Бенчли Питер. Тварь

   — Дай еще попробую.
   Дарлинг дал задний ход, а Майк вытянул руку с сачком.
   Сачок коснулся воды, но что-то схватило его и потянуло вниз. Голени Майка ударились о низкий фальшборт, и он, перевесившись за борт слишком далеко, потерял равновесие.
   — Ай! — заорал он и стал размахивать свободной рукой, хватая только воздух.
   — Отпусти! — крикнул Дарлинг.
   Но Майк не послушался. Он вцепился в алюминиевую рукоятку, как будто его рука была приварена к ней, и парня вытянуло за борт. Он совершил полусальто в воздухе и шлепнулся спиной в воду. Только тогда он отпустил сачок.
   Дарлинг бросился к трапу и, то прыгая, то скользя вниз по ступенькам, поспешил на корму. Двигатель был уже застопорен, поэтому Майку не грозила опасность со стороны винта. Но Дарлинг боялся другого, боялся, что Майк впадет в панику, наглотается воды и утонет. А Майк действительно запаниковал. Он забыл, как плавать. Он нечленораздельно визжал и размахивал руками, как ветряная мельница, хотя был не дальше пяти футов от кормы судна.
   Дарлинг схватил канат, закрепил один конец, а другой держал в руках.
   — Майкл, — закричал он.
   Но Майк не слышал, он продолжал бить руками и визжать.
   Дарлинг свернул свободный конец каната в петлю, прицелился в голову Майка и бросил. Канат ударил парня по лицу, но тот не заметил. Наконец он наткнулся на него руками и рефлекторно вцепился в него. Тогда Дарлинг подтянул напарника к трапу для ныряния, нагнулся, схватил за шиворот и выволок на трап.
   Майк лежал, хныкал и выплевывал воду. Потом он откашлялся, сделал прерывистый вдох, поднялся на колени и проговорил:
   — Пропади все это пропадом.
   — Ну что ты, Майкл, — улыбнулся Дарлинг. — Это была просто старая черепаха, вот и все. Я видел ее. Должно быть, решила сразиться с тобой за икру.
   — Пропади она пропадом, пропади и ты. Пропади все кругом. Навсегда.
   Дарлинг засмеялся.
   — Ну как ты, в норме?
   — Я лучше стану таксистом.
   Когда Майк выжал одежду и завернулся в полотенце, Дарлинг вернулся к штурвалу и обошел по кругу то место, где на поверхности воды плавал сачок. Он поставил двигатель в нейтральное положение, судно еще немного двигалось по инерции и подошло вплотную к сачку. Вип подцепил его багром и поднял на борт.
   Черепаха прорвала дыру в сетке, но несколько икринок все же зацепились в ячейках. Дарлинг подставил один из шариков под солнце и внимательно рассмотрел его. Внутри находилось что-то крошечное, слишком мелкое, чтобы понять, что это такое. Вип подумал было соскоблить икру в банку, но ее было так мало, что не стоило и затеваться. Поэтому он смыл студенистую массу в воду, бросил сачок на палубу и отправился вверх на ходовой мостик.
   Через некоторое время, когда Дарлинг вошел в Западный Голубой канал, Майк появился на мостике с двумя чашками чаю.
   — Мне это не нравится, — заявил Майк, подавая Дарлингу чашку.
   — Падение за борт может, конечно, испортить день.
   — Нет. Я имею в виду все вообще. Все, что происходит, вызывает у меня мандраж. Я бывал за бортом и раньше, но чтоб так перетрусить...
   — Не зацикливайся на этом. У всех бывают неудачные дни.
   — Но никто не испытывает мандража. Гнусная тварь перепугала меня. И мне даже чуть-чуть хочется, чтобы Лайам взорвал эту погань. Кто бы мог подумать, что паршивый кальмар может заставить меня свихнуться!
   — Прекрати нести всякую чепуху, или ты сам заставишь себя свихнуться... просто уговоришь себя.
   — Не могу сделать того, что уже сделано.
   Дарлинг взглянул на Майка — тот сжался под полотенцем, его руки дрожали — и подумал: «Эта история открыла темную дверцу в душе парня. Просто удивительно, как непонятные нам веши могут пробудить в нас демонов, о существовании которых мы даже не подозреваем».

