- Лиззи, - раздался скрипучий голос.
- Я здесь, Ричард.
Элизабет швырнула огрызок яблока в заросли папоротника. Брат с раздраженным видом неуклюже пробирался среди деревьев.
- Где ты, черт побери, прячешься? Тебе, злючка, лучше пойти домой. Отец хочет поговорить с тобой в библиотеке. Прямо сейчас.
Элизабет встала, не обращая внимания на злорадство в голосе брата. Ну какой противный крысенок! Он просто счастлив всякий раз, когда она попадает в переплет.
Девушка старалась не обращать внимания на раздраженный внутренний голос, который нудно повторял, что в последний вечер она вела себя как настоящая испорченная дрянь. Бедный неуклюжий Дэвид не хотел сделать ничего плохого.
"Да как же? Почему я должна его терпеть на собственном дне рождения? С какой стати?"
Когда они наконец добрались до холла, отделанного темными панелями, Ричард сразу отвернулся и зашагал в комнату матери, оставив Элизабет перед дверью библиотеки. Та посмотрела на медную ручку старой дубовой двери и заставила себя взяться за нее. Придется выдержать разговор с отцом. Нечего бояться. Она пригладила длинные волосы и громко постучала.
- Входи! - громко и холодно произнес граф.
Элизабет толкнула толстую тяжелую дверь, и та раскрылась, заскрипев петлями. Библиотека была большой, украшенной гобеленами, старинными мечами, развешанными между рядами пыльных книг в кожаных переплетах. Рояль красного дерева стоял возле стены. За письменным столом, спиной к ней, сидел отец. Аккуратная стопка бумаг лежала на зеленом сукне.
- Элизабет, - начал он ледяным тоном, не оборачиваясь к ней. - Твое поведение вчера вечером было непростительно. Ты опозорила себя перед нашими друзьями. Ты выставила себя на всеобщее посмешище.
Твоей мачехе было так стыдно, что она слегла.
- Дэвид Фэйрфакс поцеловал меня. Что же я должна была делать? Он испортил мне платье...
- Элизабет! - Отец резко повернулся в кресле и уставился на дочь. Больше ни одного слова. Ты меня слышишь? Перестань лгать.
- Но я не лгу. - Она почувствовала, как слезы помимо ее воли полились из глаз.
Граф предупреждающе поднял руку. Его лицо было мрачным.
- Желая оправдать свое бесстыдное поведение, ты избрала дурной метод оскорбить одного из своих же собственных гостей.
- Это не правда!
- Ради Бога! Да почему благовоспитанный молодой человек должен вообще тобой интересоваться? Это вне пределов моего разумения. Но даже столь малый романтический жест, столь необременительное внимание ты не сумела принять...
- Ничего романтического нет, когда тебя лапает павиан! - сердито закричала Элизабет. - Вы с Моникой просто хотите выдать меня за герцога. Да вы пара снобов, и больше ничего.
Тони окинул ее бесстрастным взглядом. Потом потянулся к столу и взял лист бумаги.
- С этим письмом ты поступишь в Эколь Анри Дюфор.
- Эколь Анри Дюфор? - тупо повторила Элизабет.
- Саас-Фе.
- Ты отправляешь меня в Швейцарию?
Отец холодно кивнул.
- Поскольку ты не умеешь себя вести здесь, я отправлю тебя в школу поучиться хорошим манерам.
Элизабет удивленно уставилась на него.
- Учиться манерам и ухаживать за цветами? Да на дворе семидесятые годы, отец! Никто этим больше не занимается. И я же хорошо учусь.
- Ну, ты можешь получить степень бакалавра, мне все равно. - Небрежным жестом он положил лист бумаги перед собой. - Тебе надо уехать подальше отсюда, юная леди.
Я не разрешу делать из нашей семьи посмешище.
Девушка поглубже засунула руки в карманы брюк для верховой езды.
- Не поеду.
- Нет, поедешь. Или я лишу тебя всех денег, до пенни.
- Я займу в банке.
- Ну разумеется. Ты думаешь, банки - благотворительные организации? Под залог чего ты их займешь?
Под своего пони?
Выражение отцовского лица испугало Элизабет, но она упрямо качала головой.
- Ты очень хорошо знаешь. Бабушка сказала тебе в день своей смерти. Она оставила мне пятнадцать процентов акций компании.
Наступила тишина, ее нарушало лишь потрескивание сосновых поленьев в камине.
- Твоя бабушка оставила все свое имущество мне, - заявил Тони Сэвидж.
- Нет. - Элизабет побледнела. - Бабушка не обманывала бы меня.
Отец взял маленький медный ключик с зеленого сукна, полез под стол и отпер боковой ящичек. Элизабет почувствовала, что ее сердце готово выпрыгнуть из груди, когда на свет был извлечен тонкий лист пергамента, пожелтевший от времени.
- Элизабет, это завещание моей матери. Если не веришь на слово, прочти сама.
- Она сделала новое завещание, - сказала Элизабет.
- Она не сделала нового завещания. Она не оставила тебе ни единой акции. - Граф смотрел на лист пергамента. - Насколько я помню, тебе завещано маленькое украшение, ты сможешь его получить, когда тебе исполнится двадцать один год. Банк об этом позаботится Элизабет стояла, дрожа всем телом. Именно завещание бабушки было ее защитой. Она очень рассчитывала на него.
- Позвони ее адвокатам, если хочешь, - холодно предложил отец, указывая на телефон рядом с ней, на карточном столике. - Тебе подтвердят мои слова.
С трудом сохраняя спокойствие, Элизабет покачала головой. Отец не предложил бы звонить, если бы блефовал. А ведь бабушка обещала ей всего несколько дней назад.
- Может быть, она не успела внести изменения, - Элизабет с трудом ворочала языком, - но ты знаешь, что она собиралась, отец. Именно про это она сказала тебе, когда ты поднялся к ней. Она хотела передать мне свою долю в "Драконе". Ты должен уважать ее последнее желание.
- Мать ничего такого не говорила. - Голос графа звучал совершенно бесстрастно. - И должен признаться, мне очень жаль, что ты избрала именно это для своей очередной лжи.
- Я не лгу! - выдохнула Элизабет. - Ты знаешь, как сильно я любила бабушку.
- Да разве? Похоже, ты пыталась использовать старую больную женщину в собственных интересах. Ты всегда была слишком самовлюбленной. - Отец подался вперед, его угрюмое лицо стало еще угрюмее. - Кстати, для твоего сведения, мы с мамой обсуждали фонд твоего брата. Как бы тебе ни хотелось, но мир не крутится вокруг одной тебя. - Он презрительно хмыкнул. - Ты дурачишь одну себя, Элизабет.
Ее охватила паника, когда она взглянула в холодное и решительное лицо отца. Неужели он правда думает, что она лжет про бабушку? Неужели бабушка действительно собиралась сказать отцу позже и не успела?
