Басби Ширли. Леди-цыганка

   В момент раскаяния в спальню вошел Пьер с озадаченным выражением на своей обезьяньей физиономии.
   — Месье, вы что-нибудь искали прошлой ночью? Взглянув на него мутными глазами, Джейсон насмешливо спросил:
   — Что? В половине пятого утра? И что я мог искать?
   — Не знаю, но платье в вашем гардеробе было в беспорядке и обувь не в том виде, в каком я ее оставил.
   — Вероятно, служанка, которая убирает комнаты, не смогла победить свое любопытство, — равнодушно предположил Джейсон.
   — Если это так, месье, она заглядывала также в ящики бюро и даже в ваш стол в другой комнате, — колко отпарировал Пьер.
   — Какого черта ты имеешь в виду? И откуда ты знаешь?
   С видом глубокого превосходства Пьер спокойно ответил:
   — Когда сегодня утром я заметил беспорядок в вашем платье и обуви, то осмелился уточнить, насколько далеко это… вынюхивание зашло. Она, очевидно, обыскала все. Особенного беспорядка не было, но я-то знаю, что вещи не совсем на своих местах.
   — Ну, скажи негодяйке, что ее скверный маленький порок открыт, и, если это случится снова, я ее уволю.
   С этими словами Джейсон выбросил инцидент из головы.
   Меньше чем через неделю он присутствовал на конском аукционе в Эпсоме — как всегда, в сопровождении Бэрримора и Харриса. Англия наслаждалась необычно теплым февралем. Погода была чудесная, хотя в полях еще кое-где белел снег, и аукцион привлек массу народа. Наши друзья бродили среди переполненных проходов, рассматривая лошадей всех пород, от маленьких крепких уэльских пони до огромных величественных тяжеловозов.
   Стоя у края окаймленного пурпурными канатами ринга, где проходил парад и назначались аукционные ставки, он восхищался лоснящейся гнедой кобылой, как вдруг его кольнуло неприятное ощущение, будто за ним следят. Сначала он не придал этому особого значения, но ощущение не исчезало, и он с некоторым любопытством обратил взгляд на волнующуюся пеструю толпу. Беглый взгляд не принес никаких результатов и, пожав плечами, он уже поворачивался к рингу, когда заметил модную пару — молодую женщину и джентльмена, пробирающихся к нему через толпу.
   В то же мгновение Бэрримор предупредил, почти не разжимая губ:
   — Не оборачивайтесь, мой друг, но сюда идет эта Маркхэм в сопровождении Клайва Пендлтона.
   С настороженной улыбкой Джейсон наблюдал за их продвижением, размышляя, случайно или с умыслом появились здесь эти люди.
   Элизабет Маркхэм была хорошенькая с роскошной фигурой вдова двадцати пяти лет от роду. В этот день она была восхитительна в своем муслиновом платье с высокой талией и узором из веточек лаванды. Соломенная шляпка с излишне широкой зеленой бархатной лентой, завязанной бантом за ухом, и тонкие светло-зеленые перчатки дополняли туалет молодой аристократки. Ее отцом был граф Маунт, герцог Тримэйн, он унаследовал титул меньше года назад после смерти своего брата Роберта. Джейсон познакомился с Элизабет и ее родителями, когда вместе с дядей был на обеде в их лондонском доме. Джейсону запомнились ее сверкающие карие глаза и роскошные волосы, хотя и не рыжие, но такие же шелковистые, как у гнедой кобылы на ринге. Джейсон начал вежливый флирт и дал себе слово встретиться с ней в более интимной обстановке. К этому были все основания. Она была чертовски хорошенькой, и он почувствовал желание, как только она ему улыбнулась.
