Баталов В.. Нехоженой тропой

Баталов В
Нехоженой тропой

   В. БАТАЛОВ
   НЕХОЖЕНОЙ ТРОПОЙ
   Повесть
   Перевел В. Муравьев
   ________________________________________________________________
   ОГЛАВЛЕНИЕ:
   ДЯДЯ ИЛЬЯ ПРИЕХАЛ
   СБОРЫ
   ПО КАМЕ И ВЕСЛЯНЕ
   ЕСТЬ ТАКОЕ ОЗЕРО
   "СОН В РУКУ"
   ЗАКОЛДОВАННЫЙ КРУГ
   У КОСТРА
   НЕХОЖЕНОЙ ТРОПОЙ
   ВОТ И АДОВО ОЗЕРО!
   В ОХОТНИЧЬЕЙ ИЗБУШКЕ
   ВЕРТОЛЕТ
   ЗДЕСЬ БУДЕТ КОРЧАГИНСК
   ________________________________________________________________
   ДЯДЯ ИЛЬЯ ПРИЕХАЛ
   Мальчик стоял у берега по колени в воде. Вокруг его ног шныряли юркие мальки, а изредка набегавшая волна касалась засученных штанин. Мальчик держал в руках длинное березовое удилище и не сводил глаз с белого поплавка - тонкого гусиного пера.
   Поплавок шевельнулся, запрыгал и юркнул под воду. От него мелкой рябью разбежались круги. И когда над водой оставался только едва заметный острый кончик пера, мальчик резко взмахнул удилищем. Леска натянулась, и из воды, в брызгах, показался красноперый окунь. Рыбак снял окуня с крючка и положил в висевшую на боку полевую сумку. Потом он неторопливо нацепил на крючок красного червя, поплевал на него и снова закинул удочку.
   - Дима, дядя Илья приехал! - послышалось с берега.
   По тропинке к речке, размахивая руками, бежала девочка в коротком белом платье.
   - Чего ты орешь, Татьяна, всю рыбу распугаешь, - проворчал мальчик себе под нос.
   - Иди скорее, а то он уедет! - кричала девочка.
   Хотя жаль было уходить с речки, когда клев только начался, но Диме очень хотелось повидать дядю, и он полез на берег, на ходу сматывая удочку.
   Димин дядя, Илья Кузьмич Руднев, или, как его все называли попросту, Кузьмич, редко бывал в Гайнах. Он работал лесничим и жил за семьдесят пять километров отсюда, в лесном поселке Серебрянке. Кузьмич был заядлым охотником и рыболовом, а как он рассказывал о разных охотничьих приключениях, о звериных хитростях, рыбьих повадках - заслушаешься!
   - Зашла я к вам, вижу, незнакомый человек, - говорила Таня, шагая рядом с Димой, - усы огромные и с завитушками на концах...
   - Гвардейские, - вставил Дима.
   - Ага, гвардейские... Сам высокий, у нас в Гайнах, пожалуй, нет ни одного такого высокого человека. Твой отец ему говорит: "Значит, спешишь, Илья..." Я сразу поняла, что это Кузьмич из Серебрянки. А он отвечает: "Жаль, что Димы нет дома". Тогда я говорю: "Я сейчас сбегаю за Димой, он на Желтом плесе окуней ловит". И побежала.
   Дима и Таня перешли по мостику через бурлящий на дне оврага быстрый ручей и побежали по спускающейся под горку улице к Димкиному дому. Они остановились только возле крыльца. Дима поставил удочку, снял сумку с плеча, пригладил вихры...
   - А брюки? - подсказала Таня.
   Дима опустил безнадежно измятые штанины, попробовал разгладить их ладонями, поправил воротник и открыл дверь.
   - А вот и Дмитрий Федорович! Ну-ка подойди поближе, племянничек, встретил Кузьмич мальчика. - Да ты скоро меня перерастешь.
   Лесничий ласково потрепал Диму по русым, торчащим во все стороны волосам.
   - Здравствуй, дядя Илья, ты на сколько дней приехал? А будешь сегодня опять про Серебрянку рассказывать? - спросил Дима.
   - Нет, браток, на этот раз не придется нам с тобой договорить, ответил Кузьмич, подкручивая кончики усов. - Рассказать-то есть о чем, да надо ехать. Дело у меня одно важное.
   Дима вздохнул: когда еще теперь приедет дядя Илья в Гайны?
