Страница:
Выбор Собаки, на этот раз уже для его души, был более чем профессионален. Я могу считать себя свидетелем, потому что это происходило на моих глазах. Сначала решилась проблема выбора породы. Много дней было потрачено на кинологические выставки разного ранга, где он занимался в основном тем, что педантично обходил все ринги, присматриваясь к собакам, их поведению, особенностям внешности и просто слушая рассказы владельцев, всегда излишне, по-моему, восторженные. Иногда я составляла ему компанию, и так как выставками меня уже удивить трудно, я получала удовольствие, наблюдая за Петровичем. Я видела, как постепенно сужался круг собачьих пород. В конце концов осталось всего две: американские бульдоги и кане корсо. К тому времени молодая американка была и у меня. Это отдельная песня, к своей американке я еще вернусь, но это будет в другом рассказе. А пока вернемся к проблемам Петровича, ибо волею судьбы это рассказ про него и его четвероногое окружение. Предпочтение все-таки после долгих раздумий было отдано кане корсо. Начинался второй этап: надо было выбрать, от каких родителей будет происходить новая пассия Петровича. И здесь к его действиям невозможно было придраться. Посещения выставок продолжались, но теперь угол зрения был несколько другим: он часами простаивал около рингов выбранной породы, причем его интересовало происхождение победителей. И вовсе не для того, чтобы его будущая собака стала звездой рингов, а по той простой причине, что победители выставок, как правило, наиболее соответствуют типу породы, а собственно к выставкам Саня относился и относится весьма прохладно. Это была уже работа с аналитическим уклоном и попыткой просчитать генетику, на что я никогда не решалась: у меня свой подход к выбору животных, которые так или иначе появляются в моем доме. Я с восхищением оценивала результаты анализа, но по-настоящему меня поражала его выдержка. Сколько раз за это время Саньке предлагали щенков корсо, но он твердо отклонял все предложения и терпеливо ждал еще НЕ РОДИВШИХСЯ детенышей от выбранной им собаки. Мне частенько задают вопрос о том, как выбирать щенка, и я надеюсь, в этом рассказе мне наконец-то удалось более или менее внятно на него ответить. Справедливости ради должна сказать, что мне самой подобный способ выбора недоступен. Я весьма эмоциональна в отношении собак и не очень-то об этом жалею. Так что, дорогие мои, право выбора – все равно ваше право. Никто не сможет выбрать вам друга без вашего участия и лучше вас самих. Другое дело, когда речь идет о подборе производителя в питомник или что-нибудь в этом роде…
Саша прекрасно справился с задачей и, похоже, сам остался доволен и выбором, и своей выдержкой. Долго ли, коротко… щенки родились, подросли, и пришло время им переселяться к новым хозяевам, так сказать, на постоянное место жительства. Петрович спросил у меня накануне этого знаменательного переезда, кого брать – мальчика или девочку – к уже имеющимся у него в доме животным. Не задумываясь, я быстро выпалила:
– Конечно, девицу. У тебя ведь уже есть Клюшка. Значит, и вторая собака должна быть того же пола, чтобы не было проблем сексуального порядка.
– Ну что ж… Девку так девку, – легко согласился он и пропал на неделю.
Я успела уже перебраться на дачу и окунулась с головой в огородные вопросы. Но как-то утром знакомая иномарка остановилась у калитки. Я поспешила навстречу, не сомневаясь, что мне предстоит знакомство с «примадонной» Санькиной души. Круг наконец замкнулся… Не скажу, что щенок чем-то меня поразил, я ведь к тому времени уже «заболела» другой породой, и моя душа пребывала в состоянии восторга по поводу американских бульдогов, но профессионализм в карман не спрячешь! Минут пять я молчала и только смотрела. Крупный щенок невозмутимо расположился на капоте машины, как будто все полтора месяца своей жизни там и провел. Темно-серая блестящая шерстка переливалась на солнце металлическим блеском. Очень много «лишней» шкуры забавными складками свисало в районе шеи и поясницы. Голова с еще не купированными лопушками ушей останавливала взгляд набором составляющих геометрической формы. Во взрослом состоянии головы у корсо имеют оригинальную форму, похожую на угловатые геометрические фигуры, и было забавно видеть у щенка признаки взрослого животного, так сказать, в зачаточном состоянии. Сочетание щенячьей беспомощности с мощными костистыми лапами и несуразно большой головой завораживало. В общем, все говорило о том, что со временем эта кроха будет крупной и могучей собакой, а невозмутимость и прекрасная адаптация к происходящему вокруг свидетельствовали о крепких нервах и в какой-то мере гарантировали надежные рабочие качества. Мы с Сашей старые собачники и прекрасно знаем, что хорошую собаку, рабочую собаку не вырастишь на диване и надо очень много собственных сил и времени положить на воспитание щенка, чтобы получить желанные качества во взрослом животном, но ни ему, ни мне не придет в голову отрицать влияние передающихся по наследству признаков, в число которых входит и нервная система.
– Ну, как тебе «исходный» материал? – первым не выдержал затянувшейся паузы Петрович и тут же, обернувшись к щенку, заворковал: – Ах ты моя сладкая!
– Стоило ждать такую красавицу! – быстро откликнулась я.
– Какие будут рекомендации по кормлению? Кое-что я уже подзабыл! – деловито продолжил он, доставая блокнот и ручку.
– Неужели все с самого начала? (О, Господи, помоги!)… Что ж, поехали!