   — Какая милая встреча, Джейсон! Похоже, в последнее время мы постоянно встречаемся. Вам понравилась та прогулка в Гайд-парке? Я была безутешна, что не могла поехать с вами, но у меня уже были другие планы… — Рука в светло-зеленой перчатке легла ему на руку, густые, тронутые золотой пудрой ресницы кокетливо затрепетали. — Надеюсь, вы пригласите меня снова…
   Джейсон что-то вежливо пробормотал, но в ленивом взгляде прищуренных глаз, который он ей послал, Элизабет усмотрела внезапный намек на нечто иное, и сердце ее забилось сильнее. Джейсон Сэвидж, без сомнения, был красивым животным, решила она с удовлетворением, и просьбу Клайва быть с ним полюбезней приятно удовлетворить, думала она, любуясь тем, как винно-красный сюртук подчеркивает его нездешний загар и широкие плечи. Элегантные желтовато-коричневые панталоны, облегавшие стройные ноги, тоже смотрятся приятно. Не каждому мужчине идут такие панталоны.
   Думая о своем, Элизабет перехватила его взгляд, устремленный на ее грудь. Пожалуй, поощрения со стороны Клайва даже и не требуются, ее влечет к Джейсону — такие мужчины ей нравятся. Она не могла оторвать взгляда от его выразительных губ, внезапно ей захотелось, чтобы они оказались одни, чтобы она почувствовала сильные мужские руки, чтобы его губы искали ее губ. Это была опасная мысль, и она заподозрила, что Джейсон прочел ее — его дразнящая улыбка блеснула ей в лицо. Улыбка говорила о многом — но не давала уверенности.
   Нетерпеливое покашливание за спиной вернуло ее на землю. Обернувшись к своему спутнику и кокетливо улыбаясь, она воскликнула:
   — О, простите меня! Не подумайте обо мне плохо. Могу я представить вам Клайва Пендлтона? — И тут же, поднеся руку к губам и словно укоряя себя, театрально рассмеялась:
   — Ох, какая же я глупая! Вы ведь познакомились с ним у отца, разве нет?
   Джейсон ответил поклоном на поклон Пендлтона. Он знал, что до возвращения к гражданской жизни Пендлтон был капитаном британской армии и значился в родстве с Тримэйнами. Покойный брат нынешнего графа был его крестным отцом. Джейсону Пендлтон не нравился — ни его холодные серые глаза, ни тонкое, худое, саркастичное лицо. Как выразился однажды Бэрримор, Пендлтон — типичная паршивая овца, какие есть в каждой семье, и Тримэйны здесь не исключение. Редкий случай, когда Джейсон склонен был полностью согласиться с его мнением. Хотя выглядел Пендлтон вполне по-джентльменски; безукоризненный костюм подчеркивал его хорошую фигуру, он свободно держался и жил, по-видимому, как подобает обеспеченному человеку. Но при всем том Джейсон почувствовал и другое — с ним связан был неуловимый запах темных переулков и сомнительных сделок — как с мужчинами, так и с женщинами.
   Скрывая неприязнь, Джейсон протянул руку Клайву, улыбнулся и спросил:
   — Вы к нам присоединитесь? Ответила ему Элизабет. Изобразив на хорошеньком личике подобие сомнения, она протянула:
   — О, вряд ли. Мы ведь поехали на прогулку и не можем остаться.
   Бэрримор и Харрис, пробормотав вежливые прощальные реплики, подчеркнуто отвернулись, внезапно обнаружив глубокий интерес к аукциону. Джейсону хотелось повторить их маневр, хотя он и не отказался бы завести ленивый флирт с Элизабет, ибо в данный момент его мысли действительно были заняты рингом. Но попросту отвернуться он не мог — мешала ее рука, и она не торопилась снять ее с его руки.
   — Как неудачно, что вы не можете к нам присоединиться, — фальшивым тоном посетовал Джейсон. — Но, может быть, мы встретимся на балу у вашей матери к концу следующей недели? Надеюсь, вы оставите для меня один-два танца?
   — Да, конечно, — ответила Элизабет, сузив свои прекрасные глаза в ответ на поведение Харриса и Бэрримора. Они ее унизили, это было возмутительно, и она решила последнее слово оставить за собой:
   — А вы. Том и Фредди, вы будете на балу?
   — А? — сказал Том, удивленный тем, что Элизабет обратилась к нему, но Бэрримор поспешил на помощь другу:
   — К сожалению, нет. Мы с Томом завтра отбываем в Лестершир. Там будет большая охота, мы надеемся поохотиться недели две, прежде чем в марте поехать к Браунли.