* * *

   Они уже давно зашли в мелкие воды, слева поднимались крепости Докъярда, а розовые коттеджи «Кембридж бичиз» проглядывали между казуаринами справа, когда Майк, опиравшийся на перила и смотревший назад, сказал:
   — Никогда не видел раньше этого красавца.
   Дарлинг оглянулся. К северу, на расстоянии примерно трех миль, приближаясь к входу в глубокий Северный канал, шло небольшое судно не более ста двадцати — ста пятидесяти футов в длину, с белым корпусом и единственной черной трубой.
   — Это не местный, — заметил Майк.
   — Да, едва ли.
   — И не военного флота. Похоже на одно из частных научных судов.
   Дарлинг взял бинокль, уперся локтями в перила и взглянул на судно. Ему была видна спасательная шлюпка, подвешенная на шлюпбалках по правому борту, а сзади рубки — огромный стальной кран. Под краном, на раме, свисало что-то овальное, что-то с иллюминаторами.
   — Будь я проклят, Майкл, — сказал Дарлинг. — Кто бы это ни был, у него на корме подвешен подводный модуль — что-то вроде маленькой подводной лодки.

Часть III

22

   Капитан Уиллингфорд согнулся над письменным столом, подписывая заявки, когда Маркус Шарп дважды постучал по дверному косяку и сказал:
   — Капитан?
   — Шарп? В чем дело? — спросил Уиллингфорд, не поднимая головы от бумаг. — Нет, подождите, ничего не говорите. До нас дошли слухи, что здесь появилось научное судно, имеющее на борту оборудование космической эры, включающее в себя подводный модуль стоимостью в два миллиона долларов, который является последним достижением современной техники. И они прибыли сюда, чтобы отыскать этого гигантского кальмара. И вам стало известно, что мы намерены направить представителя военно-морских сил на это судно для участия в погружении подводного модуля. И вы пришли предложить себя в качестве добровольца. Вы считаете, что вы наиболее подходящий человек для этой работы. — Уиллингфорд поднял голову и улыбнулся. — Ведь так?
   — Я... да, сэр. — Шарп вошел в кабинет и встал перед письменным столом капитана.
   — А почему вы, Шарп? Вы просто «вертолетный летун», а не подводник. И почему я должен посылать офицера, а не простого матроса? Все, что мне нужно там, под водой, это пара глаз, кто-то, кто проследил бы, чтобы эти индюки не лезли куда не следует и не повредили бы случайно один из акустических кабелей военного флота.
   — Я ныряльщик, сэр, — ответил Шарп. — Я знаю, как выглядит подводный мир. Я знаю, как выглядит наше подводное оборудование. Я, возможно, смогу увидеть то, что другие не заметят. — Он помолчал. — Я прошел подготовку по подводной оборонительной технике.
   — Подготовку по подводной оборонительной технике? — переспросил Уиллингфорд. — Господи, Шарп, эти люди приехали сюда не для того, чтобы что-то взорвать. Они просто охотятся за сенсацией для своих журналов. Они желают быть первыми, кто сумеет заснять живого гигантского кальмара... кальмара, который, судя по тому, что я слышал, весьма вероятно, находится уже в тысяче миль отсюда.
   — А как договорились с бермудским правительством? Мне казалось, что Бермуды меньше всего хотели бы шумихи по этому поводу.
   — Вопрос только в деньгах. В чем же еще? Бермуды несут убытки. Туризм в упадке. Отели в затруднительном положении, рестораны тоже, спортивная ловля практически прекратилась, ныряльное дело остановилось. Когда эти люди из «Вояджера»...
   — "Вояджер"?