Собственно, я очень быстро поняла, что Петрович лукавил, говоря, что его подводит память. Всех бы она так подводила! На самом деле это был ловкий ход к очень спорной теме: какой тип кормления наиболее эффективен? С облегчением и спокойной совестью взглянув на не прополотые грядки (благодаря Саньке появилась возможность отвильнуть от земельных работ), я тут же о них забыла, и мы углубились в обсуждение. Некоторое время назад этого обсуждения просто не возникло бы, так как на нашем рынке не было сублимированных кормов для собак и кошек, и такие названия, как «Педигри», «Ройял», для многих звучали так же непонятно и таинственно, как названия гор, впадин и морей, скажем, на Марсе или Юпитере. Но все меняется, в какую сторону – это другой и спорный вопрос. Мое отношение к сухим кормам резко отрицательное. И пока я не вижу убедительных причин его изменять. А уж если идет соответствующая реклама по ТВ, то, образно говоря, мой загривок мгновенно взъерошивается и убедить меня в полезности того, что усердно рекламируют, становится почти невозможно. Та же реклама убедительно вещает, что нет ничего полезнее для людей, чем употреблять в пищу натуральные свежие продукты, но почему-то в отношении собак – все наоборот. Хотелось бы знать, почему? Санька в отличие от меня – любитель новаций, хотя и оценивает их результаты вполне трезво и взвешенно.
Вот посему последние несколько лет эта развеселая тема кормежки постоянно присутствует в наших перепалках с Петровичем, и с переменным успехом. При жизни Моны все носило теоретический характер, потому что мы понимали, что переводить на сухие корма стареющую собаку несерьезно, но появление Джастис, судя по всему, явно собиралось освежить полемику. Кто бы был против, а я – так за! Люблю поспорить!
Как-то в одной из дискуссий мне пришло на ум покопаться в памяти по поводу истории вопроса о сухом типе кормления, а заодно выяснить истоки возникновения моей стойкой неприязни к красивым и обаятельным сухарикам в роскошных упаковках разного цвета и не всегда приятного запаха. Сухой тип кормления применять начали давно, правда, до собак дело дошло только в наши дни. Частичное применение концентрированных кормов дало неплохие результаты при кормлении коров, свиней. Полностью искусственно приготовленные корма «осчастливили» птиц. Речь шла только в отношении промышленного животноводства, а кто в этом аспекте заинтересован в долголетии животного? Да никто. Молоденькая курочка или барашек, да и телятинка – кто поспорит, что это самые деликатесные продукты нашего стола? И ведь совершенно другое дело – собаки и кошки, хотя и звучит это с известной долей лицемерия. Очень часто я слышу от владельцев, как несоизмеримо коротка жизнь домашнего любимца. И мы с Петровичем не исключения из правил, но он резонно возражал:
– Но ведь много чего раньше не применяли?
– Согласна, что против нового такие ретрограды, как я, всегда бунтовали. Ну а как ты сам объяснишь увеличение количества заболеваний, связанных с нарушениями обмена веществ? Ведь это почему-то по времени удивительно совпадает с появлением сухих кормов для домашних животных. Не настораживает совпадение? А?
– А где цифры? Аргументов-то не хватает.
– А вот интересно, за что ты меня так не любишь и «смерти» моей хочешь?
– ?!
– Ну… Что сейчас я могу доказать, не имея денег для исследований? Выступать-то придется против… ого-го каких фирм, да у меня нервов не хватит на такую проблему!
– А как же тогда о сбалансированности рациона? – Петровича трудно остановить в его стремлении над каждым «i» поставить точку, чем жирней, тем лучше!
– Что-то ты сам свой рацион не очень-то балансируешь, особенно за счет сухарей! – выдвинула я убийственный по силе аргумент и тут же расхохоталась, уж больно вовремя пришла мне на память одна история студенческой давности, которую, увидев удивленный Санькин взгляд, я не преминула рассказать ему.
А дело было так. В конце шестидесятых, как раз во время моего студенчества, у всех на слуху была теория о том, что необходимо строго соблюдать количество потребляемых в пищу калорий. Честное слово, это был какой-то массовый психоз! И вот как-то однажды, дождавшись подходящей к случаю темы по кормлению, мы на лекции подкинули вопрос о калориях нашему профессору. Как сейчас, помню этого небольшого, очень подвижного седого старичка с очками на носу. Прочитав нашу записку, он с серьезным видом, но с лукавыми смешинками в глазах ответил:
– Необходимое человеку на сутки количество калорий содержится в ведре уксуса, но я… гм… не рекомендую вам экспериментировать с ним.
Аудитория грохнула от хохота. Не знаю, как остальные студенты, но я это запомнила, судя по всему, до конца жизни. Более того, только со временем я поняла еще и глубочайшую мудрость, заложенную в нем: суть ведь не в калориях, а в том, что в конечном счете будет усвоено организмом, а на этот процесс влияет не только количество калорий, но и качественный состав корма и само по себе физиологическое состояние животного. Мой рассказ на Саньку произвел впечатление и на какое-то время заставил его задуматься, а главное – замолчать, хоть не надолго, но, как я и ожидала, фаза отдыха продлилась весьма небольшое время. Похожие пикировки возобновились, и поскольку только практика является критерием теории, то явно в ближайшем будущем приходилось ожидать начала экспериментального периода, а роль подопытного кролика предназначалась Джастис. Американская бульдожка Норис у меня прекрасно усваивала натуральные корма и в эксперимент не входила. Нет, все-таки входила, но в качестве представителя контрольной группы. Что-то должно было случиться, чтобы пусковой механизм эксперимента заработал. И случилось…
Благополучно закончился дачный сезон, все – и собаки, и люди – собрались в городе. Сократились расстояния, накопились вопросы, и наша встреча наконец состоялась.
– Ты с утра будешь дома? Я хочу тебе показать Джасти, – предварил свой приезд телефонным звонком Саша и, получив мой утвердительный ответ, повесил трубку. Мы, по давно установившейся традиции, встречаемся у моего дома. Довольно большой сквер перед ним дает возможность отпустить собак с поводков и рассматривать их на свободе, в игре, при разных аллюрах, да еще при этом и самим дышать свежим воздухом. Джастис вылетела из машины, как катапульта, и я поразилась (в который раз!), с какой стремительностью растут крупные породы собак!