   — Очень приятно! — воскликнула Элизабет с лицемерной радостью. — Тогда мы увидимся в Мелтон Моубрей, мои родители, я и Клайв туда тоже собираемся. — Взглянув на Джейсона, она спросила:
   — А вы поедете?
   — Да.
   Хотя я едва знаком с Браунли. Том и Фредди получили для меня приглашение. Я уже заказал комнаты в гостинице, чтобы не надоедать им. Правда, Летиция Браунли уверяла, что я не причиню никаких неудобств, но я все же новичок.
   — О… — вырвалось у Элизабет. Восклицание говорило о ее разочаровании: он не будет так близко, как она бы хотела.
   Взяв ручку, затянутую в изящную перчатку, Джейсон ее успокоил:
   — Не бойтесь, вы будете видеть меня достаточно часто. — И, оставив интимный тон, продолжил:
   — Я хотел бы купить несколько новых лошадей, теперь уже для перепродажи в Новом Орлеане, и, живя в гостинице, буду совмещать дело с удовольствием. Вряд ли хозяевам понравится, если я воспользуюсь их гостеприимством для устройства личных дел.
   Бэрримор, оторвав взгляд от ринга, бросил через плечо:
   — Чертов барышник, вот он кто!
   Клайв Пендлтон, безучастно стоявший рядом с Элизабет и, очевидно, равнодушный к ее явному интересу к другому мужчине, тут оживился.
   — Что ж, я уверен, близ Мелтон Моубрей найдется несколько ферм, где без всяких затруднений можно купить любых лошадей, каких пожелаете.
   Том Харрис, словно подчиняясь внезапной мысли, пришедшей ему в голову, обернулся и сказал, ни к кому не обращаясь:
   — Мелтон Моубрей! Там ведь живет кузина Элизабет? Очень уединенно, вместе с матерью.
   Элизабет, недовольная этим вопросом, коротко кивнула и сухо пояснила:
   — Очень уединенно. Они с Рэйчел еще в трауре по случаю смерти дяди.
   Она предпочла бы сменить тему, но Харрис, выказывая внезапный и неожиданный интерес к предмету, продолжал:
   — Очаровательная особа, ваша кузина Кэтрин…
   — О, а откуда вы-то это знаете, Харрис? — спросил его Клайв с явным любопытством.
   — Она была в одной школе с моей сестрой Амандой. Я возил их в Бат и кормил там пирожными с кремом.
   — Понимаю. Какое это было удовольствие для вас, — сочувственно заметил Клайв, явно подразумевая прямо противоположное. Должно быть, решив, что об отсутствующей Кэтрин уже сказано достаточно, он, повысив голос, чтобы перекрыть шум толпы, сменил тему:
   — Я увижу всех вас вечером у Уайта?
   — Нет. Мы устраиваем у Фредди холостяцкую вечеринку. Поиграем в карты, раздавим бутылочку-другую. Надо же как следует проводить их в путешествие, — ответил Джейсон и вежливо добавил:
   — Вы не хотели бы присоединиться?
   И тут Клайв удивил всех.
   — Благодарю вас. С удовольствием. Фредди, вы скажете мне время и место?
   Скрывая неприязнь, Фредди назвал и то, и другое.
   Через несколько минут, когда Элизабет и Клайв скрылись в толпе, он обернулся к Джейсону:
   — Какого дьявола! Теперь этот проходимец испортит нам весь вечер!
   — А что мне оставалось делать? — отбивался Джейсон. — Если говорить честно, я вовсе не ожидал, что он примет приглашение.
   — Принял, черт его дери! И теперь сядет нам на шею, — пробубнил недовольно Фредди.
   Джейсон счел за благо перевести разговор в другое русло.
   — Том, — спросил он, — я приду к вам ночевать сегодня?
   С подозрением, ибо Джейсон имел неприятную привычку ходить пешком без всякой необходимости, Харрис уточнил:
   — Придете или приедете?
