Страница:
Ксения Баштовая
Реалити-шоу «Замок»
Прелюдия
День у Клоти не задался с самого утра. Мало того что понизили зарплату, так еще и посадили за старый, всем уже надоевший станок. Вот везет Антре: та столько нитей вместе свяжет, только и успевай узелки распутывать да новые оттенки добавлять. Или Лахея – та вообще войнами занимается. Нет, понятно, там по ткани сплошные дыры идут: то одна нитка порвется, то вторая – но так работа-то интересная!
А тут… Все, чем занимаешься, – это плетешь длинный цилиндр. Начало его давно уже затерялось где-то в анфиладах комнат, а ты тут все вяжешь да плетешь. И ладно бы цвета новые добавлялись – так нет. Идут две нити, красная и синяя. Сперва плетется рядок синей, потом – рядок красной. Потом они перекручиваются, и так уже до самого конца.
До самого конца алой нитки. Синяя часто рвется, но это не страшно, сделала узелок – и все. А вот если порвется красная…
Сперва надо долго и нудно подбирать в корзине с катушками нужный оттенок: не дай Один промелькнет полоска золотого люрекса, проскользнет шерстяная нить или, чего доброго, закрадется неподходящий оттенок. Затем потрошить старое плетение, вытаскивать откуда-то из середины небольшой кусочек синей нитки, привязывать к ней новую… Морока одна! И опять: красная – синяя, синяя – красная…
Красная нить закончилась перед самым обедом. Клоти задумчиво высыпала на пол содержимое корзины, переворошила катушки.
Нитки все одинаковые. Различия лишь в оттенках. Ведь синяя и красная нить должны быть очень, как бы это сказать, близки.
Имир, ну как же скучно!
Подобрав необходимый оттенок – багрово-красный? Клоти задумчиво взвесила катушку в руке. А та вдруг шустрой мышкой выскользнула из ладони и закатилась куда-то под шкаф! Тяжело вздохнув, мойра встала на ноги.
Поиски были безрезультатны. И что теперь делать? Остальные оттенки в корзине не подходят. Распускать всю работу за последние несколько месяцев? Так ведь не одна Клоти это плела. Работа стольких тружениц пойдет прахом!
Решение пришло само. На дальней полке, еще со времен предыдущей хозяйки этих комнат, завалялась едва начатая катушка алых ниток. Разница мала. Никто и не заметит, правда?
А тут… Все, чем занимаешься, – это плетешь длинный цилиндр. Начало его давно уже затерялось где-то в анфиладах комнат, а ты тут все вяжешь да плетешь. И ладно бы цвета новые добавлялись – так нет. Идут две нити, красная и синяя. Сперва плетется рядок синей, потом – рядок красной. Потом они перекручиваются, и так уже до самого конца.
До самого конца алой нитки. Синяя часто рвется, но это не страшно, сделала узелок – и все. А вот если порвется красная…
Сперва надо долго и нудно подбирать в корзине с катушками нужный оттенок: не дай Один промелькнет полоска золотого люрекса, проскользнет шерстяная нить или, чего доброго, закрадется неподходящий оттенок. Затем потрошить старое плетение, вытаскивать откуда-то из середины небольшой кусочек синей нитки, привязывать к ней новую… Морока одна! И опять: красная – синяя, синяя – красная…
Красная нить закончилась перед самым обедом. Клоти задумчиво высыпала на пол содержимое корзины, переворошила катушки.
Нитки все одинаковые. Различия лишь в оттенках. Ведь синяя и красная нить должны быть очень, как бы это сказать, близки.
Имир, ну как же скучно!
Подобрав необходимый оттенок – багрово-красный? Клоти задумчиво взвесила катушку в руке. А та вдруг шустрой мышкой выскользнула из ладони и закатилась куда-то под шкаф! Тяжело вздохнув, мойра встала на ноги.
Поиски были безрезультатны. И что теперь делать? Остальные оттенки в корзине не подходят. Распускать всю работу за последние несколько месяцев? Так ведь не одна Клоти это плела. Работа стольких тружениц пойдет прахом!
Решение пришло само. На дальней полке, еще со времен предыдущей хозяйки этих комнат, завалялась едва начатая катушка алых ниток. Разница мала. Никто и не заметит, правда?
Часть первая
Сделать шаг
Глава 1
Явление Христа народу
Серебристый туман мерцающими звездочками окутал огромный замок из черного камня. Загляни внутрь сейчас какой-нибудь глупец, он бы поразился – так пустынны были коридоры.
На календаре было двадцать девятое декабря, на часах – шестнадцать тридцать пополудни, а я… Как там было в кино? Жить, как говорится, хорошо, а хорошо жить – еще лучше? Ну-ну. В любом случае, сейчас этот афоризм не про меня. Нет, ну где это видано? В самом деле, до Нового года осталась пара дней, а у меня… Хоть вешайся, честное слово! Подарков родным не купила, Славка на праздник прийти не сможет – у него, видите ли, выступления какие-то. И угораздило же начать встречаться с парнем, который работает в массовке в музтеатре?! Единственное, что радует, – сегодня на репетицию позвал. Зайдешь, значит, Гелла – это меня так зовут, – с заднего хода, скажешь, что ко мне, тебя пропустят.
Ага, пропустили, как же! А потом догнали и еще раз пропустили! Охранник оказался на всю голову больным, помешанным на терроризме, и черт знает сколько времени мариновал меня на морозе, отказываясь впускать! Видите ли, ни на какую Ангелину Васильеву пропуска не поступало! Честно, я уже была готова поубивать всех и вся! Лишь минут через двадцать до меня дошло, что стоит поинтересоваться, поступал ли пропуск на имя Геллы. Как выяснилось, тоже не поступал, но Славка на словах попросил такую пропустить. Нет, я просто не знаю, что я с ним сделаю, когда встречу.
А еще мне бы хотелось выяснить, кто из родителей оказался таким умником, что дал единственной доченьке имя Ангелина. Только вот и папа, и мама молчат как партизаны. Пару лет назад, правда, проскользнуло воспоминание, что меня вообще хотели назвать Анжеликой.
Начитались, блин, Анн и Серж Голон. Или насмотрелись. Одно другого не лучше.
Хорошо хоть назвали более адаптированным к русскому языку именем.
Правда, и оно мне особо не нравится. Его ж даже сократить толком нельзя. Аня? Ага, а потом объясняй, как звучит твое полное имя. Лина? Спасибо, я еще не настолько фантастики перечиталась! Остается только Гелла.
Вначале все было нормально. В детском саду я была Гелей, в начальных классах – Геллочкой. Проблемы начались в старших, когда по программе пошли «Мастер и Маргарита». Ой, мрак, сколько я тогда вопросов, мол, когда прибудет Мессир, да скоро ли начнется бал, понаслушалась.
