прохожие под зонтиками направлялись на работу.
   - Куплю сигарет, - сказал я и вышел.
   Я подошел к киоску и просунул в окошко помятую купюру.
   - Пачку "Житана", - сказал я и поглядел в сторону машины.
   - У вас деньги рваные. Я такие не беру, - ответил киоскер.
   - Какого черта! - сказал я в окошко. - На них есть номер и все знаки
   достоинства!
   - Ну и что! У меня такие никто не возьмет! Не себе же мне их брать!
   - Это не мои проблемы, дядя! Давай сигареты, я тороплюсь!
   - Давай другие деньги, получите сигареты.
   Я плюнул и пошел к машине.
   - Нина, - спросил я, открыв дверь, - у вас не найдется немного денег мне
   на сигареты. Бюрократ киоскер не хочет брать у меня слегка надорванную
   купюру! Безобразие!
   - Ну так застрелите его! - ответила Нина.
   - Я вам серьезно говорю, дайте денег.
   - Какой вы деликатный преступник! Хама продавца вам застрелить жалко, а
   отбирать деньги у слабой женщины вы не гнушаетесь.
   - Кто у вас отбирает?! Я прошу вас, поменять одну купюру на другую и все!
   - А я не желаю оказывать вам такие услуги! Я вам не сберкасса!
   - Черт с вами! - я начал залезать в машину, чтобы ехать дальше.
   - Ладно уж, нате, - Нина протянула деньги.
   - Нет уж, - я отодвинул от себя ее руку, - теперь не надо!
   - Да ладно, возьмите!
   - Нет, не возьму!
   - Ну возьмите же, вам говорят!
   - Не возьму и все!
   - Что вы, как мальчишка, себя ведете? Берите деньги, последний раз говорю!
   - Нет!
   - Не хотите?.. Как хотите. Ну и глупо!
   - Ладно, уговорили, - я взял купюру. Конечно, не нужно было брать, но уж
   очень курить хотелось из-за нервов.
   Я вернулся к киоску и просунул в окошко руку с деньгами.
   - Вот тебе, дядя! Давай сигареты!
   Вдруг я почувствовал, как на запястье защелкнулись наручники.
   - Гражданин Пирпитум, вы арестованы! - сказали изнутри.
   59
   Я подумал, что пока я вел препирательства с Ниной, киоскер, узнавший меня,
   успел вызвать милицию, но увидел, что в киоске сидит все тот же
   невооруженный продавец, что и раньше, который, по-видимому, решил проявить
   собственную инициативу. К тому же наручники теперь свободно продаются в
   каждом киоске.
   Киоскер гнусно улыбался и воображал, наверное, что завтра его фотография
   появится во всех газетах рядом с моей. Этот бдительный гражданин
   пристегнул меня к прилавку.
   - Узнал меня, человек-анхимия?! - спросил он.
   Я присмотрелся и узнал. Это был тот самый рыбак-пенсионер, у которого я
   одолжил резиновые сапоги.
   - Я тебе сразу не поверил, - продолжал киоскер, - что ты никакой не
   спортсмен. Ты ? душегуб и украл мои сапоги!
   - Отстегни наручники, дед, а то хуже будет, - сказал я.
   - А вот я сейчас милицию вызову и ты узнаешь, кому будет хуже! Постой пока
   тут, отдохни.
   Дед вышел из киоска и пошел за милицией.
   Свободной рукой я выхватил из кармана пистолет и выстрелил в наручники. Но
   с первого раза не попал. Я выстрелил еще и на этот раз перестрелил их.
   Освободившись, я схватил пачку "Житана" и побежал к машине.
   Из-за угла, размахивая дубинками, выскочили милиционеры.
   Я бросился к машине, но прямо перед моим носом машина рванула с места и
   уехала.
   Кажется, я пропал.
   Я быстро вытащил из кармана тюбик с клеем и размазал клей по асфальту, а
   сам отбежал за киоск. Я вытащил второй пистолет и, дождавшись, когда
   милиционеры добегут до намазанного клеем асфальта, открыл из-за угла
   беспорядочную стрельбу поверх голов.
   Милиционеры плюхнулись на асфальт.