   - Не расстраивайся, браток, - вдруг сказал дядя, - хочешь, поедем со мной. На рыбалку сходим, про охоту расскажу. А красота у нас какая! Ну как, согласен?
   Дима посмотрел на дядю: не шутит ли? Как будто нет.
   Мальчик повеселел, но не отвечал ни слова, переводя взгляд с дяди на отца, развертывавшего у окна свежую газету. Дядя догадался, в чем дело: "Я-то, конечно, согласен, - говорили красноречивые взгляды племянника, - а вот отпустит ли отец..."
   - Федор, - окликнул Кузьмич брата, - я хочу твоего сына к себе забрать. Как ты на это смотришь?
   - Диму в гости? - переспросил отец и замолчал, раздумывая.
   Он медленно, так медленно, что у Димы дыхание перехватило от нетерпения, свернул газету, положил на подоконник и лишь тогда заговорил снова:
   - Что ж, пусть посмотрит ваши места. А то по географии получил четверку. Поездит - может быть, будет географию лучше знать, - улыбнулся отец.
   У Димы радостно заблестели глаза:
   - Дядя Илья, ты на моторке приехал?
   - Да, на моторке.
   Таня, молчаливо стоявшая в стороне, подошла к Диме сзади и легонько дернула его за рубашку. Дима понял, что ей тоже хочется в Серебрянку и она просит замолвить за нее словечко перед дядей.
   - Ну куда тебе! - зашептал через плечо Дима. - Устанешь, заноешь: "К маме хочу..."
   - Я не устану, - горячо зашептала в ответ девочка. - Помнишь, как на Черное ходили? Ведь тоже не близко...
   - Вы о чем там шепчетесь? - спросил Кузьмич.
   - Мы в одном классе с Таней учимся... - уклончиво ответил Дима дяде.
   - Ну и что же? Она тоже хочет в Серебрянку?
   - Ага...
   - Можно и Таню взять, места в лодке хватит, - ответил дядя. - Так!
   - Так! - хором ответили Дима и Таня.
   - Тогда собирайтесь. Я сейчас схожу в контору лесхоза, а через два-три часа отчаливаем.
   - На, путешественник, - сказал отец и, вынув из стола коробочку, подал ее Диме. - Очень нужная вещь в путешествиях.
   Отец и Кузьмич вышли во двор. Через окно доносился их разговор.
   - Ты, Илья, лучше меня знаешь окрестные леса, - говорил отец. Леспромхозу дали план по лесу для авиафанеры. Надо найти хороший бор и ставить там новый поселок. Только нет у нас нигде поблизости такого леса...
   - Поблизости не найдешь, - ответил лесничий. - По-моему, подходящий лес должен быть где-нибудь в наших местах, возле Адова. Там нужно искать...
   Отец с Кузьмичом скрылись за калиткой, и ребята не слышали их дальнейшего разговора.
   - Дима, а что в коробочке? - спросила Таня.
   - Не знаю.
   - Тогда открывай скорей!
   Дима открыл коробочку; в ней был новенький черный компас.
   - Компас! - с восторгом воскликнул Дима. - С ним в любую глушь зайдешь и никогда не заблудишься!
   СБОРЫ
   Но медлить было некогда, нужно собираться. Дима вырвал из тетрадки чистый лист, отточил карандаш и стал записывать, что нужно взять с собой. Путешествие - не игра, тут необходимо все предусмотреть и ничего не забыть.
   Прежде всего - ружье. Вот оно висит над Диминой кроватью, новенькое, блестящее. Отец подарил его Диме в прошлом году, и Дима только три раза ходил с ним прошлой осенью за Каму охотиться на уток.
   В углу стоит бамбуковый спиннинг с алюминиевой катушкой. Его Дима сам сделал в школьной мастерской. Спиннинг тоже не мешает взять.
   Потом в список попали компас, вещевой мешок, топорик, котелок, кружка и другие нужные в походе вещи.
   - Плохо, что фотоаппарата у нас нет, - с сожалением вздохнула Таня. Какие бы мы снимки интересные сделали в Серебрянке!
   - Это верно... - Дима почесал затылок. - Фотоаппарат нам необходим как воздух или, скажем, как ружье. Что же делать?
   - У Афони-Профессора есть аппарат, - напомнила Таня.
   - Правильно! Позовем с собой Афоню.
