Страница:
Глава 12
Витоге сделали просто, по не раз уже опробованной схеме.
Но лишь после того, как Рост у одной из пирамид, где на поле шириной чуть не в пять километров привычно, должно быть, трудились махри, заметил… Да, ему не привиделось, он увидел Докай. Это был какой-то не слишком крупный экземпляр, в странных висячих одеждах, подобных хламидам жрецов у пернатых бегимлеси. Он расхаживал по опушке леса и время от времени углублялся в заросли, то ли разыскивая какие-то растения, то ли занимаясь другими, таинственными, в представлении Ростика, делами.
Крейсер сел чуть не на поле, причем махри, разумеется, разбежались, но вот этому Докай деться было некуда. Рост приказал выбросить пандус, а потом, тщательно успокаивая дыхание и мысли, вышел из крейсера. Оглядевшись, поправив ремень с пистолетом, он твердо двинулся в одиночестве по траве, которая, как родная, зашуршала о сапоги, в сторону, где обретался неизвестный друг. Хотя – друг ли?
Рост вышел примерно в ту точку, чтобы его видел Докай, и остановился. Принялся думать о том, что ему предстояло сделать. Он простоял довольно долго, прежде чем ветки кустов сбоку дрогнули и на ту же полянку вышел Докай, в окружении… От облегчения у Ростика даже руки дрогнули, потому что Докай шел в окружении пяти боевых махри, с их в косички заплетенными волосами, с копьями в руках и с довольно примитивными ружьями на плечах. Ружья они почему-то не снимали, вероятно, надеялись справиться с чужаком в случае чего только копьями.
Докай, как Рост и ожидал, шагал спокойно, размахивая руками. Поглядывал с любопытством и уже очень толково оценивал сознание человека, мягко вторгаясь в его представление о мире, выстраивая собственное мнение, кого же он, собственно, тут встретил.
Рост поклонился, старательно удерживая руки подальше от оружия.
– Л-ру, – произнес он слово мира.
Ширы принялись рассматривать его еще внимательнее. Докай мягко улыбнулся, раскрыл руки, словно бы для объятия, сделал еще несколько довольно сложных движений, потом скрестил их на груди.
– Кто-нибудь говорит на едином? – спросил Рост, выговаривая слова медленно и тщательно.
Ширы дернулись, их копья повисли почти в боевой готовности, но Докай сделал жест, и его охранники немного успокоились. Хотя все время оглядывались, вероятно, выискивая ловушку или засаду в соседних кустиках.
– Из летающего треугольника я вышел в одиночку, – снова проговорил Ростик, – мне нужно поговорить, а потом… Мы решим, возможно ли прийти к соглашению и взаимному пониманию.
– Если этого не случится? – с сильным и незнакомым акцентом спросил Докай.
– Мы попробуем договориться с другими обитателями вашего острова, друг-Докай.
От этого обращения Докай улыбнулся, его глаза встретились со взглядом Ростика. Как ни была напряжена, даже раскалена ситуация, Ростик снова почувствовал теплое, очень приятное ощущение внимания, товарищеского любопытства и мягкого участия, которое излучал этот парень в бурой хламиде.
– Ты не против? – спросил Докай, и почти тотчас Рост почувствовал, как теперь уже без всякой маскировки в его сознание вторглось чужое внимание.
Оно не изменило своего дружеского настроения, но теперь было откровенно изучающим и, может быть, способным понять о нем, о человеке по имени Ростислав Гринев, нечто такое, чего не знали даже аймихо.
Эта неприятная для Роста, но такая необходимая операция длилась всего несколько минут, но, как и во время прочих ментальных атак, как и с чегетазурами или несупенами, она показалась Росту почти нескончаемой. Внезапно ворота пирамиды, виднеющейся в центре расстилающихся по округе полей, стали раскрываться. Из них чуть не в боевом порядке показались… Да, это были вырчохи, с ружьями, со странными щитами, а некоторые даже верхом на каких-то животных, разглядеть которых Ростик не сумел.
Докай резко приказал что-то одному из Широв, тот тут же перехватил копье и бросился бежать навстречу выходящим из пирамиды солдатам. Он несся так, что Рост только завистливо вздохнул, ему бы так бегать.
– Поговорим тут, – решил Докай, оценивающе понаблюдав и за войском, вышедшим ему в помощь, и за реакциями Роста.
– Мы бы хотели установить нечто вроде постоянного контакта, чтобы в будущем не пришлось нашим кораблям искать места для посадки и необходимого разговора.
– Это не та причина, по которой ты оказался тут, – мягко отозвался Докай, поглядывая теперь на крейсер, видимо, подсчитывая, сколько на его борту находится людей.
– Верно, – легко согласился Ростик и тут же подумал о семенах травы ихна, о пурпурных, которых было бы неплохо сбагрить кому-то из здешних, но Докай считал совсем не то, о чем человек так старательно размышлял.
– Скажи, друг, нет ли у тебя с собой экземпляра книги, где ты описываешь свое пребывание у пурпурных?
Рост насторожился. Такое совершенство в технике чтения любого, даже малознакомого существа, было для него неожиданностью. Ведь как легко этот вот самый, ломкий и высокий, вычитал его… И более того, теперь почему-то был уверен, что поймет текст, написанный на русском. Невероятно. А что он еще мог прочитать в его мозгах?
И тут Рост понял, почему Шир Гошоды так настороженно вели себя. Этот парень определенно что-то знал и про аглоров. А потому они думали, что при всем видимом спокойствии Роста где-то рядышком от него находится ниндзя Полдневья, смертельно опасный, умеющий воевать лучше всех из известных разумных существ, практически неуязвимый и невидимый.
– Я тут один, – на всякий случай повторил он.
Докай сдержанно улыбнулся. Его недоверие тоже можно было понять. Замковая организация всех, без исключения, увиденных на острове поселений вызывала в памяти давние книжки о средневековой Японии, где каждый с кем-нибудь воевал, где бои и даже массовые сражения не утихали веками, где искусство обмана и маскировки перешло уже в какое-то иное, несвойственное другим землям качество.
Рост обернулся к крейсеру и крикнул:
– Он требует мою книгу о губисках! – Он сделал это из простой предосторожности. Пусть, во-первых, Ширы понимают, что он находится в постоянном контакте с крейсером, а во-вторых, все-таки следовало известить ребят, что пока все идет нормально.