   Я не прекращал стрельбу еще с пол-минуты, не давая им подняться, а когда
   они приклеились, я выскочил из укрытия и, обходя их сзади, бросился к
   дороге, надеясь остановить какой-нибудь транспорт.
   60
   Мимо ехал трамвай.
   Я вскочил на подножку и ворвался внутрь. Пассажиров в вагоне было немного.
   - Всех перестреляю! Я - Пирпитум! - закричал я и выстрелил в воздух.
   Всем очистить помещение! Считаю до пяти!
   Пассажиры не заставили себя долго ждать. Трое молодых людей спрыгнули с
   подножки довольно ловко. За ними, ойкая, выпрыгнули две девушки. Потом,
   разбежавшись, прыгнул упитанный мужчина средних лет и приземлился на
   клумбу. Последней прыгала старушка с палочкой. Она упала не доходя до
   ступенек и поползла в их сторону. Я поднял ее и помог спуститься, а потом
   скинул ее сумку с продуктами.
   Затем я забежал в кабину, приставил пистолет к виску водителя и сказал:
   - Гони без остановок, шеф!
   Шефом была молодая симпатичная девушка.
   - Как тебя зовут? - спросил я.
   - Тамара, - ответила девушка, дрожащим от страха голосом.
   - А меня Борис Пирпитум. Слыхала обо мне?
   Тамара кивнула.
   - Тамара, все, что ты про меня слышала, это вранье! Но сейчас за мной
   гонится милиция и если меня поймают, то мне будет очень сложно доказать
   им, что я ни в чем не виноват! Поэтому, гони, Тамара, на всю железку! Я не
   хочу, чтобы тебя задела шальная пуля.
   Трамвай быстро мчался по рельсам, не останавливаясь на светофорах.
   Выдалась минута подумать. Хотел я вернуть деду сапоги, - подумал я а
   теперь - черта с два он от меня дождется! Поменьше бы таких активистов
   побольше было бы порядка!
   Вдруг, я увидел впереди машину Петлиса.
   - Поднажми, Тамара! Мы должны догнать вон ту иномарку!
   Я вышел из кабины и встал на подножку. Из-под колес сыпались искры. Еще
   чуть-чуть... еще немного... ну... ну... Мы поравнялись с иномаркой. Ну,
   Пирпитум, давай! Я прыгнул и приземлился на крышу автомобиля, ухватившись
   руками за края открытого люка. Не теряя времени, я головой вниз
   проскользнул в него и упал между задним и передним сидениями. Я не очень
   удачно приземлился и не сразу смог поднять голову вверх, а ноги опустить
   вниз.
   - Вот видишь, Нина, - крикнул я угрожающим голосом, - от меня не уйдешь!
   Я уже было вылез, но тут машина резко затормозила и я снова застрял.
   Наконец я перевернулся как надо.
   - Что же ты... - я запнулся.
   61
   На меня смотрело дуло пистолета, а вместо Нины сидел незнакомый мужчина.
   - Руки вверх! - приказал он.
   Я узнал этот голос. Этот голос я слышал в первый раз, когда сидел в бочке
   в подвале дома Пулеплетова, а второй раз я слышал его, искаженный
   мегафоном, когда милиционеры окружили кафе "Летающие тарелки". И снова я
   слышал его, когда нас с Машей взяли в кольцо. Этот голос принадлежал
   капитану или майору милиции! Я попался! Я запрыгнул не в ту машину!
   - Между прочим, - сказал я, не поднимая рук, - у меня тоже есть пистолет и
   я держу его в руке.
   - Покажи, - сказал милиционер.
   Молниеносным движением, я выхватил из карманов оба пистолета и поднес к
   лицу капитана-майора.
   - Вот! Даже два!.. Кто кого?!
   Мы замерли с наставленными друг на друга пистолетами, пристально
   вглядываясь друг другу в глаза и напряженно ожидая той доли секунды, когда
   у одного из нас не выдержат нервы и он не нажмет на безжалостный холодный
   спусковой крючок.
   Время практически остановилось и не известно сколько мы так сидели, пока
   наконец капитан-майор не сказал:
   - Опусти свои пушки, парень, и давай поговорим спокойно.
   Сам же он пистолета не опускал. И я тоже не стал опускать.
