– Я очень вам благодарна, мистер Локридж, – она была довольна, что тон ее остался прохладным. – Но, тем не менее, вы не ответили на вопрос.
   Внезапно Чад выпустил ее руку.
   – Да, должен признаться, мне небезразлична Чарити, – сказал он, и у Лайзы внутри вдруг все похолодело. – Я никогда не жалел, что у меня нет младшей сестры – или племянницы. Но теперь, познакомившись с нею, я начинаю жалеть… и я нахожу ее восхитительной. – Он бросил короткий взгляд на Лайзу. – Уверяю вас, я для нее что-то вроде дядюшки. По правде сказать, наш разговор в кондитерской вертелся вокруг некоего молодого человека по имени Джон… м-м… Вэстон, если мне не изменяет память.
   Лайза почувствовала, как невыносимая тяжесть свалилась у нее с души, и она свободно вздохнула, впервые за все это время, показавшееся ей вечностью.
   – Джон Вэстон, – с облегчением вздохнула она. – Я должна была догадаться. Этот молодой человек становится слишком назойлив. – Она увидела в его глазах вопрос и продолжила: – Он, безусловно, милый, но совершенно неподходящий в качестве мужа. – Какое-то мгновение Лайза колебалась. – Вы думаете, она отдала ему свое сердце? Нет, конечно, я не хочу, чтобы вы предали ее доверие, – поспешила закончить Лайза и замолчала.
   – Ну что я могу сказать… – ответил Чад с некоторой осторожностью. – Я не знаю насчет ее сердца, но голову – похоже, да. Ее голова полна мыслей о нем. Я не знаком с этим малым, но если послушать ее, то это – сэр Галахад, Сократ и архангел Гавриил вместе взятые.
   Лайза сочувственно рассмеялась:
   – Да, видимо, я могу только надеяться, что если она узнает его получше, то поймет, что он совершенно обыкновенный.
   – Может, вы и правы – если только она не будет продолжать видеть его глазами любви, – глаза Чада смотрели в глаза Лайзы, пока она не опустила ресницы.
   – Да, – сказала она. – Потому что любовь и в самом деле ослепляет, разве не так?
   – Может быть, – коротко ответил он. – Но в чем именно состоят ваши претензии к нему?
   – У меня нет к нему никаких претензий. Просто я бы не выбрала его на роль мужа Чарити. Она может найти себе кого-то другого… Мне хотелось бы, чтобы это был человек, который бы заботился о ней и обеспечил ей жизнь.
   – А молодой Вэстон не соответствует вашим блестящим мечтам?
   Лайза взглянула в его потемневшие глаза, ставшие как бутылочное стекло, проникнуть сквозь которое было просто невозможно.
   – Мои мечты – не… – начала она с негодованием, но вдруг резко замолчала, рассердившись на себя за то, что попалась на удочку. – Я не собираюсь обсуждать с вами дела моей сестры, мистер Локридж, – произнесла Лайза с большим достоинством и, встав, медленно направилась к двери. – А теперь, если вы меня извините, у меня есть неотложные дела.
   Но его не так-то просто было выставить из дома. Чад тоже встал, прошелся по комнате и оказался рядом с Лайзой. Он улыбнулся ей с высоты своего роста.
   – Могу я спросить – вы позволите мне увидеть подвеску королевы, прежде чем я уйду?
   – Подвеску? – машинально повторила она.
   – Или, может, выне храните ее в своем доме?
   – О да, конечно. Да, – повторила она опять, кляня свою слабость. Ей уже давно пора было вежливо избавиться от него, а не вступать в разговор снова.
   Она сделала ему знак, чтобы он шел за ней, и направилась в маленькую комнатку в задней части дома, которой она пользовалась только как кабинетом. Там она подвела Чада к шкафчику, открыла его и вынула маленький бархатный сверток. Развернув его, она достала подвеску королевы из маленькой деревянной шкатулки и аккуратно положила ее на ладонь Чада.
