Байкалов Альберт. Зловещий детдом

   – Погоди, ты же сказал…
   – Да, она летом погибла, – подтвердил он. – Только они не знали, а телефон потеряли, и она не звонила. Подумали, мало ли? Может, считает, что в тягость будет после смерти брата. В общем, поехали в Кряжки, к родителям Ольги, а оказались на пепелище, в прямом смысле. Дом, оказывается, еще в ноябре сгорел, а вместе с ним и хозяева.
   – Ну и дела! – расстроился Матвей. – Сначала Ткач, потом Ольга, а следом родители!
   – Вот! – Рык поднял вверх указательный палец. – Понял?
   – Странно, – Матвей откинулся на спинку дивана. – Хочешь сказать, не случайность?
   – А ты как думаешь?
   – Но насчет Ткача мы с тобой знаем, – стал перечислять Матвей. – На наших глазах несчастный случай… Или ты тоже считаешь? – он испытующе посмотрел в глаза другу.
   – Нет, ты что?! – Рык испуганно выставил перед собой открытые ладони. – Даже и в мыслях не было.
   Матвей задумался. В принципе, несчастный случай, в результате которого погиб Ткач, стал причиной того, что Матвей оказался за воротами одной из структур ГРУ. Вины его в гибели друга не было. Но так случилось, что перед злополучными занятиями по тактической подготовке он вдруг почувствовал неладное, да и сказал об этом вслух. Угораздило тогда даже описать, что случится. А оно возьми да так все и выйди. Возвращаясь после занятия по тактической подготовке, они сидели на броне БТР. На повороте под педаль водителя попала кружка. Он не справился с управлением и на полном ходу врезался в стоящие на учебном месте вагоны. Ткача тогда придавило корпусом боевой машины. Рык и Матрос, как Матвея между собой в группе называли друзья, спрыгнули. Все бы ничего, но проводивший служебное расследование дознаватель вдруг ляпнул, будто допускает, что Матвей подстроил все, чтобы доказать свои экстрасенсорные способности. Полная чушь, но Матвей тогда просто взял и ударил майора. Этого оказалось достаточно, чтобы поменять судьбу.
   – Что? – встрепенулся Матвей, спохватившись, что сидит и смотрит в глаза уже давно замолчавшего Рыка.
   – Так ты поможешь?
   – Нужно разобраться, случайность это или нет, – задумчиво проговорил Матвей и пожал плечами: – Вполне возможно.
   – Почему так думаешь? – напрягся Рык.
   – Понимаешь, после смерти человека, как правило, его родственники еще долго, а иногда и до конца жизни, живут в состоянии стресса, – сопоставляя все факты, стал рассуждать Матвей. – А если речь идет о детях, то это просто вечная боль…
   – Хочешь сказать, они сами, – Рык не договорил.
   – Нет, ты что? – Матвей замотал головой. – Таким способом уходить из жизни – безумие. Да и вообще, – Матвей пожал плечами, – им было ради кого жить. Сам говоришь, внук остался. Просто мысли с утра до вечера заняты одним и тем же. Человек становится рассеянным, забывчивым. Вот что-то и оставили включенным…
   – Ты сможешь это проверить? – Рык испытующе уставился ему в глаза.
   – А куда же я денусь? – развел руками Матвей. – Только хотелось бы с братом Ткача самому пообщаться.
   – Я передам, – Рык встал. – Они сейчас в области. Решают вопрос усыновления.
   – В смысле? – не сразу понял, о чем речь, Матвей.
   – Племянника, – уточнил Рык. – Сына Ткача хотят забрать.
   – Но так это дело не одного дня, – удивился Матвей.
   – Они пока собираются найти, где он. Ведь никто ничего не знает…

* * *

   За полчаса езды по запруженным машинами улицам Колган изрядно понервничал. Он не любил быть в качестве пассажира. А если за рулем была женщина, это тяготило его вдвойне. Нет, Васильева водила машину неплохо, однако Колган не любил от кого-то зависеть. Ему как никому известно, как хрупка человеческая жизнь и как тонка грань между ней и смертью.
