Страница:
— Да ладно, че там.. — хмыкнул Волчок.
— Не шатает? — положил ему лапу на плечо Рысь. — Башка не трещит?
— Не-а, — Волчок шикарно сплюнул за плечо, всем видом показывая, что он в норме.
— Ну что, пусть с нами пацан потаскается? — подмигнув Волчку, спросил Рысь у Оленя.
— Как врач скажет, — Олень вопросительно глянул на Бобра, уже сложившего санитарную укладку.
— Контузии вроде бы нет, голова цела, царапина пустячная, — оценил пациента Бобер. — Везет оторвягам..
— Герой! — Рысь пихнул Волчка кулаком. — Ну, оставайся.
Волчок чуть не лопнул от счастья. Это он! Он, а не кто-нибудь сбил вертушку, он припер вожакам пистолеты стрелка и пилота с запасными обоймами!
Жаль нельзя было снять с разбитой машины подвесные пулеметы — пока он обшаривал мертвяков, в небе показался второй винтолет и пришлось тикать..
Пока тела грузили в принцев вертолет, Джуанин с телохранителем осмотрели дом; принц взял лишь фотоальбом волчьей семьи, а бодигард наскоро заминировал жилище. Пришлось, скрепя сердце, расстрелять сбитый вертолет
НУРСами, что бы пулеметы не достались зверью.
Вернувшись на базу, Джуанин приказал размножить фотографии и раздать егерям-командирам с пометкой «Лютые Волки. Уничтожать в первую очередь» — и указанием премиальных сумм за головы. Одно фото было передано репортеру для готовившейся к завтрашнему выпуску статьи «Звери убивают людей».
Группы загонщиков с собаками вышли на позиции и приготовились к облаве — прочесать отрезанный сектор лучше всего засветло, но сперва следовало дать Оленю понять, насколько бессмысленно дальнейшее сопротивление — и чем оно черевато лично для Оленя.
— Я обращаюсь к вам, жители Леса, — с чувством начал принц, — я скорблю вместе с вами о жертвах и призываю вас — одумайтесь! К вам обращаются ваши собратья, находящиеся сейчас в моем лагере. Они живы здоровы и сыты, о них заботятся. Пока не поздно — одумайтесь! Я верю в ваш здравый смысл и благоразумие.. Вы стали заложниками безрассудства Белого Оленя.
Сплотитесь — и заставьте его отказаться от безумных решений! Ваша жизнь в ваших лапах!
— Белый Олень! — продолжил он после паузы. — Я обращаюсь к тебе.. и не только я — голоса всех жертв взывают — выходи на опушку! Или тебе мало крови? Освободи Лес — и я обещаю тебе честную охоту один на один. Я, принц людей, и ты, принц зверей, сойдемся в поединке — и пусть победит сильнейший. Залогом будет Лань — как только ты выйдешь из Леса я позволю ей уйти..
Красноречия принцу было не занимать — он это специально изучал в университете.
— Покажите Лань, — мягко сказал он, отключив на секунду микрофон. —
Снайперам — не стрелять, пусть птицы ее узнают.
Выкатили клетку в чехле, поближе к ручью, сняли брезент и палкой сквозь прутья заставили Лань подняться на ноги.
Рысь сумел оттеснить от него публику, закрыл Оленя спиной и сам стал распоряжаться — пока не разогнал последних.
— Я бы принцу не поверил, — бросил он мрачно, когда к ним перестали соваться. — Ни на грош бы не поверил. А?
— Ага, — сквозь зубы ответил Олень не оборачиваясь.
— И подарил-то всего час, — зло дернулся Рысь. — На что рассчитывает? не пойму..
— На нервах сыграть хочет, — голос Оленя был глух. — Через час атакуют загонщики, будут отдавливать к газовой полосе. Собак спустят.. Но сперва он нам еще что-нибудь скажет умное, для дураков. Может кто и клюнет.
— Но уж ты то не..
— Я-то не. И все, давай замнем.
Из тех немногих, что остались сейчас при Олене, не доставал его только радиолюбитель Дятел — птицы растянули на деревьях его антенну и он сгорбился над маломощным передатчиком, толкая в эфир сочинения Паленой Лисы.
— Всем, всем, всем! Мы обращаемся к обществу защиты животных и организации «Гринпис»! Принц Джуанин охотится на безоружных жителей Леса, применяя авиацию и химическое оружие. В лесу пожары, гибнут наши детеныши и беременные самки. Мы отрезаны блокадой, у нас мало продовольствия и медикаментов. Кто может помочь нам — помогите! Пожалуйста, запишите и передайте текст нашего обращения в газеты и на телевидение..
Пока Олень — чтоб ум и руки были заняты — изучал один из наскоро сработанных Енотами аляповатых арбалетов, вокруг вертелся Волчок, измученный мрачной замкнутостью вожака — он едва не скулил, чтобы привлечь к себе внимание, но добился лишь того, что его сцапал за ворот Рысь.
— Эт-то что у тебя?
— Во! — радостно сунул ему в руку Волчок бутылку с фитилем в горлышке и мятую консервную банку, тоже с каким-то жеванным шнурком, замазанную по разрезу пластилином. — Это вот — зажигалка, а это — дымовуха! — голос он нарочно повысил, чтобы Олень услыхал.
— Н-да? — с сомнением взял бутылку Рысь. — А сработает? Эту фигню еще проверить надо..
— Проверено, будь спок, — горячо убеждал Волчок тоном спеца, в чьей компетенции усомнился дилетант.
— Ишь ты, блин, поджигатель!.. Белый, глянь, чем у нас хулиганье развлекается.
— А давно ты сам-то с этим завязал? — зыркнул Олень исподлобья. —
Волчок, поди сюда.. Часто твои шутихи отказывают?
— Нну.. — замялся парнишка, — не так чтобы.. Может, из десяти одна.
— Так, — кивнул Олень и повернулся к Рысю. — Кто у нас из молодняка ловкий на мотоцикле гонять?
— Я!! — тявкнул Волчок.
— Цыц, тебя я знаю, — отмахнулся Олень.
— Я, например, — с подозрением сощурился Рысь. — Ты чего удумал, Белый?
— Так, чепуховину одну — перехватить у принца инициативу. Нужно три-четыре исправных машины и водилы, у которых мухи в руках не плодятся.
Только живо.
У принца в лагере все шло своим чередом — уверенная деловая суета. До часового срока оставалось минут семь.
Оленя Джуанин не ждал — глупо ждать его, если насчет Лани не высказано никаких угроз. Но разброд и шатание в лесу уже несомненно начались — в любом случае последний сеанс вещания даром не пропал. Даже если Олень ранен или убит — найдутся те, что вытолкнут его на опушку в надежде головой Оленя купить себе жизнь и свободу.
