Беннет Сара. Грешные мечты

   Как будто почувствовав на себе ее изумленный взгляд, Сомертон поднял на нее глаза.
   – А, мисс Бельмонт, – отвесив легкий поклон, промолвил он. – Я, как и обещал, приехал за сэром Эриком.
   Близнецы вились вокруг него, дожидаясь, когда старший брат выведет козла из загона. И вот наконец показался Джек вместе с Эриком. На лице мальчика отражались чувства гордости и печали.
   – Ты должен образцово вести себя, – сказал он своему питомцу.
   – Вы очень добры, ваша светлость, – смущенно пробормотала Юджиния, сделав книксен.
   Она чувствовала себя настоящей замарашкой, поскольку не успела ни умыться, ни причесаться и была одета в самое старое и ветхое платье. «Должно быть, я похожа на чучело!» – мелькнуло у нее в голове.
   – Наша Юджиния должна стать истинной леди, – заявил ее отец, одергивая топорщившуюся на круглом животике жилетку. – Она учится в пансионе благородных девиц мисс Дебенхем. Мы возлагаем на нашу дочь большие надежды.
   – Я уверен, что она вас не разочарует, – с невозмутимым видом сказал герцог.
   – Моя бабушка была любовницей его величества короля Георга Второго, – гордо сообщил мистер Бельмонт, чем поверг дочь в ужас. Юджиния была готова сквозь землю провалиться от стыда. – Юджиния пошла по ее стопам.
   Брови герцога полезли на лоб.
   – Она была горничной, – пролепетала Юджиния.
   – Горничной в королевском дворце, – поправил ее отец.
   – Как интересно, – проговорил Сомертон, пристально глядя на Юджинию. – И вы считаете, что ваша дочь похожа на ту женщину?
   – Вылитая копия, ваша светлость.
   – В таком случае я понимаю короля.
   Это был учтивый комплимент. Черные, как уголь, глаза герцога впились в нее, и по телу Юджинии пробежала дрожь. По-видимому, Сомертон не ожидал от себя подобных слов, во всяком случае, он вдруг покраснел. Юджинии показалось, что в его глазах зажглась искорка интереса. У нее вдруг стало тепло на душе, и по всему телу разлился жар.
   – Эрик готов, – сказал Джек, передавая веревку-поводок герцогу.
   Сомертон тут же передал животное под опеку слуге, который стоял позади него, и тот ласково потрепал козла по голове. Этот человек, несомненно, любил животных.
   Пора было прощаться.
   – Вы можете навещать своего любимца в любое время, – сказал Сомертон мальчикам. – Сначала он, конечно, будет немного тосковать по старым друзьям, но потом успокоится.
   – Я непременно заеду к вам по тому небольшому дельцу, которое мы только что обсудили, – поспешно сказал баронет, потирая нос.
   Юджиния насторожилась. Что еще задумал ее отец? Она надеялась, что он не затевает нового мошенничества.
   Сомертон отвесил ей поклон, и на его лоб упала прядь темных волос.
   – Надеюсь, мисс Бельмонт, мы снова встретимся с вами, когда вы окончите пансион.
   Он смеялся над ней, как король, должно быть, когда-то смеялся над ее прабабкой. Юджиния сделала реверанс, чувствуя, как у нее подгибаются колени.
   – Разумеется, ваша светлость.
   Когда герцог уехал, двор опустел, окружающий мир поблек, солнце померкло, а наступивший день показался Юджинии бесконечно длинным.

* * *

   Синклер оставил Эрика на попечение конюха, а сам поскакал вперед. Его ждали срочные хозяйственные дела, но он почему-то не спешил домой. Думая о Юджинии Бельмонт, Синклер усмехался. Ему казалось забавным наивное признание отца девушки в том, что его дочь являлась потомком второго представителя Ганноверской династии, короля Георга, и служанки.
