Басов Николай Владленович. Торговцы жизнью (Мир вечного полдня - 2)

   А новых пилотов, набранных в самое последнее время, которых одноногий Серегин дрессировал день и ночь, Ростик не знал. И говорить с ними было ему... гм... затруднительно. Этот молодняк, иным из которых было всего-то лет по пятнадцать, - непонятно было, как они тяжеленные блины на гравилетах ворочают, - разговаривал с Ростом, вытягиваясь чуть не в струнку.
   Потому Рост сегодня никуда не пошел, а отправился домой. Проходя мимо университета, он вздумал заскочить в библиотеку, чтобы взять не очень мудреную книгу. Но в последнее время его попытки почитать что-либо оканчивались плачевно. Иногда его хватало просмотреть десяток страниц, но лишь затем, чтобы понять - эта книга в Полдневье совершенно бесполезна, И нет тут уже такой науки, а следовательно, не нужна и методика изложения, и даже мышление в предложенном направлении представляется бессмысленным. Тогда книга выпадала из его рук, и Рост принимался за что-нибудь простое и известное - например, носил воду в бак на душе.
   Вспомнив эту книжную муку, Ростик и в библиотеку не зашел, тем более что Рая Кошеварова, также ввиду большого срока собственного интересного положения, на работе уже не появлялась, а сидела дома и готовила пеленки-распашонки, что в Полдневье было, по словам Любани, заботой немалой. Разумеется, Рая - добрая душа - готовилась уделить часть своих трудов и подруге. То есть ее будущему детенышу... Ну, в общем, тому, что..., Бессмысленно улыбаясь, Ростик так и дошел до дома, ни о чей толком не соображая.
   Помимо намерений, дом, в котором он вырос и который принялся потихоньку перестраивать в соответствии с новыми технологиями зеленокожих, все больше становился похож на жилище широв - неприступное и надежное, глухое и одновременно удобное, массивное, но и подъемное в строительстве силами даже одного человека. Полюбовавшись на дом, такой знакомый, а теперь такой... странноватый, обозрев всю Октябрьскую, знаменитую лавочку под липой, которая потихоньку сбросила большую часть листьев, готовясь к зиме, он пошел готовить ужин.
   А вот ужин удался на славу. Но Любаня, едва переступив порог, заявила, что не сможет съесть ни крошки, если он не разотрет ей ноги. Ростик с готовностью принялся за дело, про себя удивляясь, как это его стройная и вполне спортивная женушка вдруг да не способна носить всего-то лишних пять - семь килограммов. Но вот - не могла. И вид распухших ног, отяжелевших и набрякших мускулов, которые еще с год назад могли без труда крутить педали велосипеда километров восемьдесят или танцевать полдня без остановки, подтверждал это.
   Потом Ростик подал ей еду в кресло, а когда она чуть-чуть отдохнула, проводил в душ и обратно. Он кружил над ней, как какая-нибудь здоровая и не в меру сильная птица кружит над своим птенцом, пытаясь устроить так, чтобы Любаня, как она говорила про себя, смогла бы "жизнедеятельничать". Но добиться этого не удалось, она просто улеглась в кровать, под плед, и закрыла глаза.
   И надо же было такому случиться, что в дом, когда Ростик уже окончательно заскучал, ни с того ни с сего ввалился Ким, которого, как оказалось, встретила на улице и затащила в гости мама. Вот тогда-то привычная и уютная кутерьма поднялась снова. Вернее, все, конечно, старались не шуметь и даже ужинать решили на кухне, но Любаня все равно проснулась. Спала она всего-то час, но, по-видимому, отдохнула. По крайней мере, увидев всех в сборе, разулыбалась и попросилась в компанию.
   Снова разогрели приготовленный Ростом борщ, разогрели настоящие вареники с творогом и сливами, разлили любимый всеми вишневый компот. Сели в гостиной, на скатерти. А чтобы света было больше и не пришлось непрерывно поправлять лучины, запалили две свечи, поставленные в подсвечники, причудливо вырезанные и удивительно завязанные удобным для свечек узлом из листовой латуни.