   - А Кузьмич возьмет троих? - с сомнением спросила Таня. - И Афоня, может быть, не поедет...
   - Дядя возьмет, - уверенно сказал Дима. - А Профессор не дурак, чтобы от своего счастья отказываться.
   Дима подошел к отцовскому столу, покрутил ручку телефона, снял трубку.
   - Алло! Мне квартиру диспетчера Лежнева.
   Отец Афони диспетчер леспромхоза, а сам Афоня учится в одном классе с Димой и Таней. Он толстый, круглолицый, ходит медленно, говорит не спеша, к тому же носит очки. Кто-то из ребят прозвал его в четвертом классе Профессором, и с тех пор это прозвище прилипло к нему, как муха к меду.
   - Соединяю с квартирой диспетчера, - ответила телефонистка.
   - Алло!
   Дима узнал по голосу Афоню:
   - Афоня, здравствуй! Это я, Дима. Мы уезжаем через три часа.
   - Кто уезжает? Куда?
   - Мы, то есть я с Таней и дядей Ильей Кузьмичом. В Серебрянку.
   - Доброго пути.
   - Поедем с нами. Знаешь, какие снимки хорошие сделаешь!
   Афоня не отвечал. Но Дима не клал трубку.
   - Что он говорит? Не хочет ехать? Да? - спрашивала Таня.
   - Молчит. Думает.
   Наконец Дима снова услышал Афонин голос.
   - Алло! Я согласен. Думаю, что такая поездка будет для меня полезна.
   - Тогда дуй сейчас же ко мне на велосипеде.
   Дима положил трубку.
   - Профессор согласен, - сказал Дима. - Теперь пойдем спросим у твоей матери. Ведь она тебя не отпустит.
   Таня жила через двор от Димы.
   Когда ребята вошли в дом, Марфа Гавриловна, мать Тани, варила обед. С тряпкой в руке она стояла перед примусом. Из белой кастрюли кудрявыми струйками вырывался к потолку белый пар. Вкусно пахло луковым супом.
   Таня кивнула Диме: начинай, мол, сразу.
   - Тетя Марфа, мы к вам по делу, - несмело заговорил Дима.
   - Небось опять надумали куда ехать? - вытирая мокрые руки о фартук, совсем нестрого сказала Марфа Гавриловна. - То на Черное озеро, то в колхоз, то на лесоучасток... Прямо непоседы какие-то.
   "Как она догадалась, что мы собираемся ехать?" - удивился Дима и молчал, не зная, что ответить.
   - Мы с Ильей Кузьмичом в Серебрянку, - вступила в разговор Таня. - На моторке. Пусти, мама...
   - Туда на лодке, а оттуда пешком, - уже строже сказала Марфа Гавриловна, снимая с примуса кастрюлю. - Неблизкий свет, все ноги обобьете, пока дошагаете.
   - Оттуда тоже на моторке или на катере, - неуверенно ответил Дима.
   - Ну вот что, садитесь, пообедаем, а потом поговорим.
   Марфа Гавриловна поставила на стол три тарелки, положила три ложки.
   - Тетя Марфа, я уже обедал сегодня... - начал было отказываться Дима.
   Но Таня быстро толкнула его в бок и зашептала на ухо:
   - Садись. Мама не любит, когда отказываются.
   Все сели за стол.
   Опасения, что Марфа Гавриловна не пустит Таню, оказались напрасными. Она только строго-настрого наказала ей и Диме не зевать по сторонам, быть осторожными, велела Тане купить бинт, йод и другие медикаменты.
   Вскоре прикатил на велосипеде Афоня:
   - Едете?
   - Едем, - ответил Дима. - Меня отец уже отпустил, Таню мать тоже.
   - А моих родителей нет дома... Как же быть? - растерянно поглядел на ребят Афоня.
   - Да-а... Как же быть? - повторил Дима.
   - Придумал! - хлопнул себя по лбу Афоня. - Я им оставлю записку.
   - Молодец, Профессор!
   Афоня тут же написал записку: "Дорогие папа и мама! Я с ребятами и дядей Кузьмичом отправился в путешествие в Серебрянку. Обо мне не беспокойтесь. Афоня".
   Афоня вскочил на велосипед и поехал за фотоаппаратом.
   ПО КАМЕ И ВЕСЛЯНЕ
   Когда Илья Кузьмич вернулся из конторы, ребята ждали его уже у крыльца, готовые к отплытию, в дорожной одежде и с рюкзаками за спиной.