   - Я вижу, что ты крепкий парень, - продолжал говорить майор. - Но после
   того, что ты устроил в тюрьме во время побега, каждый милиционер считает
   своим долгом застрелить тебя при задержании. И ты должен благодарить Бога,
   что тебе попался именно я. Никто другой не стал бы ждать, пока ты вылезешь
   из-под сидения, а уложил бы тебя сразу. Я очень тебе советую сдать оружие
   и поехать со мной куда надо. Даю тебе слово, что я доставлю тебя живым и
   здоровым и передам порядочным следователям.
   - Спасибо за заботу, - ответил я, - и за то, что вы не стали стрелять мне
   в спину, но мы с вами, кажется, в данную минуту находимся в одинаковом
   положении и даже, - я потряс двумя пистолетами, - у меня есть некоторое
   преимущество. Так что неизвестно - кто кому должен диктовать условия.
   - Брось, Пирпитум! - сказал капитан. - Ты натворил столько всего, что
   теперь за тобой гоняется вся муниципальная и вся федеральная милиция и
   тебя все равно поймают. Но в следующий раз у тебя не будет такой
   возможности. В следующий раз тебя просто прикончат при задержании.
   - Прошу прощения, - сказал я, - но чем я обязан такому хорошему с вашей
   стороны отношению? Почему это все хотят меня пристрелить, а вы нет?
   - Сам не пойму, но чем-то ты мне симпатичен. Может быть тем, что один смог
   навести такой переполох. Такие шухеры я видел только в кино и всегда
   думал, что только в кино такое и бывает.
   - Ну хорошо, раз вы такой благородный, - сказал я, - то давайте разойдемся
   мирно, чтобы у нас друг о друге остались наилучшие воспоминания.
   - Нет, так не выйдет. Я потомственный сыщик... Если я тебя отпущу, то я
   предам память своих предков, а хуже этого ничего нет.
   - Понимаю, - сказал я, оценив по достоинству благородство этого толстого
   человека. - Но и вы должны меня понять. Даже если вы доставите меня к
   хорошему следователю, меня все равно убьют. Какая мне разница умирать
   при задержании или после того, как надо мной поиздеваются в тюрьме?..
   Только находясь на воле я, может быть, смогу распутать этот клубок и
   узнать, кто является настоящим виновником всех преступлений, в которых
   обвиняют меня!
   - Ты хочешь сказать, что это не ты перерезал столько человек?!
   - Не я! Клянусь честью!
   Майор пристально на меня посмотрел и после небольшой паузы сказал:
   - Я очень долго работаю с криминальными элементами и за это время научился
   по глазам распознавать - врет человек или нет. Почему-то мне кажется, - он
   задумчиво посмотрел на пистолет, - что ты говоришь правду. И в то же
   время, мне трудно поверить в то, что ты совсем уж чист перед законом.
   - Разумеется, совершенно чистым перед законом я быть не могу, ответил я,
   - я думаю, вообще не существует людей совершенно чистых перед законом...
   Например, вы выпиваете на службе.
   Майор удивился:
   - Откуда вы знаете? - он неожиданно перешел на вы.
   - Когда вы с вашими коллегами выпивали в подвале у Пулеплетова, я сидел в
   бочке.
   - Как вы там оказались?
   - Вы все равно не поверите. Я бы, во всяком случае, вам не поверил, будь
   вы на моем месте.
   - А вы попробуйте.
   - Хорошо, - сказал я, подумав. - Но прежде, давайте уж уберем тогда наши
   пистолеты.
   - Согласен.
   Мы спрятали пистолеты. Я вытащил сигарету, закурил и сказал:
   - История долгая. Не лучше ли нам отъехать куда-нибудь в сторонку, чтобы
   не привлекать к себе лишнего внимания.
   62
   Мы доехали до тихой набережной, вышли и сели на скамейку. Вокруг никого не
   было, если не считать игравших у воды детей.