Высланный Докай бегун встретился с войсками где-то посередине между местом встречи и пирамидой. Войска стали двигаться уже не так быстро, а скоро и вовсе встали, правда, боевой строй у них не нарушился. Определенно, они ждали.
Рост тоже чего-то ждал. И вдруг… Да, на землю по пандусу сошел Изыльметьев, который в руках бережно нес… Нет, этого не могло быть. Рост и предположить не мог, что его приказ брать с собой только самое необходимое таким едва ли не кощунственным образом был нарушен. Потому что в руках Серый нес экземпляр его, Ростиковой, книги. Невероятно, невозможно, немыслимо.
Изыльметьев передал Росту книгу и тут же направился к крейсеру. Он чего-то опасался или полагал, что присутствие двух людей перед Докай с его охранниками как-то сдвинет равновесие, возникшее между обеими… высокими договаривающимися сторонами.
Докай кивнул, один из охранников перехватил у Роста толстенький кодекс. Его деревянистые пальцы сухо скрипнули по грубому картону переплета.
– Тебе будет трудно выучить язык на расстоянии, которое разделяет наши острова, – сказал Рост.
– Не это должно беспокоить тебя, – ответил Докай, поглядывая на книгу едва ли не с большим любопытством, чем на ее автора.
– Верно. – И Рост уже решился было выложить все, что он думал о траве и пурпурных вслух, как вдруг Докай осторожно добавил, может быть, опасаясь немедленного отказа:
– Могут ли люди направить часть Фоп-фалла в наши города, которые находятся тут?
Значит, города принадлежат вырчохам и Докай, решил про себя Рост, но неожиданно… В приступе невероятно ясного и, пожалуй, жесткого предвидения понял, что следует ответить откровенно, чтобы тут хоть что-то получилось, чтобы с людьми продолжали контакт хотя бы в минимальном качестве. Докай с интересом оценил Ростиково состояние и кивнул:
– Верно, человек. Тебя хорошо учили, должен заметить.
– Меня не столько учили, сколько дрессировали, – буркнул Рост, понимая, что это его ворчание будет правильно понято. И тут же добавил: – За Фопа я не могу ручаться, он сам принимает подобные решения. Мне бы лучше поговорить о траве. И о значительном количестве пурпурных губисков, которых мы взяли в плен и теперь… Не знаем, что с ними делать.
– Ты правильно поймешь мою просьбу немного позже, – спокойно отозвался Докай. Помолчав, добавил: – А вот с пурпурными мы вам помочь ничем не сумеем. Появление в наших землях такого количества отлично приспособленных к бою губисков приведет… к изменению миропорядка, который и без того поддерживается у нас со значительными трудностями.
«Жаль, – решил Рост, – может, было бы проще, если бы города у моря принадлежали все-таки пурпурным, тогда появление полутора десятков тысяч бывших пленных прошло бы с меньшими возмущениями?» И тут же устыдился этой мысли. Если бы эти города принадлежали пурпурным, возможно, это имело бы куда более тяжкие последствия в первую голову для человечества. Может быть, и война бы не кончилась так, как она сейчас, похоже, завершилась, – относительной безопасностью людей и их спокойствием в продолжение уже более десятка лет.
– Следующий раз, – довольно мирным тоном посоветовал Докай, почти так же неожиданно, как он все произносил в этой странной беседе, – прилетайте после того, как киты потеряют активность. А теперь тебе лучше уйти.
Он употребил обозначение летающих червяков, которое Росту уже попадалось, правда, в виде несупенских иероглифов, но это не имело значения.
– Я уйду, – согласился Ростик, – но вы подумайте о том, чтобы передать нам корни травы.
– Прилетайте через три дня… Нет, лучше через четыре. Мы за это время успеем известить тех, кто может принять это решение. И если оно будет удачным для вас, мы соберем корни в количестве, которое покажется нам разумным.
Рост, может быть, и надеялся на большее, но Докай по-своему тоже был прав. Он и так пошел на какое-то страшное нарушение невидимых, непонятных для Ростика связей и особенностей жизни на этой земле.
Поэтому Рост поклонился, повернулся и пошел к крейсеру, почти не беспокоясь, что кто-нибудь из охранников выстрелит ему в спину. Вернее, он знал, что этого, скорее всего, не последует.
Они взлетели сразу же, потому что котлы антигравитационной машины все время оставались под парами, как это по понятной аналогии называлось у летунов.
Докай смотрел, как крейсер поднимается, взвихривая песок и мелкие камешки, как он набирает высоту и ложится на курс, ничего общего не имеющий с тем направлением, в каком находился экраноплан. Но Изыльметьеву такая не слишком сложная маскировка представлялась необходимой.
Пролетая теперь над островом, Рост понимал, что ему не следует терять время, а лучше бы вглядываться в эти пирамидальные крепости, оценивать плотность населения по размерам полей, выискивать постоянные связи между ними, рассматривая состояние дорог, которые иногда внизу все-таки виднелись. Но он просто лежал в креслице кормового стрелка, согнав с него Ромку, и ни о чем не думал. Вернее, думал о том, что все получилось неплохо, даже удачнее, чем он рассчитывал, когда только пускался в этот поход.
И, в общем-то, он так раздумывал зря, потому что, отыскав крыло в условленном месте, сразу понял: что-то вокруг изменилось, чувствовалась какая-то напряженность, неуверенность и даже опасность, которая иногда прорывалась непонятным образом в поведении людей. Они стали не слишком дружелюбно разговаривать и плохо переносили обычные в слишком тесно размещенном коллективе насмешки.
Поэтому, не дождавшись вечера, Рост приказал крепить крейсер и сниматься с якорей, чтобы сменить дислокацию. Они отошли от места прежней стоянки всего-то на сотню километров, как его позвала Лада.
– Посмотри туда, – она махнула рукой в направлении кормы.
Рост послушно сходил в главную башенку, приник к «глазку» оптического прицела и попробовал привычными плавными движениями пушки осмотреть горизонт. То, что он увидел, не могло его обрадовать, потому что в том месте, которое они только что оставили, кружилось… Да, там было с десяток крейсеров, которые хищно выискивали незнакомых пришельцев, опустив носы, чуть не пропахивая море. И с явно выраженными воинственными намерениями.
– Командир, ты как почувствовал, что нас могут атаковать? – с интересом спросил потерявший в последние пару дней свою обычную стеснительность Гартунг.
Рост попробовал объяснить, но никто его, кажется, не понял. Хотя Гартунг и задумался над его словами.
