Зеленые дернулись назад, попытались определить направление бегства, и вдруг стало ясно, что из третьего переулочка, где они еще могли спастись, тоже появились червяки. Засада сработала.
Ростик подумал, что теперь их от поимки могли спасти только люди, но уж очень они непривычно выглядели. И помогать им никто не собирался. Да и неясно: что это было? А вдруг шестиножки ловили каких-нибудь местных конокрадов?
Один из зеленых нес странного вида нарост, похожий на блеклый фиолетовый цветок у левого плеча. Двое остальных резво стали подталкивать цветущую особь за свои спины. Когда она повернулась, почти не изменив ритма движения, лишь как-то сменив порядок шагов своих трех ног, под волосами Ростик вдруг увидел огромный, перламутровый, прикрытый толстыми волосами глаз. Это был именно глаз, огромный, темный, блестящий, как драгоценность, и неподвижный, словно ему и не нужны были веки… И еще Ростик был уверен, что это глаз, потому что из него смотрела душа неизвестного существа. Ростик почувствовал, что сильнее сжимает автомат, и если будет команда, без раздумий попробует спасти именно зеленых, настолько все менял взгляд этого глаза.
– Что их заставило враждовать? Ведь они же общий город построили? – спросил Ким. – А сейчас воюют?
– Классовые противоречия? – спросил Дондик, очевидно, не доверяя своим словам.
– Нет воды, мало пищи, мало всего, – высказал предположение Ростик.
Внезапно Дондик резко приказал:
– Давайте уходить отсюда.
Вполне возможно, он не хотел присутствовать при расправе червей над зелеными. А те действительно попались, вопросом оставалось лишь, как скоро их сожрут.
Вдруг на вершине стены того дома, который нависал над главными силами шестиножек, появились еще три трехногих кактуса. Один из них наклонился над краем стены, опасно раскачиваясь, почти повис головой вниз. Потом он выпрямился, склонился наподобие лука, где тетивой стали три его руки, а древком тело, и попытался выпрямиться.
Ростик видел, как напряглись его деревянистые мускулы, как толще и еще более зелеными стали тонкие, но частые жилы под корой… Тогда рядом с ним встали двое других, с кем он держался сообща. Только они уже не смотрели вниз, они просто упирались. Ряд светлых каменных блоков качнулся, потом отделился от стены и, наконец, повалился на червяков.
Эдик, не отрываясь от происходящего и ни к кому особенно не обращаясь, спросил:
– Что делают? Пускают в ход заранее заготовленную ловушку?
– Спасают попавших в беду, – ответил Ростик уверенно. – Это же ясно.
– А силища какая, – заметил Ким. – Неслабые ребята, хоть и зеленые.
– Значит, вы полагаете, они разумны? – спросил Дондик.
Ростик ответил с некоторым раздражением:
– Построили город, значит, умеют планировать. И следовательно, по Энгельсу, разумны. Причем, как те, так и другие.
Пыль, поднятая падением камней на головы червяков, улеглась. Раненые пищали, некоторые пытались отползти прочь, но немало осталось и погребенных под каменными блоками. Внезапно Ростик понял, что анатомия шестиножек не позволяла им оценивать все, что происходило наверху, они не видели опасности до тех пор, пока блоки не обрушились им на спины и головы.
Урон засада понесла значительный, но тем свирепее была последующая атака. Три зеленокожих, что попали в беду, попытались отбиться. Они хлестали наступающих руками, пинали их ногами, но червяков было очень много. Они завалили зеленых и…
Перед тем, как совсем уйти с площади, Ростик обернулся. Дело выглядело не так трагично, как он полагал. Одному из зеленых удалось спастись, тому самому, что нес на плече цветок. Каким-то чудом он сумел взобраться по кладке, втыкая пальцы рук и ног в углубления между блоков, и был уже близок к тому, чтобы поймать протянутые вниз руки тех, кто находился наверху…
Вытащив бинокль, Ростик понял, что сражение не далось ему легко. Одну ногу ему почти отгрызли, слева от туловища, где рос цветок, одна рука поменьше была вывернута и определенно не действовала. Но он должен был выжить после всех ранений.
Ростик догнал своих, и, хотя получил сердитый взгляд от Дондика, отчетливо довел до всеобщего сведения:
– Тот, с цветком, спасся. Двое друзей его отстояли.
– А почему ты думаешь, что «тот», а не «та»? – с отчетливым ехидством в голосе спросил Пестель. – У меня есть предположение, что цветок как-то равноценен нашей… – он победно оглядел ребят и закончил: – беременности.
– Значит, они спасали… Девушку? – ахнул Эдик, его кавказский акцент на мгновение стал заметнее, чем прежде.
– Слишком вольная трактовка, – попробовал возразить Ростик.
Но на Эдика допущение Пестеля произвело ужасное впечатление. Он даже обернулся, словно что-то еще можно было изменить, вернувшись. Получив заметное удовольствие от произведенного впечатления, Пестель не унялся:
– А вы заметили, что и тех, кто был на крыше, – тоже трое. Может, тут семья тройного вида? Так сказать, троичный порядок воспроизводства?
Эдик даже голову опустил. Это отчасти примирило Ростика с журналистом. Ким проговорил:
– Да, всего мало. Вот и война.
– Очень похоже, – согласился с предположением Дондик.
Внезапно Ростик спросил, хотя мгновением раньше не ожидал от себя такого:
– А не ждет ли нас то же самое?
Глава 11
Глава 12
Часть III
Глава 13
Ростик подумал, что теперь их от поимки могли спасти только люди, но уж очень они непривычно выглядели. И помогать им никто не собирался. Да и неясно: что это было? А вдруг шестиножки ловили каких-нибудь местных конокрадов?
Один из зеленых нес странного вида нарост, похожий на блеклый фиолетовый цветок у левого плеча. Двое остальных резво стали подталкивать цветущую особь за свои спины. Когда она повернулась, почти не изменив ритма движения, лишь как-то сменив порядок шагов своих трех ног, под волосами Ростик вдруг увидел огромный, перламутровый, прикрытый толстыми волосами глаз. Это был именно глаз, огромный, темный, блестящий, как драгоценность, и неподвижный, словно ему и не нужны были веки… И еще Ростик был уверен, что это глаз, потому что из него смотрела душа неизвестного существа. Ростик почувствовал, что сильнее сжимает автомат, и если будет команда, без раздумий попробует спасти именно зеленых, настолько все менял взгляд этого глаза.
