Басов Николай Владленович. Экспансия

   – Странно ты рассуждаешь, – вполголоса сказал Перегуда, – следует начать войну, чтобы предупредить такую же войну…
   – На своей территории, – объяснил Ростик, – поблизости от Боловска, может быть, подставив под удар все то, что мы здесь получили и что считается нашим.
   – Война, – Перегуда был спокоен, – это все равно война, где ее ни начинай.
   – Не могу согласиться…
   – Пауки, в общем-то, не слишком нас беспокоят, – перебил Роста Дондик. – И есть предположение, что, если губиски их не будут подстрекать, они так и останутся на своей стороне континента. Вот и пусть там сидят.
   – К тому же мы, кажется, уже настолько не слабее соседей, что нас может защитить имеющаяся у нас сила, понимаешь? Сила, а не… темпы развития или мифическая экспансия, – в тон ему проговорил Перегуда. – К тому же дваров, например, наше развитие не слишком интересует. Как и викрамов, как и пернатых… Ты неправильно оцениваешь ситуацию.
   – Может быть, потому, что давно жил сам по себе, а не в городе? – риторически вопросил Дондик.
   – Что изменилось за те месяцы, что мы шлялись на юге? – в упор спросил Рост, не заметив, что нахмурился. Причем по-настоящему, его лицо сейчас выражало какую-то неумолимую силу, может быть, даже несгибаемость человека, который не раз смотрел в лицо смерти и все-таки побеждал.
   Дондик с Перегудой переглянулись, Председатель попробовал улыбнуться, но вышло у него неискренне.
   – Лагерь пурпурных успокоился. Ты увел самых активных и склонных нам не подчиняться, – пояснил он. – Мы сейчас даже не слишком внимательно доклады оттуда читаем – неинтересно.
   – Угу, – буркнул Рост. – Но если вы бросите тех пурпурных на смерть под резаками пауков или от борыма, вам сразу станет очень интересно. Причем не только с губисками, но и с остальными… дружественными пока расами.
   – На войне случается умереть, – слишком уж рассудительно проговорил Перегуда.
   – Предательство вам не скрыть, хотя бы потому, что бакумуры не станут его скрывать. Кроме того, придется возвращать матобеспечение, а без помощи какой-то части пурпурных нам не справиться, слишком там мало людей…
   – Для этого можно использовать армейцев…
   – И они тоже не будут молчать, когда поймут, что вы затеяли. – Рост зло усмехнулся. – Потому что в следующий раз они сами, наши вояки, которых вы, как я посмотрю, последнее время не слишком жалуете, могут оказаться в такой же ситуации. – Он помолчал. – Которую, по вашим словам, я не слишком понимаю, но все-таки оцениваю.
   – Что ты предлагаешь? – Председатель злился, кажется, он не привык, чтобы ему так противоречили. – Только учти, средств для строительства города на юге у нас не осталось.
   – Можно сделать так, что средств почти не потребуется. – Ростик вздохнул. Он не был готов излагать свое соображение, которое вынашивал с той самой минуты, как с Ладой вместе увидел озеро на той стороне континента. Но другого выхода не было.
   И попробовал рассказать, что надумал. Перегуда слушал спокойно, иногда поглядывая на Дондика, тот грыз заусенец на очень чистом пальце, но не возражал. Может, ему тоже было любопытно. Наконец он спросил:
   – Ты представляешь, сколько это потребует от нас сил и средств?
   – Почти ничего, – спокойно отозвался Ростик.
   – А водопады? – поинтересовался Перегуда.
   – Мы справимся, если викрамы согласятся и вы предоставите нам достаточное количество взрывчатки, которой мы долбили Валламахиси.
   – Вот именно, если согласятся викрамы, – веско уронил Председатель.
   – Все-таки почему ты не хочешь просто использовать реку? – спросил Перегуда.
   – Там недостаточно места, чтобы викрамы, которых мы на это дело сагитируем, сумели устроиться. – Ростик поежился, предвидя трудности, решать которые придется ему. – И так там особо не разгуляешься… Но озеро хоть прокормить их сможет.
   – Они хотят шхеры на юго-востоке… – задумчиво протянул Перегуда.
   – За них мы воевать не готовы, – быстро оборвал его Дондик.
   – Ну так как? – Рост хотел услышать ответ на главный вопрос. – Даете пурпурным один корабль? Повторяю, исправный, с мастерскими, с чанами для молдвуна, с навигационными возможностями и, конечно, с силовой установкой.
