Басби Шарли. Полуночный маскарад

   - Ты слишком самонадеян.
   - М-м-м. Может, и так, но разве ты забыла, что я уже целовал тебя и обнимал... По крайней мере, я это очень хорошо помню. И мне показалось, что ты не отвергала мои ласки, - насмешливо сказал Доминик.
   - То было другое, - неуверенно проговорила она, - мы не были женаты! Он удивился.
   - Понятно, - медленно сказал он. - Значит, тебе нравятся объятия тех, с кем ты не состоишь в браке.
   Это не то, что я хотела сказать, ты знаешь!
   - Так о чем же ты, моя радость? - сладко пропел он.
   Мелисса глубоко вздохнула и с жаром начала:
   - Я имею в виду, что мы на самом деле не собирались жениться. И.., поэтому... - она помолчала, колеблясь, потом разом выпалила:
   - И было бы ошибкой прямо сейчас вступать в брачные отношения!
   С удивлением он спросил:
   - А когда, считаешь ты, нам лучше это сделать?
   Почувствовав себя увереннее, она заявила:
   - О, может, через несколько недель, когда мы узнаем друг друга.
   Доминик хмыкнул:
   - Я не против того, чтобы баловать тебя, но поскольку именно наше взаимное желание друг друга привело к браку, я не собираюсь отказать себе воспользоваться правами мужа.
   Сердце ее оборвалось, и она, испуганно посмотрев на него, трагически проговорила:
   - Ну, если так, я не могу тебя остановить. - Она глубоко вздохнула:
   - И мне остается послушно терпеть тебя в моей постели.
   Она была готова к любой реакции - гневу, негодованию, разочарованию, но, к ее удивлению, он засмеялся.
   - Хорошо, - сказал он спокойно. - Ты меня предупредила, и, поскольку у тебя нет намерений разделить со мной удовольствие, я постараюсь получить его один.
   Прежде чем она поняла, что он имеет в виду, Доминик протянул руку и сорвал с нее очки. Удовлетворенно улыбнувшись, он заглянул в ее широко раскрытые глаза:
   - Выявить твою красоту - это такое удовольствие для меня.
   Доминик пренебрежительно двумя пальцами подержал очки, а потом открыл окно и выбросил их.
   - Вот это, - сказал он, - я давно хотел сделать. - Он посмотрел на нее, прищурился, и сердце Мелиссы сжалось. - А теперь, - сказал Доминик, - все остальное.
   Мелисса, точно испуганная лань, попыталась отпрянуть, но его руки крепко схватили ее за плечи, он прижал ее к себе и со смехом сказал:
   - Ты не забыла, что обещала послушно терпеть, моя дорогая? Так что не дури.
   В ярости, взволнованная. Мелисса подняла на него взгляд; пытаясь усмирить свою предательскую дрожь, она проговорила:
   - Как ты посмел выбросить мои очки?
   Он не двигался и, улыбаясь, смотрел на нее;
   Мелисса упрямо заявила:
   - Они мне нужны! Он покачал головой.
   - Для того, что я намерен делать, - нисколько, - сказал он тихо, одной рукой вынимая заколки из ее волос.
   Несмотря на все попытки Мелиссы увернуться, через несколько секунд чудесные локоны лежали на ее плечах. Руки Доминика снова держали ее. Он рассматривал результат своей работы. Ее щеки пылали в обрамлении волнистых шелковых волос, нежные губы были совсем близко от его, а янтарно-золотые глаза потемнели.
   Что она испытывала? Страх? Желание? Гнев? Доминик не знал, сейчас его это не волновало. Ее тепло дразнило его. Доминик застонал и прижался к ней губами. Он хотел ласкать ее, вкусить сладость ее тела, но чувствовал, что не сможет совладать с собой долго. Она была так соблазнительна! И, потеряв контроль над собой, он все сильнее впивался в ее рот, раздвигая губы Мелиссы.