Граф держал завещание, написанное твердой рукой на пергаменте. С ужасным ощущением потери девушка поняла: она проиграла. У нее нет акций "Дракона". У нее нет никакого шанса получить работу в компании.
Никакого права сидеть среди членов правления. Она просто воинственный подросток, и родители решили полностью поломать ей жизнь.
На миг у Элизабет возникло желание убежать - но куда? В Кардифф? В Лондон? С какими деньгами и что она будет там делать? Она всего-навсего школьница, всю жизнь прожившая в роскоши. На улице она протянет десять секунд, не больше.
- Итак, ты едешь в Швейцарию! - решительно заключил граф, словно читая ее мысли. - Если станешь вести себя разумно, мы будем продолжать посылать тебе деньги. Если решишь огорчить нас с мачехой, ничего не получишь. Ни сантима. Выбор за тобой.
По крайней мере, уехав, она избавится от них.
- Я еду в Швейцарию, - сказала Элизабет.
Глава 5
- Положить тебе ветчины, Нина? - спросила миссис Глейзер.
Нина почувствовала себя неловко. Как это понимать?
Не собираются ли ее оскорбить? Джефф сразу сказал, что она еврейка.
- Нет, спасибо, - тихо поблагодарила она, отпив немного чая.
Чашка была из настоящего фарфора, украшенная золотыми листьями. Вилки и ножи серебряные, стол из темного дерева, очень дорогой, а ковры у Глейзеров такие толстые, что ноги утопали в них. Глейзеры жили в особняке из красного кирпича на Виллоу-стрит в Хетс.
Богатый район, с чистыми зелеными улицами. Миссис Глейзер открыла дверь, одетая в красный шерстяной костюм, с золотыми серьгами в ушах, в итальянских кожаных туфельках.
Нина разгладила на коленях свое дешевое черное платье, но успокоиться не смогла. Она знала, что Джефф богат, но все равно была потрясена. Да, конечно, они оба жили в Бруклине, но его мир был совершенно другой.
Ясное дело, его мать думала точно так же. Утонченно-вежливая улыбка трогала только губы, но не глаза.
- Красивый район, - заметила Нина, пытаясь завести разговор.
Джефф даже не пытался ей помочь. Он ел, низко склонившись над тарелкой.
- Разумеется, - холодно бросила миссис Глейзер. - Хенри Уорд Бичер живет как раз напротив нас.
- Правда?
- Нина, расскажи мне еще раз о твоих родителях, - сказал Кен Глейзер, которому явно мешала парадная воскресная одежда.
Нина Рот навела справки и узнала, что мистер Глейзер работает на "Ай-Би-Эм". Компьютерная промышленность находилась в стадии младенчества, но крепла год от года. Большинство считало эти машины выдумкой писателей-фантастов, но Нина не сомневалась, что за ними большое будущее. Очень может быть, что в один прекрасный день ни одна компания не сможет обойтись без компьютера. Глейзеры умели с ними обращаться. Она хотела бы поговорить про это с отцом Джеффа, но всякий раз, когда смотрела ему в глаза, она ловила его взгляд, прилипший к ее пышной груди. Может быть, именно этим объяснялось недовольство миссис Глейзер. Но Нина не знала, что хуже.
- Джефф говорил, у них собственный бизнес, - сказал мистер Глейзер.
- Ну, это громко сказано. - Нина покраснела. - Да, мама держит лавочку.
- О-о. - Миссис Глейзер откусила кусочек шоколадной вафли. - А что за товары? Одежда, косметика?
- Да всякая мелочевка.
Мать Джеффа рассмеялась.
- Ой, как мило. Где же это? Надо как-нибудь забежать.
Нине захотелось умереть на месте.
- Вряд ли вам по пути. Это на Южном склоне.
Мистер Глейзер неодобрительно нахмурился и посмотрел на сына. Жена сложила губки бантиком.
- Да, - сказала она немного погодя, - я не слишком часто там бываю.
"Клянусь, вообще никогда", - подумала совершенно несчастная Нина. Она умоляюще посмотрела на Джеффа, но тот потянулся еще за одним куском пирога, чтобы избежать ее взгляда.
***
Прошел еще один ужасный час, прежде чем Джефф поднялся, пробормотал, что ему надо на футбольную тренировку, и они наконец смогли уйти. Нина поблагодарила хозяев за чай, как можно достойнее, не спеша надела пальто, будто оно было из чернобурки, а не из поношенной фланели. Она чувствовала взгляд мистера Глейзера, жадно шаривший по ее телу, но пыталась делать вид, что ничего не замечает. Как подружка Джеффа она понимала: ей надо понравиться его родителям, особенно матери, ведь эта ужасная женщина в конце концов станет ее свекровью.
Когда они спустились по каменным ступенькам, Нина повернулась и посмотрела на дом Глейзеров долгим холодным взглядом. "Когда-нибудь я стану богаче вас, - подумала она. - У меня будет гораздо больший дом, и я буду одета лучше, я добьюсь успеха, который вам и не снился".
Под дешевеньким пальтишком сжался маленький кулачок.
Клянусь!
- О Боже, семья - это ужасно, - проговорил Джефф.
За порогом дома самодовольство вернулось к нему. - Мы отвлеклись. Пошли, малышка. Лучше займемся любовью.
Ему нравились блестящие волосы Нины, нравилось, как солнечный свет играет в них. Черт побери, хорошенькая девочка. Он думал, как станет снимать одежду с этого горячего, такого чувственного тела, и от одной этой мысли уже ощущал желание. Он был готов. Да, стоило выдержать все то дерьмо, которое они выдержали, ради того, что произойдет сейчас.
Нина опустила глаза, чтобы он не заметил презрительного блеска в них. Обычно она сразу позволяла ему ласкать себя. Но не сегодня. Сегодня им есть о чем поговорить.
У нее закралось подозрение, что она беременна.
***
- Что ты хочешь этим сказать? - спустя полчаса спрашивал Джефф.
Они сидели на кровати в номере отеля, но на этот раз покрывало не было смято. Нина видела их отражение в зеркале и внутренне сжалась, заметив, как напряглась атлетическая фигура Джеффа.
- Так ты думаешь, что беременна? Да не может быть. - Он провел рукой по светлым волосам. - Мы ведь вели себя осторожно.
Действительно, они придерживались всех мудрых правил, известных подросткам, занимающимся сексом.
Спринцевание антисептиками, середина цикла. У Нины не было денег на доктора, поэтому она не ходила в клинику к гинекологу. До встречи с ней Джефф пользовался презервативами, но теперь ему не хотелось. Он убедил ее, что спринцевание помогает.
- Я выяснил это, детка, если ты не знаешь.
- У меня задержка, - тупо повторила Нина.
Она не ждала, что Джефф запрыгает от радости, ну уж по крайней мере не сразу, но, заметив его панику, занервничала.
- На сколько задержка? - строго спросил Джефф.
- На две с половиной недели.
