Беннет Сара. Лилия и меч

   Лили озадаченно покачала головой, и золотистые глаза Анны вспыхнули.
   – Я говорю о его сердце, миледи.
   Эти слова заставили Лили вздрогнуть. Кто эта женщина и что скрывается за ее словами? Кто вообще она для Радолфа?
   В следующий миг Лили ощутила за спиной знакомое тепло и увидела, как взгляд леди Анны метнулся в сторону, а затем взвился вверх.
   – Радолф! – Рот леди Анны сложился в улыбку. – Я как раз рассказывала твоей жене, как замечательно мы с тобой ладили когда-то. Никто не знает тебя так хорошо, как я, верно?
   Чувственный рот Радолфа сжался в узкую линию, губы побелели. Лили никогда не видела его таким, даже когда он поймал ее во время попытки побега, организованного Хью.
   – Идем, – негромко приказал он. – Мы должны проститься с королем.
   – Но, Радолф... – Лили вовсе не хотелось уходить.
   Анна тихо рассмеялась.
   – Что ж, убегай, – насмешливо произнесла она. – Но теперь ты знаешь, что никогда не убежишь от воспоминаний, Радолф. Воспоминания – это то, что не остывает и не уходит, и мы всегда можем вернуть их к жизни. Я постоянно думаю об этом с тех пор, как ты бросил меня.
   – Я бросил тебя? – Радолф пожал плечами.
   Лили невольно поморщилась: никогда прежде она не видела этого большого человека таким уничтоженным и таким обессиленным. Кем бы ни являлась для него леди Анна, но уже от одного ее вида у него словно угасла воля к жизни.
   – Что ты думаешь о новом платье своей жены, Радолф? – продолжала женщина, все еще улыбаясь. – Оно – мое. Вот видишь, я стала частью твоего венчания. И я всегда буду стоять между тобой и ею. – Она бросила в сторону Лили ядовитый взгляд. – Я предполагала, что ты не заметишь платья и не станешь задавать вопросы. Ты никогда не замечал внешнюю оболочку и всегда стремился завладеть тем, что под ней скрывалось.
   Радолф отрывисто втянул в грудь воздух:
   – Но ты сама затащила меня к себе в спальню, чтобы я помог тебе с платьем, а потом оказалось, что на тебе и вовсе не было одежды.
   – Я уже тогда тебя хотела, Радолф, и я все еще хочу тебя.
   Сделав над собой усилие, Радолф повернулся и пошел прочь; при этом он делал такие широкие шаги, что Лили пришлось почти бежать, чтобы нагнать его.
   – Ты сегодня же возвратишь это платье! Тебе вообще не следовало его надевать, – не оглядываясь, буркнул Радолф.
   Лили хмуро взглянула на него; она все еще не могла преодолеть растерянности.
   – Мне больше нечего надеть, – призналась она, понижая голос. – Ты даже не подумал обеспечить меня одеждой.
   Радолф обернулся к ней, свирепо сверкая глазами:
   – Но ты меня ни о чем не просила!
   – Откуда мне было знать, что я имею такое право!
   На лице Радолфа появилось недоуменное выражение, и он остановился, что позволило Лили с облегчением перевести дух.
   – Разумеется, миледи, вы можете обращаться ко мне с любыми разумными просьбами. Я – ваш супруг и обязан относиться к ним с вниманием.
   Лили недоверчиво рассмеялась:
   – Но Ворген никогда не снисходил до этого; с какой стати тебе быть другим? Ты сказал, что женился на мне, чтобы наказать, а теперь утверждаешь, что, стоит мне только попросить, и любое мое желание будет немедленно удовлетворено. Как же мне совместить эти два утверждения, милорд?
   – Уж как-нибудь постарайся, – ответил он голосом, скорее похожим на рык.
   – Эй, Радолф!
   Обернувшись, Лили увидела тщедушного человека в отороченной мехом тунике, с насмешливой улыбкой на тонких губах; его пальцы были унизаны драгоценными перстнями, что свидетельствовало о внушительном богатстве.