Но и это еще не все! Классе в пятом родители дружно решили, что мне нужно получить музыкальное образование (ага, всю жизнь просто мечтала!), и отдали учиться меня… играть на арфе! Ну вот просто мечта идиота!
К счастью, в один прекрасный момент папа с мамой решили, что обучение ребятенка игре на столь странном инструменте обходится им слишком уж дорого. И в смысле нервов, и вообще. В итоге я научилась только гамме.
Пентаграмма выведена на полу в главном зале. Змеятся по кромке тонких линий таинственные письмена. Горят факелы на стенах, скрываются в полутьме рыцарские доспехи.
В зале всего двое. Мужчина лет сорока, обнаженный до пояса, чьи волосы посеребрила седина, а в черных, как смоль, глазах нет ничего, кроме пустоты… И парень лет двадцати пяти – в богатой одежде, шитой золотом.
– Ты все помнишь? – Голос мужчины ровен и деловит.
– Да.
Юноша опустился на колено и медленно подал мужчине кинжал с длинным, узким, чуть почерненным клинком.
– Да свершится предначертанное… – Голос парня чуть дрогнул.
– Да будет так! – В голосе мужчины не было ни тени сомнения.
Да где ж эта чертова дверь! Нет, я, конечно, все понимаю, но куда катится мир?! С каких это пор коридоры какого-то банального музтеатра петляют, как вдупель пьяная змея?!
Я убью Славку! Нет, я точно убью Славку! Ну где это видано: пригласил на репетицию, а сам… Не мог, что ли, выйти, встретить, проводить за кулисы?
Боже, как жарко!
Я сняла шубу и, перекинув ее через руку, пошла дальше по коридору. Может, встречу кого-нибудь – дорогу спрошу.
На начало репетиции я все равно безнадежно опоздала.
Кровь обагрила линии пентаграммы…
Дверь нашлась. И даже открылась. Когда кто-то с той стороны от души ее толкнул.
Как она мне по лбу врезала!
Шуба упала на пол. Голова закружилась, перед глазами замельтешили зеленые бабочки.
Письмена полыхнули алым…
Зажмурившись, я сжала виски, надеясь, что головокружение пройдет. Ой, голова-а-а.
– С прибытием, миледи.
Кто-то осторожно накинул мне что-то на плечи.
Ась?
Я осторожно открыла глаза. Лучше бы я этого не делала…
Огромная мрачная зала. Именно зала, комнатой это назвать трудно. Серые стены из грубого, плохо отшлифованного камня. Горящие факелы с трудом разгоняют мрак. Слабое серебристое свечение льется откуда-то снизу.
А передо мной… Ой, мама… Дайте мне веревку и мыло…
Парень, стоявший передо мною, мог заткнуть за пояс всех этих Ди Каприо, Шварценеггеров, Машковых и прочих, как сейчас говорят, секс-символов. Что? Шварценеггер – это из другой оперы? Ну извините, телевизор редко смотрю!
Высокий, стройный, темноглазый (точный цвет не удалось установить все из-за того же полумрака), с черными, как смоль, чуть вьющимися волосами.
Все, Слава, я тебя больше не люблю.
Стоп-стоп. Не, я, конечно, все понимаю: и мальчик красивый, и вообще – но попала-то я куда? И чего там мне на плечи накидывали?
Я начала было поворачиваться, пытаясь оглянуться, но была мягко, хотя и уверенно, остановлена:
– Не стоит, миледи.
Это он мне?
А парень между тем протянул мне тяжелую золотую (пардон, позолоченную. Золотая она бы сколько стоила?!) чашу. Откуда только он ее взял?
– Выпейте, миледи, это восстановит ваши силы после перемещения.
Я осторожно приняла чашу из его рук и опасливо заглянула внутрь. При неверном и жутко давящем на глаза свете факелов мне удалось разглядеть, что она наполнена чем-то темным, густым. Надеюсь, не яд?
– Э… – осторожно начала я, – простите, а вы ничего не путаете? Я н-не миледи и…
Губы парня тронула легкая улыбка. Ой, мяу, ну нельзя же так! Я ж сейчас покраснею! У меня уже мурашки (если не слоны) по коже побежали.
– Выпейте, миледи. Выпейте до дна и идите за мной. Я все объясню.
Ну что, рискнем здоровьем?
Я осторожно пригубила напиток. М-м-м-м, вкусно, однако. Я замерла на мгновение, а потом, обнаружив, что биться в агонии мой организм пока не собирается, решительно выпила всю чашу.
А та вдруг растворилась в воздухе.
Парень подал мне руку:
– Разрешите сопровождать вас, миледи?
Я осторожно коснулась кончиками пальцев его запястья.
Кто-нибудь, объясните мне, что здесь происходит? Куда я вообще иду?! И кто этот… ну вы поняли.
Ну вот что здесь происходит? Где уже такие знакомые коридоры музтеатра? Почему вокруг стены из серого камня? Что это за рыцарские доспехи, торчащие в каждой нише?
И где вообще все?! Такое чувство, что я в сонное царство попала! На всем протяжении дороги – ни одного человека! Лишь гулко разносится шум шагов.
Парень остановился перед тяжелой дубовой дверью, медленно провел ладонью вдоль резного наличника.
Дверь открылась сама, так, словно кто-то прятался в комнате. Парень (гм, надо хоть узнать, как его зовут) сделал приглашающий жест, и я послушно проскользнула мимо него, надеясь, что на этот раз попаду куда-то в более знакомое место. Ну например, все в тот же музтеатр.
Ага, щас! Аж десять раз! Это оказалась спальня. Кровать под балдахином, небольшая тумбочка, резной шкаф, тяжелый мягкий ковер с длинным ворсом.
В груди шевельнулось нездоровое подозрение. Ой, мама, куда ж я попала…
– Что происходит? – Я резко повернулась к своему проводнику. – Куда вы меня привели?
Он прижал руку к сердцу и склонился в поклоне:
– Миледи, перемещение всегда отнимает много сил, вам стоит отдохнуть.
Угу, как в старом анекдоте про бабку с ружьем и мужичка. «Сильничать будешь? Нет? А придется!» Пошлая ты, Геллочка, пошлая. Может, человек с лучшими намерениями. Если б еще «миледей» не обзывал да домой отвел, цены бы ему не было!
– Я не устала! Я хочу домой! И я вообще не понимаю, что здесь происходит и…
– Миледи… – Боже, какой у него голос! – Вы устали.
У меня как-то странно закружилась голова.