   Оказавшись в ловушке ею рук и собственных чувств, Мелисса дрожала. Язык Доминика ласкал ее рот, руки гладили ее тело, и она чувствовала, что невольно отвечает на его ласки. Голова девушки закружилась, непонятная слабость охватила ее, и она потянулась ему навстречу, бессознательно предлагая себя. Ее губы беспомощно раскрывались все шире, требуя поцелуев.
   Жадно Доминик брал то, что она отдавала, его поцелуи становились мучительно сладостными, возбуждая в ней безрассудную страсть. Она была без сил, не могла и подумать о том, чтобы сопротивляться. Ее мысли смешались. Мелисса чувствовала только одно - ей нужен Доминик. Его страсть передавалась ей, вызывая самые смелые желания тела.
   Мелисса думала, что ничего более волнующего, чем поцелуй, не может быть. Но когда руки Доминика обхватили ее бедра и прижали к себе, заставив почувствовать через тонкий халат жар и силу его желания, она поняла, что ошибалась. Новое ощущение возбудило новые чувства. Девушка с гордостью сознавала, что это она привела его в такое состояние, это ее тела он так жаждет. Он быстро расстегнул халатик, и она почувствовала, как он соскользнул с нее.
   Потрясенная тем, что так легко поддается соблазну, Мелисса оторвала свои губы от его и попыталась оттолкнуть Доминика. Сердито топнув ногой, она сказала:
   - Не надо. Пожалуйста... Сквозь полузакрытые веки Доминик странно посмотрел на нее. Неужели она не понимает - то, о чем она просит, невозможно? Он хотел ее. Она его жена. Это их брачная ночь. И Мелисса намерена остановить его? Он покачал головой и прошептал:
   - Не могу. Я хочу тебя. От моей воли уже ничего не зависит.
   Его взгляд упал на белеющие плечи, на маленькие холмики грудей, и его рука обнажила их. Он почувствовал неодолимое желание целовать ее, сорвать все одежды, скрывающие тело жены. С усилием он отвел глаза от соблазнительной фигуры и посмотрел девушке прямо в глаза:
   - Мелисса! Неважно, каковы причины нашего брака. Мы - муж и жена. На всю оставшуюся жизнь. Я действительно не собирался жениться, но, поскольку мы оба вынуждены были подчиниться условностям, я хочу, чтобы наш брак был настоящим. - Он улыбнулся. - Когда я думал о возможных трудностях нашей совместной жизни, я никогда не предполагал, что это будет постель. Она, - заключил он насмешливо, - единственное, что, я полагал, не станет для нас проблемой. /Его слова жалили ее. Но Мелисса вынуждена была признать их справедливость. Конечно, ее отношение к нему давало основание думать, что согласие они могли найти только в постели. Но ей так трудно было признаться, что ей хотелось стать его женой, и любимой женой. Именно так! Но было ясно, что он не любит ее, и она не хотела позволить ему догадаться, что подпала под силу его обаяния. Решительно тряхнув густыми волосами, Мелисса храбро заявила:
   - Ну что ж, возможно, ты ошибся.
   Он улыбнулся в ответ, и она почувствовала, как ее сердце заколотилось.
   - Ошибся? - повторил он. - Ну нет, ничуть.
   Я просто забыл, как ты переменчива.
   К своему ужасу, вместо того чтобы рассердиться, Мелисса едва не засмеялась. Ее губы слегка дрогнули в ответной улыбке, но она поспешно сомкнула их.
   Доминик успел заметить это легкое движение; рассмеявшись, он поднял ее сильными руками и с озорством в глазах прошептал на ухо:
   - А теперь, дорогая, помолчим, если ты хочешь узнать, какой я любовник.
   Разрываясь между желанием заткнуть уши, чтобы не слышать его слов, и засмеяться вместе с ним. Мелисса перестала сопротивляться. Он был неотразим, и она подозревала, что уже проиграла эту схватку. Но ведь он признался, что не хотел на ней жениться. Решив защититься от дальнейших обид, она прошептала:
   - Я просто хочу, чтобы ты знал: я выполню обязанности жены, согласившись.., Доминик, улыбаясь, нежно опустил ее на тонкое покрывало.