   Синклер не понимал, как можно гордиться этим фактом. Его мать приговорила бы к смерти любого, кто выдал бы подобную семейную тайну и тем самым учинил скандал. А вот Бельмонты, нимало не смущаясь, во всеуслышание признаются в том, что основатель их рода – незаконнорожденный, да еще к тому же и сын горничной.
   Юджиния Бельмонт не была красавицей, однако обладала притягательной внешностью. В ней ощущалась какая-то тайна. Синклер засмеялся, вспомнив, как она застыла в дверном проеме черного хода, неожиданно увидев его. Она смотрела на Синклера круглыми от изумления глазами. Нечесаная, со взлохмаченными волосами, в старом вылинявшем розовом платье, она все же была удивительно привлекательной. Синклер хорошо понимал стареющего короля, прельстившегося ее молодой прабабкой.
   Фантазия Синклера разыгралась. Перед его мысленным взором возникли фривольные картины. Вообще-то он никогда не отличался легкомысленным поведением и не флиртовал с женщинами не своего круга. Его нельзя было назвать повесой. В дамском обществе он порой терялся и чувствовал себя не в своей тарелке. Даже в юности, когда через его постель прошла целая череда женщин, ему было не по себе после соития, и он не знал, что делать и о чем говорить с любовницами. Синклеру с трудом давалось общение с прекрасным полом. Ощущая внутреннее напряжение, он часто замыкался в себе в присутствии женщин.
   Нет, ему не следовало поддерживать отношения с Юджинией Бельмонт и ее неприятным семейством. Синклер был высокого мнения о себе и знал, что ему уготовано блестящее будущее в высших кругах общества, недоступных для таких, как Бельмонты.

Глава 2

   Бельмонт-Холл, Глостершир, Англия
 
   Яйца, как всегда, переварились, колбаса подгорела, а тосты, наоборот, едва подрумянились. Юджиния пила чай, со смиренным видом оглядывая накрытый к завтраку стол. Ничто не изменилось в этом доме за последнее время, которое она провела в пансионе благородных девиц мисс Дебенхем, заканчивая учебу. Утро было временем наибольшей активности в Бельмонт-Холле. На лице миссис Бельмонт, пытавшейся обуздать свое неугомонное потомство, читалось напряжение. А отец семейства, напротив, поощрял шалости и озорные выходки детей.
   – Поговорите же с ними, милый сэр Питер! – кричала мать, обращаясь к мужу.
   – Доброе утро, дети, – произносил баронет.
   Юджиния знала, что эта игра нравилась ее родителям, но все же ей было жаль мать. Она с готовностью взяла на себя некоторые обязанности по ведению домашнего хозяйства. Бельмонты были небогаты и могли позволить себе только двух служанок. Будучи единственной дочерью в семье, Юджиния понимала, что на ее плечи падет тяжелый груз заботы о доме. Порой это бремя казалось ей чрезмерным.
   – Джини, мы пойдем сегодня к Эрику? – уже в десятый раз повторил волновавший его вопрос Джек.
   – Да, пойдем, – терпеливо ответила Юджиния.
   У нее все холодело внутри при воспоминании о своем бахвальстве перед подругами на выпускном балу в пансионе. Оливия и Марисса уже прислали ей письма. Вообще-то Юджиния забыла о своих опрометчивых словах сразу же, как только покинула стены учебного заведения мисс Дебенхем, однако подруги напомнили ей о них. И теперь Юджиния, словно Мария Антуанетта на эшафоте, видела лишь один выход из создавшегося положения – гильотину.
   Баронет сидел за столом, посмеиваясь каким-то своим тайным мыслям. Его глаза подозрительно поблескивали.
   – Благодаря этому козлу я заставил его светлость раскошелиться на десять гиней, – сообщил он с довольным видом, спеша поделиться своей радостью с дочерью.
   – Что это значит? С какой стати герцог заплатил тебе десять гиней?
   – Отец ездил к герцогу, – заявил один из близнецов. – Папа, расскажи Юджинии, что ты ему сказал!
