Бэгшоу Луиза. Высокие маки

   — Слушайте, когда я сказал, что все готово, я имел в виду только базовый код, — сказал Нэймет.
   — Не говори с нами так, будто мы совсем бестолковые.
   — Тайм-аут. — Элизабет подняла руку. — Вы, янки, так, кажется, говорите? Генри, сколько времени еще надо?
   — Две недели для бета-тестирования.
   — Говори по-английски, — попросила Нина.
   Генри рассердился:
   — Слушайте, пупсики, включайте-ка свои мозги. Или вы понимаете, или нет. Две недели до пробы и месяц до начала производства.
   — Кто за что отвечает?
   — Я делаю интерфейс для пользователя. Графику, звук, рисунки и все остальные приманки для покупателей. Тим Пэрис кончает платформы. Джон Кобб проверяет код, а Ли Редди выявляет неисправности.
   — Надо все сделать раньше, — заволновалась Нина.
   — Хорошо, Нина, если хочешь сама писать программу, будь добра. А если нет, то один месяц, как я уже сказал. Займите себя каким-нибудь полезным делом.
   — Нет. — Нина покачала головой. — То, что ты называешь» найти дело «, уже сделано.
   — Тогда единственное, что вам остается, — ждать, — заявил Генри.
   — Возьми отпуск, — сказала Элизабет, — и не смотри на меня так, Нина. Хоть на неделю. Перезаряди свои батареи.
   — Я не могу. Я вам нужна.
   — Ни в коей мере. — Генри улыбнулся Элизабет. — Она права. Она будет заниматься маркетингом, я буду писать программу, а единственное, что требуется от тебя, — оставить меня в покое.
   Нехотя Нина согласилась взять отпуск.
   Это была ошибка. Она все равно каждый день прочесывала прессу по бизнесу. Изучала всю рекламу, которую запускала Элизабет. Она никак не могла расслабиться с книгой, зная, что сейчас на волоске висит ее будущее.
   Или пан, или пропал. В среду Нина попыталась вернуться на работу, но Элизабет выставила ее за дверь.
   — Я схожу с ума! — взмолилась Нина. — Я хочу сделать хоть что-то для компании.
   — Ты на самом деле хочешь что-нибудь сделать? Тогда пойди к Генри, — сказала Элизабет. — Серьезно. Именно это я имею в виду. Когда» Домашний офис» будет запущен, «Высокие маки» взлетят как ракета, но вам, ребята, надо разобраться между собой. В чем бы ни заключалась проблема, тебе, Нина, надо выдержать этот разговор. Мы ведь партнеры.
   — Ты не понимаешь.
   — Наоборот. Как раз я-то понимаю. Слушай, Нина, если мы с тобой смогли стать друзьями, вы с Генри тоже сможете. Вы оба взрослые люди.
   — О'кей, — кивнула Нина. — Я пойду сейчас же.
   Мы, конечно, не станем друзьями, но… Мы сможем что-то придумать. — Она сжала руку Элизабет. — А ты как?
   — Я замечательно. Все идет легко.
   — Я имею в виду личное… С Джеком. Он все еще здесь?
   Красивое лицо Элизабет стало напряженным. Глаза больше не улыбались.
   — Но он уезжает на следующей неделе. Так что скоро я забуду о нем.
   Нина спрятала улыбку. Она понимала, что Элизабет сама себе не верит, но нет смысла произносить это вслух.
   Что ж, время покажет. Не потому ли и она согласилась пойти встретиться с Генри, чтобы оставить прошлое в прошлом и двинуться дальше, как повзрослевшая женщина?
 