Он вскочил с кровати и заходил по комнате.
- Тогда, может, это из-за стресса? У девчонок иногда бывает. У тебя в последнюю неделю были экзамены в колледже, это ведь очень сильный стресс.
Нина покачала головой. Ах если бы!
- Такой стресс у меня и раньше был, но задержек - никогда.
Джефф повернулся к ней. Красивое юное лицо стало злым.
- Но ты же точно не выяснила? И потом, откуда мне знать, что ребенок от меня?
- Что? - выдохнула Нина.
- Ох, не смотри на меня так. Слушай, Нина, бьюсь об заклад, ты встречалась и с другими парнями. Прошло уже три месяца, никто не бывает святым так долго.
- Ты ведь знаешь, никого, кроме тебя, - прошептала Нина, борясь со слезами. Как он может говорить такое? Он что, не любит ее? Значит, он обманывал? - А у тебя самого был кто-то еще?
Джефф засунул руки в карманы джинсов и прислонился лбом к оконному стеклу. Пожал плечами.
- Ну конечно. Несколько раз я встречался с Мелиссой Паттон.
Красивое лицо Нины посерело, ей стало плохо.
- Видишь ли, я понимал, что ты однажды станешь занудой, - хмыкнул Джефф. - Так какого черта я должен страдать? Мы ведь не женаты, я никогда не говорил, что хочу постоянных отношений. Так что это твое дело.
Против воли из глаз Нины медленно вытекли две огромные слезы и покатились по щекам. Она почувствовала себя невероятной дурой.
- Я думала, ты любишь меня. Я думала, что мы поженимся, - сказала она.
Джефф хрипло рассмеялся.
- Ты шутишь? Ты думала, что я на тебе женюсь? - Его взгляд был равнодушным до жестокости. - О'кей, вот я и схлопотал. Ты думала, я попадусь на эту чушь про ребенка и сразу обеспечу тебе билет в красивую жизнь? - Дрожащими пальцами он вытащил сигарету из кармана и закурил. - Не играй со мной, милочка. Я не собираюсь жениться в девятнадцать лет. А когда соберусь, то уж не на ком-то из белой швали.
Нина не могла произнести ни слова. Да тот ли это Джефф, который обнимал ее, шептал на ухо сладкие слова, покрывал спину горячими, жадными поцелуями? Тот ли мальчик, о котором она мечтала часами? Любовник, ради которого она готова была на все?
Всего лишь несколько часов назад они сидели за обеденным столом вместе с его родителями, и, слава Богу, Джефф не был похож на них. Да, он другой. Он еще хуже.
По крайней мере его мать не настолько лицемерна.
Нина считала Джеффа Глейзера своим принцем на белом коне. Самый известный парень в школе, футбольный герой, большой, сильный, смелый. Теперь она видела, какой он на самом деле. Незрелый мальчик. Он недовольно хмурился у окна.
А внутри ее рос его ребенок.
- Мне не стоило так говорить. Мы что-нибудь придумаем, - сказал он.
Джефф почувствовал облегчение оттого, что Нина не спорила, не кричала. Он отвел глаза. Он вообще ненавидел мелодрамы. Конечно, это нехорошо, но он ничего не мог с собой поделать. Жениться на Нине Рот! Да она с ума сошла! Он и так уже сделал слишком много - он пригласил ее к себе в дом.
Рано или поздно, подумал он мрачно, все они начинают ныть.
- Я знаю одного парня, он работает на Шестой авеню. - Голос Джеффа Глейзера стал спокойным. - Доктор Фентон. Он выручал кое-кого из девчонок. Он настоящий доктор, спец. Он сделает тебе анестезию, вычистит и все такое. Это дорого, что-то около пятисот долларов.
Нина глядела на него, ее взгляд был совершенно пустым.
- Эй, я справлюсь с этим. Я же понимаю свою ответственность. Я достану деньги и принесу в школу на следующей неделе. - Он помолчал. - Ну все, никаких обид, Нина, да?
Нина медленно встала, потянулась к пальто, взяла его, шагнула за порог комнаты и, не оборачиваясь, тихо закрыла за собой дверь.
***
Путь через парк никогда не казался ей таким длинным. Бурный день перешел в роскошный пышный закат, в небе смешались розовый и золотистый цвета, но Нина была слепа к этой красоте. Никто не обращал внимания на высокую девушку, ее черные волосы трепал ветер, лицо порозовело от свежего воздуха, а в голове проносились черные мысли. Когда она медленно брела к дому, горе сменилось яростным гневом, а когда Нина дошла до Третьей авеню, у нее родился план.
***
- Можно вас на минутку, сэр?
Питер Дэвид обернулся и увидел Нину Рот. Она стояла у него за спиной с тяжелой спортивной сумкой через плечо. Не в первый раз учитель отметил, какая она красивая девочка. Волосы обрамляли лицо сверкающим ореолом, от нее пахло нежными духами. Школьная форма не могла скрыть роскошной фигуры он заметил, как взгляды мальчиков задерживались на Нине, когда они направлялись по коридору, - и лишь темные круги под глазами слегка портили ее. Должно быть, Нина подзадержалась вечером с каким-нибудь удачливым дружком.
А почему бы и нет? До конца семестра осталось несколько дней, и если уж кто и заслуживал немного развлечься на вечеринке, так это Нина Рот.
- Конечно, Нина. - Мистер Дэвид открыл дверь своего кабинета. - Входи.
- Через сколько времени будут известны результаты? - без предисловия спросила Нина.
- Примерно через месяц. Не беспокойся, Нина, я уверен, тебе предложат стипендию. Может, даже несколько. После нашего последнего разговора ты сделала хороший рывок. - Он ободряюще улыбнулся.
- А если я захочу на год отложить колледж?
- Отложить на год? - Наставник был потрясен. - Ты не можешь так поступить. Мы уже сделали заявку, тебя включили в список на осень.
- А если я не могу?
Мистер Дэвид наклонился к ней. На добром лице появилось выражение озабоченности.
- Какие-то проблемы, Нина? Может, я смогу тебе помочь?
Она слегка улыбнулась.
- Нет, сэр. Мне просто надо выяснить.
- Я бы не сказал, что ты здорово придумала. Конкурс велик, претендентов на одно место много. Я думаю, ты упустишь шанс. Лучше уж переписать заявку на следующий год, - сказал он, поправляя очки на переносице. - Но тоже могут возникнуть трудности. Самое лучшее - занять свое место в этом году, девочка. - Он пытался казаться строгим. - У тебя хватит времени для развлечений, после того как получишь степень.
Нина кивнула и поднялась.
- Спасибо, мистер Дэвид. - Она взяла его руку и быстро пожала. Спасибо за все.
Учитель смотрел ей вслед и думал: почему он чувствует себя так неловко?
***
Нина подошла к своему шкафчику и открыла его.