   – Расскажи, как ты надул его! – попросил второй близнец, раскачиваясь на стуле.
   Сэра Питера Бельмонта распирало от гордости.
   – Я объяснил его светлости, что Эрик – мой лучший козел, и если его светлость хочет оставить его у себя, то должен компенсировать мне потерю.
   Юджинии стало дурно, и она дрожащими руками поставила чашку на стол.
   – Как ты мог, отец! Он взял Эрика к себе по доброте души, несмотря на то что зловредный козел боднул его! Надеюсь, герцог отказался тебе платить.
   – Вот в этом ты ошибаешься, – возразил отец, недовольный ее упреками. – Я предполагал, что он может сказать «нет», но на этот случай у меня был запасной план: я бы обратился к нему с другим предложением. Однако герцог не стал упрямиться, заявив, что десять гиней – не такие уж большие деньги.
   – Не такие уж большие деньги! – в один голос повторили близнецы, слушавшие отца, как завороженные.
   – Тихо, дети! – одернула их мать.
   Юджиния поняла, что она была единственным членом семьи, считавшим недопустимыми с моральной точки зрения действия баронета. Сможет ли она взглянуть в глаза герцогу после низкого поступка отца? Вряд ли самый завидный жених в Англии благосклонно отнесется к девушке незавидного происхождения.
   – Я должна извиниться за тебя, – с мрачным видом заявила Юджиния.
   – О, прошу тебя, Юджиния, не делай недовольную гримасу, – страдальческим голосом промолвила мать. – Было время, когда ты находила трюки отца забавными. За твое обучение в пансионе благородных девиц заплатила моя сестра Беатрикс, но дополнительные расходы легли на плечи отца. Как ты думаешь, на какие деньги мы покупали тебе перчатки, например? А мальчикам постоянно нужны новые башмаки. Они же растут!
   – Кстати, Юджиния, моя девочка, я хочу, чтобы ты на публике продемонстрировала изящество своих манер, усвоенных в пансионе, – перебил баронет жену. – В следующий раз, когда я поеду на ярмарку в Торрингем, где торгуют лошадьми, я возьму тебя с собой, и ты ослепишь своим блестящим воспитанием покупателей.
   – У меня слишком много дел, чтобы разъезжать по ярмаркам.
   У ее отца была репутация темного дельца и плута, причем вполне заслуженная. Все знали, что этому человеку нельзя доверять. И Юджиния не собиралась помогать ему проворачивать грязные делишки.
   Сэр Питер не видел разницы между тем, что было законно, и тем, что было выгодно. После того как его с позором выгнали из учебного заведения, он стал играть в азартные игры и спустил все наследство, кроме титула. Затем женился на девушке с приданым, что позволило ему расплатиться с долгами. Сейчас же он зависел от подачек богатой трезвомыслящей сестры миссис Бельмонт. Как бы то ни было, баронет обладал большим обаянием, которое помогало ему идти по жизни, как когда-то помогло его бабушке пленить сердце короля.
   Старший сын баронета, Терренс, который был на год младше сестры, унаследовал от отца фамильное обаяние, и Юджиния опасалась, что он пойдет по стопам непутевого папаши. Судьба братьев внушала ей беспокойство. Однако сейчас ее больше тревожило затруднительное положение, в которое она попала из-за своего длинного языка.
   После завтрака Юджиния повела младших братьев на конюшню. Близнецы семенили за ней, как щенята. У конюшни она посадила их в старую повозку, которая, пожалуй, была ровесницей Ноева ковчега. Юджиния старалась не замечать облупленной краски и ужасного скрипа колес.
   – То, что мы едем в поместье герцога, еще не значит, что мы увидимся с ним, – сказала Юджиния, пытаясь успокоить себя. – К Эрику нас проведет конюх.
