Бонд стал осматриваться в поисках чего бы то ни было, что еще могло бы их спасти. И увидел, что один из шлангов, ведущих к вторичному контуру охлаждения, отсоединен. Он бешено хлестал вокруг – пар шел из него под высочайшим напряжением. Он в буквальном смысле был нагрет до сотен градусов и обладал огромной кинетической энергией.
Ренар медленно вставил плутониевый стержень в реактор. Сразу же свет вокруг него стал еще синее – адская люминесценция. Водный охладитель вокруг реактора бешено вскипел.
Термометр поднялся до 4500 градусов.
Бонд со своей стороны реактора видел, как стержень входит все глубже. Оставалось только одно.
Он оторвал от своей рубашки кусок ткани и обмотал себе руку. Потом схватил хлещущий шланг и упер его в реактор со своей стороны. Давление стало нарастать.
Ренар толкал плутоний в реактор, а стрелка термометра пересекла красную линию 5000 градусов. И тут давление выбило из реактора стержень, и он пробил Ренара насквозь, пройдя через сердце.
Ренар в ужасе смотрел на Бонда, а стержень торчал из его груди, как копье. Бонд спокойно сказал ему:
– Она тебя ждет.
Ренар бесформенной кучей свалился рядом с Кристмас, которая начала приходить в себя. Она при виде Ренара вздрогнула, но тут же собралась с духом. Кристмас встала, открыла сетку и выпустила Бонда, потом нашла регулирующий стер-жень, брошенный рядом с реактором. Подняв его, она вставила его в гнездо.
Температура стала немедленно падать, но показатель уровня водорода на стенке полз вверх, поднимаясь уже из желтой зоны в красную. Кристмас увидела его стрелку и схватила Бонда за руку:
– Уровень водорода высокий. Одна искра – и тут все взорвется. Это будет катастрофа! Бонд быстро подумал и сказал:
– Надо затопить реактор водой. Поднимитесь в минный отсек. Я буду через минуту.
Она вылезла в соседний отсек, а Бонд открыл люк, ведущий на центральный пост. Вода начала заливаться в реакторное отделение. Бонд пробился к люку машинного отделения, открыл его и влез. Потом задраил люк, перекрывая путь воде. Пошел вперед и нашел Кристмас в минном отсеке. Она показала на еще один измеритель уровня водорода, и у этого стрелка была в красной зоне.
– Этот отсек – гигантская бомба, готовая в любую минуту взорваться! А от нее все мины сдетонируют! – крикнула она.
– Я знаю, – сказал Бонд. – Реакторный отсек я задраил, так что ему этот взрыв не грозит. Утечки радиоактивности не будет.
Он подтолкнул Кристмас к трубе торпедного аппарата.
– Залезайте!
Она в нерешительности замялась.
– У вас есть идея получше? – спросил он.
Кристмас с расширенными от страха глазами влезла в аппарат. Бонд посмотрел на пульт управления, поставил таймер и залез к ней. Люк за ними автоматически закрылся.
Часы отсчитывали секунды...
Открылся люк запуска, и Бонда с Кристмас выстрелило в воду, в сторону от подлодки и потом вверх.
В опустевшем минном отсеке оборванный провод коснулся переборки.
Подлодка разлетелась со страшным взрывом. Обломки ее начали медленно опускаться на дно Босфора.
Бонд и Кристмас выскочили на поверхность, ловя ртом воздух. Они огляделись и не увидели ни одной идущей на помощь лодки.
– Вряд ли я продержусь на воде долго! – крикнула она.
– Держитесь за мои плечи, – ответил он. В ста ярдах от них был прогулочный теплоход. Бонд сунул руку за пояс и достал ракетницу, которую взял у Ренара. Пустил ракету в воздух. Люди на теплоходе замахали руками и повернули к ним.
17. Колыбельная
Ренар медленно вставил плутониевый стержень в реактор. Сразу же свет вокруг него стал еще синее – адская люминесценция. Водный охладитель вокруг реактора бешено вскипел.
Термометр поднялся до 4500 градусов.
Бонд со своей стороны реактора видел, как стержень входит все глубже. Оставалось только одно.