   Несколько секунд он молча смотрел на подвеску, и Лайза использовала этот момент, чтобы разглядывать его самого. Странно, думала она, что близость Чада словно заставила исчезнуть годы, прошедшие со дня их разлуки. Она вдыхала знакомый запах его кожи, и, как всегда, ее потянуло к нему. Как, спрашивала она себя в тысячный раз, как могло такое с ними случиться? Как он мог так покорно слушать сплетни, пятнавшие его имя? И, что еще хуже, как мог он поверить, что она ищет мужа с огромным состоянием и титулом?
   – Что? – Она подняла голову, неожиданно поняв, что он ей что-то говорит.
   – Я просто сказал – бедный отец. Ему было так больно расстаться с этой вещицей… и… несмотря на все искусство ювелира, она уродлива. Думаю, королева была только рада избавиться от нее. Наверное, она получила эту подвеску в подарок от какого-нибудь посла.
   – Да, – ответила Лайза, затаив дыхание. – Мне кажется, это судьба всех фамильных вещей. Мода и вкусы меняются, но сентиментальность не умирает.
   Чад помедлил, прежде чем возвратить ей подвеску. Их руки соприкоснулись, и она ощутила тепло его пальцев.
   – Да, чувства никогда не умирают, – прошептал Чад, и его пристальный взгляд встретился с ее взглядом, когда он наклонил к ней свою голову.
   Она стояла неподвижно, будто зачарованная безмолвными словами, которые она прочла в его взгляде. Казалось, время замедлило свой бег, и удары ее сильно забившегося сердца гулко отдавались у нее в ушах.
   Осторожный, вежливый кашель, послышавшийся у дверей, взорвал тишину комнаты, как пистолетный выстрел, и она быстро обернулась. В дверях стоял лакей, видимо, терпеливо ждавший, пока его заметят. Чад резко выпрямился, как человек, внезапно пробужденный от тревожного сна.
   – Что вам угодно? – спросила Лайза. Лакей двинулся вперед, протягивая записку.
   Она убрала подвеску в шкафчик, который быстро заперла, прежде чем обернуться и взять записку.
   – О Боже! – воскликнула она, когда убедилась, что посланец ушел. – Это от Джайлза!
   – Ах да, Джайлз… – проговорил выразительно Чад.
   Радостное удивление Лайзы больно кольнуло его и вызвало мгновенную перемену в выражении его лица – оно стало сухим и ироничным. Уже то было плохо, что она так хорошо знакома с почерком Дэвентри: она узнала его на внешней стороне сложенного письма – это совершенно очевидно была любовная записка. Конечно, ей даже не понадобилось сначала вскрывать его – словно оно было долгожданным подарком небес в ответ на ее девичьи молитвы. И это после мгновения незримой связи между Чадом и ею! Значит, она тогда ничего не чувствовала? А ведь для него это было… Он даже не мог назвать это словами.
   Все его существо будто растворилось в лазури ее глаз.
   – Как мило! – улыбнулась Лайза. – Он пишет, что приглашен на званый завтрак сегодня днем в Ричмонд, и просит меня составить ему компанию. Это просто чудесно!
   Чад стиснул кулаки.
   – Боюсь, это не по сезону – устраивать вечеринки в парке, но я надеюсь, вы приятно проведете время, – заметил он безмятежно. – А что касается меня… – Чад отвесил галантный поклон. – …Как я уже и сказал, мне пора идти. Нет, нет, не трудитесь – не нужно меня провожать.
   С этими словами он покинул комнату.
   Лайза смотрела ему вслед.
   Несколькими часами позже Лайза с досадой вспоминала пожелание Чада. Она смотрела на уныло-серое небо и почти дрожала в своем льняном платье. Она была вынуждена признать, что, несмотря на намеренно радостное предвкушение веселья, разыгранное перед Чадом, – Господи, она и в самом деле хотела заставить его ревновать?! – она отнюдь не приятно проводила время.
