Белов Юрий. Четвертый вектор триады

   Огромный детина с отталкивающим обезьяноподобным лицом медленно ощерил черные гнилые зубы.
   — А че ж, вашество, могу. — Он медленно двинулся к пленнику, сжимая и разжимая громадные клешни рук.
   Олег, поднявшись, пристально посмотрел ему в глаза. Из тусклых зрачков детины выглядывала застарелая ненависть тупого, некрасивого подростка к милым улыбчивым сверстникам.
   Зависть.
   Вот что вело по жизни тысячи подобных существ, не понявших своего рока, не смирившихся с необходимостью искупать былые прегрешения смирением и творчеством добра. Ведь что может быть выше великодушия, живущего в ущербном, исковерканном Кармой теле?
   — Прости, брат, — тихо сказал Олег, и его нога метнулась хлестким броском к колену Клифа.
   — Ах, чтоб тебя!.. — задавленно выдохнул палач, схватившись за подломившуюся от боли ногу. Не дожидаясь, когда он придет в себя, Олег рванул закованные руки вверх и подпрыгнул. Пятка правой ноги вошла в ключицу, и громкий хруст сломанной кости извлек неожиданно высокий визг из груди искалеченного палача.
   После двух суток голодовки и ночных сквозняков всплеск активности дорого стоил отягощенному кандалами узнику. Дыхание участилось, предательский пот выступил на нахмуренном лбу.
   Вдруг Олег уловил волну внушения, разлитую в воздухе и поймавшую барона в свою липкую сеть.
   — Ага. — Ле Кампф задумчиво переводил взгляд с пленника на скулящего от боли Клифа. — Так ты не только на мечах драться горазд? А ежели я с тебя браслетики сниму, может, ты и повыше прыгнешь?
   — Была мне охота для вашего удовольствия людей бить. — Олег сморщился от брезгливой жалости. — Вот за свободу я бы поборолся. — Он никак не мог понять, откуда пришла нежданная помощь, но явственно ощущал изменение настроения толстого, пресыщенного садиста.
   — А на фига она тебе, эта свобода? Без головы-то? — заржал барон. — Ты уж извини, монаршего повеления нарушить не могу! Но воздухом во дворе подышать, может, и дам. Дамы какие-нито на представление соберутся, развлечешь их. О тебе, красавчике, не одна тайком вздыхает! Сегодня понедельник? Совсем убить тебя я не дам, а синяки да переломы к воскресенью подживут. А то ведь просидишь тут всю неделю сиднем, и проку от тебя, как от барана сметаны!
   — Ну что ж. Может быть, вы и правы… — медленно выговорил Олег. — Только гладиаторов перед ареной принято хорошо кормить.
   — Может, тебе и вина налить? — хмыкнул барон. — Для храбрости!
   — Это вы своим гвардейцам вина налейте, а то ведь не выйдут они со мной драться. Они ведь только в броне, да так, чтобы десять на одного. — Олег намеренно повысил голос, чтобы стража в коридоре слышала его слова.
   — Ну ты и наглец, петушок, — процедил барон. — у меня у самого руки чешутся проредить твои эльфийские зубки! Тут, кстати, прошел слух, что вы с сестрой принцессу колдовством присушили. Да и песни твои у всех поперек горла. Короче, гвардейцам и без приказа есть за что тебя отделать, не сомневайся!
   Ле Кампф отшвырнул кресло и вышел в коридор.
   — Пленника накормить и через пару часов поставить на турнирной площадке! Без цепей! — донесся оттуда его рык.
   «Это я, братишка, — раздалось вдруг в голове Олега. — Барон у нас под контролем. Оказалось, у моего нового друга на него Формула есть. Сейчас попытаемся предупредить принцессу! Когда будешь драться, поглядывай на ее окна. Не отчаивайся. Я люблю тебя».
   Голос Виолы стих, и вместо него раздался знакомый хриплый тенорок:
   «Я тоже здесь, брат».
   «Bay, дружище, где ты так долго пропадал?»