   — Это журнал. Совсем новый, его начал выпускать какой-то парень, заработавший тонну долларов на производстве шарикоподшипников. На Каймановых островах, используя совершенно новый финский подводный аппарат, они делали фильмы о необычных глубоководных морских жителях. Там до них дошли слухи о кальмаре, и они увидели в этом возможность неожиданного успеха — сенсационная новость, которая взметнет их на уровень журнала «Нэшнл джиогрэфик». У «Джиогрэфик» нет подводного аппарата, нет его ни у кого, во всяком случае у американцев, за исключением военно-морского флота. Бермуды, по крайней мере, сказали сами себе: а почему бы нам не пустить их? Если они найдут этого кальмара, прекрасно, может, тогда они найдут и способ убить его. Если нет — пусть тратят свое время и деньги на поиски, и, когда они его не обнаружат, мы можем оповестить всех, что это существо ушло, и заявить миру, что Бермуды вновь безопасны.
   — А при чем здесь военно-морской флот? Я хочу сказать, что это бермудские воды, это, кажется...
   — При чем здесь мы? Шарп, послушай... У Бермуд нет своих вод. По закону это воды НАТО. Но дело в том, что это американские воды. Каждая капля. Ты что, на самом деле думаешь, будто бермудцы установили все эти гидролокационные станции слежения за целью? Ты что, думаешь, бермудцы уложили все эти кабели? Те кабели, которые ведут наблюдение за советскими подлодками? Это Америка на островах, Шарп. И когда Пентагон услышал о договоре правительства Бермуд по поводу этого научного судна со всем его высокотехническим оборудованием, они взяли меня за жабры и потребовали, чтобы я обеспечил присутствие представителя ВМФ США на этом судне и на подводном модуле. Никто — и мне все равно, американские ли это граждане или какие другие человечки, — никто не будет лазить по нашим глубоководным установкам без того, чтобы рядом не находился присматривающий за ними представитель ВМФ.
   Уиллингфорд откинулся на спинку стула.
   — Так обстоит дело, Шарп. А что касается вас, то почему вы захотели отправиться пол воду в этом аппарате? Вы думаете, что сможете обнаружить какие-нибудь кораблекрушения для своего приятеля Випа Дарлинга?
   — Нет, сэр, — быстро ответил Шарп, чувствуя неловкость. Ему никогда не приходило в голову, что Уиллингфорду известно, как Маркус использует время полетов, кружа над рифами и высматривая крушения. Однако Шарп мог бы и догадаться, ведь он никогда не был в вертолете один, с ним всегда находился по крайней мере еще человек, а военно-морская база представляла собой крошечное сообщество, где было полно людей, имеющих массу времени для сплетен. — Да и какой был бы смысл? — добавил он. — Даже если бы я и увидел что-нибудь на глубине пятисот или тысячи футов, все равно никакой возможности добраться до находки не было бы.
   — А в чем же тогда причина? — спросил Уиллингфорд. — Что заставляет вас отправляться на полмили в глубину с людьми, которых вы не знаете, в маленьком стальном гробу на поиски чего-то, чего, вероятно, там нет и что могло бы убить вас, если бы оно там было?
   — Потому что... — Шарп задумался, зная, что для большинства людей будет затруднительно понять ход его рассуждений. — Это что-то, чего я никогда не делал раньше. И я хочу посмотреть, на что это похоже.
   — Но вы никогда раньше не были и на Луне. Вы бы отправились туда, если бы кто-нибудь вас пригласил?
   — Да, сэр, конечно.
   — Господи, Шарп, — вздохнул Уиллингфорд, покачивая головой. — Ну что ж, о'кей. Вы выиграли. Будьте на Докъярде в шестнадцать часов. Они собираются сегодня ночью выйти в море и стать на якоре, а подводный модуль опускать завтра с утра.
   — Благодарю вас, сэр. Насколько это официально? Должен ли я быть в форме?
   — Нет. Но захватите с собой свитер и теплые носки. Я слышал, что там, на глубине трех тысяч футов, в этой кромешной тьме, очень холодно.
   — Да, сэр.
   Шарп отдал честь и повернулся, чтобы идти.
   — Шарп, — остановил его Уиллингфорд.
   — Сэр?
   — Я собирался направить вас, даже если бы вы не предложили свою кандидатуру, — усмехнулся Уиллингфорд. — Мне просто хотелось послушать ваши соображения.