   - О-о, брат ты мой, да тут целая экспедиция! - воскликнул Илья Кузьмич. - Значит, все в порядке?
   - Так точно! - отрапортовал Дима, вытянувшись по стойке "смирно". Экспедиция собралась в полном составе: начальник экспедиции - Дмитрий Руднев, медсестра и повар - Татьяна Зорина, фотокорреспондент - Афанасий Лежнев.
   - Ну, раз фотокорреспондент, - ладно. Пошли на корабль.
   - А как называется наш корабль? - спросила Таня.
   Илья Кузьмич задумался.
   - Назовем "Павка Корчагин", - предложил Дима.
   - Правильно, - одобрил Илья Кузьмич. - Ну, корчагинцы, в путь!
   Ребята сложили все свои вещи в носу лодки, уселись сами, и Кузьмич оттолкнулся веслом от берега.
   Заработал мотор, и лодка сначала медленно, а потом быстрее и быстрее поплыла против течения, разрезая носом воду и оставляя за собой две длинные волны, с плеском набегающие на берега.
   С каждой минутой Гайны уходили все дальше.
   Уже совсем скрылись в зелени темные стены старых домов и сарайчиков, и только несколько новых срубов долго светились ярко-желтыми бревнами. Позади остался Желтый плес, где ребятам известен каждый камень, каждая ямка на дне. Поворот - и село пропало за лесом.
   А потом пошли уже незнакомые места.
   Навстречу плыли то высокие и обрывистые берега, то пологие и низкие, то покрытые коричневато-желтым песком, то заросшие высокой травой и густым ивняком. Прямые, как свечи, сосны, темные высокие ели вперемежку с кудрявыми березами и осинами сплошной зеленой стеной подступали к воде. То тут, то там, растопырив сучья и словно застыв в испуге, с обрывистых берегов свисали над рекой деревья.
   Дима лежал, подложив под голову вещевой мешок, и смотрел вверх. Лодку приятно покачивало. Кажется, плыл бы так и плыл и день и ночь.
   Диме не видно ни берегов, ни леса, а только небо, знойное летнее небо. Освещенные солнцем легкие белые облака - как небрежно растрепанные жидкие клочья ваты. Они бегут, спешат куда-то, как будто стараются обогнать друг друга. Вровень с ними черной точкой маячит неподвижный ястреб, и кажется, что он указывает путь.
   Таня перегнулась через борт и рукой коснулась воды. Она видит то же небо, облака и глубокую синь, только отраженные в реке, точно в зеркале.
   Афоня, прищурившись, внимательно поглядывает по сторонам, выбирает наиболее красивые пейзажи и держит наготове свой ФЭД. Он уже успел сделать несколько снимков.
   Посередине реки, где глубже и где течение быстрее, извилистой беспорядочной лентой плывут бревна, толстые и тонкие, длинные и короткие. Летом лесозаготовители, вывозя лес к реке, не складывают его, как зимой, в штабеля, а сразу спускают на воду.
   Илье Кузьмичу не раз приходилось проплывать здесь на своей лодке, и он хорошо знает реку. Обходя мели, лодка иногда пересекает сплавную ленту. Иной раз удается пройти, не задев бревен, иной раз они с грохотом прокатываются по дну, ныряют под воду, а затем всплывают с шумом и плеском.
   Афоня поднес фотоаппарат к глазу, навел на резкость, щелкнул и закричал:
   - Замечательный вид! Место слияния Камы и Весляны!
   Дима и Таня подняли голову.
   Картина была действительно замечательная: две реки, две красавицы сестры, Весляна и Кама, одинаковые здесь по ширине и полноводности, сливаются в одну величественную реку.
   Лодка описала дугу и вошла в Весляну.
   - А в Весляне течение быстрей, чем в Каме, - сказал Дима.
   - И вода какая-то желтоватая, - добавила Таня.
   - Это потому, - объяснил Илья Кузьмич, - что Весляна течет среди болот и размывает торфяные берега.
   Вскоре впереди показалось устье какого-то впадающего в реку широкого ручья.
   - Как называется эта речка? - спросила Таня.