   - А я, - тихо сказал он, - только исполню долг мужа.
   Доминик посмотрел на нее. Шелк рубашки соскользнул, и сосок маленькой груди торчал над кружевом; его улыбка исчезла, он точно загипнотизированный смотрел, не отрываясь, на грудь Мелиссы, а потом прошептал:
   - Да. Конечно, долг мужа.
   Одним движением он сбросил с себя халат, и Мелисса увидела мускулистую, хорошо развитую грудь в черных завитках волос, а потом его лицо закрыло все он целовал ее, и она отдалась его воле.
   Мелисса так боялась, что он набросится на нее, как голодный зверь, но Доминик не спешил, он отдавался наслаждению от поцелуев, которыми осыпал ее тело. У нее кружилась голова, и последние мысли о сопротивлении исчезли. Но вскоре ему стало мало поцелуев, он языком пробовал на вкус ее кожу, его зубы покусывали тело девушки. Ощущение было неописуемым, и она замерла от наслаждения, когда он легонько прикусил мочку ее уха... Поцелуи Доминика сводили ее с ума, прикосновения вызывали трепет, а когда он спустил с плеч сорочку и дотронулся до соска, Мелисса едва не потеряла сознание. Едва дыша, она покорно лежала, не в силах двигаться или думать о чем-то, кроме того, что он с ней делает. Его теплые губы слегка касались ее груди, покрывая поцелуями. Желание охватило ее волной, а когда он, как ребенок, сосал ее грудь. Мелисса оказалась в таком чувственном водовороте, которому нельзя было противостоять.
   Девушка наивно полагала, что будет бесстрастно принимать ласки мужа, механически подчиняться его требованиям. Но очень скоро она обнаружила, что не в силах совладать с собой; она запустила пальцы в его волосы, притягивая ближе к груди, выгибавшейся ему навстречу. Ее соблазнительные движения сделали свое дело - он еще сильнее сжал ее грудь, покусывая сосок, и она застонала, не сознавая, что этим разжигает его.
   Снова и снова его губы возвращались к ее груди, а руки все быстрее двигались по телу. Мелисса сперва робко, а потом смелее отвечала на его ласки, обнимала его широкие плечи. Она ощущала напряжение его мускулов, когда гладила ею по спине. Какое это наслаждение - дотрагиваться до него! Она чувствовала, как сильно он реагирует на ее прикосновения, и, осмелев, медленно провела рукой по талии.
   Тихо застонав, Доминик вдруг поднял голову, блестящими глазами страстно посмотрел на нее и снова припал к ее маленькой груди с возвышающимися коралловыми сосками. Ее одежда скрывала остальную часть тела от его жадных глаз, и, поцеловав ее между грудями, он прошептал:
   - Я хочу увидеть тебя всю.., так ли ты красива, как я рисовал в своих мечтах. - Доминик сорвал остатки ее одежды и бросил их на пол. В пляшущем пламени свечей, сияя серыми глазами, он рассматривал тело девушки. Ее кожа блестела на лиловом покрывале, как нагретый солнцем плод. Мелисса окаменела, внутри нее шла борьба между стыдливостью и страстью. Доминик смотрел на ее стройные щиколотки, длинные красивые ноги. Его взгляд на несколько секунд задержался на нежных кудряшках внизу живота, потом скользнул дальше. Да, он получил то, что хотел. И не в силах ограничиться созерцанием ее тела, он положил руку на ее плоский живот и медленно повел рукой от талии к упругой груди.
   - Ты прекрасна. - прошептал он. - Гораздо прекраснее, чем я думал.
   И Доминик снова страстно целовал ее, а его руки словно исследовали тело девушки. Жар и тяжесть его сильного тела пугали Мелиссу, но вот ногами он раздвинул ее ноги, а между ними...
   А между ними...
   Мелисса задрожала от возбуждения и страха, когда его руки двинулись к ее бедрам и он прижался к ней еще теснее, заставляя чувствовать всю силу своей страсти.