Он оторвал от своей рубашки кусок ткани и обмотал себе руку. Потом схватил хлещущий шланг и упер его в реактор со своей стороны. Давление стало нарастать.
Ренар толкал плутоний в реактор, а стрелка термометра пересекла красную линию 5000 градусов. И тут давление выбило из реактора стержень, и он пробил Ренара насквозь, пройдя через сердце.
Ренар в ужасе смотрел на Бонда, а стержень торчал из его груди, как копье. Бонд спокойно сказал ему:
– Она тебя ждет.
Ренар бесформенной кучей свалился рядом с Кристмас, которая начала приходить в себя. Она при виде Ренара вздрогнула, но тут же собралась с духом. Кристмас встала, открыла сетку и выпустила Бонда, потом нашла регулирующий стер-жень, брошенный рядом с реактором. Подняв его, она вставила его в гнездо.
Температура стала немедленно падать, но показатель уровня водорода на стенке полз вверх, поднимаясь уже из желтой зоны в красную. Кристмас увидела его стрелку и схватила Бонда за руку:
– Уровень водорода высокий. Одна искра – и тут все взорвется. Это будет катастрофа! Бонд быстро подумал и сказал:
– Надо затопить реактор водой. Поднимитесь в минный отсек. Я буду через минуту.
Она вылезла в соседний отсек, а Бонд открыл люк, ведущий на центральный пост. Вода начала заливаться в реакторное отделение. Бонд пробился к люку машинного отделения, открыл его и влез. Потом задраил люк, перекрывая путь воде. Пошел вперед и нашел Кристмас в минном отсеке. Она показала на еще один измеритель уровня водорода, и у этого стрелка была в красной зоне.
– Этот отсек – гигантская бомба, готовая в любую минуту взорваться! А от нее все мины сдетонируют! – крикнула она.
– Я знаю, – сказал Бонд. – Реакторный отсек я задраил, так что ему этот взрыв не грозит. Утечки радиоактивности не будет.
Он подтолкнул Кристмас к трубе торпедного аппарата.
– Залезайте!
Она в нерешительности замялась.
– У вас есть идея получше? – спросил он.
Кристмас с расширенными от страха глазами влезла в аппарат. Бонд посмотрел на пульт управления, поставил таймер и залез к ней. Люк за ними автоматически закрылся.
Часы отсчитывали секунды...
Открылся люк запуска, и Бонда с Кристмас выстрелило в воду, в сторону от подлодки и потом вверх.
В опустевшем минном отсеке оборванный провод коснулся переборки.
Подлодка разлетелась со страшным взрывом. Обломки ее начали медленно опускаться на дно Босфора.
Бонд и Кристмас выскочили на поверхность, ловя ртом воздух. Они огляделись и не увидели ни одной идущей на помощь лодки.
– Вряд ли я продержусь на воде долго! – крикнула она.
– Держитесь за мои плечи, – ответил он. В ста ярдах от них был прогулочный теплоход. Бонд сунул руку за пояс и достал ракетницу, которую взял у Ренара. Пустил ракету в воздух. Люди на теплоходе замахали руками и повернули к ним.
17. Колыбельная
Ремонтные работы в разрушенном крыле здания "Интеллидженс сервис" над Темзой шли полным ходом. Шла обычная деловая рутина, как было с момента отъезда М. в замок Тэн и потом в Турцию. Начальником оставался Билл Тэннер, и с тех пор, как его начальница исчезла, он был вынужден торчать на работе круглые сутки. Не в первый раз бывало, что глава "Интеллидженс сервис" попадал в опасное положение, но с этой М. такое было в первый раз. Самое худшее заключалось в том, что Тэннер был полностью беспомощен, пока локационная карта не показала ее местонахождение в Стамбуле.
Оперативники МИ-6 взяли Башню Девы штурмом через полчаса после взрыва подлодки. М. спасли и немедленно отправили в Лондон на самолете. Сначала она отказывалась лететь, пока не найдут Бонда, но премьер-министр приказал ей вернуться немедленно.
Перед ее возвращением Тэннеру выпала удача поспать добрых десять часов впервые за последние два дня. Посвежевший и отдохнувший, он вошел в зал брифингов с таким видом, будто ничего экстраординарного за это время не случилось.