   Над водой кружились чайки, иногда ныряя в воду и выныривая из нее с
   серебристой рыбешкой в клюве. На подстриженных тополях сидели вороны и
   галки. Вороны громко каркали. Медленно проплыла мимо баржа "Инженер
   Киргизов". На палубе матрос играл на баяне и пел:
   Обезьяну одну
   Я словил на охоте
   Долго плакала в клетке
   Моя шимпанзе
   Когда я увозил
   Ее на пароходе
   Из родимого края
   От верных друзей
   Когда я увозил
   Ее на пароходе
   Из родимого края
   От верных друзей
   И однажды она
   Левой заднею лапой
   Прутья клетки погнула
   И спрыгнула прям в океан
   И в пучине морской
   Потонула макака
   И рыдали матросы
   И честь ей отдал капитан
   И в пучине морской
   Потонула-а-а-а-а макака
   И рыдали матросы
   И честь ей отдал капита-а-ан
   Неслась над рекой песня.
   Мы закурили.
   - Кстати, мы с вами до сих пор не познакомились, - сказал я. - Борис
   Андреевич Пирпитум.
   - Приходько Михаил Иванович.
   - Если не секрет, в каком вы звании?
   - Капитан.
   - Я так и подумал.
   - Почему это вы так подумали?
   - Не знаю, - я развел руками, - но когда я вас увидел, я сразу подумал
   либо вы капитан, либо майор.
   - Был майором, - Михаил Иванович затянулся и выпустил дым. Разжаловали.
   - За что?
   - За это дело, - он вздохнул.
   - Понятно... Вы женаты?
   - Был.
   - И я тоже был. Одному, конечно, тяжело, но все-таки проще.
   - Тем более при моей работе, - кивнул Михаил Иванович и вздохнул. Жена
   вот не выдержала и ушла... Все время, говорила, ты дежуришь, и днем и
   ночью, а семья у тебя на втором месте.
   - И у меня тоже самое, - сказал я. - Ревновала меня к науке. Или, говорит,
   я или твоя дурацкая наука. Вот я науку и выбрал. С тех пор ни на ком не
   женился... Так... - я покрутил ладонью, - случайные связи...
   - Они самые, - Приходько покачал головой.
   Я затушил каблуком окурок.
   - Так вот, Михаил Иванович... Произошло со мной вот что...
   63
   Я начал рассказывать. По тому, как Михаил Иванович реагировал, я понимал,
   что он мне верит. Он крякал, вскакивал с лавки, расхаживая взад-вперед, в
   нужных местах смеялся, а в других делался очень серьезным.
   На всякий случай, я не стал рассказывать ему про мою первую встречу с
   демонами, потому что это выглядело уж очень неправдоподобным. Но когда я
   дошел до места, где я с помощью демонов освобождаюсь из тюрьмы, я понял,
   что не рассказать этого никак нельзя, иначе мне придется признаться, что
   это я перекусал всех охранников за шею.
   Михаил Иванович помрачнел.
   - Ну знаете ли!.. - сказал он. - До сих пор я вам верил, но теперь
   извините! Теперь мне кажется, что зря я вас сразу не арестовал.
   - Не верите? - я прищурился и поднял руку. - Вот оно это кольцо.
   - Ну и что?! Я за свою жизнь перевидал тысячи таких колец!
   - Хотите вызвать демонов?
   Михаил Иванович посмотрел на меня как на идиота.
   - Это как у Высоцкого? - хмыкнул он.
   - Что у Высоцкого?
   - В песне про джинна. Высоцкий вызывает джинна и просит его раздобыть
   вина. А джинн ему говорит - только, говорит, могу морды бить, а больше
   ничего не могу.
   - Неплохая идея, - сказал я и потер перстень один раз.
   Воздух завибрировал и перед нами появился пингвин-кровосос. Он сложил на
   животе крылья, поклонился и сказал:
   - Кар!
   Михаил Иванович вытаращил глаза и открыл рот.
   - Рекомендую, - сказал я, - пингвин-кровосос. Говорить по-человечески не
   умеет, но все понимает.
   Я потер кольцо еще раз и перед нами появилась кровавая балерина.
   Балерина сделала реверанс.
   - Здравствуйте, хозяин, - сказала она и спрятала за щеки свои острые
   клыки.
   Михаил Иванович потянулся за пистолетом.
   - Не стоит, - остановил я его руку. - Во-первых, свинцовыми пулями их не
   убьешь, а во-вторых они не причинят нам никакого вреда, пока я владею
   кольцом. А теперь я хочу представить вам самого интеллигентного субъекта
   из этой компании.