Пока же принц принимал донесения. Военный химик напомнил ему, что газ постепенно инактивируется и размывается током воздуха, теряя необходимую концентрацию; сейчас ОВ уже наполовину неактивно, а с вечерним холодом осядет на грунт — и о нем можно забыть. Связист сообщил о перехвате радиопередачи из Леса — звери пытаются докричаться до борцов за права мяса и шкур. Запеленговать или глушить? Глушить — велел Джуанин, а для средств массовой информации смонтировать видеоматериал об укушенных Гадюками и об экипаже патрульного вертолета.
Третье донесение принес запыхавшийся ловчий:
— Олень! Ваше Высочество — Олень!..
— Где?! — поднялся принц с раскладного походного стула.
— На опушке!
Губы принца растянулись в улыбке — наконец-то!.. Он быстро вышел из палатки, нетерпеливым жестом потребовал бинокль.
Никаких сомнений — это сам Олень! Великолепный самец редкого окраса, исключительная по красоте и стати молодая особь. Принц даже губу закусил так волнительно было предвкушение охоты.
— Пусть подойдет ближе, — вполголоса сказал он егерю с мегафоном, к ручью.
— БЛИЖЕ! — кашлянул рупор. — К РУЧЬЮ!
Олень сделал несколько шагов вперед — одинокий, незащищенный, но гордый — ишь, как голову держит!..
— Я здесь! — крикнул он. — Принц, отпусти Лань!..
Егерь вопросительно глянул на принца, тот едва покачал головой — нет, ни в коем случае.
— ЕЩЕ БЛИЖЕ!
— Парни с пневматикой и гранатами готовы?
— Да, Ваше-ство!
— Пусть выдвигаются на огневой рубеж. Если шприц-пули пройдут мимо залп гранатами, сети и газ одновременно. Он не должен уйти.
К ручью не спеша вышли четверо ловчих — двое с ружьями, снаряженными снотворными зарядами, двое с барабанными ручными гранатометами.
— Где Лань?! — громко спросил Олень.
— Переходи ручей, — сказал кто-то из ловчих, — здесь и потолкуем.
И двое с пневматикой взяли Оленя на прицел.
Тут справа, в полусотне метров, с опушки на открытое пространство вылетели несколько темных предметов с тонкими хвостиками дыма — глухо полыхнул огонь и взметнулись дымовые столбы; лишь на мгновение внимание стрелков было отвлечено от неподвижного Оленя, но пока взгляды метались, за листвой защелкали арбалеты и короткие толстые стрелы полетели в тех четверых; бодро взревели мотоциклы, вырываясь из прикрытия — Олень прыгнул в седло за спиной притормозившего Волчка, выхватывая сзади из-за пояса пистолет — и последний непораженный стрелок у ручья выронил ружье и повалился в траву.
— К оружию! — завопил принц. — Огонь!! Загонщики — вперед!! собак! спускайте собак!!
Стая мотоциклов ушла за дымовую завесу прежде, чем со стороны лагеря захлопали недружные выстрелы — и тотчас свернула в Лес — а с двух сторон на шум стычки уже спешили конные загонщики, и впереди них с лаем неслись псы.
— Отрежьте их!! — бесновался принц, в ярости топча брошенный наземь бинокль.
Охота! Вот она — охота! Началось!.. Гикая и улюлюкая, загонщики горячили коней — Лес — не гоночный трек, колеса и копыта здесь наравне! они врезались в Лес, пригибаясь от ветвей..
.. и тут же напоролись на отряды Тура, его зятя Корнуто и Волков. Хотя загонщики были вооружены и их поддерживали псы — в зарослях им пришлось не слаще, чем тореадору, которого катает рогами по арене черный камаргский бык.
Лесорубные топоры на длинных топорищах замахали, разваливая лезвиями собачьи головы, торцы жердей вышибали всадников из седел — и атаки прочно увязла, позволяя Оленю уйти, а тут и быстроногие арбалетчики ударили людям в спину.
Предсмертный визг псов, испуганное ржание коней, крики и беспорядочная пальба убедительно доказали принцу, что на этот раз он облажался. Пока его люди поняли, что надо делать, пока форсировали ручей — уцелевшие загонщики уже отступили — кто верхом, кто бегом — отстреливаясь и многоэтажно матерясь; более азартные псы в самозабвении еще грызлись в Лесу с Турами, но лезвия и обухи обрывали один лай за другим. Заливистый свист — и Туры с
Волками волной пошли от схватки, унося своих раненых и трофейное оружие, добивая на ходу живых еще псов. Мало что изменил и град осколочных мин, когда расчеты поспешно перевели прицел и ударили по ближнему Лесу — лесная сила, минуту назад сжатая в кулак, уже рассеялась пылью.
Совладав с неудержимым желанием убить кого-нибудь прямо сейчас, Джуанин быстро распорядился — вызвать два санитарных вертолета, запросить еще пару машин огневой поддержки и… нет, пожалуй король-отец не сочтет возможным отправить сюда установки залпового огня — он сторонник хирургически точного, цивилизованного насилия, бескровных методов — но если такой беспредел продлится еще сутки — тогда аргументы сына могут показаться ему достаточно весомыми.
Вглядываясь сузившимися глазами в стену Леса, Джуанин страстно мечтал увидеть эту зеленую мешанину сверху, сидя в кабине штурмовика…
Но ужин все-таки состоится! пусть не банкет, а тризна — но охотники должны получить моральное удовлетворение, видя врага поверженным на тарелку.
Перед обедом принц дал эксклюзивное интервью для программы теленовостей канала ТВ-2:
— Неспровоцированное, варварское нападение на охотников, совершенное со звериной жестокостью, вынуждает меня к ответным мерам. Сначала диверсиями, а затем своей кровавой вылазкой животные лишний раз доказали нам всем, сколь велика пропасть между наделенным разумом человеком и руководимым инстинктом зверем. Звания наших меньших братьев достойны только ручные одомашненные животные — а пресловутая свобода дикого зверя есть не что иное, как свобода со всей кровожадностью посягать на жизнь и достоинство человека. Этому должен быть положен предел. Нам надо сделать этот трудный выбор — иначе рассуждения некоторых безответственных краснобаев приведут к тому, что Лес придет на улицы наших городов.