   Никто из гостей не был ей хорошо знаком. Джентльмены представляли оживленную компанию, созревшую для любых увеселений, а дамы были всего лишь готовы присоединиться к ним. Лайза все ждала чего-нибудь интересного, но когда званый завтрак был уже в полном разгаре, ничего особенного не произошло – обычные шутки и поддразнивания. Марафон сплетен и изощренного злословия покатился по своей обычной накатанной дорожке, и никто не изъявлял ни малейшего желания прогуляться по окружающим прелестным рощицам с чудесными уютными беседками.
   Джайлз почти не отходил от Лайзы во время этого импровизированного завтрака, и они мило поболтали. В какой-то момент к ним присоединились две барышни, и разговор принял более светское, дамское направление. Джайлз незаметно ускользнул и присоединился к компании джентльменов, поглощенных обсуждением петушиных боев, – некоторые из них громко отстаивали преимущества красного цвета перед серым.
   – Надеюсь, не пойдет дождь и не испортит нам настроение, – заметила одна из молодых леди из компании Лайзы, мисс Уайверн. – Как мило, что мистер Дэвентри пригласил нас сюда.
   – Моя мама сначала была против того, чтобы я ехала, – заявила другая девушка, мисс Чилтенхэм. – Но мистер Дэвентри ее уговорил, заверив, что среди гостей будут более старшие, почтенные джентльмены и дамы – две супружеские пары.
   Она бросила двусмысленный взгляд в сторону мистера и миссис Джордж Тэвернер. В этот момент миссис Тэвернер флиртовала со смеющимся молодым бакалавром, а внимание ее мужа было полностью обращено на графин с бренди, который он приметил вскоре после приезда.
   – Да, конечно, – проговорила мисс Уайверн с самодовольной жеманной улыбкой. – Но моя мама сказала, что присутствие леди Лайзы Рашлейк, несомненно, придаст достаточно респектабельности любому званому завтраку на природе.
   Лайза поблагодарила ее тихим усталым голосом и пустила разговор в новое русло, заметив, что бледно-желтые нарциссы уже начали распускаться среди свежей зелени близлежащих рощ.
   Когда обе дамы обернулись, желая не сходя с места увидеть то, что живописала им Лайза, их взгляд привлекли выходившие из леса двое приглашенных – смазливая, проворная мисс и джентльмен. Прически и одежда обоих были в некотором беспорядке.
   – Вы только посмотрите! – закричала мисс Чилтенхэм. – Фредди Фолгарт и эта несносная Джейн Бриджмор!
   – А как раз сегодня утром, – заметила мисс Уайверн, и локоны ее густых волос колыхнулись, – Джейн говорила мне, как ужасно и позорно, что Сара Рэнд в близких отношениях с Фредди. Она казалась такой шокированной.
   Обе дамы стали оживленно обсуждать поведение мисс Бриджмор, и через несколько минут Лайза повернулась и незаметно ушла. Она направилась к лесу, откуда только что вышла пресловутая Джейн с кавалером. Лайза остановилась в задумчивости возле молодых дубов. Конечно, этот день был не похож на тот, когда Чад впервые ее поцеловал. Они пришли с друзьями в парк на пикник и ускользнули от них при первой же возможности. Еще неделю назад она поняла, что ее сердце отдано ему, но в тот день они впервые остались наедине. Если б сам Чад не был таким сдержанным, она бы наверняка позволила ему больше – потому что в его объятиях она впервые узнала, как сладостен волшебный мир любви. Ее ноги слабели, она буквально растворялась в нем, изумленная и восхищенная тем, что ощутила в ответ на прикосновение его губ.
   Она прижала холодные пальцы к своим горящим щекам. Господи, как она все-таки нелепо создана! Ведь она больше не та наивная девчонка, чье тело трепетало и загоралось от прикосновений Чада. Но все равно… Ее чувства при его прикосновении становились слишком заметными.