Теперь, когда пурпурные острова обозначили свои намерения, стало немного спокойнее, потому что теперь им не грозила опасность внезапного нападения, они были как бы предупреждены и потому готовы. Но при этом, как ни странно, стало понятно, что переговоров о сдаче большого числа пурпурных больше не будет. Что-то в этом компоненте задания Ростик сделал неправильно, хотя и не понимал, где же он мог ошибиться.
Они ходили вокруг острова все назначенные другом-Докай четыре дня, каждый раз располагаясь на ночевку в новом месте, всегда скрытом от всех попыток обнаружить их с воздуха. И даже обезопасившись от атак из-под воды, потому что они выползали из моря на берег, чтобы сбить с толку викрамов.
Конечно, не до конца, потому что стартовать с берега, как оказалось, огромное крыло было почти не способно, ползло на брюхе, не отрываясь от земли, пока не развивало достаточной скорости, чтобы хоть немного приподняться. Просинечка по этому поводу даже доложила Ростику:
– Командир, еще пару раз так стартанем, и я за сохранность днища не поручусь, протрем его до дыр.
– Что же наши-то умные головы считали, когда этот аппарат проектировали? – глуповато ответил на это Ростик, отчетливо понимая, что это та область использования техники, где ему отчетливо не хватает знаний.
– Считали как раз правильно, – хмуро отозвалась пигалица-инженер, – с учетом подъемной силы, а не так – только на антигравитации… У каждой конструкции есть свои пределы возможностей. Теперь вот такой заштатной ситуацией и рассматривай старт с твердой поверхности.
Делать нечего, пришлось рассматривать, поэтому всегда выбирали берег, который был не только относительно мягким и покатым, но и на котором можно было развернуться, чтобы нос был направлен к морю. Это позволяло, помимо прочего, вручную спихнуть корабль на воду. Впрочем, Изыльметьев так настропалился работать на рычагах, что подвешивал машину то одним крылом, то другим, и в целом с такой раскачкой с этой проблемой можно было справиться.
И конечно, каждую ночь выставляли дозоры, чтобы не пропустить противника, но основная нагрузка пала, конечно, на самого Роста и Гартунга. На удивление, Геннадий не только не ворчал, но даже развеселился, скорее всего, потому, что сделался таким вот незаменимым.
Постепенно люди успокоились, прежней нервозности больше не наблюдалось, а приказы выполнялись на «ять», даже Росту теперь не к чему было придраться. Люди, мигом все осознав, воевали, хотя в этой незаметной стычке не было произведено еще ни одного выстрела.
К полудню четвертого дня Рост на крейсере с полным экипажем слетал в то место, где он разговаривал с Докай. Каково же было всеобщее удивление и радость, когда на этой полянке оказалось показавшееся сначала несметным количество корзин, наполненных чем-то вроде очень молодого картофеля. Только очень мелкого, когда каждый корешок, или плодовое тело, как это, кажется, называлось у ботаников, было не больше металлической жемчужины и спокойно умещалось на ногте мизинца даже у Людочки Просинечки.
Они перегружали эти самые корзины, многие из которых оказались с крышками, почти пять часов, работая без передыха. Расставить их было мудрено, Рост даже стал опасаться, что в какой-то момент придется слетать к крылу, чтобы оставить там первую порцию корзин. Но делать этого уж очень не хотелось, потому что знакомый Росту друг-Докай мог бы посчитать, что больше людям этих кореньев не нужно, и их вполне могли забрать. А оставлять охрану означало недвусмысленно рисковать людьми… Нет, нужно было придумать что-то другое. И Лада предложила грузить корешки россыпью, хотя, судя по отношению к ним местных жителей и особенно по тому, что их хранили в представляющих немалую ценность корзинах, а не в мешках, делать этого не следовало.
Но выхода не было, последнюю треть всего количества корешков засыпали, как могли, в крылья и, перегруженные сверх всякой меры, взлетели.
На крыле перегрузка этих самых картофелин заняла почти всю ночь, просто потому, что люди вымотались и работать в ускоренном темпе не могли.
Зато, когда с этой задачей справились, рванули домой так, что только свист стоял в растяжках, крепящих крейсер к крылу. И никто ни разу ни полсловом не обмолвился о своей усталости после почти суточной тяжеленной работы и еще предстоящей работы по переходу через осеннее море. А может быть, уже и подготовленное к их насильственному, с применением оружия блокированию.
И Рост это отлично понимал, как понимал, вероятно, каждый из тех, кому выпало даже без минутного отдыха встать на ходовую вахту. Но все же, как бы там ни было, они возвращались, они шли домой… Почти успешно выполнив свое задание.
Но лишь после того, как Рост у одной из пирамид, где на поле шириной чуть не в пять километров привычно, должно быть, трудились махри, заметил… Да, ему не привиделось, он увидел Докай. Это был какой-то не слишком крупный экземпляр, в странных висячих одеждах, подобных хламидам жрецов у пернатых бегимлеси. Он расхаживал по опушке леса и время от времени углублялся в заросли, то ли разыскивая какие-то растения, то ли занимаясь другими, таинственными, в представлении Ростика, делами.
Крейсер сел чуть не на поле, причем махри, разумеется, разбежались, но вот этому Докай деться было некуда. Рост приказал выбросить пандус, а потом, тщательно успокаивая дыхание и мысли, вышел из крейсера. Оглядевшись, поправив ремень с пистолетом, он твердо двинулся в одиночестве по траве, которая, как родная, зашуршала о сапоги, в сторону, где обретался неизвестный друг. Хотя – друг ли?
Рост вышел примерно в ту точку, чтобы его видел Докай, и остановился. Принялся думать о том, что ему предстояло сделать. Он простоял довольно долго, прежде чем ветки кустов сбоку дрогнули и на ту же полянку вышел Докай, в окружении… От облегчения у Ростика даже руки дрогнули, потому что Докай шел в окружении пяти боевых махри, с их в косички заплетенными волосами, с копьями в руках и с довольно примитивными ружьями на плечах. Ружья они почему-то не снимали, вероятно, надеялись справиться с чужаком в случае чего только копьями.
Докай, как Рост и ожидал, шагал спокойно, размахивая руками. Поглядывал с любопытством и уже очень толково оценивал сознание человека, мягко вторгаясь в его представление о мире, выстраивая собственное мнение, кого же он, собственно, тут встретил.
Рост поклонился, старательно удерживая руки подальше от оружия.