   Я потер кольцо в третий раз и вызвал маркиза Бербезиля.
   Маркиз приложил шляпу к сердцу.
   - Салют, милорды! - сказал он.
   - Здравствуйте, маркиз, - сказал я.
   Михаил Иванович рассеянно кивнул.
   - Уважаемый Бербизиль, - продолжал я, - вот Михаил Иванович не верит, что
   я вышел из тюрьмы с вашей помощью. Он думает, что это я перекусал всех
   охранников. Скажите ему.
   - Ну, Михаил Иванович?! - Бербезиль развел руками. - Да как же вы можете
   не верить Борису Андреевичу?! Как же вы можете так думать?! Разве Борис
   Андреевич из таких?! Это все мы покусали, вурдалаки несчастные! А Борис
   Андреевич не такой!
   Михаил Иванович вытащил из кармана носовой платок и промокнул им
   вспотевшее лицо.
   - Вы видите, - сказал я, показывая на вспотевшего капитана, Михаилу
   Ивановичу жарко, он хочет выпить. Не могли бы вы, господа, сбегать в
   магазин и принести нам коньяку, - я вытащил из кармана рваную купюру и
   протянул маркизу.
   - Будет исполнено, - сказал маркиз. - Але-гоп!
   Монстры перевернулись в воздухе, превратились в трех забулдыг и
   отправились в магазин.
   64
   Приходько долго не мог прийти в себя. Он всему поверил. После того, как
   капитан увидел вампиров, он больше ни в чем не сомневался. Слишком уж
   сильный был у меня козырь. Он дослушал меня до конца, а когда я закончил,
   как раз вернулись из магазина вампиры с двумя бутылками армянского
   коньяку.
   Маркиз Бербезиль находился в приподнятом настроении.
   - Вот ваши деньги, - он протянул мне ту же самую купюру. Представляете,
   Борис Андреевич, продавщица не хотели принимать у нас купюру! Они нам
   говорят: У вас купюра рваная. А я им говорю: А у вас халат рваный! Они
   посмотрели на свой халат, а у них в животе дырка насквозь! Ха-ха-ха!
   Засмеялся Бербезиль загробным смехом.
   А пингвин подпрыгнул и каркнул.
   - Гипноз! - маркиз поднял вверх палец. - Они в обморок упали, а мы забрали
   две бутылки за их такое хамство!
   - Мандарины, - сказала балерина, протягивая кулек Михаилу Ивановичу.
   Видно было, что Михаил Иванович побаивается брать мандарины из рук
   балерины. Я принял кулек сам.
   - Спасибо, друзья, - сказал я. - Можете испаряться.
   Монстры растворились в воздухе.
   - Черт! - спохватился я. - Нужно было их попросить стаканчики. - Я хотел
   потереть кольцо еще раз, но Михаил Иванович меня остановил.
   - Не нужно, - сказал он. - У меня есть, - и вытащил из кармана складной
   металлический стакан с крышечкой.
   Я откупорил бутылку и уже собирался разливать, когда услышал детский крик.
   - Тону! Тону! Помогите!
   65
   Один из мальчишек, игравших у берега, упал в воду и беспомощно барахтался.
   Я сунул бутылку Михаилу Ивановичу, разбежался и прыгнул в воду. Голова
   мальчишки скрылась под водой. Я нырнул. Вода была мутная. Мимо меня
   проплыла огромная щука. Я доплыл до дна и подхватил лежавшего в водорослях
   мальчишку. Мне едва хватило воздуха, чтобы всплыть.
   Вытащив ребенка на берег, я сделал ему искуственное дыхание, а Михаил
   Иванович растер мальчишке грудь коньяком, чтобы тот не простудился.
   - Вам тоже не помешает, вы весь мокрый, - Приходько протянул мне стакан.
   Я залпом выпил.
   - Ты, Борис, настоящий человек! - растроганно сказал он, переходя на ты.
   Клянусь, что я сделаю все, чтобы помочь тебе выкарабкаться. А теперь, я
   предлагаю не ждать, когда придут родители и узнают в спасителе своего
   ребенка знаменитого убийцу, а поехать ко мне домой. К тому же, тебе нужно
   переодеться в сухое.