   Неожиданно Лайза поняла, что слышит голоса, доносящиеся до нее с дуновеньем легкого ветерка. Два каких-то джентльмена из числа гостей приближались к ней, и она навострила уши, услышав имя Чада. Когда они подошли достаточно близко, Лайза поспешила скрыться в тени дубов, где и осталась незамеченной.
   – Но это правда, Перси. Парень просто обычный преступник.
   – Не понимаю, как ты можешь так говорить, старина, – ответил Перси, тонкий и гибкий юноша с белокурыми волосами и близко посаженными глазами. – Он принят везде, ты же знаешь. Кто-то сказал, он привез с собой мешки денег.
   – Ну, не знаю. А я думаю иначе. Он это все украл. Я разговаривал с одним типом, вчера вечером. Он сказал, что у его кузена есть друг, только что вернувшийся из Индии. Тот говорит – все там знают, что Локридж обзавелся начальным капиталом, присвоив прибыли компании, куда был взят на работу.
   – Нет!
   – Да! А потом он добывал дукаты, занимаясь грязными делишками. Я даже слышал, что он замешан в работорговле.
   – Ну что ж, – задумчиво проговорил Перси. – Думаю, тут нечего удивляться. В конце концов, разве он не покинул дом несколько лет назад при весьма туманных обстоятельствах! А сам я слышал…
   Их голоса затихли – они ушли уже довольно далеко от Лайзы, и несколько минут она стояла неподвижно там, где спряталась. Она была словно во сне. Ее пальцы сжались в кулаки, и ее просто трясло от ярости. Ей захотелось закричать им вслед, отрицая все, что она только что услышала. Как они смеют – парочка безмозглых прощелыг, чьи мысли вертятся только около фасонов их одежды, – как они смеют лить грязь на человека, которому они недостойны даже сапоги чистить! От кого они услышали такую чудовищную ложь, гадала Лайза в отчаянии и страхе. Кто состряпал эту мерзость? Кто может распускать такие подлые слухи про Чада? Грязные сделки… Работорговля! Господи, если такие сплетни пойдут и дальше и если им поверят, то он – конченый человек.
   Она ходила взад и вперед в сильном возбуждении, и мысли ее путались от гнева. Опять все сначала! Те же подлые слухи, которые много лет назад изгнали его из Англии, закопошились снова. Кто же это, кто?
   – Ах вот вы где, Лайза! – Это был Джайлз, смеющийся и запыхавшийся. Он слегка обнял ее за плечи. – А я вас повсюду искал. Зачем это вы… О Боже, что это с вами, дорогая? – спросил он с явной тревогой, когда заметил ее бледность и слезы, блестевшие у нее на глазах.
   – Это… нет, ничего. Джайлз, вы слышали что-нибудь… какие-либо разговоры о Чаде – с тех пор как он вернулся?
   Джайлз выглядел ошеломленным.
   – Нет, конечно нет. В сущности, всегда что-то болтают, но кому до этого дело? Никто не станет воспринимать сплетни всерьез. Так что же произошло, дорогая?
   Считанные секунды Лайза колебалась, а потом одним залпом выпалила все, что случайно подслушала. Она жестом указала на одного из молодых людей, которые стояли и беседовали неподалеку от них. Рот Джайлза сжался крепче, когда она закончила.
   – А-а, это Чарли Саммерсби. От него этого следовало ожидать. Эта молодая змея никогда не скажет ни о ком ничего хорошего. – Он опять повернулся к Лайзе. – Вы сами знаете, я никогда не был близким другом Чада Локриджа, и Бог видит, – он улыбнулся ей красноречивой улыбкой, – у меня не было причин любить его, но все же я считаю себя его другом. Пойдемте.
   К изумлению Лайзы, он схватил ее за руку и потянул за собой. Он тронул Саммерсби за плечо.
   – Можно вас на два слова, Чарли? – спросил он.
   Молодой человек обернулся к нему, Джайлз схватил его руку и заставил отойти на несколько шагов в сторону.