   — О, какой приятный сюрприз, — устало сказал Генри, открывая дверь. Он был в джинсах, в выцветшей синей рубашке и выглядел прекрасно, несмотря на красные глаза и многодневную щетину. — Что я на этот раз натворил?
   — Ничего. Абсолютно ничего, — успокоила Нина, протискиваясь мимо него в дверь. — Кроме того, что работаешь, как раб на галерах. Вообще-то, Генри, я пришла извиниться.
   Он подозрительно посмотрел на нее.
   — Или это заговор, устроенный Элизабет, или у меня галлюцинации от перебора кофеина.
   — Ты угадал, это первое. Элизабет прогнала меня к тебе. — Нина пошла на кухню, потянулась к банке с кофе. — Я сварю без кофеина.
   Она оглядела хорошенькую кухню и заметила невообразимый хаос. Одежда, вещи, остатки еды, кроссовки, небрежно брошенные под столом, — в общем, все по-домашнему. Она поборола в себе материнский порыв убрать все, одернула себя — а какое у нее на это право? У нее вообще нет места в жизни Генри. Элизабет верно сказала: просто ей надо выдержать этот разговор. Нельзя постоянно ссориться с партнером. Это плохо для бизнеса. Но Нина боялась. Ей предстояло прямо и честно посмотреть на то, что она так долго и старательно прятала под ковер.
 
   Генри прошел за Ниной на кухню. Она попыталась сдержать дрожь от его близости. Он стоял рядом, совсем рядом, протяни руку — и коснешься…
   — У тебя что-то на уме, Рот, ты постоянно на меня раздражаешься.
   — Как раз об этом я и пришла поговорить. Извиниться… — сказала Нина. Во рту у нее пересохло. Она нервничала сильно, как никогда. — Мы партнеры и не должны все время вцепляться в глотку друг другу, как гиены. Ты делаешь такую замечательную работу, Генри Нэймет.
   — Ага, ты считаешь, я делаю замечательную работу. — Генри внимательно смотрел на Нину. — Боже, ты хоть понимаешь, о чем ты говоришь?
   Нина пожала плечами, — А чего ты ждешь от меня? Что, по-твоему, я пришла сказать?
   — Я хочу, чтобы ты сказала мне правду.
   — Генри…
   — Нет. Я хочу, чтобы ты сказала правду. Ты пришла устранить недоразумение, возникшее между нами. Так ведь? — безжалостно заявил он. — Так что давай, устраняй. Проясняй.
   «Так вот оно! Он собирается заставить меня сказать это», — горько подумала Нина. Она больше не могла откладывать на потом ужасный разговор. Но как трудно открыть рот и произнести что-то, когда Генри, такой красивый, стоит рядом и с вызовом смотрит на нее своими карими глазами, опушенными длинными густыми черными ресницами. «Ему никогда не понять, — почему я сделала то, что сделала…»
   — О'кей. — Нина глубоко вдохнула. — Я думала, легче быть агрессивной, чем позволять тебе смотреть на меня с презрением.
   — Я не смотрел на тебя так.
   Она вспыхнула.
   — Да ладно. Генри. Я знаю, что Тони Сэвидж рассказал тебе все. И все это правда.
   Генри кивнул.
   — Я знаю.
   — Значит, ты меня должен презирать, — сказала Нина и с ужасом услышала дрожь в собственном голосе, почувствовала, как глаза подернулись пеленой слез.
   — Нет. Я хотел услышать объяснения, но ты довольно ясно дала понять, что я не имею на это права. Ты порвала с ним, но я не мог тягаться с привидением. Я надеялся завоевать тебя, когда мы снова стали коллегами, но не вышло. — Он улыбнулся.
   — Ты не мог тягаться? Я ненавижу Тони Сэвиджа.
   — Должно быть, когда-то ты любила его.
   — Не правда! Ты что, не в своем уме? Я ненавижу его за то, что он все тебе рассказал. Он отнял тебя у меня.
   В комнате повисло оглушительное молчание. Генри пристально смотрел на Нину. Потом он подался вперед и схватил ее за обе руки.
   — Но у вас была связь…
   Нина отняла руки.
   — Нет, я спала с ним. Потому что была молодая и крепкая — я думала, что я крепкая. Я никого не любила, но была свежая, голодная, все равно все считали, что я сплю с ним, и я подумала: какого черта, можно использовать его для себя.
   — Ну так почему ты с ним порвала?
   — Мне было плохо от этой связи. Я вдруг поняла, что я талантливая и без этого могла бы подниматься вверх.
   — Ты собралась уйти, и ему это не понравилось.
   — Сначала он мне угрожал. Потом рассказал тебе.
   Потом предложил вознаграждение. А потом уволил.
   Генри Нэймет переваривал услышанное.
   — Но ты находила его привлекательным?
   — Да, сначала. Но никогда не любила.
   — А я сумел внушить тебе чувство, что возможно что-то большее между мужчиной и женщиной?
   — Да, внушил. Это, видимо, еще одна ошибка. Я должна была научиться доверять своей интуиции. Слушай, Генри, я не буду больше кидаться на тебя. Но я сказала тебе правду. И я не извиняюсь за прошлое. Ты мог бы судить меня, если бы оказался на моем месте. Но не…
   — Боже! — воскликнул Нэймет. Он подошел к Нине ближе и закрыл ей рот рукой. — Знаешь, в чем твоя проблема, дорогая? Ты никогда не слушаешь. Я не сужу тебя.
   Ты не любишь его?
   Он отнял руку.
   Нина пробормотала:
   — Нет.
   — Никогда не любила?
   — Нет.
   — Тогда на все остальное мне наплевать, — сказал Генри и, прижав ее к плите, поцеловал.