   – Для жениха ты выглядишь несколько бледновато, друг мой, – продолжал незнакомец. – А это кто – твоя жена? Леди, вы поистине прекрасны. Теперь я понимаю, почему Радолф так хочет приучить вас к нашему нормандскому образу жизни.
   Уловив за внешне вежливыми словами скрытую насмешку, Лили покраснела.
   – Я уже знакома с нормандским образом жизни, сэр! – отозвалась она резко.
   Незнакомец рассмеялся:
   – Вы даже более шустрая, чем кажетесь, миледи. Но помните: обвенчавшись с Радолфом, вам придется смотреть в оба. Уж поверьте, я знаю, о чем толкую. Позвольте представиться – лорд Кентон.
   Лили бросила на Радолфа удивленный взгляд, но он стоял с каменным лицом, словно ничего не замечая.
   – Рада с вами познакомиться, – ответила она. – И... я уже встречалась с вашей супругой.
   Глаза Кентона вспыхнули любопытством и неожиданным сочувствием, словно он увидел в ней родственную душу. Его светло-каштановые волосы, хотя и поредевшие на лбу, роскошно вились на висках и за ушами. Хотя он был старше Радолфа и совсем на него не походил, Лили ощутила в душе странную неприязнь.
   – Как долго вы еще пробудете в Йорке? – неожиданно раздался рядом спокойный голос Радолфа; видимо, он уже справился со своими эмоциями, и теперь Лили уловила в его глазах мерцание скрытого огня.
   Лорд Кентон улыбнулся и пожал плечами:
   – Это зависит от моей жены. Анна очень настаивала, чтобы мы поехали в Йорк, и теперь желает побыть здесь еще немного. Думаю, она хотела бы здесь кое с кем встретиться.
   Радолф чуть поморщился, но не стал больше ничего спрашивать.
   По мнению Лили, леди Анна и ее супруг представляли несовместимую пару: она – дама высокого роста и хороша собой, в то время как он – хрупкий на вид ипохондрик. Возможно, количество драгоценных камней на его пальцах объясняло причину их брака.
   По выражению лица Лили лорд Кентон, по-видимому, без труда догадался, о чем она думает, и его губы дрогнули в лукавой улыбке.
   – Леди Анна удивительно красива, не так ли? Такая женщина просто нуждается в мужчине, который обеспечит ей соответствующую оправу...
   Радолф снова поморщился:
   – Ты, как всегда, говоришь загадками, Кентон.
   – Вовсе нет. Впрочем, если ты настаиваешь, я скажу тебе без обиняков: жена – моя собственность, и я никогда не отпущу ее.
   Лили почудилось, будто ее ударили, но Радолф по-прежнему сохранял невозмутимость; видимо, напряжение окончательно отпустило его. Широко расставив ноги, он скрестил руки на груди.
   – Ну вот, наконец-то; а то вечные намеки и недомолвки, которые утомляют меня гораздо сильнее, чем хорошая битва. Когда видишь над острым клинком глаза человека, то легко можешь сказать, что на самом деле лежит у него на сердце. Ну а теперь о главном: я всегда с исключительным почтением отношусь к чужой собственности, Кентон, и, как видишь, только что сам обзавелся женой.
   Лорд Кентон мило улыбнулся Лили:
   – Да, и весьма красивой женой. Полагаю, ты уже опробовал на ней свое обаяние? Увы, миледи, вам никогда уже не обрести свободу; я один из тех, кто это точно знает. Радолф с детского возраста умел обращаться с женщинами и вряд ли уже растерял свои выдающиеся способности...
   Мужчины продолжали обмениваться колкостями, и Лили не могла дождаться, когда эта странная беседа подойдет к концу.
   – По-моему, кто-то ввел тебя в заблуждение, друг мой. – Лицо Радолфа приобрело задумчивое выражение. Когда он снова заговорил, его слова прозвучали довольно загадочно: – Не мое дело давать тебе советы, Кентон, но не верь всему тому, что слышишь. Я уже хаживал этой дорогой и...