   Мы сели в машину и поехали к Михаилу Ивановичу.
   - Если хочешь, - предложил Приходько, - налей себе еще.
   - А ты? - спросил я, наливая стакан.
   - А я за рулем не пью, - отрезал капитан.
   66
   Михаил Иванович Приходько жил в старом, послевоенной постройки, доме на
   улице Песчаной, недалеко от кинотеатра "Ленинград". У него была
   однокомнатная квартира на третьем этаже. Типичная холостяцкая квартира.
   В комнате стояли письменный стол, платяной двустворчатый шкаф, телевизор с
   усами на тумбочке, железная кровать и два обшарпанных стула. На
   подоконнике торчал засохший кактус.
   Михаил Иванович достал из шкафа махровый халат и предложил мне переодеться
   в него, пока моя одежда будет сохнуть.
   Я переоделся в халат и мы прошли в кухню.
   В кухне, кроме плиты, стояли стол, холодильник "Саратов", пара табуреток и
   одинокий буфет. Стены были выкрашены салатовой краской. Над столом висел
   прошлогодний отрывной календарь.
   - Вот так и живем, - сказал Михаил Иванович, развешивая мою одежду на
   веревку.
   Я сел на табурет. Михаил Иванович зажарил глазунью, достал из холодильника
   банку шпрот, колбасу, помидоры, порезал хлеб. Ополоснул два стакана.
   Мы выпили.
   - Лихо тебе пришлось, - сказал он. - Я за свою жизнь повидал многое... но
   чтоб такое... - Михаил Иванович опустил вилку, положил мне руку на плечо и
   посмотрел серьезно. - Теперь ты не один... Вместе мы размотаем этот клубок
   и ты снова заживешь жизнью, которой должен жить.
   - Спасибо тебе, Миша, - ответил я, растрогавшись. - Если у нас получится
   бросай свою работу и мы с тобой будем делать научный бизнес. У меня
   недавно появились новые идеи и наработки. Если все получится, то
   заработаем не хуже, чем на клее.
   - Спасибо, Боря, но не могу я работу бросить. Я же тебе говорил - у нас
   династия. Четыре поколения работы в угрозыске. Мой прадед, Павел Борисович
   Сизов, Камо арестовывал.
   - Ну?! Это, которого в тюрьме иголками протыкали, чтобы проверить, что он
   сумасшедший?
   - Ага. Хитрый был. Мазохист. Они ему иголки под ногти и ждали, что он
   страдать будет. А он кайфовал. Сидит себе, кайфует. Патологический,
   Приходько покрутил у виска пальцем.
   - Ну смотри, - я проткнул вилочкой шпротину. - А то, может, надумаешь?
   - Ладно, посмотрим, - Михаил Иванович завернул в рот огромный кусок
   яичницы и проглотил. - Замечательное блюдо. Сколько его ем, не надоедает.
   - Неплохое.
   Вдруг Михаил Иванович поперхнулся и засмеялся.
   - Если б мне кто-нибудь вчера сказал, что Пирпитум сам прыгнет ко мне в
   люк и мы с ним еще коньяки распивать будем, я бы не поверил!
   - А если б тебе сказали, что мы монстров за бутылкой пошлем? - я тоже
   засмеялся.
   - Даааа, - хохотал Михаил Иванович.
   Наконец мы успокоились и он сказал:
   - Отставить ха-ха. Поговорим о деле.
   Мы разлили остатки коньяка.
   - Как я думаю, - сказал капитан, - в самое ближайшее время меня должны
   вызвать на место твоего последнего преступления в квартиру Савинкова.
   Поступим так, ты ложись отдыхай, а я поеду. Как разузнаю что, приеду,
   расскажу. А дальше - по обстоятельствам.
   Зазвонил телефон.
   - О! - Михаил Иванович поднял палец.
   Он вытер руки об занавеску и снял трубку:
   - Приходько слушает!.. Так... Так... Да... Где это было?.. Так...
   Приклеил?.. Трупы есть?.. Нет?!.. Ну и ну!.. Во дает!.. Ну, раз трупов
   нет, то, я думаю, вы там сами разберетесь. А деда-киоскера завтра ко мне!