   – Ты предлагаешь нам поспособствовать, чтобы губиски фактически устроили свою цивилизацию прямо у нас под боком. Хотя бы и подконтрольную нам, как тебе кажется, но… – Дондик вздохнул. – Это очень опасное решение.
   – Зато не потребует от вас никаких усилий и затрат. Пурпурные все сделают сами.
   – Без людей я им корабль не хотел бы отдавать, люди тоже должны в этом принимать участие.
   – Этого не избежать, – высказался Перегуда, и Рост понял, что он, хотя бы сейчас, склонен обдумывать это предложение всерьез.
   Поэтому он добавил, как полагал, еще одну гирьку в чашку весов своей убедительности:
   – Помимо прочего, это будет запасной, как бы резервный центр нашей цивилизации тут, в Полдневье. Возможно, не слишком прочный, но лучше такой, чем никакого.
   – Пока Боловск без всяких запасных центров справлялся, – сказал Дондик, но больше не протестовал. Возможно, ему самому было интересно, что из этого получится.
   И работа закипела. Рост неделю не вылезал из антиграва, которым даже бессменная его Лада в конце концов отказалась управлять. Пришлось работать Манаушу с Ромкой, хотя, вероятно, уже можно было бы использовать и Изыльметьева, тот достаточно окреп после нападения медузы, но было бы неплохо, если команду для корабля подбирал бы один из пурпурных, кого сами губиски не могли не выслушать.
   В Лагере очень многие согласились на второй этап экспедиции достаточно легко. Даже среди тех, кто отказался сначала отправляться с Ростом, теперь можно было набрать неплохую команду. Но среди них было маловато моряков, а на этом Ростик настаивал, вот и пришлось им поползать вдоль тракта, по которому в Боловск подвозили торф, даже смотаться на Бумажный холм, где удалось договориться с сотней отменных, дисциплинированных работяг, хотя Ева Бахметьева написала начальству три очень разгневанных доклада. Вот пурпурные из Боловска особого интереса к идее Роста не проявили, и это было понятно – они неплохо устроились, и если обещали помочь, то самой трудной, первой частью работ заниматься не желали.
   Корабль им выделили вполне подходящий, по крайней мере так утверждал Казаринов, который в этом понимал толк. Едва по все еще заснеженным дорогам в Одессу стали прибывать новые переселенцы, корабль стали готовить к походу. Сам Казаринов этим заниматься не хотел, но, как каждый хороший инженер, все-таки приглядывал за работой вполглаза. И так получилось, что весьма скоро он почти два десятка людей перевел под начало Роста, контролировать ситуацию и чтобы люди обучались у знающих свое дело пурпурных.
   Ростика это устраивало, в корабле он понимал только гидропонные фермы и чаны для молдвуна. Но даже для него оказалось открытием, что эти самые грибковые культуры не просто так поднимались в своих амфорах, а перерабатывали клетчатку, неусваиваемую человеком, например, сено или некоторые водоросли, во вполне удовлетворительный продукт питания. Но и это Рост списал на свою слабообразованность.
   Когда эти работы пошли своим ходом и уже не требовали непременного присутствия командира, Рост, совершенно измотанный и потому нуждающийся в отдыхе, чтобы совершить следующий шаг в задуманном плане, отправился в Храм, прихватив Ладу, совершенно неожиданно для себя.
   Младший Гринев, как Ромку теперь все чаще называли, игнорируя даже его гордое звание младшего ефрейтора, остался на корабле под Одессой, привыкая к тяжелой и не всегда понятной работе с механизмами, с приборами, сложность которых превосходила почти все, что люди пока изобрели тут, в Полдневье, и, разумеется, потихоньку принимаясь командовать «новыми» пурпурными с помощью переводчицы Василисы.
   В Храме Роста поджидал первый сюрприз, без которого он с радостью бы обошелся. Винрадка хотела его как-то подготовить, когда он, едва-едва раздевшись и приняв холоднющий душ в подвале Храма, расположился за столом, чтобы соблюсти священный обряд поедания угощения, которое жена после долгого отсутствия мужа готовила на кухне с некоторым даже азартом. Она вынесла что-то отдаленно напоминающее пельмени с рыбой и веско сказала:
   – Ты только не слишком переживай, Рост.
   – М-му? – не совсем вразумительно спросил он, потому что жевал так, что за ушами трещало.
   – Тут тебя кое-кто дожидается.
   – М-мы?
