Басби Шарли. Полуночный маскарад

   В ярости от своей неожиданной реакции на этого Слэйда она посмотрела на него и резко отчеканила:
   - Я мисс Сеймур. - Мелисса была предупреждена о невероятно распутном поведении стоявшего перед ней молодого человека, ей сразу вспомнились все дядюшкины слова, и она решила, что чем скорее этот тип уберется отсюда, тем лучше. - И вообще, кто вы такой, чтобы являться сюда? - спросила девушка, не придавая своим словам излишней любезности.
   Доминик оторопел от такой встречи. Внешность хозяйки Фолли удивила его, а враждебность вывела из себя. "Да уж, - подумал он изумленно, - это чучело, которое злобно щурится сквозь смешные очки, весьма мало соответствует восторженному описанию Джоша". Ее резкость смыла вежливую улыбку с его лица, и доброжелательный юмор в серых глазах погас.
   - Вы действительно мисс Сеймур? - не удержался Доминик.
   Отдавая себе отчет в том, как ужасно она выглядит, ощущая на взмокшей спине прилипшую ткань, сквозь сжатые зубы девушка с вызовом заявила:
   - Да, именно мисс Сеймур! Мелисса! - Прекрасно понимая, кто перед ней, она спросила:
   - А вы кто такой?
   - Доминик Слэйд. Ваш кузен Ройс и я старые друзья. Я провел в имении вашего дяди несколько дней.
   - И?.. - враждебно взглянула на него Мелисса, которой так не хотелось пасть жертвой его вероломного очарования. Но она ничего не могла с собой поделать - ей отчаянно захотелось быть сейчас в своем лучшем платье, с чисто вымытыми и вьющимися, ниспадающими на плечи волосами!
   Доминик поджал губы. Ну и фурия! Едва удерживаясь от страстного желания повернуться и уйти, он мрачно сказал:
   - Я слышал, что вы владеете гнедым жеребцом Фолли. Мой брат Морган видел животное на скачках в Нью-Орлеане несколько недель назад, и оно произвело на него впечатление своей резвостью и красотой. Если вы не против, я бы посмотрел на него и, может быть, купил.
   Мелисса была вне себя. После всего, что они с Захарием испытали, после всех мечтаний, как осмеливается этот щеголь говорить о покупке ее любимой лошади! Как вообще хватило у него наглости безо всякого предупреждения явиться в ее конюшню и с видом денди вести себя так, как будто все, что он захочет, тут же осуществится!
   Девушка смутно сознавала, что отчасти ее враждебность происходила от смущения за свой вид, но здравая мысль, что гость ни в чем не виноват, не помогала. Но и не только это подогревало ее раздражение: еще ни разу в жизни с Мелиссой не случалось, чтобы вот так, сразу, мужчина понравился ей. "Но этот слишком уж хорош, - подумала она свирепо, - и чересчур самоуверен и самонадеян".
   Все же испытывая неловкость за собственную резкость и, кроме того, памятуя о предупреждении дяди относительно молодого человека, девушка решила немедленно избавиться от присутствия Доминика, решительно выпалив:
   - Если вы явились сюда посмотреть на Фолли - не тратьте время - ни мое, ни ваше. Ни при каких обстоятельствах, никогда в жизни я не соглашусь его продать. Ни за какую цену.
   Отдав должное любезности мисс Мелиссы Сеймур, Доминик заявил:
   - Тогда нам больше нечего обсуждать. - И он насмешливо кивнул на ее полную ароматного навоза лопату:
   - Я вижу, у вас есть дело поважнее, и не смею вам мешать.
   На прощание Слэйд еще раз оглядел девушку. Его взгляд медленно перемещался с пучка волос неопределенного цвета к старомодным очкам, тонким злым губам, и он невольно подумал, что, видимо, Джош и Ройс, живя в этой глуши, спятили. Красавица?! Если у них такие понятия о красоте, то им неплохо было бы провести некоторое время в сумасшедшем доме!
   Пожав широкими плечами и не уставая удивляться странности человеческой натуры, он готов был повернуться и уйти, когда услышал голос:
   - Лисса! Хочешь лимонада?