– Что их заставило враждовать? Ведь они же общий город построили? – спросил Ким. – А сейчас воюют?
– Классовые противоречия? – спросил Дондик, очевидно, не доверяя своим словам.
– Нет воды, мало пищи, мало всего, – высказал предположение Ростик.
Внезапно Дондик резко приказал:
– Давайте уходить отсюда.
Вполне возможно, он не хотел присутствовать при расправе червей над зелеными. А те действительно попались, вопросом оставалось лишь, как скоро их сожрут.
Вдруг на вершине стены того дома, который нависал над главными силами шестиножек, появились еще три трехногих кактуса. Один из них наклонился над краем стены, опасно раскачиваясь, почти повис головой вниз. Потом он выпрямился, склонился наподобие лука, где тетивой стали три его руки, а древком тело, и попытался выпрямиться.
Ростик видел, как напряглись его деревянистые мускулы, как толще и еще более зелеными стали тонкие, но частые жилы под корой… Тогда рядом с ним встали двое других, с кем он держался сообща. Только они уже не смотрели вниз, они просто упирались. Ряд светлых каменных блоков качнулся, потом отделился от стены и, наконец, повалился на червяков.
Эдик, не отрываясь от происходящего и ни к кому особенно не обращаясь, спросил:
– Что делают? Пускают в ход заранее заготовленную ловушку?
– Спасают попавших в беду, – ответил Ростик уверенно. – Это же ясно.
– А силища какая, – заметил Ким. – Неслабые ребята, хоть и зеленые.
– Значит, вы полагаете, они разумны? – спросил Дондик.
Ростик ответил с некоторым раздражением:
– Построили город, значит, умеют планировать. И следовательно, по Энгельсу, разумны. Причем, как те, так и другие.
Пыль, поднятая падением камней на головы червяков, улеглась. Раненые пищали, некоторые пытались отползти прочь, но немало осталось и погребенных под каменными блоками. Внезапно Ростик понял, что анатомия шестиножек не позволяла им оценивать все, что происходило наверху, они не видели опасности до тех пор, пока блоки не обрушились им на спины и головы.
Урон засада понесла значительный, но тем свирепее была последующая атака. Три зеленокожих, что попали в беду, попытались отбиться. Они хлестали наступающих руками, пинали их ногами, но червяков было очень много. Они завалили зеленых и…
Перед тем, как совсем уйти с площади, Ростик обернулся. Дело выглядело не так трагично, как он полагал. Одному из зеленых удалось спастись, тому самому, что нес на плече цветок. Каким-то чудом он сумел взобраться по кладке, втыкая пальцы рук и ног в углубления между блоков, и был уже близок к тому, чтобы поймать протянутые вниз руки тех, кто находился наверху…
Вытащив бинокль, Ростик понял, что сражение не далось ему легко. Одну ногу ему почти отгрызли, слева от туловища, где рос цветок, одна рука поменьше была вывернута и определенно не действовала. Но он должен был выжить после всех ранений.
Ростик догнал своих, и, хотя получил сердитый взгляд от Дондика, отчетливо довел до всеобщего сведения:
– Тот, с цветком, спасся. Двое друзей его отстояли.
– А почему ты думаешь, что «тот», а не «та»? – с отчетливым ехидством в голосе спросил Пестель. – У меня есть предположение, что цветок как-то равноценен нашей… – он победно оглядел ребят и закончил: – беременности.
– Значит, они спасали… Девушку? – ахнул Эдик, его кавказский акцент на мгновение стал заметнее, чем прежде.
– Слишком вольная трактовка, – попробовал возразить Ростик.
Но на Эдика допущение Пестеля произвело ужасное впечатление. Он даже обернулся, словно что-то еще можно было изменить, вернувшись. Получив заметное удовольствие от произведенного впечатления, Пестель не унялся:
– А вы заметили, что и тех, кто был на крыше, – тоже трое. Может, тут семья тройного вида? Так сказать, троичный порядок воспроизводства?
Эдик даже голову опустил. Это отчасти примирило Ростика с журналистом. Ким проговорил:
– Да, всего мало. Вот и война.
– Очень похоже, – согласился с предположением Дондик.
Внезапно Ростик спросил, хотя мгновением раньше не ожидал от себя такого:
– А не ждет ли нас то же самое?
Глава 11
Когда они подошли к БМП, Антон пребывал в состоянии возбуждения. Оказалось, он поднимался на крепостную стену и что-то увидел с нее совсем недалеко, за бугорком. Сначала Ростик не мог понять этого всплеска эмоций, но потом вдруг сообразил, что Антон еще не знал, что город вполне обитаем. Пришлось ему рассказать о червяках и зеленокожих. Это умерило Антонов пыл, хотя он продолжал утверждать, что за бугром они найдут такое… Дондику это надоело.
– Во-первых, очень плохо, боец, что вы без разрешения оставили пост, который находился рядом с машиной, а не на стене. А во-вторых, все разговоры можно вести по дороге домой, в Боловск.
– Товарищ капитан, там определенно есть что-то, что нужно как следует рассмотреть, – не унимался Антон.
– Что же это?
Антон опустил голову, странно было его видеть в затруднении. Внезапно Пестель спокойно и даже устало проговорил:
– Время еще не позднее, а мы уже обкушались впечатлениями.
– Это разведка, а не экскурсия, боец, – резко повернулся к нему капитан.
И вдруг замер с раскрытым ртом. Пестель молодцевато выпрямился:
– Вот именно, товарищ капитан.
Дондик нахмурился. Только сейчас до него дошло, что хитрый Пестель поймал его на слове. Он посмотрел на часы, хотя как он тут ими пользовался – одному ему и было известно. Или это был просто обычный, еще не выветрившийся от старых времен жест, дающий возможность подумать. Когда капитан поднял голову, он уже принял решение.
– Хорошо, заскочим за этот… бугор. Только недолго.
Они покатили прямо по полю, потому что Чернобров, как он сказал, не нашел дороги. К тому же это сокращало расстояние и, следовательно, расход горючего.
Строение оказалось в самом деле недалеко, километрах в семи от города. И было это… Ростик даже глаза протер от изумления, когда увидел. Это было похоже на большое птичье гнездо, весьма компактно построенное из растений, каменных кубов и плит. Все в целом представляло собой совершенно нелепое зрелище, но, приглядевшись, Ростик готов был признать в этом строении и целесообразность, и даже определенную красоту.