   «Раны зализывал, — укоризненно рыкнул рассерженный серк. — Ты думаешь, я Виолу рыцарям просто так уступил? Чуть зубы об панцири не переломал! Да и тех, что тебя сетью поймали, я остановить пытался. Больно, знаешь ли!»
   Вошедшие в камеру стражники подозрительно уставились на узника в рваной одежде, сидящего на полу со счастливой улыбкой на исхудавшем лице.

Слог 39
РЕ-ТРАНС-ЛЯТОР

   Покои левого крыла замка короля Диабемского
   Утро
   Ксана бежала по гребню бесконечной стены. Каждый шаг отдавался в босых ногах тупой ноющей болью. Обнаженное тело неприятно гладили щупальца остро пахнущего, промозглого тумана. А сзади надвигалось что-то страшное, воющее, хрюкающее и стонущее на разные лады. Стая призраков. Стадо зомби. Толпа людей.
   Преследователи настигали Ксану. Уставшие ноги не могли уже бежать, душный, насыщенный мерзостью воздух не содержал кислорода, и ужас затопил обреченное сознание гудящей, злорадствующей волной.
   А потом из мрака и боли возникла вдруг сияющая неземным светом фигура, и туман расступился на ее пути. Фигура эта горела красотой такой высокой пробы, что ослепли вдруг вожделеющие глаза и пересохли истекающие слюной рты.
   «Прочь!» — гневно бросила эльфийка, и дробный хлюпающий топот затих где-то позади.
   — Прости меня, девочка моя, — склонилась Эола к лежащей на полу Ксане.
   Еще не опомнившаяся ото сна принцесса ошалело моргала заплаканными глазами.
   — Ты очнулась? Ты не умерла?
   — Ну конечно, не умерла, — устало улыбнулась эльфийка, принимая в объятия дрожащее, измученное тело воспитанницы. — Мне не нравится происходящее. Я уходила за помощью или ответом…
   — Ты была совсем как мертвая. Я никак не могла тебя разбудить! Знаешь, они схватили Олега и других главарей мятежа. Мне страшно, Эола! Что с ним будет? Что будет со мной?
   Эола молча уложила Ксану на свою постель. И, как в детстве, села около нее.
   — Этот нескончаемый дождь, кажется, пьет мою душу… — продолжала девушка, и лихорадочный блеск глаз заставил эльфийку положить руку на ее лоб. — В городе ходят разные страшные слухи. Говорят, что с гор спустились чудовища. Они хватают девочек и пьют их кровь на глазах у матерей… А еще говорят, что змей Ирод снова выполз из своей пещеры, и казни теперь будут совершаться каждую ночь при свете факелов, а в тех факелах непрерывно должен гореть человеческий жир… Утром кухарка божилась, что видела в коридоре огромного волка-оборотня. Не успела она закричать, как он исчез, утащив баранью ногу, запеченную к завтраку.
   — Ну, вот этот последний слух, скорее всего, правда. Разве ты не знакома с волком, умеющим исчезать и появляться, когда вздумается?
   — Bay? Неужели это был он? Эола, ты возвращаешь мне надежду! Я уже решила броситься с башни на эшафот, чтобы соединиться с Олегом в его последнюю минуту!
   — Что ты, милая, еще не вечер! Один нездешний философ когда-то сказал: «Dum spiro spero. — Пока дышу — надеюсь!» Мы еще поборемся за твое счастье.
   Согревшаяся Ксана прижалась губами к руке старшей подруги.
   — Ты ведь не оставишь меня, правда? Ты сказала, что уходила за помощью. Тебе ее обещали?
   — Во всяком случае, мне объяснили происходящее. Все это напрямую связано с тобой, и я должна вооружить тебя знанием твоего Пути. Запомни мои слова и повторяй их себе, что бы ни происходило. Тебя ждет долгая-долгая жизнь! Ты облечена особым доверием и выполняешь особую миссию. Ты должна совершить нечто очень важное. Поступай так, как подсказывает тебе сердце, и ничего не бойся. Ты не одна. Нас тысячи.
   — Нас? Ты хочешь сказать, что я — эльф?