Начало бабьего лета – мое самое любимое время: еще тепло, но листва уже тронута золотом, шуршит опавший ранний лист. Он уже желто-багряный, а трава еще зеленая. Красота! И, главное, нет комарья, которое удивительным образом умудряется основательно испортить все прелести пребывания на природе! Собаки, отпущенные с поводков, тут же затеяли игру, осторожными движениями прощупывая слабые стороны друг друга. А мы с удовольствием наблюдали за их прямо-таки крутыми забавами, ведь обе красотки – и американка и корсо – относились к молосским собакам или, по крайней мере, имели много совпадений по возрасту, темпераменту и размерам. Наконец их пыл немного поутих и появилась возможность рассмотреть подробности их роста и развития. Ведь именно по этой причине и состоялась наша сегодняшняя встреча. Джастис за летнее время прилично выросла, обросла сухой и, судя по активной пластике ее движений, приличной мускулатурой. Однако кое-какие признаки указывали на еще сохранившуюся возрастную слабость сухожилий и связок. Зная по опыту, что это – временное явление, я не особо испугалась. Гораздо больше настораживало другое. Корсо была очень худа. Я отлично знала из рассказов Петровича, что ее рацион был более чем обилен. Но чем тогда объяснить плохое его усваивание организмом? Самое простое объяснение – наличие глистов – отвергалось сразу. Во-первых, потому, что Саша строго придерживался правил профилактики, а во-вторых, недавно был сделан лабораторный анализ по поводу присутствия этих нежелательных «приятелей». Результат был отрицательный. Дальше следовало, по логике вещей, проверить биохимию крови. На сегодняшний день биохимический анализ – наиболее точный показатель состояния здоровья собаки, даже если и присутствует какое либо заболевание в скрытой форме. Мы обсудили план предстоящих действий, а собаки, отдохнув, тем временем опять начали веселую беготню по скверу. Петрович, похоже, получил очередную «вводную», потому что на его физиономии уже появилось характерное задумчивое выражение, сулившее мне несколько бессонных ночей, посвященных книжным поискам ответов. Ну да мне не привыкать! Нужно получить ответ? Значит, он будет получен. Так или иначе. На том мы в тот день и расстались.
События продолжали развиваться. Через десяток дней был получен результат биохимии: никаких отклонений от нормы. Вот это уже фокус! Изначально вроде бы простая задачка на глазах превращалась в уравнение со многими неизвестными, которые Петровича беспокоили, а нас обоих вместе дразнили, как интересная головоломка. Итак, что мы имели? Мы имели вполне здоровую собаку (лабораторно убедительно подтверждено), которая вполне прилично питается, и это слишком мягко сказано! Но остается худой, как лыжная палка.
– Нет, ты мне скажи, чего ей не хватает? – с уже ставшего риторическим вопроса начинался почти любой наш разговор. Дома у Петровича Ольга еще добавляла перца:
– Интересно получается! Породистые аристократы Плимут и Клюшка жрут все подряд и не имеют проблем, а какая-то итальянская «дворняжка» уже всех на уши поставила своим меню.
Конечно, дворняжкой Джастис совсем не была. Просто в Ольгиных шпильках был намек на историю развития породы и на перевод: кане корсо в переводе означало страж дома, двора. Но эти шпильки ощутимо втыкались в наше самолюбие и еще больше стимулировали рвение, с каким мы доискивались разумного объяснения парадокса. И началось… В который раз перешуровав рацион собаки вдоль и поперек и произведя необходимые для начала изменения, мы с Петровичем договорились, что раз в неделю он будет взвешивать Джастис и составлять график привесов, если таковые будут. При этом целую неделю состав рациона ни под каким видом не будет меняться. Последующие за этим «судьбоносным» решением несколько (!!!) месяцев уже сами по себе могли служить темой для рассказа, либо юмористического, либо из серии «записок сумасшедших». В зависимости от того, с какой стороны на это посмотреть! Мне, несмотря на все сложности, ох как хотелось бы остаться объективной!
Итак, каждый следующий день начинался одинаково: меня поднимал на ноги, как будильник, звонок Петровича с докладом, ибо, к несчастью для меня, Саша – ранняя пташка, чего не скажешь про меня. Тема тоже всегда была одна: как и сколько съела Джастис в очередной раз? Раз в неделю тематика несколько расширялась: следовали результаты взвешивания. Вариации разговоров были до неприличия одинаковы, но мы с Петровичем этого почти не замечали.
– Привет! Это – я! Знаешь, эта «змея» сегодня не доела двести граммов! Я вчера, как дурак, целый вечер занимался готовкой и исходил слюнями, а эта паразитка к миске даже не подошла!
– Саш! Да не беспокойся ты так! – делала я слабые попытки уравновесить ситуацию. – В конце концов, важно суточное количество еды. Вот увидишь, вечером обязательно съест все! И потом, как же она умудрилась, не подойдя к миске, все-таки не доесть всего двести граммов?
– Ты так считаешь? – Голос становился немного спокойнее. – А вдруг и вечером не съест?
– До вечера надо дожить! Вот когда не съест, тогда и будем думать!
Вечером после прогулки съедалось все! Уфф! Слава богу, нас хотя бы одну ночь не будут мучить кошмары!
Или:
– У меня отличные новости! Она за неделю прибавила килограмм! – Голос в трубке полон блаженства и почти мурлыкает, при этом еще возникают попытки критического анализа: – Что за черт? На работе куча проблем, а у меня в голове – только собака!
– Если работа мешает, надо бросить ее к чертовой матери! – ехидно привожу ему в ответ его же собственную цитату, и слышится хохот. У меня же мелькает мысль, что если бы при взвешивании был отвес, то разговор был бы полон некоторых нелитературных излишеств. Такое уже бывало!
Так прошел месяц… начался другой… Эксперимент по откармливанию «зависает». Объективно говоря, собака набирает вес, но так медленно, что никакие нервы не выдерживают. Первый бунтует Петрович. Ну еще бы: стиральная доска по кличке Джастис у него постоянно перед глазами!