   — Том, Фредди живет в трех кварталах от вас. Если погода сохранится и вечер будет такой же прекрасный, я пойду пешком. Составите мне компанию?
   Том решительно покачал головой. И тут Джейсону снова почудилось, что кто-то позади в толпе не то рассматривает его, не то внимательно прислушивается к разговору. Он поспешно обернулся, но снова ничего заслуживающего внимания не заметил.
   — Что с вами, черт побери? — недовольно спросил Бэрримор.
   — Извините. — Чтобы сгладить впечатление, он пояснил:
   — Только сейчас вспомнил, что хотел спросить у Элизабет, но ее уже не вижу.
   — И слава Боту! Говорю вам, Джейсон, лучше путешествовать налегке, чем с таким багажом. Она держит руль круто по ветру и пока еще не замешана в открытом скандале, но это дело времени. Уверяю, она погубит себя. Держитесь Ковент-Гардена, если вам нужны развлечения, и пусть эта маленькая птичка дурачит кого-нибудь другого, — разразился пылкой тирадой Бэрримор.
   — Друг мой, не такой уж я желторотый мальчишка. Смею вас уверить, что уже несколько лет успешно справляюсь со своими мезальянсами. А вот за заботу обо мне — спасибо, — весело проговорил Джейсон.
   — Дело в том, — с тревогой вмешался Харрис, — что она играет! И как! Промотала состояние мужа всего за двенадцать месяцев. Заплатив ее долги, отец потребовал, чтобы она вернулась домой. Все знают, что сейчас она гоняется за богатым женихом.
   — Поверьте, я приму все предосторожности, чтобы не оказаться в мышеловке со священником у дверцы и Элизабет Маркхэм по левую руку, — серьезно уверил друзей Джейсон, хотя в душе у него все смеялось.
   — Вам лучше ходить, оглядываясь, Джес. Ее явно тянет к вам и к вашим деньгам. — Бэрримор счел нужным назвать вещи своими именами.
   Интересно, что в тот же самый момент Клайв говорил Элизабет нечто подобное. Правя тильбюри, уносящим их в Лондон, Клайв и не пытался скрыть свое неудовольствие.
   — Вы были слишком откровенны, не так ли? Большие глаза, надутые губки, — выговаривал он своей спутнице.
   — А что мне было делать? Вы велели быть с ним любезной, — сверкала она глазами. — Если хотите, чтобы я что-нибудь обнаружила, позвольте тогда действовать на мой лад. Он-то явно не возражал против глазок и губок. Были времена, когда и вы находили их весьма привлекательными, сейчас же меня интересовала его реакция, а не ваша!
   Тонкие губы Клайва превратились в ниточки:
   — Вы должны интересоваться и моей реакцией, дорогая. Я оплачиваю ваши счета, помните об этом. К слову сказать, сколько вы проиграли у миссис Эверетт? Пятьсот? Тысячу?
   — Больше тысячи, — угрюмо ответила Элизабет.
   — Я так и думал. И ваш отец собирается покрыть долг? — спросил он холодно.
   — Вы же знаете, что нет. Клайв, не будьте таким гадким! Если вы не заплатите, отец пошлет меня ржаветь в Маунтакр. Вы же знаете, какую бурю он устроил, когда оплачивал мои долги в последний раз. Я не вынесу этого снова и умру, если мне придется сидеть в деревне, вдали от всех удовольствий Лондона. Боже, как я ненавижу Маунтакр! — злобно выдохнула она. И закончила умоляющим тоном:
   — Ну, пожалуйста, не будьте таким злюкой. Я никогда не подводила вас прежде, ведь правда?
   — Правда. Смотрите, чтобы этого не случалось и впредь. — С этими словами и угрозой в голосе он полез в боковой карман и вытащил кожаный кошелек, туго набитый золотыми монетами:
   — Этого вам пока хватит. Но помните, я хочу знать, что нужно Сэвиджу.
   — Что заставляет вас думать, что ему что-нибудь нужно? — нахмурилась Элизабет. — С тех пор как он прибыл, он ничего не делает, только покупает лошадей.