Когда вошла М. с таким же деловым и стальным видом, как всегда, все глаза повернулись к ней. Она посмотрела на всех и кивнула очень, коротко – никаких сантиментов, – и работа возобновилась.
Подойдя к Тэннеру, она спросила:
– Есть что-нибудь?
– Пока нет, – ответил он. – Нам известно только, что Бонд и доктор Джонс были подобраны прогулочным теплоходом. И мы понятия не имеем, где они сейчас.
Теперь Бонд прижимал к себе доктора Джонс, стоя с ней у перил великолепного сада на крыше виллы, глядя на сверкание ночных огней Стамбула. Великолепное зрелище, очень романтичное, и Джеймс Бонд совершенно не хотел, чтобы оно пропадало зря.
– Что за праздник? – спросила Кристмас, глядя на внезапно вспыхнувший вдали фейерверк.
– Точно не знаю, – ответил Бонд. – Но красиво.
– Я не знаю, какой сейчас месяц, а не то что число.
Бонд откупорил бутылку "Боллинджера" и налил два бокала.
– Всегда хотел насладиться Рождеством в Турции, – сказал он.
Она посмотрела на него подозрительно:
– Шуточки насчет моего имени?
– От меня? Ни за что.
Они чокнулись и выпили. Шампанское искрилось – под стать их настроению.
– А если так, то не время ли развернуть подарок? – спросила она его с дразнящей улыбкой на губах. И склонилась на заранее расстеленные на крыше подушки.
– Есть что-нибудь? – спросил Тэннер у заместителя главы отдела Кью. Долговязый заместитель сидел у монитора уже полчаса, выводя на него странные цвета и формы, пока наконец картинка не стала узнаваемой.
– Спутниковая термальная фотография Стамбула, – объяснил он. – Есть едва заметная радиоактивность в "астон-мартине" агента Ноль-ноль-семь. Я попытался ее выделить.
М. стояла рядом с ними, ожидая результата. Заместитель прибавил увеличение, выделяя автомобиль, который был припаркован где-то возле бухты Золотой Рог.
– Он должен быть неподалеку, – сказал Тэннер.
– Где? – спросила М.
Заместитель перевел фокус с машины на виллу, возле которой она стояла. Камера сканировала местность, пока не остановилась на балконе сада, и на массе чего-то, похожего на диванные подушки.
– Она берет тепло тела, – сказал заместитель К. – Люди должны изображаться оранжевым. – Он всмотрелся и показал карандашом. – Вот здесь.
Одна оранжевая фигура лежала на крыше.
– Кажется, вы сказали, что он был с доктором Джонс? – спросила М. у Тэннера.
Изображение стало темнеть и зашевелилось ритмичными движениями.
– Краснеет, – сказала М.
И тут она поняла... Это, конечно, было изображение двух людей – одного на другом.
Заместитель Кью быстро выключил экран и прокашлялся.
– Гм... это, может быть, какая-то форма компьютерного вируса.
За тысячи миль от них, в колыбели цивилизации, лежащей между Европой и Азией, мужчина и женщина плевать хотели на то, кто там за ними наблюдает. Они растворились во взаимной страсти, разряжая накопленное за "последние дни напряжение.
– Я понял, что я неправильно о тебе думал, – сказал Бонд.
Она тихо застонала и спросила:
– Как именно?
– Я думал, что Рождество приходит только раз в году.
И снова их тела сплелись в совершенном ритме, вдохновленные треском фейерверка, и они не знали, что по крайней мере одна мать в этом городе сейчас поет своим детям простенькую колыбельную.
Оперативники МИ-6 взяли Башню Девы штурмом через полчаса после взрыва подлодки. М. спасли и немедленно отправили в Лондон на самолете. Сначала она отказывалась лететь, пока не найдут Бонда, но премьер-министр приказал ей вернуться немедленно.
Перед ее возвращением Тэннеру выпала удача поспать добрых десять часов впервые за последние два дня. Посвежевший и отдохнувший, он вошел в зал брифингов с таким видом, будто ничего экстраординарного за это время не случилось.