Они остановились на краю сооружения, занимающего не один гектар и теперь, вблизи, походившего на город, только без привычного вида домов. Дондик вышел из машины, постоял перед незримой границей, отделяющей поле и все это странное плетение, и спросил:
– Что это может быть?
Антон выглядел сконфуженным. Возможно, поэтому вдруг выдал совершенно гениальную догадку:
– Может, товарищ капитан, это завод?
– Завод? Но где же тут цеха, аппараты или станки?
Ростик, которому Антон никогда не казался очень догадливым, даже крякнул от изумления. Но Пестель, у которого реакция была побыстрее, уже вмешался.
– А вы бывали на химзаводе, капитан? Может, это и есть один из таких заводов? Что-то вроде нефтеперегонного, который получает определенного вида топливо…
– Топливо? – теперь капитан не выглядел раздраженным. Такой объект стоил любых задержек в пути. – Но зачем оно им? Побывав в городе, мы точно знаем, что там ни на чем не проедешь…
– Его нужно рассмотреть поближе, – предложил Ростик.
Дондик посмотрел на ребят. В глазах его появилось подозрение.
– Только недолго. – Он подумал. – И даже лучше будет, если мы заглянем только в заводоуправление. Все равно в этих кубах и джунглях никто из нас сроду не разберется.
Как ни странно, но строение, которое могло претендовать на звание заводоуправления, они нашли быстро. И было оно вполне привычного вида, даже с калиточкой, закрывающейся на щеколду. По бокам от калитки стояли странные тумбы, на которых можно было присесть при желании, но сейчас тут никого не было. Перед тем как войти в здание, Дондик скомандовал:
– Соблюдать осторожность. Мы знаем, что город живой, и тут могут оказаться… охранники. Это было бы логично.
Эдик забурчал. Капитан повернулся к нему.
– Что?
– Я сказал, что во время гражданской войны на завод нападать бессмысленно. У них другие методы выяснять отношения.
– С чего ты взял, что драка на улице была признаком гражданской? – спросил Пестель.
– А что же это еще, если… Если они убивают даже…. – но закончить Эдик не мог, он понимал, что за упоминание зеленокожей цветущей девушки его поднимут на смех, но отказаться от этого образа был уже не в силах.
– Ладно, двинулись, – приказал капитан.
Здание оказалось примитивным, в нем было все устроено по принципу ломаной восьмисторонней спирали. В центре оказался зал, набитый уже виденными каменными плиточками. Света тут было достаточно, потому что в крыше были устроены настоящие световые люки, только затянуты они были не стеклом, разумеется, а чем-то зеленым и довольно мягким на вид. Видеть этот сумрачный свет на лицах товарищей было отчего-то неприятно. Но Ростик вспомнил только-только установленные в центре Боловска и не работающие после Переноса уличные ртутные лампы, дающие совершенно неестественный свет, и успокоился. У людей со светом тоже случались промашки.
В помещении, когда они огляделись, оказались не только таблички. В середине небольшого подиума стояла какая-то лодка, словно бы рыбина, распухшая от икры в середине. В ней было метров семь длины и почти четыре ширины. Впереди определенно были установлены два кресла, на которых могли бы усидеть двое зеленокожих. Еще одно кресло было сверху, над странного вида котлом из чего-то, что напоминало бы металл, если бы не резалось ножом и не имело прожилок, как дерево.
– Что это может быть? – спросил капитан.
Разумеется, ему никто не ответил. Это сооружение было машиной, но такого типа и такого назначения, что могло оказаться чем угодно. Единственную догадку высказал, разумеется, Пестель:
– Почему-то кажется, этот аппарат разобран, а не недостроен. Впрочем, не знаю.
– Пожалуй, они бы тут работали, если бы не дрались на улицах, – сказал Ростик. Его голос в гулком пустом зале отозвался более мрачным и громким эхом, чем ему хотелось бы.
Внезапно в темном уголке, у стены, Эдик нашел такой же каменный стол, какой они видели в библиотеке. На нем, кроме изрядного слоя каменных крошек, лежали большие листы, раскатанные из странной серой пульпы. При прикосновении материал издавал звук, который все они уже стали забывать, – так шуршала плотная бумага.
На листах оказались рисунки, а не иероглифы или пиктограммы. На нижнем, самом большом и подробном, была изображена та самая лодка, которую нашли на подиуме. Внутри ее котла был нарисован какой-то огонь.
– Или энергия, – пояснил Пестель. – Эти вот искорки совсем необязательно означают дым, хотя снизу виден сборник для золы и даже что-то вроде небольшой трубы.
– Значит, энергия… И куда они ее направляют? – спросил капитан.
– Мне кажется, – Пестель поводил грязным пальцем с обломанным ногтем по чертежу, – вот по этим толстым металлическим, судя по всему, шинам она поступала на вот эти четыре выносных блина, обращенных вниз. И эта штука управлялась поворотами блинов с переднего сиденья. То есть они работают по принципу сопла.
– Согласен, – сказал Антон, – причем понятно, почему их два. Одному водиле двигать блинами явно не хватило бы сил.
– Зеленые очень сильны, – вмешался в разговор Эдик, но продолжения тема не получила.
– Так, скручиваем чертежи, и к машине. Нам еще назад скакать, – приказал Дондик.
Чертежи захватили с собой. Пожалуй, это было не совсем честно по отношению к тем, кто на этом заводе работал, но это было разумнее всего. Помимо смутного ощущения, что чертежи могли оказаться ключом к немалым странностям этого мира, в нем легко осознавался тип рисунка, который придется использовать при наведении дипломатических отношений с зелеными. Что их придется наводить, Ростик не сомневался ни минуты.
Назад поехали медленнее, должно быть, Чернобров берег мотор или пытался компенсировать лишний расход топлива, вызванный заездом на завод. Хотя, с другой стороны, подумал Ростик, расстояния они толком не знали, поэтому должны были взять горючее с запасом.
На обратной дороге, кажется, только Ким оставался на ногах, все остальные спали.
Перед своей позицией они появились уже после наступившей темноты, когда солнце погасло. Путь им освещали ракетами, и это оказалось делом непростым, потому что из темноты, против своего обыкновения, появились насекомые.