   - А знаете, - сказала мама, - эти подсвечники стали популярны. Я заметила в последнее воскресенье, что их гнут и продают на базаре едва ли не в каждой лавочке. Это значит...
   - Это значит, что наше начальство свои медные лбы потихоньку распродает, вставил Рост, но его не поняли.
   - Значит, - продолжала мама, - меда и воска на зиму заготовили много и свечей будет достаточно. Помолчали. Потом Рост отважился:
   - Мам, я просил узнать, что происходит с Антоном. У него опять...
   Ким заинтересовался. Попросил описать состояние друга подробнее. Когда Ростик рассказал, что видел, мама задумалась.
   - Понимаешь, мы опробовали в случае с ним три схемы восстановления. Последняя идея заключалась в том, что в него попало. Ну, словом, его задело нечто похожее на те шаровые молнии, которыми в вас стреляли пернатые.
   - Так вы знаете эту историю? - удивился Ким.
   - Мы знаем все случаи поражения наших людей, чтобы быть готовыми ко всему. Так вот, в результате попадания в голову таким плазменным сгустком могут возникнуть серьезные нарушения нервной системы. В том числе и расстройства памяти. Хотя, - она задумалась, - у него очень уж основательно стерты даже базовые навыки... Не знаю. Тут ни в чем нельзя быть уверенной. Тем более что приборов практически нет, одни наблюдения да пересуды в дежурной комнате.
   - А есть у него специфические симптомы? - спросила Любаня. Мама вздохнула:
   - Когда его привезли, все обратили внимание на синяки вокруг горла, словно ему перетягивали дыхание. Но при этом не душили, потому что травм кожи нет. Она подумала, нахмурившись. - Говорят, так случается у загнанных лошадей... Физиологически это можно объяснить спазмом шейных мускулов. Только вызванным не перетруженным дыханием, а, например, очень сильным страхом. Но что послужило причиной?..
   - Только не страх. Ты же знаешь, Антон мало чего боится, - сказал Рост.
   - Каждый чего-то боится, - уверенно проговорила Любаня.
   - Он мог увидеть что-то, что другого вообще с ума свело бы, - нехотя признал Ким.
   - Может, он во сне проговаривается? - интересовался Ростик. - Может, соседи по койке что-нибудь интересное слышали? Они ничего не передавали?
   - От него ничего не слышали ни соседи по койкам, ни даже его палатная сестра. - ответила мама. - Он бредит беззвучно.
   Наступила пауза. Где-то очень недалеко, в наступившей уже темноте залаяли собаки, их становилось в городе все больше. Как Ростику недавно стало известно, их разводили не только для охраны, но и, как в Корее, - для прибавки в рацион. Собачатина оказалась очень вкусной, куда вкуснее, чем жесткая козлятина,
   - Ну, еще какие у нас новости? - спросила Любаня.
   Ким улыбнулся и вполне умильно посмотрел на нее. В его маловыразительных корейских глазах так и читалась слабость сильного мужчины перед женщиной, приготовившейся стать матерью. Ростик даже нечто вроде ревности почувствовал, когда заметил этот взгляд.
   - Я, собственно, за тем и шел, чтобы рассказать. Рост, - он повернулся к Ростику, его лицо при свете двух свечей показалось на минуту фрагментом старой фрески, - помнишь, мы приволокли от дваров такие палки с намотанной паклей?
   Ростик вспомнил все так, словно это произошло пару часов назад.
   - Так вот, мне сегодня в политехе сказали, эта пакля - состав, родственный латексу наших земных гевей. И самое главное - этот латекс является решающим компонентом в топливе наших лодок.