Кажется, в том сосуде все-таки что-то бы…
На календаре было двадцать девятое декабря, на часах – шестнадцать тридцать пополудни, а я… Как там было в кино? Жить, как говорится, хорошо, а хорошо жить – еще лучше? Ну-ну. В любом случае, сейчас этот афоризм не про меня. Нет, ну где это видано? В самом деле, до Нового года осталась пара дней, а у меня… Хоть вешайся, честное слово! Подарков родным не купила, Славка на праздник прийти не сможет – у него, видите ли, выступления какие-то. И угораздило же начать встречаться с парнем, который работает в массовке в музтеатре?! Единственное, что радует, – сегодня на репетицию позвал. Зайдешь, значит, Гелла – это меня так зовут, – с заднего хода, скажешь, что ко мне, тебя пропустят.
Ага, пропустили, как же! А потом догнали и еще раз пропустили! Охранник оказался на всю голову больным, помешанным на терроризме, и черт знает сколько времени мариновал меня на морозе, отказываясь впускать! Видите ли, ни на какую Ангелину Васильеву пропуска не поступало! Честно, я уже была готова поубивать всех и вся! Лишь минут через двадцать до меня дошло, что стоит поинтересоваться, поступал ли пропуск на имя Геллы. Как выяснилось, тоже не поступал, но Славка на словах попросил такую пропустить. Нет, я просто не знаю, что я с ним сделаю, когда встречу.
А еще мне бы хотелось выяснить, кто из родителей оказался таким умником, что дал единственной доченьке имя Ангелина. Только вот и папа, и мама молчат как партизаны. Пару лет назад, правда, проскользнуло воспоминание, что меня вообще хотели назвать Анжеликой.
Начитались, блин, Анн и Серж Голон. Или насмотрелись. Одно другого не лучше.
Хорошо хоть назвали более адаптированным к русскому языку именем.
Правда, и оно мне особо не нравится. Его ж даже сократить толком нельзя. Аня? Ага, а потом объясняй, как звучит твое полное имя. Лина? Спасибо, я еще не настолько фантастики перечиталась! Остается только Гелла.
Вначале все было нормально. В детском саду я была Гелей, в начальных классах – Геллочкой. Проблемы начались в старших, когда по программе пошли «Мастер и Маргарита». Ой, мрак, сколько я тогда вопросов, мол, когда прибудет Мессир, да скоро ли начнется бал, понаслушалась.
Но и это еще не все! Классе в пятом родители дружно решили, что мне нужно получить музыкальное образование (ага, всю жизнь просто мечтала!), и отдали учиться меня… играть на арфе! Ну вот просто мечта идиота!
К счастью, в один прекрасный момент папа с мамой решили, что обучение ребятенка игре на столь странном инструменте обходится им слишком уж дорого. И в смысле нервов, и вообще. В итоге я научилась только гамме.
Пентаграмма выведена на полу в главном зале. Змеятся по кромке тонких линий таинственные письмена. Горят факелы на стенах, скрываются в полутьме рыцарские доспехи.
В зале всего двое. Мужчина лет сорока, обнаженный до пояса, чьи волосы посеребрила седина, а в черных, как смоль, глазах нет ничего, кроме пустоты… И парень лет двадцати пяти – в богатой одежде, шитой золотом.
– Ты все помнишь? – Голос мужчины ровен и деловит.
– Да.
Юноша опустился на колено и медленно подал мужчине кинжал с длинным, узким, чуть почерненным клинком.
– Да свершится предначертанное… – Голос парня чуть дрогнул.
– Да будет так! – В голосе мужчины не было ни тени сомнения.
Да где ж эта чертова дверь! Нет, я, конечно, все понимаю, но куда катится мир?! С каких это пор коридоры какого-то банального музтеатра петляют, как вдупель пьяная змея?!
Я убью Славку! Нет, я точно убью Славку! Ну где это видано: пригласил на репетицию, а сам… Не мог, что ли, выйти, встретить, проводить за кулисы?
Боже, как жарко!
Я сняла шубу и, перекинув ее через руку, пошла дальше по коридору. Может, встречу кого-нибудь – дорогу спрошу.
На начало репетиции я все равно безнадежно опоздала.
Кровь обагрила линии пентаграммы…
Дверь нашлась. И даже открылась. Когда кто-то с той стороны от души ее толкнул.
Как она мне по лбу врезала!
Шуба упала на пол. Голова закружилась, перед глазами замельтешили зеленые бабочки.
Письмена полыхнули алым…
Зажмурившись, я сжала виски, надеясь, что головокружение пройдет. Ой, голова-а-а.
– С прибытием, миледи.
Кто-то осторожно накинул мне что-то на плечи.
Ась?
Я осторожно открыла глаза. Лучше бы я этого не делала…
Огромная мрачная зала. Именно зала, комнатой это назвать трудно. Серые стены из грубого, плохо отшлифованного камня. Горящие факелы с трудом разгоняют мрак. Слабое серебристое свечение льется откуда-то снизу.
А передо мной… Ой, мама… Дайте мне веревку и мыло…
Парень, стоявший передо мною, мог заткнуть за пояс всех этих Ди Каприо, Шварценеггеров, Машковых и прочих, как сейчас говорят, секс-символов. Что? Шварценеггер – это из другой оперы? Ну извините, телевизор редко смотрю!
Высокий, стройный, темноглазый (точный цвет не удалось установить все из-за того же полумрака), с черными, как смоль, чуть вьющимися волосами.
Все, Слава, я тебя больше не люблю.
Стоп-стоп. Не, я, конечно, все понимаю: и мальчик красивый, и вообще – но попала-то я куда? И чего там мне на плечи накидывали?
Я начала было поворачиваться, пытаясь оглянуться, но была мягко, хотя и уверенно, остановлена:
– Не стоит, миледи.
Это он мне?
А парень между тем протянул мне тяжелую золотую (пардон, позолоченную. Золотая она бы сколько стоила?!) чашу. Откуда только он ее взял?
– Выпейте, миледи, это восстановит ваши силы после перемещения.
Я осторожно приняла чашу из его рук и опасливо заглянула внутрь. При неверном и жутко давящем на глаза свете факелов мне удалось разглядеть, что она наполнена чем-то темным, густым. Надеюсь, не яд?
– Э… – осторожно начала я, – простите, а вы ничего не путаете? Я н-не миледи и…
Губы парня тронула легкая улыбка. Ой, мяу, ну нельзя же так! Я ж сейчас покраснею! У меня уже мурашки (если не слоны) по коже побежали.
– Выпейте, миледи. Выпейте до дна и идите за мной. Я все объясню.
Ну что, рискнем здоровьем?
Я осторожно пригубила напиток. М-м-м-м, вкусно, однако. Я замерла на мгновение, а потом, обнаружив, что биться в агонии мой организм пока не собирается, решительно выпила всю чашу.
А та вдруг растворилась в воздухе.
Парень подал мне руку:
– Разрешите сопровождать вас, миледи?