   Колгана охватывало беспокойство, когда она перестраивалась из ряда в ряд, обгоняла попутные машины, выезжала на полосу, рядом с которой была полоса встречного движения. Он напрягал ноги, когда Васильева на мгновенье позже, чем ему казалось, начинала тормозить перед препятствием. Колган стал ловить себя на мысли, что с каждым разом эти чувства острее. Он не мог понять, что это: признак трусости или развившаяся осторожность?
   Наконец Ирина Станиславовна свернула на стоянку и медленно покатила между рядами машин, ища свободное место.
   – Вот «бэха» выезжает! – воскликнул Колган, подавшись в направлении выезжавшего «БМВ».
   Копившийся доро́гой страх вдруг вырвался наружу странным облегченьем.
   – Господи! – вздрогнула Васильева. – Ты зачем пугаешь?
   – Это у тебя нервы, – констатировал он и откинулся на спинку кожаного сиденья.
   Ирина Станиславовна въехала на освободившееся место, заглушила двигатель и посмотрела на Колгана:
   – Когда пойдешь?
   – А она точно уже здесь? – он наклонился и посмотрел на переливающуюся зелеными огнями вывеску.
   – Точнее некуда. – Васильева отстегнула ремень и показала назад: – Видишь, красного цвета «Мазда»?
   – Это ее? – Колган развернулся на сиденье. – Неплохо живет главный специалист-эксперт Департамента защиты прав детей!
   – Кто на что учился, – Васильева толкнула дверцу.
   – Сдается мне, что мой вклад в ее благополучие самый большой, – проговорил Колган, задумчиво глядя перед собой.
   – Ты так и не ответил на мой вопрос, – напомнила она. – Через какое время тебя ждать?
   – Звякни мне на трубу, – попросил Колган. – Я и выйду.
   – Что сказать? – продолжала она забрасывать его глупыми вопросами.
   «Неужели нельзя самой придумать? – разозлился он, глядя перед собой. – И почему, оказавшись рядом со мной, она перестает думать сама? Хочет показать, будто мое мнение для нее важно? Как бы не так!»
   – Что угодно, я пойму, – подавив в себе желание съязвить, отмахнулся Колган. – Кстати, надо было мне заранее выйти.
   – Окна выходят на другую сторону, – успокоила она его и вышла.
   Васильева шагнула через порог зала и встала. В образе брутального мужчины рядом тут же возник метрдотель.
   – Добрый вечер!
   – Здравствуйте, – глядя ему в глаза, кивнула она. – Меня здесь должны ждать…
   Трухаева Лариса Георгиевна сидела за столиком у стены. Статная дама с цепким нервным взглядом и нездоровым румянцем на щеках тоже увидела Ирину Станиславовну и улыбнулась.
   – Давно ждете? – опускаясь на услужливо выдвинутый официантом стул, спросила Васильева.
   – Сама только подъехала, – грудным голосом ответила Труха. – Эти пробки – что-то невообразимое. Я на работу приезжаю такая уставшая, словно ночь у станка отстояла.
   «Как будто ты знаешь, что такое станок, – разглядывая появившееся на пальчике Трухи новое колечко, думала Васильева. – В школе ни дня не проработала! Да что там в школе? Весь твой опыт работы с детьми-то – один сезон в должности пионервожатой».
   Труха не скрывала, что не питает к детям симпатии и никогда не хотела их иметь. Поэтому был парадоксальным тот факт, что у нее имелась дочь. Оксану Васильева знала. Она была полной противоположностью волевой и решительной мамаше, которая для достижения своей цели была готова идти по головам. Правда, до определенного времени. На фоне набиравшей обороты борьбы с коррупцией и участившихся «посадок» разного рода чиновников ее пыл неожиданно стал спадать. Впрочем, это стало заметно во всех сферах. Вся страна, население которой поголовно привыкло воровать, вдруг стала медленно впадать в странную апатию.