   - Это не речка, а прокоп, - ответил Илья Кузьмич. - Здесь Весляна делает в своем течении большую петлю - хобот, как ее у нас называют, и вот сплавщики, чтобы не гонять плоты кружным путем, бульдозерами прорыли напрямик канаву. В половодье эту канаву размыло еще больше, и теперь потекла Весляна по новому руслу.
   Десятки километров остались позади. Леса, луга, поселки и снова леса...
   Таня тронула Диму за плечо и, показывая вперед, тихо сказала:
   - Смотри-ка...
   Впереди, метрах в ста, по грудь в воде стояла лосиха и спокойно поводила по сторонам большой горбоносой головой.
   - Совсем не боится, видно, привыкла к шуму. Ну, сейчас попадешь в мой объектив, - проговорил Афоня и поднес ФЭД к глазу.
   Лодка все ближе подходила к лосихе. Вот до нее уже восемьдесят, шестьдесят, пятьдесят метров... Лосиха не уходила.
   Дима вскинул ружье и прицелился.
   - Не смей стрелять! - встревоженно крикнул Илья Кузьмич и, когда Дима опустил ружье на колени, добавил: - Лосей у нас не бьют.
   Лодка приблизилась к лосихе метров на тридцать. Она оглянулась, не спеша вошла глубже, с силой оттолкнулась ногами от дна и, погрузившись в воду так, что сверху осталась одна голова, поплыла к противоположному берегу.
   В это время из молодого осинника на берег выскочил маленький длинноногий лосенок. Споткнувшись и подняв фонтан брызг, он вбежал в воду и поплыл за лосихой. Быстрое течение сносило его вниз, к лодке.
   - Дядя Илья, теленка на нас несет! - закричала Таня. - Он тонет!
   Илья Кузьмич заглушил мотор. Лодка сразу сбавила скорость. Еще полминуты, и захлебывающийся, фыркающий лосенок поравнялся с ее бортом.
   - Надо спасать малыша. А ну, ребята, тащи его в лодку! - распорядился Илья Кузьмич. - Раз-два, взяли!
   Ребята уцепились за лосенка - кто за шею, кто за уши, Афоня схватился за хвост.
   - Раз-два, взяли!
   Но лосенок оказался не так-то легок.
   - Еще, еще немного! - ободряюще приговаривал Илья Кузьмич, перехватывая лосенка за передние ноги. - Еще чуточку! Так, братцы, так. А теперь тащи его через борт.
   Лосенок грузно свалился на дно лодки. Он тяжело дышал, озираясь вокруг круглыми, на выкате, испуганными глазами, и его вытянутые ноги судорожно дрожали.
   - Дурной ты, лопоухий, - ласково проговорила Таня, гладя лосенка по бурой жесткой шерсти. - Не можешь по-настоящему плавать - не лезь в воду. Мал ты еще, чтобы такую речку переплывать...
   Лосенка решили перевезти к матери, которая уже звала его где-то за кустами.
   Илья Кузьмич, не включая мотора, на веслах подогнал лодку к берегу. Днище зашуршало по песку.
   - Вставай, - подтолкнул Илья Кузьмич лосенка.
   Тот согнул ноги, подтянул их под себя и неуверенно поднялся. Минуту постоял, словно проверяя, держат ли его ноги, а потом, подпрыгнув, ринулся бегом в прибрежные кусты на зов матери...
   И снова застрекотал мотор, и поплыли мимо лесистые берега.
   ЕСТЬ ТАКОЕ ОЗЕРО
   Через полчаса на левом берегу показалось большое, пожалуй, не меньше, чем Гайны, село.
   - Вот и Серебрянка, - сказал Илья Кузьмич, направляя лодку к берегу против стоявшего на возвышенности крайнего дома.
   Из ворот вышла маленькая, полная женщина в голубом длинном, до земли, сарафане-дубасе и синем ситцевом платке. Она взглянула на подплывающую лодку, всплеснула руками и нараспев, окая, запричитала:
   - Го-о-стечки приехали! Радости-то сколько!
   Мелкими, суетливыми шажками она словно не сбежала, а скатилась под горку.
   - Услыхала шум-то знакомый, ну, думаю, Кузьмич катит на своей каталке. Глянула в окно, вижу - не один едет, никак, Митеньку везет. Ой, как вырос-то... Как вырос!.. - Она обняла Диму, поцеловала в щеку, похлопала по спине и, повернувшись к Тане и Афоне, ласково спросила: - Это твои товарищи, Митенька?