Антон, по привычке, прицелился в самую густую кучу богомолов, но Дондик, бледный, с ввалившимися глазами, что почему-то особенно хорошо было видно в призрачном свете ракет, прокричал, чтобы он не привлекал чрезмерного внимания. Чтобы не произошло ненужной и невыигрышной свалки, он даже вылез из кабины в кузов и стоял рядом с ребятами, держась за скобы.
И все-таки, когда насекомых стало очень уж много, пришлось расчищать себе путь огнеметом. Впрочем, их уже поддерживали – и очень аккуратно – ребята из окопов, и все прошло довольно гладко.
Лишь капитан, озабоченно глядя на несколько десятков огоньков от очередей, вдруг проговорил раздраженно:
– Зря шмаляют. Мы и так пробились, а боеприпасы еще понадобятся. Недавно подсчитали – патронов на зиму осталось меньше, чем нужно.
От этой его проговорки по спине у Ростика прошелся холодок. Кому как не ему было знать, что только огнем – днем и ночью – им удавалось сдержать богомолов и всех остальных, которых тут становилось все больше.
– Во-первых, очень плохо, боец, что вы без разрешения оставили пост, который находился рядом с машиной, а не на стене. А во-вторых, все разговоры можно вести по дороге домой, в Боловск.
– Товарищ капитан, там определенно есть что-то, что нужно как следует рассмотреть, – не унимался Антон.
– Что же это?
Антон опустил голову, странно было его видеть в затруднении. Внезапно Пестель спокойно и даже устало проговорил:
– Время еще не позднее, а мы уже обкушались впечатлениями.
– Это разведка, а не экскурсия, боец, – резко повернулся к нему капитан.
И вдруг замер с раскрытым ртом. Пестель молодцевато выпрямился:
– Вот именно, товарищ капитан.
Дондик нахмурился. Только сейчас до него дошло, что хитрый Пестель поймал его на слове. Он посмотрел на часы, хотя как он тут ими пользовался – одному ему и было известно. Или это был просто обычный, еще не выветрившийся от старых времен жест, дающий возможность подумать. Когда капитан поднял голову, он уже принял решение.
– Хорошо, заскочим за этот… бугор. Только недолго.
Они покатили прямо по полю, потому что Чернобров, как он сказал, не нашел дороги. К тому же это сокращало расстояние и, следовательно, расход горючего.
Строение оказалось в самом деле недалеко, километрах в семи от города. И было это… Ростик даже глаза протер от изумления, когда увидел. Это было похоже на большое птичье гнездо, весьма компактно построенное из растений, каменных кубов и плит. Все в целом представляло собой совершенно нелепое зрелище, но, приглядевшись, Ростик готов был признать в этом строении и целесообразность, и даже определенную красоту.
Они остановились на краю сооружения, занимающего не один гектар и теперь, вблизи, походившего на город, только без привычного вида домов. Дондик вышел из машины, постоял перед незримой границей, отделяющей поле и все это странное плетение, и спросил:
– Что это может быть?
Антон выглядел сконфуженным. Возможно, поэтому вдруг выдал совершенно гениальную догадку:
– Может, товарищ капитан, это завод?
– Завод? Но где же тут цеха, аппараты или станки?
Ростик, которому Антон никогда не казался очень догадливым, даже крякнул от изумления. Но Пестель, у которого реакция была побыстрее, уже вмешался.
– А вы бывали на химзаводе, капитан? Может, это и есть один из таких заводов? Что-то вроде нефтеперегонного, который получает определенного вида топливо…
– Топливо? – теперь капитан не выглядел раздраженным. Такой объект стоил любых задержек в пути. – Но зачем оно им? Побывав в городе, мы точно знаем, что там ни на чем не проедешь…
– Его нужно рассмотреть поближе, – предложил Ростик.
Дондик посмотрел на ребят. В глазах его появилось подозрение.
– Только недолго. – Он подумал. – И даже лучше будет, если мы заглянем только в заводоуправление. Все равно в этих кубах и джунглях никто из нас сроду не разберется.
Как ни странно, но строение, которое могло претендовать на звание заводоуправления, они нашли быстро. И было оно вполне привычного вида, даже с калиточкой, закрывающейся на щеколду. По бокам от калитки стояли странные тумбы, на которых можно было присесть при желании, но сейчас тут никого не было. Перед тем как войти в здание, Дондик скомандовал:
– Соблюдать осторожность. Мы знаем, что город живой, и тут могут оказаться… охранники. Это было бы логично.
Эдик забурчал. Капитан повернулся к нему.
– Что?
– Я сказал, что во время гражданской войны на завод нападать бессмысленно. У них другие методы выяснять отношения.
– С чего ты взял, что драка на улице была признаком гражданской? – спросил Пестель.
– А что же это еще, если… Если они убивают даже…. – но закончить Эдик не мог, он понимал, что за упоминание зеленокожей цветущей девушки его поднимут на смех, но отказаться от этого образа был уже не в силах.
– Ладно, двинулись, – приказал капитан.
Здание оказалось примитивным, в нем было все устроено по принципу ломаной восьмисторонней спирали. В центре оказался зал, набитый уже виденными каменными плиточками. Света тут было достаточно, потому что в крыше были устроены настоящие световые люки, только затянуты они были не стеклом, разумеется, а чем-то зеленым и довольно мягким на вид. Видеть этот сумрачный свет на лицах товарищей было отчего-то неприятно. Но Ростик вспомнил только-только установленные в центре Боловска и не работающие после Переноса уличные ртутные лампы, дающие совершенно неестественный свет, и успокоился. У людей со светом тоже случались промашки.
В помещении, когда они огляделись, оказались не только таблички. В середине небольшого подиума стояла какая-то лодка, словно бы рыбина, распухшая от икры в середине. В ней было метров семь длины и почти четыре ширины. Впереди определенно были установлены два кресла, на которых могли бы усидеть двое зеленокожих. Еще одно кресло было сверху, над странного вида котлом из чего-то, что напоминало бы металл, если бы не резалось ножом и не имело прожилок, как дерево.
– Что это может быть? – спросил капитан.
Разумеется, ему никто не ответил. Это сооружение было машиной, но такого типа и такого назначения, что могло оказаться чем угодно. Единственную догадку высказал, разумеется, Пестель:
– Почему-то кажется, этот аппарат разобран, а не недостроен. Впрочем, не знаю.