   – Довольно. – Кентон не повысил голоса, и все же одного слова хватило, чтобы остановить собеседника. – Я не желаю больше слушать. Забирай свою женушку и отправляйся домой в супружескую постель.
   Радолф холодно кивнул:
   – Это я и намерен сделать.
   Взяв Лили за руку, он повернулся и направился прочь. Когда Лили проходила мимо Кентона, он склонился над ней и, обжигая дыханием, жарко зашептал в ухо:
   – Не любите его, миледи, заклинаю. – Когда Лили отпрянула, он сладким голосом добавил: – Что за удовольствие познакомиться с такой красавицей. Лорду Радолфу несказанно повезло – ведь вместе с вашими северными землями он приобрел вас...
   – Странный тип, – пробормотала Лили, когда они удалились от лорда Кентона на достаточное расстояние и он не мог их слышать.
   – Что он тебе сказал?
   – Боюсь, я не расслышала. – Отчего-то Лили не хотелось говорить ему правду.
   Радолф смерил ее хмурым взглядом:
   – Да, он скользкий как угорь. Недалеко от Йорка у него есть земли, которые Кентон заработал благодаря своему языку, а не мечу. Если он хочет драться, то умирать за себя нанимает других.– Глаза Радолфа смотрели холодно и угрюмо. – Мне он не нравится, и я не доверяю ему. Тебе тоже следует его поостеречься, если случайно окажешься в его компании.
   – Удивительно. – Лили помолчала. – Он сказал то же самое о тебе.
   Глаза Радолфа вспыхнули, напомнив ей, что его гнев еще не погас. Но в чем причина неприязни Радолфа к этому человеку? Состояла ли она в личности лорда или была как-то связана с леди Анной?
   – Для норманна Кент производит впечатление достаточно безобидное. – Лили сделала вид, что не замечает сурового взгляда Радолфа. – Как давно он женат на леди Анне?
   Однако Радолф, судя по всему, не собирался отвечать ей.
   – Идемте, леди. – Он больно схватил Лили за руку. – И довольно разговоров.
   Прощание заняло на удивление мало времени.
   Когда Радолф с новоиспеченной супругой возвращался к себе в гостиницу, в его ушах все еще звучали пожелания Вильгельма и громкий смех.
   В ночной скачке по Йорку не было ничего общего с утренней поездкой в королевский замок: тихие, холодные улочки, похожие на сон, казалось, воплощали сцену из норвежской сказки, рассказанной когда-то Лили матерью. Над дорогой стелился белый призрачный туман, он окутывал двери домишек, мимо которых они проезжали.
   Только оказавшись в седле, Лили почувствовала, как сильно она устала. И все же события последних нескольких часов никак не выходили у нее из головы. Кто эта леди Анна для Радолфа? Почему он рассердился по такому пустяку, как заимствованное платье? И что означали слова лорда Кентона?
   Что, если Анна и Радолф были любовниками и когда-то Радолф сжимал Анну в объятиях, целовал ее большой рот, смотрел в золото янтарных глаз, а она гладила его широкую спину, сжимая в объятиях, пока он сгорал от любви? По словам Анны, сердце Радолфа до сих пор принадлежит ей. Не по этой ли причине он так долго не вступал в брак?
   Лили поежилась, чувствуя ревность столь сильную, что ей не хватало слов, чтобы ее описать. Не поэтому ли Радолф так рассердился на нее, что она напомнила ему о том, чем он не мог обладать? А лорд Кентон – неужели он не знал о Радолфе и своей красивой жене? Не поэтому ли он говорил странные вещи, вонзая в соперника мелкие шипы в попытке причинить ему боль?
   Вероятно, так оно и было.
   Лили закрыла глаза; она чувствовала себя так, как будто в ее сердце повернулся нож. Правда состояла в том, что она хотела, чтобы Радолф безраздельно принадлежал ей, и только ей.
