Бэлоу Мэри. Идеальный брак

   – Что, если она забеременела? – спросила Эбби. Муж взглянул на нее.
   – Тогда она будет воспитывать этого малыша в довольстве и комфорте в Северн-Парке, – спокойно проговорил он, – и, если она захочет, я подыщу человека, который согласится жениться на ней. Хорошо?
   Абигайль улыбнулась мужу.
   – Первое, что она сказала, признавшись во всем это то, что она никогда уже не сможет найти мужа. Думаю, ей понравится твоя идея, Майлз.
   – Посмотрим, что я смогу сделать, – пообещал граф. – Сообщу об этом Партону в моем следующем письме, может быть, он кого-нибудь посоветует. Или Эдна проявит себя с наилучшей стороны и подыщет кого-нибудь еще до отъезда. А ты сама-то хочешь поехать?
   – Да, – просто ответила она.
   – По-моему, наш брак начался несколько странно и напряженно, – заметил лорд Северн, – но через час или даже раньше последняя преграда между нами будет устранена, и мы сможем жить долго и счастливо, правда?
   – Да.
   – Ты не жалеешь, Эбби? – Граф снова сжал ее ладонь. – Ты не раскаиваешься в том, что поступила так импульсивно, согласившись выйти за меня замуж?
   Абигайль покачала головой, рассматривая лежащую на коленях свободную руку.
   – Я тоже поддался порыву, – продолжал граф, – но я ни капельки не сожалею. Я настолько в этом уверен, что мне даже смешно.
   Эбби смахнула с колен невидимую пылинку.
   – Я кое-что говорил тебе вчера и позавчера ночью после занятий любовью, но ты ни разу не ответила. Ты не испытываешь ко мне такого же чувства, Эбби? Я могу надеяться, что когда-нибудь оно придет к тебе?
   Она высвободила свою ладонь и отвернулась к окну.
   – Это глупый разговор, – сказала она, – люди женятся не поэтому. Брак существует для того, чтобы люди поддерживали и утешали друг друга. А еще для детей. Все остальное – чепуха, игра воображения. Ты говоришь ерунду. А вот и дом Рейчел. О, твой кучер знает, где надо остановиться!
   – Да, – тихо ответил граф. – Ты готова? Абигайль откинулась на спинку сиденья.
   – Да.
   Она подождала, пока кучер не опустит ступеньки кареты и пока муж не выйдет и не подаст ей руку.
   – Ты готова, Эбби? – повторил свой вопрос Майлз.
   – Да.
   – Эбби? – снова позвал он, потому что она не двинулась и продолжала машинально комкать платье у себя на коленях.
   – Эбби? – Граф заглянул внутрь кареты и потрепал жену по колену. – Может, я схожу один, любовь моя? Так будет лучше всего.
   Абигайль взглянула в глаза мужу, в его синие глаза, под взглядом которых ей всегда становилось трудно дышать. Сейчас ей было трудно смотреть на него по другой причине.
   – Майлз, – прошептала она, – пожалуйста, забери меня отсюда. Поедем домой. – Она с силой закусила нижнюю губу.
   Он отвернулся, чтобы отдать приказ кучеру, и через секунду уже был в карете, снова крепко сжимая ее руку.
   Абигайль закрыла глаза. По дороге домой в карете царила полная тишина.
   Она вошла в дом, опираясь на руку мужа и не говоря ни слова, а когда Уотсон подал ему доставленную полчаса назад записку, она высвободила руку и бросилась наверх.
   Записка была от матери Майлза, которая приглашала их к себе на ужин перед балом Уорчестера. Граф прошел в кабинет, написал короткий ответ и отправил его матери с одним из слуг.
   Эбби, наверное, уже приказала подать чай, думал он, взбегая вверх по лестнице. Граф собирался снова поговорить с женой. Она явно скрывала что-то еще, и пока она этого не откроет, им нечего надеяться на счастливый брак.
   В кабинете Абигайль не оказалось, не было ее и в гардеробной. Граф нашел ее в спальне. Она лежала на животе, уткнувшись лицом в покрывало. Граф медленно пересек комнату и опустил ладонь на ее затылок.
   – Эбби, – мягко произнес он.
   Не дождавшись ответа, граф пододвинул к кровати стул и сел на него верхом, сложив руки на спинке. Он ждал.
   – Я внебрачный ребенок, – глухим голосом проговорила она наконец, продолжая лежать неподвижно.
   Майлз подавил неуместное желание рассмеяться, он решил, что Эбби употребила это выражение в переносном смысле.
   – Расскажи мне об этом, – попросил он.