– Л-ру, – произнес он слово мира.
Ширы принялись рассматривать его еще внимательнее. Докай мягко улыбнулся, раскрыл руки, словно бы для объятия, сделал еще несколько довольно сложных движений, потом скрестил их на груди.
– Кто-нибудь говорит на едином? – спросил Рост, выговаривая слова медленно и тщательно.
Ширы дернулись, их копья повисли почти в боевой готовности, но Докай сделал жест, и его охранники немного успокоились. Хотя все время оглядывались, вероятно, выискивая ловушку или засаду в соседних кустиках.
– Из летающего треугольника я вышел в одиночку, – снова проговорил Ростик, – мне нужно поговорить, а потом… Мы решим, возможно ли прийти к соглашению и взаимному пониманию.
– Если этого не случится? – с сильным и незнакомым акцентом спросил Докай.
– Мы попробуем договориться с другими обитателями вашего острова, друг-Докай.
От этого обращения Докай улыбнулся, его глаза встретились со взглядом Ростика. Как ни была напряжена, даже раскалена ситуация, Ростик снова почувствовал теплое, очень приятное ощущение внимания, товарищеского любопытства и мягкого участия, которое излучал этот парень в бурой хламиде.
– Ты не против? – спросил Докай, и почти тотчас Рост почувствовал, как теперь уже без всякой маскировки в его сознание вторглось чужое внимание.
Оно не изменило своего дружеского настроения, но теперь было откровенно изучающим и, может быть, способным понять о нем, о человеке по имени Ростислав Гринев, нечто такое, чего не знали даже аймихо.
Эта неприятная для Роста, но такая необходимая операция длилась всего несколько минут, но, как и во время прочих ментальных атак, как и с чегетазурами или несупенами, она показалась Росту почти нескончаемой. Внезапно ворота пирамиды, виднеющейся в центре расстилающихся по округе полей, стали раскрываться. Из них чуть не в боевом порядке показались… Да, это были вырчохи, с ружьями, со странными щитами, а некоторые даже верхом на каких-то животных, разглядеть которых Ростик не сумел.
Докай резко приказал что-то одному из Широв, тот тут же перехватил копье и бросился бежать навстречу выходящим из пирамиды солдатам. Он несся так, что Рост только завистливо вздохнул, ему бы так бегать.
– Поговорим тут, – решил Докай, оценивающе понаблюдав и за войском, вышедшим ему в помощь, и за реакциями Роста.
– Мы бы хотели установить нечто вроде постоянного контакта, чтобы в будущем не пришлось нашим кораблям искать места для посадки и необходимого разговора.
– Это не та причина, по которой ты оказался тут, – мягко отозвался Докай, поглядывая теперь на крейсер, видимо, подсчитывая, сколько на его борту находится людей.
– Верно, – легко согласился Ростик и тут же подумал о семенах травы ихна, о пурпурных, которых было бы неплохо сбагрить кому-то из здешних, но Докай считал совсем не то, о чем человек так старательно размышлял.
– Скажи, друг, нет ли у тебя с собой экземпляра книги, где ты описываешь свое пребывание у пурпурных?
Рост насторожился. Такое совершенство в технике чтения любого, даже малознакомого существа, было для него неожиданностью. Ведь как легко этот вот самый, ломкий и высокий, вычитал его… И более того, теперь почему-то был уверен, что поймет текст, написанный на русском. Невероятно. А что он еще мог прочитать в его мозгах?
И тут Рост понял, почему Шир Гошоды так настороженно вели себя. Этот парень определенно что-то знал и про аглоров. А потому они думали, что при всем видимом спокойствии Роста где-то рядышком от него находится ниндзя Полдневья, смертельно опасный, умеющий воевать лучше всех из известных разумных существ, практически неуязвимый и невидимый.
– Я тут один, – на всякий случай повторил он.
Докай сдержанно улыбнулся. Его недоверие тоже можно было понять. Замковая организация всех, без исключения, увиденных на острове поселений вызывала в памяти давние книжки о средневековой Японии, где каждый с кем-нибудь воевал, где бои и даже массовые сражения не утихали веками, где искусство обмана и маскировки перешло уже в какое-то иное, несвойственное другим землям качество.
Рост обернулся к крейсеру и крикнул:
– Он требует мою книгу о губисках! – Он сделал это из простой предосторожности. Пусть, во-первых, Ширы понимают, что он находится в постоянном контакте с крейсером, а во-вторых, все-таки следовало известить ребят, что пока все идет нормально.
Высланный Докай бегун встретился с войсками где-то посередине между местом встречи и пирамидой. Войска стали двигаться уже не так быстро, а скоро и вовсе встали, правда, боевой строй у них не нарушился. Определенно, они ждали.
Рост тоже чего-то ждал. И вдруг… Да, на землю по пандусу сошел Изыльметьев, который в руках бережно нес… Нет, этого не могло быть. Рост и предположить не мог, что его приказ брать с собой только самое необходимое таким едва ли не кощунственным образом был нарушен. Потому что в руках Серый нес экземпляр его, Ростиковой, книги. Невероятно, невозможно, немыслимо.
Изыльметьев передал Росту книгу и тут же направился к крейсеру. Он чего-то опасался или полагал, что присутствие двух людей перед Докай с его охранниками как-то сдвинет равновесие, возникшее между обеими… высокими договаривающимися сторонами.
Докай кивнул, один из охранников перехватил у Роста толстенький кодекс. Его деревянистые пальцы сухо скрипнули по грубому картону переплета.
– Тебе будет трудно выучить язык на расстоянии, которое разделяет наши острова, – сказал Рост.
– Не это должно беспокоить тебя, – ответил Докай, поглядывая на книгу едва ли не с большим любопытством, чем на ее автора.
– Верно. – И Рост уже решился было выложить все, что он думал о траве и пурпурных вслух, как вдруг Докай осторожно добавил, может быть, опасаясь немедленного отказа:
– Могут ли люди направить часть Фоп-фалла в наши города, которые находятся тут?
Значит, города принадлежат вырчохам и Докай, решил про себя Рост, но неожиданно… В приступе невероятно ясного и, пожалуй, жесткого предвидения понял, что следует ответить откровенно, чтобы тут хоть что-то получилось, чтобы с людьми продолжали контакт хотя бы в минимальном качестве. Докай с интересом оценил Ростиково состояние и кивнул:
– Верно, человек. Тебя хорошо учили, должен заметить.