   Впереди продолжал клубиться туман. Несмотря на теплый плащ, Лили вдруг ощутила, что замерзла.
   Хотя поблизости от нее безмолвно ехали солдаты Радолфа и сам он темнел рядом смутной тенью, она вдруг почувствовала себя бесконечно одинокой.
   В гостинице было тепло и душно; от дыма воздух был густым и серым. Уна убрала комнату Лили цветами и, застелив постель свежим бельем, поставила на стол поднос с подогретым пряным вином и овсяными лепешками. В очаге пылал яркий огонь, отбрасывая на стены замысловатые тени.
   Комната сулила тишину и покой, и все же Лили не чувствовала себя в ней в безопасности.
   За закрытой дверью солдаты, смеясь, провозглашали здравицы в честь своего командира, но производимый ими шум лишь усугублял безмолвие спальни.
   Радолф осушил содержимое своего кубка, почти не заметив, что пьет; его лицо покрывала бледность, под глазами после двух бессонных ночей пролегли глубокие тени. Казалось, он чувствовал себя больным и несчастным.
   – Сними платье, и я немедленно велю отправить его обратно, – приказал он.
   Лили осторожно прикоснулась к мягкой шелковистой материи. Вряд ли ей когда-нибудь снова доведется надеть подобный наряд. Что бы ни говорил Радолф, он скорее всего будет держать ее в лохмотьях, прикованной цепями к стене спальни.
   – Не понимаю, что тебе в нем не нравится, – спокойно заметила она.
   Радолф смерил ее тусклым взглядом:
   – Давай не будем обсуждать эту тему, просто сними платье, и все.
   Лили так и подмывало ослушаться, но она подозревала, что в своем теперешнем настроении Радолф просто сорвет с нее это платье. Зажмурив глаза, чтобы не расплакаться, она распустила завязки на талии и резким движением потянула за платье, давая ему возможность сползти по бедрам вниз. Золотистая материя лужицей распласталась у ее ног, оставив на ней лишь сорочку, столь тонкую, что она едва ощущала ее присутствие. Полыхавшее за ее спиной пламя камина просвечивало тонкую ткань насквозь, и Лили сознавала, что прозрачная сорочка не скрывает ее тела.
   Она заметила, что Радолф замер в неподвижности, и, покачнувшись, прикрыла грудь руками. Ей захотелось велеть ему уйти, но в этот миг перед ее глазами возникла обольстительная улыбка Анны...
   Как узнать, что Радолф не возвратит платье сам, поинтересовался вкрадчивый внутренний голос. Не успеешь и оглянуться, как он упадет с леди Анной в ее постель, а потом поцелует и приласкает ее...
   Лили испытала болезненный укол ревности. «Теперь я его жена, – напомнила она своему раздраженному двойнику. – Зачем мне отправлять его к другой женщине, вместо того чтобы оставить себе?» То, что это в самом деле было в ее власти, даже не вызывало у Лили сомнений: какие бы дурные чувства они ни питали друг к другу, их тела слишком идеально подходили друг другу.
   Неотрывно глядя в глаза Радолфа, Лили начала медленно спускать с обнаженного плеча рукав сорочки, и этого оказалось достаточно: тотчас вскочив, он потянулся к ней и зарылся пальцами в ее волосы. Его ладони приподняли ее лицо, и в следующий миг он припал губами к ее губам с грубой жадностью человека, истосковавшегося по поцелуям.
   Неужели в этот момент он представлял на ее месте Анну, неожиданно подумала Лили. Нет, вряд ли. Он желал ее, желал с того момента, когда они впервые увидели друг друга.
   Лили беззвучно ахнула, когда его руки нетерпеливо заскользили по ее спине и бедрам, заново знакомясь с нежными округлостями, пока не сомкнулись на ее мягких ягодицах. Он притиснул ее к своему телу так, чтобы она ощутила его твердую длину, упиравшуюся в ее живот. Лили обожгла горячая, расплавляющая радость. Радолф хотел обладать ею с таким же неистовством, как и она хотела его.