   – И не расстраивайся. – Винрадка серьезно посмотрела на него, потом крикнула кому-то: – Спускайтесь. И в главный зал Ростикова замка спустился по лестнице, ведущей к спальням… Квадратный, который почему-то прятался за Баяпошку. Рост даже жевать прекратил, так смотрел на них.
   Хотя что смотреть, все было понятно – они теперь были мужем и женой. Больше всего Ростика заинтересовала такая странность – Баяпоша определенно гордилась, даже поглядывала на Роста чуть свысока, хотя если бы по-настоящему была в себе уверена, то не отсиживалась бы на втором этаже. Но гордость ее была понятной, мол, она не только Эдика смогла охомутать, но и того, кого Рост определенно уважал и по-дружески любил. У Роста даже мелькнула мысль: неужели его мнение для нее еще важно? Или тут что-то от маловразумительной женской субординации – ей требовалось, чтобы ее новым мужем был тот, к кому он, Ростик, по-настоящему расположен?
   А вот Квадратный откровенно смущался, может, чувствовал, что что-то нарушил, когда увел у друга жену, хотя бы и бывшую… Но он вообще с девицами был не очень ловок. Не был расположен к этому и мало что по-настоящему понимал. И все-таки, все-таки… На него вдруг свалилось такое богатство, что он не устоял.
   Оба новых посетителя расположились за столом, причем Квадратный довольно аккуратно обошел Микрала, который уселся рядышком с Винторуком, умными глазами, почти невидимыми из-за разросшихся бровей, поглядывшим на все происходящее. Вот кто получал от всего откровенное удовольствие – это Лада. Она уже представилась Винрадке как вторая жена Роста и, кажется, чувствовала себя превосходно.
   – Та-ак, – Рост вытер усы и бороду салфеткой, – привет, значит.
   – Да, привет. – Квадратный сел за стол, не поднимая головы, даже немного ссутулился.
   Баяпошка только кивнула и осторожненько принялась накладывать бессменному старшине пельменей в тарелку, демонстрируя женскую заботу.
   – Зачем ждали? – снова спросил Рост. Хотя, возможно, следовало спросить о другом.
   – Я хотел попросить тебя, чтобы ты взял меня на ту сторону. – Квадратный лениво ковырял пельмени, есть ему определенно не хотелось. Быстро посмотрел на Баяпошку. – С женой, там ведь и аймихо будут необходимы, правда?
   – Чем собираешься заниматься? – Рост повернулся к Баяпошке.
   – Я последние полгода вникала в обслуживание чанов для выращивания молдвуна… Что-то не слишком у нас выходит. Хотелось бы одолеть эту проблему.
   Что ж, это было разумно. У Квадратного Рост не стал ничего спрашивать, и так было понятно, что он будет заниматься прикрытием пурпурных, когда тем придет время ухаживать за посадками ихны.
   – А начальство отпустит?
   – Я уже написал пару рапортов и, хотя ответа еще не было, рассчитываю… Если ты возьмешь меня… То есть если мы их поставим перед фактом, они смирятся.
   – Раньше ты был дисциплинированней.
   – Ростик… Виноват, капитан, у нас за последние три года ни одного серьезного прорыва диких бакумуров не случилось, а от стай панцирных шакалов, даже от гиеномедведей, мои ребята так научились отбиваться, что… Заскучал я, Гринев, даже жиром стал обрастать. – Квадратный вздохнул. – Хочется настоящим делом заняться, а не просто начальственную рожу фермерам демонстрировать. – Он помолчал. – Настоящее дело будет там, у тебя.
   – Там будет очень кровавое дело, старшина, даже, я бы сказал, неподъемное. Драться придется, если я не ошибаюсь и чем черт не шутит, не только с пауками, но и со всякими другими врагами. Я сейчас и в тамошних дварах не уверен…
   – Тем более.
   На том и порешили. Еще вечером, так и не перемолвившись с Баяпошкой ни единым словом, Рост проводил этих двоих в Одессу, переговорив с Казариновым, что иногда бывал откровенным бюрократом, чтобы он позволил старшине принять на себя воз, что до этого волок Ромка.
   Вернувшись в Храм, уже в спальне Рост объяснил своей аймихоше, почему тут оказался.
   – Опять тебя выхаживать придется, – слегка рассвирепела Винрадка. – Ты бы посмотрел на себя после этих сеансов. А сейчас будет еще труднее, ведь зима еще, Фоп почти неактивен, да и викрамы не в самом боевом настроении.