   Мелисса швырнула лопату, немного не долетевшую до отполированных сапог мистера Слэйда, и внезапно теплая улыбка осветила ее лицо.
   . - Зак! - воскликнула она очень приятным голосом, которого Доминик не предполагал от нее услышать. - Тебя просто Бог послал! Я умираю от жажды!
   Брат засмеялся и подошел с кувшином лимонада в руках. Взглянув на Доминика, он дружески улыбнулся:
   - Привет. Вы, должно быть, Доминик Слэйд.
   Доминик не сразу осознал, что слова юноши обращены к нему, - он все еще не пришел в себя от необъяснимой перемены, которая произошла с лицом Мелиссы, осветившимся улыбкой. Не без труда он оторвал глаза от очаровательных ямочек на щеках девушки и, глядя на Захария, вежливо сказал:
   - Да, вы угадали. - С легким смущением на красивом лице он спросил:
   - А откуда вы знаете? По-моему, мы с вами не встречались.
   Зак ухмыльнулся:
   - Дядя Джош, - коротко ответил Зак. - Он с таким возбуждением рассказывал нам о вашем визите!
   Лицо Мелиссы помрачнело. Ей совсем не нравилось, как дружески эти двое беседуют.
   - Ну, ладно, мистер Слэйд, - резанула она. И, оставив без внимания ошеломленный возглас Захария: "Лисса!", девушка отправила содержимое полной лопаты навоза к ногам Доминика и заявила:
   - Поскольку вы собираетесь уходить, мы вас не задерживаем.
   Улыбка сошла с лица Доминика, он холодно кивнул Мелиссе темноволосой головой и, повернувшись к ней спиной, дружески посмотрел на Захария.
   - Очевидно, я пришел в весьма неподходящее время, - сказал он молодому человеку. - Может быть, вы будете так добры присоединиться к нам с Рейсом в "Белом Роге" в Батон-Руже для ужина... Приятно проведем время в компании без этих юбок?
   Вызывающе посмотрев на сестру, Захарий решительно кивнул:
   - С большим удовольствием, сэр. Когда? Оба джентльмена, похоже, забыли о сердитой Мелиссе. Они обсудили время встречи, и, не сказав ей больше ни слова, даже не посмотрев в ее сторону, Доминик вышел из конюшни.
   ***
   Хотя Уиллоуглен остался далеко позади, языкастая мисс Сеймур не выходила у Доминика из головы. Похоже, что она - самое несносное существо, которое ему приходилось встречать. Без всякого сомнения - она настоящая фурия, но... Да, она его заинтриговала. "Конечно, - признался он себе, - дело в ее чудаковатости, странности и резкости манер". Но тут на память ему пришла ее улыбка, смутившая его и напомнившая слова Джоша о красоте племянницы. Но одежда! Прическа! Эта желчная манера говорить, вытаращенные глаза, будто она не в себе! Доминик направил лошадь к плантации Манчестера. Да, такой образчик человеческой породы ему внове.
   Категорический отказ разрешить хотя бы взглянуть на Фолли вывел Слэйда из себя. Он приехал сюда, лелея надежду украсить свою конюшню этим жеребцом, и теперь - фиаско из-за этой Мелиссы Сеймур! Надо же такому случиться, что именно эта девица - владелица животного! Ах, она не продаст его ни за какую цену? Ха-ха! Он его купит! Он заставит ее подавиться собственными словами!
   Настанет день, поклялся себе Доминик, когда Фолли будет его, и неважно, во сколько ему это обойдется. Он заплатит больше, чем стоит животное, но утрет нос этой мисс Мелиссе Сеймур!
   С некоторым сожалением Доминик признался себе, что приглашение Захария на ужин было спровоцировано грубостью его сестры, а не искренним желанием продолжить знакомство с юношей. Внешне Захарий ему понравился (чего он никак не мог сказать про мисс Сеймур), но вряд ли само по себе присутствие Захария доставит удовольствие, однако в активе - раздражение мисс Сеймур, вызванное согласием брата на это приглашение. Тем не менее Доминик отдал распоряжение по подготовке к вечеру, а Ройс, узнав о том, что на него приглашен Захарий, остался доволен.