Там было пусто. Дважды Джефф Глейзер клал конверт, набитый банкнотами. И дважды она возвращала деньги.
Наверное, теперь до него дошло.
Она вынула спортивные туфли и пачку записей по математике, дернула молнию спортивной сумки и засунула их туда. Сумка была набита одеждой, которую утром она взяла из спальни. Две пары джинсов, ботинки, белье, не" сколько рубашек и свитеров и единственная приличная юбка. Зубная щетка, мыло и полотенце лежали в боковом кармане сумки, откуда Нина вынула запечатанный конверт, адресованный сестре Игнатиус, директрисе. Такой же конверт она оставила дома под подушкой - родителям.
Они найдут его, когда захотят заправить постель. Нина думала, они спохватятся не раньше чем через день-два. А она за это время сделает все, что задумала.
Не спеша, аккуратно Нина уложила учебники в шкафчик, потом пошла с дорожной сумкой в женский туалет, заперлась в кабинке, переоделась в юбку и аккуратную чистую блузку, надела темные колготки и туфли без каблуков. Форму Нина сложила в пакет и пристроила поверх учебников.
Вернулась и закрыла дверцу шкафа.
Прозвенел звонок на вторую перемену. Нина не обращала внимания на странные взгляды одноклассников, торопившихся на урок географии. В конце коридора она повернула налево и пошла прямо к двойной двери, потом спустилась по мраморным ступенькам и вышла за ворота.
Сумка была увесистая, но Нина шла по улице легко и быстро, не замечая тяжести. Вчера она сходила к Джо Кеплер, ее начальнице в "Дуэйн Рид", объяснила, что заболела мать и ей придется немедленно оставить работу. Принося извинения за доставленное неудобство, Нина попросила Джо Кеплер дать ей рекомендации на всякий случай, на будущее.
- Ну конечно, конечно. Мне очень жаль терять тебя, Нина. Я все понимаю, - сказала мисс Кеплер, качая головой. Ей на самом деле было жаль. Нина оказалась замечательной помощницей в аптеке, она всегда предлагала товары покупателям, а не просто заворачивала покупки. Дважды мисс Кеплер поднимала ей зарплату за эти два месяца и даже собиралась предложить девушке место на курсах по менеджменту на следующий год. - Я дам тебе прекрасные характеристики. А может, ты вернешься, когда твоя мама поправится?
- Спасибо, мэм. А вам не трудно написать рекомендации прямо сейчас? Я не знаю, когда смогу зайти еще раз.
- Ну конечно. Никаких проблем. - Мисс Кеплер вернулась в кабинет, заправила лист бумаги в пишущую машинку и напечатала текст. Она расписала достоинства Нины в самых ярких выражениях. Поставила подпись, положила листок в конверт и отдала Нине.
- Ну вот, дорогая, желаю тебе всех благ.
- Спасибо.
Нина спрятала письмо в карман сумки. Оставалось еще одно дело. Она свернула направо, в боковую улочку, на которой находилось ближайшее отделение банка "Уэллс Фарго".
Банковский клерк подскочил к ней сразу же.
- Доброе утро, мисс. Я могу быть чем-то полезен?
- Да, - сказала Нина. - Я хочу закрыть счет.
Улыбка слетела с лица служащего, оно стало хмурым. Ее проводили к свободному окошечку кассы, и через пять минут Нина Рот уже стояла на тротуаре с коричневым конвертом в руке. В нем лежало шестьсот двадцать семь долларов. Все, что у нее было на белом свете.
Глава 6
- Шесть тридцать! Шесть тридцать, мадемуазель!
Элизабет слышала шаги горничной в коридоре общежития, резкий стук в двери. Юным леди пора вставать. Если опоздаешь в столовую больше чем на десять минут, останешься без завтрака.
- Шесть тридцать, миледи, - объявила горничная, приоткрывая дверь комнаты Элизабет.
- Мерси, Клодетт, - сказала Элизабет, резко отбросила одеяло и спустила ноги с кровати, не позволяя уютному теплу снова затянуть ее в сон.
Кровати были массивные, старомодные, дубовые, украшенные резьбой. Букетик красивых альпийских цветов стоял в изголовье, крахмальные льняные простыни каждый день были свежие. Элизабет любила свою кровать и вечером падала в нее не раздумывая. Но и по утрам вставала без труда. От каждого дня она ждала очень много.
- О, снова шел снег.
Пенни Фостер, соседка по комнате, единственная дочь одного крупного магната, стояла у окна и смотрела на Альпы. Саас-Фе была окружена массивной подковой гор, их огромные длинные тени были расчерчены бархатными лучами восхода. А прямо у подножия зеленели пастбища, покрытые мелкими цветочками. Школьное шале примостилось внизу, на одной из лужаек к востоку от деревушки.
Элизабет босиком протопала по блестящему деревянному полу, выгнула шею, чтобы посмотреть в щелки между ставнями цвета зеленых яблок. Пенни права. Свежее белое снежное одеяло накрыло верхние луга.
- Потрясающе! - улыбнулась она. - Можно еще покататься на лыжах. И надеть их прямо за деревней.
- Ты только об этом и думаешь, - фыркнула Пенни, подув на рыжий локон, упавший на глаза.
Элизабет была крепкой, атлетически сложенной девушкой, а Пенни хрупкой, стройной, она постоянно волновалась о своем весе Возле ее кровати стояли электронные весы самой последней модели, на которые она ступала каждое утро и каждый вечер. Пенни тоже учили кататься на лыжах, но она предпочитала танцы: от спортивных занятий у нее разыгрывался аппетит.
Элизабет считала Пенни неврастеничкой, поскольку ту раздражала энергия подруги. Пенни злило, что Элизабет съедает горы еды и не поправляется. Но несмотря ни на что, Пенни обожала свою смелую соседку по комнате.
К Элизабет Сэвидж в школе и в деревне относились по-особому. Она была своей на этих склонах, как будто родилась здесь. Прошло всего несколько месяцев, а она уже каталась на лыжах не хуже швейцарских мальчишек, научившихся кататься раньше, чем ходить. Элизабет летала с гор с яростной страстью, не обращая внимания на запреты и опасные зоны. В Саас-Фе снег лежал круглый год, и даже после того, как уезжали туристы, местные жители с обожанием наблюдали за изящной юной фигуркой Элизабет. В сиреневом горнолыжном костюме девушка спускалась в стиле, который горнолыжники называют "годиль" - следующие друг за другом короткие повороты, - или как бомба неслась вниз в глубоком приседе, похожая на яркую пулю. Пенни слышала сплетни девчонок насчет ее местного прозвища. В деревне ее называли "Ку-де-фудр" - "Удар молнии". Она знала, у этого прозвища есть и другой смысл - "Любовь с первого взгляда".
Шесть месяцев в Швейцарии совершенно изменили Элизабет. Тело стало упругим, ноги сильными, блестящие волосы отросли и стали гуще. Горное солнце поработало над ними - они стали золотисто-медового цвета.