– Меня не столько учили, сколько дрессировали, – буркнул Рост, понимая, что это его ворчание будет правильно понято. И тут же добавил: – За Фопа я не могу ручаться, он сам принимает подобные решения. Мне бы лучше поговорить о траве. И о значительном количестве пурпурных губисков, которых мы взяли в плен и теперь… Не знаем, что с ними делать.
– Ты правильно поймешь мою просьбу немного позже, – спокойно отозвался Докай. Помолчав, добавил: – А вот с пурпурными мы вам помочь ничем не сумеем. Появление в наших землях такого количества отлично приспособленных к бою губисков приведет… к изменению миропорядка, который и без того поддерживается у нас со значительными трудностями.
«Жаль, – решил Рост, – может, было бы проще, если бы города у моря принадлежали все-таки пурпурным, тогда появление полутора десятков тысяч бывших пленных прошло бы с меньшими возмущениями?» И тут же устыдился этой мысли. Если бы эти города принадлежали пурпурным, возможно, это имело бы куда более тяжкие последствия в первую голову для человечества. Может быть, и война бы не кончилась так, как она сейчас, похоже, завершилась, – относительной безопасностью людей и их спокойствием в продолжение уже более десятка лет.
– Следующий раз, – довольно мирным тоном посоветовал Докай, почти так же неожиданно, как он все произносил в этой странной беседе, – прилетайте после того, как киты потеряют активность. А теперь тебе лучше уйти.
Он употребил обозначение летающих червяков, которое Росту уже попадалось, правда, в виде несупенских иероглифов, но это не имело значения.
– Я уйду, – согласился Ростик, – но вы подумайте о том, чтобы передать нам корни травы.
– Прилетайте через три дня… Нет, лучше через четыре. Мы за это время успеем известить тех, кто может принять это решение. И если оно будет удачным для вас, мы соберем корни в количестве, которое покажется нам разумным.
Рост, может быть, и надеялся на большее, но Докай по-своему тоже был прав. Он и так пошел на какое-то страшное нарушение невидимых, непонятных для Ростика связей и особенностей жизни на этой земле.
Поэтому Рост поклонился, повернулся и пошел к крейсеру, почти не беспокоясь, что кто-нибудь из охранников выстрелит ему в спину. Вернее, он знал, что этого, скорее всего, не последует.
Они взлетели сразу же, потому что котлы антигравитационной машины все время оставались под парами, как это по понятной аналогии называлось у летунов.
Докай смотрел, как крейсер поднимается, взвихривая песок и мелкие камешки, как он набирает высоту и ложится на курс, ничего общего не имеющий с тем направлением, в каком находился экраноплан. Но Изыльметьеву такая не слишком сложная маскировка представлялась необходимой.
Пролетая теперь над островом, Рост понимал, что ему не следует терять время, а лучше бы вглядываться в эти пирамидальные крепости, оценивать плотность населения по размерам полей, выискивать постоянные связи между ними, рассматривая состояние дорог, которые иногда внизу все-таки виднелись. Но он просто лежал в креслице кормового стрелка, согнав с него Ромку, и ни о чем не думал. Вернее, думал о том, что все получилось неплохо, даже удачнее, чем он рассчитывал, когда только пускался в этот поход.
И, в общем-то, он так раздумывал зря, потому что, отыскав крыло в условленном месте, сразу понял: что-то вокруг изменилось, чувствовалась какая-то напряженность, неуверенность и даже опасность, которая иногда прорывалась непонятным образом в поведении людей. Они стали не слишком дружелюбно разговаривать и плохо переносили обычные в слишком тесно размещенном коллективе насмешки.
Поэтому, не дождавшись вечера, Рост приказал крепить крейсер и сниматься с якорей, чтобы сменить дислокацию. Они отошли от места прежней стоянки всего-то на сотню километров, как его позвала Лада.
– Посмотри туда, – она махнула рукой в направлении кормы.
Рост послушно сходил в главную башенку, приник к «глазку» оптического прицела и попробовал привычными плавными движениями пушки осмотреть горизонт. То, что он увидел, не могло его обрадовать, потому что в том месте, которое они только что оставили, кружилось… Да, там было с десяток крейсеров, которые хищно выискивали незнакомых пришельцев, опустив носы, чуть не пропахивая море. И с явно выраженными воинственными намерениями.
– Командир, ты как почувствовал, что нас могут атаковать? – с интересом спросил потерявший в последние пару дней свою обычную стеснительность Гартунг.
Рост попробовал объяснить, но никто его, кажется, не понял. Хотя Гартунг и задумался над его словами.
Теперь, когда пурпурные острова обозначили свои намерения, стало немного спокойнее, потому что теперь им не грозила опасность внезапного нападения, они были как бы предупреждены и потому готовы. Но при этом, как ни странно, стало понятно, что переговоров о сдаче большого числа пурпурных больше не будет. Что-то в этом компоненте задания Ростик сделал неправильно, хотя и не понимал, где же он мог ошибиться.
Они ходили вокруг острова все назначенные другом-Докай четыре дня, каждый раз располагаясь на ночевку в новом месте, всегда скрытом от всех попыток обнаружить их с воздуха. И даже обезопасившись от атак из-под воды, потому что они выползали из моря на берег, чтобы сбить с толку викрамов.
Конечно, не до конца, потому что стартовать с берега, как оказалось, огромное крыло было почти не способно, ползло на брюхе, не отрываясь от земли, пока не развивало достаточной скорости, чтобы хоть немного приподняться. Просинечка по этому поводу даже доложила Ростику:
– Командир, еще пару раз так стартанем, и я за сохранность днища не поручусь, протрем его до дыр.
– Что же наши-то умные головы считали, когда этот аппарат проектировали? – глуповато ответил на это Ростик, отчетливо понимая, что это та область использования техники, где ему отчетливо не хватает знаний.
– Считали как раз правильно, – хмуро отозвалась пигалица-инженер, – с учетом подъемной силы, а не так – только на антигравитации… У каждой конструкции есть свои пределы возможностей. Теперь вот такой заштатной ситуацией и рассматривай старт с твердой поверхности.
Делать нечего, пришлось рассматривать, поэтому всегда выбирали берег, который был не только относительно мягким и покатым, но и на котором можно было развернуться, чтобы нос был направлен к морю. Это позволяло, помимо прочего, вручную спихнуть корабль на воду. Впрочем, Изыльметьев так настропалился работать на рычагах, что подвешивал машину то одним крылом, то другим, и в целом с такой раскачкой с этой проблемой можно было справиться.