   Это, конечно, означало, что у нее не будет возможности извиниться перед его светлостью за постыдное поведение отца, однако Юджиния могла позже написать ему письмо. Кстати, жаль, что она не сделала этого раньше. Ей нужно было поблагодарить герцога за то, что он любезно согласился взять к себе Эрика. Правда, ей не хотелось лишний раз напоминать его светлости о том, что его боднул в задницу какой-то козел.
   Когда повозка проезжала мимо усадьбы, из окна высунулся Терренс и попросил остановиться. Вскоре он вышел на крыльцо, и Юджиния, прищурившись, окинула его испытующим взглядом с ног до головы. Терренс выглядел усталым, под его глазами залегли густые тени. Этот красивый юноша был похож на отца.
   – Вы куда? Затеваете что-нибудь интересное? – спросил он.
   – Где ты был, Терри? – вместо ответа задала вопрос сестра.
   – Не твое дело, – хмыкнув, сказал Терренс, стараясь походить на опытного искушенного мужчину, но тут же испортил все впечатление, спросив заискивающим тоном: – Ты не дашь мне в долг гинею, Джини? Я отдам.
   – Ты снова играл в «Пяти колокольчиках»?
   – А чем еще прикажешь заниматься в этой глуши?
   – Я думала, ты пойдешь служить в армию.
   – Какой в этом смысл? Отец не сможет обеспечить мне место в приличном полку, а в пехоте я служить не намерен. Я обречен до конца своих дней прозябать в этом захолустье.
   Терренс был так удручен этим обстоятельством, что Юджинии вдруг стало жаль его. Терри не был плохим человеком, но, уверившись в том, что его мечтам не суждено сбыться, он стал часто посещать злачные места, такие, например, как трактир «Пять колокольчиков», и свел знакомство с дурной компанией. Юджиния опасалась, что вскоре у него появятся крупные долги.
   – Как ты думаешь, тетушка Беатрикс купит мне офицерский чин? Она ведь оплатила твою учебу в пансионе благородных девиц, – с надеждой в голосе промолвил Терри.
   – Не знаю, Терри, но очень хотела бы на это надеяться. Если, конечно, отец не рассердит ее снова.
   Тетушка Беатрикс имела непреклонный характер и терпеть не могла Питера Бельмонта. Она была невысокого мнения о своей сестре, которой их отец оставил крупную сумму денег. Сама Беатрикс удачно вышла замуж за богатого фабриканта, производившего мыло и средства для ухода за кожей, и теперь была богатой вдовой. Тетушка обожала Юджинию за то, что она была похожа на нее своей рассудительностью и здравомыслием. Но Терри не относился к числу ее любимчиков, поскольку слишком напоминал своего папашу.
   – Мы едем проведать Эрика, – сказал один из близнецов, качаясь на скрипучем кожаном сиденье. – В поместье Сомертона.
   – Правда? – оживился Терри. – А можно, я тоже поеду с вами?
   И, не дожидаясь ответа, он взобрался в повозку и втиснулся между Джеком и Юджинией. Желание брата отправиться вместе с ними на детскую прогулку удивило Юджинию. Впрочем, ее обрадовала улыбка, появившаяся на лице Терри.
   – Мы едем к герцогу! Мы едем к герцогу! – завопили близнецы, когда повозка тронулась с места.
   – Интересно, пустят ли меня снова в конюшню? – промолвил Джек, дрожа от предвкушения увлекательной поездки. – В прошлый раз я помогал конюхам седлать лучшего жеребца герцога. Ты можешь в это поверить, Джини? Конюхи боятся этого скакуна.
   – Обещайте, что вы будете хорошо себя вести, – потребовала Юджиния, обведя младших братьев строгим взглядом.
   Конечно, они с готовностью дали ей такое обещание. Однако Юджиния по опыту знала, что братьям нельзя верить на слово.