Я осторожно коснулась кончиками пальцев его запястья.
Кто-нибудь, объясните мне, что здесь происходит? Куда я вообще иду?! И кто этот… ну вы поняли.
Ну вот что здесь происходит? Где уже такие знакомые коридоры музтеатра? Почему вокруг стены из серого камня? Что это за рыцарские доспехи, торчащие в каждой нише?
И где вообще все?! Такое чувство, что я в сонное царство попала! На всем протяжении дороги – ни одного человека! Лишь гулко разносится шум шагов.
Парень остановился перед тяжелой дубовой дверью, медленно провел ладонью вдоль резного наличника.
Дверь открылась сама, так, словно кто-то прятался в комнате. Парень (гм, надо хоть узнать, как его зовут) сделал приглашающий жест, и я послушно проскользнула мимо него, надеясь, что на этот раз попаду куда-то в более знакомое место. Ну например, все в тот же музтеатр.
Ага, щас! Аж десять раз! Это оказалась спальня. Кровать под балдахином, небольшая тумбочка, резной шкаф, тяжелый мягкий ковер с длинным ворсом.
В груди шевельнулось нездоровое подозрение. Ой, мама, куда ж я попала…
– Что происходит? – Я резко повернулась к своему проводнику. – Куда вы меня привели?
Он прижал руку к сердцу и склонился в поклоне:
– Миледи, перемещение всегда отнимает много сил, вам стоит отдохнуть.
Угу, как в старом анекдоте про бабку с ружьем и мужичка. «Сильничать будешь? Нет? А придется!» Пошлая ты, Геллочка, пошлая. Может, человек с лучшими намерениями. Если б еще «миледей» не обзывал да домой отвел, цены бы ему не было!
– Я не устала! Я хочу домой! И я вообще не понимаю, что здесь происходит и…
– Миледи… – Боже, какой у него голос! – Вы устали.
У меня как-то странно закружилась голова.
Кажется, в том сосуде все-таки что-то бы…
Глава 2
Что такое «не везет»
Хозяйка уже пришла, но пока, увы и ах, еще не приняла своего долга, а значит… Значит, в любой момент могут появиться враги! А раз так, то нужно самому защищаться! В конце концов, из Хаоса постоянно идут нападения. А когда Хозяйки нет, они и со стен могут напасть…
И окутал Замок серебристый туман, затянул седой паутиной каменные стены, поднялся до середины смотровых башен. Каждого, кто сейчас пересек бы границы этого тумана, ждала смерть. Весьма болезненная.
– …Никто не знает, когда он появился и откуда возник. В Замке не ведутся хроники. Известно лишь, что существует он давным-давно, возможно, с самого начала времен. Неведомо также, где находится Замок. Есть тысячи миров, они соприкасаются друг с другом, кое-где сливаются, иногда перетекают один в другой. Где-то за этими мирами и находится Замок. Говорят, его основанием служит первозданный Хаос…
Голос моего нового знакомого обволакивал сладкой патокой. Хотелось слушать и слушать его.
Я очнулась не больше получаса назад все в той же спальне. Через узкие окна-бойницы пробивался сероватый свет. На тумбочке примостилась толстая книга с витиеватой надписью на обложке: «Т. Айлес. Зависимость длины хвостов пещерных гномов от возраста, пола, настроения и скорости мурчания. Подземелья, 1729 г. от Р. Ф.». Бред какой-то. Хвосты? У гномов?
Так и не придя к определенным выводам, я встала на ноги и в тот же миг едва не упала, запутавшись в длинном подоле платья. Что за?.. Я в джинсах и свитере была!
Само платье оказалось весьма странного фасона: высоко подпоясанное, с длинной юбкой, чуть приподнятой спереди – отчего сзади образовывался длинный, до пола, шлейф, – из-под которой при ходьбе выглядывала еще одна. И туфли на мне были. Из мягкой кожи, на маленьком-маленьком каблучке.
Я не поняла юмора, меня кто-то переодевал? Убью. И скажу, что так и было!
Ходить в этом платье было невозможно – юбка жутко путалась в ногах, – так что до двери я добралась чудом. Этим самым чудом оказалась тумбочка, за которую я, в очередной раз падая, умудрилась ухватиться, стряхнув-таки на пол книгу. Теперь она называлась «Дж. Энайн. Ключ и звезда: пособие для начинающих взломщиков-астрологов. Эрвет, 5743 г. от Х. В.».
Прелестно! У меня начались галлюцинации. Это, наверное, после того напитка.
Геллочка, солнышко, о чем ты думаешь?! Галюники у тебя начались гораздо раньше, когда ты увидела парня своей мечты, который тебе эту самую чашу протягивал! Будь честной хотя бы с самой собой: Славке до него чхать и чхать. Да и встречалась ты со Славкой лишь для того, чтоб не отставать от подружек, которые с кем-то там встречаются, а вот ты…
Так, ладно. Решать, что является плодом моего больного воображения и когда эти плоды посыпались-таки на мою бедовую головушку, мы будем потом. Пока надо из этого бреда выбираться.
А раз так, то следует хотя бы выловить доброго дядю-санитара с такой нужной сейчас смирительной рубашкой. Бр-р-р! Отвратительная картина!
Хотя я искренне надеюсь, что вон тот… ну… вы поняли – не мой глюк. И не добрый дядя-санитар. А то найти с ним общий язык будет очень трудно. Господи, ну о чем я думаю?!
Глюки, как известно (ну ладно, неизвестно, это я сама сейчас придумала), появляются сразу, как о них вспомнишь. Так что неудивительно, что когда я наконец, путаясь в подоле, доковыляла до двери, та мгновенно распахнулась. На пороге, естественно, стоял ОН. Ага, именно так. С большой буквы.
Тут по тексту следует потрясенно-восхищенный вздох, но не будем отвлекаться. Кажется, я хотела сказать, что теперь получила полную возможность рассмотреть своего нового знакомого. Знакомого, а не глюка, я сказала!
Глаза зеленые-зеленые. Как омуты. Вьющиеся, слегка растрепанные черные волосы до плеч. Гм, я это, кажется, уже говорила, ну да ладно. Каждая черточка лица словно вылеплена искусным скульптором. Банально, не спорю, но в тот момент мой шизофренический мозг наотрез отказался выдавать другое сравнение. Стройный, высокий.
И довольно странно одетый (то, что я эту странность заметила, означало одно: ожил мой задремавший здравый смысл). Белоснежная рубашка с кружевными воротником и манжетами, узкие черные брюки и высокие сапоги-ботфорты.
– Как вы себя чувствуете, миледи? – прервал мои, будем считать, размышления голос ну… вот этого, в общем.