   Ну все... Конец связи. - Михаил Иванович положил трубку. - По поводу
   перестрелки на площади Тельмана.
   - Я понял.
   - Между прочим, ты Тельману отстрелил нос.
   - Это еще вопрос - кто отстрелил Тельману нос - я или милиция. В случае
   чего, на мой клей элементарно приклеивается.
   - Я про твой клей много слышал, но сам никогда не пользовался... Камень
   клеится очень паршиво и я думаю, что даже твой клей не поможет. Твердые
   материалы клеются хреново.
   - А что, Михал Иваныч, стекло, по-твоему, твердый материал?
   - Твердый.
   - Смотри, - я взял два стакана, его и мой, склеил их на манер бинокля и
   отдал ему. - Попробуй.
   Михаил Иванович попытался разодрать их, но у него ничего не вышло.
   - и-мое! - сказал он, разглядывая стаканы на просвет. - Буду внукам
   показывать. Память от серийного убийцы.
   - Пользоваться клеем "Суперпирпитумс" может каждый, - я протянул Михаилу
   Ивановичу тюбик, - а не только серийный убийца. А что касается стаканов
   очень смешно, когда придут гости, приклеить их донышками к столу.
   - Ха-ха! Я понял! Сначала налить туда, они стаканы хватают, а стаканы
   приклеены! Ха-ха! Обязательно так сделаю!
   Зазвонил телефон.
   - Приходько слушает!.. Так... Так... Труп в ванной?!.. Так... Кто
   сообщил?.. Дежурный по подьезду?.. Так... Какой адрес?.. Улица
   Изумрудная?.. Еду! - Михаил Иванович положил трубку. - Ага! Убийство в
   ванной на Изумрудной! Понял? Я поехал.
   - А мне что делать?
   - Ложись спать, а я приеду, все тебе расскажу.
   67
   Приходько взял пистолет и уехал.
   Только теперь я почувствовал, как устал. У меня буквально подкашивались
   ноги и слипались на ходу глаза. Я с трудом добрался до кровати, засунул
   под подушку пистолет и забылся глубоким сном.
   Проснулся я от того, что в прихожей хлопнула дверь. Было уже темно.
   - Михал Иваныч! - окликнул я.
   Дверь в комнату приоткрылась и на пороге я увидел силуэт мужчины.
   - Михал Иваныч, это ты?
   - Я. А кто же еще?
   - Ну как дела?
   - Как дела?! - переспросил Михал Иваныч угрюмым голосом. - Наделал ты,
   Борис, делов, нечего сказать!
   - Ты это про Тельмана?
   - Тельман! Сам ты Тельман! - Приходько тяжело вздохнул. - Ты нам, Борис,
   всем поперек горла встал! Я только что от начальства. Ты нам все
   показатели сбил. Кривая преступности из-за твоих похождений резко поползла
   вверх.
   - Да ты что, Михал Иваныч, рехнулся?! Ты же прекрасно знаешь, что я ни в
   чем не виноват!
   - Шутишь, Борис Андреевич! Не виноват он, а у нас целый отдел без премии
   останется! Сотрудникам не платят... Сотрудники без штанов... Ты, Борис, не
   обижайся, но я должен тебя арестовать.
   - Да что с тобой, Михал Иваныч?! - я нащупал под подушкой пистолет и
   вскочил с кровати.
   - Брось оружие! - Приходько вытащил откуда-то мегафон. - Дом окружен!
   Сопротивление бесполезно! - закричал он в него.
   Я ногой вышиб мегафон из руки Михал Иваныча и рукояткой пистолета ударил
   его в лоб. Приходько закачался, сделала несколько шагов назад и упал
   навзничь.
   Я включил свет и остолбенел. У Михаила Ивановича от уха до уха было
   перерезано горло.
   Нужно быстрее убираться отсюда. Я бросился в кухню, где на веревке сохла
   моя одежда.
   На веревке, вместо моей одежды, висели дамские платья, юбки и лифчики. Я
   схватил красное платье и натянул на себя.
   Зазвонил телефон...
   68
   Я вздрогнул и проснулся.
   Телефон продолжал звонить.
   Я снял трубку.
   - Але! Але! - услышал я в трубке голос Михаила Ивановича. - Борис, это