Глава 43

   На следующий день Нина не пошла на работу. И через день тоже. Она с вещами перебралась к Генри Нэймету. Когда он не работал над программой, они поднимались наверх и занимались любовью. Она так же таяла, как в Швейцарии. Только на этот раз не было страха и не было привидений, которые тащились за ней из темного прошлого. Генри наполнил ее жизнь чем-то, чего не было у нее никогда. В его объятиях Нина чувствовала себя в безопасности и совершенно расслабленной. Иногда секс переходил в нежность, но большей частью это был грубый секс, животный. Его руки терзали ее волосы, их обнаженные тела извивались перед зеркалом. Он произносил грязные слова ей в уши, пока она не лишалась рассудка, а потом грубо входил в нее, пока она не кончала. Но не было стыда, чувства отвращения или вины после этого. Вот в чем разница между занятиями сексом и занятиями любовью. Нина кончала каждый раз без усилий.
   В субботу зашла Элизабет и обнаружила уютно устроившуюся парочку на диване в халатах.
   — Эй, вы ничего не имеете против моего появления? — И тут же подняла руку, не давая Нине произнести ни слова. — Вопрос заключается не в «если», а в «когда». Когда свадьба?
   — Как только у нас будет время, — ухмыляясь, заявил Генри.
   Элизабет в ужасе посмотрела на него.
   — Вы намерены так долго ждать?
   — Какие новости? — спросила Нина.
   — Ребята, буревестники уже на горизонте. Хорошие новости — у нас есть кредит Наше имущество оценивается под заклад в банке на четыре миллиона фунтов стерлингов.
   — Я успеваю по расписанию, несмотря на отвлекающие моменты. И главное, Джон Кобб и Тим Пэрис тоже.
   — Я к ним заходила, они мне ничего не говорили про то, что могут не успеть. — Элизабет встала, собираясь уходить. — Мне очень не хочется портить вам настроение, ребята, но, может, Нина зайдет в офис? Нам надо полностью подготовиться, нельзя опоздать ни на один день. Генри.
 