   Растерявшись от нового приступа чувств, охвативших ее. Мелисса потерянно отвечала на пламенные поцелуи, руками обнимала его шею, а телом инстинктивно прижималась к нему. Ее грудь терлась о жесткие волосы на его груди, когда они сплелись в страстном объятии, и ощутила мучительное томление плоти. Прикосновение его рук, гладивших бедра и ягодицы, усиливали жажду того, что должно было случиться. Поцелуев и ласк уже было недостаточно. Она ждала чего-то большего, все теснее прижимаясь к Доминику. Ее бедра выгибались ему навстречу и требовали чего-то, а соски горели, вдавившись в его грудь огненными точками.
   Доминик был опьянен ее возбуждением. Он хотел ее, хотел дать облегчение напряжению, охватившему его плоть, и его рука потянулась к нежным завиткам. При первом прикосновении его к сокровеннейшему месту на своем теле Мелиса напряглась, инстинкт подсказывал ей защитить его, и она попыталась увернуться, но Доминик был готов к этому и хрипло прошептал:
   - О нет, моя прелесть. Не делай этого. Позволь мне... - Его руки скользили по ее груди, он шептал:
   - Дай мне доставить тебе наслаждение, позволь мне научить тебя...
   По телу Мелиссы пробежала дрожь, и, застонав от сладкой муки, она расслабилась. Его губы обхватили ее сосок, жажда и томление в чреслах обострились, девушка едва не вскрикнула от страсти, охватившей ее. Эта ласка Доминика разрушала все сдерживающие начала. Охваченная жарким приступом желания, она прильнула к нему, ее руки гладили широкую спину мужа.
   - О, Доминик, - простонала она. - Я хочу...
   О, пожалуйста... Пожалуйста...
   Он чувствовал ее томление, жажду ее тела, и это сводило его с ума. Боясь, что утратит контроль над собой, если вовремя не прекратит эту сладкую муку, он сжал руки Мелиссы и накрыл ее своим телом. Она чувствовала, как он задрожал. Это ее муж и единственный человек, вызывающий ее страсть, единственный мужчина, который целовал и ласкал ее! Единственный мужчина, который доводил ее до головокружения своей близостью... Ее губы были совсем близко от его рта, и она, задыхаясь, прошептала:
   - Возьми меня, Доминик... Сделай меня твоей настоящей женой...
   Она чувствовала, как дрожь пробежала по его телу, но не знала, какое огромное наслаждение он испытал от ее слов. Не в силах больше думать и сдерживаться, помня лишь о томящем желании, охватившем его, Доминик жарко целовал ее, все крепче сжимая ее запястья, потом одним внезапным движением пронзил ее плоть.
   Испуганная острой болью. Мелисса вскрикнула, а ее ногти впились в ладони Доминика, но его руки крепко держали ее запястья, точно распиная ее.
   Какое-то время он не двигался, давая ей опомниться, нежно целовал ее щеки, губы.
   - Извини, - выдохнул он хрипло. - Но иначе нельзя.
   Лежа вот так и ощущая на себе его тело, слившееся с ее, она почувствовала непреодолимую нежность. Она жгла ее как огонь, пьянила как вино, доводя до экстаза. Не в силах больше совладать с собой, он разрешил своему телу ответить ее желанию и начал медленное движение.
   Мелисса почувствовала, как боль отошла, и ее тело как бы расширилось, принимая его. Она стала женщиной, женщиной Доминика, и эта мысль затмила остатки боли. Позабыв обо всем на свете, она позволила ему вовлечь их обоих в вихрь наслаждения.
   Ошеломленная новыми чувствами и ощущениями, которые Доминик пробудил в ней, она инстинктивно повторяла его движения, поднимаясь ему навстречу, угадывая его ритм. То, что делал муж, опьяняло Мелиссу, а его губы, прижавшиеся к ней, подчинили ее. Волны удовольствия захлестывали с нарастающей силой. Широко раскрыв глаза, она лежала под ним, не понимая, как такие простые движения способны приносить столь бесконечное наслаждение.