   Рост и не заметил, что она почему-то перешла на единый. Поэтому ответил, должно быть, невпопад:
   – Это необходимо сделать. Тем более что викрамам я обещал… Обещал, что человечество начнет войну за тот берег, за эти шхеры проклятые. Лучшего предлога и не сыскать.
   – Они ведь шхеры хотят, а не пресное озеро.
   – Я попробую объяснить им, что такую сложную задачу приходится решать поэтапно, шаг за шагом.
   – А они еще хотят те шхеры?
   Ответа на вопрос Ростик не знал, его только предстояло выяснить. Но размышлять об этой трудности очень уж долго ему не позволила Винрадка. На этот раз она оказалась очень-очень нежной и совершенно точно знала, чего хочет. Рост ей подчинился, хотя… Да, хотя в самые яркие мгновения отлично понимал – насколько он усталый и неловкий и как много в Винрадке любви, если она его за это прощает.

Глава 26

   Кажется, еще никогда Ростик не делал такой трудной, невыносимой работы. Хотя, если вдуматься, наверное, делал, и бывало, что приходилось ему гораздо хуже, чем ныне. Но именно сейчас начинал думать – все, на этот раз он подошел к своему пределу, больше невозможно…
   Обычно он сидел на берегу залива и пытался сосредоточиться, вернее, пытался напитать эту безбрежную, дышащую мертвящим холодом массу своими мыслями, а может быть, и того хуже – своим пониманием мира, эмоциями, всем, что составляло его – человека по имени Ростик. Он думал, вызывал, работал, как его научили в свое время аймихо, и… Ничего не мог добиться.
   Бывало, он окоченевал так, что Винрадка согревала его собой, потому что даже горячая ванна не приводила его застывшие, будто сосульки, нервы в порядок. Иногда он просто не мог уйти с берега, до того отключался от мира, и тогда его с помощью Лады уводила Ждо. Она каким-то образом частенько оказывалась рядышком, по крайней мере так чувствовал Ростик, когда еще бывал в состоянии чувствовать, и помогала, как могла. Хотя могла она, по нынешней Ростиковой оценке, не очень много.
   Беда еще была в том, что он прибыл в Храм слишком усталым. И Винрадка требовала свое, не отставая иногда даже тогда, когда он был просто не в силах видеть кого бы то ни было, и эта работа – требование, чтобы Фоп-фалла отозвался, хотя бы помог установить контакт с викрамами… Все разом, все вместе.
   Как-то Лада, отчаявшись добиться от него хотя бы осмысленного взгляда, спросила в упор, со своей, только ей присущей напористостью, от которой иногда хотелось защититься не меньше, чем от страсти Винрадки:
   – Рост, ты бы пожалел себя, что ли? Чего нам торопиться?
   – Нужно. – Он не хотел спорить, но еще меньше ему хотелось, чтобы Лада не понимала, что и почему он делает. – Придет весна, и, если нас там не будет, они все погибнут.
   – Пауков опасаешься? – деловито спросила Винрадка, которая не давала Ладе ни малейшего шанса остаться с Ростом наедине. Отчетливо понимая, придет время, Ладка сама возмет все, чего ей теперь не доставалось, а она – Винрадка – останется здесь и снова будет править в Храме, скучая и так отчаянно нуждаясь в любви и его, Ростиковом, внимании.
   – Весной, может быть, мы и по морю не пройдем, – пояснил Ростик из последних сил.
   – Так, может, ну их, этих викрамов? – допытывалась Лада. – Проскочим зимним морем, и все дела?
   – Не проскочим… без них.
   И вот когда он уже и есть толком не мог, почему-то перестал его желудок усваивать даже пюре из фасоли и драгоценную в Полдневье манную кашу, когда даже бульон из нежнейшей вырезки стал казаться скорее пыткой, чем лакомством, он вдруг понял, что старался все-таки не зря. Что-то с ним произошло… Хотя было бы неплохо еще и знать, что именно.
   После этого, все-таки втайне опасаясь, что ошибается, приказал Ладе готовиться к отправке в Одессу.
   – Как это? Ты же сам говоришь, что ничегошеньки тут не добился?
   Он только и сумел, что погрозить ей кулаком, после чего Лада, вредная девчонка, подмигнув ему, скорее подбадривая, чем тайком от Винрадки кокетничая, отправилась приводить в порядок его ставшую как бы личной лодочку без башенных пушек наверху. Микрал, который отъелся за те пять дней, когда Рост пытался установить контакт с Фопом, охотно принялся за работу, помогая ей.