   - Да, мы в одном классе учимся. Это Таня, а это Афоня.
   - Здравствуйте, милые мои... Уж как я рада!.. И чего ты, старый, не предупредил, что с гостями приедешь?..
   - Сколько раз я тебе, Груша, сказывал, не называй ты меня стариком, с досадой отозвался Илья Кузьмич. - Какой я старик? А не предупредил времени не было.
   Афоня тихонько хмыкнул. "Ну и прозвал же Кузьмич свою жену! - подумал он. - А ведь она и вправду похожа на грушу".
   - Как зовут твою тетю? - тихо шепнул он Диме.
   - Тетя Груша, - ответил Дима.
   - Разве есть такое имя?
   - Вообще-то ее зовут Агриппина Прокопьевна. Ведь и ты не Афоня, а Афанасий.
   - Понятно. Только все равно смешно...
   - Что же это я замешкалась-то! - спохватилась тетя Груша. - Пойдемте, милые, в дом. Проголодались небось в дороге-то, устали...
   Ребята пошли в дом.
   - Я сейчас, ребятишки, сейчас стол накрою, - суетилась хозяйка.
   Ребята с интересом осматривались вокруг.
   Дом у лесничего небольшой, изнутри он оклеен голубыми, уже выцветшими обоями, и по всем стенам висят плакаты - о повышении удоев, об охране лесов, о выращивании овощей, как в клубе. Два окна смотрят прямо на реку, два других выходят к лесу, а из окошка маленькой комнатки, которую тетя Груша называет служебным кабинетом Кузьмича, видно все село - улицы, лесопилку, клуб, швейную мастерскую, магазин...
   Дима остановился перед большой висевшей между окон застекленной рамкой со множеством больших и маленьких фотографий. Среди фотографий он нашел и свою, и отца с матерью. Вот дядя Кузьмич, а этот парень в военной форме с сержантскими погонами, с орденами и медалями на груди - сын дяди Кузьмича и тети Груши, Иван. Он погиб на войне.
   - Ну, идите за стол, - позвала тетя Груша.
   Ребята ели так, что за ушами трещало. Тане больше всего понравился гусь с жареной картошкой, Дима не мог оторваться от соленых рыжиков, а Афоня нажимал на варенье.
   - В смородиновом варенье много витаминов, поэтому оно очень полезно, - приговаривал Афоня, в пятый раз накладывая варенье в свое блюдечко.
   - Кушайте, детки, кушайте на здоровье, - потчевала тетя Груша. Отведайте рыбки. В прошлое воскресенье Кузьмич полведра лещей принес.
   Тетя Груша села напротив ребят и, подперев щеку рукой, ласково и печально глядела на Диму.
   - Гляжу я на тебя, Митенька, - вздохнула тетя Груша, - и ровно Ванюшку вижу. И нос, как у него, чуть с горбинкой, и глаза карие да бойкие. - На глазах Агриппины Прокопьевны выступили слезы. - Тебя еще на свете не было, когда его на войне фашисты убили. Наводчиком он при пушке был. Писал он мне в письмах: "Скоро, мама, добьем фашистов, и вернусь домой". А потом пришла похоронка...
   Илья Кузьмич обнял тетю Грушу за плечи и ласково сказал:
   - Не плачь, мать...
   Дима отвел глаза и вздохнул.
   * * *
   В кабинете Ильи Кузьмича висела большая, во всю стену, карта Пермской области. Ребята нашли на ней свои Гайны, потом нашли Серебрянку.
   - Ребята, смотрите-ка, Адово озеро! - воскликнула Таня.
   - Адово? - переспросил Дима.
   - Да, Адово, - подтвердил Илья Кузьмич. - Есть в наших краях такое озеро. Большое озеро.
   - Сколько в нем километров по окружности? - спросил Афоня.
   - Точно-то никто не знает, уж больно в глухом месте оно находится, как будто нарочно спряталось, чтобы люди не добрались до него и не беспокоили. На том озере жил один человек, наш охотник дед Афанасий. Знаменитый был охотник - одних медведей шестьдесят восемь убил. Поставил он себе избушку, стрелял зверя, ловил рыбу, а как помер, осталась избушка пустая, и больше никто не решается туда ходить. Я тоже бывал там всего два раза.
   - Дядя Илья, расскажи что-нибудь про это озеро.