* * *

   Вернувшись к себе, Шарп упаковал в сумку все необходимое, затолкнул туда плейер с наушниками, несколько кассет и какую-то книгу. К тому времени, когда он принял душ, надел джинсы и рубашку, было почти пятнадцать часов. Докъярд находился на другом конце острова, в часе езды на мотоцикле, поэтому Маркус захватил сумку и направился к выходу. В дверях он вспомнил, что на следующий день договорился с Дарлингом отправиться понырять, поэтому вернулся и поднял телефонную трубку.
   Ответила жена Дарлинга и, прежде чем Шарп смог передать свою просьбу, сказала, что Вип сейчас внизу, у судна, и она пойдет и позовет его. Ожидая у телефона, Шарп раздумывал, сказать ли Дарлингу, куда он направляется. Зная страсть флота к секретности, он предположил, что эта поездка не подлежит разглашению, хотя она и касается общественного журнала, который собирается запечатлеть ее на пленку. Но флот любил все засекречивать, начиная с количества картофеля, купленного для офицерской кухни, и заканчивая суммой, уплаченной за носки для рядового состава.
   «Черт с ней, с этой секретностью, — решил Маркус — Вероятнее всего, Дарлинг уже обо всем знает из других источников».
   — Рад, что ты позвонил, Маркус, — сказал Дарлинг, взяв трубку. — Я как раз собирался звонить тебе, узнать прогноз насчет дождя в связи с завтрашним нырянием. Здесь сейчас группа людей от какого-то журнала, они намерены спустить подводную лодку, чтобы сделать снимки кальмара. Они наняли меня сопровождать их.
   — Ты собираешься с ними? Что ты подразумеваешь под сопровождением?
   — Они не знают, где искать эту тварь. Они не знают, где обрываются рифы, где кончаются шельфы и начинаются глубокие воды. У них есть эхолот и другие приборы, и если бы они имели возможность потратить больше времени, то могли бы разузнать все сами, но работа судна стоит, наверно, десять тысяч в день, поэтому они используют меня — это наиболее короткий путь.
   — И ты согласен пойти? Я думал...
   — Маркус, это тысяча долларов в день. И все, что мне нужно делать, это показать, куда идти, сказать, на что направить камеры, и дрейфовать над подводной лодкой на случай, если она всплывет вдали от их судна. — Дарлинг рассмеялся. — Ты можешь, черт возьми, быть уверен, что я не собираюсь отправляться вниз в этой посудине.
   — Вип, — сказал Шарп и умолк, чувствуя, как его энтузиазм начинает затухать. — Предполагается, что я отправлюсь с ними.
   — Ты? Ради чего?
   — Флот обеспокоен, что они начнут шнырять вокруг нашего оборудования, может быть, даже решат покрыть свои расходы, состряпав историю о том, сколько денег мы выбрасываем, контролируя подводные лодки, которых на самом деле не существует.
   — Почему Уиллингфорд так уверен, что они не найдут кальмара?
   — Флот думает, что он ушел из этих вод, — сказал Шарп. — Так же думают и люди из океанографического управления.
   — Да, но я так не думаю. И Тэлли тоже. Иначе он уехал бы обратно в Канаду. Нет, очень похоже, что эта тварь все еще здесь. Я очень даже уверен, что она здесь. — Какое-то время Дарлинг молчал, а потом проговорил: — Ты сказал, что отправляешься вместе с ними. Но ты ведь не имеешь в виду, что опустишься вместе с ними в подводном аппарате?
   — Именно это я и имею в виду, — возразил Шарп. — В этом все и дело.
   — Не делай этого.
   — Я должен, Вип.
   — Нет, не должен, Маркус — Дарлинг помолчал, затем сказал: — Есть одна вещь, которую мы оба обязаны помнить: существует большая разница между храбростью и безрассудством.