– Пожалуй, они бы тут работали, если бы не дрались на улицах, – сказал Ростик. Его голос в гулком пустом зале отозвался более мрачным и громким эхом, чем ему хотелось бы.
Внезапно в темном уголке, у стены, Эдик нашел такой же каменный стол, какой они видели в библиотеке. На нем, кроме изрядного слоя каменных крошек, лежали большие листы, раскатанные из странной серой пульпы. При прикосновении материал издавал звук, который все они уже стали забывать, – так шуршала плотная бумага.
На листах оказались рисунки, а не иероглифы или пиктограммы. На нижнем, самом большом и подробном, была изображена та самая лодка, которую нашли на подиуме. Внутри ее котла был нарисован какой-то огонь.
– Или энергия, – пояснил Пестель. – Эти вот искорки совсем необязательно означают дым, хотя снизу виден сборник для золы и даже что-то вроде небольшой трубы.
– Значит, энергия… И куда они ее направляют? – спросил капитан.
– Мне кажется, – Пестель поводил грязным пальцем с обломанным ногтем по чертежу, – вот по этим толстым металлическим, судя по всему, шинам она поступала на вот эти четыре выносных блина, обращенных вниз. И эта штука управлялась поворотами блинов с переднего сиденья. То есть они работают по принципу сопла.
– Согласен, – сказал Антон, – причем понятно, почему их два. Одному водиле двигать блинами явно не хватило бы сил.
– Зеленые очень сильны, – вмешался в разговор Эдик, но продолжения тема не получила.
– Так, скручиваем чертежи, и к машине. Нам еще назад скакать, – приказал Дондик.
Чертежи захватили с собой. Пожалуй, это было не совсем честно по отношению к тем, кто на этом заводе работал, но это было разумнее всего. Помимо смутного ощущения, что чертежи могли оказаться ключом к немалым странностям этого мира, в нем легко осознавался тип рисунка, который придется использовать при наведении дипломатических отношений с зелеными. Что их придется наводить, Ростик не сомневался ни минуты.
Назад поехали медленнее, должно быть, Чернобров берег мотор или пытался компенсировать лишний расход топлива, вызванный заездом на завод. Хотя, с другой стороны, подумал Ростик, расстояния они толком не знали, поэтому должны были взять горючее с запасом.
На обратной дороге, кажется, только Ким оставался на ногах, все остальные спали.
Перед своей позицией они появились уже после наступившей темноты, когда солнце погасло. Путь им освещали ракетами, и это оказалось делом непростым, потому что из темноты, против своего обыкновения, появились насекомые.
Антон, по привычке, прицелился в самую густую кучу богомолов, но Дондик, бледный, с ввалившимися глазами, что почему-то особенно хорошо было видно в призрачном свете ракет, прокричал, чтобы он не привлекал чрезмерного внимания. Чтобы не произошло ненужной и невыигрышной свалки, он даже вылез из кабины в кузов и стоял рядом с ребятами, держась за скобы.
И все-таки, когда насекомых стало очень уж много, пришлось расчищать себе путь огнеметом. Впрочем, их уже поддерживали – и очень аккуратно – ребята из окопов, и все прошло довольно гладко.
Лишь капитан, озабоченно глядя на несколько десятков огоньков от очередей, вдруг проговорил раздраженно:
– Зря шмаляют. Мы и так пробились, а боеприпасы еще понадобятся. Недавно подсчитали – патронов на зиму осталось меньше, чем нужно.
От этой его проговорки по спине у Ростика прошелся холодок. Кому как не ему было знать, что только огнем – днем и ночью – им удавалось сдержать богомолов и всех остальных, которых тут становилось все больше.
Глава 12
Уже когда БМП вкатила на позицию у Бобырей, откуда утром они и отправлялись к городу каменных таблиц, стало ясно, что бой идет нешуточный. Выпрыгнув из машины, Ростик даже замер на несколько мгновений. Стреляли на позициях слева от их сектора, по всей видимости, какая-то заварушка началась справа, у вагоноремонтного завода. Там тоже взлетали ракеты и доносились очереди, а ведь там считалось тихо, туда войска отводили для отдыха.
Когда Дондик осмотрелся, он поманил рукой всех, кто ездил с ним, и неторопливо, но и не особенно дружески, а уже начальственно повел их за собой, в штаб Достальского. Сам лейтенант, с лихорадочными пятнами на щеках, сидел на крыше какого-то дома, повыше, и в бинокль осматривался. Узнав, что к нему явились те, кого выслали к неизвестному городу поутру, он спустился. Входя в комнатку, где расположились ребята, он сказал:
– А мы уж думали, вас зажали в клещи и…
– Давят? – с удивлением спросил Антон.
– Еще как. – Достальский подошел к ведру с водой, зачерпнул кружкой коричневатой жижи и с жадностью выпил. – Где начальство?
– Я здесь, – из двери показался Дондик. Он, оказывается, писал рапорт или отчет. Ребят, по всей видимости, он не отпускал на случай, если ему придется что-то уточнить.
А может, и не только, подумал Ростик. И оказался прав.
– Вам что-нибудь нужно, товарищ капитан? – спросил Достальский. Ростик с удивлением почувствовал, что узел напряжения внутри его, с которым он прожил целый день, отпускает, словно он вернулся домой.
– Мне ничего не нужно, – отчеканил Дондик.
– А ребята вам еще нужны?
Дондик посмотрел на каждого, с кем сегодня трясся на БМП, потом ответил:
– Думаю, будет лучше, если они еще тут посидят.
– Тогда, может, их покормить?
Ни от кого не укрылось, что от последней фразы капитана Достальский занервничал. Дондик это тоже почувствовал. Повел головой из стороны в сторону и согласился:
– Можно и покормить.
Ким напрягся, Ростик, как ни странно, тоже. Лишь Антон вытянул ноги и улегся затылком на стену, пытаясь на лавочке сидеть так, словно лежал в мягком, удобном для дремы кресле. Эдик ходил от окна к окну, пытаясь в низкие, по-деревенски маленькие окошки высмотреть, что творится снаружи.
А Ростику и смотреть было не нужно, как и остальным ребятам. Он знал, что снаружи творится что-то несусветное. Такого плотного огня он еще тут не видел, и, при всем том, такого аккуратного. Били только короткими очередями, стреляли даже одиночными, значит, слова Дондика об экономии патронов были доведены до подразделений. В форме приказов, конечно.