- Я здесь, Ричард.
Элизабет швырнула огрызок яблока в заросли папоротника. Брат с раздраженным видом неуклюже пробирался среди деревьев.
- Где ты, черт побери, прячешься? Тебе, злючка, лучше пойти домой. Отец хочет поговорить с тобой в библиотеке. Прямо сейчас.
Элизабет встала, не обращая внимания на злорадство в голосе брата. Ну какой противный крысенок! Он просто счастлив всякий раз, когда она попадает в переплет.
Девушка старалась не обращать внимания на раздраженный внутренний голос, который нудно повторял, что в последний вечер она вела себя как настоящая испорченная дрянь. Бедный неуклюжий Дэвид не хотел сделать ничего плохого.
"Да как же? Почему я должна его терпеть на собственном дне рождения? С какой стати?"
Когда они наконец добрались до холла, отделанного темными панелями, Ричард сразу отвернулся и зашагал в комнату матери, оставив Элизабет перед дверью библиотеки. Та посмотрела на медную ручку старой дубовой двери и заставила себя взяться за нее. Придется выдержать разговор с отцом. Нечего бояться. Она пригладила длинные волосы и громко постучала.
- Входи! - громко и холодно произнес граф.
Элизабет толкнула толстую тяжелую дверь, и та раскрылась, заскрипев петлями. Библиотека была большой, украшенной гобеленами, старинными мечами, развешанными между рядами пыльных книг в кожаных переплетах. Рояль красного дерева стоял возле стены. За письменным столом, спиной к ней, сидел отец. Аккуратная стопка бумаг лежала на зеленом сукне.
- Элизабет, - начал он ледяным тоном, не оборачиваясь к ней. - Твое поведение вчера вечером было непростительно. Ты опозорила себя перед нашими друзьями. Ты выставила себя на всеобщее посмешище.
Твоей мачехе было так стыдно, что она слегла.
- Дэвид Фэйрфакс поцеловал меня. Что же я должна была делать? Он испортил мне платье...
- Элизабет! - Отец резко повернулся в кресле и уставился на дочь. Больше ни одного слова. Ты меня слышишь? Перестань лгать.
- Но я не лгу. - Она почувствовала, как слезы помимо ее воли полились из глаз.
Граф предупреждающе поднял руку. Его лицо было мрачным.
- Желая оправдать свое бесстыдное поведение, ты избрала дурной метод оскорбить одного из своих же собственных гостей.
- Это не правда!
- Ради Бога! Да почему благовоспитанный молодой человек должен вообще тобой интересоваться? Это вне пределов моего разумения. Но даже столь малый романтический жест, столь необременительное внимание ты не сумела принять...
- Ничего романтического нет, когда тебя лапает павиан! - сердито закричала Элизабет. - Вы с Моникой просто хотите выдать меня за герцога. Да вы пара снобов, и больше ничего.
Тони окинул ее бесстрастным взглядом. Потом потянулся к столу и взял лист бумаги.
- С этим письмом ты поступишь в Эколь Анри Дюфор.
- Эколь Анри Дюфор? - тупо повторила Элизабет.
- Саас-Фе.
- Ты отправляешь меня в Швейцарию?
Отец холодно кивнул.
- Поскольку ты не умеешь себя вести здесь, я отправлю тебя в школу поучиться хорошим манерам.
Элизабет удивленно уставилась на него.
- Учиться манерам и ухаживать за цветами? Да на дворе семидесятые годы, отец! Никто этим больше не занимается. И я же хорошо учусь.
- Ну, ты можешь получить степень бакалавра, мне все равно. - Небрежным жестом он положил лист бумаги перед собой. - Тебе надо уехать подальше отсюда, юная леди.
Я не разрешу делать из нашей семьи посмешище.
Девушка поглубже засунула руки в карманы брюк для верховой езды.
- Не поеду.
- Нет, поедешь. Или я лишу тебя всех денег, до пенни.
- Я займу в банке.
- Ну разумеется. Ты думаешь, банки - благотворительные организации? Под залог чего ты их займешь?
Под своего пони?
Выражение отцовского лица испугало Элизабет, но она упрямо качала головой.
- Ты очень хорошо знаешь. Бабушка сказала тебе в день своей смерти. Она оставила мне пятнадцать процентов акций компании.
Наступила тишина, ее нарушало лишь потрескивание сосновых поленьев в камине.
- Твоя бабушка оставила все свое имущество мне, - заявил Тони Сэвидж.
- Нет. - Элизабет побледнела. - Бабушка не обманывала бы меня.
Отец взял маленький медный ключик с зеленого сукна, полез под стол и отпер боковой ящичек. Элизабет почувствовала, что ее сердце готово выпрыгнуть из груди, когда на свет был извлечен тонкий лист пергамента, пожелтевший от времени.
- Элизабет, это завещание моей матери. Если не веришь на слово, прочти сама.
- Она сделала новое завещание, - сказала Элизабет.
- Она не сделала нового завещания. Она не оставила тебе ни единой акции. - Граф смотрел на лист пергамента. - Насколько я помню, тебе завещано маленькое украшение, ты сможешь его получить, когда тебе исполнится двадцать один год. Банк об этом позаботится Элизабет стояла, дрожа всем телом. Именно завещание бабушки было ее защитой. Она очень рассчитывала на него.
- Позвони ее адвокатам, если хочешь, - холодно предложил отец, указывая на телефон рядом с ней, на карточном столике. - Тебе подтвердят мои слова.
С трудом сохраняя спокойствие, Элизабет покачала головой. Отец не предложил бы звонить, если бы блефовал. А ведь бабушка обещала ей всего несколько дней назад.
- Может быть, она не успела внести изменения, - Элизабет с трудом ворочала языком, - но ты знаешь, что она собиралась, отец. Именно про это она сказала тебе, когда ты поднялся к ней. Она хотела передать мне свою долю в "Драконе". Ты должен уважать ее последнее желание.
- Мать ничего такого не говорила. - Голос графа звучал совершенно бесстрастно. - И должен признаться, мне очень жаль, что ты избрала именно это для своей очередной лжи.
- Я не лгу! - выдохнула Элизабет. - Ты знаешь, как сильно я любила бабушку.
- Да разве? Похоже, ты пыталась использовать старую больную женщину в собственных интересах. Ты всегда была слишком самовлюбленной. - Отец подался вперед, его угрюмое лицо стало еще угрюмее. - Кстати, для твоего сведения, мы с мамой обсуждали фонд твоего брата. Как бы тебе ни хотелось, но мир не крутится вокруг одной тебя. - Он презрительно хмыкнул. - Ты дурачишь одну себя, Элизабет.
Ее охватила паника, когда она взглянула в холодное и решительное лицо отца. Неужели он правда думает, что она лжет про бабушку? Неужели бабушка действительно собиралась сказать отцу позже и не успела?