– Ты как хочешь, а я не могу смотреть на эту худобу и ничего не делать… – задумчиво протянул Саша при очередной нашей встрече. Мы так давно знакомы, что ему не надо продолжать. Я и так знаю. Эксперимент по откармливанию Джастис очень скоро будет шагать другим путем. Переубеждать Саньку трудно, особенно не имея убедительных положительных результатов. Была, правда, еще одна соломинка, которую в качестве аргумента могли использовать мы оба, каждый в свою сторону. Заводчица Джастис неоднократно рассказывала, что ее собака по-настоящему набрала вес и форму только после первых щенков. Таким образом, получалось, что наши попытки понять «систему» были заранее обречены: наследственный фактор нами никак не учитывался, да и как его учтешь?
Короче, к двум годам собака немного округлилась и перестала наконец напоминать узника Бухенвальда. Прекратились причитания сердобольных старушек по поводу жадности новых русских: сам-то вишь какой гладкий, а бедняжка псина ходит, как стиральная доска, прости, Господи! Все это позади, но плохо все-таки то, что на вопрос, какой тип кормления лучше, аргументированного ответа нет… Пока нет…
Миксер-Микки и Матвей
Помет из пяти маленьких бультерьерчиков разошелся на удивление быстро. Оставался один – мой самый любимый. Он же и самый настырный. Есть у меня такая слабость – вечно мне ложатся на душу самые упрямые. Однако именно из таких, разумеется, после немереных – душевных и физических – затрат вырастают личности. Может, я и ошибаюсь, но сильнее любишь то, что труднее всего достается. Хотите поспорить? Пожалуйста! Только меня уже не переубедить. И именно поэтому они последними уходят из нашего дома или, что греха таить, очень часто остаются в нем навсегда.
Окрас этого последнего ребенка был по тем временам редкий – рыжий, с симметрично расположенными белыми отметинами. Белыми были полный воротник и грудь, все четыре лапы, кончик хвоста и щеки с вертикальной проточиной вдоль лба. Если к этому добавить пару черных, честных, смышленых бусинок-глазок и очень независимый и упрямый характер, то получится точный портрет двухмесячного сорванца. Этакий плотно сбитый колобок, юркий и любознательный. Оставшись один, он не очень-то и расстроился, во-первых, потому, что немедленно был выпущен из щенячьего загона, получив в полное распоряжение всю квартиру. Нам оставалось только следить, чтобы в своем исследовательском азарте он не схватил ничего лишнего. От перечня я воздержусь, так как боюсь, придется перечислять буквально все, что в квартире имелось. Во-вторых, он немедленно получил внимание и заботу не только матери (последний ведь!), но и всех обитателей нашего дома. С нашей стороны это было добровольно-принудительное решение, альтернативы не было ни у нас, ни у мамаши. Справедливости ради скажу, что только его мамаша и я были требовательны и строги. Мы с ней старались не забывать, что это, в конце концов, бультерьер со всеми вытекающими отсюда последствиями. И необходимая строгость и требовательность очень пригодятся в будущем его владельцам. Остальные же предавались гнусному процессу баловства и всепрощения. Любой при возвращении домой первым делом хватал детеныша на руки и пытался поцеловать его забавную, не очень собачью мордашку. Выглядело это как древний обряд «поцелуй змеи», потому что щенок быстро приобрел привычку отвечать на чрезмерные ласки попыткой, в знак ответной благодарности, попробовать на зубок носы, щеки, уши и подбородки.
Убеждена, что никаких признаков агрессии в его действиях не было – достаточно было взглянуть на его блаженную морду и изо всех сил виляющий хвост, но молочные зубки чрезвычайно остры, и на подвернувшихся ему частях человеческой плоти оставались следы. Все только с хохотом уворачивались, и говорили, что это лучшее упражнение для развития реакции, и с гордостью подсчитывали, у кого из них меньшее количество отметин. Это означало… впрочем, черт его знает, что это означало!
Шли дни. Звонки по поводу щенка были, но по разным причинам меня не устраивали владельцы. Скорее всего, мои требования к ним были слишком строги. Но попробуйте сами не придираться, когда речь идет о самом любимом детеныше! Домашние, кроме мужа, втайне надеялись, что Микки, так его временно окрестили, все-таки останется у нас. Я тоже потихоньку начинала сдаваться, потому как этот звереныш давно, хоть и незаметно, успел прокарабкаться мне в душу, как я ни сопротивлялась.
– Если хочешь знать мое мнение, то оно – отрицательное, – как-то сказал муж, – и ты со мной согласишься, если включишь мозги и уберешь эмоции! Нам не нужна еще одна собака. Перебор получается!
Помню, что отшутиться не удалось. Молчание мужа было настойчивым.
– Да прав ты на все сто! – с раздражением загнанного в угол вынуждена была ответить я. – Но попробуй понять, не могу я его отдать в случайные руки! Сам же знаешь, что були – непростая порода, а звонили либо старики за семьдесят, либо любители собачьих боев. Это даже не смешно! Ты хоть сам подумай, что будет с бедным псом!
– Стоп! – прервал он меня – Я все понимаю, но мне нужно твое твердое слово, что Микки у нас не останется.
– Ладно! Вот через две недели…
– А почему именно две недели?
– Семнадцатого числа, через две недели, заканчивается карантин после прививки, раньше я его все равно не могу отдать. Я обещаю, что не буду привередой в выборе хозяев, но после семнадцатого, а это я тоже обещаю, Микки останется у нас. Все! Тема закрыта!
Муж отправился на работу, хлопнув дверью. Ему всегда доставалась роль тормоза моих эмоциональных выплесков. Неблагодарная роль, надо сказать! Я после его ухода вздохнула с облегчением. Пусть, если хочет, вмешается судьба – принять взвешенное и разумное решение я уже не могла. Вот не могла, и все тут!