   – Насколько я понял, – сказал Джайлз, лицо его было очень близко к лицу Саммерсби, – вы обсуждали моего друга– Чада Локриджа.
   Глаза Саммерсби широко раскрылись.
   – В чем я виноват? – пробормотал он протестующе.
   – Меня интересует – откуда вы взяли информацию, которой вы так живо делились?
   – Ах… – Молодой человек потупился. – Я… я не знаю. Так… одна компания. Да, я был вчера вечером в компании друзей, и его имя всплыло в разговоре.
   – А кто-нибудь из ваших друзей представил точные доказательства оскорбительных заявлений, брошенных в адрес мистера Локриджа?
   – Нет, но…
   – Тогда на будущее, – произнес Джайлз очень мягким голосом, – предлагаю вам прекратить распространять то, что может быть названо только грязными слухами. В сущности, сегодня вы дали повод мистеру Локриджу для судебного иска, который ему, возможно, следует возбудить против вас, чтобы опровергнуть ваши патетические жалобы и претензии.
   Чарльз Саммерсби побелел, потом залился пунцовой краской. Он ничего не ответил, а просто попятился от Джайлза, словно его ударили, пробормотал что-то невнятное и затем убрался прочь.
   Лайза повернулась к Джайлзу, глаза ее сияли.
   – О, Джайлз, вы сделали такое хорошее дело!
   Он грустно улыбнулся.
   – Надеюсь, это обуздает маленькую, но зловещую слабость Чарли к раздуванию скандалов… но, боюсь, я причинил больше вреда, чем пользы. Возможно, – продолжил он, заметив озадаченное выражение ее лица, – высказавшись так резко и горячо, я только привлек еще больше внимания ко всем этим скверным пересудам.
   – Всем скверным? Джайлз, вы слышали что-то! Значит, эти слухи про Чада действительно ходят?
   Джайлз неловко поежился:
   – Я не хотел говорить вам, моя дорогая, но… да, я слышал кое-какие возмутительные слухи.
   – Ах! Как люди могут быть такими несправедливыми и злыми?
   – Разве для вас так много значит, что люди судачат про Чада Локриджа?
   Его вопрос был задан осторожно, но взгляд был испытующим, и Лайза покраснела.
   – Я… нет, конечно нет. Просто я терпеть не могу, когда кого-то несправедливо обвиняют. Пожалуйста, Джайлз, – продолжала она, чувствуя отчаянное желание переменить тему разговора, – пойдемте к остальным.
   За весь оставшийся день ничего больше не было сказано касательно Чада Локридж, а когда они вернулись в Лондон, Лайза с улыбкой попрощалась с Джайлзом у дверей своего дома, благодаря его за понимание.
   Но ей не так-то просто было выбросить этот эпизод из головы, и, обнаружив, что дома никого нет, она пошла в оформленную в веселых тонах маленькую столовую, примыкавшую к кухне, где села на стул, – отсюда была видна Беркли-сквер. Лайза смотрела невидящим взглядом на дневную суматоху, стараясь успокоиться.
   Она просто не могла поверить, что все опять возвращается – ложь, слухи, инсинуации и косвенные намеки, которые уже однажды сломали жизнь Чаду и вызвали такой катаклизм в ее собственной жизни. Впервые за многие годы глаза ее наполнились слезами. Она заморгала. Нет! Она не плакала с того самого дня, когда обнаружила, что Чад не любит ее, и она не позволит этому случиться сейчас. Но все же боль прорвалась – так же резко и мучительно, как и много лет назад.
   Немного успокоившись, она пожала плечами и приготовилась встать. Если бы только Чад остался в Индии! Но нет, он здесь, вовлеченный опять в то, что казалось странной, анонимной травлей, призванной навсегда запятнать его репутацию.
   Она одернула себя. Может, она просто глупа. Один невольно подслушанный разговор – еще не травля. Может, эти выдумки, хотя и омерзительные, все же были результатом словесной пикировки между приятелями – единичным, ничего не значащим эпизодом. Она уже было собралась выйти из комнаты, но внимание ее опять было привлечено к окну – к дому подъехал экипаж.