   Васильева познакомилась с Трухой в конце девяностых. Тогда еще инспектор областного отдела образования, она приехала к ней в детский дом с проверкой. Причем визит высокой гостьи был связан с чрезвычайным происшествием – был вскрыт факт серьезного преступления. Это с точки зрения закона. А с точки зрения директора Васильевой, ничего особенного. Разве принуждала она девочек оказывать секс-услуги нуворишам? Ни в коем разе. А вот то, что часть денег они по праву передавали ей, так как иначе? Она ведь не на себя их тратила, а на этих же девочек. Ну конечно, не все, но ведь и зарплаты-то ведь какие были. Разве проживешь? Вот и приходилось крутиться. Где на подрядчиках сэкономишь, где на продуктах… А по-другому разве стала бы она там работать? Вон, Галка, подруга институтская. Как Советский Союз по швам начал расползаться, она из воспитателей ушла в бизнес. Сначала с сумками моталась по заграницам, потом небольшой лоток открыла. А теперь? Пять бутиков и свое ателье. Вон она как жизнь обернулась. А вот Ирина Станиславовна работу не бросила. Из кожи лезла, чтобы у детей как дома все было. За это и поплатилась. Правда, Труха ее тогда от тюрьмы отмазала. Но во сколько это обошлось?!
   – Что? – встрепенулась Васильева, ощутив прикосновение к обратной стороне ладони холодных кончиков пальцев Трухи и поймав себя на мысли, что держит перед собой меню. – Ах да!
   Труха удивленно улыбнулась:
   – Ты меня настораживаешь.
   – Минуту! – спохватилась Васильева, размышляя, как выйти из создавшегося положения, и лихорадочно ища в перечне блюд подсказку. – Вот! Сижу и думаю, телятина по-грузински, это как?
   – Это по-грузински, – пошутила Труха.
   – Я к тому, что у меня в последнее время гастрит обострился, – соврала Васильева. – Боюсь снова в больнице оказаться.
   – Это все нервы, – со знанием дела сказала Труха и наколола вилкой оливку.
   Васильева закрыла меню и подняла на официанта взгляд:
   – Мне салат «Диетический»…
   – Что-то ты, подруга, меня пугаешь, – призналась Труха и отправила в рот кусочек мяса.
   – Я сюда вообще-то не есть пришла, – тихо призналась Васильева.
   – Да я уже поняла, – взгляд Трухи потемнел и забегал. Он всегда становился таким, когда они касались неприятных тем.
   – Ничего ты не поняла, – Васильева слегка наклонилась. – Я вот так вот соскочить не могу.
   – Когда успела нахвататься таких словечек? – улыбнулась одними губами Труха. – Как зэчка.
   – Приходится учить, – пошутила она. – Ведь с моей работой недолго и загреметь…
   Подошел официант. Васильева отстранилась от стола. Дождавшись, когда он выставит тарелку и отойдет, взяла вилку и тихо продолжила:
   – Ко всему надо быть готовой. А вот тебе там ой как тяжко придется!
   – Послушай, подруга, – беря хлеб, прищурилась Труха, – ты бы язычок попридержала.
   – А то что? – вскинула бровки Васильева. – По попке надаешь?
   – Ты зачем меня звала?
   – А разве не поняла? – хмыкнула Васильева. – У меня четыре пары…
   – Ты что, на Луне живешь? – побагровела Труха. – Не видишь, что творится? Все, лавочка закрыта!
   – Ну, допустим, не совсем, – спокойно ответила Васильева. – Любой суд обяжет государство выполнить гарантии…
   – Я соглашусь с тобой только в той части этого вопроса, который касается детей, находящихся в процессе оформления документов, – слегка подавшись вперед, заговорила Труха. – Новых клиентов искать не надо.