Так, Геллочка, спокойно, возьми себя в руки, прекрати истекать слюнями и мысленно умирать из-за того, что сей хлопец никогда на тебе не женится. Ну какая ты и какой он? Ты, конечно, не страшная, так, обычная. Но он-то?! Да на него девки пачками вешаются! И вообще он наверняка козел. Ага. И бабник. Ага. И страшный, как моя жизнь, если хорошенько посмотреть. В смысле если зажмуриться и вообще не смотреть. Ага, все? Обхаяла парнишку? Успокоилась? Теперь можно спокойненько собрать мозги в кучку и выяснить-таки, что происходит.
– Я себя чувствую нормально, но я не миледи, и я хочу знать…
– Миледи, – не дал договорить он, – я понимаю, события сегодняшнего дня очень неожиданны для вас, но, надеюсь, вы сможете выслушать меня и…
– Один раз я уже пыталась выслушать! – нетерпеливо перебила я его. Нет, я вообще белая и пушистая, но, извините, когда тебя вытаскивают фиг знает куда, потом травят неизвестно чем, а потом говорят «я все объясню!», поневоле озвереешь. – И закончилось это очень прискорбно!
Парень опустил взгляд:
– Миледи, мне очень жаль, что так произошло, но я не мог ничего рассказать, пока вы были не готовы. Я прошу вас последовать за мной, и тогда я все объясню. Клянусь своей честью!
Так, а вот это уже что-то новое. Попробовать поверить ему? Почему бы и нет? Раз уж это глюк (или все-таки нет?), так какая разница? В общем, я подхватила уроненную книгу (точно ведь помню, раньше там было другое название!) и вышла в коридор вслед за парнем.
В глазах юноши сверкнула радость, и, когда я проходила мимо него, склонив голову в поклоне, он поспешно сообщил:
– Меня зовут Ллевеллин ап Гвидион, миледи.
«Ап»? Это что-то кельтско-валлийское?
Кстати, а мое имя его, похоже, не интересует?
Разговор о моих странных глюках Ллевеллин решил начать, как он сказал, на вершине Западной башни Замка. На кой черт это было нужно, я так и не поняла. Может, важные беседы не полагается вести в спальне? Ох, опять пошлые мысли в голову лезут!
Моя комната находилась в башне Восточной, так что прежде чем мы дошли до места назначения, пришлось некоторое время побродить по запутанным коридорам. И, странное дело, я опять не увидела ни единой живой души.
Наконец мы поднялись на самый верх и остановились на открытой, продуваемой всеми ветрами площадке, слегка прикрываемой широкими каменными зубцами. Поежившись от прохлады, я осторожно подошла к краю, глянула вниз и тут же сделала шаг назад. Подножие башни. Да какое там подножие – башня почти до середины была затянута синевато-сизым облаком! Туман колебался и выбрасывал узкие, постоянно шевелящиеся, словно живые, щупальца.
Туман охватывал весь не такой уж и маленький Замок.
Ллевеллин плавно взмахнул рукою, и рядом со мною появилось удобное мягкое кресло. Магия?! Или все-таки глюк?
– Присаживайтесь, миледи.
Честное слово, я уже устала говорить, что я не миледи, а потому решила попросту послушать его. А потом заставить выслушать себя.
Я медленно опустилась в кресло. А Ллевеллин сел прямо на пол.
– А себе?!
– Не надо, миледи, – покачал головой парень. – Мое место здесь, у ваших ног.
Ы?.. Что это еще за садо-мазо?!
– Просто выслушайте меня, миледи, и попытайтесь поверить, что это не видение и не сон. Тогда вам будет легче прижиться в Замке…
А поверить было, кстати, очень трудно.
– …В любом случае, Замок почти вечен. Здесь практически нет жителей, да, впрочем, они ему не нужны. Особенно когда здесь есть Хозяйка и ее Рыцарь.
Рассказывают, все началось более сотни веков назад. Каким-то чудом из одного из тысяч миров в Замок случайно попали двое. Парень лет двадцати пяти и девушка лет восемнадцати. Замок, он сам – живое существо. Человеку трудно осознать, как это может быть, слишком уж жизнь Замка непохожа на жизнь человека, но факт остается фактом. Вначале Замок попросту позволил этим двоим жить у себя, а потом… В какой-то момент Замок решил, что ему нужна Хозяйка. Зачем, почему? Вряд ли кто сможет объяснить, почему все вышло именно так. В любом случае, раз Замок решил…
Пришельцы начали изменяться. Очень медленно, шаг за шагом. Сам Замок преображал их. Сперва вроде бы ничего не происходило.
Но однажды это случилось. В Замке появилась Хозяйка. Она стала сильнейшим из магов реальности – ведь ее подпитывала сила первозданного Хаоса, на котором покоится Замок, но она оставалась человеком. Обычным человеком, которого, как и любого другого, можно убить. Хозяйку нужно было охранять. Так появился первый Рыцарь.
Изменения, коснувшиеся его, были сильнее. Я не знаю, что изменилось в психике, в воззрениях этого человека, но он стал преданным слугой Хозяйки. Слугой, готовым пойти ради нее на край света. Слугой, готовым выполнить любой ее приказ или, не раздумывая, умереть за нее.
Он служил ей верой и правдой. Оберегал от всего, но и Хозяйка смертна. Говорят, в день, когда она умерла, сам Замок грустил о ней.
– Это все очень мило, – перебила я Ллевеллина. – Но какое отношение эта легенда имеет ко мне?
– Миледи, прошу вас, дослушайте меня. В какой-то момент Замок понял, что существовать без Хозяйки он уже просто не может. И тогда, повинуясь указаниям Замка, оставшийся в живых Рыцарь провел ритуал и призвал из одного из миров девушку, которая и стала новой Хозяйкой. А его сын стал новым Рыцарем.
Какая-то странная мозаика начала медленно, очень медленно, складываться у меня в мозгу:
– Вы хотите сказать…
– «Ты», миледи, – мягко поправили меня. – Вам следует обращаться ко мне на «ты». И вы действительно – новая Хозяйка Замка.
И окутал Замок серебристый туман, затянул седой паутиной каменные стены, поднялся до середины смотровых башен. Каждого, кто сейчас пересек бы границы этого тумана, ждала смерть. Весьма болезненная.
– …Никто не знает, когда он появился и откуда возник. В Замке не ведутся хроники. Известно лишь, что существует он давным-давно, возможно, с самого начала времен. Неведомо также, где находится Замок. Есть тысячи миров, они соприкасаются друг с другом, кое-где сливаются, иногда перетекают один в другой. Где-то за этими мирами и находится Замок. Говорят, его основанием служит первозданный Хаос…
Голос моего нового знакомого обволакивал сладкой патокой. Хотелось слушать и слушать его.