   А утром следующего дня полусонный из-за Винрадки или просто не пришедший в себя Ростик загрузился на место второго пилота, и Лада бодренько порулила прямо через залив в Одессу. Рост едва соображал, когда приказал ей:
   – В Одессе не садись, лети прямо к кораблю.
   Лада послушно покружила вокруг обоих кораблей, стоящих подальше от берега, и, заметив, что на одном из них снуют пурпурные и даже люди, твердой, как кремень, рукой направила машину на посадку. Приземлились они очень удачно, чуть в стороне от десятка других антигравов, поближе к командным надстройкам. Росту было так скверно, что он даже ту сотню шагов, которые Лада выиграла таким образом, принял с облегчением.
   Потом, уже в огромном зале, где, наверное, прежде, когда корабль составлял часть Валламахиси, обитал какой-нибудь чегетазур, куда Роста привели встретившие его Ромка с Василисой, потому что Лада принялась обходить остальные антигравы, здороваясь с пилотами и выясняя, как обстоят дела, неожиданно набилось немало народу. Тут были и Квадратный с Баяпошкой, и Манауш, и даже Казаринов.
   Рост попробовал сосредоточиться, чтобы понять то, что эти люди собирались ему докладывать, но не слишком в этом преуспел. Вроде бы Баяпошка, чуть озабоченно растягивая слова, словно все время думала о чем-то другом, призналась, что набранному экипажу продуктов должно хватить на пару месяцев, хотя хотелось бы, чтобы они притащили еще еду и тем, кто обустраивался на той стороне континента. Квадратный доложил, что команда медленно, но уверенно дисциплинируется, что теперь иногда даже без переводчиков удается добиться от пурпурных того, что требуется. Но вообще-то, к имеющимся почти двум тысячам губисков неплохо бы прибавить хотя бы сотни две моряков, потому что рук все-таки не хватает, особенно обученных сложным работам на корабле. И Казаринов ворчливо, как обычно, сказал, что ходовая часть прошла первичные испытания и после доводки, примерно дней через десять, можно будет отправляться в путь… Если ничего, конечно, неожиданного с любезными его сердцу машинами не произойдет.
   Рост понимал, что ему говорят, но как-то нечетко, словно бы сквозь вату. Или через не слишком прозрачное, матовое стекло, не пропускающее деталей. Да, именно, деталей он не понимал, вычленял только общее… Свой доклад Казаринов неожиданно закончил странной фразой:
   – Вообще-то, Гринев, тебя в госпиталь нужно, а не в плавание.
   Рост даже поежился от такого приговора. Если не слишком деликатный Казаринов так считает, то как же он выглядит на самом деле? И что по этому поводу думают остальные?
   – Следовательно, против отправки ты… технически не возражаешь?
   – А что мне остается, – отозвался бывший главинженер. – Хотя… В целом оживление машин провели, хоть и на живую нитку, но достойно. Даже в срок, который Председатель поставил, почти уложились. Остается только одно – запчасти, которые на заводе заказывали, получить и людей вызвать.
   Да, люди, с этим, вероятно, разбираться пришло время, если Казаринов позволяет.
   – Тогда так, – решил Ростик, – прошу, чтобы мне в этот поход придали Гартунга как главного навигатора, – он усмехнулся, – и Людочку Просинечку, чтобы она в машинном отделении командовала. Это мое непременное требование. – Он подумал. – Можно с этим ее, здоровяком, который сейчас, кажется, на алюминиевом заводе обретается. – Он снова подумал. – И хорошо бы понять, в каком количестве и каком качестве город выделит нам антигравы. Думаю, подчинить их Изыльметьеву с Манаушем… Кажется, Ладе будет лучше на мостике командовать, там опытных офицеров не хватает, а поручать все пурпурным – не слишком надежно окажется.
   – Тут, пока тебя не было, – заговорил Ромка, – дядя Ким прилетал… – Он внезапно покраснел, как морковка, сообразив, что он Кима назвал, как пацан, как недоросший до взрослой требовательности мальчишка. Но переборол себя под усталым взглядом Роста и продолжил: – Он сказал, что у старшего лейтенанта Верещагиной возни… Что у вахтенных на мостике проблем не будет.
   – У кого? – не понял Ростик.
   – Не знаю, что вы себе думаете, – ворчливо отметила Баяпошка, – но был же приказ присвоить Ладе Николаевне Верещагиной звание капитана. Или его до вас не довели?
   Значит, вторую ошибку Ромка все-таки совершил, подумал Рост. И неожиданно испытал даже что-то вроде веселости.