Затем, когда телевизионщики увезли кассету с записью на студию, были предприняты те самые меры — отряду, что перегородил текущую через Лес реку противоакульей сеткой, было приказано изготовиться к спуску в реку жидкого цианида, а к вертолетной площадке подтащили контейнеры с отравленными приманками — там были мясные консервы со стрихнином и грифом «Гуманитарная помощь», жевательные резинки, шоколад, леденцы, банки с бисквитами и многое другое. Имелись в запасе и начиненные взрывчаткой игрушки для зверят.
Акустическая установка изрыгнула на Лес новую серию уговоров. От имени принца Джуанина страдающим от блокады мирным жителям Леса был обещан корм в виде сухого пайка (завтра, доставка по воздуху), а немирным — прощение, если до заката они сложат оружие и сдадутся. Лично для Белого Оленя было зачитано повторение условий, но несколько иначе, чем прежде — ему давались сутки на размышление, а если он не одумается, то Лань будет умерщвлена и освежевана.
Волчок — тот вообще вокруг Оленя чуть не на руках ходил, горя желанием еще какой-нибудь подвиг совершить, а то вот он прямо на врага выехал, а все кавалерийские карабины и ножи за — гонщиков достались Турам и взрослым
Волкам; он уже затер свой белый бинтовой хайратник жеваной листвой — и другие вьюны и вьюницы по его примеру тоже перетянули волосы кто чем, для геройской красоты.
Примчался юный Тарпан на мокике и поведал, что газ — вообще туфта, на скорости газовую зону запросто можно проскочить, если задержать дыхание; выглядел он все же чуток забалдевшим — похоже, не один раз ставил этот опыт.
— Молоток, Тарпашка! — Волчок враз обзавидовался, что ему самому это в голову не взбрело, но виду не подавал. — Дай пять!
— Не, вы слушайте! — взволнованно встряхивал гривой Тарпан. — Там, за газом — люди в Лесу!..
— Где? сколько?! — тотчас наскочил на него Рысь.
— Двое, — Тарпан растопырил пальцы победным знаком. — Это не охотники — пацан с девкой, без оружия. Из какого-то, — наморщил он лоб, союза не-пойми-чего, вроде — «Наслаждайтесь, но не разрушайте», я не врубился. Они наше радио слышали.
— По машинам, — скомандовал Олень, и Волчок мухой взлетел в седло, глазами призывая вожака. — Рысь, возьми Паленую, а ты, — обратился он к Тарпану, — поедешь первым, покажешь дорогу.
Пожалуй, только Олень холодно глядел на сжавшуюся в углу парочку.
— Гвалт их зарезать хотел, — буркнул парень с дубиной и мотнул головой в сторону стола. — Его ребята…
Гвалта, отца, видно не было — где-нибудь в сарае об стенку бился или нож точил.
Волчок шумно, неровными рывками, задышал носом, медленно стек на корточки — и тонко завыл, сунув лицо в ладони.
Олень бегло оглядел содержимое рюкзаков, вываленное на пол — сигареты, сухое молоко, сахар, мука в пакетах, масло, походные аптечки, два «поляроида».
— Ну — что с ними делать?
— Мы вам помочь пришли, — всхлипнула исцарапанная девчонка. — Вы же звали…
— Мы сразу сказали, что и как, — паренек еле сдерживал голос от срыва. — Как же так можно?!..
— А это — можно?!! — тыча на кунят, завизжала одна из Куниц. — А еще люди называетесь!!..
Востря когти, Куница напирала на людей — но наткнулась на протянутую поперек руку Оленя.
— Тихо, — осек он. — Хватит.
Отрезвев, та отступила.
— Я слушаю, — обратился Олень к людям.
— Мы из природоохранительного союза, — все еще затравленно озираясь, начал паренек. — У нас союз «Наслаждайтесь, но не разрушайте»…
— То есть филиал, тут, в городе, — прибавила девчонка. — Мы услышали вашу передачу и сразу… — …пошли сюда.
— А патрули на периметре? — перебил Олень.
— А! эти… — хмыкнул парнишка. — Они не в ту сторону смотрят.
— Вот мы хотели принести, — девчонка носом показала на рассыпанные продукты. — И заснять, что тут происходит, чтобы потом в газету…
— Ну что ж, спасибо, — кивнул Олень, — а за прием не обижайтесь.
Больше вас никто не тронет, но лучше вам тут не маячить — идемте наружу.
— Вы и есть тот самый Олень? — спросила девчонка уже на дворе.
— Да, тот самый.
— А меня зовут Эва, Эва Пинто.
— Альдо Гиберти, — хмуро назвался парнишка.
— Честно говоря, — скосился на них Белый, — вы меня крупно озадачили…
— ?? — две пары глаз удивленно заморгали.
— Я о том, как вы будете выбираться отсюда. Войти-то было легко, а выйти — проблема.
— О, нет! — замахала руками Эва. — Никаких проблем, синьор Олень! мы все обдумали… Я выйду к лагерю принца, а Альдо с фотографиями перейдет периметр ночью.
— Стрелять будут на шорох, — Олень встретился с Альдо испытующим взглядом, — а звери и люди шуршат одинаково, когда загребают ногами.
— Я бойскаут, — выпрямился Альдо.
— Лучше бы ты был Росомахой, — Олень отвернулся и коротко свистнул к нему порхнула Горлинка.
— Быстро найди Хоря и скажи — двое людской породы будут обходить Лес для съемки. Пусть им покажут работу принца. И еще — Нетопырям и Совам собраться у родника на инструктаж, когда стемнеет.
Отрыдавшийся Волчок вышел от Куниц, растирая глаза кулаком, когда Олень заканчивал краткую речь:
— … за домашнюю живность я говорить не буду, она рождается приговоренной, но людям не мешало бы изредка мысленно примерять нашу шкуру, чтобы понять, каково тому, на кого охотятся. В кон — це концов люди — тоже немножко звери.
— Они хуже зверей, — выдавил Волчок, нагнув лобастую голову, и глаза его были как угли. — Звери не убивают ради потехи. Вся их ублюдская порода…
— Остынь, — промолвил Олень. — А то уже сам глядишь как охотник.
— А как еще мне глядеть на них?! — взорвался Волчок, вновь чуя подступающее слезное удушье. — Это у них, что ли, друзья там на столе лежат?!!..
— Нам очень жаль… — нерешительно начала Эва, но Волчок не дал ей сказать.
— Ни хрена вам не жаль!! вам все до лампочки! Лес вам нужен только чтоб сюда приехать, развалиться на лужайке, похавать, выжрать и обломать все, что цветет! и слить в родник масло из мотора, потому что в городе нельзя, а тут можно! все можно — и помыть свою тачку в ручье, откуда мы пьем, и насвинячить, и отлить прямо на муравейник, и кучу наложить, и на березе вырезать, что вы тут были! почему вы дома на обоях ножиком не пишете, а?! А чуть кто вылезет и скажет — Лес не твой! — вы сразу — Ах, зверье! — и за ружье! А вот этого не хотите?! — он выкинул руку, оттопырив средний палец.