Я очнулась не больше получаса назад все в той же спальне. Через узкие окна-бойницы пробивался сероватый свет. На тумбочке примостилась толстая книга с витиеватой надписью на обложке: «Т. Айлес. Зависимость длины хвостов пещерных гномов от возраста, пола, настроения и скорости мурчания. Подземелья, 1729 г. от Р. Ф.». Бред какой-то. Хвосты? У гномов?
Так и не придя к определенным выводам, я встала на ноги и в тот же миг едва не упала, запутавшись в длинном подоле платья. Что за?.. Я в джинсах и свитере была!
Само платье оказалось весьма странного фасона: высоко подпоясанное, с длинной юбкой, чуть приподнятой спереди – отчего сзади образовывался длинный, до пола, шлейф, – из-под которой при ходьбе выглядывала еще одна. И туфли на мне были. Из мягкой кожи, на маленьком-маленьком каблучке.
Я не поняла юмора, меня кто-то переодевал? Убью. И скажу, что так и было!
Ходить в этом платье было невозможно – юбка жутко путалась в ногах, – так что до двери я добралась чудом. Этим самым чудом оказалась тумбочка, за которую я, в очередной раз падая, умудрилась ухватиться, стряхнув-таки на пол книгу. Теперь она называлась «Дж. Энайн. Ключ и звезда: пособие для начинающих взломщиков-астрологов. Эрвет, 5743 г. от Х. В.».
Прелестно! У меня начались галлюцинации. Это, наверное, после того напитка.
Геллочка, солнышко, о чем ты думаешь?! Галюники у тебя начались гораздо раньше, когда ты увидела парня своей мечты, который тебе эту самую чашу протягивал! Будь честной хотя бы с самой собой: Славке до него чхать и чхать. Да и встречалась ты со Славкой лишь для того, чтоб не отставать от подружек, которые с кем-то там встречаются, а вот ты…
Так, ладно. Решать, что является плодом моего больного воображения и когда эти плоды посыпались-таки на мою бедовую головушку, мы будем потом. Пока надо из этого бреда выбираться.
А раз так, то следует хотя бы выловить доброго дядю-санитара с такой нужной сейчас смирительной рубашкой. Бр-р-р! Отвратительная картина!
Хотя я искренне надеюсь, что вон тот… ну… вы поняли – не мой глюк. И не добрый дядя-санитар. А то найти с ним общий язык будет очень трудно. Господи, ну о чем я думаю?!
Глюки, как известно (ну ладно, неизвестно, это я сама сейчас придумала), появляются сразу, как о них вспомнишь. Так что неудивительно, что когда я наконец, путаясь в подоле, доковыляла до двери, та мгновенно распахнулась. На пороге, естественно, стоял ОН. Ага, именно так. С большой буквы.
Тут по тексту следует потрясенно-восхищенный вздох, но не будем отвлекаться. Кажется, я хотела сказать, что теперь получила полную возможность рассмотреть своего нового знакомого. Знакомого, а не глюка, я сказала!
Глаза зеленые-зеленые. Как омуты. Вьющиеся, слегка растрепанные черные волосы до плеч. Гм, я это, кажется, уже говорила, ну да ладно. Каждая черточка лица словно вылеплена искусным скульптором. Банально, не спорю, но в тот момент мой шизофренический мозг наотрез отказался выдавать другое сравнение. Стройный, высокий.
И довольно странно одетый (то, что я эту странность заметила, означало одно: ожил мой задремавший здравый смысл). Белоснежная рубашка с кружевными воротником и манжетами, узкие черные брюки и высокие сапоги-ботфорты.
– Как вы себя чувствуете, миледи? – прервал мои, будем считать, размышления голос ну… вот этого, в общем.
Так, Геллочка, спокойно, возьми себя в руки, прекрати истекать слюнями и мысленно умирать из-за того, что сей хлопец никогда на тебе не женится. Ну какая ты и какой он? Ты, конечно, не страшная, так, обычная. Но он-то?! Да на него девки пачками вешаются! И вообще он наверняка козел. Ага. И бабник. Ага. И страшный, как моя жизнь, если хорошенько посмотреть. В смысле если зажмуриться и вообще не смотреть. Ага, все? Обхаяла парнишку? Успокоилась? Теперь можно спокойненько собрать мозги в кучку и выяснить-таки, что происходит.
– Я себя чувствую нормально, но я не миледи, и я хочу знать…
– Миледи, – не дал договорить он, – я понимаю, события сегодняшнего дня очень неожиданны для вас, но, надеюсь, вы сможете выслушать меня и…
– Один раз я уже пыталась выслушать! – нетерпеливо перебила я его. Нет, я вообще белая и пушистая, но, извините, когда тебя вытаскивают фиг знает куда, потом травят неизвестно чем, а потом говорят «я все объясню!», поневоле озвереешь. – И закончилось это очень прискорбно!
Парень опустил взгляд:
– Миледи, мне очень жаль, что так произошло, но я не мог ничего рассказать, пока вы были не готовы. Я прошу вас последовать за мной, и тогда я все объясню. Клянусь своей честью!
Так, а вот это уже что-то новое. Попробовать поверить ему? Почему бы и нет? Раз уж это глюк (или все-таки нет?), так какая разница? В общем, я подхватила уроненную книгу (точно ведь помню, раньше там было другое название!) и вышла в коридор вслед за парнем.
В глазах юноши сверкнула радость, и, когда я проходила мимо него, склонив голову в поклоне, он поспешно сообщил:
– Меня зовут Ллевеллин ап Гвидион, миледи.
«Ап»? Это что-то кельтско-валлийское?
Кстати, а мое имя его, похоже, не интересует?
Разговор о моих странных глюках Ллевеллин решил начать, как он сказал, на вершине Западной башни Замка. На кой черт это было нужно, я так и не поняла. Может, важные беседы не полагается вести в спальне? Ох, опять пошлые мысли в голову лезут!
Моя комната находилась в башне Восточной, так что прежде чем мы дошли до места назначения, пришлось некоторое время побродить по запутанным коридорам. И, странное дело, я опять не увидела ни единой живой души.
Наконец мы поднялись на самый верх и остановились на открытой, продуваемой всеми ветрами площадке, слегка прикрываемой широкими каменными зубцами. Поежившись от прохлады, я осторожно подошла к краю, глянула вниз и тут же сделала шаг назад. Подножие башни. Да какое там подножие – башня почти до середины была затянута синевато-сизым облаком! Туман колебался и выбрасывал узкие, постоянно шевелящиеся, словно живые, щупальца.
Туман охватывал весь не такой уж и маленький Замок.
Ллевеллин плавно взмахнул рукою, и рядом со мною появилось удобное мягкое кресло. Магия?! Или все-таки глюк?
– Присаживайтесь, миледи.