* * *

   У Синклера Сент-Джона, пятого герцога Сомертона, было много дел, главным образом хозяйственных, связанных с управлением поместьем. Однако прежде всего ему надо было решить семейные проблемы. Его сестра Аннабелла в конце прошлого года обручилась с лордом Люциусом Сэлтерном. Но по мере приближения даты, на которую была назначена свадьба, Аннабелла становилась все более нервной и угрюмой. Синклер не знал, откуда дует ветер и что происходит с его сестрой, но понимал: ему нужно разобраться во всем и решить проблему до отъезда сестры в Лондон, где ее ждала их мать. В столице Аннабелла вместе с женихом должна была принять участие в традиционных предсвадебных балах и званых вечерах.
   – Я умру, если выйду замуж за Люциуса, – заявила Аннабелла. – Он считает, что женщинам не следует читать книги. Так он мне сказал. Как я могу выйти замуж за человека с подобным образом мыслей, Синклер?
   – Ты могла бы перевоспитать его, – заметил Синклер. – Я не сомневаюсь, что тебе удалось бы, Аннабелла. Люциус считает тебя богиней. Так он мне сказал.
   Эти слова заставили Аннабеллу призадуматься. Но ненадолго.
   – Не хочу выходить замуж. Я слишком молода для брака. Мне страшно подумать о тех удовольствиях, которых я лишилась из-за помолвки с Люциусом. – Голос Аннабеллы задрожал. – Ты несправедливо поступил со мной, Синклер. Я ненавижу тебя.
   Синклер вздохнул. Ему тяжело давалась роль старшего брата и главы семейства, но он твердо знал, что Аннабелле необходимо выйти замуж. Люциус был для нее великолепной партией. По мнению их матери, брак налагал ответственность на человека перед семьей, делал его серьезнее и дисциплинированнее. Синклер понимал, что ведет себя с сестрой довольно жестко, но поступал так ради ее же блага. Он душил в себе ростки жалости к ней. Тем не менее удрученный вид Аннабеллы заставлял сжиматься его сердце.
   – Пусть так, – ответил он, пытаясь остаться непреклонным, несмотря на слезы, выступившие на глазах сестры. – Тем не менее первого июля ты отправляешься в Лондон, чтобы подготовиться к свадьбе. Тебе это ясно?
   Аннабелла в слезах выбежала из комнаты, и вскоре до слуха Синклера донеслись ее глухие рыдания, огласившие старый дом, построенный еще в семнадцатом столетии.
   – Черт побери, – пробормотал Синклер и вышел через стеклянную двустворчатую дверь на открытую террасу.
   Подойдя к парапету, он стал наблюдать за работой помощника садовника, подвязывавшего лилии. Однако мысли герцога были заняты другим. Он думал о сестре. Год назад мать заявила, что Аннабелла стала вести себя слишком необузданно и своевольно, совершенно неподобающе юной леди. Аннабеллу необходимо было срочно выдать замуж, чтобы усмирить ее непокорный нрав.
   – Брак отрезвит ее, – говорила вдовствующая герцогиня. – Она поймет, что такие люди, как мы, должны вести себя в соответствии со своим высоким статусом. Мы не можем делать все, что нам заблагорассудится. Знатное происхождение ко многому нас обязывает.
   Синклер разделял взгляды матери. Всю свою жизнь он старался жить в соответствии с этими правилами, не подвергая их сомнению. Он давно привык обходиться без того, что ему не полагалось по статусу.
   – Мы не можем допустить, чтобы Аннабелла превратилась в дурно воспитанную девицу, сорвиголову, такую, как… как… – прошептал он.
   И тут в его памяти всплыло подходящее имя: «Как мисс Юджиния Бельмонт».
   Губы Синклера скривились в усмешке. Такое выражение видели на его лице те, к кому герцог испытывал пренебрежение из-за их низкого происхождения. Синклер научился так смотреть на людей еще в детстве, будучи мальчишкой, и теперь презрительная гримаса машинально появлялась на его лице.