   — Не вполне, — сухо усмехнулся Клайв. — Немедленно по приезде он посетил Руфуса Кинга, и Роксбери, эта хитрая старая лиса, устроил по крайней мере один интимный обед, где Кинг и Сэвидж были единственными гостями. Много бы я дал, чтобы узнать, о чем они говорили. Думаю, Наполеон хорошо заплатил бы за такие сведения. Как вы знаете, я живу своими мозгами, что, должен добавить, позволяет мне неплохо платить вам за обрывки разговоров, которые вы передаете. Вы могли бы об этом помнить и заинтересовать Сэвиджа, но не настолько, чтобы каждый видел, что вы это делаете.
   — Хорошо, постараюсь, но думаю, вы ошибаетесь:
   Сэвидж не может ничего знать.
   — Может быть, я и ошибаюсь, и такое случается, но неразумно отказываться от любого источника информации. Я хотел бы больше узнать о Сэвидже, прежде чем списывать его как пустого человека.
   Разговор ненадолго прервался, затем Элизабет, лукаво взглянув на своего спутника, спросила:
   — Вот вы говорите, что я бываю слишком откровенна. А почему тогда оборвали Тома Харриса, когда он упомянул о Кэтрин?
   — Я хотел только узнать, где он ее встречал, и узнал.
   — Вы питаете надежды, Клайв? — Не ожидая ответа, она с апломбом добавила:
   — Если так, они осуждены на провал. Кэтрин, или Тамара, или как там ее звали эти проклятые цыгане, вас видеть не может.
   Клайв стиснул в руках вожжи, но это был единственный знак того, что стрела собеседницы попала в цель.
   — Нравлюсь я Кэтрин или нет, — заговорил он ровным голосом, — это не имеет ничего общего с браком. Рэйчел находит меня приемлемым, и я убежден, что так или иначе, но заполучу Кэтрин. А если нет, то позабочусь, чтобы никто другой на ней не женился. Меня не лишат состояния второй раз!
   Последние слова, по-видимому, пробудили в Элизабет чувство обиды, ибо она воскликнула:
   — Это позорное, позорное завещание! Кто мог думать, что моему отцу достанется так мало? Я так и не поняла, что речь идет только о титуле и Маунтакре. А теперь это мерзкое цыганское отродье имеет все остальное — поместья в Лестере и состояние в придачу. Почему дядя Роберт мне ничего не оставил? Видит Бог, он был достаточно богат. И вас, его крестника, тоже забыл. А что бы я сделала даже с маленьким наследством! — Она горько рассмеялась. — Печальная мы пара, Клайв. Ждали солидного наследства — и вдруг появляется жалкая старая цыганка и приводит Кэтрин и Адама! Хотела бы я свернуть ее немытую шею!
   Сохраняя бесстрастное выражение лица, Клайв никак не отреагировал на ее вспышку, но Элизабет знала, как он был потрясен, когда Кэтрин Тримэйн и ее брат вернулись в семью. До того момента Клайв был неофициальным наследником всего состояния. Известие, что ты лишился всего из-за какой-то черноволосой, голубоглазой цыганской девчонки, ударило его наповал. Элизабет также пострадала, ибо была любимицей дяди и очень старалась в этой роли — до возвращения Кэтрин. И эти деньги были бы ее, если бы Кэтрин и Адам оставались у цыган.
   — Даже Адаму повезло больше, чем нам, — мрачно изрекла она. — Роберт оставил ему хотя бы земли близ Натчеза.
   — Тоже немаленькое состояние. Не забудьте об этом. — Взглянул на нее Клайв.
   — Это вас тоже гложет, Клайв? Роберт подумал о будущем Адама и забыл о вашем. Он мог бы оставить земли в Натчезе вам.
   — Дорогая моя, что сделал покойный крестный со своими деньгами — его дело. Да, я был разочарован, когда Кэтрин внезапно появилась на нашей семейной сцене. Но с того момента до его смерти в прошлом году у меня было достаточно времени, чтобы свыкнуться с этой мыслью. И поскольку я собираюсь жениться на ней, мои планы только задерживаются, и все.