   — Нет! Ты больше, чем эльф. Ты — бодхисатва!
   Широко раскрытые глаза смотрели на Эолу испуганно и изумленно. Новое слово, блуждая в подсознании, посылало на поверхность тени забытой памяти и лучи нездешнего, всепроникающего света.
   — Бодхисатва, — четко выговаривая слова, продолала Эола, — это Сущность, достигшая Просветления. Например, человек, однажды освободившийся от круговорота Смертей и Рождений, но добровольно вернувшийся в Нижний Мир, чтобы нести людям Свет и Знание.
   — Но я… Разве я несу людям что-либо? Я не похожа на добровольного узника плоти, описанного тобой. Я мало знаю и еще меньше умею. Здесь какая-то ошибка, Эола!
   — Никакой ошибки нет, девочка моя. Ничто не дается даром. Даже бодхисатва должен трудиться не покладая души и рук, чтобы проявилось его величие. Мне сказали, что череда предсказанных событий ускоряется с каждым днем. У вас с Олегом уже совсем нет времени. Скоро, очень скоро тебе понадобится все твое мужество, вся сила души.
   — У Олега времени действительно нет! Эола, неужели его казнят?
   — Ну что ты! Разве вы с ним заслужили такой конец? Подожди… Кто-то настраивает флип на нашу комнату! Как думаешь, кто бы это мог быть?
   Bay появился посреди комнаты бесшумно и мгновенно. Мягко ступая, он подошел к женщинам и, поклонившись старшей, повернулся к младшей.
   — Bay, как я рада тебя видеть! — бросилась к нему Ксана.
   «Я тоже! — откликнулся серк. — Виола пыталась с тобой связаться, но ей это не удалось. Она видела тебя только раз, да и то мельком. Поэтому я буду ре-транс-лятором. Как я понимаю, это глашатай, читающий на площади королевский указ».
   — А как ты будешь это делать? — улыбаясь, спросила Ксана и осторожно положила свою руку на теплую лобастую голову.
   «Очень просто. Закрой глаза и слушай!»
   Голос, раздавшийся в голове принцессы, был незнакомым и знакомым одновременно.
   «Здравствуй, Ксана. — Виола намеренно обошлась без титулов, и дочь короля поблагодарила ее неоформленной в слова волной ласки и доверия. — Через час во дворе начнется турнир по кулачному бою. Мой брат — в списке участников. Ты хорошо знаешь дворец. Что можно сделать, чтобы он не вернулся в тюремную камеру?»
   Ксана вскочила и бросилась к окну. На арене для рыцарских состязаний суетились служители. Несколько рабочих обновляли обивку ложи для почетных гостей. Принцесса обвела взглядом с детства знакомый двор, и глаза ее загорелись сумасшедшей радостью.
   «Если он побежит прямо на ложу, гвардейцы не успеют его остановить. Под синим гобеленом есть щель, ведущая в подвал, где садовник держит грабли и лопаты. Дверь в сад никогда не запирается. Из сада через малую калитку — в город, у Эолы возле рынка есть тайный домик. Там костюмы для переодевания и грим. Можно применить мой испытанный прием: переодеться служителями Господа. Через западные ворота сегодня проедет не меньше сотни святых отцов на моление в Асквиль. Затеряться среди них будет не сложно!»
   «Значит, решено. — Виола думала стремительно и звонко. — Нам вполне по силам направить погоню по ложному следу. Куда-нибудь в восточную четверть. А вы тем временем проедете западными воротами! К вечеру и я выберусь за городскую стену. Ждите у Оленьего Источника. Олег знает где. Я буду не одна. Моего друга зовут Алекс. Он тоже один из шести. До встречи, и желаю успеха!»
   Серк совсем по-собачьи лизнул Ксану в ладонь и исчез, оставив после себя слабый грозовой запах.
   «Что она имела в виду, когда сказала „один из шести“?» — подумала принцесса, бросаясь в свою спальню и срывая на ходу измятое платье. Через минуту она появилась перед Эолой, одетая в охотничий костюм, в котором была в день знакомства с Олегом полтора месяца назад.