— Зря ты на них напустился, — ответил Олень. — Эти — не такие.
— Все они такие, — прорычал Волчок в сторону. — Душегубы.
— Будешь возить Эву по Лесу, — приказал Олень спокойно. — И чтоб волос с нее не упал.
Вздохнув со стоном, Волчок брезгливо пфыркнул и скривил рожу, но перечить главнокомандующему не стал, только спросил:
— Где ее потом свалить-то?
Для Альдо выкатили «харлей» старшего сына Куницы.
Волчок гнал так, словно надеялся, что Эва не удержится в седле и на очередной колдобине сломает себе шею, но девчонка как припеклась к седлу умеет ездить вторым номером, зараза!..
Кроме того, его подмывало тормознуть, завернуть голову и выложить ей все, что он думает о людях. Он так и ждал, что она даст ему повод для ядовитых откровений — но девчонка нарочно вела себя как паинька, аж зло брало.
А у Эвы язык едва не отвязался извиняться всюду, где ей приходилось щелкать «поляроидом» над трупами и ранеными. Бывало и так, что Волчку приходилось за нее вступаться и в крик объяснять, что она чужим горем торговать не будет, а фотки сдаст в газету, чтоб все узнали о бойне в Лесу.
И столько он косых горящих взглядов перехватил, покрывая Эву, и столько раз отвечал недобрым волчьим прищуром, что к сумеркам уже чувствовал себя настоящим телохранителем.
— Все, снимать больше нечем, — Эва втолкала в пакет последние отснятые карточки. — Надо отвезти это к Альдо.
— Без проблем, — стараясь выглядеть бывалым парнем, Волчок красиво и длинно сплюнул сквозь зубы. — Давай сюда, щас отправим..
На свист к нему неслышно подлетел Нетопырек — и взвился, унося пакет.
Волчок уже прикинул, что Олень нахмурится, если узнает, что природоохранительница ушла из Леса не только битой и обруган — ной, но и голодной, да и воды ей как-то никто не предложил. В надежде на похвалу командира и еще на что-то неопределенное он набулькал воды во фляжку и у кого-то — вроде для себя — взял пару толстых бутербродов с ветчиной; ему, как бойцу, дали сразу.
— На, закуси, — пихнул он добычу Эве, сидящей, вытянув усталые ноги, на пеньке. — А то еще скажешь, что тебе куска не дали..
— О, спасибо! — вздохнула Эвы, впиваясь в бутерброд зубами. Чуть погодя она подвинула второй Волчку.
— Да ты хавай, — скрестил он руки на груди с видом полного безразличия к пище, хотя живот у него подвело и пустой желудок тихо скручивался в узел. — Мы не то, что вы — мы и последнее можем отдать, даже человеку.
Глаза у Эвы сразу стали скучные; она запила съеденное через силу мелким глотком. Торжества от упрека Волчок почему-то не почувствовал, зато в душе появилась кислятина типа изжоги и он старался не глядеть на Эву.
«И дернуло меня на подлянку!.. — со злой тоской он вперился в тускнеющее небо между ветвей. — И зачем я ее пнул, если ответить не может?..»
— Извини, — еле-еле проговорил он, переведя дыхание, но ему не полегчало — Эва молчала, а второй раз извиняться было глупо.
— Ну, ты понимаешь…
— Понимаю, — тихо отозвалась она.
Волчку представились кунята — и защипало в носу; он напрягся, упреждая недостойную Волка слабость
— Я думаю, — осторожно начала Эва, стараясь не досаждать Волчку взглядом, — что можно попытаться поговорить с принцем. У него тоже есть потери, он может одуматься…
Волчок вздохнул, как три взрослых Волка разом не вздыхают.
— Оох… да не будь ты такой дурой. Может ты и из лучших людей, и твой кореш тоже, но только поэтому думать, что принц такой же — это ду-урь. Он
Хищник, Прэдэйтор — понимаешь? он как бешеный — такого только пристрелить.
Вы бы вместо макарон и спичек нам патронов принесли — оно бы лучше было.
— И что? — подняла глаза Эва. — Опять стрелять, убивать? разве к этому надо стремиться? лучше найти общий язык…
— Во-во, общий, — скрипнул зубами Волчок. — Как он с нами, так и мы с ним говорить должны — огнем. Вот к тебе в дом маньяк влезет — будешь ты с ним общий язык искать?..
— И все же стоит попытаться, — гнула свое Эва. — Если я, человек, выступлю от вас парламентером — он не сможет не прислушаться.
— Делай как знаешь, — дернул плечами Волчок. — Я бы на это не надеялся. Все эти хурды-мурды с переговорами — как воду в ступе толочь…
Еще скажи — договор о ненападении с ним заключать!
— Если все проявят добрую волю и понимание… — Эва опять закрутила шарманку, но Волчок уже встал.
— Айда, провожу тебя к опушке. И не надо мне моралу читать, лады? у меня к этим, в лагере, еще свои претензии есть…
Ближе к опушке они шли уже крадучись; Волчок нервно шевелил ноздрями, держа ладонь на рукоятке ножа — тут пахло кровью, порохом, смертью.
Заслышав посторонний звук, он крепко схватил Эву за локоть.
— Что?! — встрепенулась она.
— Тсс… — Волчок вглядывался в заросли, немного скаля клыки. — Там кто-то есть… Чужой. А… вон он — лежит.
— Не шатает? — положил ему лапу на плечо Рысь. — Башка не трещит?
— Не-а, — Волчок шикарно сплюнул за плечо, всем видом показывая, что он в норме.
— Ну что, пусть с нами пацан потаскается? — подмигнув Волчку, спросил Рысь у Оленя.
— Как врач скажет, — Олень вопросительно глянул на Бобра, уже сложившего санитарную укладку.
— Контузии вроде бы нет, голова цела, царапина пустячная, — оценил пациента Бобер. — Везет оторвягам..
— Герой! — Рысь пихнул Волчка кулаком. — Ну, оставайся.
Волчок чуть не лопнул от счастья. Это он! Он, а не кто-нибудь сбил вертушку, он припер вожакам пистолеты стрелка и пилота с запасными обоймами!
Жаль нельзя было снять с разбитой машины подвесные пулеметы — пока он обшаривал мертвяков, в небе показался второй винтолет и пришлось тикать..