И она вмешалась. Две недели телефон молчал. Ни одного звонка. В душе я уже начинала ликовать, а муж почти объявил мне бойкот. Накануне, шестнадцатого, придя вечером домой и застав меня за сооружением основательной подстилки для малыша, он произнес:
– Ты такая же упрямая, как и твои собаки! Все говорят, что собаки похожи на своих хозяев… И только ты – наоборот! Я, наверное, здорово грешил, – задумчиво изрек он и, выдержав паузу, обреченно добавил: – А ты мне – в наказание вместе со своими собаками! Все делаешь по-своему!
Я лицемерно промолчала, хотя и услышала самый приятный комплимент. Ибо уже давно считала, что упрямство имеет и другое название – целеустремленность. Назовите, если сможете, человека, считающего, что целеустремленность – это плохая черта характера. Не можете? То-то же!
В спор по этому поводу я благоразумно не вступила, зная, что муж за словом в карман обычно не лезет, да и мелкой стычки на аванпостах мне не хотелось. Обо всех его грехах я и без объяснений все знаю. А по упрямству еще неизвестно, кто кого.
Мне так иногда кажется, что буль по сравнению с ним – ангел…
Еще сутки, и Миксер – следующая модификация клички – точно остается у нас уже навсегда…
До полуночи оставалось всего два часа, когда прозвенел телефонный звонок, и у меня почему-то екнуло сердце.
– Добрый вечер! – прозвучал в трубке резковатый женский голос, как мне показалось – молодой. – Щенки бультерьера у вас?
Саша прекрасно справился с задачей и, похоже, сам остался доволен и выбором, и своей выдержкой. Долго ли, коротко… щенки родились, подросли, и пришло время им переселяться к новым хозяевам, так сказать, на постоянное место жительства. Петрович спросил у меня накануне этого знаменательного переезда, кого брать – мальчика или девочку – к уже имеющимся у него в доме животным. Не задумываясь, я быстро выпалила:
– Конечно, девицу. У тебя ведь уже есть Клюшка. Значит, и вторая собака должна быть того же пола, чтобы не было проблем сексуального порядка.
– Ну что ж… Девку так девку, – легко согласился он и пропал на неделю.
Я успела уже перебраться на дачу и окунулась с головой в огородные вопросы. Но как-то утром знакомая иномарка остановилась у калитки. Я поспешила навстречу, не сомневаясь, что мне предстоит знакомство с «примадонной» Санькиной души. Круг наконец замкнулся… Не скажу, что щенок чем-то меня поразил, я ведь к тому времени уже «заболела» другой породой, и моя душа пребывала в состоянии восторга по поводу американских бульдогов, но профессионализм в карман не спрячешь! Минут пять я молчала и только смотрела. Крупный щенок невозмутимо расположился на капоте машины, как будто все полтора месяца своей жизни там и провел. Темно-серая блестящая шерстка переливалась на солнце металлическим блеском. Очень много «лишней» шкуры забавными складками свисало в районе шеи и поясницы. Голова с еще не купированными лопушками ушей останавливала взгляд набором составляющих геометрической формы. Во взрослом состоянии головы у корсо имеют оригинальную форму, похожую на угловатые геометрические фигуры, и было забавно видеть у щенка признаки взрослого животного, так сказать, в зачаточном состоянии. Сочетание щенячьей беспомощности с мощными костистыми лапами и несуразно большой головой завораживало. В общем, все говорило о том, что со временем эта кроха будет крупной и могучей собакой, а невозмутимость и прекрасная адаптация к происходящему вокруг свидетельствовали о крепких нервах и в какой-то мере гарантировали надежные рабочие качества. Мы с Сашей старые собачники и прекрасно знаем, что хорошую собаку, рабочую собаку не вырастишь на диване и надо очень много собственных сил и времени положить на воспитание щенка, чтобы получить желанные качества во взрослом животном, но ни ему, ни мне не придет в голову отрицать влияние передающихся по наследству признаков, в число которых входит и нервная система.
– Ну, как тебе «исходный» материал? – первым не выдержал затянувшейся паузы Петрович и тут же, обернувшись к щенку, заворковал: – Ах ты моя сладкая!
– Стоило ждать такую красавицу! – быстро откликнулась я.
– Какие будут рекомендации по кормлению? Кое-что я уже подзабыл! – деловито продолжил он, доставая блокнот и ручку.
– Неужели все с самого начала? (О, Господи, помоги!)… Что ж, поехали!
Собственно, я очень быстро поняла, что Петрович лукавил, говоря, что его подводит память. Всех бы она так подводила! На самом деле это был ловкий ход к очень спорной теме: какой тип кормления наиболее эффективен? С облегчением и спокойной совестью взглянув на не прополотые грядки (благодаря Саньке появилась возможность отвильнуть от земельных работ), я тут же о них забыла, и мы углубились в обсуждение. Некоторое время назад этого обсуждения просто не возникло бы, так как на нашем рынке не было сублимированных кормов для собак и кошек, и такие названия, как «Педигри», «Ройял», для многих звучали так же непонятно и таинственно, как названия гор, впадин и морей, скажем, на Марсе или Юпитере. Но все меняется, в какую сторону – это другой и спорный вопрос. Мое отношение к сухим кормам резко отрицательное. И пока я не вижу убедительных причин его изменять. А уж если идет соответствующая реклама по ТВ, то, образно говоря, мой загривок мгновенно взъерошивается и убедить меня в полезности того, что усердно рекламируют, становится почти невозможно. Та же реклама убедительно вещает, что нет ничего полезнее для людей, чем употреблять в пищу натуральные свежие продукты, но почему-то в отношении собак – все наоборот. Хотелось бы знать, почему? Санька в отличие от меня – любитель новаций, хотя и оценивает их результаты вполне трезво и взвешенно.
Вот посему последние несколько лет эта развеселая тема кормежки постоянно присутствует в наших перепалках с Петровичем, и с переменным успехом. При жизни Моны все носило теоретический характер, потому что мы понимали, что переводить на сухие корма стареющую собаку несерьезно, но появление Джастис, судя по всему, явно собиралось освежить полемику. Кто бы был против, а я – так за! Люблю поспорить!