23

   Докъярд, судоверфь военно-морского королевского флота, была построена каторжниками, которых называли «ссыльными», потому что их присылали из Англии и расселяли в плавучих тюрьмах над илистым дном Грасси-Бей. Каменные стены верфи имели более десяти футов толщины, ее улицы были вручную вымощены булыжником. Она занимала все северное окончание острова Айр-ленд и когда-то была целым самостоятельным миром. Там располагались бараки для солдат, кухни, тюремные камеры, парусные и канатные склады, мелкие лавки, арсеналы.
   Теперь же, когда Шарп шел вдоль набережной к небольшому судну, пришвартованному у пристани, которая и теперь время от времени принимала британские и американские военные корабли, он проходил мимо магазинчиков модных товаров, кафе, лавок, торгующих сувенирами, мимо какого-то музея.
   Надпись на корме судна удостоверяла, что это «Эллис эксплорер» из Форт-Лодердейла. Шарп прошелся по пристани вдоль судна, меряя его шагами. Судно было длиной примерно сто пятьдесят футов, и большую его часть занимала открытая корма. Приблизительно на полпути между кормой и рубкой, в подвесной раме, располагался подводный модуль, покрытый брезентом. Определенно судно было совершенно новым, построенным, как предположил Маркус, оценив его стройные линии, в Голландии или Германии; кроме того, за ним тщательно ухаживали. На корпусе не было ни пятнышка ржавчины, ни одной зазубрины или потертости в покраске. Все канаты лежали на палубе тщательно свернутыми, а стальные и алюминиевые надстройки сверкали под лучами вечернего солнца. Кто бы ни владел этим судном, он нисколько не беспокоился о деньгах.
   Какая-то женщина стояла на баке, бросая кусочки хлеба стайке мелких рыб.
   — Привет, — сказал Шарп.
   Женщина обернулась и ответила:
   — Привет.
   Ей было около тридцати лет. Высокая, гибкая, темная от загара, она была одета в подрезанные джинсы, мужскую рубашку, полы которой были завязаны узлом на талии, на руке — часы «Ролекс» для ныряльщиков. Ее выгоревшие на солнце каштановые волосы были коротко подстрижены и зачесаны назад, от лица. Солнечные очки висели на шнурке на шее.
   — Я Маркус Шарп... Лейтенант Шарп.
   — А-а... Да, конечно. Поднимайтесь на борт.
   Шарп поднялся по трапу и ступил на палубу.
   — Я Стефани Карр, — представилась женщина, улыбаясь и протягивая руку. — Я занимаюсь фотографией.
   Она повела Маркуса на корму в небольшой салон для членов экипажа.
   Эта общая каюта была просторной и уютно обставленной. В ней стояли два складных стола на шарнирах, два обитых винилом дивана, привинченных к полу, множество пластиковых стульев, стеллажи с книгами в мягких переплетах и на полке — телевизор и видеомагнитофон. Трап вел к рубке в передней части судна и вниз в камбуз и каюты на корме.
   Невысокий, жилистый, подстриженный ежиком человек, который по виду мог быть любого возраста, от тридцати до сорока пяти, сидел на столе и смотрел фильм о Джеймсе Бонде.
   — Это Эдди, — представила Стефани. — Он управляет подводным аппаратом. Эдди, это Маркус.
   Эдди рассеянно махнул рукой и проговорил:
   — Привет!
   Шарп обратил внимание на то, что один из столов завален камерами, стробоскопами, экспонометрами и коробками с пленкой.
   — А у вас есть автор подписей под фотографиями? — спросил он у Стефани.
   — Нет, — ответила она. — Всем этим занимаюсь я. Кроме того, если мы получим снимки чудовища, то слова никому не будут нужны. — Она показала на трап, ведущий в кормовой отсек. — Там внизу есть пара свободных кают. Вы можете положить свои вещи в какой понравится.
   Шарп бросил свою сумку на один из стульев.
   — Кто такой Эллис? — спросил он. — Судно называется «Эллис эксплорер».
   — Барнаби Эллис... Подшипники Эллиса... Фонд Эллиса... Издания Эллиса. Подшипники финансировали Фонд. Фонд — хозяин этого судна: когда одному из изданий требуется судно, они занимают его у Фонда.
   — Вы работаете на него?
   — Нет, я свободный фотограф. Я работаю для «Джиогрэфик», для «Трэвелер», для всех, кто желает платить мне.
   — Эй, флотский, — донесся вниз голос с мостика.
   — Пойдемте познакомимся с Гектором, — предложила Стефани и повела Шарпа на ходовой мостик.
   Гектор выглядел лет на сорок с лишним. Темнокожий и мускулистый, он был в накрахмаленной белой сорочке с капитанскими знаками различия на плечах, в выглаженных черных брюках и начищенных черных ботинках. Вооружившись карандашом и линейкой, он трудился над картой водного пространства вокруг Бермуд.
   — Этот Дарлинг, — заметил Гектор, — он сказал мне стать на якорь вот здесь. — Капитан ткнул пальцем в карту. — Но в этом месте бездонная глубина.
   — А он показал, как пройти к этому месту? — спросил Шарп.
   — Каждый метр. Вот здесь вокруг мыса, отсюда к северу, к бакену, затем к северо-западу до этой точки. Но на карте указано, что здесь до дна не меньше пятисот морских саженей. А я не могу стать на якорь при глубине в пятьсот морских саженей.
   — Делайте так, как говорит Дарлинг, — посоветовал Шарп. — Если он говорит, что там есть дно, то там оно есть. Это может быть подводная гора, выступ рифа или часть шельфа.
   — Но карта...
   — Капитан, — сказал Шарп. — Здесь, на Бермудах, если бы мне предстояло выбирать между каким-нибудь картографом из службы по геодезической съемке побережья и Випом Дарлингом, я бы, не задумываясь, выбрал Випа Дарлинга.