   Впрочем, была ли Юджиния Бельмонт дурно воспитанной девицей? Скорее дурно воспитанными были ее родители. Синклеру до сих пор было неприятно вспоминать возмутительное высказывание отца семейства о своей дочери и его попытку извлечь выгоду из великодушного предложения герцога оставить козла у себя. Синклер не понимал, почему он все же заплатил баронету за несчастное животное. Синклера тронули слезы Джека, именно поэтому он решил взять козла в свое поместье. Кроме того, его покорил талант мальчика, оказавшегося настоящим дрессировщиком. Конюх Синклера назвал Джека подлинным чудом. Неукротимый жеребец герцога уже через минуту знакомства послушно ел с его руки.
   Синклер обожал своих лошадей и надеялся, что, снискав расположение баронета, сумеет завоевать доверие его сына.
   Что же касается Юджинии Бельмонт, то, по словам бесхитростного Джека, родители надеялись удачно выдать ее после окончания пансиона за богатого человека.
   – Отец очень гордится Юджинией, – рассказывал Джек. – Он говорит, что она вернется домой настоящей леди и нам нужно выдать ее замуж за человека, который даст нам денег на ремонт дома, пока тот не рухнул.
   По своей наивности мальчик не понимал, что говорит то, о чем ему не следовало бы говорить.
   – А у твоей сестры есть уже жених на примете? – спросил как-то Синклер, хотя здравый смысл подсказывал ему не делать этого.
   – Нет. Во всяком случае, пока нет.
   Синклер вздохнул с облегчением. В глубине души он опасался, что невольно стал объектом девичьих грез. Впрочем, Юджинии Бельмонт наверняка хватало ума не ставить себя на одну доску с герцогом Сомертоном!
   Может быть, ему следовало – ради собственного спокойствия и в интересах Джека – найти мисс Бельмонт подходящего жениха? Какого-нибудь богатого джентльмена незнатного происхождения? Это мог быть промышленник или фабрикант с крупным состоянием, которому было бы не жаль отстегнуть небольшую сумму на ремонт развалюхи, гордо именовавшейся Бельмонт-Холл. Синклер решил, что об этом следует хорошенько подумать.
   Герцог не сомневался, что мисс Бельмонт будет благодарна ему за участие, а Джек сильнее привяжется к нему, узнав, что он нашел мужа для его старшей сестры. Короче говоря, вся семья Бельмонт окажется у него в долгу и не станет возражать против того, чтобы Джек занимался лошадьми в поместье герцога.
   И все же Синклеру казалось странным, что он слишком часто вспоминает Юджинию Бельмонт. К чему бы это? В его памяти всплывала ее улыбка и искрящиеся смехом зеленые глаза. Она вела себя с ним вовсе не подобострастно, несмотря на высокий статус Синклера. Казалось, Юджиния была готова защитить младших братьев любой ценой. Синклер никак не мог забыть и вторую встречу с Юджинией: выражение смущения на ее порозовевшем лице, непокорные кудри и милые веснушки. Теперь он понимал, что привлекло короля в простой горничной, служившей во дворце, что заставило его сделать ее своей любовницей.
   – Ваша светлость!
   Синклер едва не вздрогнул от неожиданности. У него было такое чувство, как будто его застали за непристойным занятием. Обернувшись, он увидел слугу, застывшего в поклоне. Должно быть, он долго стоял молча, прежде чем решился вывести своего господина из задумчивости.
   – Что еще? – с надменным видом спросил герцог, надеясь в душе, что речь пойдет не о новых выходках Аннабеллы.
   С каким облегчением он вздохнет, когда его сестра отправится в Лондон, чтобы попасть в крепкие объятия жениха!
   – Приехала мисс Юджиния Бельмонт, – доложил лакей, – вместе с братьями. Они прибыли, чтобы навестить Эрика… э-э, козла.
   Слуга изумился, увидев улыбку на лице герцога. Он ожидал, что его господин, по своему обыкновению, презрительно выпятит нижнюю губу.