* * *
Принц лично слетал к месту аварии и убедился, что первая машина безнадежно испорчена, а экипаж ее погиб. Он и мысли не допускал, что у зверей мог оказаться переносной ЗРК или иное средство для поражения воздушных целей — скорее можно было предположить, что пилот совершил роковую оплошность, задев ротором за дерево на предельно низкой высоте. Но уже беглый осмотр пострадавшей машины отмел догадки об ошибке в пилотировании — на телах пилота и стрелка ясно были видны множественные повреждения типа осколочных, кабина во многих местах пробита, личное оружие экипажа исчезло. Без труда нашлась и самодельная пушка волчат.Пока тела грузили в принцев вертолет, Джуанин с телохранителем осмотрели дом; принц взял лишь фотоальбом волчьей семьи, а бодигард наскоро заминировал жилище. Пришлось, скрепя сердце, расстрелять сбитый вертолет
НУРСами, что бы пулеметы не достались зверью.
Вернувшись на базу, Джуанин приказал размножить фотографии и раздать егерям-командирам с пометкой «Лютые Волки. Уничтожать в первую очередь» — и указанием премиальных сумм за головы. Одно фото было передано репортеру для готовившейся к завтрашнему выпуску статьи «Звери убивают людей».
Группы загонщиков с собаками вышли на позиции и приготовились к облаве — прочесать отрезанный сектор лучше всего засветло, но сперва следовало дать Оленю понять, насколько бессмысленно дальнейшее сопротивление — и чем оно черевато лично для Оленя.
— Я обращаюсь к вам, жители Леса, — с чувством начал принц, — я скорблю вместе с вами о жертвах и призываю вас — одумайтесь! К вам обращаются ваши собратья, находящиеся сейчас в моем лагере. Они живы здоровы и сыты, о них заботятся. Пока не поздно — одумайтесь! Я верю в ваш здравый смысл и благоразумие.. Вы стали заложниками безрассудства Белого Оленя.
Сплотитесь — и заставьте его отказаться от безумных решений! Ваша жизнь в ваших лапах!
— Белый Олень! — продолжил он после паузы. — Я обращаюсь к тебе.. и не только я — голоса всех жертв взывают — выходи на опушку! Или тебе мало крови? Освободи Лес — и я обещаю тебе честную охоту один на один. Я, принц людей, и ты, принц зверей, сойдемся в поединке — и пусть победит сильнейший. Залогом будет Лань — как только ты выйдешь из Леса я позволю ей уйти..
Красноречия принцу было не занимать — он это специально изучал в университете.
— Покажите Лань, — мягко сказал он, отключив на секунду микрофон. —
Снайперам — не стрелять, пусть птицы ее узнают.
Выкатили клетку в чехле, поближе к ручью, сняли брезент и палкой сквозь прутья заставили Лань подняться на ноги.
* * *
От этой новости Оленю захотелось грызть кору на дереве — но даже отойти и побыть в одиночестве он не мог; к нему прибегали с донесениями, что-то говорили, перечисляли жертвы — он отвечал, кивал, приказыавл, но словно во сне — и это был неотвязный, страшный сон про Лань. Мысли где-то внутри бежали по кругу, возвращаясь к одному и тому же, к ней.Рысь сумел оттеснить от него публику, закрыл Оленя спиной и сам стал распоряжаться — пока не разогнал последних.
— Я бы принцу не поверил, — бросил он мрачно, когда к ним перестали соваться. — Ни на грош бы не поверил. А?
— Ага, — сквозь зубы ответил Олень не оборачиваясь.
— И подарил-то всего час, — зло дернулся Рысь. — На что рассчитывает? не пойму..
— На нервах сыграть хочет, — голос Оленя был глух. — Через час атакуют загонщики, будут отдавливать к газовой полосе. Собак спустят.. Но сперва он нам еще что-нибудь скажет умное, для дураков. Может кто и клюнет.
— Но уж ты то не..
— Я-то не. И все, давай замнем.
Из тех немногих, что остались сейчас при Олене, не доставал его только радиолюбитель Дятел — птицы растянули на деревьях его антенну и он сгорбился над маломощным передатчиком, толкая в эфир сочинения Паленой Лисы.
— Всем, всем, всем! Мы обращаемся к обществу защиты животных и организации «Гринпис»! Принц Джуанин охотится на безоружных жителей Леса, применяя авиацию и химическое оружие. В лесу пожары, гибнут наши детеныши и беременные самки. Мы отрезаны блокадой, у нас мало продовольствия и медикаментов. Кто может помочь нам — помогите! Пожалуйста, запишите и передайте текст нашего обращения в газеты и на телевидение..
Пока Олень — чтоб ум и руки были заняты — изучал один из наскоро сработанных Енотами аляповатых арбалетов, вокруг вертелся Волчок, измученный мрачной замкнутостью вожака — он едва не скулил, чтобы привлечь к себе внимание, но добился лишь того, что его сцапал за ворот Рысь.
— Эт-то что у тебя?
— Во! — радостно сунул ему в руку Волчок бутылку с фитилем в горлышке и мятую консервную банку, тоже с каким-то жеванным шнурком, замазанную по разрезу пластилином. — Это вот — зажигалка, а это — дымовуха! — голос он нарочно повысил, чтобы Олень услыхал.
— Н-да? — с сомнением взял бутылку Рысь. — А сработает? Эту фигню еще проверить надо..
— Проверено, будь спок, — горячо убеждал Волчок тоном спеца, в чьей компетенции усомнился дилетант.
— Ишь ты, блин, поджигатель!.. Белый, глянь, чем у нас хулиганье развлекается.
— А давно ты сам-то с этим завязал? — зыркнул Олень исподлобья. —
Волчок, поди сюда.. Часто твои шутихи отказывают?
— Нну.. — замялся парнишка, — не так чтобы.. Может, из десяти одна.
— Так, — кивнул Олень и повернулся к Рысю. — Кто у нас из молодняка ловкий на мотоцикле гонять?
— Я!! — тявкнул Волчок.
— Цыц, тебя я знаю, — отмахнулся Олень.
— Я, например, — с подозрением сощурился Рысь. — Ты чего удумал, Белый?
— Так, чепуховину одну — перехватить у принца инициативу. Нужно три-четыре исправных машины и водилы, у которых мухи в руках не плодятся.
Только живо.
* * *
Звери вышли на позицию тихо — даже мотоциклы вручную катили. Олень шепотом разъяснил порядок действий и расставил бойцов по местам.У принца в лагере все шло своим чередом — уверенная деловая суета. До часового срока оставалось минут семь.