   Илья Кузьмич достал из кармана трубку, постучал ею по столу, вытряхнул пепел в жестяную баночку. Потом не спеша достал кисет, набил трубку и закурил. Облако белого дыма потянулось в открытое окно.
   - Ладно, расскажу. Слушайте. Немало озер в нашем крае, но самое большое находится в тайге между Утьвой и Онылом. Старики говорят, что его сотворила нечистая сила, леший, значит. Потому-то к нему нет подступа - со всех сторон болота, и только на западном берегу есть небольшой кусок твердого берега. Никогда то озеро не бывает спокойным, днем и ночью бушуют на нем волны, а посредине такой водоворот, что, если подплыть к нему на лодке, вмиг утянет - и поминай как звали. А по ночам из озера выходят русалки...
   - А вы их видели? - прервал Илью Кузьмича Афоня.
   Илья Кузьмич улыбнулся:
   - До седины дожил, весь свой век бродил по лесу, болотам да озерам, а вот видеть русалок или там лешего не случалось.
   - Может быть, там не русалки, а водится кистеперая рыба целакантус, проговорил Афоня. - Та самая, про которую в книге "На лунных островах" написано. Она...
   - Ладно, потом расскажешь про рыбу, - остановила Таня Афоню. - Не мешай дяде Илье...
   - Ну, значит, так, - продолжал Илья Кузьмич. - Рассказывают люди про это озеро такую легенду.
   В давние-давние времена жил в наших лесах Лесной царь, и была у него дочь-красавица. А в озере жил Водяной царь, и был у него сын. Задумал Водяной царь женить своего сына на дочери Лесного царя и послал к нему сватов.
   Только сваты вернулись ни с чем. "Не отдам я свою дочь за сына Водяного царя, - сказал Лесной царь. - Она у меня в холе да в богатстве выросла, а у вашего Водяного всего добра - вода да ерши".
   Разобиделся Водяной царь. "Не хочет добром дочь отдать - возьмем сами, - сказал он сыну. - Мало у нас добра, зато сила велика".
   Однажды дочь Лесного царя гуляла по берегу озера, вдруг выскочил из воды сын Водяного царя, схватил ее и утащил на дно.
   Пришел Лесной царь к озеру.
   "Эй, отдайте мне дочь, а то плохо вам будет!" - закричал он.
   Но тут в ответ ему забурлила вода в озере, заходила ходуном, поднялись волны до неба, разлетелись брызги на много верст кругом.
   Испугался Лесной царь, отступил от озера.
   "Не велико богатство у Водяного царя, зато велика у него сила", промолвил Лесной царь и вернулся в свои леса, а дочь его так и осталась жить в озере...
   Только с тех пор бурлит озеро: так разгневался Водяной царь, что и теперь никак не успокоится.
   - А почему же это озеро назвали Адовым? - спросила Таня.
   - Об этом слышал я от людей такую историю. - Илья Кузьмич зажег потухшую трубку, затянулся и начал новый рассказ: - В старину узнали как-то люди, что в лесу есть большое озеро, на дне которого лежит бочка с золотом.
   У многих тогда глаза разгорелись на такое богатство, да не каждому было по силам приняться за дело. На маленькой лодке-долбленке не выедешь: сразу перевернет, а построить большую лодку по средствам только богатею купцу или торговцу. Съехались к озеру богатеи со всех концов, нагнали людей ладьи строить. За одну ночь построили десятка два лодок, и рано утром выплыли на них богатеи на середину озера.
   Стали они спорить, кому первому сеть закидывать. Один кричит: "Я первый прибежал к озеру!" Другой ему в ответ: "Я богаче тебя, значит, мне первому счастье пытать". А третий просто ругается: "Отойди, а то веслом стукну!"
   Слово за слово, и началась драка. Вцепились богатеи друг другу в волосы, свалились в воду и утонули.
   "Черт их к себе в ад утащил", - сказали люди, и с тех пор озеро стало называться Адовым...
   За рассказами не заметили, как стемнело.
   - Спать пора, - сказал Илья Кузьмич. - Хотите - на полатях устраивайтесь, хотите - тетя Груша постелит вам на полу.
   - Мы на улице переспим, - ответил за всех Дима.
   - На свежем воздухе полезней, - поддержал его Афоня.
   - Раз полезней, лезьте на сеновал. Сейчас ночи теплые, не замерзнете, - проговорил Илья Кузьмич. - А завтра придумаем что-нибудь интересное.