   - Хорошая идея. Я мог бы и сам об этом догадаться, - сказал Ройс, когда они выходили из конюшни имения Дубовая Лощина. - Пора оторвать Захария от юбок Лиссы. А то она квохчет над ним, как курица.
   Доминик поднял на него серые глаза и насмешливо сказал:
   - Кстати, о Лиссе. Не объяснишь ли ты мне, что за игра ведется? Я не хотел тебя обидеть, но если кузина - твой идеал красоты, то я сильно подозреваю, мой дорогой друг, что ты тут, в глуши, одичал! - И, пожав плечами, Доминик продолжал:
   - Да она просто мегера! Я от нее в шоке! Никогда в жизни не встречал никого противней!
   Зная от отца, что с собой сотворила Мелисса, Ройс загадочно усмехнулся:
   - А, в Лиссе много чего, только надо глубоко копнуть...
   - Да, очень! Слишком глубоко! - насмешливо ответил Доминик, теряя интерес к разговору. Потом, вспомнив, что у них есть другая тема для пикирования, он спросил с обманчивой вежливостью:
   - Не будешь ли ты любезен объяснить мне, почему вы с отцом водили меня за нос насчет лошади?
   - А, это...
   - Да, именно "это". Ройс пожал плечами:
   - Не могу же я предать своего отца, правда? Доминик хмыкнул. Войдя в дом, он сказал:
   - Похоже, что Фолли недосягаем для меня, и, поскольку я провел здесь куда больше времени, чем предполагал, утром я возвращаюсь в Тысячу Дубов. - И, повернувшись к Ройсу, который шел рядом, спросил:
   - Не поедешь ли ты со мной? Я, конечно, не могу гарантировать тебе высший уровень комфорта, но знаю, что у Моргана прекрасные слуги. И они остаются таковыми, годами не видя хозяина.
   Ройс задумчиво посмотрел на него и после минутной паузы принял предложение друга:
   - А почему бы и нет? А то ты уедешь, и будет скучно.
   Доминик рассмеялся, и они расстались, чтобы переодеться к ужину в "Белом Роге". Надевая свой элегантный темно-синий жилет с позолоченными пуговицами, Доминик хмурился. Дерзкую мисс Сеймур, решил он, надо проучить. Преподать ей урок за то, как она позволила себе обойтись с ним. Он доставит себе удовольствие! Уж он развлечется!
   Глава 6
   Ужин в "Белом Роге" прошел Очень приятно:
   Доминик заказал отдельный кабинет, и никто их не беспокоил.
   Первое впечатление Слэйда о молодом Захарии Сеймуре подтвердилось, и он вновь задумался, как могут уживаться этот очаровательный молодой человек и его мегера-сестра. Слушая его рассказ о годовалом жеребенке, которого воспитывает знаток конного дела Этьен, Доминик улыбнулся. Он вспомнил себя в возрасте Захария. Уже тогда он сходил с ума по лошадям.
   Закончив ужин, молодые люди сидели, потягивая отличный французский бренди, контрабандой доставлявшийся из Франции. Разговор от лошадей перешел к текущим делам, а потом - к известному пирату Жану Лаффиту и его притонам на побережье.
   Ставя на стол рюмку, Доминик небрежно заметил:
   - Я полагаю, мы должны быть благодарны ему и его людям. Если бы не они, мы бы не пили такой бренди. Меня удивляет, что наш губернатор Клерберн не в состоянии справиться с ними. Конечно, он делает все, что может, но, похоже, никто всерьез не хочет их останавливать. Должен признаться, меня беспокоит, что у Лаффита такая хорошо вооруженная шайка. Если англичане смогут завербовать Лаффита и его людей... - Доминик задумался, а потом очень серьезно закончил:
   - ..Бог знает, сколько неприятностей они, способны навлечь на Луизиану. Ройс кивнул:
   - По крайней мере, - сказал он задумчиво, - генерал Джексон довольно успешно действовал на Хорсшоуденте. И мы больше не боимся мародеров-индейцев из бухты. Помнишь, что было прошлым летом в Форт-Мимс? Я рад, что генерал сумел дать отпор британцам.