Оленя Джуанин не ждал — глупо ждать его, если насчет Лани не высказано никаких угроз. Но разброд и шатание в лесу уже несомненно начались — в любом случае последний сеанс вещания даром не пропал. Даже если Олень ранен или убит — найдутся те, что вытолкнут его на опушку в надежде головой Оленя купить себе жизнь и свободу.
Пока же принц принимал донесения. Военный химик напомнил ему, что газ постепенно инактивируется и размывается током воздуха, теряя необходимую концентрацию; сейчас ОВ уже наполовину неактивно, а с вечерним холодом осядет на грунт — и о нем можно забыть. Связист сообщил о перехвате радиопередачи из Леса — звери пытаются докричаться до борцов за права мяса и шкур. Запеленговать или глушить? Глушить — велел Джуанин, а для средств массовой информации смонтировать видеоматериал об укушенных Гадюками и об экипаже патрульного вертолета.
Третье донесение принес запыхавшийся ловчий:
— Олень! Ваше Высочество — Олень!..
— Где?! — поднялся принц с раскладного походного стула.
— На опушке!
Губы принца растянулись в улыбке — наконец-то!.. Он быстро вышел из палатки, нетерпеливым жестом потребовал бинокль.
Никаких сомнений — это сам Олень! Великолепный самец редкого окраса, исключительная по красоте и стати молодая особь. Принц даже губу закусил так волнительно было предвкушение охоты.
— Пусть подойдет ближе, — вполголоса сказал он егерю с мегафоном, к ручью.
— БЛИЖЕ! — кашлянул рупор. — К РУЧЬЮ!
Олень сделал несколько шагов вперед — одинокий, незащищенный, но гордый — ишь, как голову держит!..
— Я здесь! — крикнул он. — Принц, отпусти Лань!..
Егерь вопросительно глянул на принца, тот едва покачал головой — нет, ни в коем случае.
— ЕЩЕ БЛИЖЕ!
— Парни с пневматикой и гранатами готовы?
— Да, Ваше-ство!
— Пусть выдвигаются на огневой рубеж. Если шприц-пули пройдут мимо залп гранатами, сети и газ одновременно. Он не должен уйти.
К ручью не спеша вышли четверо ловчих — двое с ружьями, снаряженными снотворными зарядами, двое с барабанными ручными гранатометами.
— Где Лань?! — громко спросил Олень.
— Переходи ручей, — сказал кто-то из ловчих, — здесь и потолкуем.
И двое с пневматикой взяли Оленя на прицел.
Тут справа, в полусотне метров, с опушки на открытое пространство вылетели несколько темных предметов с тонкими хвостиками дыма — глухо полыхнул огонь и взметнулись дымовые столбы; лишь на мгновение внимание стрелков было отвлечено от неподвижного Оленя, но пока взгляды метались, за листвой защелкали арбалеты и короткие толстые стрелы полетели в тех четверых; бодро взревели мотоциклы, вырываясь из прикрытия — Олень прыгнул в седло за спиной притормозившего Волчка, выхватывая сзади из-за пояса пистолет — и последний непораженный стрелок у ручья выронил ружье и повалился в траву.
— К оружию! — завопил принц. — Огонь!! Загонщики — вперед!! собак! спускайте собак!!
Стая мотоциклов ушла за дымовую завесу прежде, чем со стороны лагеря захлопали недружные выстрелы — и тотчас свернула в Лес — а с двух сторон на шум стычки уже спешили конные загонщики, и впереди них с лаем неслись псы.
— Отрежьте их!! — бесновался принц, в ярости топча брошенный наземь бинокль.
Охота! Вот она — охота! Началось!.. Гикая и улюлюкая, загонщики горячили коней — Лес — не гоночный трек, колеса и копыта здесь наравне! они врезались в Лес, пригибаясь от ветвей..
.. и тут же напоролись на отряды Тура, его зятя Корнуто и Волков. Хотя загонщики были вооружены и их поддерживали псы — в зарослях им пришлось не слаще, чем тореадору, которого катает рогами по арене черный камаргский бык.
Лесорубные топоры на длинных топорищах замахали, разваливая лезвиями собачьи головы, торцы жердей вышибали всадников из седел — и атаки прочно увязла, позволяя Оленю уйти, а тут и быстроногие арбалетчики ударили людям в спину.
Предсмертный визг псов, испуганное ржание коней, крики и беспорядочная пальба убедительно доказали принцу, что на этот раз он облажался. Пока его люди поняли, что надо делать, пока форсировали ручей — уцелевшие загонщики уже отступили — кто верхом, кто бегом — отстреливаясь и многоэтажно матерясь; более азартные псы в самозабвении еще грызлись в Лесу с Турами, но лезвия и обухи обрывали один лай за другим. Заливистый свист — и Туры с
Волками волной пошли от схватки, унося своих раненых и трофейное оружие, добивая на ходу живых еще псов. Мало что изменил и град осколочных мин, когда расчеты поспешно перевели прицел и ударили по ближнему Лесу — лесная сила, минуту назад сжатая в кулак, уже рассеялась пылью.
Совладав с неудержимым желанием убить кого-нибудь прямо сейчас, Джуанин быстро распорядился — вызвать два санитарных вертолета, запросить еще пару машин огневой поддержки и… нет, пожалуй король-отец не сочтет возможным отправить сюда установки залпового огня — он сторонник хирургически точного, цивилизованного насилия, бескровных методов — но если такой беспредел продлится еще сутки — тогда аргументы сына могут показаться ему достаточно весомыми.
Вглядываясь сузившимися глазами в стену Леса, Джуанин страстно мечтал увидеть эту зеленую мешанину сверху, сидя в кабине штурмовика…
Но ужин все-таки состоится! пусть не банкет, а тризна — но охотники должны получить моральное удовлетворение, видя врага поверженным на тарелку.
Перед обедом принц дал эксклюзивное интервью для программы теленовостей канала ТВ-2:
— Неспровоцированное, варварское нападение на охотников, совершенное со звериной жестокостью, вынуждает меня к ответным мерам. Сначала диверсиями, а затем своей кровавой вылазкой животные лишний раз доказали нам всем, сколь велика пропасть между наделенным разумом человеком и руководимым инстинктом зверем. Звания наших меньших братьев достойны только ручные одомашненные животные — а пресловутая свобода дикого зверя есть не что иное, как свобода со всей кровожадностью посягать на жизнь и достоинство человека. Этому должен быть положен предел. Нам надо сделать этот трудный выбор — иначе рассуждения некоторых безответственных краснобаев приведут к тому, что Лес придет на улицы наших городов.