   – Я внебрачная дочь, – начала она слегка окрепшим голосом, – я не дочь моего отца. Я не твоя родственница. Я обратилась к тебе за помощью, не имея на то никакого права.
   – Ты моя родственница, – поправил граф, – ты моя жена.
   Она что-то пробормотала в подушку.
   – Эбби, может, повернешься? Мне тебя не слышно.
   Когда она повернулась, взгляду графа предстало раскрасневшееся лицо и подозрительно блестящие глаза в обрамлении довольно растрепанных коротких кудряшек.
   – Я бы не стала твоей женой, если бы с самого начала сказала правду. Ты, конечно, жалеешь о том, что поступил так опрометчиво. Думаю, ты получишь развод, если сообщишь в суде, как я тебя обманула и что я всего лишь бастард.
   – Это некрасивое слово, Эбби, – проговорил граф. – Твоя мать родила тебя от другого мужчины?
   – Я даже не знаю, от кого именно. Мама никогда мне не говорила, да и отец вряд ли знал. Но именно поэтому она и вышла за отца. Она говорила, что в жизни не опустилась бы до брака с ним, если бы не подобные обстоятельства. Мой доблестный отец, я имею в виду настоящего, бросил маму, а мистер Гардинер давно ухаживал за ней. Она вышла замуж, ничего ему не сказав, хотя была уже на четвертом месяце.
   Граф опустил голову на руки.
   – Семья, в которую вошла моя мать, оказалась настоящим крысиным логовом, – высоким голосом продолжала Эбби. – Хотя иногда мне приходила в голову мысль о том, что, может быть, отец был бы другим, не поступи с ним мама так подло. Моей матери не пришлось выбирать семью. Она всегда была такой правильной, настоящей леди. Она всегда презирала отца, даже после рождения Бориса. И она всегда любила меня больше, чем его. Думаю, она хранила в сердце любовь к моему настоящему отцу. Не знаю. Вот она, правда: я бастард. Ты женился на внебрачной дочери, Майлз.
   – Твой отец признал тебя, дал тебе свое имя. Он позволил тебе жить в своем доме вместе с собственными детьми даже после смерти матери. Он удочерил тебя, Эбби. Полагаю, именно поэтому ты и любила его, несмотря ни на что.
   Она поспешно сползла с кровати и, подойдя к туалетному столику, начала расставлять лежавшие на нем принадлежности.
   – Рыбак рыбака видит издалека, – ответила она, – плохая кровь смешалась с плохой кровью. Не думаю, что я на самом деле любила его. Он просто нуждался в моей помощи, вот и все. Отец был болен. Я знаю, что многие люди презирают алкоголиков и думают, что те могут наладить свою жизнь, стоит только захотеть. Но это не так. Мой отец был в том же состоянии, как если бы у него был туберкулез или рак. Он болел, нуждался во мне, и я ухаживала за ним. Все предельно просто.
   – Ты любила его, Эбби, – настаивал граф.
   – Он оставил нас в ужасном положении, но, несмотря ни на что, мы держались вместе. Потом девочки отправились к тетушке Эдвине, которая от души ненавидела их, а Борис оказался под тяжестью долгов, в которых нисколько не был виноват и расплатиться с которыми у него не было возможности. А я осталась совсем одна-одинешенька. – Эбби обхватила себя руками.
   – Подойди ко мне, – сказал граф, поднимаясь на ноги и отодвигая стул, – ты больше не одна.
   Абигайль взглянула на мужа через плечо.
   – Я думала, что ни одна душа не знает мою тайну, считала, что отец и мать унесли ее с собой в могилу. Но он успел рассказать Рейчел, и она собирается прийти к тебе за двумя тысячами фунтов в конце недели, Майлз. Если она не получит денег, мой секрет узнает весь мир.
   – Эбби… – начал граф, подходя к жене.
   – Не прикасайся ко мне, – почти крикнула она. – Пожалуйста, не делай этого. Я куда-нибудь уйду. Не знаю куда, но скоро что-нибудь придумаю. У меня осталось немного денег из тех шести тысяч. Еще две недели назад такая сумма была для меня целым состоянием, так что я смогу…
   – Эбби, – резко прервал ее граф, схватив за руку и резко притянув к себе, – что за чушь ты несешь? Немедленно прекрати.