   Значение открытия поняли все. Но мама, далекая от такого рода проблем, решила переспросить, чтобы осознать все как следует. Тогда Рост рассказал и про дваров, и про комки тугого, как резина, серого вещества, и про то, как за ними погнались воздушные черви...
   - Но это все не важно. Важно только то, что это открытие позволит решить проблему топлива для антигравов. Ведь нам ничто не мешает отправиться к ящерам и выпросить у них еще этого... этого латекса, а потом наготовить топлива. Чего туда еще нужно добавлять?
   - Кажется, для его разведения требуется спирт, причем довольно много. Потом ребята пробуют добавить древесный уголь в качестве замедлителя горения, но с этим, сам понимаешь, проблем никаких. Потом добавляют резиновой стружки от старых покрышек, потому что кто-то предложил использовать изрядное количество сажи, а добыть тонкодисперсную сажу сложно, вот и вышли из положения. Что-то вроде каолина... Ну, в общем, главное - латекс, который мы тогда притащили.
   - И получают они его из живых красивых деревьев... Много его нужно? спросила Любаня.
   - Как ни странно, не очень. Но его куда как много требуется для патронов пушек пурпурных. Эти патроны основаны на этом же латексе.
   - И патроны ружей? - удивился Ростик. Впрочем, он тотчас же понял, что если бы как следует подумал, то непременно догадался бы, что топливо и эти патроны имеют общую природу.
   - Только добавки другие, так сказать, без замедлителя. И еще почему-то в патроны нужно добавлять алюминий или очень чистое железо. В универе сказали, тогда образовавшийся плазменный шнур имеет большую устойчивость.
   - Плазменный, - произнесла чуть не по буквам Любаня. Впрочем, она думала о чем-то своем.
   - И что в итоге получается? - спросила мама.
   - А вот что.
   И Ким, вывернув нагрудный карман летной куртки, выложил прямо на матерчатую салфетку, лежащую рядом с его тарелкой, два кубика и две таблетки размером со старую копейку. Один из кубиков был светлее, и запах от него поднимался совершенно незнакомый. Второй, тот что был черен и даже поблескивал, как влажные новенькие покрышки на автомобиле, создавал амбре смеси спирта и резины. Догадаться, какой из этих кубиков был произведен человеческими руками, труда не составляло.
   А вот с патронами для ружей было сложнее. Они почти не отличались но цвету, разумеется, были совершенно равновеликими, и лишь крохотные блестки алюминиевой пудры, отражающие свечной свет, подсказали Ростику ответ.
   - Правильно, - с удовольствием рассмеялся Ким. Он был доволен, словно принес не новость, имеющую, без сомнения, стратегическое значение, а забавную загадку. Которую его друг тем не менее легко разрешил.
   - Проверял? - спросил Рост.
   - Как раз сегодня целый день возился с этими изделиями. - Ким кивнул на кубики и таблетки. - Скорость на нашем топливе падает, конечно, но не больше чем на семь - десять процентов. И то при очень обогащенных топливных режимах, то есть на предельных скоростях. Скажем так, вместо ста километров я могу достигнуть только девяноста.
   - Чтобы достигнуть этих ста километров, - отозвался Ростик, - нужно год тренироваться.
   - Вот и я о том же. Молодых пилотов это ухудшение качества не затронет, они его просто не поймут.
   - А патроны? - спросила мама.
   - С патронами все еще лучше. Правда, цвет лучей стал какой-то серый, как у пернатых, и иногда шнуры как-то срываются, то есть происходит разрыв на полдороге, так сказать... Но очень редко.
   Потом он все убрал. Ростик подавил в себе желание предложить другу тут же опробовать заряд на заднем дворе, чтобы самолично убедиться, что его ружье будет стрелять человеческими пулями, но, взглянув на маму и Любаню, от своей идеи отказался. У них был такой отрешенно-довольный вид, им хотелось любоваться подольше.
   - Какие еще в свете чуда? - спросила мама. Она вдруг осознала, что семья очень давно не собиралась вот так, за столом, с разговорами о житье-бытье.