Честное слово, я уже устала говорить, что я не миледи, а потому решила попросту послушать его. А потом заставить выслушать себя.
Я медленно опустилась в кресло. А Ллевеллин сел прямо на пол.
– А себе?!
– Не надо, миледи, – покачал головой парень. – Мое место здесь, у ваших ног.
Ы?.. Что это еще за садо-мазо?!
– Просто выслушайте меня, миледи, и попытайтесь поверить, что это не видение и не сон. Тогда вам будет легче прижиться в Замке…
А поверить было, кстати, очень трудно.
– …В любом случае, Замок почти вечен. Здесь практически нет жителей, да, впрочем, они ему не нужны. Особенно когда здесь есть Хозяйка и ее Рыцарь.
Рассказывают, все началось более сотни веков назад. Каким-то чудом из одного из тысяч миров в Замок случайно попали двое. Парень лет двадцати пяти и девушка лет восемнадцати. Замок, он сам – живое существо. Человеку трудно осознать, как это может быть, слишком уж жизнь Замка непохожа на жизнь человека, но факт остается фактом. Вначале Замок попросту позволил этим двоим жить у себя, а потом… В какой-то момент Замок решил, что ему нужна Хозяйка. Зачем, почему? Вряд ли кто сможет объяснить, почему все вышло именно так. В любом случае, раз Замок решил…
Пришельцы начали изменяться. Очень медленно, шаг за шагом. Сам Замок преображал их. Сперва вроде бы ничего не происходило.
Но однажды это случилось. В Замке появилась Хозяйка. Она стала сильнейшим из магов реальности – ведь ее подпитывала сила первозданного Хаоса, на котором покоится Замок, но она оставалась человеком. Обычным человеком, которого, как и любого другого, можно убить. Хозяйку нужно было охранять. Так появился первый Рыцарь.
Изменения, коснувшиеся его, были сильнее. Я не знаю, что изменилось в психике, в воззрениях этого человека, но он стал преданным слугой Хозяйки. Слугой, готовым пойти ради нее на край света. Слугой, готовым выполнить любой ее приказ или, не раздумывая, умереть за нее.
Он служил ей верой и правдой. Оберегал от всего, но и Хозяйка смертна. Говорят, в день, когда она умерла, сам Замок грустил о ней.
– Это все очень мило, – перебила я Ллевеллина. – Но какое отношение эта легенда имеет ко мне?
– Миледи, прошу вас, дослушайте меня. В какой-то момент Замок понял, что существовать без Хозяйки он уже просто не может. И тогда, повинуясь указаниям Замка, оставшийся в живых Рыцарь провел ритуал и призвал из одного из миров девушку, которая и стала новой Хозяйкой. А его сын стал новым Рыцарем.
Какая-то странная мозаика начала медленно, очень медленно, складываться у меня в мозгу:
– Вы хотите сказать…
– «Ты», миледи, – мягко поправили меня. – Вам следует обращаться ко мне на «ты». И вы действительно – новая Хозяйка Замка.
Глава 3
По щучьему веленью
Если бы Замок мог точно сформулировать свои чувства, он бы сказал, что… Встревожен? Новая Хозяйка оказалась, мягко говоря, слегка странной. Нет, конечно, и раньше девушки, попадавшие в Замок, не сразу принимали свою роль, но то, как вела себя эта…
– Бред, – только и смогла выдохнуть я.
Ллевеллин чуть обернулся, вскинул голову, смотря мне прямо в глаза:
– Миледи, я понимаю, то, что я говорил, очень странно и неожиданно, но это – чистая правда. Замок действительно существует. Это не видения и не сон!
Прелестно! Начиталась ты, Геллочка, сказок и сама в одну из них вляпалась. По самые уши.
Так, ладно. Предположим, что это правда. Чистая правда, от первого и до последнего слова. Но я не хочу быть никакой хозяйкой, я домой хочу! О чем я немедленно и сообщила.
Парень медленно покачал головой:
– Боюсь, это невозможно, миледи. Вы стали Хозяйкой Замка с того момента, как попали сюда. Пути назад нет.
– Но… – Я панически начала подбирать подходящую отмазку. – Вы… Пардон, ты же сказал, что для вызова новой Хозяйки проводится обряд какой-то. Проведите его заново!
Тяжелый вздох:
– Это невозможно, миледи. Попросту невозможно.
М-дя. Вот уж точно, вляпалась.
Где-то на краю сознания металась медленно помирающая надежда, что все это попросту глюк – ну не может же такого быть, не может!
Не может-то не может, но ведь происходит же? Нет, действительно, все можно списать на глюк, но вот стоит ли? Не проще ли поверить, что все происходящее реально, раз уж я все равно понятия не имею, как отсюда выбраться? К тому же, если я буду находиться здесь какое-то время, существовать по внутренне-глючным правилам намного проще, чем пытаться с ними спорить. Надо только эти самые правила выяснить.
Ладно, братцы кролики. Как там в песне про собачек Белку и Стрелку: «Он сказал «поехали» и махнул хвостом»?
– Так, ладно. Предположим, я действительно Хозяйка этого Замка. Тогда правило первое. Я – не миледи! Меня зовут Гелла. И без всяких, пожалуйста, «вы». Договорились?
Парень печально покачал головой:
– Простите, миледи, это невозможно. Я называю вас так, как могу. И до тех пор, пока вы – Хозяйка, что-то изменить я не в силах.
Чудненько! Вот только особой радости я так и не чувствовала. Ладно, поехали дальше. Пора расставить все точки над Ё.
– А как насчет тебя? Кто ты? Точнее, нет, не так. Я поняла, что ты – тот самый Рыцарь. Вопрос в другом. Зачем ты?
Идиотский, конечно, вопрос, но по-другому я его попросту не смогла сформулировать. Нет, ну серьезно. Предположим, я – Хозяйка, он – Рыцарь. И что дальше? Чего, кого, куда и как?
По губам Ллевеллина проскользнула легкая улыбка:
– Я – ваш Рыцарь, миледи. И я исполню любой ваш приказ.
Я поперхнулась от неожиданности. Нич-чего себе. Да брешет, наверно, прикалывается. Нет, я понимаю, он и до этого говорил что-то на данную тему, но не до такой же степени, в конце концов!
– Любой? Что, если я прикажу, даже с этой башни прыгнешь?!
Рыцарь пожал плечами:
– Прикажите.
Не-э-эт, он точно брешет. Блефует. Ну непохож он на психа-самоубийцу!
– Приказываю!
Н-ну? И что дальше, Рыцарь? Как выкручиваться будешь? Начнешь бледнеть, краснеть и причитать, что погода нынче не летно-прыгательная?