   Элизабет пыталась проанализировать свои чувства, поворачивая на Эрл-Корт-роуд. Она давно не была такой взволнованной. Она счастлива за Нину и Генри. Разве нет?
   Они теперь ее два самых близких друга, атмосфера в офисе будет теперь спокойной. Но она не чувствовала себя счастливой. Напротив, ужасно несчастной. Только святой мог радоваться за других, когда собственное сердце разбито.
   Она радовалась, что ситуация в «Высоких маках» была напряженной. Это помогало ей отвлекаться от мыслей о Джеке, но каждое утро, когда она просыпалась, ей было тошно.
   Она остановилась, выйдя на освещенный солнцем тротуар, и замерла как вкопанная.
   На ступеньках ее дома сидел Джек Тэйлор.
   Глаза Элизабет зажглись, как прожекторы.
   — Джек! — Она кинулась к нему и обняла его. — Что ты здесь делаешь? Я так рада тебя видеть!
   «Он передумал! Он меня хочет! Он не может без меня жить! Он хочет, чтобы мы поженились!»
   — Ты не будешь так радоваться, когда узнаешь, зачем я пришел, — сказал Джек Элизабет отпрянула и посмотрела на него. Он был мрачен.
   — А что случилось? Кто-нибудь умер?
   — Нет, никто не умер. Но все равно нехорошо, моя дорогая, — ответил Джек. — У тебя большие проблемы.
   Я очень сожалею.
   Элизабет отперла дверь и ввела его в дом. Джек рассказал ей все, что слышал. Элизабет, потрясенная, села.
   — Ты как? — взволнованно спросил он. — Дай-ка я налью тебе что-нибудь выпить.
   — Нет, спасибо, — растерянно проговорила Элизабет. — Мне надо позвонить Нине и юристам. Да, слушай, спасибо, что дал знать.
   — Ну как же. — Джек подвинул ей телефон. — Звони кому хочешь, но я не ухожу. Сейчас тебе нужен друг.
 
   Тони Сэвидж вошел в вестибюль башни «Дракона» с победной улыбкой.
   Хотя была суббота, все суетились. Дизайнеров созвали с уик-эндов, торговцы сидели у телефонов и факсов, фабрики компании отпирали ворота для сверхурочных.
   — Ваш гость ждет вас в офисе, милорд. — Девушка в приемной подчеркнуто вежливо улыбнулась. — Доброе утро.
   Тони кивнул.
   — Действительно доброе.
 