   — А как насчет меня? — сердито спросила Элизабет.
   — Разумеется, я позабочусь и о вас — но при условии, что вы будете меня слушаться.
   — Например, быть шлюхой, чтобы добывать вам информацию?
   — Вот именно, дорогая. Вы играете эту роль восхитительно.
   Яростное восклицание Элизабет завершило их разговор.
   Расставшись с Клайвом у резиденции графа Маунта на Гросвенор-сквер, Элизабет в отвратительном настроении весь вечер изобретала самые скверные методы избавления от Клайва, который тем временем играл в карты с Джейсоном, Томом Харрисом и Фредди Бэрримором.
   Несмотря на опасения Фредди, вечер проходил вполне терпимо, хотя без Клайва обещал быть лучше. Ближе к четырем часам ночи компания начала распадаться. Харрис, сильно напившись, остался у Фредди. Клайв, проявив немалый такт, удалился первым. После его ухода Джейсон и Фредди поболтали еще несколько минут. Пожелав приятного путешествия, Джейсон выразил надежду, что голова у Харриса наутро не «будет болеть, и оставил хозяина, заметив, что встретит друзей у Браунли в марте.
   Была прекрасная ночь, и Джейсон, как и собирался, отправился домой пешком. Масляные фонари бросали золотые полоски света на пустые узкие улицы. Он прошел, быть может, полпути по дороге к Сент-Джеймс-стрит, когда ему привиделась слабая тень в одном из переулков в нескольких ярдах от него. Замедлив шаг, он незаметно оглядел безлюдную улицу. Оружия с ним не было, за что он помянул себя крепким словом. Сейчас ему бы не помешал хотя бы нож под платьем. У него же была только тросточка, бесполезная в случае, если, как он подозревал, в тени скрывался противник. Он подумал было о том, чтобы повернуть назад, но две фигуры, скользнувшие из переулка, отрезали путь к отступлению. Рука Джейсона метнулась к застежке плаща. Осторожно расстегнув ее, он мрачно подумал, что плащ и тросточка вряд ли устоят перед дубинками, которыми, вероятно, были вооружены эти двое.
   Они кружили вокруг него, как волки. Его рост на минуту остановил их. По привычке, Джейсон напал первым. Сорвав плащ, он точно набросил его на голову человека перед собой и мгновенным рубящим ударом едва не сломал ему шею. Одновременно двинул противника коленом в низ живота и, оставив его валяться на мостовой, как пантера, обернулся к его партнеру, парировав тростью занесенную над своей головой дубинку. Трость треснула, но она дала Джейсону мгновение на то, чтобы схватить дубинку поверженного врага. Теперь он был готов и к схватке, и к обороне. Но ни нападать, ни обороняться ему не пришлось — его противник, кинув на Джейсона удивленный взгляд, устремился прочь. Обернувшись, Джейсон обнаружил, что поверженный его враг бежал, хрипя и задыхаясь. Но Джейсон мог поклясться, что он не один, что еще кто-то скрывается в переулке. Несколько секунд он колебался, пронизывая взглядом темноту, потом решил оставить все как есть. Не настолько же он глуп! Подняв плащ и крепко сжимая дубинку, он отправился домой.
   Войдя к себе, он тут же отослал Пьера, сбросил в спальне одежду и бросился на постель. Сон не приходил, да он его и не ждал. Было над чем подумать.
   Обыск в своей комнате он мог списать на любопытство служанки. Сегодняшний инцидент тоже подпадал под обычный риск, которому подвергается всякий, кто бродит по ночному Лондону. И все-таки вряд ли эти происшествия были случайными. Кто за ними стоит? Пендлтон? Его явно интересовало, чем он занимается в Лондоне. Но напасть на него? Зачем? Почему на него напали? Это было загадочным, если исключить очевидную причину — ночные воры и легкая добыча. А может быть…
   Джейсон спал плохо и проснулся в отвратительном настроении, которое не улучшил ранний визит дяди, хотя Роксбери не усложнял ими жизнь своего племянника. Что же случилось? Сидя с дядей за столом, сервированным по этому случаю с особым тщанием, Джейсон внимательно рассматривал его.