Граф держал завещание, написанное твердой рукой на пергаменте. С ужасным ощущением потери девушка поняла: она проиграла. У нее нет акций "Дракона". У нее нет никакого шанса получить работу в компании.
Никакого права сидеть среди членов правления. Она просто воинственный подросток, и родители решили полностью поломать ей жизнь.
На миг у Элизабет возникло желание убежать - но куда? В Кардифф? В Лондон? С какими деньгами и что она будет там делать? Она всего-навсего школьница, всю жизнь прожившая в роскоши. На улице она протянет десять секунд, не больше.
- Итак, ты едешь в Швейцарию! - решительно заключил граф, словно читая ее мысли. - Если станешь вести себя разумно, мы будем продолжать посылать тебе деньги. Если решишь огорчить нас с мачехой, ничего не получишь. Ни сантима. Выбор за тобой.
По крайней мере, уехав, она избавится от них.
- Я еду в Швейцарию, - сказала Элизабет.
Глава 5
- Положить тебе ветчины, Нина? - спросила миссис Глейзер.
Нина почувствовала себя неловко. Как это понимать?
Не собираются ли ее оскорбить? Джефф сразу сказал, что она еврейка.
- Нет, спасибо, - тихо поблагодарила она, отпив немного чая.
Чашка была из настоящего фарфора, украшенная золотыми листьями. Вилки и ножи серебряные, стол из темного дерева, очень дорогой, а ковры у Глейзеров такие толстые, что ноги утопали в них. Глейзеры жили в особняке из красного кирпича на Виллоу-стрит в Хетс.
Богатый район, с чистыми зелеными улицами. Миссис Глейзер открыла дверь, одетая в красный шерстяной костюм, с золотыми серьгами в ушах, в итальянских кожаных туфельках.
Нина разгладила на коленях свое дешевое черное платье, но успокоиться не смогла. Она знала, что Джефф богат, но все равно была потрясена. Да, конечно, они оба жили в Бруклине, но его мир был совершенно другой.
Ясное дело, его мать думала точно так же. Утонченно-вежливая улыбка трогала только губы, но не глаза.
- Красивый район, - заметила Нина, пытаясь завести разговор.
Джефф даже не пытался ей помочь. Он ел, низко склонившись над тарелкой.
- Разумеется, - холодно бросила миссис Глейзер. - Хенри Уорд Бичер живет как раз напротив нас.
- Правда?
- Нина, расскажи мне еще раз о твоих родителях, - сказал Кен Глейзер, которому явно мешала парадная воскресная одежда.
Нина Рот навела справки и узнала, что мистер Глейзер работает на "Ай-Би-Эм". Компьютерная промышленность находилась в стадии младенчества, но крепла год от года. Большинство считало эти машины выдумкой писателей-фантастов, но Нина не сомневалась, что за ними большое будущее. Очень может быть, что в один прекрасный день ни одна компания не сможет обойтись без компьютера. Глейзеры умели с ними обращаться. Она хотела бы поговорить про это с отцом Джеффа, но всякий раз, когда смотрела ему в глаза, она ловила его взгляд, прилипший к ее пышной груди. Может быть, именно этим объяснялось недовольство миссис Глейзер. Но Нина не знала, что хуже.
- Джефф говорил, у них собственный бизнес, - сказал мистер Глейзер.
- Ну, это громко сказано. - Нина покраснела. - Да, мама держит лавочку.
- О-о. - Миссис Глейзер откусила кусочек шоколадной вафли. - А что за товары? Одежда, косметика?
- Да всякая мелочевка.
Мать Джеффа рассмеялась.
- Ой, как мило. Где же это? Надо как-нибудь забежать.
Нине захотелось умереть на месте.
- Вряд ли вам по пути. Это на Южном склоне.
Мистер Глейзер неодобрительно нахмурился и посмотрел на сына. Жена сложила губки бантиком.
- Да, - сказала она немного погодя, - я не слишком часто там бываю.
"Клянусь, вообще никогда", - подумала совершенно несчастная Нина. Она умоляюще посмотрела на Джеффа, но тот потянулся еще за одним куском пирога, чтобы избежать ее взгляда.
***
Прошел еще один ужасный час, прежде чем Джефф поднялся, пробормотал, что ему надо на футбольную тренировку, и они наконец смогли уйти. Нина поблагодарила хозяев за чай, как можно достойнее, не спеша надела пальто, будто оно было из чернобурки, а не из поношенной фланели. Она чувствовала взгляд мистера Глейзера, жадно шаривший по ее телу, но пыталась делать вид, что ничего не замечает. Как подружка Джеффа она понимала: ей надо понравиться его родителям, особенно матери, ведь эта ужасная женщина в конце концов станет ее свекровью.
Когда они спустились по каменным ступенькам, Нина повернулась и посмотрела на дом Глейзеров долгим холодным взглядом. "Когда-нибудь я стану богаче вас, - подумала она. - У меня будет гораздо больший дом, и я буду одета лучше, я добьюсь успеха, который вам и не снился".
Под дешевеньким пальтишком сжался маленький кулачок.
Клянусь!
- О Боже, семья - это ужасно, - проговорил Джефф.
За порогом дома самодовольство вернулось к нему. - Мы отвлеклись. Пошли, малышка. Лучше займемся любовью.
Ему нравились блестящие волосы Нины, нравилось, как солнечный свет играет в них. Черт побери, хорошенькая девочка. Он думал, как станет снимать одежду с этого горячего, такого чувственного тела, и от одной этой мысли уже ощущал желание. Он был готов. Да, стоило выдержать все то дерьмо, которое они выдержали, ради того, что произойдет сейчас.
Нина опустила глаза, чтобы он не заметил презрительного блеска в них. Обычно она сразу позволяла ему ласкать себя. Но не сегодня. Сегодня им есть о чем поговорить.
У нее закралось подозрение, что она беременна.
***
- Что ты хочешь этим сказать? - спустя полчаса спрашивал Джефф.
Они сидели на кровати в номере отеля, но на этот раз покрывало не было смято. Нина видела их отражение в зеркале и внутренне сжалась, заметив, как напряглась атлетическая фигура Джеффа.
- Так ты думаешь, что беременна? Да не может быть. - Он провел рукой по светлым волосам. - Мы ведь вели себя осторожно.
Действительно, они придерживались всех мудрых правил, известных подросткам, занимающимся сексом.
Спринцевание антисептиками, середина цикла. У Нины не было денег на доктора, поэтому она не ходила в клинику к гинекологу. До встречи с ней Джефф пользовался презервативами, но теперь ему не хотелось. Он убедил ее, что спринцевание помогает.
- Я выяснил это, детка, если ты не знаешь.
- У меня задержка, - тупо повторила Нина.
Она не ждала, что Джефф запрыгает от радости, ну уж по крайней мере не сразу, но, заметив его панику, занервничала.
- На сколько задержка? - строго спросил Джефф.
- На две с половиной недели.