   – Я их не ищу, они меня находят, – поправила ее Васильева. – Еще хочется тебе напомнить, что за тех, о ком идет речь, я тебе деньги отдала. Так что не надо пытаться щекотать мне нервы.
   – Как бы то ни было, но твоему бизнесу пришел конец! – с затаенной радостью выпалила Труха.
   – Он такой же мой, как и твой, – едва сдерживая себя, чтобы не ткнуть через стол вилкой в ставшее ненавистным лицо Трухи, прошипела Васильева.
   – У меня хоть работа есть, – неожиданно заявила Трухаева. – Стабильный заработок чиновника департамента.
   – Послушай, – разозлилась Васильева, – а на какие такие деньги ты в прошлом месяце дочери квартиру купила?
   – Ты что, глухая? – нахмурила брови Труха. – У меня хорошая зарплата.
   – А машина, которая стоит под окнами этого заведения, – подарок богатого жениха, – вновь наступила на больную мозоль Васильева. – Ты это следователям прокуратуры расскажешь.
   Она была хорошим психологом. Немудрено. Занимаясь таким видом бизнеса, приходилось иметь дело с самыми разными людьми. Васильева общалась с огромным числом чиновников, сотрудников прокуратуры, полицейскими и просто с бандитами. Особого мастерства требовала обработка потенциальных покупателей. Несмотря на то, что для работы с родственниками детей, которых она именовала про себя товаром, у нее были под рукой Лапша и Колган, в периоды авралов приходилось брать на себя самую разную работу. Рабочими инструментами были не только интеллект, внешнее обаяние, знание психологии и умение говорить. Нередко приходилось задействовать и другие части тела. Ведь среди тех, от кого зависело решение вопросов, было много мужчин. Но это того стоило. Товар долго шел на ура, если не считать мелких встрясок, особых препятствий на пути к ее благополучию не было. И все-таки Васильева чувствовала, что так не может быть всегда. Ощущение надвигающегося конца не покидало ее последние несколько лет. Она и сама понимала, что вершит страшный грех. И дело ведь не только в том, что на пути к своей цели им приходится нарушать законы, обманывать и убивать. Сама торговля детьми ей претила. И чем старше она становилась, тем сильнее разъедало ее изнутри ощущение страха.
   – Не надо попрекать меня тем, как я живу, – между тем холодно сказала Труха. – Ты тоже не бедствуешь.
   – Но если сравнить, как я рискую, то вполне обоснованно забираю себе половину, – Васильева взяла бокал с вином.
   – Ты думаешь, из тех денег, которые ты мне отдаешь, я все кладу себе в карман? – грустно улыбнулась Труха.
   – Так и у меня команда! – вскинула брови Васильева. – А кроме этого я должна «отстегивать» по мелочи…
   – Не могу понять, к чему ты клонишь? – не выдержала Труха.
   – Чего тут непонятного? – Васильева сделала глоток вина, поставила бокал на стол. – Предлагаю работать в том же режиме, что и раньше.
   – Ты в своем уме? – вскинулась Труха. – Телевизор не смотришь? Закон собираются принять!
   – Знаю! – Васильева взяла салфетку, приложила ее к губам, бросила на тарелку. – Есть огромное количество способов вывезти ребенка за границу. К тому же у нас и в России неплохо идут дела!
   – Я в такие игры не играю, – забыв, где находится, Труха залпом осушила бокал, прижала на мгновенье к губам запястье.
   – Уверена? – разочарованно спросила Васильева.
   – Считай, это мой окончательный ответ, – подтвердила Труха, ставя пустой бокал на стол.
   – Послушай, мне необходимо лишь твое прикрытие…
   – Давай сменим тему?
   – Хорошо, – нехотя согласилась Васильева и взяла сумочку. – Только мне надо позвонить…

* * *

   Матвей отпустил сцепление. Машина медленно покатилась за «Фордом», который в очередной раз испуганно мигнул красными фонарями и снова встал. Матвей надавил на педаль тормоза и про себя выругался.