* * *

   Было уже больше пяти часов, когда они оставили позади Докъярд и направились на север, к вехам, обозначающим канал. Шарп и Стефани стояли на смотровой палубе, находящейся на крыше рубки, и наблюдали, как небольшие кучевые облака меняют окраску под лучами заходящего солнца.
   — Где вы живете? — спросил Шарп.
   — Более или менее — в Сан-Франциско. Но на самом деле — нигде. Там у меня крошечная квартирка, только чтобы было куда возвращаться, но я обычно отсутствую десять-одиннадцать месяцев в году.
   — Значит, вы не замужем.
   — Едва ли, — улыбнулась Стефани. — Кому я нужна? Муж бы никогда меня не видел. Когда я сразу после колледжа занялась фотографией, я работала для небольшой газеты в Канзасе и делала снимки из ночной жизни дикой природы. Я уже тогда знала, что мне предстоит сделать выбор. Я знала, что невозможно совместить и то и другое. Многие из моих друзей-фотографов, занимаюшихся тем же, что и я, — спорт, приключения, животные, — те, кто завел семьи, в большинстве случаев развелись.
   — Стоит ли того ваше занятие?
   — До сего времени стоило. Я ездила по всему миру, мой паспорт толстый, как телефонная книга. Я познакомилась со множеством людей, участвовала во множестве сумасшедших дел, фотографировала все, начиная с тигров и заканчивая полчищами муравьев. Но я начинаю уставать от такой жизни и время от времени подумываю о том, чтобы остановиться. И каждый раз, как я об этом подумаю, звонит телефон и я уже направляюсь куда-то в новое место. — Она указала рукой на море. — Как и сейчас.
   — Что вы знаете о гигантском кальмаре?
   — Ничего, то есть почти ничего. Я прочла пару статей по пути сюда. Насколько я поняла, еще никто его не сфотографировал, и этого для меня достаточно: не так уж часто кто-то из нас имеет возможность сделать что-то, что еще никогда раньше не делалось.
   — Но знаете ли, для этого есть причина. Гигантские кальмары очень редки и очень опасны.
   — Ну и что? — возразила она. — В этом и состоит интерес, не так ли? Взгляните на это с такой точки зрения. Нам платят за то, чтобы мы делали что-то, чего другие люди не могут сделать, даже имей они все деньги в мире, а именно рисковать и совершать открытия. Это и называется жить.
   Глядя на нее, Шарп внезапно почувствовал укол боли, которую он не испытывал уже много месяцев, боли воспоминаний о Карен.