И конечно, каждую ночь выставляли дозоры, чтобы не пропустить противника, но основная нагрузка пала, конечно, на самого Роста и Гартунга. На удивление, Геннадий не только не ворчал, но даже развеселился, скорее всего, потому, что сделался таким вот незаменимым.
Постепенно люди успокоились, прежней нервозности больше не наблюдалось, а приказы выполнялись на «ять», даже Росту теперь не к чему было придраться. Люди, мигом все осознав, воевали, хотя в этой незаметной стычке не было произведено еще ни одного выстрела.
К полудню четвертого дня Рост на крейсере с полным экипажем слетал в то место, где он разговаривал с Докай. Каково же было всеобщее удивление и радость, когда на этой полянке оказалось показавшееся сначала несметным количество корзин, наполненных чем-то вроде очень молодого картофеля. Только очень мелкого, когда каждый корешок, или плодовое тело, как это, кажется, называлось у ботаников, было не больше металлической жемчужины и спокойно умещалось на ногте мизинца даже у Людочки Просинечки.
Они перегружали эти самые корзины, многие из которых оказались с крышками, почти пять часов, работая без передыха. Расставить их было мудрено, Рост даже стал опасаться, что в какой-то момент придется слетать к крылу, чтобы оставить там первую порцию корзин. Но делать этого уж очень не хотелось, потому что знакомый Росту друг-Докай мог бы посчитать, что больше людям этих кореньев не нужно, и их вполне могли забрать. А оставлять охрану означало недвусмысленно рисковать людьми… Нет, нужно было придумать что-то другое. И Лада предложила грузить корешки россыпью, хотя, судя по отношению к ним местных жителей и особенно по тому, что их хранили в представляющих немалую ценность корзинах, а не в мешках, делать этого не следовало.
Но выхода не было, последнюю треть всего количества корешков засыпали, как могли, в крылья и, перегруженные сверх всякой меры, взлетели.
На крыле перегрузка этих самых картофелин заняла почти всю ночь, просто потому, что люди вымотались и работать в ускоренном темпе не могли.
Зато, когда с этой задачей справились, рванули домой так, что только свист стоял в растяжках, крепящих крейсер к крылу. И никто ни разу ни полсловом не обмолвился о своей усталости после почти суточной тяжеленной работы и еще предстоящей работы по переходу через осеннее море. А может быть, уже и подготовленное к их насильственному, с применением оружия блокированию.
И Рост это отлично понимал, как понимал, вероятно, каждый из тех, кому выпало даже без минутного отдыха встать на ходовую вахту. Но все же, как бы там ни было, они возвращались, они шли домой… Почти успешно выполнив свое задание.
Часть 3
Возвращение к пережитому
Глава 13
Рост и не знал, что в Белом доме имеется такая комната, обширная, хорошо освещенная световым люком, который, однако, пропускал не прямые лучи через прозрачное стекло людей, а рассеянные, словно бы матовые, через световой люк конструкции Широв из Чужого. Хотя, подумал Ростик, какой он теперь Чужой, он-то теперь дружеский, нужно менять название. Но, по стародавней традиции, подхваченной еще с Земли, названия менять было сложно, слишком человечество было склонно к привычкам.
Свет падал на карты, расстеленные на огромном, как три бильярда, столе, и рассматривать их было чистое удовольствие. Сделаны они были подробно, даже с каким-то изяществом, которое, несомненно, мог оценить даже любитель, а не только тот, кто знал в них толк. Но сейчас Ростика занимало не их совершенство, а нечто другое, в чем он даже не очень-то хотел себе признаваться.
Дверь раскрылась, в комнату вошли Дондик, Перегуда, Смага и Пестель. Рост посмотрел на свою команду, Лада с Изыльметьевым разглядывали карты, а Катериничев, Людочка Просинечка и Гартунг, рассевшись по стульям у стен, негромко переговаривались. Тут был и Ромка, но он не прибивался ни к одной из групп и был немного сам по себе.
Дондик встал напротив Ростика через стол и окинул его веселым взглядом.
– Хорош, – сказал он, – по всему хорош. Сходил на другой остров, как в магазин, и все мигом привез.
– Это было непросто, – отозвалась Лада немного напряженно, с начальством все-таки разговаривала. – Если бы не Рост… То есть не капитан Гринев, может, ничего бы и не получилось. Он…
– Знаю, – улыбнулся ей Дондик, – из докладов. Они, правда, немного эмоциональны, но все на месте, акценты правильные, информация ценная.
Рост посмотрел на Дондика и удивился: чего он веселится? Или у него такая манера, чтобы люди не слишком в его присутствии напрягались по стародавней русской традиции всегда опасаться начальства?
– Что с Фоп-фалла?
– Так из-за этого и ждем, – сказал Смага.
Словно подслушав эти слова, дверь снова раскрылась, и вошли трое аймихо. Одну женщину, по имени Туадхо, Ростик знал, она была из группы, которая учила его и делала Познающим. С ней было еще два старца, вымотанных до истощения. Они все слегка церемонно поклонились и тут же расселись на стулья, потому что стоять им было тяжко. Один из стариков даже дышал, приоткрыв рот, чего Рост никогда прежде у этих людей не видел.
Дондик впился взглядом в аймихо.
– Я просил вас провести переговоры с Фоп-фалла, чтобы он выделил часть своего, гм, тела и отправил его…
– По условиям, которые предложили Росту на ближнем острове, – кивнула Туадхо, – мы провели эти переговоры, но без результата.
– И все-таки? – сдержанно спросил Ростик.
– Он сказал, что не хочет выделять часть своего тела, потому что ему хочется расти тут, и, кроме того, его пугает переход через море.
– Что может такому зверю помешать переплывать море? – спросил Смага.
– В этих водах всякое может водиться, – сказал один из старцев, не тот, что сидел с приоткрытым ртом.
– Верно, если у нас тут, на земле, водится… разное, то в море, возможно, всяких чудищ еще больше, – согласился Пестель.
– Но викрамы?.. – Договорить Смага не сумел.
– Переброски бывают не только с разумными существами и их городами, – медленно пояснила Туадхо. – Мы знаем, что гораздо чаще и куда более обширными районами в Сферу переносятся разнообразные части, так сказать, дикой природы, в том числе и океанов. Со всей живностью, которая оказывается в переносимом объеме воды. Иногда это приводит сюда ужасных зверей.