   – Я бы уже пешком давно добежала! – злилась Марта. – Зачем тебе понадобилось назначать им встречу у меня дома?
   Матвей отвернулся в окно и улыбнулся, чтобы она не видела. Марта нравилась ему такой. С темнеющим взглядом голубых глаз, рассыпающих по салону искры негодования, с разлетающимися веером черными волосами, когда она резко поворачивала голову…
   – Ты сама вчера стонала, что надо посмотреть, как там дела, – напомнил Матвей. – Говорила, что цветы засохнут. Вот я и решил совместить приятное с полезным. Зачем зря бензин жечь?
   – Но ведь Лева сразу тебе сказал, что он водитель никудышный и Москву с ее пробками боится как черт ладана! – продолжала отчитывать его Марта. – Не знала, что ты такой мелочный. Даже в таком деле выгоду ищешь!
   – Я рациональный, – Матвей устало вздохнул. – А твой Лева пусть привыкает и становится Львом.
   Матвей и сам понял, что совершил глупость. Позвонив накануне Ткачу, он предложил встретиться. Тот сказал, что они с женой в Рязани и завтра собираются приехать на электричке. Матвей убедил его, что на машине будет мобильней.
   – Я не знала, что ты такой расчетливый, – продолжала сыпать упреками Марта.
   Матвей снова тронул машину с места:
   – Практичный.
   – Как я устала от этих пробок! – вздохнула Марта. – Мы ведь почти четверть жизни в них проводим! Я сейчас на дорогу до работы почти четыре часа трачу!
   – Тебя никто не заставляет каждый день мотаться за город, – усмехнулся Матвей.
   – Ты меня прогоняешь? – она испытующе посмотрела на него.
   – Почему? – Матвей надавил на сигнал, охлаждая пыл какого-то очкарика втиснуть свой джип между ними и «Фордом». – Вместе в город вернемся.
   – А Пират?
   – С собой заберем.
   – Его каждое утро выводить на прогулку надо, – захныкала она. – А я поспать люблю.
   – Кто мешает высыпаться? – удивился Матвей. – Ты ведь за компьютером до утра сидишь!
   – Надо добить программу.
   – Далась она тебе! – вспылил Матвей, поменявшись с ней ролями. – Ты уж определись, кто ты, компьютерщик или врач!
   – Все гены, – отшутилась Марта. – Папа был суперхакером.
   – Мне иногда кажется, что для тебя ноутбук важнее секса, – буркнул он.
   – Смотря с кем, – отшутилась она.
   – А что, уже сравнила?! – огрызнулся Матвей.
   Поняв, что сморозила глупость, Марта положила ему на плечо руку:
   – Прекрати шуметь!
   – Что-то я действительно маху дал, – признался Матвей. – В час пик предложил встретиться.
   Марта посмотрела на встроенные в панель часы:
   – А Ткач нас уже ждет.
   – Если доехал, – улыбнулся Матвей.
   – Куда он денется? – Марта стала разглядывать сидевшего за рулем справа мужчину.
   – Шею свернешь! – предостерег Матвей.
   Зазвонил сотовый.
   Матвей включил блю туз:
   – Слушаю.
   – Это Лев, – выдохнул брат Ткача. – У нас беда! Я вр…
   – Ты кому звонишь, ботаник! – донесся чей-то голос на фоне звука проехавшей мимо машины.
   – Вы же сами сказали, звони в случае чего, – захныкал Лева.
   Матвей сморщился. Он понял, что Лева попал в какую-то переделку. Судя по обрывкам фраз, с ним беседовали на повышенных тонах сразу несколько человек.
   – Говори, где ты! – не выдержал Матвей. – Я уже близко.
   – Почти на месте, – промямлил Лева. – Нахимовский проспект… Где мы? – спросил он неизвестного собеседника.
   – Между Власова и Профсоюзной, – подсказали ему.
   – Я слышу, – Матвей отключился и посмотрел на Марту:
   – Не удивлюсь, если этого ботаника автоподставщики вычислили.