   — Ты прекрасна, дитя мое, — улыбнулась Эола. — Я пойду с тобой. Нужно проследить, чтобы на лестнице и в коридоре никого не было…

Слог 40
СНОВА НА АРЕНЕ

   Двор королевского замка
   Два часа пополудни
   Выйдя на площадку, Олег пошел по кругу, мягко поворачивая ступни. Грунт был не самый лучший, но по крайней мере под ногами не хлюпало. Тучи, низко висящие над мокрыми крышами, скрывали солнце, что исключало провокации с зеркалами. В песке арены не было заметно замаскированных нитей, колышков и прочих предательских штучек.
   «Похоже, барон действительно под контролем», — решил Олег и, сложив руки на груди, замер в центре площадки.
   Дамы в ложе оживленно переговаривались и бросали в его сторону разнообразные взгляды. Привыкший быть в центре внимания, менестрель спокойно ждал, когда его светлость изволит дать сигнал к началу поединков.
   Наконец трубы герольдов простуженно протрубили атаку, и на арене появился первый противник.
   Это был громадный аденомец, на две головы выше и почти вдвое тяжелее Олега. Двигался он недостаточно легко, что само по себе было обычным явлением среди гвардейцев, ведущих сытую, разгульную жизнь. Нос аденомца был заметно краснее лица. От внимательного взгляда ученика сатвийских Мастеров не ускользнула и легкая желтизна кожи щек, и замутненность белков глаз.
   «Больная печень и слабый затылок, — почти вслух констатировал Олег. — Кроме того, отравленные легкие. Запах табака слышен за десяток шагов…»
   — Тебе, брат, лечиться надо, — обратился он к противнику, опуская руки и выдвигая вперед левую ногу.
   — После моего удара тебя вылечит только топор палача, — ответил гвардеец и под аплодисменты ложи двинулся на Олега.
   — Сначала нос, — сказал юноша, ныряя под пошедшую вниз дубиноподобную руку и бросая правую ладонь навстречу налитому кровью носу. Отпрянувший аденомец хлюпнул багровой влагой и снова ринулся в атаку.
   Руки и ноги нападающего бестолково метались из стороны в сторону, но никак не могли настичь неуловимого, как солнечный луч, Олега.
   — Теперь печень, — объявил менестрель и в высоком вращательном прыжке впечатал пятку под грудную мышцу опешившего гвардейца.
   Удар был так силен, что великан согнулся и, выпучив потухшие глаза, зашатался. Он стремительно побледнел и попятился прочь от проклятого бунтовщика, с сочувствием глядящего своими дьявольскими желтыми глазами.
   — Если ты вздумаешь продолжать, то получишь по затылку, — предупредил противника Олег и, отвернувшись, пошел к ложе.
   Он шел не оглядываясь, по лицам зрителей определяя, что делает аденомец. Вот молоденькая баронесса с испугом приложила ручку к губам, вот глаза седоусого генерала торжествующе вспыхнули. Пора.
   Восемь шагов, пройденных Олегом, гвардеец покрыл за три скачка, но в момент, когда кулак должен был размозжить ненавистный череп, белобрысые лохмы вдруг метнулись вправо и вниз, и что-то тяжким молотом обрушилось на стриженый толстый затылок.
   «Красиво, черт возьми! — восхитился собой Олег. Еще никогда „хвост скорпиона“ не получался у него столь легко и точно. — А я расту», — удовлетворенно подумал юноша, мягким поклоном встречая одинокие хлопки маленькой баронессы.
   «Если тебе все это еще не надоело, мы с принцессой подождем». — Мыслетон Bay воспламенил в душе такой костер чувств, что Олег невольно покачнулся.
   «В любом случае после твоего сообщения мне будет тяжело сосредоточиться на дрыгоножестве и рукомашестве. Какой у нас план, Серый Брат?»
   «Проще, чем в прошлом году в Русалиме. Ты бежишь к ложе, гвардейцы ждут приказа, кавалеры хватаются за мечи, а дамы падают в обморок от тайной надежды. Оставив их всех в таком состоянии, ты лезешь под синий гобелен и обнаруживаешь там меня. В тридцати шагах ждет Ксана, а на лестнице Эола. Имеешь вопросы?»