   «Ну что же, это судьба, – подумал Синклер. – А от судьбы не уйдешь». Эта мысль пронзила его мозг. Он был рад повидаться с Джеком, понаблюдать за тем, как мальчик общается с норовистым жеребцом. Но еще больше Синклеру хотелось снова взглянуть на мисс Бельмонт и посмотреть, не изменилась ли она после окончания пансиона благородных девиц.
   В душе он надеялся, что Юджиния осталась все такой же непосредственной и импульсивной и не превратилась в обычную благовоспитанную девицу.
   Герцог широким шагом направился к лестнице, ведущей в сад. Ему не терпелось встретиться с гостями.

Глава 3

   Это был второй визит Юджинии в поместье Сомертон. В первый раз она была здесь вместе с родителями, когда хозяева поместья отсутствовали и оно было открыто для всеобщего посещения. Правда, в усадебный дом никого не пускали, гости могли любоваться только ухоженной территорией имения – садами, парками, подстриженными лужайками, искусственными прудами. Пейзажи и архитектурные сооружения произвели на Юджинию огромное впечатление, и ей захотелось поближе познакомиться с историей поместья.
   Усадебный дом в его нынешнем виде был построен в XVII веке первым герцогом Сомертоном, покрывшим себя неувядаемой славой в войнах, гремевших на континенте. В новое здание частично вошла более древняя постройка, получившая теперь другой, еще более величественный фасад. Усадебный дом был возведен в стиле архитектуры итальянского Ренессанса и производил неизгладимое впечатление на всех, кто его когда-либо видел.
   – Ты уверен, что правильно поступил, Джек? – спросил Терри, ероша волосы младшего брата. – Может быть, тебе не стоило брать нас с собой? Вряд ли нам здесь обрадуются.
   Джек отвел его руку в сторону.
   – Я уже не раз был в этом поместье, – раздраженно заявил он. – Герцог сказал, что мы можем приезжать к Эрику, когда нам будет угодно.
   – Джек завоевал симпатию герцога своим умением обходиться с лошадьми, – пояснила Юджиния.
   Терри с наигранно небрежным видом пожал плечами. Растрепанные волосы падали ему на глаза, шейный платок был развязан. Терри двигался вихляющей походкой так, словно в его теле не было костей. Юджинии не нравилось, что ее брат вел себя неподобающим образом. Она опасалась, что он произведет на герцога неблагоприятное впечатление. Ее родственники были, конечно, самой неподходящей компанией для знатного аристократа.
   Впрочем, вряд ли герцог выйдет навстречу соседям по поместью, приехавшим навестить козла. У него наверняка найдутся дела поважнее. Синклер не обязан был проявлять интерес к Юджинии только потому, что она вдруг возмечтала о браке с ним.
   Так думала Юджиния, но ход ее мыслей неожиданно был прерван появлением герцога. У Юджинии перехватило дыхание и сильнее забилось сердце, когда она увидела его высокую, стройную фигуру.
   Несмотря ни на что, герцог решил выйти к ним!
   «Это твой шанс, Юджиния, воспользуйся им! – так сказали бы ее подруги, если бы находились сейчас здесь. – Заставь его обратить на тебя внимание, очаруй этого мужчину, плени его сердце. Пусть он влюбится в тебя! Возможно, второго такого шанса у тебя не будет».
   У Юджинии закружилась голова, и, чтобы успокоиться, она глубоко вздохнула. Фигура герцога внушала почтение. Он был строен и элегантен. Юджиния невольно залюбовалась им. Если бы они были героями любовного романа, то Синклер тоже сразу же пленился бы ею, несмотря на ее старое поношенное, слишком короткое платье. Но к сожалению, в реальной жизни таких чудес не происходит.
   Терри все еще продолжал что-то бормотать, и Юджиния ткнула его локтем в бок, заставляя умолкнуть. Синклер быстро приближался к ним со стороны дома. Он выглядел безупречно, его щегольские сапоги сияли, темные волосы были уложены в модную прическу. Как всегда, он был сдержан и холодно-вежлив. Когда герцог подошел, Юджиния сделала реверанс и представила ему своих братьев.