Как-то в одной из дискуссий мне пришло на ум покопаться в памяти по поводу истории вопроса о сухом типе кормления, а заодно выяснить истоки возникновения моей стойкой неприязни к красивым и обаятельным сухарикам в роскошных упаковках разного цвета и не всегда приятного запаха. Сухой тип кормления применять начали давно, правда, до собак дело дошло только в наши дни. Частичное применение концентрированных кормов дало неплохие результаты при кормлении коров, свиней. Полностью искусственно приготовленные корма «осчастливили» птиц. Речь шла только в отношении промышленного животноводства, а кто в этом аспекте заинтересован в долголетии животного? Да никто. Молоденькая курочка или барашек, да и телятинка – кто поспорит, что это самые деликатесные продукты нашего стола? И ведь совершенно другое дело – собаки и кошки, хотя и звучит это с известной долей лицемерия. Очень часто я слышу от владельцев, как несоизмеримо коротка жизнь домашнего любимца. И мы с Петровичем не исключения из правил, но он резонно возражал:
– Но ведь много чего раньше не применяли?
– Согласна, что против нового такие ретрограды, как я, всегда бунтовали. Ну а как ты сам объяснишь увеличение количества заболеваний, связанных с нарушениями обмена веществ? Ведь это почему-то по времени удивительно совпадает с появлением сухих кормов для домашних животных. Не настораживает совпадение? А?
– А где цифры? Аргументов-то не хватает.
– А вот интересно, за что ты меня так не любишь и «смерти» моей хочешь?
– ?!
– Ну… Что сейчас я могу доказать, не имея денег для исследований? Выступать-то придется против… ого-го каких фирм, да у меня нервов не хватит на такую проблему!
– А как же тогда о сбалансированности рациона? – Петровича трудно остановить в его стремлении над каждым «i» поставить точку, чем жирней, тем лучше!
– Что-то ты сам свой рацион не очень-то балансируешь, особенно за счет сухарей! – выдвинула я убийственный по силе аргумент и тут же расхохоталась, уж больно вовремя пришла мне на память одна история студенческой давности, которую, увидев удивленный Санькин взгляд, я не преминула рассказать ему.
А дело было так. В конце шестидесятых, как раз во время моего студенчества, у всех на слуху была теория о том, что необходимо строго соблюдать количество потребляемых в пищу калорий. Честное слово, это был какой-то массовый психоз! И вот как-то однажды, дождавшись подходящей к случаю темы по кормлению, мы на лекции подкинули вопрос о калориях нашему профессору. Как сейчас, помню этого небольшого, очень подвижного седого старичка с очками на носу. Прочитав нашу записку, он с серьезным видом, но с лукавыми смешинками в глазах ответил:
– Необходимое человеку на сутки количество калорий содержится в ведре уксуса, но я… гм… не рекомендую вам экспериментировать с ним.
Аудитория грохнула от хохота. Не знаю, как остальные студенты, но я это запомнила, судя по всему, до конца жизни. Более того, только со временем я поняла еще и глубочайшую мудрость, заложенную в нем: суть ведь не в калориях, а в том, что в конечном счете будет усвоено организмом, а на этот процесс влияет не только количество калорий, но и качественный состав корма и само по себе физиологическое состояние животного. Мой рассказ на Саньку произвел впечатление и на какое-то время заставил его задуматься, а главное – замолчать, хоть не надолго, но, как я и ожидала, фаза отдыха продлилась весьма небольшое время. Похожие пикировки возобновились, и поскольку только практика является критерием теории, то явно в ближайшем будущем приходилось ожидать начала экспериментального периода, а роль подопытного кролика предназначалась Джастис. Американская бульдожка Норис у меня прекрасно усваивала натуральные корма и в эксперимент не входила. Нет, все-таки входила, но в качестве представителя контрольной группы. Что-то должно было случиться, чтобы пусковой механизм эксперимента заработал. И случилось…
Благополучно закончился дачный сезон, все – и собаки, и люди – собрались в городе. Сократились расстояния, накопились вопросы, и наша встреча наконец состоялась.
– Ты с утра будешь дома? Я хочу тебе показать Джасти, – предварил свой приезд телефонным звонком Саша и, получив мой утвердительный ответ, повесил трубку. Мы, по давно установившейся традиции, встречаемся у моего дома. Довольно большой сквер перед ним дает возможность отпустить собак с поводков и рассматривать их на свободе, в игре, при разных аллюрах, да еще при этом и самим дышать свежим воздухом. Джастис вылетела из машины, как катапульта, и я поразилась (в который раз!), с какой стремительностью растут крупные породы собак!
Начало бабьего лета – мое самое любимое время: еще тепло, но листва уже тронута золотом, шуршит опавший ранний лист. Он уже желто-багряный, а трава еще зеленая. Красота! И, главное, нет комарья, которое удивительным образом умудряется основательно испортить все прелести пребывания на природе! Собаки, отпущенные с поводков, тут же затеяли игру, осторожными движениями прощупывая слабые стороны друг друга. А мы с удовольствием наблюдали за их прямо-таки крутыми забавами, ведь обе красотки – и американка и корсо – относились к молосским собакам или, по крайней мере, имели много совпадений по возрасту, темпераменту и размерам. Наконец их пыл немного поутих и появилась возможность рассмотреть подробности их роста и развития. Ведь именно по этой причине и состоялась наша сегодняшняя встреча. Джастис за летнее время прилично выросла, обросла сухой и, судя по активной пластике ее движений, приличной мускулатурой. Однако кое-какие признаки указывали на еще сохранившуюся возрастную слабость сухожилий и связок. Зная по опыту, что это – временное явление, я не особо испугалась. Гораздо больше настораживало другое. Корсо была очень худа. Я отлично знала из рассказов Петровича, что ее рацион был более чем обилен. Но чем тогда объяснить плохое его усваивание организмом? Самое простое объяснение – наличие глистов – отвергалось сразу. Во-первых, потому, что Саша строго придерживался правил профилактики, а во-вторых, недавно был сделан лабораторный анализ по поводу присутствия этих нежелательных «приятелей». Результат был отрицательный. Дальше следовало, по логике вещей, проверить биохимию крови. На сегодняшний день биохимический анализ – наиболее точный показатель состояния здоровья собаки, даже если и присутствует какое либо заболевание в скрытой форме. Мы обсудили план предстоящих действий, а собаки, отдохнув, тем временем опять начали веселую беготню по скверу. Петрович, похоже, получил очередную «вводную», потому что на его физиономии уже появилось характерное задумчивое выражение, сулившее мне несколько бессонных ночей, посвященных книжным поискам ответов. Ну да мне не привыкать! Нужно получить ответ? Значит, он будет получен. Так или иначе. На том мы в тот день и расстались.