– С этим не поспоришь. – Дондик посмотрел на Роста в упор. – Но ты ведь и не обещал Докай успеха. Ты согласился только поговорить с Фопом.
Рост кивнул, потому что тон последнего замечания был все-таки вопросительный. И тут же высказался:
– Нужно было мне с ним разговаривать.
– Ага, – безмятежно согласилась Лада, – а потом тебя опять месяц пришлось бы выхаживать.
– А если мы предоставим ему некую степень защиты, нашими наличными силами, разумеется? – ни к кому не обращаясь, спросил Перегуда.
– Кроме того, Фопу не нравится, что часть его может обратиться против него самого, – добавила Туадхо.
– Как это понимать?
– Другие эмоции, другое окружение, иные мысли живущих рядом разумных существ, – пояснил Рост. – Это может сформировать иное отношение к отцовскому телу этого… растения. И не обязательно дружественное.
– Но ведь они делятся, как-то размножаются? – Пестель или ничего не понимал, или притворялся.
– Я же сказал, это будет уже другая личность, сформированная иными условиями. – Росту все было ясно, и его почему-то раздражала непонятливость других участников совещания.
– Он еще и личность, – фыркнул Смага.
«А этого зачем привели сюда?» – подумал Рост, но тут же решил, что привели правильно. Вот такие «глубокомысленные» замечания часто и делали проблему более понятной для начальства. Они служили своего рода черновиком вопросов, которые начальники не решались задавать без ущерба для авторитета. Странная роль, но лучше уж иметь дело со Смагой, чем с кем-либо еще, более тугим и несгибаемым.
– Значит, считаем, что пока у нас это дело не получилось? – спросил для ясности Перегуда.
– Нужен мощный передатчик между этими двумя частями Фопа, – почему-то проговорил Ростик, – чтобы он не чувствовал себя по-настоящему разделенным.
– Как это? – спросил Пестель.
– Не знаю, – просто отозвался Рост. – Но если у нас будет власть над этой частью моря, тогда… Проблема уговорить Фопа отпадет, он сам с радостью отправится к новым берегам. Частично, конечно.
– И как ты это себе представляешь?
Рост пожал плечами. Глупые вопросы, на которые ни он, ни аймихо не знали ответов.
– Стоп, – скомандовал Дондик. – Будем считать, что эта часть наших попыток зашла в тупик. Ведь так? – Он посмотрел на аймихо. Те не дали ответа, даже лица у них оставались неподвижными, но, видимо, Председатель умел уже понимать эту неподвижность как согласие, потому что быстро глянул на Ростика. – Тогда продолжим, что ты выяснил про эту траву?
– Тут все понятно. – Рост вздохнул, потому что сейчас была его очередь многословных и бестолковых объяснений.
Пока они шли через море, Рост, должно быть, из-за внешнего безделья или из-за ощущения, что они все-таки справились, сделали свое дело, много думал об этой самой траве ихна. Он вертел в пальцах семена, даже пробовал на вкус, который оказался горячее, чем болгарский перец, и наконец, уже перед самым приходом в Одессу, вдруг все понял, а может быть, и придумал в приступе одного из своих прозрений. Хотя об этом очень мало написал в отчете, ему не хватало уверенности. Должно быть, потому это совещание и оказалось необходимо для Дондика, который все хотел для себя уяснить.
– Траву эту полагается сажать плодными телами, – Рост повернулся к Пестелю, – так, кажется, говорят биологи, довольно равномерно, практически на любой почве. Сажать, как картошку, проткнул землю палочкой, опустил эту…
– Луковичку, – подсказал Пестель.
– Да, луковичку… Присыпал землей, полил водой – и все. Расстояние от лунки до лунки должно быть не ближе двух метров, но и не дальше пяти, иначе они почему-то хуже будут расти.
– Ты не писал в отчете, что Докай тебе об этом рассказывал, – заметил Смага.
– Он не рассказывал, – Рост вздохнул и провел пальцами по лбу, подавляя раздражение, лишь потом понял, что это чисто аймиховский жест, – я сам это понял.
– Продолжай, – попросил Перегуда.
– Дальше все понятно. У нас примерно шесть миллионов луковиц, мы их пересчитали. Ширина поля, которое мы хотим создать перед лесом дваров на той стороне континента, по этой карте, – Рост кивнул на карту, – составляет километров двести, вряд ли больше. По крайней мере я предлагаю в любом случае засеивать именно такую полосу перед их лесом. Это значит, что на один ряд у нас уйдет тысяч сорок луковиц. Но так как пять метров – предельное расстояние, то сажать придется чуть плотнее, тем более что, пересыпав луковицы в мешки, мы как-то нарушили режим их хранения, и это скажется на… на всхожести? – Он снова посмотрел на Пестеля, тот кивнул, соглашаясь с непривычным для Роста термином.
Свет падал на карты, расстеленные на огромном, как три бильярда, столе, и рассматривать их было чистое удовольствие. Сделаны они были подробно, даже с каким-то изяществом, которое, несомненно, мог оценить даже любитель, а не только тот, кто знал в них толк. Но сейчас Ростика занимало не их совершенство, а нечто другое, в чем он даже не очень-то хотел себе признаваться.
Дверь раскрылась, в комнату вошли Дондик, Перегуда, Смага и Пестель. Рост посмотрел на свою команду, Лада с Изыльметьевым разглядывали карты, а Катериничев, Людочка Просинечка и Гартунг, рассевшись по стульям у стен, негромко переговаривались. Тут был и Ромка, но он не прибивался ни к одной из групп и был немного сам по себе.
Дондик встал напротив Ростика через стол и окинул его веселым взглядом.
– Хорош, – сказал он, – по всему хорош. Сходил на другой остров, как в магазин, и все мигом привез.
– Это было непросто, – отозвалась Лада немного напряженно, с начальством все-таки разговаривала. – Если бы не Рост… То есть не капитан Гринев, может, ничего бы и не получилось. Он…
– Знаю, – улыбнулся ей Дондик, – из докладов. Они, правда, немного эмоциональны, но все на месте, акценты правильные, информация ценная.
Рост посмотрел на Дондика и удивился: чего он веселится? Или у него такая манера, чтобы люди не слишком в его присутствии напрягались по стародавней русской традиции всегда опасаться начальства?
– Что с Фоп-фалла?
– Так из-за этого и ждем, – сказал Смага.