   «Ты додумался измазать морду фосфором, чтобы встречать тех, кто сунется за мной следом?»
   «Спрашиваешь!»
   «Тогда целую тебя в нос!»
   «Прибереги ласки для Ксаны. Только не сразу, а то она не добежит. Уау!»
   — Уау! — вслух сказал Олег, и предчувствие веселой погони наполнило его ликованием.
   Между тем новый противник, потрясая мышцами, шел к нему через площадку. Это был северный варвар, наемник, зарабатывающий на жизнь своим потом и кровью, а потому вынужденный сохранять форму. Громадные кулаки, одетые в шипастые железные рукавицы, произвели на зрителей неизгладимое впечатление. Баронесса, забывшая обо всем, с ужасом взирала на неотвратимую смерть, надвигавшуюся на поэта и музыканта, созданного для песен и любви. Олег так ясно прочитал ее мысль, что, нарушая все каноны, обратился к ней в первом слое мыслеобразов:
   «Понимаешь, малышка, вопль „я не создан для этого!“ на деле очень часто прикрывает трусость и лень, нежелание работать и неумение преодолевать трудности. Тысячи и тысячи перекормленных, изнеженных и развращенных подростков со слезами праведника на лживых глазах бьют себя кулаком в грудь и кричат: „Это не мое, я создан для другого!“ — и не отдают себе отчета в том, что это гордыня двигает их языком, что Первородный Грех Падшего Демиурга, посмевшего выбирать, манит их калачами сладострастия, праздности и лени. Запомни, девочка, что Человек обычно движется по трем путям: дорогой к Совершенству Тела, тропинкой к Совершенству Чувств и горной тропой к Постижению Истины. Все три пути равноуважаемы, и жалок тот, кто пренебрег хотя бы одним из них».
   Вложив весь этот монолог в одну насыщенную ментальными образами волну, Олег указал пальцем на подошедшего варвара и возгласил:
   — Специалист подобен флюсу. Его полнота одностороння!
   И пока удивленная ложа искала скрытый смысл в этом утверждении, юноша бросился вперед. Не ожидавший подобной наглости наемник встретил его ударом бронированного кулака. Но Олег нырнул под руку и, поразив коленом сверхчувствительное место внизу живота, скользнул за спину взревевшего противника. Взбешенный варвар попытался настигнуть верткого юнца круговым взмахом, но полуэльф снова присел, и спружинившая нога с гулким хрустом вторично поразила гениталии.
   Потерявший голову от нестерпимой боли варвар схватился за пах шипастыми рукавицами, чем еще больше увеличил стыдливое оживление ложи. Олег, оказавшийся прямо перед зрителями, явственно слышал задавленные смешки пожилых матрон и сочувственное кряканье умудренных опытом пожилых кавалеров.
   — Мадам! — сказал в пространство улыбающийся менестрель. — Вас никогда не били веслом по…
   Продолжать было не обязательно.
   С ходу узнав знаменитый анекдот, придворные разразились неудержимым хохотом. На глазах наливаясь краской, хохотали жены и любовницы, громко ржали гвардейские офицеры и тайные советники, тоненько реготали прыщавые девственницы знатных семейств и пошлые клерки министерств и ведомств. Стража, стоявшая в оцеплении, потрясала площадку раскатами громового хохота.
   — Пижон! — осуждающе рявкнул Bay, когда Олег протискивался в узкую щель под синим гобеленом.
   «Как все-таки полезно сохранять стройность», — подумал менестрель, потирая ободранную грудь и сочувствуя гвардейцам, которым предстояло штурмовать щель, охраняемую светящимся в полумраке волком.

Слог 41
ОХОТА ОБЪЯВЛЕНА!

   Керский лес, поляна возле Оленьего Источника
   Вечер
   — Я не могу отказаться от попытки отбить Гвалта! — Олег был неумолим. — Неужели ты думаешь, что он на моем месте поступил бы иначе?