Когда вошла М. с таким же деловым и стальным видом, как всегда, все глаза повернулись к ней. Она посмотрела на всех и кивнула очень, коротко – никаких сантиментов, – и работа возобновилась.
Подойдя к Тэннеру, она спросила:
– Есть что-нибудь?
– Пока нет, – ответил он. – Нам известно только, что Бонд и доктор Джонс были подобраны прогулочным теплоходом. И мы понятия не имеем, где они сейчас.
* * *
Бонд убедил капитана теплохода выпустить их вместе с другими пассажирами, чтобы им с Кристмас можно было ускользнуть тихо и избежать допросов и докладов – пока что. Они доехали на такси до места, куда заместитель Кью доставил "астон-мартин" – свидетельство его провидения, что Бонду понадобится вторая машина. Бонд поехал на знакомую наемную виллу и заплатил наличными за двое суток с возможностью продления пребывания. Усталые до смерти, они проспали остаток дня в объятиях друг друга, потом проснулись, чтобы роскошно поужинать в ближайшем ресторане: патликан кебаб из баклажанов и баранины.Теперь Бонд прижимал к себе доктора Джонс, стоя с ней у перил великолепного сада на крыше виллы, глядя на сверкание ночных огней Стамбула. Великолепное зрелище, очень романтичное, и Джеймс Бонд совершенно не хотел, чтобы оно пропадало зря.
– Что за праздник? – спросила Кристмас, глядя на внезапно вспыхнувший вдали фейерверк.
– Точно не знаю, – ответил Бонд. – Но красиво.
– Я не знаю, какой сейчас месяц, а не то что число.
Бонд откупорил бутылку "Боллинджера" и налил два бокала.
– Всегда хотел насладиться Рождеством в Турции, – сказал он.
Она посмотрела на него подозрительно:
– Шуточки насчет моего имени?
– От меня? Ни за что.
Они чокнулись и выпили. Шампанское искрилось – под стать их настроению.
– А если так, то не время ли развернуть подарок? – спросила она его с дразнящей улыбкой на губах. И склонилась на заранее расстеленные на крыше подушки.
– Есть что-нибудь? – спросил Тэннер у заместителя главы отдела Кью. Долговязый заместитель сидел у монитора уже полчаса, выводя на него странные цвета и формы, пока наконец картинка не стала узнаваемой.
– Спутниковая термальная фотография Стамбула, – объяснил он. – Есть едва заметная радиоактивность в "астон-мартине" агента Ноль-ноль-семь. Я попытался ее выделить.
М. стояла рядом с ними, ожидая результата. Заместитель прибавил увеличение, выделяя автомобиль, который был припаркован где-то возле бухты Золотой Рог.
– Он должен быть неподалеку, – сказал Тэннер.
– Где? – спросила М.
Заместитель перевел фокус с машины на виллу, возле которой она стояла. Камера сканировала местность, пока не остановилась на балконе сада, и на массе чего-то, похожего на диванные подушки.
– Она берет тепло тела, – сказал заместитель К. – Люди должны изображаться оранжевым. – Он всмотрелся и показал карандашом. – Вот здесь.
Одна оранжевая фигура лежала на крыше.
– Кажется, вы сказали, что он был с доктором Джонс? – спросила М. у Тэннера.
Изображение стало темнеть и зашевелилось ритмичными движениями.
– Краснеет, – сказала М.
И тут она поняла... Это, конечно, было изображение двух людей – одного на другом.
Заместитель Кью быстро выключил экран и прокашлялся.
– Гм... это, может быть, какая-то форма компьютерного вируса.
За тысячи миль от них, в колыбели цивилизации, лежащей между Европой и Азией, мужчина и женщина плевать хотели на то, кто там за ними наблюдает. Они растворились во взаимной страсти, разряжая накопленное за "последние дни напряжение.
– Я понял, что я неправильно о тебе думал, – сказал Бонд.
Она тихо застонала и спросила:
– Как именно?
– Я думал, что Рождество приходит только раз в году.
И снова их тела сплелись в совершенном ритме, вдохновленные треском фейерверка, и они не знали, что по крайней мере одна мать в этом городе сейчас поет своим детям простенькую колыбельную.