   Возбужденно блестя глазами, Захарий выпалил:
   - Бог мой! Посмотрел бы я на британцев, которые захотели бы атаковать Луизиану! Здорово бы им досталось!
   Доминик поднял голову:
   - А ты не забыл, что многие думают не так, как ты, и были бы рады англичанам? Там осели многие британцы. Ты ведь тоже по происхождению британец. Разве твой дед - не британский офицер?
   На лице Захария появилась растерянность.
   - Да, пожалуй. Но это было так давно. И Лисса, и я - мы американцы и не храним верность Англии.
   - Ты напомнил мне, - вмешался Ройс, посмотрев на Доминика, - нашего знакомого из Лондона - Джулиуса Латимера, который часто бывает в Америке. И сейчас он здесь, у друзей, которые живут неподалеку от Батон-Ружа.
   При упоминании имени Латимера лицо Доминика переменилось: с него слетела благодушная веселость, а в глазах зажглись недобрые огоньки; его лицо словно внезапно окаменело.
   - Джулиус Латимер здесь? - повторил он тихо. - И ты только сейчас говоришь мне об этом? В канун моего отъезда?
   Наблюдая за Рейсом и Домиником, Захарий подумал, что они забыли о его присутствии. Он удивленно смотрел на замкнувшееся, потемневшее лицо Доминика, в котором трудно было узнать приятного джентльмена, который очаровал его в этот вечер: Захарию он напомнил гибкую пантеру, готовую к прыжку. Нервно сглотнув, юноша проговорил в напряженной тишине:
   - А вы знаете мистера Латимера? Словно только сейчас заметив его присутствие, Ройс и Доминик уставились на молодого человека. Лицо Слэйда изменилось: красивые черты его лица расслабились и вновь стали привлекательными. Он ответил:
   - Да. Можно сказать, я знаком с Латимером. Однако, - добавил он насмешливо, - в последний раз, когда я с ним виделся, я смотрел на него сквозь мушку дуэльного пистолета.
   Захарий задохнулся от такого ответа, и немой вопрос застыл у него на лице. Но он был слишком воспитан, чтобы высказать его, и Доминик пожалел его:
   - Несколько лет назад мистер Латимер и я не сошлись во мнении по поводу одной, ну, скажем, леди. Мы решили дать отдушину нашим чувствам на поле чести.
   - И Доминик проделал аккуратненькую дырочку на правой руке Латимера, сказал Ройс с явным удовлетворением. - Но, к несчастью, этим дело не кончилось. Через два дня Дому устроили засаду и напали на него, когда он возвращался из игорного клуба. Его сильно избили. Мы подозревали, чьих рук это дело, но доказательств не было.
   - Ox, - выдохнул Захарий и, робко взглянув на Ройса, сказал:
   - А я всегда удивлялся, почему вы так пренебрегали Латимером. Он был так вежлив с Лиссой и со мной, несмотря на то что мы должны ему деньги. А ваше отношение к нему ставило меня в тупик.
   - Вы должны этой свинье деньги? - резко спросил Доминик.
   - К сожалению, - кивнул Захарий, слегка покраснев. - У мистера Латимера расписка моего отца, давно просроченная. И Латимер был так любезен, что не требовал немедленной платы, хотя имел на то полное право. Но если он потребует деньги, я понятия не имею, где мы возьмем столько.
   - Пока не беспокойся, - сказал Ройс, - а если он начнет приставать, давить, приходи ко мне.
   - Или ко мне, - протянул Доминик. - Латимер мне кое-что задолжал, и мне будет нетрудно заодно уладить и ваши дела, - он натянуто улыбнулся, - так что доставь мне такое удовольствие.
   Благодарный и смущенный, Захарий, почти заикаясь, сказал:
   - Спасибо, но Лисса говорит, что мы все свои проблемы должны решать сами.