   — Но ведь ты один, а гвардейцев на площади будет несколько сотен!
   — Видишь ли, любимая, все, что ты говоришь, — доводы рассудка. Мой Учитель считал, что дело разума — искать пути действия, а не оправдания бездействию. Неужели ты хочешь, чтобы кровь Гвалта всю жизнь обжигала меня немым укором нечистой совести?
   — Но что же мы можем сделать?
   — А вот это уже другой вопрос. Я далек от мысли проявлять глупое геройство недоумка из двухпенсовой баллады. Во всяком случае, моя стрела избавит брата от страданий. У нас еще шесть дней. Ты ведь за это время сможешь найти десяток плащей лучников охраны?
   — Я попытаюсь, но… — Ксана замолчала при виде Bay, опускающего к ногам Олега его меч.
   — Спасибо, брат! — Юноша обнял лохматого друга. — Не будет слишком большой наглостью попросить тебя флипнуть к тайнику за луком?
   Вместо ответа Bay снова исчез.
   Олег вытащил меч и с удовольствием сделал десяток фехтовальных движений.
   — Кулачный бой — это, конечно, хорошо, — обратился он к подруге, — но с Беседой Мечей ничто не сравнится!
   Ксана некоторое время стояла молча. Потом, приняв трудное решение, подошла к лошадям.
   — Вот, — сказала она, протягивая Олегу склянку с черной жидкостью. — Очень жаль, но придется перекрасить твои волосы — среди гвардейцев нет ни одного эльфа!
   Олег с благодарной улыбкой шагнул к ней.
   — Вот теперь твой разум занят прямым делом, и я счастлив, что ты поняла.
   — Скажи лучше — смирилась с неизбежным, — шепнула девушка, пряча лицо у него на груди. — Ты надеешься найти помощь?
   — Нас одолели в битве, но не уничтожили. Почти в каждом селении у нас есть помощники. Я пошлю весть всем, кто еще жив. Думаю, в нашем старом лагере у Гаррского хребта сейчас собираются спасшиеся. Если действовать быстро, можно обернуться в те шесть дней, что нам остались.
   — А ты не думал, что казнь отложили специально, чтобы остатки восставших попытались отбить своих главарей?
   — Я это учитываю. Но универсальных ловушек нет. Шансы охотников и жертв равны. Хитрость против хитрости — естественное положение вещей. Где же Виола? Бездействие угнетает меня!
   — Собираешься снова отослать меня к отцу? И не надейся! Я не хочу туда возвращаться! Я буду с тобой, что бы ни случилось! Вот выручим Гвалта, и что потом? Тебе все равно нужно исчезнуть на пару лет! Ты никогда не хотел посетить Лучезарную Долину? Познакомиться с родичами? Эола зовет нас с собой. С ней мы легко найдем туда дорогу. И нас примут.
   — Мне нравится эта идея. Я думаю, каждому из нас хочется верить, что где-то есть место, где его всегда будут рады принять, где нет места Злу, где царит Дружба, Творчество и Любовь. Кстати, меня волнует выбор моей сестры. О каком друге она говорила? Ты его видела? Как он тебе?
   — Такой высокий, красивый подмастерье из цеха прорицателей. Его зовут Алекс. Это он взял под контроль барона.
   — Прорицатель? Я всегда думал, что от них мало толку…
   — Виола сказала: «Он тоже один из шести», — и имела в виду что-то важное. Я почувствовала особенный вкус этой мысли: нездешний, огромный, как звездное небо. И еще. Эола называла меня восточным словом «бодхисатва». Тебе это ни о чем не говорит?
   — Говорит. А еще больше мне говорит сердце. Мы особенные. Ты, я, Виола. Если этот Алекс один из нас, то определенно на что-нибудь сгодится. О! Кажется, кто-то едет. Давай в седло. Если это не наши, скачи на восток. Я тебя догоню.
   — Это не они, но удирать не нужно. Это Ал и Ви. Эльфы.
   — Твои спасители? Приятная неожиданность! Мой долг перед ними огромен, как Великие Древние Горы!