   – А за что ей?
   – За переход с пурпурными на юг, – буднично отозвался Квадратный. – Тебя, кстати, к майору представили за то же самое.
   Рост почему-то сказал:
   – Меня – зря. Лучше бы капитаном оставили.
   – Не тебе решать, – подвел черту под этими не самыми содержательными репликами Казаринов. – Ну что, я пойду? Твои требования, как я понимаю, мне начальству доводить.
   И лишь тогда, довольно неожиданно для себя, Ростик вдруг понял, что он-то сидит на удобном стуле с мягким сиденьем, а все остальные стоят, потому что он не догадался дотащиться до общего стола, который в этом зале имелся у большого, чуть не в полстены, окна, выходящего туда, где на этом корабле, вероятно, находился нос. Хотя его обводы под шестиугольной огромной платформой, да еще и прикрытой черной тканью фотоэлементов, сверху разобрать, конечно, было невозможно.
   Ростик поднялся.
   – Да, идите и постарайтесь устроить так, чтобы мне в Боловск мотаться не пришлось. Мне еще с викрамами возиться.
   – Понял. – Казаринов кивнул и, твердо щелкая каблуками, ушел.
   – Ты бы в самом деле отлежался, прежде чем за викрамов браться, – почти дружески посоветовала Баяпошка, но Рост только зыркнул на нее, и она больше не настаивала.
   Все-таки он собрался с духом не сразу, снова посидел на стуле, пытаясь разобраться, куда же делась его обычная ясность в понимании мира, и только после того, как заметил, что его сбоку терпеливо поджидает Ромка, кивнул ему. Опять же вместе с ним они вышли из зала, потащились какими-то чудовищно запутанными коридорами.
   – Мне нужно в сторону берега викрамов, – объяснил сыну Ростик.
   Ромка осторожно поддерживал его под руку, потом перестал церемониться, обнял почти по-братски за плечо. Ощущать его руку было приятно, Рост даже удивился этому и лишь потом сообразил, что он уже настраивается.
   – Ты бы в самом деле… – начал было Ромка.
   – Мне нужно торопиться, чтобы то, что… – Дальше Рост не знал, поэтому закончил фразу, как мог: – Да, чтобы то, что заложил в меня Фоп, не расплескалось. – Через пяток поворотов он добавил: – Нужно поближе к воде и где виднеется берег викрамов.
   – Ты уже говорил.
   – Разве?
   Они пришли на странненькую конструкцию, действительно нависающую над водой на высоте не больше считаных метров, уместиться тут мог только один человек.
   – Лотовый мостик, как нам объяснили пурпурные, – пояснил Ромка. – Только дует тут…
   Дуло тут, кстати, не слишком, но Ромка, непривычный к ветрам, спрятался в коридорчике, из которого они на эту самую площадку вышли.
   А Рост действительно уже настраивался, уже работал, причем так, что даже говорить было трудно. Он уселся прямо на обшитую деревом палубу, слегка прибитую ледяной корочкой, и тогда с некоторой борьбой между ними Ромка довольно неожиданно подстелил под него свой стеганый ватник, пахнущий машинной смазкой. И исчез.
   Вернее, весь мир как-то растворился, но лишь для того, чтобы стало понятно – сейчас произойдет что-то неожиданное. Ростик посидел, подумал, что же он собирается делать, и вдруг… Это было как удар, как одна из тех атак, которым подвергали его в плену чегетазуры. Только на этот раз его мозги вкипели не от грубой и напористой силы менгироподобных гигантов, в которой мешались слова на разных языках, непонятные образы или видения, а наоборот, выбрасывали все из себя… «Фоп, молодчина, – вяло подумал Ростик, – сделал лучше – чем связываться с викрамами, он накачал в меня что-то, что, возможно, способно их убедить на этот раз поверить людям».
   Видения, которых Рост сначала не понял, все-таки тоже пришли, только они были очень странными – в них были и расплывающиеся, но почему-то очень красивые и даже слегка успокаивающие столбы водорослей, и мягкие, вероятно, очень вкусные рыбины, проплывающие рядом, на расстоянии удара копьем, были раковины, крутые и удобные берега, обросший борт корабля, который обещал совершенную безопасность, странноватый привкус воды на губах, которая все-таки отдавала торфом, солнце, пробивающее толщу этой же воды, а может, и разрисованное ледяным пологом, какие-то враги, которых непременно нужно прогнать, чтобы маленькие викрамчики могли резвиться в токах медленного течения.