   – А чего тут удивляться? – вскинула брови Марта. – Ты тоже на них нарывался.
   – Во-первых, в том случае это они на меня нарвались, – он выдержал паузу, давая ей возможность осознать неправильно выбранную формулировку. – Ручаюсь, что эти парни до сих пор с содроганием вспоминают тот день.
   – Хвастунишка, – улыбнулась она и напомнила: – Ты сказал, во-первых. Что во-вторых?
   – То, что сейчас на улицах Москвы миллион автомобилистов, и шанс найти полного профана, соответственно, тоже один к миллиону…
   – Как человек, который просто влюблен в точные науки, могу сказать, что ты слабо знаешь теорию вероятностей.
   – Отчего же?
   – С учетом того, что таких банд в Москве орудует с десяток, соотношение так же уменьшается в пользу Левы.
   – Не удивлюсь, если все эти банды сейчас вокруг него собрались, – пошутил Матвей.
   – Чему ты радуешься? – расстроенно спросила Марта. – Человек в аварию попал.
   – Я радуюсь тому, что он живой, – пояснил он. – Хотя бы пока.
   Телефон снова зазвонил. Матвей сморщился, тронул кнопку включения гарнитуры.
   Однако на том конце раздался вскрик и пошли гудки.
   – Теперь дела действительно плохи! – Матвей зло выругался. – Кажется, этого Леву в асфальт закатывают.
   – Кто?
   – Откуда я знаю?! – Матвей ударил ребром ладони по рулевому колесу.
   – Может, я выйду? – Марта посмотрела в сторону тротуара. – Здесь два квартала по прямой.
   – Сиди! – принял решение Матвей, увидев, как правый ряд тронулся.
   Он включил правый поворот и начал вклиниваться между машинами. Ему стали яростно сигналить. Не обращая внимания, Матвей занял место у полосы для движения общественного транспорта. Нужно было как-то пробиваться к Леве. Но как? Матвей шарил взглядом по выездам из дворов, восстанавливая в голове план района. Но здесь нигде не было сквозных дворов. Объехать по тротуару?
   Он посмотрел в зеркало заднего вида. Полицейских машин поблизости не было. Матвей стал искать просвет между деревьями и поехал медленнее. Ехавший сзади бритоголовый бугай на «Рено» снова стал неистово сигналить. Ему явно не нравился черный джип, нагло подвинувший его.
   – Чего он хочет? – оглянувшись, спросила Марта.
   Матвею уже изрядно надоел неврастеник, и он надавил на тормоз. Первое желание было выйти и настучать ему по голове. Однако в следующий момент он разглядел, что бугай в салоне один, а в машине нет видеорегистратора. Матвей посмотрел на Марту:
   – Выпрямись, а затылок упри в подголовник.
   – Зачем?
   – Живее!
   Марта подчинилась.
   «Рено» снова протяжно просигналил и мигнул фарами.
   Матвей включил заднюю передачу и резко бросил сцепление. Машина прыгнула назад. Раздался страшный грохот и звон битого стекла. Матвей снова посмотрел в зеркало заднего вида:
   – Получил?
   Парень тупо таращился перед собой.
   Матвей включил аварийную сигнализацию и неторопливо вышел из машины.
   Парень внимательно следил за его действиями. Матвей с невозмутимым видом осмотрел повреждения. Его бампер лишь слегка деформировался. У «Рено» превратился в груду пластмассовой крошки.
   Матвей подошел к окну:
   – У тебя что, глаз нету?
   – Ты… Ты…
   – Знаю, что я, – Матвей потянул на себя дверцу.
   Бугай заблокировал дверь и слегка приспустил стекло:
   – Ты за это ответишь!
   – Что-то я не понял, а разве не ты мне в зад въехал?
   – Сука! – бугай стал лихорадочно шарить взглядом по сторонам, словно надеясь увидеть человека, готового подтвердить, что было все в точности до наоборот.