   Доминик не знал, может ли он в первый же раз довести ее до высшей точки наслаждения, но чувствовал, как Мелисса дрожит, ликование охватило его, и вот, наконец, Доминика словно ослепила вспышка света, после которой его тело расслабилось.
   Мелисса лежала рядом, оробев и смутившись. Что говорят в таких случаях? Что ей было хорошо? А может быть - "большое спасибо"? Она тихо засмеялась, уткнувшись головой в теплое плечо мужа, уже не думая о том, что они лежат рядом в постели, совершенно обнаженные. Ей казалось странным, что Доминик не в силах говорить, - он занимался любовь со столькими женщинами. Мелисса не могла знать, что их было не так много, как утверждали слухи, и он никогда не занимался любовью с девственницей, не был женат, поэтому Доминик тоже лежал и размышлял - что делать дальше? Обычно он целовал свою подругу в щеку и договаривался о следующей встрече, а потом тихо уходил. Но это его жена! Не может же он обращаться с ней, как - провались они пропадом! - с любовницами. Кроме того, Доминик с удивлением обнаружил, что ему вовсе не хочется покидать ее постель. Более того, ему так хотелось вновь возбудить желание в Мелиссе. Странное дело, даже в юности, когда кипела кровь, у него не возникало стремления сразу повторить наслаждение. Такова была его реакция на мисс Мелиссу Сеймур, ныне - миссис Слэйд.
   В памяти Доминика всплыли события, связанные с историей его женитьбы. В глубине души он понимал - окажись женщина в гостинице обычной распутницей, а не Мелиссой, он не потерял бы голову, никакие разгневанные родственники не смогли бы заставить его жениться... Ладно, теперь это неважно. Важно то, что они женаты и ему надо постараться извлечь как можно больше хорошего из этого брака. Но ему следует быть настороже, иначе он до безумия влюбится в свою жену, превратится в такого же опьяненного любовью мужа, как его братец Морган. Вполне естественно, что молодая женщина его очаровала. Но полюбить ее совершенно иное. Она вызывает в нем желание? Но он не был бы мужчиной, если бы его тело не отзывалось на ее теплую податливую плоть. Это его жена, и это их брачная ночь. У него давно не было женщины. И Доминик вновь обнял Мелиссу, жадно припав к ней губами.
   Мелисса смело ответила на поцелуй Доминика, прикосновение его губ вновь возбудило ее. На этот раз он был не столь нежен, его движения были быстрее, но она не была этим смущена, ибо ее собственное желание заставляло спешить ему навстречу, и во второй раз она почувствовала, какое это чудо - быть в объятиях любимого человека!
   Но когда все кончилось и страсть утихла, Мелиссу вновь охватило сомнение. Она подумала: ведь ничего не изменилось. Муж не любит ее, он не хотел на ней жениться. И как ей быть, если он станет разделять с ней постель, движимый лишь похотью, которую ему надо удовлетворить? Она почувствовала, как в глазах защипало от слез, и испугалась, что разрыдается. Кусая губы. Мелисса усиленно моргала, ругая себя за то, что оказалась такой дурой и позволила себе увлечься. Но теперь, после этой ночи, поздно протестовать. Губы Мелиссы задрожали. Да, она не сможет отказывать ему в постели, ее влечение к мужу слишком сильно, подумала она о себе с отвращением. Однако ни за что на свете она не позволит ему узнать о своих чувствах, не станет вздыхать и молить о любви. Она должна вести себя с ним спокойно, никаких печальных взглядов, тоскующих глаз. Она проиграла их первую схватку, но не позволит себе превратиться в послушную жену! И Мелисса начала думать, как дать понять мужу, что он вправе распоряжаться ее телом, но не сердцем или душой. "Если ему нужна жена-рабыня, пусть бы женился на Деборе", - со злостью подумала она. Но при мысли о Деборе ее сердце сжалось, она тихонько вздохнула, вдруг почувствовав жгучую тоску и печаль.
   Доминик услышал этот вздох и подумал, что причинил ей боль. Он поцеловал. Мелиссу в лоб и тихо спросил:
   - Мне уйти? Я надеюсь, тебе не было очень больно?