   — Что они собираются сделать? — выдохнула Нина.
   — Выпустить свою собственную программу. Завтра начинается развернутая кампания на ТВ, коммерческие ролики в новостях, расклейка рекламы в Сити и Уэст-Энде.
   — Но это обойдется в миллионы, — сказала Элизабет. — Это поглотит первоначальную прибыль…
   — Но у него есть миллионы, и, похоже, прибыль его совершенно не заботит, — сказал Джек. — Он хочет стать первым. Все, машина запущена. Фабрики. Сотни торговцев, сильных парней. Немедленная экспертиза. А поскольку у них репутация большой и очень богатой компании, аналитикам это понравится. Они видели отзывы на ваши предложения. Они знают, чего ждут люди.
   — То есть ты хочешь сказать, мы подготовили почву для «Дракона»? — прошипела Нина.
   — Похоже на то. Мне искренне жаль.
   Элизабет запустила пальцы в волосы.
   — Если они заберут первую волну покупателей…
   — Это станет промышленным стандартом, — мрачно сказала Нина. — Никто не купит конкурирующий продукт маленькой фирмы.
   — Меня это не устраивает, — заявила Элизабет. Она вскочила и принялась расхаживать по комнате. — Генри знает, как далеко он ушел со своей программой от общепринятых стандартов. Как же кто-то другой мог обогнать команду Генри?
   Женщины переглянулись.
   — Боже мой! — сказала Нина. — Не могу поверить!
   Этот скользкий негодяй! Он переманил кого-то из нашей команды. И они слизали работу Генри. Вот единственный ответ.
   — Если это так, у тебя есть способ действовать, — заметил Джек. — Ты можешь привлечь Сэвиджа к суду.
   — Нет, к тому времени кони уже понесутся. А юристы стоят больших денег, — сказала Элизабет. — Это не выход.
   — Нам надо позвонить Генри. Он в офисе и работает над последними штрихами.
   Нина набрала номер. Генри взял трубку сразу же, и они спокойно поговорили несколько минут.
   Джек посмотрел на Элизабет.
   — Если ты хочешь нанять юристов, можешь использовать мои деньги. Правда, я подозреваю, что ты их не возьмешь.
   — Правильно подозреваешь, — ответила Элизабет. — Но все равно спасибо. Ты хороший друг.
   Он кивнул.
   — Я хочу быть больше чем другом.
   — Может, так и случится. — Элизабет готова была расплакаться. — Если я обанкрочусь, если я стану самым крупным банкротом в Британии, я из гордости не смогу здесь оставаться.
   Джек поднял ее руку, поднес к губам и нежно поцеловал.
   — Я надеюсь, ты веришь, что я не хочу, чтобы так случилось.
   — Ну конечно. — Она храбро улыбнулась ему в ответ. — Ты должен радоваться…
   Он немного подумал и сказал:
   — Нет, я не радуюсь. Я не могу выносить, когда тебе больно.
   Нина повесила трубку и повернулась к ним. Глаза ее горели.
   — Мы с Генри немного поболтали. Он думает, нам ничего не надо делать. А просто продолжать работать, как раньше. Никаких заявлений в прессе. Никакой паники.
   — Притвориться, будто ничего не происходит?
   — Ушел Джон Кобб, — сообщила Нина, — и оставил сообщение на автоответчике у Генри. Тони нанял его на зарплату миллион в год.
   — Что? — Элизабет открыла рот. — Миллион? А мы платим ему двадцать три тысячи долларов!» Это же уйма денег! За что же?
   — Опыт, — мрачно сказала Нина. — Он отвечал за проверку кода Генри. Он имел абсолютно полный доступ к «Домашнему офису».
   — А Генри считает, мы должны не поднимая головы продолжать работать как ни в чем не бывало?
   — Если Генри так говорит, надо ему довериться.
   — Здесь ты права, — зло ответила Элизабет. — Больше нам ничего не остается.
 
   Ждать было слишком мучительно. Мощная машина» Дракона» начала действовать с потрясающим эффектом.
   Экраны телевизоров бомбардировались рекламными объявлениями. Компьютеры, дававшие справочные материалы по обеим системам, утверждали, что между программами нет различия. Кроме одного момента: «Дракон» — первый.
   Пресса, которую Элизабет старалась привлечь вначале, охотно следовала за ней, куда бы она ни пошла.
   Писаки, которые еще неделю назад их так любили, были полны презрения к ним. Две какие-то дурочки вложили все яйца в одну корзину! Банкиры каждый день звонили, требуя разъяснений. И когда «Высокие маки» начали свою кампанию, скромную, точно нацеленную, люди отнеслись к ней с пренебрежением. Почувствовав запах крови, бульварные газеты начали действовать. Тема смертельной схватки Тони Сэвиджа со своей дочерью была слишком сладкой, чтобы устоять. Как мы были глупы, критикуя Сэвиджа, начали они пресмыкаться. Надо изгнать из бизнеса трех неудачников!
   Лорд Кэрхейвен дал несколько победных интервью.
   Горделивые заявления появились в таких солидных изданиях, как «Файнэншл тайме», «Тайме», «Экономист».
   Все снова боялись его. Акции «Дракона» взмыли на десять пунктов.
   Его программа была запущена первого августа в полном блеске. Элизабет и Нина тихо сидели в своих офисах, заканчивая последние приготовления по своей программе. На звонки прессы они не отвечали.
   Торговля в «Драконе» шла превосходно. Горы красивых коробочек были повсюду — от магазинов игрушек до магазинов канцелярских товаров. Тони собирался вскоре подключить еще две фабрики к выпуску программных материалов Дополнительный тираж был сделан быстро; лингвисты подготовили вариант на английском, испанском и немецком языках. В течение двух недель эта программа была до сумасшествия модной.
   «Высокие маки» закончили свою программу точно по плану. Но они опоздали. Равнодушные обозреватели отмечали, что ничего плохого в продукте нет. Ну и что из этого?
   Строгая упаковка, без торговых скидок, с отсутствием паблисити… Их программа — просто моль на фоне блистательной бабочки Тони Сэвиджа. А им надо отдавать кредит через два месяца. Так что все, игра закончена.
   — Он выиграл, — мрачно заявила Нина.
   — Подождем и увидим, — не желая соглашаться с ней, сказала Элизабет. — Пока еще не конец.
 