Он вскочил с кровати и заходил по комнате.
- Тогда, может, это из-за стресса? У девчонок иногда бывает. У тебя в последнюю неделю были экзамены в колледже, это ведь очень сильный стресс.
Нина покачала головой. Ах если бы!
- Такой стресс у меня и раньше был, но задержек - никогда.
Джефф повернулся к ней. Красивое юное лицо стало злым.
- Но ты же точно не выяснила? И потом, откуда мне знать, что ребенок от меня?
- Что? - выдохнула Нина.
- Ох, не смотри на меня так. Слушай, Нина, бьюсь об заклад, ты встречалась и с другими парнями. Прошло уже три месяца, никто не бывает святым так долго.
- Ты ведь знаешь, никого, кроме тебя, - прошептала Нина, борясь со слезами. Как он может говорить такое? Он что, не любит ее? Значит, он обманывал? - А у тебя самого был кто-то еще?
Джефф засунул руки в карманы джинсов и прислонился лбом к оконному стеклу. Пожал плечами.
- Ну конечно. Несколько раз я встречался с Мелиссой Паттон.
Красивое лицо Нины посерело, ей стало плохо.
- Видишь ли, я понимал, что ты однажды станешь занудой, - хмыкнул Джефф. - Так какого черта я должен страдать? Мы ведь не женаты, я никогда не говорил, что хочу постоянных отношений. Так что это твое дело.
Против воли из глаз Нины медленно вытекли две огромные слезы и покатились по щекам. Она почувствовала себя невероятной дурой.
- Я думала, ты любишь меня. Я думала, что мы поженимся, - сказала она.
Джефф хрипло рассмеялся.
- Ты шутишь? Ты думала, что я на тебе женюсь? - Его взгляд был равнодушным до жестокости. - О'кей, вот я и схлопотал. Ты думала, я попадусь на эту чушь про ребенка и сразу обеспечу тебе билет в красивую жизнь? - Дрожащими пальцами он вытащил сигарету из кармана и закурил. - Не играй со мной, милочка. Я не собираюсь жениться в девятнадцать лет. А когда соберусь, то уж не на ком-то из белой швали.
Нина не могла произнести ни слова. Да тот ли это Джефф, который обнимал ее, шептал на ухо сладкие слова, покрывал спину горячими, жадными поцелуями? Тот ли мальчик, о котором она мечтала часами? Любовник, ради которого она готова была на все?
Всего лишь несколько часов назад они сидели за обеденным столом вместе с его родителями, и, слава Богу, Джефф не был похож на них. Да, он другой. Он еще хуже.
По крайней мере его мать не настолько лицемерна.
Нина считала Джеффа Глейзера своим принцем на белом коне. Самый известный парень в школе, футбольный герой, большой, сильный, смелый. Теперь она видела, какой он на самом деле. Незрелый мальчик. Он недовольно хмурился у окна.
А внутри ее рос его ребенок.
- Мне не стоило так говорить. Мы что-нибудь придумаем, - сказал он.
Джефф почувствовал облегчение оттого, что Нина не спорила, не кричала. Он отвел глаза. Он вообще ненавидел мелодрамы. Конечно, это нехорошо, но он ничего не мог с собой поделать. Жениться на Нине Рот! Да она с ума сошла! Он и так уже сделал слишком много - он пригласил ее к себе в дом.
Рано или поздно, подумал он мрачно, все они начинают ныть.
- Я знаю одного парня, он работает на Шестой авеню. - Голос Джеффа Глейзера стал спокойным. - Доктор Фентон. Он выручал кое-кого из девчонок. Он настоящий доктор, спец. Он сделает тебе анестезию, вычистит и все такое. Это дорого, что-то около пятисот долларов.
Нина глядела на него, ее взгляд был совершенно пустым.
- Эй, я справлюсь с этим. Я же понимаю свою ответственность. Я достану деньги и принесу в школу на следующей неделе. - Он помолчал. - Ну все, никаких обид, Нина, да?
Нина медленно встала, потянулась к пальто, взяла его, шагнула за порог комнаты и, не оборачиваясь, тихо закрыла за собой дверь.
***
Путь через парк никогда не казался ей таким длинным. Бурный день перешел в роскошный пышный закат, в небе смешались розовый и золотистый цвета, но Нина была слепа к этой красоте. Никто не обращал внимания на высокую девушку, ее черные волосы трепал ветер, лицо порозовело от свежего воздуха, а в голове проносились черные мысли. Когда она медленно брела к дому, горе сменилось яростным гневом, а когда Нина дошла до Третьей авеню, у нее родился план.
***
- Можно вас на минутку, сэр?
Питер Дэвид обернулся и увидел Нину Рот. Она стояла у него за спиной с тяжелой спортивной сумкой через плечо. Не в первый раз учитель отметил, какая она красивая девочка. Волосы обрамляли лицо сверкающим ореолом, от нее пахло нежными духами. Школьная форма не могла скрыть роскошной фигуры он заметил, как взгляды мальчиков задерживались на Нине, когда они направлялись по коридору, - и лишь темные круги под глазами слегка портили ее. Должно быть, Нина подзадержалась вечером с каким-нибудь удачливым дружком.
А почему бы и нет? До конца семестра осталось несколько дней, и если уж кто и заслуживал немного развлечься на вечеринке, так это Нина Рот.
- Конечно, Нина. - Мистер Дэвид открыл дверь своего кабинета. - Входи.
- Через сколько времени будут известны результаты? - без предисловия спросила Нина.
- Примерно через месяц. Не беспокойся, Нина, я уверен, тебе предложат стипендию. Может, даже несколько. После нашего последнего разговора ты сделала хороший рывок. - Он ободряюще улыбнулся.
- А если я захочу на год отложить колледж?
- Отложить на год? - Наставник был потрясен. - Ты не можешь так поступить. Мы уже сделали заявку, тебя включили в список на осень.
- А если я не могу?
Мистер Дэвид наклонился к ней. На добром лице появилось выражение озабоченности.
- Какие-то проблемы, Нина? Может, я смогу тебе помочь?
Она слегка улыбнулась.
- Нет, сэр. Мне просто надо выяснить.
- Я бы не сказал, что ты здорово придумала. Конкурс велик, претендентов на одно место много. Я думаю, ты упустишь шанс. Лучше уж переписать заявку на следующий год, - сказал он, поправляя очки на переносице. - Но тоже могут возникнуть трудности. Самое лучшее - занять свое место в этом году, девочка. - Он пытался казаться строгим. - У тебя хватит времени для развлечений, после того как получишь степень.
Нина кивнула и поднялась.
- Спасибо, мистер Дэвид. - Она взяла его руку и быстро пожала. Спасибо за все.
Учитель смотрел ей вслед и думал: почему он чувствует себя так неловко?
***
Нина подошла к своему шкафчику и открыла его.
Там было пусто. Дважды Джефф Глейзер клал конверт, набитый банкнотами. И дважды она возвращала деньги.