   Грудь Лили набухла и отяжелела, и его руки уже мяли ее сквозь прозрачную ткань. Склонившись над ней, он провел зубами по ее соскам, и Лили тихо вскрикнула, извиваясь всем телом, в то время как ее ладони прильнули к его широким плечам.
   Когда Радолф повалил ее на постель, аромат цветов в воздухе смешался с запахом страсти. Он нетерпеливо рванул шнурки на штанах и, путаясь в штанинах, стянул их с могучих ног, а затем резким движением отбросил в сторону.
   Руки Лили юркнули под его рубашку, и прохладные пальцы ласково заскользили по его многочисленным боевым шрамам. Этот воин внушал страх многим, но сегодня он принадлежал ей, и только ей.
   Лили в восхищении уставилась на него. Никогда ей не надоест любоваться им. Твердый рельеф мышц, могучие плечи, крепкий и плоский живот, над которым гордо реял символ его половой принадлежности, – все это вызвало в ней трепет.
   Внезапно Лили почувствовала, что больше не в состоянии себя контролировать. Впрочем, ей и не хотелось останавливаться. Наклонившись, она коснулась его груди губами, искушая и дразня; и тут же вокруг ее головы рассыпался непроницаемой стеной серебристый водопад чудных волос.
   Радолф стоически терпел ее ласки, пока ее язык не опустился ниже, заставив его застонать. Оторвав от себя ее голову, он стащил с нее прозрачную сорочку и, бросив ее на пол, с удовлетворенным рыком откинулся назад, чтобы насладиться совершенной наготой Лили. Его лицо пламенело желанием, дыхание стало отрывистым, грудь вздымалась часто и резко.
   Подняв глаза, он встретился взглядом с Лили. Ее серая радужка потемнела, веки отяжелели. Тело Лили подрагивало, и по разгоряченной коже ползли мурашки легкого озноба. Как возбужденная кобыла, она готовилась принять своего жеребца, и Радолф улыбнулся.
   Медленно, словно желая помучить, он протянул руку к ее губам и провел большим пальцем по нежной кромке, затем коснулся ее груди, осторожно взвешивая в ладонях каждую округлость и нежно пощипывая затвердевшие соски. Потом его руки устремились вниз, повторяя изгибы ее талии, наслаждаясь мягким теплом живота и гладкой поверхностью ног. С каждым прикосновением он заглядывал в ее лицо, в ее глаза, словно хотел что-то прочитать в них.
   Лили не могла скрыть своего нетерпения, отчего его улыбка стала еще шире. Она не возражала – для нее он был богом, он был ее Тором.
   К тому времени, когда внимание Радолфа сосредоточилось на светлых завитках у основания ее ног, страсть Лили накалилась добела, грозя прорваться языками пожара. Медленным движением он ввел в нее палец, и она невольно вскрикнула. По ее телу прошла волна дрожи, а руки обвились вокруг его шеи.
   Обняв бедра Лили большими теплыми ладонями, Радолф приподнял ее, чтобы тут же опустить на вздыбленное оружие своей мужественности. Лили выдохнула его имя, и в следующий момент он погрузился в глубину ее недр, а его тихий томный голос проурчал у ее уха:
   – Вы – моя, леди. Моя.
   Лили подумала, что большее удовольствие уже недостижимо. Глубоко в ней возникла пульсация, расплавляя кожу, кости, сухожилия. Прильнув к его плечу, она стонала и всхлипывала.
   И тут же Радолф последовал за ней.
   Когда по прошествии короткого времени их дыхание замедлилось и тела остыли, Радолф повернулся на бок и, притянув Лили к себе, укрыл их обоих шкурами. Сознавая, что должен потушить огонь сделанной из рога лампы, он не имел сил двигаться, испытывая удовлетворенную истому. Но все же в его мозгу маячила мысль, что нужно взять проклятое золотистое платье и отдать одному из солдат с поручением возвратить его прежней хозяйке.