   – Я не должна была так поступать, – продолжала каяться Абигайль. – Не поддайся я искушению, я не решилась бы. Но это было сильнее меня, Майлз. Ты представить себе не можешь, что значит быть на грани нищеты, боясь даже надеяться на помощь, и вдруг получить возможность стать графиней и выйти замуж за человека богатого, как Крез. Но я не думала, что кто-то еще знает мою тайну, я даже не подозревала, что Рейчел жива. Я переборола бы себя, если бы знала, что кто-то способен нанести тебе такой удар. Я обязательно переборола бы себя, верь мне. Я понимаю, что поступила ужасно, что я бастард и все такое, но…
   Граф не дал ей закончить.
   – Я вынужден буду принять суровые меры, если еще хоть раз услышу от тебя это слово, – строго сказал он. – Ты не повинна в обстоятельствах своего рождения, Эбби, и ты не то, чем упорно продолжаешь себя называть. – Именно то, – настаивала она. Ее глаза стали просто огромными от непролитых слез.
   – Случайно, – возразил он, – ты не стала плодом любви четы Гардинер. Но, судя по тому, что я слышал, ты с лихвой проявила себя дочерью своего отца, сестрой своего брата и сводных сестер. Эбби, любовь моя, прости себя за все.
   – За то, что обманула тебя?
   – И за это тоже, если хочешь, но я имел в виду то, что ты, возможно, стала причиной позора твоей матери и разочарования отца. Ты была единственным человеком, на которого он не поднимал руку, единственной, кто имел на него влияние? Думаю, Эбби, он просто-напросто понял, какой бесценный дар преподнесла ему судьба. Прости себя.
   Слезы наконец пролились из ее глаз и покатились по щекам.
   – Я не могу простить себе того, что сделала с тобой, – всхлипнула она.
   – Не можешь? – удивился он. – Жалеешь о том, что привнесла в мою жизнь солнечный свет, немного сумасшествия и целое море любви? Ты ведь знаешь, что я люблю тебя.
   Она громко всхлипнула и зажала рот рукой.
   – Ты не можешь, – сказала она, отнимая руку, – Майлз, ты не можешь. Я бас…
   Граф крепко поцеловал ее.
   – Я не шучу, – пригрозил он, – насчет суровых мер. Если не веришь, проверь. Хотя мне не слишком хочется демонстрировать, тебе серьезность своих угроз.
   – Если ты вздумаешь меня побить, я сама в два счета уложу тебя на лопатки, – похвасталась Эбби, и на сей раз всхлипы смешались со смехом и икотой.
   – Уверен в этом, – рассмеялся граф. – Эбби, если сможешь простить себя и избавиться от чувства ущербности, то могу я надеяться, что ты хоть немного полюбишь меня? Настолько, чтобы мы смогли построить совместное будущее, а?
   – Я влюбилась в тебя, как только увидела твои глаза, – призналась Абигайль. – Какая женщина смогла бы устоять?
   – Действительно, какая? – рассмеялся он. – Так ты любишь мои глаза, неплохое начало. Есть шанс, что твои чувства распространятся и на другие части моего тела?
   – О да, – подтвердила она, – это уже давно произошло. Но, Майлз, все это пустые разговоры. Есть Рейчел, и есть угроза скандала, который она может навлечь на тебя из-за меня. Ты должен отвезти ей деньги, хорошо? Сделай это сегодня, пока она не занервничала. Если она расскажет кому-нибудь о том, что знает, разразится грандиозный скандал.
   – Вокруг меня? – переспросил он. – Хочешь, я скажу тебе, насколько сильно меня это волнует, Эбби? Вот насколько. – Он щелкнул пальцами у нее над ухом. – А ты как? Тебя все это расстроит?
   – Да, – призналась она, – потому что я буду этому причиной.
   – Если на минуту забыть обо мне, – переспросил Майлз, – ты сама расстроишься?
   Абигайль на секунду задумалась.
   – Нет, потому что я понимаю, что, если бы мой настоящий отец не бросил мать, я никогда не оказалась бы в этом доме. Это ужасно!
   – Что ужасно? – с улыбкой поинтересовался лорд Северн. – На каком же уголке земного шара ты бы сейчас сидела, Эбби, сетуя, что тебе так и не удалось появиться на свет?
   Она слабо улыбнулась мужу, и он прижался лбом к ее волосам.
   – Для тебя действительно все это не имеет значения? – задумчиво протянула Эбби.
   – Действительно, – подтвердил граф. – А что еще более важно, так это то, что я сэкономлю две тысячи фунтов и буду иметь удовольствие послать миссис Рейчел Харпер ко всем чертям. Сегодня мой день, Эбби.
   – Для тебя важнее всего деньги? – спросила она, озадаченно глядя на мужа.
   Граф обнял жену за талию и улыбнулся:
   – Я отказываюсь отвечать на такой глупый вопрос. Эбби, скажи мне кое-что.