Словно подслушав эти слова, дверь снова раскрылась, и вошли трое аймихо. Одну женщину, по имени Туадхо, Ростик знал, она была из группы, которая учила его и делала Познающим. С ней было еще два старца, вымотанных до истощения. Они все слегка церемонно поклонились и тут же расселись на стулья, потому что стоять им было тяжко. Один из стариков даже дышал, приоткрыв рот, чего Рост никогда прежде у этих людей не видел.
Дондик впился взглядом в аймихо.
– Я просил вас провести переговоры с Фоп-фалла, чтобы он выделил часть своего, гм, тела и отправил его…
– По условиям, которые предложили Росту на ближнем острове, – кивнула Туадхо, – мы провели эти переговоры, но без результата.
– И все-таки? – сдержанно спросил Ростик.
– Он сказал, что не хочет выделять часть своего тела, потому что ему хочется расти тут, и, кроме того, его пугает переход через море.
– Что может такому зверю помешать переплывать море? – спросил Смага.
– В этих водах всякое может водиться, – сказал один из старцев, не тот, что сидел с приоткрытым ртом.
– Верно, если у нас тут, на земле, водится… разное, то в море, возможно, всяких чудищ еще больше, – согласился Пестель.
– Но викрамы?.. – Договорить Смага не сумел.
– Переброски бывают не только с разумными существами и их городами, – медленно пояснила Туадхо. – Мы знаем, что гораздо чаще и куда более обширными районами в Сферу переносятся разнообразные части, так сказать, дикой природы, в том числе и океанов. Со всей живностью, которая оказывается в переносимом объеме воды. Иногда это приводит сюда ужасных зверей.
– С этим не поспоришь. – Дондик посмотрел на Роста в упор. – Но ты ведь и не обещал Докай успеха. Ты согласился только поговорить с Фопом.
Рост кивнул, потому что тон последнего замечания был все-таки вопросительный. И тут же высказался:
– Нужно было мне с ним разговаривать.
– Ага, – безмятежно согласилась Лада, – а потом тебя опять месяц пришлось бы выхаживать.
– А если мы предоставим ему некую степень защиты, нашими наличными силами, разумеется? – ни к кому не обращаясь, спросил Перегуда.
– Кроме того, Фопу не нравится, что часть его может обратиться против него самого, – добавила Туадхо.
– Как это понимать?
– Другие эмоции, другое окружение, иные мысли живущих рядом разумных существ, – пояснил Рост. – Это может сформировать иное отношение к отцовскому телу этого… растения. И не обязательно дружественное.
– Но ведь они делятся, как-то размножаются? – Пестель или ничего не понимал, или притворялся.
– Я же сказал, это будет уже другая личность, сформированная иными условиями. – Росту все было ясно, и его почему-то раздражала непонятливость других участников совещания.
– Он еще и личность, – фыркнул Смага.
«А этого зачем привели сюда?» – подумал Рост, но тут же решил, что привели правильно. Вот такие «глубокомысленные» замечания часто и делали проблему более понятной для начальства. Они служили своего рода черновиком вопросов, которые начальники не решались задавать без ущерба для авторитета. Странная роль, но лучше уж иметь дело со Смагой, чем с кем-либо еще, более тугим и несгибаемым.
– Значит, считаем, что пока у нас это дело не получилось? – спросил для ясности Перегуда.
– Нужен мощный передатчик между этими двумя частями Фопа, – почему-то проговорил Ростик, – чтобы он не чувствовал себя по-настоящему разделенным.
– Как это? – спросил Пестель.
– Не знаю, – просто отозвался Рост. – Но если у нас будет власть над этой частью моря, тогда… Проблема уговорить Фопа отпадет, он сам с радостью отправится к новым берегам. Частично, конечно.
– И как ты это себе представляешь?
Рост пожал плечами. Глупые вопросы, на которые ни он, ни аймихо не знали ответов.
– Стоп, – скомандовал Дондик. – Будем считать, что эта часть наших попыток зашла в тупик. Ведь так? – Он посмотрел на аймихо. Те не дали ответа, даже лица у них оставались неподвижными, но, видимо, Председатель умел уже понимать эту неподвижность как согласие, потому что быстро глянул на Ростика. – Тогда продолжим, что ты выяснил про эту траву?
– Тут все понятно. – Рост вздохнул, потому что сейчас была его очередь многословных и бестолковых объяснений.
Пока они шли через море, Рост, должно быть, из-за внешнего безделья или из-за ощущения, что они все-таки справились, сделали свое дело, много думал об этой самой траве ихна. Он вертел в пальцах семена, даже пробовал на вкус, который оказался горячее, чем болгарский перец, и наконец, уже перед самым приходом в Одессу, вдруг все понял, а может быть, и придумал в приступе одного из своих прозрений. Хотя об этом очень мало написал в отчете, ему не хватало уверенности. Должно быть, потому это совещание и оказалось необходимо для Дондика, который все хотел для себя уяснить.
– Траву эту полагается сажать плодными телами, – Рост повернулся к Пестелю, – так, кажется, говорят биологи, довольно равномерно, практически на любой почве. Сажать, как картошку, проткнул землю палочкой, опустил эту…
– Луковичку, – подсказал Пестель.
– Да, луковичку… Присыпал землей, полил водой – и все. Расстояние от лунки до лунки должно быть не ближе двух метров, но и не дальше пяти, иначе они почему-то хуже будут расти.
– Ты не писал в отчете, что Докай тебе об этом рассказывал, – заметил Смага.
– Он не рассказывал, – Рост вздохнул и провел пальцами по лбу, подавляя раздражение, лишь потом понял, что это чисто аймиховский жест, – я сам это понял.
– Продолжай, – попросил Перегуда.
– Дальше все понятно. У нас примерно шесть миллионов луковиц, мы их пересчитали. Ширина поля, которое мы хотим создать перед лесом дваров на той стороне континента, по этой карте, – Рост кивнул на карту, – составляет километров двести, вряд ли больше. По крайней мере я предлагаю в любом случае засеивать именно такую полосу перед их лесом. Это значит, что на один ряд у нас уйдет тысяч сорок луковиц. Но так как пять метров – предельное расстояние, то сажать придется чуть плотнее, тем более что, пересыпав луковицы в мешки, мы как-то нарушили режим их хранения, и это скажется на… на всхожести? – Он снова посмотрел на Пестеля, тот кивнул, соглашаясь с непривычным для Роста термином.