   Необузданная ярость, овладевшая Радолфом на свадебном пиру, грозила снова захлестнуть его могучей волной, но он переборол ее. Завтра. Он разберется с этим завтра.
   Мало-помалу его тело расслабилось. Теплая и послушная, Лили находилась в его объятиях, и он будет наслаждаться ею столько, сколько сможет, а там... Кто знает, что готовит им будущее?
   Словно услышав его мысли, Лили зашевелилась. Она лежала, прижавшись грудью к его груди и закинув длинную, стройную ногу на мускулистую твердь его ноги. Радолф уже подумал, что она спит, но тут ее пальцы пришли в движение и легкими прикосновениями исследовали колючую поросль его подбородка, а затем добрались до старого шрама у его левого глаза.
   Лили снова и снова водила пальцем по загрубевшей коже, словно хотела сгладить ее поверхность, а заодно успокоить его, но вместо этого прикосновение ее тела повторно разбудило страсть, которую, как полагал Радолф, он уже утолил. Сам он в этот миг казался себе чудовищем из легенды, взявшим в жены красавицу, но, может, она теперь превратит его в прекрасного принца?
   – Теперь ты веришь, что я и вправду твоя? – прошептала Лили, щекоча своим сладким дыханием впадину у основания его шеи. В ее голосе звучало нетерпение, но Радолф не знал, какой ответ она хочет услышать.
   И тогда он сказал то, что подсказало ему сердце:
   – Да.
   Очевидно, это вполне удовлетворило Лили, ибо очень скоро он услышал, что ее дыхание стало ровным и медленным.
   Как только она уснула, к Радолфу вернулись воспоминания этого вечера: красивое злое лицо Анны и многословный болван Кентон. Хотя пока ничто не говорило в пользу этого опасения, Радолф боялся, что Лили поверит Кентону. Когда совсем недавно она смотрела на него, то, казалось, видела перед собой совершенно другого человека; это его озадачивало и даже слегка пугало. Что, если в один прекрасный день туман спадет с ее глаз и она увидит настоящего Радолфа, жестокого и неистового, каким рисовали его легенды?
   Радолф пошевелился, принимая более удобную позу, и сдвинул ее голову к себе на плечо. Не лучше ли радоваться настоящему моменту и не забивать голову тревогой о будущем? Скоро он снова займется с ней любовью. Он уже чувствовал, как наливается кровью, твердея, предательская плоть при мысли о проникновении в глубины ее сладкого тела.
   Но сначала пусть она поспит, а он будет охранять ее сон.
   Сон своей жены.
   День, казалось, воскресил все преданное забвению в ночной темноте. С первыми лучами солнца Радолф отправил одного из своих людей вернуть платье леди Кентон, но вскоре получил его назад с ее наилучшими пожеланиями. Задыхаясь от гнева, он разодрал драгоценную ткань в клочья и швырнул в огонь на глазах Лили, с побледневшим лицом наблюдавшей за этой сценой.
   – Никогда больше ты не наденешь ничего из ее вещей! – кричал он, сверкая глазами, в которых отражалась ярость пламени, жадно пожиравшего ее золотистый свадебный наряд.
   Самоуверенность Лили и вера в себя были давно подорваны жестокостью Воргена. Вот и теперь вместо того, чтобы признать, что Радолф сердит на леди Анну и на самого себя, она решила, что сама послужила источником его недовольства. Возможно, Радолф думает, что она недостойна леди Анны, и мечтает вопреки прошедшей ночи держать леди Анну в своих объятиях? Демонстративное сожжение платья вполне могло стать выражением отчаяния и безысходности мужчины, который любит женщину и не может ею обладать.
   Не говоря ни слова, Лили повернулась и умчалась в свою комнату, а Радолф, злясь на себя, вышел наружу, где, кликнув одного из своих солдат, велел ему ехать с ним. Ему предстояло сделать очень много, прежде чем он сможет вернуться во владения Лили на севере. Свои владения, напомнил он себе. Надежный нормандский замок, как и велел Вильгельм, скоро будет стоять на этих диких пустошах, словно верный часовой.