По лицу Ллевеллина не проскользнуло ни единой эмоции. Он просто встал, подошел к зубцам башни и, не оглядываясь, сделал шаг вперед…
Крик застрял у меня в горле. Не знаю, как я очутилась у кромки башни. Я вглядывалась в серое марево тумана, искала его взглядом.
Бесполезно. Ллевеллина не было. Лишь черный силуэт медленно растворялся в серебристом мареве.
Я медленно опустилась на пол. Допрыгалась? Докомандовалась? Можешь радоваться, Салтычиха чертова!
Господи, ну что же делать?! Спрятав лицо в ладонях, я отчаянно захлюпала носом. Я ведь только что своими руками убила человека! Пусть не сама сталкивала его с башни, но это ж я сказала ему. Господи, ну что же он за идиот, как можно прыгать с такой высоты из-за того, что кто-то кому-то что-то сказал?!
Господи, ну как это могло произойти?!
По щекам побежали слезы.
– Миледи, что-то случилось?!
Ыыыы???
Я медленно подняла голову.
Ллевеллин, живой. Рубашка и брюки перепачканы пылью, на рукаве зияет огромная дыра, на сапогах подрана кожа. Но он живой, живой! Я едва сдержалась, чтобы не броситься Рыцарю на шею с радостным визгом.
Но… Как?!
– З-зачем ты… – Фраза оборвалась. Я запнулась, не зная, как продолжить.
Но Ллевеллин, похоже, и так прекрасно меня понял:
– Я не мог не выполнить ваш приказ, миледи. Это сильнее меня.
– Но… Как?!
– Могу ли я надеяться на ваше прощение, миледи? – вскинул на меня прямой взгляд парень. – Я не успел сказать вам, но, пока Рыцарь служит Хозяйке, он не может умереть.
– Бред, – только и смогла выдохнуть я.
Ллевеллин чуть обернулся, вскинул голову, смотря мне прямо в глаза:
– Миледи, я понимаю, то, что я говорил, очень странно и неожиданно, но это – чистая правда. Замок действительно существует. Это не видения и не сон!
Прелестно! Начиталась ты, Геллочка, сказок и сама в одну из них вляпалась. По самые уши.
Так, ладно. Предположим, что это правда. Чистая правда, от первого и до последнего слова. Но я не хочу быть никакой хозяйкой, я домой хочу! О чем я немедленно и сообщила.
Парень медленно покачал головой:
– Боюсь, это невозможно, миледи. Вы стали Хозяйкой Замка с того момента, как попали сюда. Пути назад нет.
– Но… – Я панически начала подбирать подходящую отмазку. – Вы… Пардон, ты же сказал, что для вызова новой Хозяйки проводится обряд какой-то. Проведите его заново!
Тяжелый вздох:
– Это невозможно, миледи. Попросту невозможно.
М-дя. Вот уж точно, вляпалась.
Где-то на краю сознания металась медленно помирающая надежда, что все это попросту глюк – ну не может же такого быть, не может!
Не может-то не может, но ведь происходит же? Нет, действительно, все можно списать на глюк, но вот стоит ли? Не проще ли поверить, что все происходящее реально, раз уж я все равно понятия не имею, как отсюда выбраться? К тому же, если я буду находиться здесь какое-то время, существовать по внутренне-глючным правилам намного проще, чем пытаться с ними спорить. Надо только эти самые правила выяснить.
Ладно, братцы кролики. Как там в песне про собачек Белку и Стрелку: «Он сказал «поехали» и махнул хвостом»?
– Так, ладно. Предположим, я действительно Хозяйка этого Замка. Тогда правило первое. Я – не миледи! Меня зовут Гелла. И без всяких, пожалуйста, «вы». Договорились?
Парень печально покачал головой:
– Простите, миледи, это невозможно. Я называю вас так, как могу. И до тех пор, пока вы – Хозяйка, что-то изменить я не в силах.
Чудненько! Вот только особой радости я так и не чувствовала. Ладно, поехали дальше. Пора расставить все точки над Ё.
– А как насчет тебя? Кто ты? Точнее, нет, не так. Я поняла, что ты – тот самый Рыцарь. Вопрос в другом. Зачем ты?
Идиотский, конечно, вопрос, но по-другому я его попросту не смогла сформулировать. Нет, ну серьезно. Предположим, я – Хозяйка, он – Рыцарь. И что дальше? Чего, кого, куда и как?
По губам Ллевеллина проскользнула легкая улыбка:
– Я – ваш Рыцарь, миледи. И я исполню любой ваш приказ.
Я поперхнулась от неожиданности. Нич-чего себе. Да брешет, наверно, прикалывается. Нет, я понимаю, он и до этого говорил что-то на данную тему, но не до такой же степени, в конце концов!
– Любой? Что, если я прикажу, даже с этой башни прыгнешь?!
Рыцарь пожал плечами:
– Прикажите.
Не-э-эт, он точно брешет. Блефует. Ну непохож он на психа-самоубийцу!
– Приказываю!
Н-ну? И что дальше, Рыцарь? Как выкручиваться будешь? Начнешь бледнеть, краснеть и причитать, что погода нынче не летно-прыгательная?
По лицу Ллевеллина не проскользнуло ни единой эмоции. Он просто встал, подошел к зубцам башни и, не оглядываясь, сделал шаг вперед…
Крик застрял у меня в горле. Не знаю, как я очутилась у кромки башни. Я вглядывалась в серое марево тумана, искала его взглядом.
Бесполезно. Ллевеллина не было. Лишь черный силуэт медленно растворялся в серебристом мареве.
Я медленно опустилась на пол. Допрыгалась? Докомандовалась? Можешь радоваться, Салтычиха чертова!
Господи, ну что же делать?! Спрятав лицо в ладонях, я отчаянно захлюпала носом. Я ведь только что своими руками убила человека! Пусть не сама сталкивала его с башни, но это ж я сказала ему. Господи, ну что же он за идиот, как можно прыгать с такой высоты из-за того, что кто-то кому-то что-то сказал?!
Господи, ну как это могло произойти?!
По щекам побежали слезы.
– Миледи, что-то случилось?!
Ыыыы???
Я медленно подняла голову.
Ллевеллин, живой. Рубашка и брюки перепачканы пылью, на рукаве зияет огромная дыра, на сапогах подрана кожа. Но он живой, живой! Я едва сдержалась, чтобы не броситься Рыцарю на шею с радостным визгом.
Но… Как?!
– З-зачем ты… – Фраза оборвалась. Я запнулась, не зная, как продолжить.
Но Ллевеллин, похоже, и так прекрасно меня понял:
– Я не мог не выполнить ваш приказ, миледи. Это сильнее меня.
– Но… Как?!
– Могу ли я надеяться на ваше прощение, миледи? – вскинул на меня прямой взгляд парень. – Я не успел сказать вам, но, пока Рыцарь служит Хозяйке, он не может умереть.