   На поляну выехали два всадника в одинаковых зеленых плащах. И хотя капюшоны скрывали лица, грация и непринужденность поз не оставляла сомнений: перед Олегом были Эльдар — «дети звезд».
   Их буланые кони не были взнузданы. Эльфы управляли четвероногими друзьями другим, более тонким способом, и людям вдруг стало стыдно.
   «А каково это — полжизни пробегать с железякой во рту!» — невольно вздрогнула Ксана. Ей захотелось немедленно сорвать с головы своего коня оскорбительную узду, но рука Олега успокоила заметавшиеся чувства.
   «Не сразу, мэлл! Всему нужно учиться. Понимание, что волосы на теле роднят нас с животными, не должно вызывать немедленное вырывание оных. Любые изменения совершаются медленно, постепенно. Нельзя измениться мгновенно. Терпи и неси свою Карму! А кони наши привыкли и не обижаются на нас».
   — Айя! — Эльфы отбросили капюшоны и спешились. Они соскользнули с коней так легко, будто совсем не имели веса, и Ксана снова восхитилась этой упругой легкостью.
   — Здравствуйте, друзья! — ответил Олег, делая шаг навстречу. — Позвольте поблагодарить вас. Я — ваш должник!
   — Совсем не обязательно благодарить вслух. Мы слышим твои чувства, и это для нас — главная награда, — поклонился высокий эльф с мужественным, но необычайно красивым лицом. — Я Ал. Много лет назад я знал твоего отца и сейчас рад, что многие из его качеств перешли к тебе!
   Ви тем временем приблизилась к Ксане, и та, подчиняясь внезапному импульсу, бросилась к ней в объятья.
   — Я соскучилась! — прошептала она ей на ухо. — Как будто мы не виделись год или два!
   — Время относительно, Рэдэллен, время души может бежать в сотни раз быстрее внешнего времени.
   — Как ты сказала? Рэдэллен?
   — Это имя очень подходит тебе. На всеобщий его можно перевести как «наследница звезд».
   — Спасибо! Ура, теперь у меня есть эльфийское имя! Слышишь, Олег?
   — Да, мэлл! Оно действительно подходит тебе. Кстати, друзья, мне кажутся странными ваши имена. Эльдар обычно не носят таких коротких, односложных имен.
   — Вопрос с именами — лишь часть нашей истории. Вы узнаете все, но позже. Через двадцать минут здесь будут Алекс с Виолой. Но, думаю, они уже не успевают.
   — Вы знакомы с ними?
   — Мы с ними да, они с нами — нет. Это тоже разъяснится позже. Время бежит все быстрее. Встреча всех шестерых должна состояться сегодня. Готовьтесь к бешеной скачке! — Эльф мягким движением извлек из седельного чехла лук светлого дерева с рукоятью, обтянутой коричневой замшей.
   — Я чувствую, что ты не включаешь в эту шестерку себя и Ви. Это так?
   — Да. Всего нас будет восемь. Хорошее число, гораздо лучше шести! Особенно если учесть полчища нечисти, собирающиеся преградить нам дорогу к горе Яо.
   — В седла, друзья! Вам придется поверить нам на слово. Мы не можем ничего объяснить. Время на исходе. Мы, все восемь, должны быть в Нефритовой Пещере как можно быстрее. И подземники тоже знают это. Кажется, начинается! — резко закончил Ал и, выхватив неведомо откуда стрелу, всадил ее в кусты на краю поляны.
   Короткий свист оперения. Глухой удар в плоть. Хрип и бешеный визг с западной стороны.
   — Орки! В галоп! Мэллин^[14] найдут нас позже!
   Ксана, уже сидящая в седле, еле успела вцепиться в поводья. Ее гнедой помчался за эльфийскими конями, будто получил внятный, непререкаемый приказ. Олег прикрывал тыл кавалькады. Две черные стрелы ударили в деревья по сторонам тропы, но и только. «Вовремя мы! — отметил Олег. — А как же с Виолой и Алексом? Они ведь едут к источнику и нарвутся на засаду!»