   Ровно через двадцать один день после запуска программы в продажу в «Дракон» позвонили. Магазин «Ваши сладости» в Бирмингеме пожаловался на ошибку в компьютере. Вместо обычного текста на экране возникли какие-то детские стишки. Они лезли на экран снова и снова. Их невозможно было остановить.
   Тони лично позвонил клиенту. Он думал, что это случайность.
   — Может, просто ошибочная копия? А что на экране?
   Мужчина смутился.
   — Ну, тут говорится что-то вроде: «Я в замке король, а ты грязный шакал», — вот так вот, милорд.
   — Что? — Тони покраснел. — Ну не важно. Мы немедленно заменим.
   В тот же день в отдел по обслуживанию клиентов позвонили еще десять человек.
   На следующий день — двадцать. К концу недели звонки пошли валом.
   — Черт побери! — Тони с яростью набросился на Джона Кобба. — Уладь это дело, неужели не понимаешь? У нас полсклада забито возвратом.
   Кобб беспомощно посмотрел на Фрэнка Стонтона.
   — Я не могу уладить. Это запрограммировано в коде.
   — Компьютер начинает печатать это послание через три недели после запуска программы, — спокойно сообщил Фрэнк Стонтон.
   Тони посмотрел на своего подчиненного с ненавистью. Этот дурачок еще и радуется.
   — Если это в коде, напиши новый код.
   Кобб запустил пальцы в грязные волосы. Он казался человеком, который вообще перестал спать.
   — Я не могу, милорд. Это код Генри Нэймета.
   — Вон отсюда! — зарычал Тони.
   Кобб выскочил из кабинета. Тони сел в резное кресло и уставился на Стонтона.
   — Не могу поверить. — Его голос был напряженным от унижения и ярости. — Это ловушка. Эти сучки поймали меня в капкан.
   — Мы должны отозвать всю линию, — вежливо заметил Стонтон. — Боюсь, телестанции начинают узнавать. — Он передал Тони экземпляр «Ивнинг стэндарт». Две фотографии на первой полосе изображали Тони и компьютерный экран, извергавший послание программы. Заголовок гласил: «Грязный шакал скоро потеряет свой замок».
   — Что потеряет? — прорычал Тони. — О чем они, Стонтон?
   — Я думаю, это комментарий Маркуса Фитзалена, сэр, — Стонтон сказал это с нескрываемым удовольствием, — который уже вещает как председатель правления «Дракона». Он говорит, что хочет сказать свое слово.