   Она вопросительно взглянула на него.
   – Это все? Я узнал все темные секреты твоего прошлого?
   Эбби хорошенько все обдумала.
   – Да, – наконец кивнула головой она.
   – Отлично. Через минуту я раздену тебя и займусь с тобой любовью, скажи только где: в твоей спальне или моей? А когда все закончится, я скажу тебе те слова, которые повторял две ночи подряд. И буду ждать твоего ответа. Он будет на этот раз?
   Когда Эбби подняла на него глаза, ее лицо пылало.
   – Да. В твоей постели, Майлз, если хочешь.
   Он сплел пальцы жены со своими и провел ее к себе в спальню через две смежные гардеробные. Там Майлз взял жену за плечи и развернул к себе так, чтобы можно было добраться до ряда крошечных пуговок у нее на спине. Пока его руки работали, он наклонился, чтобы поцеловать ее в шею.
   Наконец он положил ее на кровать, разделся под ее жадным взглядом, потом лег рядом и начал медленно соблазнять ее, постепенно доводя до исступления своими ласками…
   Придя в себя, Майлз прижался к жене, положил ее голову себе на плечо и натянул на них обоих одеяло.
   – М-м, – пробормотал он, потершись щекой о ее кудряшки, – тебе не кажется, что некоторые вещи от частого использования становятся только лучше? Можешь себе представить, как это будет лет через десять? Вокруг нас с тобой будут взрываться звезды. – Граф наклонил голову и запечатлел на губах жены долгий поцелуй. – Я люблю тебя, Эбби.
   Она поудобнее устроила голову в тепле его рук.
   – Я тоже тебя люблю, каждый дюйм твоего тела и все, что у тебя есть. – Она удовлетворенно вздохнула.
   – И они жили долго и счастливо, – подытожил Майлз, – и на следующий же день уехали в загородное поместье, чтобы сполна насладиться семейным счастьем.
   Эбби задумчиво выводила пальчиком узоры на его груди.
   – Есть еще кое-что, о чем мне стоит тебе рассказать, – тихо проговорила Эбби.
   Майлз застонал. – Когда я однажды повторила тебе те слова, с которыми обратилась к мистеру Гиллу, чтобы отвадить его от Лоры, – начала Абигайль, – ты сказал, что я просто не могла быть настолько неженственной, чтобы произнести такое вслух. Поэтому я не сказала тебе всего, что он от меня услышал, когда я застукала его пристающим к Лоре. Я боялась, что ты будешь меня презирать.
   Он издал еще один стон.
   – Это и правда было ужасно, – созналась она. – Я каждый раз краснею при одном воспоминании об этом. – Она нервно захихикала.
   Граф прикрыл глаза ладонью свободной руки и тяжело вздохнул.
   – Эбби, ты не могла бы признаться мне во всем, не тратя десять минут на прелюдии? Облегчи свою совесть, любимая, если тебе это так необходимо, и позволь мне заснуть. Я только что заслужил хороший отдых, не так ли?
   Эбби смеялась.
   – Не могу, нет, не могу. Это было страшно вульгарно, Майлз, ты покраснеешь.
   – Господи, – воскликнул граф, обращаясь к стоящему недалеко от кровати канапе, – неужели я приговорен лет эдак пятьдесят терпеть подобное? Чем я навлек на себя такое наказание?
   – Видел бы ты его лицо, Майлз! – Эбби разразилась громким хохотом.
   Граф Северн усмехнулся, хотя не мог понять, что именно так его развеселило.
   – Я женился на сумасшедшей. Это следующий секрет, который ты вознамерилась мне поведать, не правда ли, Эбби? Ты сбежала из Бедлама, а я женился на тебе. Боже, помоги!
   – Уверена, если бы он наклонился, его глаза выпали бы из глазниц и покатились по полу!
   Они повалились друг на друга, изнемогая от смеха.
   – Скажи мне, над чем я смеюсь, – взмолился граф, обретя дар речи.
   – Не могу, – простонала она, – не могу.
   – Эбби, – сказал он, прижимая к себе жену, – за последние две недели я смеялся больше, чем за все предыдущие тридцать лет. Но я чувствую себя глупо, когда не понимаю, что заставляет меня смеяться. Глупышка! Я так люблю тебя!
   – Я сказала мистеру Гиллу, что дам ему коленом под зад, если он еще раз протянет свои ручонки к Лоре, – вполне спокойно произнесла Эбби.
   На минуту повисла мертвая тишина. А потом граф Северн уронил голову на подушку и зашелся хохотом.