   Мелисса отрицательно покачала головой, не в силах взглянуть на него. Ей показалось, что не это беспокоит Доминика. Но прежде чем она смогла что-то сказать, он приподнялся, опершись на локоть, и посмотрел в ее напряженное лицо.
   - Что значит это движение головой? "Нет" - чтобы я ушел, или "нет" - я не причинил тебе боль?
   Глядя на него в мерцающем свете свечи. Мелисса очень хотела, чтобы этот человек не был таким красивым. Притворяясь равнодушной, она беззаботно улыбнулась и пожала плечами:
   - Ну, думай как хочешь. Для меня это не имеет никакого значения.
   Это было совсем не то, что Доминик хотел услышать; он надеялся, что жена попросит его остаться с ней. Однако, несмотря на ее не слишком радушное отношение, он не собирался уходить. Сдерживаясь, Доминик спросил:
   - Значит, я должен понимать так: "нет" - на оба вопроса?
   Стараясь, чтобы он не догадался, каких усилий ей это стоит, Мелисса вновь пожала плечами и деланно зевнула:
   - Как хочешь. Я устала и с удовольствием бы поспала. - Широко раскрыв глаза, она невинно добавила:
   - Я доказала, что могу быть послушной женой и выносить твои притязания. И думаю, мне будет позволено спать одной в собственной постели... Не так ли?
   Глава 15
   - Боже мой! Конечно, так! - взорвался Доминик. Рывком он соскочил с кровати, подхватил с пола халат и взглянул на Мелиссу:
   - "Выносить"! - прохрипел он. Уязвленная гордость боролась в нем со страстным желанием схватить ее в охапку и целовать, целовать...
   Как смеет она так себя вести! Он доставил ей наслаждение, это точно. А теперь бесстыдная маленькая потаскушка пытается притвориться, что все это для нее ничто! Но где-то в подсознании у него возникло сомнение - а действительно ли он сумел доставить Мелиссе радость... "Может быть, - подумал он, почувствовав, как его сердце екнуло, - она действительно "выносила", и близость с ним была жене отвратительна?"
   Для Доминика это был один из самых болезненных моментов в жизни. Если бы Мелисса знала, как глубоко оскорбит его, она никогда бы не произнесла этих слов. Но она, не догадываясь о чувствах мужа, продолжала играть избранную роль, хотя сердце бешено билось у нее в груди. Стиснув зубы, Доминик зло сказал:
   - Хорошо, дорогая супруга. Больше я не стану навязывать тебе свое общество. Пусть тебе мои ласки неприятны, но есть немало женщин, которые думают иначе. - Окинув взглядом ее обнаженное тело, он добавил:
   - Ты прекрасна, но я без труда найду других; спокойной ночи, дорогая женушка.
   Когда он выходил из спальни. Мелиссе страстно захотелось окликнуть его, позвать, взять обратно произнесенные слова. Может быть, она ошибалась? - ведь в его глазах она заметила истинную боль...
   Несчастная Мелисса смотрела на дверь, захлопнувшуюся за Домиником; сколько хорошего он сделал для нее с тех пор, как они познакомились. О, этот проклятый язык! Однако она каялась недолго; Мелисса вспомнила слова Джоша о Доминике и письмо Латимера, подумала о том, что он не хотел на ней жениться и пошел на брак только ради того, чтобы спасти честь. В конце концов, решила она, ее поведение было правильным, и Доминику не из-за чего было расстраиваться, ведь он не испытывал к ней глубоких чувств. Однако ощущение, что она совершила ужасную ошибку, за которую ей придется дорого заплатить, нарастало. Мелисса отнюдь не забыла слова мужа о том, что он может найти других женщин, которые поведут себя с ним иначе, чем она.