   - А ты ничего не говори ей о моем предложении, - посоветовал Доминик, а потом, меняя тему беседы, насмешливо добавил:
   - Да, что касается твоей сестры: почему, в конце концов, она не разрешает мне даже взглянуть на ее лошадь, на Фолли?
   Захарий ухмыльнулся; улыбка омолодила его и без того юное лицо.
   - Вы вывели ее из себя, - признался он. - После вашего ухода она была в ярости. Ни Этьен, ни я не могли близко подойти к ней в тот день.
   - Разве это не обычное ее состояние? - спросил недоверчиво Доминик.
   - О нет! - засмеялся Захарий. - К Лиссе не подходи, когда она не в начищенных перышках или если речь заходит о продаже Фолли. - Лицо его стало серьезным. - Если бы мы даже не зависели от заработков на этом жеребце, Лисса все равно никогда бы его не продала. Это ее конь, она его воспитывала с самого рождения и слишком его любит!
   - О, это звучит так сентиментально! - не без иронии сказал Доминик. - Я не знаю точно, что вы задумали, но без больших денег вам не поможет даже такая лошадь, как Фолли. - Он с сочувствием посмотрел на Захария и продолжил:
   - Ни один уважающий себя коневод не пригонит своих лучших кобыл в Уиллоуглен. Я не хотел бы вас обидеть, но до тех пор, пока это имение не будет приведено в порядок, вы не сумеете привлечь тех, кто разводит лошадей. Улыбка затаилась в уголках его губ. - Особенно если их станут приветствовать лопатами, полными навоза, и словами, которые мне довелось выслушать сегодня утром.
   Доминик, конечно, задел Захария за живое. Но тот не мог отказать ему в справедливости его слов и в итоге признался:
   - Все так, но у нас нет другого выхода, как попытаться. Лисса говорит...
   - "Лисса говорит", - повторил за ним Доминик, - а что ты сам думаешь?
   Не привыкший высказывать свое мнение, Захарий вдруг начал длинную речь.
   К сожалению, его старшие товарищи не подумали, что возможности их юного сотрапезника намного уступают их собственным, и с удивлением обнаружили, что Захарий совсем захмелел. В таком состоянии он не мог ехать домой, даже если бы усидел в седле.
   Ройс и Доминик заспорили, кто проводит начинающего пьяницу. Наконец последний заявил:
   - Нет нужды тащиться обоим, и поскольку мои чемоданы уже собраны, а твои нет, возвращайся в Дубовую Лощину.
   Ройс успел влить в себя изрядное количество бренди и потому несколько осоловело посмотрел на Доминика:
   - Ты думаешь, мне следует заставлять слуг в час ночи упаковывать вещи?
   - Нет, но я думаю, что ты выпил больше меня. И если бы я не знал, что у тебя крепкая голова и ты доберешься домой без приключений, то не был бы за тебя спокоен.
   Ройс обиженно развернулся на горячем мерине:
   - Я, - заявил он, стараясь заставить повиноваться ставший неповоротливым язык, - совершенно, совершенно не пьян. Но коль уж ты решил проводить моего кузена, я тебя не удерживаю.
   И он пустил лошадь галопом. Улыбнувшись про себя, Доминик тронул поводья своего коня, не спуская глаз с Захария, весьма нетвердо сидящего в седле, что вызывало у Слэйда серьезные сомнения в том, что они доберутся до Уиллоуглена прежде, чем юноша свалится на землю.
   К счастью, Захарий оказался лучшим наездником, чем думал Доминик, и они прибыли в Уиллоуглен без приключений. Ночной воздух отрезвил юношу, и его шаги были достаточно твердыми, когда Доминик помогал ему подняться по лестнице в дом, надеясь, что ему удастся тихо уложить подопечного в постель. Но он сделал всего два шага, как одна из дверей распахнулась, и появившаяся на пороге Мелисса взволнованно проговорила:
   - О Зак! Как хорошо, что ты наконец дома! Я так беспокоилась. Ты понимаешь, что уже три часа?