Затем, когда телевизионщики увезли кассету с записью на студию, были предприняты те самые меры — отряду, что перегородил текущую через Лес реку противоакульей сеткой, было приказано изготовиться к спуску в реку жидкого цианида, а к вертолетной площадке подтащили контейнеры с отравленными приманками — там были мясные консервы со стрихнином и грифом «Гуманитарная помощь», жевательные резинки, шоколад, леденцы, банки с бисквитами и многое другое. Имелись в запасе и начиненные взрывчаткой игрушки для зверят.
Акустическая установка изрыгнула на Лес новую серию уговоров. От имени принца Джуанина страдающим от блокады мирным жителям Леса был обещан корм в виде сухого пайка (завтра, доставка по воздуху), а немирным — прощение, если до заката они сложат оружие и сдадутся. Лично для Белого Оленя было зачитано повторение условий, но несколько иначе, чем прежде — ему давались сутки на размышление, а если он не одумается, то Лань будет умерщвлена и освежевана.
* * *
Олень было упал духом, но Рысь и Паленая с двух сторон плечами подперли и кое-как выровняли его настроение, зудя ему в уши, что все o'key, уже есть кое-какое оружие и недалеко до ночи, Медведь готов к обманной вылазке и что сдуру метнувшуюся через полосу отравы турью телку не так сильно скорчило, как это бывало раньше.Волчок — тот вообще вокруг Оленя чуть не на руках ходил, горя желанием еще какой-нибудь подвиг совершить, а то вот он прямо на врага выехал, а все кавалерийские карабины и ножи за — гонщиков достались Турам и взрослым
Волкам; он уже затер свой белый бинтовой хайратник жеваной листвой — и другие вьюны и вьюницы по его примеру тоже перетянули волосы кто чем, для геройской красоты.
Примчался юный Тарпан на мокике и поведал, что газ — вообще туфта, на скорости газовую зону запросто можно проскочить, если задержать дыхание; выглядел он все же чуток забалдевшим — похоже, не один раз ставил этот опыт.
— Молоток, Тарпашка! — Волчок враз обзавидовался, что ему самому это в голову не взбрело, но виду не подавал. — Дай пять!
— Не, вы слушайте! — взволнованно встряхивал гривой Тарпан. — Там, за газом — люди в Лесу!..
— Где? сколько?! — тотчас наскочил на него Рысь.
— Двое, — Тарпан растопырил пальцы победным знаком. — Это не охотники — пацан с девкой, без оружия. Из какого-то, — наморщил он лоб, союза не-пойми-чего, вроде — «Наслаждайтесь, но не разрушайте», я не врубился. Они наше радио слышали.
— По машинам, — скомандовал Олень, и Волчок мухой взлетел в седло, глазами призывая вожака. — Рысь, возьми Паленую, а ты, — обратился он к Тарпану, — поедешь первым, покажешь дорогу.
* * *
Людей они нашли в доме Куниц-Еловых — и судя по тому, как они выглядели, встретили их неласково. Кое-кто из Куньих уже погиб сегодня; женщины семейства были в черных платках и с опухшими глазами, а у мужчин злоба и траур были написаны на лицах; Волчок плаксиво ощерился и судорожно сглотнул, завидев вытянувшихся на столе под простынями двух знакомых кунят — их кроссовки он знал не хуже, чем лица.Пожалуй, только Олень холодно глядел на сжавшуюся в углу парочку.
— Гвалт их зарезать хотел, — буркнул парень с дубиной и мотнул головой в сторону стола. — Его ребята…
Гвалта, отца, видно не было — где-нибудь в сарае об стенку бился или нож точил.
Волчок шумно, неровными рывками, задышал носом, медленно стек на корточки — и тонко завыл, сунув лицо в ладони.
Олень бегло оглядел содержимое рюкзаков, вываленное на пол — сигареты, сухое молоко, сахар, мука в пакетах, масло, походные аптечки, два «поляроида».
— Ну — что с ними делать?
— Мы вам помочь пришли, — всхлипнула исцарапанная девчонка. — Вы же звали…
— Мы сразу сказали, что и как, — паренек еле сдерживал голос от срыва. — Как же так можно?!..
— А это — можно?!! — тыча на кунят, завизжала одна из Куниц. — А еще люди называетесь!!..
Востря когти, Куница напирала на людей — но наткнулась на протянутую поперек руку Оленя.
— Тихо, — осек он. — Хватит.
Отрезвев, та отступила.
— Я слушаю, — обратился Олень к людям.
— Мы из природоохранительного союза, — все еще затравленно озираясь, начал паренек. — У нас союз «Наслаждайтесь, но не разрушайте»…
— То есть филиал, тут, в городе, — прибавила девчонка. — Мы услышали вашу передачу и сразу… — …пошли сюда.
— А патрули на периметре? — перебил Олень.
— А! эти… — хмыкнул парнишка. — Они не в ту сторону смотрят.
— Вот мы хотели принести, — девчонка носом показала на рассыпанные продукты. — И заснять, что тут происходит, чтобы потом в газету…
— Ну что ж, спасибо, — кивнул Олень, — а за прием не обижайтесь.
Больше вас никто не тронет, но лучше вам тут не маячить — идемте наружу.
— Вы и есть тот самый Олень? — спросила девчонка уже на дворе.
— Да, тот самый.
— А меня зовут Эва, Эва Пинто.
— Альдо Гиберти, — хмуро назвался парнишка.
— Честно говоря, — скосился на них Белый, — вы меня крупно озадачили…
— ?? — две пары глаз удивленно заморгали.
— Я о том, как вы будете выбираться отсюда. Войти-то было легко, а выйти — проблема.
— О, нет! — замахала руками Эва. — Никаких проблем, синьор Олень! мы все обдумали… Я выйду к лагерю принца, а Альдо с фотографиями перейдет периметр ночью.
— Стрелять будут на шорох, — Олень встретился с Альдо испытующим взглядом, — а звери и люди шуршат одинаково, когда загребают ногами.
— Я бойскаут, — выпрямился Альдо.
— Лучше бы ты был Росомахой, — Олень отвернулся и коротко свистнул к нему порхнула Горлинка.
— Быстро найди Хоря и скажи — двое людской породы будут обходить Лес для съемки. Пусть им покажут работу принца. И еще — Нетопырям и Совам собраться у родника на инструктаж, когда стемнеет.
Отрыдавшийся Волчок вышел от Куниц, растирая глаза кулаком, когда Олень заканчивал краткую речь:
— … за домашнюю живность я говорить не буду, она рождается приговоренной, но людям не мешало бы изредка мысленно примерять нашу шкуру, чтобы понять, каково тому, на кого охотятся. В кон — це концов люди — тоже немножко звери.