Когда кто-то из старичков хозвзвода приволок несколько котелков с горячей кашей, Достальский появился опять. Он сунулся было в комнату, где работал Дондик, но быстро вышел. Потом посмотрел, как ребята лопали, усмехнулся, сел верхом на дряхлый, скрипучий стул и с нескрываемым любопытством спросил:
– Ну, что видели?
Ростик облизал ложку, как ни хотелось спать, как ни зудела от песка и пыли кожа, а есть, как оказалось, тоже хотелось. Вместо ответа он спросил:
– У вас тут прямо обвал какой-то?
– Прут, как из худого мешка, – кивнул лейтенант. – И не без успеха.
– То есть? – спросил Пестель, не переставая жевать.
– Они окончательно научились раскручивать гайки и уволокли сразу метров сорок рельсов, что торчали из-за проволоки. Теперь пробуют научиться переносить ограждения.
Пестель покрутил головой.
– Вот это да.
– Да, – кивнул лейтенант. – Такое впечатление, что они подсмотрели, как мы разносили их для БМП поутру, и теперь… А, ладно. У вас-то что нового?
Внезапно дверь в соседнюю комнату скрипнула, капитан вошел в комнатуху, сел у керосиновой лампы. Покрутил фитиль, но он и так был вывернут до предела.
– Так. С Чернобровом я поговорю потом, а пока – с вами.
Лейтенант вежливо, не вставая со стула, отталкиваясь сапогами от пола, отполз чуть в бок, чтобы не закрывать капитану обзор.
– Я бы попросил вас, – Дондик серьезно оглядел лица всех присутствующих, избегая смотреть на лейтенанта, – особенно ни о чем не рассказывать.
– Что такое? – удивился Антон. – Почему?
– Это приказ, а не просьба, – резко сказал капитан.
Ростик мельком взглянул на Кима. Тот чуть набычился, его и без того корейские глаза стали еще уже. Ростик знал это выражение, так бывало перед дракой или перед особенно сложным спором, в общем, когда следовало не отступать. Получив эту поддержку, Ростик почувствовал прилив уверенности.
– Капитан, – сказал он, умышленно укоротив обращение, – вы ведете себя некорректно.
– Что? – у Дондика, казалось, даже лицо вытянулось.
– Вы не объясняете свои решения, а мы ведь зависим от них. Да и остальные тоже.
В комнате стояла тишина. Внезапно лейтенант поднялся и вышел. Капитан проводил его долгим, задумчивым взглядом.
– Мне бы тоже очень хотелось спросить, – вступил Пестель, не удержавшись. – Вы что, в самом деле считаете, что умалчиваниями можно что-то изменить?
– Да как вы смеете? – впрочем, голоса капитан не поднимал. Может, это еще предстояло.
– А как вы смеете лгать людям своими умалчиваниями? Своим шушуканьем, своей мышиной возней с информацией, которую должны, слышите – должны знать все? – спросил Антон.
Кажется, его понесло. Ростик и не подозревал, что он так умеет.
– Я не думал, что столкнусь с этой проблемой, – как бы сам себе сказал капитан. – А оказалось, что вы такие же, как все интеллигенты… Да вы знаете, с кем разговариваете?
– Знаем, – даже как-то сварливо ответил Пестель. – Но и вы поймите, это не прихоть – потрепаться в солдатской курилке. Сейчас мы спорим о значении информации. И она имеет жизненное значение. Она затрагивает проблему выживания.
– Попросту – будем ли мы жить через пару месяцев или полгода? – пояснил Ростик. Он впервые ощутил, что слишком сложные формулировки могут затемнять ситуацию, а не выявлять ее, но как это исправить, пока не знал.
В этом споре вообще слишком многое получилось экспромтом, слишком многое было не продумано. Ростик не сомневался, что позже они найдут более удачные аргументы, но спорить предстояло именно сейчас, а не потом.
– А я приказываю молчать. И не поднимать панику.
– Не поднимать? Может, давно пора поднять? Чтобы хотя бы рельсы не оставлять противнику, а свернуть их и затащить в город? – спросил Антон.
Пестель подумал и спокойно, явно стараясь перевести разговор в конструктивное русло, проговорил:
– Может, мы бы даже смогли наладить торговлю?
Капитан хлопнул себя ладонью по колену, встал, походил по комнате. Вдруг Ростик заметил, что он умылся. А они-то сидели, как чушки, даже руки перед едой… Почему-то это задело больше всего. Эта секретность оборачивалась бездушием, словно они уже были арестованы.
– Если бы я знал, что так получится, – сказал капитан, усмехаясь, хотя по его злым глазенкам всем было видно, что ему вовсе не до смеха, – я бы не с вами поехал, а вызвал бы… Да поймите же вы, сведения, которые вы собираетесь распространять, вызовут пораженческие настроения.
Ростик сжал кулаки и уверенно отчеканил:
– Если ничего не делать, капитан, нас ждет судьба того города, который погибает, как мы это видели сегодня.
Дондик быстро ответил:
– Там две… нации, а у нас одна.
– Расы, – поправил капитана Пестель. – Нациями зеленокожих и червеобразных не назовешь. А вообще это даже разные виды.
– И все равно, у нас есть только мы – люди, – продолжил капитан. – Мы не будем воевать друг с другом. Потому что у нас одна нация. Одна.
– Всегда две – дураки и те, кто думает о будущем, – внезапно сказал Ким.
Почему-то именно эта реплика заставили капитана измениться. Он стал каким-то по-змеиному вкрадчивым, злобным, жестким. Ростик почувствовал, что против воли крепче сжимает автомат.
– Вы ведь корейский эмигрант? – спросил Дондик, подходя очень близко к Киму и даже наклоняясь к нему, словно тот не был человеком, а был неодушевленной куклой или сидел в кресле, связанный по рукам и ногам.
– И что из этого следует?
Ростик никогда друга таким не видел, Киму было и страшно, но он был и зол необычайно. Казалось, поднеси к нему сейчас спичку, он загорится, как целлулоидная расческа.
– Когда вернемся на Землю, то…
– Никогда не вернемся, капитан, – поправил его Пестель. – Я лично в это не верю. Это попросту невозможно. Иначе тут не было бы того города, его бы давно вернули. Как и другие существа, которых мы видим, с которыми даже воюем.