   Рассердившись, она села в постели, подтянула колени к подбородку и уставилась на дверь, разделявшую их с Домиником. Нет, этот брак из-за обстоятельств, и они прекрасно оба это знают. Они могут жить отдельной жизнью, заниматься своими делами. Мелисса поморщилась. Вообще-то она не хотела такого замужества, пустой жизни, именно поэтому упорно отказываясь выходить замуж за предыдущих претендентов на ее руку. Она горько рассмеялась. Ну разве не смешно - после всего, через что прошла, желая избежать брака не по любви, оказаться в таком положении? Сердце ее заболело, а по щекам потекли слезы.
   Ей бы очень хотелось узнать, о чем сейчас думает Доминик. Может быть, о ней? Мелисса знала, что он хотел ее. Ее губы задрожали. Он великодушный и чуткий человек, но это вовсе не говорит о том, что она для него значит больше, чем его лошади! Он богат, поэтому мог позволить себе быть великодушным. А что касается внимания - иногда под ним маскируется безразличие.
   Мелисса решительно взбила подушку: не собирается же она размышлять всю ночь. Все. Пора перестать тосковать о том, чего нельзя изменить: надо искать основание, на котором может существовать их брак. Убедив себя в разумности своих мыслей. Мелисса легла и хотела заснуть, однако сон не шел. В голову лезли воспоминания о пылких ласках Доминика, выражение его глаз перед тем, как он отвернулся от нее, уходя. Она заснула с горьким сознанием, что сделала непростительную глупость...
   Ничего удивительного, что утром Мелисса раскрыла глаза в дурном настроении, совсем не освеженная сном. Ее мысли возвращались к мужу, и все сомнения, мучавшие ее, вернулись.
   Итак, Мелисса хоть немного поспала. Иначе дело обстояло с ее рассерженным мужем. Доминик вылетел из спальни жены, проклиная ее, и потом ворочался на постели, мечтая вернуться обратно, прижаться к ее ароматному телу, снова почувствовать пьянящее наслаждение... Это была самая неспокойная ночь в его жизни. Все, чего он хотел, обычно доставалось ему легко. Красота его лица, фигуры, - обаяние, семейные связи, богатство - все это он получил безо всяких усилий. Теперь оказалось, что женщина, которую он считал безумно обольстительной, была к нему абсолютно безразлична, и это явилось для него настоящим ударом.
   Снова и снова Доминик вспоминал минуты, проведенные в постели Мелиссы, ее реакцию на его ласки, отчаянно пытаясь доказать себе, что она лгала, говоря о своем равнодушии к нему. Он натянул рубашку и брюки, надел сапоги и вышел на галерею, чтобы подышать пронизанным запахом магнолий воздухом.
   "Что за дьявольская ситуация, - думал он. - "Жениться на женщине, приводящей и в восторг. и в ярость". Гордость его была уязвлена, вера в свои достоинства мужчины поколеблена. Молодой муж мрачно слонялся по галерее, пытаясь понять, что случилось.
   В его жизни встречались женщины, которые не воспринимали его, и он не делал попыток завладеть их вниманием. Но это случалось крайне редко и никогда так не уязвляло его самолюбия, как сейчас. Ни одна женщина не затронула его сердца, пока он не увидел эту волнующую и очаровательную мисс Сеймур.
   Так, расхаживая по галерее, Доминик дошел до стола, на котором лежал ящичек с сигарами. Иногда он курил, и сейчас взял одну. Затянувшись, снова принялся ходить, окутанный клубами дыма.
   Доминик никак не хотел сознаться в том, что он не в состоянии справиться с кареглазой рыжеволосой бестией, которая сейчас безмятежно спит наверху, что попал в ловушку, подобно Моргану. Ни за что, клялся себе Доминик, прикусив сигару, не влюбится он в Мелиссу, не позволит себе стать рабом женщины, посвятить ей жизнь! Он уверен, что его страсть объясняется долгим воздержанием. То, что он отдал ей деньги за половину жеребца, - тоже объяснимо: всего лишь акт великодушия. Сеймуры находились в отчаянно стесненных обстоятельствах, и он им помог. Правда, никогда прежде он не занимался филантропией и пренебрежительно относился к ней, но получил удовольствие, расстроив планы Латимера. И вообще он пошел на брак под гнетом обстоятельств.