   Захарий слегка пришел в себя и начал бормотать маловразумительные извинения; Мелисса не замечала Доминика до тех пор, пока тот не прервал бессвязную речь Захария.
   - Я думаю, он сейчас слишком пьян и все объяснит вам утром.
   Была лунная ночь, и с минуту Мелисса пыталась в сумерках разобрать, кто, кроме Захария, находится на галерее. По тому, как вдруг зачастил ее пульс, она поняла - Доминик. Но ее первой заботой был брат, и она сердито отчеканила:
   - А кто виноват? Не ваша ли испорченность и распущенность?
   Доминик чувствовал себя смущенно с того момента, как открылась дверь и вышла девушка. Было довольно темно, но он ясно видел высокую стройную фигуру, окутанную чем-то светлым и воздушным. Силуэт, точно привидение, едва различался в слабом лунном свете, распущенные волосы ниспадали на плечи, и на лице Мелиссы не было этих отвратительных очков. Слэйд не различал черт лица, но ему страшно захотелось рассмотреть его, и он приблизился к девушке. Однако ее слова разозлили Доминика, и он, наклонившись, крепко схватил ее за нежную руку и резко притянул к себе.
   - Испорченность? - прорычал он. - Если вы хотите знать, что такое испорченность...
   Вероятно, во всем было виновато бренди, потому что ничем иным Доминик не мог объяснить, как неведомая сила заставила его прижаться к ней губами; сильные руки легко сломили слабые попытки Мелиссы вырваться. Он вовсе не собирался ее целовать, и уж, конечно, не ждал никакого удовольствия от этого поцелуя. Но, к его удивлению, ее губы оказались нежными и податливыми, а тело - теплым и мягким. И его охватила волна безрассудства.
   Мелисса была совершенно не готова к тому, что ее руки окажутся сжатыми его руками, и не ожидала объятий: происходящее было полной неожиданностью, в том числе и горячая волна возбуждения, прокатившаяся по ее телу, когда его рот пьяняще прижался к ее губам. Она сделала попытку освободиться, но ничего не вышло. Шли секунды, Доминик все теснее прижимал ее к своему крепкому телу, а девушка все больше теряла уверенность, что хочет этого избежать...
   Доминик понятия не имел, что он собирается делать дальше. Он только ощущал нежные дрожащие губы и длинные стройные ноги, прижавшиеся к его ногам; ее упругие груди вздымались от учащенного дыхания. Его руки гладили ее бедра, все крепче притягивая к себе, вжимая их в свое теплое тело. Он почувствовал желание...
   В забытьи от проснувшейся впервые в жизни страсти Мелисса не думала ни о чем, кроме Доминика. Его близость заставила девушку потерять голову. Ее руки сцепились вокруг его шеи, губы робко приоткрылись, словно в требовательном ожидании его поцелуев. Казалось, по венам Мелиссы пробежал огонь, и она задрожала от возбуждения, когда его руки коснулись ее бедер, поняв, что он хочет ее всем существом. Не об этом ли пытался предупредить ее дядюшка Джош? Но сейчас ей хотелось, чтобы все это длилось, чтобы его руки продолжали свою магическую работу над ее телом...
   Но тут внезапно очнувшийся Захарий заплетающимся языком поинтересовался:
   - Доминик, ты целуешь мою сестру? Как ошпаренные кошки Мелисса и Доминик отскочили друг от друга, когда до них дошло, что, считая Захария бесчувственным телом, они допустили оплошность. Пристыженная и смущенная, Мелисса немало удивила Доминика, влепив ему такую пощечину, что едва не сбила с ног.
   - Вы чудовище! - яростно выпалила она. Ее голос дрожал от гнева, кулачки колотили по его груди. - Как ты осмелился дотронуться до меня! Как ты осмелился напоить моего брата!
   Еще минуту назад такая сладкая и пылающая в его руках, а теперь - дикая шипящая кошка! Доминик остолбенел. Бренди и внезапная страсть, возбужденная Мелиссой, мешали ему соображать. Ее пощечина отбила все его желание. Он был потрясен. Как могла эта женщина, эта некрасивая, жуткая зануда, так быстро воспламенить его? Такой горячечной страсти он не испытывал ни к одной женщине в своей жизни!