На это замечание капитан никак не отреагировал. Он лишь чуть отодвинулся от Кима. И тот сразу перестал быть похожим на марионетку. Ростик почувствовал, что у него возникла страшная догадка, капитан знал, как сделать марионеткой каждого. И умел этим пользоваться.
– Будьте готовы, вас вызовут для допросов, – сказал Дондик.
Антон внезапно широко и вполне искренне улыбнулся.
– Сначала остановите богомолов и научитесь передавать приказы не по проводам. А то ведь срежут и даже спасибо не скажут.
При чем тут провода, никто не знал. Да и сам Антон, похоже, не знал. И все-таки его дурацкое замечание имело смысл, оно показывало – прежний мир рухнул, и ничто никогда не повернет вспять.
Дондик отошел к дальней стене комнаты, уперся о нее спиной, сунул руки в карманы.
– Как я погляжу, смелые вы очень.
– Тут фронт, и дальше послать некуда, – спокойно, заражаясь настроением Антона, ответил Ким.
– Есть еще и лагеря, – зло, как бы даже и не совсем сознавая, что он говорит, бросил капитан.
– Были. Были, а не есть, в этих словах заключена огромная разница, – проговорил Ким. – И придется потрудиться, чтобы они снова возникли.
Пестель подумал и добавил, как всегда, очень рассудительно:
– Я думаю, не удастся. И вообще, было бы лучше, если бы мы думали, а не собачились между собой.
Ростик встал и широко развел руками, как бы сочувствуя, но одной рукой удерживал автомат за цевье, и жест доброй воли не получился.
– Похоже, капитан, вы потерпели поражение. Может быть, потому что даже не дали нам умыться. Пошли, ребята, разговоров сегодня будет – море. – Он подумал и добавил: – Когда отстреляемся от богомолов.
Когда Дондик осмотрелся, он поманил рукой всех, кто ездил с ним, и неторопливо, но и не особенно дружески, а уже начальственно повел их за собой, в штаб Достальского. Сам лейтенант, с лихорадочными пятнами на щеках, сидел на крыше какого-то дома, повыше, и в бинокль осматривался. Узнав, что к нему явились те, кого выслали к неизвестному городу поутру, он спустился. Входя в комнатку, где расположились ребята, он сказал:
– А мы уж думали, вас зажали в клещи и…
– Давят? – с удивлением спросил Антон.
– Еще как. – Достальский подошел к ведру с водой, зачерпнул кружкой коричневатой жижи и с жадностью выпил. – Где начальство?
– Я здесь, – из двери показался Дондик. Он, оказывается, писал рапорт или отчет. Ребят, по всей видимости, он не отпускал на случай, если ему придется что-то уточнить.
А может, и не только, подумал Ростик. И оказался прав.
– Вам что-нибудь нужно, товарищ капитан? – спросил Достальский. Ростик с удивлением почувствовал, что узел напряжения внутри его, с которым он прожил целый день, отпускает, словно он вернулся домой.
– Мне ничего не нужно, – отчеканил Дондик.
– А ребята вам еще нужны?
Дондик посмотрел на каждого, с кем сегодня трясся на БМП, потом ответил:
– Думаю, будет лучше, если они еще тут посидят.
– Тогда, может, их покормить?
Ни от кого не укрылось, что от последней фразы капитана Достальский занервничал. Дондик это тоже почувствовал. Повел головой из стороны в сторону и согласился:
– Можно и покормить.
Ким напрягся, Ростик, как ни странно, тоже. Лишь Антон вытянул ноги и улегся затылком на стену, пытаясь на лавочке сидеть так, словно лежал в мягком, удобном для дремы кресле. Эдик ходил от окна к окну, пытаясь в низкие, по-деревенски маленькие окошки высмотреть, что творится снаружи.
А Ростику и смотреть было не нужно, как и остальным ребятам. Он знал, что снаружи творится что-то несусветное. Такого плотного огня он еще тут не видел, и, при всем том, такого аккуратного. Били только короткими очередями, стреляли даже одиночными, значит, слова Дондика об экономии патронов были доведены до подразделений. В форме приказов, конечно.
Когда кто-то из старичков хозвзвода приволок несколько котелков с горячей кашей, Достальский появился опять. Он сунулся было в комнату, где работал Дондик, но быстро вышел. Потом посмотрел, как ребята лопали, усмехнулся, сел верхом на дряхлый, скрипучий стул и с нескрываемым любопытством спросил:
– Ну, что видели?
Ростик облизал ложку, как ни хотелось спать, как ни зудела от песка и пыли кожа, а есть, как оказалось, тоже хотелось. Вместо ответа он спросил:
– У вас тут прямо обвал какой-то?
– Прут, как из худого мешка, – кивнул лейтенант. – И не без успеха.
– То есть? – спросил Пестель, не переставая жевать.
– Они окончательно научились раскручивать гайки и уволокли сразу метров сорок рельсов, что торчали из-за проволоки. Теперь пробуют научиться переносить ограждения.
Пестель покрутил головой.
– Вот это да.
– Да, – кивнул лейтенант. – Такое впечатление, что они подсмотрели, как мы разносили их для БМП поутру, и теперь… А, ладно. У вас-то что нового?
Внезапно дверь в соседнюю комнату скрипнула, капитан вошел в комнатуху, сел у керосиновой лампы. Покрутил фитиль, но он и так был вывернут до предела.
– Так. С Чернобровом я поговорю потом, а пока – с вами.
Лейтенант вежливо, не вставая со стула, отталкиваясь сапогами от пола, отполз чуть в бок, чтобы не закрывать капитану обзор.
– Я бы попросил вас, – Дондик серьезно оглядел лица всех присутствующих, избегая смотреть на лейтенанта, – особенно ни о чем не рассказывать.
– Что такое? – удивился Антон. – Почему?
– Это приказ, а не просьба, – резко сказал капитан.
Ростик мельком взглянул на Кима. Тот чуть набычился, его и без того корейские глаза стали еще уже. Ростик знал это выражение, так бывало перед дракой или перед особенно сложным спором, в общем, когда следовало не отступать. Получив эту поддержку, Ростик почувствовал прилив уверенности.
– Капитан, – сказал он, умышленно укоротив обращение, – вы ведете себя некорректно.