События продолжали развиваться. Через десяток дней был получен результат биохимии: никаких отклонений от нормы. Вот это уже фокус! Изначально вроде бы простая задачка на глазах превращалась в уравнение со многими неизвестными, которые Петровича беспокоили, а нас обоих вместе дразнили, как интересная головоломка. Итак, что мы имели? Мы имели вполне здоровую собаку (лабораторно убедительно подтверждено), которая вполне прилично питается, и это слишком мягко сказано! Но остается худой, как лыжная палка.
– Нет, ты мне скажи, чего ей не хватает? – с уже ставшего риторическим вопроса начинался почти любой наш разговор. Дома у Петровича Ольга еще добавляла перца:
– Интересно получается! Породистые аристократы Плимут и Клюшка жрут все подряд и не имеют проблем, а какая-то итальянская «дворняжка» уже всех на уши поставила своим меню.
Конечно, дворняжкой Джастис совсем не была. Просто в Ольгиных шпильках был намек на историю развития породы и на перевод: кане корсо в переводе означало страж дома, двора. Но эти шпильки ощутимо втыкались в наше самолюбие и еще больше стимулировали рвение, с каким мы доискивались разумного объяснения парадокса. И началось… В который раз перешуровав рацион собаки вдоль и поперек и произведя необходимые для начала изменения, мы с Петровичем договорились, что раз в неделю он будет взвешивать Джастис и составлять график привесов, если таковые будут. При этом целую неделю состав рациона ни под каким видом не будет меняться. Последующие за этим «судьбоносным» решением несколько (!!!) месяцев уже сами по себе могли служить темой для рассказа, либо юмористического, либо из серии «записок сумасшедших». В зависимости от того, с какой стороны на это посмотреть! Мне, несмотря на все сложности, ох как хотелось бы остаться объективной!
Итак, каждый следующий день начинался одинаково: меня поднимал на ноги, как будильник, звонок Петровича с докладом, ибо, к несчастью для меня, Саша – ранняя пташка, чего не скажешь про меня. Тема тоже всегда была одна: как и сколько съела Джастис в очередной раз? Раз в неделю тематика несколько расширялась: следовали результаты взвешивания. Вариации разговоров были до неприличия одинаковы, но мы с Петровичем этого почти не замечали.
– Привет! Это – я! Знаешь, эта «змея» сегодня не доела двести граммов! Я вчера, как дурак, целый вечер занимался готовкой и исходил слюнями, а эта паразитка к миске даже не подошла!
– Саш! Да не беспокойся ты так! – делала я слабые попытки уравновесить ситуацию. – В конце концов, важно суточное количество еды. Вот увидишь, вечером обязательно съест все! И потом, как же она умудрилась, не подойдя к миске, все-таки не доесть всего двести граммов?
– Ты так считаешь? – Голос становился немного спокойнее. – А вдруг и вечером не съест?
– До вечера надо дожить! Вот когда не съест, тогда и будем думать!
Вечером после прогулки съедалось все! Уфф! Слава богу, нас хотя бы одну ночь не будут мучить кошмары!
Или:
– У меня отличные новости! Она за неделю прибавила килограмм! – Голос в трубке полон блаженства и почти мурлыкает, при этом еще возникают попытки критического анализа: – Что за черт? На работе куча проблем, а у меня в голове – только собака!
– Если работа мешает, надо бросить ее к чертовой матери! – ехидно привожу ему в ответ его же собственную цитату, и слышится хохот. У меня же мелькает мысль, что если бы при взвешивании был отвес, то разговор был бы полон некоторых нелитературных излишеств. Такое уже бывало!
Так прошел месяц… начался другой… Эксперимент по откармливанию «зависает». Объективно говоря, собака набирает вес, но так медленно, что никакие нервы не выдерживают. Первый бунтует Петрович. Ну еще бы: стиральная доска по кличке Джастис у него постоянно перед глазами!
– Ты как хочешь, а я не могу смотреть на эту худобу и ничего не делать… – задумчиво протянул Саша при очередной нашей встрече. Мы так давно знакомы, что ему не надо продолжать. Я и так знаю. Эксперимент по откармливанию Джастис очень скоро будет шагать другим путем. Переубеждать Саньку трудно, особенно не имея убедительных положительных результатов. Была, правда, еще одна соломинка, которую в качестве аргумента могли использовать мы оба, каждый в свою сторону. Заводчица Джастис неоднократно рассказывала, что ее собака по-настоящему набрала вес и форму только после первых щенков. Таким образом, получалось, что наши попытки понять «систему» были заранее обречены: наследственный фактор нами никак не учитывался, да и как его учтешь?
Короче, к двум годам собака немного округлилась и перестала наконец напоминать узника Бухенвальда. Прекратились причитания сердобольных старушек по поводу жадности новых русских: сам-то вишь какой гладкий, а бедняжка псина ходит, как стиральная доска, прости, Господи! Все это позади, но плохо все-таки то, что на вопрос, какой тип кормления лучше, аргументированного ответа нет… Пока нет…
Миксер-Микки и Матвей
Помет из пяти маленьких бультерьерчиков разошелся на удивление быстро. Оставался один – мой самый любимый. Он же и самый настырный. Есть у меня такая слабость – вечно мне ложатся на душу самые упрямые. Однако именно из таких, разумеется, после немереных – душевных и физических – затрат вырастают личности. Может, я и ошибаюсь, но сильнее любишь то, что труднее всего достается. Хотите поспорить? Пожалуйста! Только меня уже не переубедить. И именно поэтому они последними уходят из нашего дома или, что греха таить, очень часто остаются в нем навсегда.