   Костюм из тонкого голубого сукна безукоризненно облегал широкие плечи герцога, столь же безукоризненным был и галстук, сияющий снежной белизной и завязанный изысканным узлом. Уже ранним утром герцог являл собой образец джентльмена.
   Поскольку он не делал попыток завязать разговор, осматриваясь, как устроился племянник, Джейсон был вынужден поинтересоваться, была ли причина, по которой дорогой дядя навестил его так рано?
   — Нет, мой дорогой мальчик! Я просто оказался по соседству и решил зайти. Как складываются ваши дела в последнее время?
   — Прекрасно.
   — Да? И ничего более? Расскажите, как вы развлекаетесь. — И герцог широко распахнул серые, абсолютно невинные глаза.
   Джейсон задумчиво уставился на них. Знал ли Роксбери о событиях прошлой ночи? А если да, то откуда, черт побери, узнал обо всем так скоро? Поднеся к губам чашку кофе, которую только что налил Пьер, Джейсон произнес без всякого выражения:
   — Развлекаюсь я просто отлично. Бэрримор и Харрис познакомили меня со всеми притонами Лондона, я же обнаружил те, о которых они и не слышали. Правда, последняя ночь, должен признаться, была довольно умеренной. Была карточная игра у Бэрримора. Играли он, Харрис и Клайв Пендлтон. Сидели мы почти до утра. Это то, что вы хотели знать?
   Герцог нахмурился.
   — Джейсон, что, Пендлтон ваш близкий друг? Откинувшись в кресле, Джейсон признал:
   — Нет, я бы этого не сказал. Я бы сказал, что он и Элизабет Маркхэм появляются, когда их меньше всего ожидают. Клайв, кажется, хотел бы стать моим другом — не могу понять, по какой причине.
   Роксбери явно замялся, потом, словно приняв решение, произнес:
   — Сейчас важно, чтобы вы до конца понимали, что такое Клайв Пендлтон. Это нечто больше чем просто светский сплетник, питающийся свежими скандалами. Еще два года назад он был капитаном в армии, затем продал свой патент или, точнее, был вынужден его продать. Именно в период его пребывания на службе мы впервые им заинтересовались. Армия использовала его уникальную особенность: он способен был проглядеть документ в течение нескольких секунд и затем, даже через несколько месяцев, воспроизвести его буквально! Он был бесценным агентом за линией наполеоновского фронта до тех пор, пока, к несчастью, не начал продавать собранную информацию тому, кто больше даст. Весьма непатриотично. Доказано ничего не было, но его попросили продать патент и вернуться к гражданской жизни. Он это сделал, но ведь оставались другие сферы, пригодные для его деятельности. Как и в армии, мы до сих пор не можем поймать его за руку. Он очень хитер — нельзя же арестовать человека только за то, что его видели в обществе известных французских агентов…
   Беззвучный свист вырвался из губ Джейсона, его зеленые глаза внезапно тревожно вспыхнули.
   — Итак, — произнес он невозмутимо, — вы полагаете, что Пендлтон интересуется мной как возможным источником информации, годной на продажу?
   — Полагаю, это весьма вероятно, — кивнул герцог. — И должен предупредить вас: будьте осторожны. Пендлтон опасный человек. Многое бы я дал, чтобы схватить его за руку.
   — Понимаю. Я учту ваше предупреждение, дядя, но не думаю, что он узнает что-либо от меня.
   — Уверен, что не узнает, особенно если у вас нет секретов.
   Джейсон улыбнулся, но не рискнул встретить задумчивый взгляд серых глаз дяди. Они поболтали еще несколько минут, и герцог отбыл.
   С отъездом Бэрримора и Харриса Джейсон обнаружил, что дни тянутся невыносимо долго, и, хотя обычно мысль о балах его не волновала, он почувствовал, что с удовольствием ждет новую встречу с Элизабет на вечере у ее матери. Вот будет забавно, как она станет пускать в ход свои уловки и как Клайв попытается вытянуть из него информацию.