   В следующую секунду из экипажа появилась Чарити. Совершенно ясно, что она вернулась с прогулки с друзьями, потому что в экипаже виднелись еще несколько голов. Но что это, что такое могло случиться с Чарити? Она буквально выскочила из экипажа, щеки ее пылали, а глаза просто метали искры гнева. Она вбежала в дом, даже не помахав рукой друзьям на прощание.
   Лайза поспешила из комнаты, чтобы встретить сестру в холле, и вошла туда в тот момент, когда Чарити сорвала с головы свою шляпку без полей и швырнула ее на маленький столик, стоявший под зеркалом, – с быстротой и силой тайфуна.
   – Чарити, – начала Лайза, – что стряслось с…
   Чарити резко обернулась.
   – Лайза! Какой кошмар! Я обнаружила, что Салли Джуветт – самая злющая кошка на свете. Просто ехидна! – Она глубоко вздохнула, чтобы перевести дух. – Боюсь, ты меня не поймешь… но я только что влепила ей пощечину.

ГЛАВА 7

   – Что ты сказала? – изумилась Лайза.
   – Она говорила совершенно жуткие вещи про Чада!
   Лайза отвела сестру в маленькую столовую и усадила на стул возле окна.
   – Что случилось? – спросила она коротко.
   – Я рассказывала Салли, Доротее Уэллез и Трикси Сазерсвэйт, которая тоже была с нами, как Чад проводил меня в кондитерскую Гантера поесть мороженого сегодня утром. Они просто лопались от зависти, особенно Салли, потому что как раз вчера он прислал извинения, что не может прийти к ним на завтрак. Чад имеет успех в свете – он просто гвоздь сезона, ты же знаешь.
   – Да, да, – ответила с нетерпением Лайза. – Просто расскажи мне, что сказала Салли про…
   Чарити напряглась.
   – Салли вскинула голову в своей обычной манере – с видом превосходства – и сказала, что узнала «из достоверного источника», что Чад – не кто иной, как обыкновенный вор, умыкнувший прибыль его хозяев в Индии несколько лет назад. Можешь себе представить? – Щеки ее опять вспыхнули от негодования, и она стукнула по спинке стула, словно ненавистная мисс Джуветт попалась под ее кулачок. – А потом она еще сказала – если ты только сможешь поверить, – что главной причиной отъезда Чада из Англии было то, что его отец поймал его на краже фамильной драгоценности… которую он затем продал, чтобы на эти деньги добраться до Индии.
   Чарити бросила короткий быстрый взгляд на Лайзу, прежде чем продолжить:
   – И ко всем этим мерзостям Салли прибавила еще– да такую, что просто можно упасть! Она завершила все тем, что заявила: никакого состояния в Индии он себе не сделал, а едва сводит концы с концами, и его козырная карта в том, что он надеется разбогатеть, женившись на тебе. Вот тогда-то, – закончила она, опустив глаза, – я и залепила ей пощечину.
   Лайза мерила шагами пол столовой во время монолога Чарити, но, услышав его конец, она быстро подошла и буквально упала на колени возле ее стула, при этом сильно сжав руки сестры.
   – О, моя дорогая, я должна была бы отчитать тебя за такое не подобающее леди поведение… но, признаюсь тебе, сама бы я, наверное, поступила точно так же.
   Лайза поднялась и села на стул рядом с Чарити. Через минуту она нахмурилась:
   – Знаешь, боюсь, Салли просто повторяет слухи, которые, похоже, ходят по всему городу.
   Чарити чуть не задохнулась от изумления.
   – Но… но как это может?..
   – Я не знаю… но то же самое было шесть лет назад.
   Какое-то время ее сестра сидела неподвижно и молчала, а потом посмотрела на Лайзу в упор.
   – И именно поэтому ты разорвала с ним отношения?
   Лайза слегка отпрянула.