   Радолф мрачно размышлял, сколько времени ему понадобится, чтобы приступить к строительству и наконец прибрать к рукам пока неуправляемые северные земли. Может, хотя бы после этого у него наконец появится возможность без ущерба для других дел вернуться на юг, в Кревич, и провести там немного времени, а заодно отдохнуть и восстановить силы.
   А еще он обязательно хотел отвезти в Кревич Лили. При мысли о том, что они будут вместе, в его груди разлилось мягкое тепло. Он бы взял ее на верховую прогулку по лугам, тянущимся вдоль реки; вдвоем они поднялись бы на островерхую гору, откуда открывался вид на все уголки его владений. Солнечное сияние обратит волосы его спутницы в серебряный огонь, и ее тело будет светиться, когда он опрокинет Лили на зеленой траве и будет любить...
   Радолф энергично встряхнул головой. Отец вот тоже любил мачеху, подумал он со злостью. Потом отец получил в награду предательство и умер несчастным. Если в нем осталась хоть капля здравого смысла, он должен перебороть в себе эту болезнь. Позволить женщине войти в свою жизнь значило открыть путь муке и отчаянию. Если он отдаст эту привилегию Лили... она предаст его, в чем он уже имел возможность убедиться:, она лгала ему и пыталась сбежать. Так можно ли ей доверять теперь?
   Ероша короткие волосы, Радолф сердито провел рукой по голове. Ему неожиданно вспомнилось лицо Лили, когда она наблюдала за тем, как он сжигает ее свадебное платье. Она страдала так, словно это было сожжение живого существа, а не пестрой тряпки. Разумеется, Лили хотела оставить платье себе, как любая женщина, и совсем не понимала, чем были обусловлены предпринятые им меры.
   Радолф раздраженно повел плечами. Он не мог взять в толк, почему должен объяснять жене свой поступок. Ему никого не хотелось допускать к столь глубоким и болезненным воспоминаниям, а ее особенно. К тому же он никогда не сможет положить груз, который так долго нес, к ногам женщины, довериться которой он не мог.
   Вскоре Радолф и Лили были приглашены отобедать в замок. Вильгельм неустанно отпускал грубые шутки относительно их раннего ухода накануне, пока лицо Лили не запылало ярким цветом, а улыбка Радолфа не превратилась в гримасу. Несмотря на безобидные уколы, Лили чувствовала, что Вильгельм любит Радолфа, доверяет ему и их отношения связывают крепкие узы дружбы.
   Лили старалась не отходить от Радолфа: ее пугало, что леди Анна вновь пожелает вступить с ней в разговор. Правда, пока она ее не видела и не знала, в замке ли женщина с янтарно-золотистыми глазами. Еще она решила, что на этот раз не станет спокойно терпеть намеки этой женщины; при всей своей воспитанности она никому не позволяла насмехаться над собой.
   Хотя время от времени Лили ловила на себе сальные улыбки лорда Кентона, хитро поглядывавшего на нее из толпы разодетых в пух и прах фигляров, приближаться к ней Кентон не рисковал, видимо, опасаясь гнева Радолфа. Лили радовалась, что ее не трогают: она все еще не восстановила силы после всего пережитого. Если Радолф в самом деле любит Анну, для нее только лучше, если они будут встречаться как можно реже.
   Лили вновь почувствовала себя несчастной. Погруженная в печальные мысли, она не сразу услышала осторожный голосок;
   – Миледи, вы меня не узнаете?
   Лили подняла взгляд: перед ней стояла молодая женщина, одетая в модного покроя платье, с волосами, убранными под вуаль. Открытыми оставались лишь два золотистых локона, спускавшихся на ее круглые плечи. Она вся была кругленькая, с ярким здоровым румянцем на похожих на яблочки щеках и с блестящими голубыми глазами.
   – Элис?
   Задав вопрос, Лили уже знала ответ. Они протянули друг к другу руки, откровенно обрадованные встречей.