Наверное, теперь до него дошло.
Она вынула спортивные туфли и пачку записей по математике, дернула молнию спортивной сумки и засунула их туда. Сумка была набита одеждой, которую утром она взяла из спальни. Две пары джинсов, ботинки, белье, не" сколько рубашек и свитеров и единственная приличная юбка. Зубная щетка, мыло и полотенце лежали в боковом кармане сумки, откуда Нина вынула запечатанный конверт, адресованный сестре Игнатиус, директрисе. Такой же конверт она оставила дома под подушкой - родителям.
Они найдут его, когда захотят заправить постель. Нина думала, они спохватятся не раньше чем через день-два. А она за это время сделает все, что задумала.
Не спеша, аккуратно Нина уложила учебники в шкафчик, потом пошла с дорожной сумкой в женский туалет, заперлась в кабинке, переоделась в юбку и аккуратную чистую блузку, надела темные колготки и туфли без каблуков. Форму Нина сложила в пакет и пристроила поверх учебников.
Вернулась и закрыла дверцу шкафа.
Прозвенел звонок на вторую перемену. Нина не обращала внимания на странные взгляды одноклассников, торопившихся на урок географии. В конце коридора она повернула налево и пошла прямо к двойной двери, потом спустилась по мраморным ступенькам и вышла за ворота.
Сумка была увесистая, но Нина шла по улице легко и быстро, не замечая тяжести. Вчера она сходила к Джо Кеплер, ее начальнице в "Дуэйн Рид", объяснила, что заболела мать и ей придется немедленно оставить работу. Принося извинения за доставленное неудобство, Нина попросила Джо Кеплер дать ей рекомендации на всякий случай, на будущее.
- Ну конечно, конечно. Мне очень жаль терять тебя, Нина. Я все понимаю, - сказала мисс Кеплер, качая головой. Ей на самом деле было жаль. Нина оказалась замечательной помощницей в аптеке, она всегда предлагала товары покупателям, а не просто заворачивала покупки. Дважды мисс Кеплер поднимала ей зарплату за эти два месяца и даже собиралась предложить девушке место на курсах по менеджменту на следующий год. - Я дам тебе прекрасные характеристики. А может, ты вернешься, когда твоя мама поправится?
- Спасибо, мэм. А вам не трудно написать рекомендации прямо сейчас? Я не знаю, когда смогу зайти еще раз.
- Ну конечно. Никаких проблем. - Мисс Кеплер вернулась в кабинет, заправила лист бумаги в пишущую машинку и напечатала текст. Она расписала достоинства Нины в самых ярких выражениях. Поставила подпись, положила листок в конверт и отдала Нине.
- Ну вот, дорогая, желаю тебе всех благ.
- Спасибо.
Нина спрятала письмо в карман сумки. Оставалось еще одно дело. Она свернула направо, в боковую улочку, на которой находилось ближайшее отделение банка "Уэллс Фарго".
Банковский клерк подскочил к ней сразу же.
- Доброе утро, мисс. Я могу быть чем-то полезен?
- Да, - сказала Нина. - Я хочу закрыть счет.
Улыбка слетела с лица служащего, оно стало хмурым. Ее проводили к свободному окошечку кассы, и через пять минут Нина Рот уже стояла на тротуаре с коричневым конвертом в руке. В нем лежало шестьсот двадцать семь долларов. Все, что у нее было на белом свете.
Глава 6
- Шесть тридцать! Шесть тридцать, мадемуазель!
Элизабет слышала шаги горничной в коридоре общежития, резкий стук в двери. Юным леди пора вставать. Если опоздаешь в столовую больше чем на десять минут, останешься без завтрака.
- Шесть тридцать, миледи, - объявила горничная, приоткрывая дверь комнаты Элизабет.
- Мерси, Клодетт, - сказала Элизабет, резко отбросила одеяло и спустила ноги с кровати, не позволяя уютному теплу снова затянуть ее в сон.
Кровати были массивные, старомодные, дубовые, украшенные резьбой. Букетик красивых альпийских цветов стоял в изголовье, крахмальные льняные простыни каждый день были свежие. Элизабет любила свою кровать и вечером падала в нее не раздумывая. Но и по утрам вставала без труда. От каждого дня она ждала очень много.
- О, снова шел снег.
Пенни Фостер, соседка по комнате, единственная дочь одного крупного магната, стояла у окна и смотрела на Альпы. Саас-Фе была окружена массивной подковой гор, их огромные длинные тени были расчерчены бархатными лучами восхода. А прямо у подножия зеленели пастбища, покрытые мелкими цветочками. Школьное шале примостилось внизу, на одной из лужаек к востоку от деревушки.
Элизабет босиком протопала по блестящему деревянному полу, выгнула шею, чтобы посмотреть в щелки между ставнями цвета зеленых яблок. Пенни права. Свежее белое снежное одеяло накрыло верхние луга.
- Потрясающе! - улыбнулась она. - Можно еще покататься на лыжах. И надеть их прямо за деревней.
- Ты только об этом и думаешь, - фыркнула Пенни, подув на рыжий локон, упавший на глаза.
Элизабет была крепкой, атлетически сложенной девушкой, а Пенни хрупкой, стройной, она постоянно волновалась о своем весе Возле ее кровати стояли электронные весы самой последней модели, на которые она ступала каждое утро и каждый вечер. Пенни тоже учили кататься на лыжах, но она предпочитала танцы: от спортивных занятий у нее разыгрывался аппетит.
Элизабет считала Пенни неврастеничкой, поскольку ту раздражала энергия подруги. Пенни злило, что Элизабет съедает горы еды и не поправляется. Но несмотря ни на что, Пенни обожала свою смелую соседку по комнате.
К Элизабет Сэвидж в школе и в деревне относились по-особому. Она была своей на этих склонах, как будто родилась здесь. Прошло всего несколько месяцев, а она уже каталась на лыжах не хуже швейцарских мальчишек, научившихся кататься раньше, чем ходить. Элизабет летала с гор с яростной страстью, не обращая внимания на запреты и опасные зоны. В Саас-Фе снег лежал круглый год, и даже после того, как уезжали туристы, местные жители с обожанием наблюдали за изящной юной фигуркой Элизабет. В сиреневом горнолыжном костюме девушка спускалась в стиле, который горнолыжники называют "годиль" - следующие друг за другом короткие повороты, - или как бомба неслась вниз в глубоком приседе, похожая на яркую пулю. Пенни слышала сплетни девчонок насчет ее местного прозвища. В деревне ее называли "Ку-де-фудр" - "Удар молнии". Она знала, у этого прозвища есть и другой смысл - "Любовь с первого взгляда".
Шесть месяцев в Швейцарии совершенно изменили Элизабет. Тело стало упругим, ноги сильными, блестящие волосы отросли и стали гуще. Горное солнце поработало над ними - они стали золотисто-медового цвета.