Окрас этого последнего ребенка был по тем временам редкий – рыжий, с симметрично расположенными белыми отметинами. Белыми были полный воротник и грудь, все четыре лапы, кончик хвоста и щеки с вертикальной проточиной вдоль лба. Если к этому добавить пару черных, честных, смышленых бусинок-глазок и очень независимый и упрямый характер, то получится точный портрет двухмесячного сорванца. Этакий плотно сбитый колобок, юркий и любознательный. Оставшись один, он не очень-то и расстроился, во-первых, потому, что немедленно был выпущен из щенячьего загона, получив в полное распоряжение всю квартиру. Нам оставалось только следить, чтобы в своем исследовательском азарте он не схватил ничего лишнего. От перечня я воздержусь, так как боюсь, придется перечислять буквально все, что в квартире имелось. Во-вторых, он немедленно получил внимание и заботу не только матери (последний ведь!), но и всех обитателей нашего дома. С нашей стороны это было добровольно-принудительное решение, альтернативы не было ни у нас, ни у мамаши. Справедливости ради скажу, что только его мамаша и я были требовательны и строги. Мы с ней старались не забывать, что это, в конце концов, бультерьер со всеми вытекающими отсюда последствиями. И необходимая строгость и требовательность очень пригодятся в будущем его владельцам. Остальные же предавались гнусному процессу баловства и всепрощения. Любой при возвращении домой первым делом хватал детеныша на руки и пытался поцеловать его забавную, не очень собачью мордашку. Выглядело это как древний обряд «поцелуй змеи», потому что щенок быстро приобрел привычку отвечать на чрезмерные ласки попыткой, в знак ответной благодарности, попробовать на зубок носы, щеки, уши и подбородки.
Убеждена, что никаких признаков агрессии в его действиях не было – достаточно было взглянуть на его блаженную морду и изо всех сил виляющий хвост, но молочные зубки чрезвычайно остры, и на подвернувшихся ему частях человеческой плоти оставались следы. Все только с хохотом уворачивались, и говорили, что это лучшее упражнение для развития реакции, и с гордостью подсчитывали, у кого из них меньшее количество отметин. Это означало… впрочем, черт его знает, что это означало!
Шли дни. Звонки по поводу щенка были, но по разным причинам меня не устраивали владельцы. Скорее всего, мои требования к ним были слишком строги. Но попробуйте сами не придираться, когда речь идет о самом любимом детеныше! Домашние, кроме мужа, втайне надеялись, что Микки, так его временно окрестили, все-таки останется у нас. Я тоже потихоньку начинала сдаваться, потому как этот звереныш давно, хоть и незаметно, успел прокарабкаться мне в душу, как я ни сопротивлялась.
– Если хочешь знать мое мнение, то оно – отрицательное, – как-то сказал муж, – и ты со мной согласишься, если включишь мозги и уберешь эмоции! Нам не нужна еще одна собака. Перебор получается!
Помню, что отшутиться не удалось. Молчание мужа было настойчивым.
– Да прав ты на все сто! – с раздражением загнанного в угол вынуждена была ответить я. – Но попробуй понять, не могу я его отдать в случайные руки! Сам же знаешь, что були – непростая порода, а звонили либо старики за семьдесят, либо любители собачьих боев. Это даже не смешно! Ты хоть сам подумай, что будет с бедным псом!
– Стоп! – прервал он меня – Я все понимаю, но мне нужно твое твердое слово, что Микки у нас не останется.
– Ладно! Вот через две недели…
– А почему именно две недели?
– Семнадцатого числа, через две недели, заканчивается карантин после прививки, раньше я его все равно не могу отдать. Я обещаю, что не буду привередой в выборе хозяев, но после семнадцатого, а это я тоже обещаю, Микки останется у нас. Все! Тема закрыта!
Муж отправился на работу, хлопнув дверью. Ему всегда доставалась роль тормоза моих эмоциональных выплесков. Неблагодарная роль, надо сказать! Я после его ухода вздохнула с облегчением. Пусть, если хочет, вмешается судьба – принять взвешенное и разумное решение я уже не могла. Вот не могла, и все тут!
И она вмешалась. Две недели телефон молчал. Ни одного звонка. В душе я уже начинала ликовать, а муж почти объявил мне бойкот. Накануне, шестнадцатого, придя вечером домой и застав меня за сооружением основательной подстилки для малыша, он произнес:
– Ты такая же упрямая, как и твои собаки! Все говорят, что собаки похожи на своих хозяев… И только ты – наоборот! Я, наверное, здорово грешил, – задумчиво изрек он и, выдержав паузу, обреченно добавил: – А ты мне – в наказание вместе со своими собаками! Все делаешь по-своему!
Я лицемерно промолчала, хотя и услышала самый приятный комплимент. Ибо уже давно считала, что упрямство имеет и другое название – целеустремленность. Назовите, если сможете, человека, считающего, что целеустремленность – это плохая черта характера. Не можете? То-то же!
В спор по этому поводу я благоразумно не вступила, зная, что муж за словом в карман обычно не лезет, да и мелкой стычки на аванпостах мне не хотелось. Обо всех его грехах я и без объяснений все знаю. А по упрямству еще неизвестно, кто кого.
Мне так иногда кажется, что буль по сравнению с ним – ангел…
Еще сутки, и Миксер – следующая модификация клички – точно остается у нас уже навсегда…
До полуночи оставалось всего два часа, когда прозвенел телефонный звонок, и у меня почему-то екнуло сердце.
– Добрый вечер! – прозвучал в трубке резковатый женский голос, как мне показалось – молодой. – Щенки бультерьера у вас?