— Они хуже зверей, — выдавил Волчок, нагнув лобастую голову, и глаза его были как угли. — Звери не убивают ради потехи. Вся их ублюдская порода…
— Остынь, — промолвил Олень. — А то уже сам глядишь как охотник.
— А как еще мне глядеть на них?! — взорвался Волчок, вновь чуя подступающее слезное удушье. — Это у них, что ли, друзья там на столе лежат?!!..
— Нам очень жаль… — нерешительно начала Эва, но Волчок не дал ей сказать.
— Ни хрена вам не жаль!! вам все до лампочки! Лес вам нужен только чтоб сюда приехать, развалиться на лужайке, похавать, выжрать и обломать все, что цветет! и слить в родник масло из мотора, потому что в городе нельзя, а тут можно! все можно — и помыть свою тачку в ручье, откуда мы пьем, и насвинячить, и отлить прямо на муравейник, и кучу наложить, и на березе вырезать, что вы тут были! почему вы дома на обоях ножиком не пишете, а?! А чуть кто вылезет и скажет — Лес не твой! — вы сразу — Ах, зверье! — и за ружье! А вот этого не хотите?! — он выкинул руку, оттопырив средний палец.
— Зря ты на них напустился, — ответил Олень. — Эти — не такие.
— Все они такие, — прорычал Волчок в сторону. — Душегубы.
— Будешь возить Эву по Лесу, — приказал Олень спокойно. — И чтоб волос с нее не упал.
Вздохнув со стоном, Волчок брезгливо пфыркнул и скривил рожу, но перечить главнокомандующему не стал, только спросил:
— Где ее потом свалить-то?
Для Альдо выкатили «харлей» старшего сына Куницы.
* * *
Дороги Альдо и Эвы разошлись — пока светло, надо было заснять как можно больше материала о преступлениях охотников.Волчок гнал так, словно надеялся, что Эва не удержится в седле и на очередной колдобине сломает себе шею, но девчонка как припеклась к седлу умеет ездить вторым номером, зараза!..
Кроме того, его подмывало тормознуть, завернуть голову и выложить ей все, что он думает о людях. Он так и ждал, что она даст ему повод для ядовитых откровений — но девчонка нарочно вела себя как паинька, аж зло брало.
А у Эвы язык едва не отвязался извиняться всюду, где ей приходилось щелкать «поляроидом» над трупами и ранеными. Бывало и так, что Волчку приходилось за нее вступаться и в крик объяснять, что она чужим горем торговать не будет, а фотки сдаст в газету, чтоб все узнали о бойне в Лесу.
И столько он косых горящих взглядов перехватил, покрывая Эву, и столько раз отвечал недобрым волчьим прищуром, что к сумеркам уже чувствовал себя настоящим телохранителем.
— Все, снимать больше нечем, — Эва втолкала в пакет последние отснятые карточки. — Надо отвезти это к Альдо.
— Без проблем, — стараясь выглядеть бывалым парнем, Волчок красиво и длинно сплюнул сквозь зубы. — Давай сюда, щас отправим..
На свист к нему неслышно подлетел Нетопырек — и взвился, унося пакет.
Волчок уже прикинул, что Олень нахмурится, если узнает, что природоохранительница ушла из Леса не только битой и обруган — ной, но и голодной, да и воды ей как-то никто не предложил. В надежде на похвалу командира и еще на что-то неопределенное он набулькал воды во фляжку и у кого-то — вроде для себя — взял пару толстых бутербродов с ветчиной; ему, как бойцу, дали сразу.
— На, закуси, — пихнул он добычу Эве, сидящей, вытянув усталые ноги, на пеньке. — А то еще скажешь, что тебе куска не дали..
— О, спасибо! — вздохнула Эвы, впиваясь в бутерброд зубами. Чуть погодя она подвинула второй Волчку.
— Да ты хавай, — скрестил он руки на груди с видом полного безразличия к пище, хотя живот у него подвело и пустой желудок тихо скручивался в узел. — Мы не то, что вы — мы и последнее можем отдать, даже человеку.
Глаза у Эвы сразу стали скучные; она запила съеденное через силу мелким глотком. Торжества от упрека Волчок почему-то не почувствовал, зато в душе появилась кислятина типа изжоги и он старался не глядеть на Эву.
«И дернуло меня на подлянку!.. — со злой тоской он вперился в тускнеющее небо между ветвей. — И зачем я ее пнул, если ответить не может?..»
— Извини, — еле-еле проговорил он, переведя дыхание, но ему не полегчало — Эва молчала, а второй раз извиняться было глупо.
— Ну, ты понимаешь…
— Понимаю, — тихо отозвалась она.
Волчку представились кунята — и защипало в носу; он напрягся, упреждая недостойную Волка слабость
— Я думаю, — осторожно начала Эва, стараясь не досаждать Волчку взглядом, — что можно попытаться поговорить с принцем. У него тоже есть потери, он может одуматься…
Волчок вздохнул, как три взрослых Волка разом не вздыхают.
— Оох… да не будь ты такой дурой. Может ты и из лучших людей, и твой кореш тоже, но только поэтому думать, что принц такой же — это ду-урь. Он
Хищник, Прэдэйтор — понимаешь? он как бешеный — такого только пристрелить.
Вы бы вместо макарон и спичек нам патронов принесли — оно бы лучше было.
— И что? — подняла глаза Эва. — Опять стрелять, убивать? разве к этому надо стремиться? лучше найти общий язык…
— Во-во, общий, — скрипнул зубами Волчок. — Как он с нами, так и мы с ним говорить должны — огнем. Вот к тебе в дом маньяк влезет — будешь ты с ним общий язык искать?..
— И все же стоит попытаться, — гнула свое Эва. — Если я, человек, выступлю от вас парламентером — он не сможет не прислушаться.
— Делай как знаешь, — дернул плечами Волчок. — Я бы на это не надеялся. Все эти хурды-мурды с переговорами — как воду в ступе толочь…
Еще скажи — договор о ненападении с ним заключать!
— Если все проявят добрую волю и понимание… — Эва опять закрутила шарманку, но Волчок уже встал.
— Айда, провожу тебя к опушке. И не надо мне моралу читать, лады? у меня к этим, в лагере, еще свои претензии есть…
Ближе к опушке они шли уже крадучись; Волчок нервно шевелил ноздрями, держа ладонь на рукоятке ножа — тут пахло кровью, порохом, смертью.
Заслышав посторонний звук, он крепко схватил Эву за локоть.
— Что?! — встрепенулась она.
— Тсс… — Волчок вглядывался в заросли, немного скаля клыки. — Там кто-то есть… Чужой. А… вон он — лежит.