   - Мы в последний день моего пребывания в Одессе отогнали одно морское чудище, - проговорил неистощимый Ким.
   И рассказал про Фоп-фолла. Пару раз Рост вмешивался и добавлял существенные, на его взгляд, подробности. Собственно, он об этом уже рассказывал, но сейчас был такой хороший вечер и тема подходящая, поэтому послушали всю историю еще раз. Тем более что, направляемые расспросами мамы, они куда подробнее, чем прежде, описали загипнотизированную толпу на причальной стенке города.
   - Никто из них не испытал ничего подобного, что досталось Антону, заключил Ким.
   - Не знаю, - призналась мама, - для анализа этой штуки психотерапевт нужен, и с отменными навыками внушений.
   - Думаешь, он разберется? - спросил Рост с сомнением, но и с надеждой.
   - Придет время, выясним, - произнесла Любаня. Вот это было дело. Это было правильно.
   - Да, пожалуй, выясним, - согласился Ростик. - Если никто не помешает.
   - Кто, например? - поинтересовалась мама.
   - Вообще-то, - Рост, давно закончив второе, наконец взялся за вожделенный компот, - я имел в виду руководство.
   - Стоп, - решил сменить тему Ким. - Тебе же Рымолов нравился.
   Тогда Ростик рассказал, как все проходило в Белом доме. Пару раз его рассказ прерывал взрыв хохота, но, в общем, когда все кончилось, стало невесело. Любаня даже заметила:
   - Какие-то они у тебя все идиоты.
   - Пожалуй, так и есть, - вынужден был признать Рост.
   - Только за этот идиотизм, - поддержал друга Ким, - платить придется нам. - Он подумал, допил свой компот. - Да, цена за недомыслие - это непросто.
   - Что для вас цена? - вдруг довольно резко отозвалась Любаня. - Настоящую платим мы - матери и жены.
   Ростик поправил свечку. Она хоть и была отлита из чистого воска, но почему-то вздумала коптить. При этом он изо всех сил постарался выглядеть беспечным.
   - Ну, Любаня, мы же не для любопытства повсюду лезем.
   - Он, - мама внимательно смотрела на Ростика, указывая пальцем на отцовскую рацию, которую Ростик в последнее время перетащил в большую комнату, чтобы подслушивать рабочие переговоры ближних к городу патрулей, - мне всегда то же самое говорил.
   Да, с мамой было не поспорить. Она всегда все знала не хуже, а может, и лучше.
   - Ладно, и для любопытства тоже. Но не только. А чтобы выжить. Чтобы мы все выжили, весь город.
   - Мальчик будет, - сказала Любаня, положив руку на свой живот, - я с ума сойду.
   Рост рассмеялся ей в тридцать два зуба.
   - Ты его только роди, а мама, с тобой на пару, конечно, сделает из него исследователя, охотника, покорителя всех чудес Полдневья, настоящего торговца жизнью.
   - Что это значит? - удивилась Любаня, она не слышала этого выражения.
   Пришлось объяснить, и с подробностями. Мама подозрительно и чуть устало посмотрела на него, на Кима, снова на него, потом долго и любовно - на Любаню.
   - Вы только послушайте этого "торговца жизнью" - "мама сделает"... передразнила она. - Мы-то сделаем, а ты где будешь?
   Вот сейчас его улыбка стала настоящей, без фальши. Он твердо знал, где будет, и это ему, что бы там ни говорили женщины, очень нравилось.
   - Где-нибудь в округе. Постараюсь оказаться не очень далеко.
   - Так я тебе и поверила, - буркнула Любаня, тем не менее начиная улыбаться ему в ответ. - Наверняка заберешься куда Макар телят не гонял.
   Спорить было бы нечестно. Он и сам знал, что она права. Так уж он был устроен, и с этим ничего нельзя было поделать.