   – Я не… – начала она, лицо ее страшно побледнело. Она замолкла и несколько минут смотрела на свои руки, прежде чем взглянуть на сестру.
   – Это Чад разорвал наши отношения.
   Лайза услышала свои слова с удивлением. Она никогда прежде не произносила их вслух. Почти безотчетно она заметила, как выражение сочувствия начинает проступать на лице ее сестры, придавая новую незнакомую черточку взрослости этой быстрой, стремительной девчушке, какой ее знала и любила Лайза.
   – В одном ты почти права – это произошло из-за отвратительной паутины лживых, грязных вымыслов, косвенных намеков, мерзких сплетен – таких, какие ты слышала сегодня.
   Чарити ничего не сказала– она просто смотрела и ждала.
   – Все началось с разговора, – начала Лайза, – похожего на тот, что был у тебя только что с Салли Джуветт.
   Она закрыла глаза и почувствовала подступавшую дурноту – она вспомнила свое негодование, когда впервые услышала легкий, но отвратительный намек из уст едва знакомой дамы. «Но, леди Лайза, я говорю с вами чисто по-дружески. Вы и ваши дорогие мама и папа лишь недавно приехали сюда и вступили в высший свет, и вы, без сомнения, не знаете всех подводных камней и ловушек, которые подстерегают новичков. И когда дело касается вашего благополучия вообще, и достатка в частности, я не могу спокойно смотреть, как вы поощряете внимание к себе таких, как Чадвик Локридж. Он просто в отчаянном финансовом положении, вы же знаете, и один наш знакомый слышал…»
   Лайза горько улыбнулась Чарити.
   – Дама продолжала в том же духе, роняя фразы в самом добром тоне… что слышали, как мистер Локридж хвастался своим друзьям – теперь взошла звезда его удачи, потому что ему удалось обольстить богатую леди Лайзу Рашлейк. Я была так потрясена, что бросилась рассказать Чаду – чтобы предупредить его о мерзостях и травле, которая готовится против него. Я думала, что он будет сражаться против них… но он отказался, сказав только, что друзья знают его характер и они – это все, что для него имеет значение.
   Последовавшие после этого недели принесли мне бесконечный назойливый шепот предупреждения, и даже мама и папа смотрели на Чада пристально и вопросительно, когда он приходил нас навестить. Я никогда больше не обсуждала эти мерзости с Чадом. Казалось, единственный человек, с которым я могла отвести душу в своем горе, поговорив о Чаде, был Джайлз – потому что только он один из всех моих друзей не верил этим отвратительным вещам.
   Визиты Чада становились все реже, и даже то время, которое мы проводили вместе, было полно неловким молчанием и принужденными изъявлениями преданности. И вскоре облако сомнения, которое повисло над Чадом, окутало и меня, как ядовитый туман.
   – Но… – перебила ее Чарити, сидевшая все время на краешке стула, причем глаза ее были прикованы к Лайзе с выражением сочувствия. – Но все же ты хотела выйти за него замуж?
   – О да. В сущности, я ждала вечера, когда все – я была уверена – станет опять хорошо. Чад был приглашен – вопреки желанию папы и мамы – на обед в честь повышения по службе, которое ожидалось в тот день. Он работал в Министерстве финансов, ты же знаешь… Это был вечер, который должен был подтвердить стабильность его будущего, и Чад собирался просить у папы моей руки. Когда Чад приехал в тот вечер, оказалось, что место отдали другому. Было ясно без слов – ему больше нельзя доверять. Я спросила Чада, пытался ли он себя защитить перед своим начальством, а он ответил, что это было бы бесполезно.
   Лайза всхлипнула.
   – Меня так терзала моя собственная боль, что я даже не могла ощутить его боль и говорила как безумная: «Господи, как ты мог так просто принять это? Как ты мог смириться? Разве тебе все равно, что теперь мы можем никогда не пожениться? Да ты никогда не отрицал эту ложь даже передо мной!»