ЭПИЛОГ

   — Но он выжил, — сказала Нина.
   Элизабет пожала плечами.
   — Конечно. Люди такого сорта всегда выживают. Мой отец знает слишком многих и слишком давно научился прикрывать свои тылы.
   Они сидели в офисе и пили шампанское, листали газеты, устроив себе продолжение вечеринки для самых близких. Вокруг них царил жуткий беспорядок, оставшийся от прошлого вечера, когда они праздновали по-настоящему.
   В пятницу утром «Высокие маки» пошли на распродажу акций. Их ожидал успех. Они расплатились с банком, но тем не менее каждый из них оказался миллионером, и не с одним миллионом. Сегодня они смотрели на свои фото на финансовых страницах газет и широко улыбались. Многие из снимков были помещены рядом с фотографиями Тони Сэвиджа, покидающего здание правления. Он потерял прибыль и обрел общественное осуждение.
   — А почему ты подозревал Джона Кобба? — спросил Джек Генри.
   Тот ухмыльнулся.
   — Я не подозревал. Я просто никому не доверял. В каждой программе я обязательно ставлю ловушку для компьютерных воришек.
   — Ну все, дорогой, — Нина встала и протянула руку Генри, — пошли домой.
   — О'кей. — Он ласково коснулся ее щеки. — Я буду ждать в машине.
   — До свидания, Джек, — сказала Нина, махнув рукой.
   — Нина. — Он подмигнул.
   Элизабет сказала:
   — Я выйду с тобой.
   Она догнала Нину, взяла ее под руку.
   — Мы добились, — сказала Элизабет.
   — Мы добились первой части, — ответила Нина с мягкой улыбкой. — У нас еще длинный путь впереди, чтобы добиться, чего я хочу.
   — Тони не успокоится. Ты знаешь, мы слишком его задели. Выставили дураком перед всеми.
   — Да, жизнь — штука серьезная, — сказала Нина, сверкнув глазами. — Но мы можем управлять им.
   — Это верно. Он не мог бы схватиться с нами, если бы у нас ничего не было. — Элизабет усмехнулась. — Хорошо жить — лучшая месть.
   Они обнялись, и Нина скользнула в машину к Генри.
 
   Элизабет медленно поднялась по ступенькам. Комната выглядела как после нападения банды мародеров-подростков. Везде валялись куски торта с повидлом, болтались надутые и полуспущенные шарики.
   Джек пристроился на краю дивана в кабинете; он был в джинсах, в ковбойских ботинках и толстом синем джемпере. Он выглядел превосходно. Горько-сладкое удовольствие, подумала Элизабет, потому что теперь ему незачем быть здесь. Она подошла к нему и села рядом. «Не плачь, Элизабет, — предупредила она себя, когда ее радость, как эти воздушные шарики, лопнула. — Не разрушай счастливое состояние души, расчувствовавшись. Ты знаешь, что такое рубцы. Шрамы».
   — Итак, я думаю, ты скоро уедешь?
   — Гм, может быть, — кивнул Тэйлор. — Но сначала у меня к тебе деловое предложение.
   Бизнес. Что ж, хорошо. Элизабет старалась показаться оживившейся.
   — Конечно. Давай.
   — Сейчас, — сказал медленно Джек.
   Его южный говор был тягучий, как мед. Она ненавидела, когда он нападал на нее.
   — Вчера вечером я говорил с отцом. Я подумал, что, если ты умеешь делать такие большие деньги просто головой, мы могли бы это использовать. Я обсудил с ним нашу здешнюю собственность. Отель «Викерой».
   — Это на реке?
   — Да, мадам. Мы считаем, над ним надо поработать.
   Может, «Высокие маки» могли бы им заняться?
   Элизабет откинулась на спинку дивана, ошарашенная.
   — Но это потребует от тебя…
   — По крайней мере шести месяцев. А к тому времени, может, тебе придется открыть офис в Штатах.
   — Джек!
   Он поймал ее руку и прижал к губам.
   — Детка, я повторяю тебе еще раз. Ты выходишь за меня замуж? Мы можем быть вместе. Мы можем что-то придумать. Слушай, ты каждый день идешь на риск из-за этих долларов-центов. Неужели не можешь хотя бы раз пойти на риск в более важном деле?
   Элизабет потянулась и поцеловала его. От него пахло солнцем, шампанским и Техасом. Джеком. Ее Джеком. Единственным человеком, которого она когда-нибудь любила.
   — Ты напористый, как всегда.
   — Значит, да?
   — О да! — сказала Элизабет. — Да, дорогой.