   – Не старайся. – Матвей постучал ладонью по дверце. – Я сейчас поеду дальше. А вечером позвоню и скажу, сколько ты мне должен…
   От этих слов бугай окончательно сник.
   Матвей вернулся в машину.
   – Зачем ты так? – Марта окатила его осуждающим взглядом.
   – Нечего наглеть, – Матвей тронул машину с места.
   – Но ведь столько людей видели, как ты назад поехал! – возмущалась Марта.
   – Думаешь, кто-то бросится в свидетели? – Матвей насмешливо посмотрел на нее. – Бог с тобой! Я вел себя нагло, а наглых уважают. Вот если бы старик на «Жигулях» так поступил, так его бы тут уже растерзали.
   – Все равно не понимаю, – она пожала плечами и уставилась на дорогу.
   – Согласен, ребячество, – признался Матвей. – Но таких учить надо. Я ведь его ударил не за то, что он сигналил.
   – А за что?
   – Смотри глубже, – продолжая следить за дорогой, Матвей слегка наклонился к Марте. – Это психология шакала. Он здесь таким образом самоутверждается. В Японии есть методика расслабления. У них во многих фирмах в специальных комнатах установлены манекены начальников. Так вот, когда работнику совсем невмоготу, он идет в такую комнату и дубасит манекен.
   – Это не этично, – поморщилась Марта. – Хотя я тоже об этом слышала.
   – А у нас народ так устроен, что вымещает зло на слабых.
   – Но ты ведь не слабый.
   – Он не знал, – на полном серьезе сказал Матвей. – Да и в машине себя чувствовал защищенным.
   – А если он вызовет полицию? – не унималась она.
   – У меня повреждения сзади, у него спереди, кто поверит? – привел он свой аргумент.
   – Послушай, – заволновалась Марта, – Ткач в беду попал, а мы с тобой тут о чепухе болтаем!
   Справа Матвей увидел просвет между деревьями и резко вывернул руль. Машина подпрыгнула на бордюре и выкатилась на тротуар.
   С шоссе снова раздались недовольные гудки. Не обращая на них внимания, он покатил к перекрестку.
   Матвей давно так не нарушал правил. Тротуар был забит людьми. Они сворачивали на газон, провожали его полными ненависти взглядами, что-то кричали. Кто-то даже ударил по дверце. Матвей шутливо втянул голову в плечи:
   – Ух!
   Проехав до проезда между домами, свернул во двор. Он помнил, здесь есть выезд на соседнюю улицу. Через минуту снова выкатились на дорогу.
   – Вон они стоят! – воскликнула Марта.
   Матвей и сам увидел представительского класса «Мерседес» и стоящий чуть дальше «Опель» Ткача. Рядом топтались трое мужчин. Матвей с ходу узнал брата погибшего друга. Он не отличался выдающимися физическими данными и даже не был похож внешне. Просто этот хлипкий мужчина выглядел как виновник произошедшего здесь инцидента.
   Матвей остановил машину:
   – Сиди здесь.
   – Только никого не бей! – умоляюще пропищала Марта.
   – Так, что случилось? – подходя ближе, спросил Матвей голосом уверенного в себе человека.
   – Ничего, – шагнул навстречу плотный мужчина в кепке.
   – Вот, перестраивался, зацепил…
   – И выбрал машину советника президента, – хмыкнул верзила в дорогом пальто.
   – Это ты советник? – скользнув взглядом по номеру, насмешливо спросил Матвей.
   – А почему вы разговариваете со мной таким тоном? – сделал строгое лицо мужчина.
   Пропустив вопрос мимо ушей, Матвей посмотрел на Ткача:
   – У тебя к ним претензии есть?
   – Чего? – округлил глаза коротышка в меховой шапке.
   – Как? Это он? – захлебнулся от негодования верзила.
   – У меня слегка, – проблеял Ткач и, не оборачиваясь, показал на свою машину. – Над задней аркой с правой стороны.