   Почти бессознательно Доминик коснулся пылающей щеки. Куда девалась его быстрая реакция? Он тупо стоял и смотрел, как девушка бушует от гнева. "Что же случилось? Она ведь ему даже не нравится, - думал он, - так почему вдруг он так захотел ее?"
   Мелиссу явно не мучили противоречивые чувства. Злясь на себя и на него, она пыталась достойно выйти из этой, более чем сомнительной, ситуации. Сильно толкнув Доминика, девушка гневно заявила:
   - Вы, сэр, мерзавец! И если когда-нибудь еще подойдете ко мне или моему брату, я вас просто пристрелю!
   Доминик стоял на краю лестницы, и, когда Мелисса толкнула его еще раз, он затопал вниз, поскользнулся на предпоследней ступеньке и растянулся, грохнувшись с глухим стуком спиной о землю. В полном изумлении он уставился на девушку снизу вверх.
   В это время Мелисса, давая отдушину своему гневу, затолкала Захария в комнату и захлопнула дверь.
   Доминик полежал несколько секунд, потом медленно принимая вертикальное положение, почесал у себя в затылке:
   - Ничего себе! Будь я проклят!
   Когда Мелисса закрыла за собой дверь, она вдруг вся ослабела, руки ее дрожали; она хотела выйти посмотреть, не расшибся ли Доминик, но передумала поделом ему. У него нет права обращаться с ней, как.., как.., с девкой в борделе!
   Захарий громко икнул, и девушка вспомнила, что не одна.
   - Иди, иди, - сказала она тихо. - Вот ступеньки.
   - Я должен тебе сказать, - бормотал Захарий с настойчивым упрямством пьяного человека, - что Доминик - мой друг, и я не позволю с ним так обращаться!
   Возмущенная Мелисса резко ответила:
   - Да, хорош друг! Напоил тебя и полез ко мне целоваться!
   Захарий пытался разглядеть ее лицо в темноте, но не смог и проницательно констатировал:
   - Это мое, дело, что я напился. Я уже не маленький. А что касается поцелуев, то, по-моему, ты была совсем не против...
   Подавив желание заткнуть уши. Мелисса подтолкнула брата к спальне и яростно отчеканила:
   - Все, хватит. Я не хочу, чтобы ты и дальше имел дело с мистером Домиником Слэйдом.
   - А я буду! Он настоящий джентльмен и многому может меня научить. Он много чего знает о лошадях.
   Мелисса, сдерживаясь из последних сил, подвела Захария к дверям спальни и оставила его, предоставив ему самостоятельно отправиться ко сну.
   Потом девушка долго ворочалась в постели и не могла заснуть. Почему она себя столь предосудительно повела? Она, так гордившаяся стойкостью по отношению к мужчинам, остававшаяся спокойной с самыми пылкими поклонниками? Застонав, Мелисса перевернулась на живот, чтобы прогнать видения, возникавшие перед ее глазами. Что с ней случилось? Ведь дядя Джош предупреждал. Разве она забыла? А Доминик только коснулся ее, и она упала в его объятия, как спелая груша. Какой позор! И как она посмотрит завтра утром в глаза своему брату?
   К счастью, на следующий день Захарий почти ничего не помнил из того, что было накануне: он проснулся со страшной головной болью и дал себе обещание никогда в жизни так больше не напиваться. Какой позор! Дом и Ройс наверняка теперь думают, что он зеленый птенец, и больше не пригласят в свою компанию.
   Обнаружив, что от малейшего движения голова болит так, что вот-вот развалится на части, Захарий стал осторожно спускаться по лестнице. Чашка черного кофе, приготовленного симпатичной Адой, и бисквит - все, что он смог проглотить за завтраком. Зная, что у него полно работы, Захарий направился в конюшню, пытаясь превозмочь симптомы похмелья. Прогулка не помогла, и, увидев Мелиссу, - под огромным дубом она чистила кобылу, - он виновато улыбнулся сестре.