– Что? – у Дондика, казалось, даже лицо вытянулось.
– Вы не объясняете свои решения, а мы ведь зависим от них. Да и остальные тоже.
В комнате стояла тишина. Внезапно лейтенант поднялся и вышел. Капитан проводил его долгим, задумчивым взглядом.
– Мне бы тоже очень хотелось спросить, – вступил Пестель, не удержавшись. – Вы что, в самом деле считаете, что умалчиваниями можно что-то изменить?
– Да как вы смеете? – впрочем, голоса капитан не поднимал. Может, это еще предстояло.
– А как вы смеете лгать людям своими умалчиваниями? Своим шушуканьем, своей мышиной возней с информацией, которую должны, слышите – должны знать все? – спросил Антон.
Кажется, его понесло. Ростик и не подозревал, что он так умеет.
– Я не думал, что столкнусь с этой проблемой, – как бы сам себе сказал капитан. – А оказалось, что вы такие же, как все интеллигенты… Да вы знаете, с кем разговариваете?
– Знаем, – даже как-то сварливо ответил Пестель. – Но и вы поймите, это не прихоть – потрепаться в солдатской курилке. Сейчас мы спорим о значении информации. И она имеет жизненное значение. Она затрагивает проблему выживания.
– Попросту – будем ли мы жить через пару месяцев или полгода? – пояснил Ростик. Он впервые ощутил, что слишком сложные формулировки могут затемнять ситуацию, а не выявлять ее, но как это исправить, пока не знал.
В этом споре вообще слишком многое получилось экспромтом, слишком многое было не продумано. Ростик не сомневался, что позже они найдут более удачные аргументы, но спорить предстояло именно сейчас, а не потом.
– А я приказываю молчать. И не поднимать панику.
– Не поднимать? Может, давно пора поднять? Чтобы хотя бы рельсы не оставлять противнику, а свернуть их и затащить в город? – спросил Антон.
Пестель подумал и спокойно, явно стараясь перевести разговор в конструктивное русло, проговорил:
– Может, мы бы даже смогли наладить торговлю?
Капитан хлопнул себя ладонью по колену, встал, походил по комнате. Вдруг Ростик заметил, что он умылся. А они-то сидели, как чушки, даже руки перед едой… Почему-то это задело больше всего. Эта секретность оборачивалась бездушием, словно они уже были арестованы.
– Если бы я знал, что так получится, – сказал капитан, усмехаясь, хотя по его злым глазенкам всем было видно, что ему вовсе не до смеха, – я бы не с вами поехал, а вызвал бы… Да поймите же вы, сведения, которые вы собираетесь распространять, вызовут пораженческие настроения.
Ростик сжал кулаки и уверенно отчеканил:
– Если ничего не делать, капитан, нас ждет судьба того города, который погибает, как мы это видели сегодня.
Дондик быстро ответил:
– Там две… нации, а у нас одна.
– Расы, – поправил капитана Пестель. – Нациями зеленокожих и червеобразных не назовешь. А вообще это даже разные виды.
– И все равно, у нас есть только мы – люди, – продолжил капитан. – Мы не будем воевать друг с другом. Потому что у нас одна нация. Одна.
– Всегда две – дураки и те, кто думает о будущем, – внезапно сказал Ким.
Почему-то именно эта реплика заставили капитана измениться. Он стал каким-то по-змеиному вкрадчивым, злобным, жестким. Ростик почувствовал, что против воли крепче сжимает автомат.
– Вы ведь корейский эмигрант? – спросил Дондик, подходя очень близко к Киму и даже наклоняясь к нему, словно тот не был человеком, а был неодушевленной куклой или сидел в кресле, связанный по рукам и ногам.
– И что из этого следует?
Ростик никогда друга таким не видел, Киму было и страшно, но он был и зол необычайно. Казалось, поднеси к нему сейчас спичку, он загорится, как целлулоидная расческа.
– Когда вернемся на Землю, то…
– Никогда не вернемся, капитан, – поправил его Пестель. – Я лично в это не верю. Это попросту невозможно. Иначе тут не было бы того города, его бы давно вернули. Как и другие существа, которых мы видим, с которыми даже воюем.
На это замечание капитан никак не отреагировал. Он лишь чуть отодвинулся от Кима. И тот сразу перестал быть похожим на марионетку. Ростик почувствовал, что у него возникла страшная догадка, капитан знал, как сделать марионеткой каждого. И умел этим пользоваться.
– Будьте готовы, вас вызовут для допросов, – сказал Дондик.
Антон внезапно широко и вполне искренне улыбнулся.
– Сначала остановите богомолов и научитесь передавать приказы не по проводам. А то ведь срежут и даже спасибо не скажут.
При чем тут провода, никто не знал. Да и сам Антон, похоже, не знал. И все-таки его дурацкое замечание имело смысл, оно показывало – прежний мир рухнул, и ничто никогда не повернет вспять.
Дондик отошел к дальней стене комнаты, уперся о нее спиной, сунул руки в карманы.
– Как я погляжу, смелые вы очень.
– Тут фронт, и дальше послать некуда, – спокойно, заражаясь настроением Антона, ответил Ким.
– Есть еще и лагеря, – зло, как бы даже и не совсем сознавая, что он говорит, бросил капитан.
– Были. Были, а не есть, в этих словах заключена огромная разница, – проговорил Ким. – И придется потрудиться, чтобы они снова возникли.
Пестель подумал и добавил, как всегда, очень рассудительно:
– Я думаю, не удастся. И вообще, было бы лучше, если бы мы думали, а не собачились между собой.
Ростик встал и широко развел руками, как бы сочувствуя, но одной рукой удерживал автомат за цевье, и жест доброй воли не получился.
– Похоже, капитан, вы потерпели поражение. Может быть, потому что даже не дали нам умыться. Пошли, ребята, разговоров сегодня будет – море. – Он подумал и добавил: – Когда отстреляемся от богомолов.
Часть III
Рельсовая война
Глава 13
Через пару недель внезапно, против всех ожиданий, Ростик, как и Ким, Пестель и Антон получили разрешение отправиться по домам. Сначала Ким разволновался, но потом размяк. Отпуск домой в любом случае был все-таки отпуском. До трамвайной остановки они добежали чуть не вприпрыжку. Потом посерьезнели и пошли, сами того не замечая, в ногу, развернутой шеренгой.