* * *

   — А я говорю вам, — Гектор указал на эхолот, — здесь нет дна.
   Слабый оранжевый луч вращался по круглому экрану, разгораясь ярче, когда проходил отметку 480 морских саженей.
   — Вы уверены, что мы точно на месте?
   — Спутниковая навигация показывает, что на месте, как раз там, где сказал Дарлинг.
   Шарп выглянул в окно. Ничто в окраске воды не указывало на какую-либо отмель, море было везде одинакового серого цвета, как отполированная сталь.
   — Отдайте якорь, — сказал он.
   — Вам легко говорить, флотский, — возразил Гектор. — Это ведь не ваша пара тысяч за якорь и цепь.
   — Отдайте якорь. Если вы его потеряете, я сам нырну за ним, — улыбнулся Шарп.
   Гектор взглянул на Маркуса, проговорил: «Черт с ним» — и нажал пусковую кнопку. Они услышали всплеск, за которым последовал грохот цепи, проходящей через клюз. Кто-то из команды, одетый в тельняшку, стоял на форпике и наблюдал, как якорная цепь быстро погружается в воду.
   — Не возражаете, если я включу наш сонар? — спросил Шарп.
   — Валяйте.
   Шарп включил прибор и прижался лицом к резиновой прокладке. Серый экран осветился, на нем появилась белая линия, создаваемая отраженными звуковыми импульсами и показывающая контуры дна, находящегося на расстоянии более полумили. «Где же она, — думал Шарп, — где эта таинственная мель, которая схватит и удержит якорь прежде, чем он провалится в бездну?»
   Он услышал возглас Гектора: «Будь я проклят!» — и сразу же после этого в верхнем левом углу экрана появилась крошечная белая черточка, отражающая небольшое выпадание породы в скале. Грохот якорной цепи прекратился.
   — Двести десять футов, — проговорил Гектор. — Откуда, черт возьми, Дарлинг знал об этом?
   — Он провел двадцать пять лет здесь, на море, вот откуда, — пояснил Шарп. — Вип знает каждый прыщик на рифах, и он знал, как течение снесет ваш якорь.
   — А знает ли он, где находится гигантский кальмар?
   — Этого не знает никто, — ответил Шарп и спустился вниз, в салон.

* * *

   Обедали в салоне: на стол подали гамбургеры, приготовленные в микроволновой печи, макароны и салат. Вымыв посуду, Эдди и два члена команды уселись у телевизора смотреть фильм «Охота за „Красным Октябрем“», а Гектор вернулся на мостик.
   Стефани налила кофе Шарпу и себе, вынула сигарету из одного из чехлов для фотоаппаратов и пригласила Маркуса наружу, на открытую корму. Луна была настолько яркой, что затмила близкие к ней звезды, а море — ровным как зеркало.
   — А как насчет вас? — спросила Стефани. — Вы женаты?
   — Нет, — ответил Шарп, а затем, сам не зная почему, рассказал ей о Карен.
   — Это тяжело, — согласилась женщина, когда он закончил свой рассказ. — Не думаю, чтобы я смогла справиться с болью такого рода.
   Прежде чем Шарп смог что-либо ответить, они услышали голос Гектора: