Бережной Василий. Под ледяным щитом

   Никифор не прислушивался к приглушенным разговорам. Он был уверен в себе. Ведь есть у него оригинальная, достаточно абсурдная идея. Он давно готовился к ее обсуждению. И скажет: магнитное поле земли создается неведомой до сих пор материей; в Антарктиде, в районе геомагнитного полюса, действует постоянный естественный генератор магнитного поля. Вот пускай и подискутируют! Пусть даже высмеют, но ведь в "аналитический циклотрон" идея так или иначе будет передана. Всем станет ясно, что ни о каком таянии антарктического льда не может быть и речи. Это ведь своеобразный панцирь, кожух магнитного генератора.
   Как это пришло ему в голову? Просматривал какой-то научный фильм (Земля сфотографирована из космоса через разнообразные фильтры) и обратил внимание на то, что слишком уж густо сконцентрированы, так сказать, гипертрофированы ледяные нагромождения в Антарктиде. И ни одна из существующих схем возникновения такого мощного ледяного покрова не представлялась убедительной.
   Мелодично прозвенели часы, и шум-гам в "Калейдоскопе" начал затихать. Очередной председательствующий, подойдя к большому, во всю стену, экрану, сказал:
   - Внимание! Антарктида и перспективы ее использования.
   Название темы, дублируя слова председательствующего, белыми наклонными буквами прорезало середину экрана.
   Некоторое время слышалось только покашливание. Кто начнет? Никифора подмывало первым бросить свою идею на экран, уже и слова вертелись на языке, но его опередил известный остряк Микола Макодзеб, который на сей раз был подчеркнуто серьезен, так что невозможно было понять, то ли он, по своему обыкновению, шутит, то ли действительно предлагает нечто стоящее:
   - Предлагаю прорезать в толще льда туннели, залы, галереи самой разнообразной формы и величины, воссоздать там самые известные архитектурные сооружения от древности до наших дней, одним словом, соорудить КЭР - Континент экскурсий и развлечений!
   Как только электронный преобразователь начал фиксировать на экране мысли Миколы, название темы поплыло вверх и остановилось под верхней кромкой. Там оно и оставалось на протяжении всего семинара, а текст провозглашаемой идеи стоял перед глазами присутствующих до следующего предложения. С экрана их переписывал так называемый аккумулятор идей, которым пользовались ученые из "аналитического циклотрона". Предложения так и сыпались:
   - Использовать как холодильник для рыбы.
   - Отправить лед на Луну.
   - Перебросить на Марс.
   - Сохранить статус-кво, чтобы не нарушить биосферу.
   - Уровень Мирового океана понизился, целесообразно растопить весь лет Антарктиды.
   "Растопить, растопить..." Только это слово и бросалось Никифору в глаза, только оно, казалось, и ложилось на черный экран: "Растопить, растопить..." И он заговорил, нервно дыша на серую сеточку своего электронного преобразователя:
   - Антарктиду следует рассматривать в комплексе с магнитным полем Земли. Это поле создается неизвестной материей, залежи которой скрыты под толщей льда. Точка, где находится магнитный полюс...
   Он бросил взгляд на черный экран. Что это? Там не его высказывание, а предыдущее: "Растопить весь лед Антарктиды..." В чем дело? Может быть, его преобразователь вышел из строя? Никифор окинул взглядом зал. Все сидят, не глядя в его сторону, ни одна голова не повернута к нему! И лицо обдало жаром. Надо же, и здесь тоже - игнорирование. Никто не хочет его слушать, аппарат отключен... Никифору хотелось закричать, бросить всем им в лицо что-нибудь оскорбительное, выплеснуть на все эти головы свою жгучую обиду. Но он только стиснул зубы и промолчал. Рука, в которой держал он трубку преобразователя, дернулась непроизвольно, провод оборвался. Он швырнул трубку под ноги и опрометью бросился к выходу. Никто из его товарищей не произнес ни звука, словно это был не он, а привидение, которого никто и не видел. И Микола... Он - тоже! Ну ничего, ничего, вы еще услышите о Никифоре Ярковом!
   Он был возмущен до глубины души и так потрясен, что вместо того, чтобы подняться в ангар, погнал кабину лифта вниз и опомнился только где-то на километровой глубине. Добравшись наконец до своего "Электрона", никак не мог взять в толк, куда же лететь. Все стало ему безразлично. Включил аппарат, лишь бы только оторваться от земли. Долго летел над облаками, наконец увидел леса и луга и приземлился у каких-то кустов. Свой круглый летательный аппарат спрятал в зелени. Выбрался из него и пошел, вдыхая густой, настоянный на травах и на осенних листьях воздух, насыщенный всеми лесными запахами. Легко, хорошо. Раскинув руки, лег на землю. Упругие стебли пружинили под ним, обдавая душистым теплом. И сразу отлегло от сердца, все, что беспокоило, отдалилось, туманно замаячило где-то далеко-далеко на горизонте сознания. И как же тут великолепно! Лежать бы вот так вечность, вслушиваясь в неясные шорохи трав. Бежать, бежать на природу! Нет здесь никаких прописей: живи как хочешь, независимо ни от кого и ни от чего. Разве он не имеет права выбора? И кто скажет, что это худший вариант?
   Клара села в геолодку у Карпат. Не останавливаясь ни на секунду, наполненный светом цилиндр подхватил пассажиров с движущейся платформы и помчался на юг. Устроившись на эластичном сиденье, которое сразу же приняло формы ее тела, девушка притронулась к сережке-транзистору, поблескивавшей в правом ухе, и зазвучала тихая музыка. Клара положила руки на колени и закрыла глаза. Хотелось вздремнуть. Бессмысленная выходка Никифора отравила ей весь отдых, настроение скверное, даже к родителям так и не заехала. Только на работе можно сбросить с сердца неприятную тяжесть, облегченно вздохнуть. Вот удивятся на Геомагнитной станции, что она так быстро вернулась! Надо было известить... А что, если выйти у древних пирамид послушать вечерний концерт? Говорят, очень торжественно и впечатляюще: пирамида освещается бледным серебристым светом, и таинственный голос провозглашает словно из глубины времен:
   "Я, Пирамида великого фараона Хеопса, четыре тысячи лет вздымаюсь над Землей..." "Великий..." Смешно! Словно играли спектакль. Жестокий спектакль: человек утверждал свое "величие", проливая кровь других людей...
   - Вам холодно? - спросил молодой худощавый мужчина и сел рядом. - Не включить ли обогреватель?
   - Нет, благодарю, - покосилась на него Клара. Одернула на коленях юбку и сложила руки на груди, откровенно подчеркивая этим свое нежелание поддерживать разговор.
   - А я подумал... Простите, быть может, вы хотите отдохнуть?
   Он слегка склонил голову в ее сторону, и Клара заметила, что редкие его волосы имеют зеленоватый оттенок, глаза спокойные, кроткие, кажется желтоватые, голос какой-то сухой, как бы официальный.
   - Нет, уже не хочу, - сдержанно сказала она и с досадой подумала: "Обязательно кто-нибудь пристанет..."
   - Вы уже пользовались такой лодочкой?
   - Нет, впервые.
   - А далеко ли сейчас?
   - В Антарктиду.
   - По делу, конечно?
   - Да, я там работаю.
   "Нужно, наверно, и его о чем-нибудь спросить, - подумала Клара, - да зачем это мне?"
   - А я на Космическую Пращу... Стартовый остров. Знаете, конечно?
   - Слышала.
   - Неужели не летали на Луну?
   - Боюсь невесомости.
   - А я к космическим перелетам привык. Принимал участие в экспедиции на Уран. Ну, вы же знаете, закончилась она не совсем удачно... Теперь решил заняться Землей.
   Клара сочувственно посмотрела на соседа. Выходит, это один из тех, кто два года назад вернулся с Урана. Большинство погибло, так ничего особенного и не открыв на жестокой пустынной планете, а этому, значит, повезло...
   - Больше не хотите на Уран?
   - Новая экспедиция готовится, но я остаюсь на Земле. В конце концов, я историк и археолог.
   Помолчали. Затем спутник с зеленоватым оттенком волос предложил:
   - Не желаете посмотреть ландшафты?
   - Из-под Земли? - удивилась Клара.
   - Да, из-под Земли. Вот этот объектив нам все покажет, сказал он, поставив на стол черную шкатулку с золотистой передней стенкой. Быстрыми пальцами повернул включатель. - Вот сейчас увидим, где мы...
   Сперва по золотистому фону экрана пробежали искорки, потом вспыхнуло пламя, словно от трения о каменистую породу, и вот уже лодка словно вырвалась на поверхность Земли. Иллюзия полная! Клара прищурилась то ли от солнечного света, то ли от удовольствия. На экране, как в иллюминаторе, поплыли перед нею настоящие земные пейзажи. Она словно летела теперь над полями, почти касаясь колосьев пшеницы. А вон там поблескивает вода - море или река? - справа, на гористом берегу, город, большой город, утопающий в зелени садов.
   - Истанбул. Бывший Царьград, Византия.
   - Великолепно! - сказала Клара, не отрывая глаз от экрана.
   - О, там богатые музеи: Софийский собор, Голубая мечеть... Вот видите четыре копья? Это минареты Айя-Софии. Все реставрировано в первозданном виде.
   Город проплыл, словно морской лайнер со сверкающими на солнце палубами. И снова - поля, сады, ленты дорог и легкие, ажурные мосты.
   Уранос (так про себя назвала Клара своего спутника) объяснил, что этот объектив видит с помощью нейтрино - космические их ливни пронизывают толщу Земли. Аппарат фильтрует потоки нейтрино таким образом, чтобы получалось нужное изображение.
   - Да ведь так можно, пожалуй, заглянуть и в глубины Вселенной? - заинтересовалась Клара.
   - В некотором смысле да. Я работаю над усовершенствованием прибора. Это мое изобретение - нейтринный фонарь.
   Клара взглянула на него с уважением.
   Заколыхались ультрамариновые волны Средиземного моря. На горизонте в серебристом мареве замелькали острова.
   - Вы уже видели колосса Родосского?
   - К сожалению, не успела.
   - Эффектная статуя. Реставраторы израсходовали две тысячи тонн титана только на каркас и, кажется, три тысячи тонн меди. Да вот он, смотрите!
   Клара смотрела на экран не отрываясь: зрелище было великолепное. На фоне огромного амфитеатра города высоко в небо вздымалась фигура колосса, солнце дробилось на его могучей груди, на гордо поднятой голове.
   - Много монументальных произведений древнего мира восстановлено, - сказал Уранос. - Жаль только, что не включен в эту программу Вавилон.
   - А может быть, это и хорошо, - возразила Клара. - Вавилон вошел в историю как символ жестокого рабства, насилия и развращенности. Зачем же его воскрешать?
   - История - это история, - вздохнул Уранос.
   Остров Родос со своим колоссом уплыл вдаль, окутался дымкой и вот уже скрылся за горизонтом. И снова вспенились вокруг синие волны, и кое-где показались белые корабли.
   - В те времена искусство развивалось скачками, - продолжал Уранос. - И в разных местах. То в Междуречье, то на берегах Нила, то в Греции, то в Риме...
   - Это здорово - скачками!
   - И уже недалек тот час, когда тайны исторического процесса будут разгаданы.
   - Разве историческая наука до сих пор не охватила всего процесса?
   - Видите ли... Она собрала, вероятно, весь или почти весь фактический материал, какой только можно собрать, проанализировала его и дала в небольшом приближении правильную картину исторического развития. А вот почему происходило так, а не иначе, почему возобладал такой вариант, а не другой, - на это ответа нет.
   - И, наверно, никогда и не будет.
   - Почему же не будет? У нас хватит терпения, поставим точку только тогда, когда узнаем все.
   - Кто это "мы"?
   У Ураноса появились искорки в желтых глазах.
   - Ну... историки, естественно.
   - Уже Нил! - воскликнула Клара. - Пирамиды, пирамиды!
   Почему-то мелькнула мысль: выйти! Но Клара тут же отбросила это свое намерение. Смотрела, как проплывают величественые рукотворные горы, крохотные фигурки людей под ними...
   Подумала вслух:
   - Ну вот кто объяснит: почему фараон Хеопс решил построить себе такую грандиозную могилу? Сооружение пирамид, по всей вероятности, очень сильно подрывало экономику Египта, и, если бы не такое бессмысленное растрачивание человеческой энергии, история, может быть, пошла бы по другому руслу. Могли бы фараоны удовольствоваться хотя бы вдесятеро меньшими гробницами?
   - Все это весьма вероятно, - кивнул зеленоватой головой Уранос, - и на все подобные вопросы наука получит ответ.
   - Каким образом? - не без иронии спросила Клара. - Быть может, фантасты пошлют историков в далекое прошлое, чтобы они там, на месте, все зафиксировали?
   - В настоящее время разрабатывается сложный, весьма сложный и весьма интересный проект, - словно не замечая ее иронии, сказал Уранос. - Он уже и наименование имеет, но пока только наименование...
   - Как же он называется, этот таинственный проект?
   - Модель истории человечества. Сокращенно - МИЧ.
   - Что это означает?
   - Здесь может быть несколько вариантов. Вот, например, такой. В одном из самых крупных цирков Луны, на невидимой стороне, создать уменьшенную модель Средиземноморья с прилегающими к нему территориями: Египет, Двуречье, Малая Азия, Европа... Потекут реки, поднимутся бури, будут запрограммированы землетрясения, вулканические извержения - словом, все естественные компоненты. На этой арене будут действовать биороботы, созданные на основе электроники белковых молекул,шумеры, египтяне, ассирийцы, греки, римляне... Запрограммированные на развитие, размножение, со всеми человеческими инстинктами. Можно будет увидеть, так сказать, в натуре Рамзеса, Навуходоносора, Александра Македонского, Юлия Цезаря... Взятие Вавилона персами, бой в Фермопилах и разрушение Карфагена...
   - Очень хотелось бы увидеть Клеопатру, - сказала Клара и зарделась.
   - Конечно, интересно. Или, скажем, заседание ареопага или римского сената. Роботы создадут и свои пирамиды, и колосса Родосского, и Парфенон, и Колизей.
   - Простите, но они, значит, будут и любить, и ненавидеть?
   - Естественно. Все как у людей.
   Клара вздрогнула.
   - И рабство тоже будет?
   - Безусловно.
   - И убийства, и пытки?
   - Все как у людей. Будет действовать все тот же закон причинности. Гигантский моделирующий центр будет только лишь собирать информацию для анализа, никакого вмешательства в процесс вплоть до самого завершения экспериментального цикла.
   Клара посмотрела на Ураноса долгим, внимательным взглядом:
   - А вы не думаете, что это... жестоко?
   - Жестоко? Все зависит от точки зрения. Финишный импульс мгновенно сотрет память у миллионов роботов, и тогда можно будет подготовить иные фазы исторической модели. Какая же тут жестокость? Все произойдет так быстро, что никто не успеет ощутить ужас гибели.
   - А что, если они догадаются о финале? Ну, интуитивно или вследствие какой-нибудь неточности в программировании? Нет-нет, такое моделирование... Когда этот проект вынесут на обсуждение общественности?
   - Мы только еще начинаем разработку.
   - Я буду голосовать против.
   Зеленоволосый ученый только пожал плечами.
   На экране его аппарата проплывали африканские саванны. Клара съежилась, спрятала подбородок в воротничок куртки и молча смотрела на бесконечные плантации. Ей показалось, что кто-то зовет: "Клара, Клара!" Нет, не показалось, голос шептал из транзистора. Да, это Вера. Клара приложила ладонь к уху, чтобы лучше было слышно. "Клара! Ты меня слышишь? Где бы ты ни была - вернись! Никифор исчез, пал духом, возможно несчастье, вернись, будем искать, Клара!" Верин голос умолял, и в первое мгновенье Клара хотела встать и пойти к шлюзу выхода. Исчез... А ей, собственно, какое дело? "Ты меня слышишь, Клара? Где бы ты ни была..." Клара нажала кнопку, и Верин голос оборвался. Хватит с нее этого Ника!
   Сосед все еще что-то рассказывал, но Клара уже не слушала его и в ответ на вопросы только кивала головой. Когда он попросил разрешения зателевизироваться к ней, машинально протянула ему визитную карточку со своими координатами. Он^ кажется, с радостью взглянул на этот кусочек пластика и бережно спрятал в наружный кармашек пиджака. Клара была словно в трансе, до ее сознания почти не доходили вежливые слова его благодарности, сдержанные комплименты и объяснения по поводу того, что Антарктида интересует его как археолога. Наконец он вышел на стартовом острове Космическая Праща. Клара вздохнула и закрыла глаза, собираясь подремать до самой Антарктиды.
   Первые лучи солнца застали Веру на плоской крыше. Здесь она занималась гимнастикой. Иногда по комплексу, передававшемуся по радио, а чаще импровизировала под музыку. Легкость, упругость тела - какое это приятное физическое ощущение! Ходила то на пальцах, то на пятках, потом ногами чертила в воздухе зигзаги, подпрыгивала, уперев руки в бока, или каталась колесом, опираясь поочередно на руки и на ноги. Капельки пота выступили на щеках, а девушка все еще гоняла по крыше с неослабевающим азартом - то кувыркаясь через голову и распушив копну светло-русых волос, то на мгновенье останавливаясь, плавно разводя руками и выпячивая тугую грудь. В такие минуты лучи солнца превращали ее в волшебную скульптуру, словно подтверждая старинный афоризм: люди - дети Солнца. Бодро и весело спустилась вниз, но, вспомнив о Нике, ощутила в душе некую пустоту, и смутная тревога охватила ее. Где он сейчас? Что делает?..
   Преодолевая неловкость и смущение, вызвала его коттедж. Никакого ответа. Пенаты заладили одно: Никифора Яркового дома нет. Куда же он подевался? Возможно, все-таки сбежал. Это почему-то обидело и опечалило Веру. Завтракала без всякого аппетита, обдумывая, что случилось. Ну хорошо, Клара, игнорирование... Но мог же он хоть что-то сказать! А то ведь даже не попрощался. ГорькоБесцельно бродила Вера по комнате, не находя себе места. Эх, Ник... Конечно же, если она захочет, отыщет его хотя бы по радиомаяку. Но удобно ли навязываться? Разве если он попадет в беду...
   Вера поймала себя на мысли, что желает Нику какого-нибудь бедствия, ну, конечно, не очень серьезного, а такого, чтобы именно она могла ему помочь. Ей стало сперва неловко, что так подумала, а потом смешно: ребячество! Все-таки в пятнадцать лет пора быть немножко серьезнее...
   "Клара - вот кто сейчас нужен! Она, только она может предотвратить несчастье..." Вера попыталась вызвать подругу, но так и не смогла ее найти.
   На следующее утро даже зарядку не делала: в таком была подавленном состоянии. Настороженно прислушивалась к тишине. Бросилась к аппарату, когда ее вызвали на связь. Пока добежала до розового зала, чего только не передумала. Вот ведь как: она обиделась, а он вызывает, не забыл про нее. Эх, Ник, Ник...
   С экрана смотрела на нее Клара.
   - Что с тобой, Вера, ты чем-то обеспокоена, встревожена?
   - Ничего, это так... Я надеялась... Вернее, не надеялась. Ах, Клара, почему ты так долго не отзывалась? Здесь такое!
   - Неужели ты, Вера, не догадываешься, что эти события меня нисколько не интересуют?
   Вера почувствовала в этих словах какую-то отчужденность. Раньше интересы подруг были общими, а теперь... Как быстро меняются люди! Ну что ж, если ее не интересует, что произошло. Вера ей и не скажет.
   Пауза затягивалась, и Клара, может быть, для того чтобы сгладить ощущение неловкости, затараторила быстро-быстро, ни о чем не спрашивая:
   - Я здесь сразу окунулась в работу. Знаешь, только так ощущаешь полноту жизни. За прозрачными стенами нашей станции метет ужасная метель, и, хотя в помещении двадцать один градус тепла, посмотришь на эту бурю и вздрогнешь. Стены можно сделать непрозрачными, потому что в конце концов это отрицательно действует на нервную систему: рецепторы кожи воспринимают тепло, а зрение подает сигналы, оповещающие о лютом холоде. Лето, из которого я недавно уехала, кажется сном, волшебной сказкой. Зеленые деревья, травы, веселые ручьи, теплый ветер, дождь. А мы хоть и на льду, а катаемся на коньках под искусственным пластиковым небом. Приезжай, Вера, хоть часть отпуска проведешь здесь. Побродим по ледяным туннелям - впечатление ни с чем не сравнимое. Теперь мы на месте проверяем данные целой сети манометров, потому что в последнее время происходит здесь что-то необычайное - напряжение магнитного поля то усиливается, то ослабевает, и тенденция - именно к ослаблению. Есть над чем поразмыслить нашим теоретикам...
   "А у Ника ведь свой взгляд на это! - едва не вырвалось у Веры. - Нет-нет, не буду ей о нем..."
   - Определено несколько направлений, но, кажется, самое перспективное давно известно: теория синхронности геомагнитных явлений с активностью Солнца. Да это тебя, наверно, не интересует...
   - Почему же? Теория синхронности - это очень перспективно. Я рада, что ты увлеклась работой.
   - Есть у меня и другие увлечения! - подмигнула Клара. - В дороге я познакомилась с одним... Ураносом.
   Вера удивилась:
   - С каким Ураносом?
   - Да это так я его прозвала за участие в экспедиции на Уран. Сейчас он работает на Луне, часто переговаривается со мной.
   Клара, рассказав о своем зеленоволосом попутчике, вспомнила о его Модели истории человечества. Постепенно Вера почувствовала, что разговаривает с той самой Кларой, которую знала раньше. Почти с той же. Потому что какая-то кошка между ними все-таки уже пробежала. Вера подумала с завистью: и Ник ею очарован, и, наверно, этот Уранос...
   После того как погас экран, подошла к зеркалу. Из-под густых ресниц сверкнули на нее синие, с темным оттенком глаза, дрогнули розовые губы. Игриво выставила ногу. Нахмурила брови:
   - Глупцы! Ослепли, что ли? Ну ничего, время у меня есть... А тебя, Ник, я просто вынуждена найти, ты ведь не знаешь последних новостей, касающихся поведения магнитного поля!
   Никифору захотелось есть. Он смотрел во все стороны, но не видел ничего съестного - густой лес если что и имел, то не выставлял напоказ. Деревья стояли совершенно равнодушные к переживаниям Никифора. Дубы дремали на солнцепеке, осина прислушивалась к чему-то, время от времени пошевеливая зеленовато-белой листвой, березы купались в голубизне неба и прямо-таки сияли от удовольствия. Стояла тишина, первозданная тишина, едва задеваемая пунктиром птичьих голосов. Слушал бы ее, бродил бы по ней, как по воде, но хотелось есть. Спасаясь от цивилизации, Никифор как-то не подумал о еде, потому что с проблемой питания никогда до сих пор не сталкивался. А теперь... Что же теперь? Неужели капитулировать перед этими брикетами и пакетами, которые дышат на тебя жареным или дразнят твое обоняние запахом дыни или огурца? Нажми кнопку - и все в порядке. Культурно, вкусно, питательно, и главное - легко, нажми только кнопку. А здесь, в лесу, кнопки нет. Юноша оглянулся и вздохнул: нет и нет! Ну и что? Все равно он не пойдет на поклон к этим кнопкам! Разве человечество?! не вышло из лесов? Смогли ведь наши пращуры выжить. И не просто выжить, а развиваться и усовершенствоваться. Ведь тот далекий путь, который привел современного человека к кнопкам, начинался именно в девственных лесах, на берегах рек и озер...
   Эта спасительная мысль придала Нику бодрости. Он встал, потянулся до хруста в суставах, сгоняя с себя сонливость. Не все потеряно! Он будет Первым Охотником, Первым Рыбаком, Первым Собирателем Плодов! Наконец, это же просто интересно, оригинально - вернуться в лоно природы и слиться с нею в гармоническом единстве!..
   Отправился на поиски пищи. Из-за кустов соблазняюще блеснул иллюминатором "Электрон" - мостик к цивилизации. Никифор не остановился: стоит только нажать на кнопку... Но уже само по себе воспоминание о кнопке погнало его от аппарата прочь. И чем сильнее тянуло его возвратиться к цивилизованному образу жизни, тем быстрее шагал он в лесные пущи. Пройдя с полкилометра, наткнулся на стену густой лозы. Пробраться сквозь нее не было никакой возможности. Пошел в обход. Наконец лоза осталась в стороне, зазеленела молодая трава-мурава, а за нею ударила лазурью вода. Озерца оказались на редкость красивые: ну ни дать ни взять - осколки огромного зеркала, разбросанные в траве, но Никифору было не до того. Прозрачную воду буквально пронизывали темные спинки рыб вот что он заметил! Какая это рыба - карась, или окунь, или, может быть, щука, он не знал, да и зачем ему было это знать? Главное - пища! Калорийная!
   Разделся и вошел в воду. Рыба переполошилась, спинки замигали перед глазами, он ощутил мягкие толчки в ноги и рассмеялся. Озерцо малюсенькое, скрыться рыбе некуда, а развелось ее здесь видимо-невидимо. Засунул руки в воду по локоть, растопырил пальцы, ухватил одну, но не удержал - выскользнула. Снова и снова разводил руки в стороны, рыба попадалась, но каждый раз легко ускользала, удивляя его своей изворотливостью.
   Выпрямился, стер пот со лба и беспомощно оглянулся вокруг. Взгляд его упал на одежду.
   - Эврика! - воскликнул, выходя из воды.
   Завязал штанины узлами - чем не рыбацкая снасть! Но даже и с помощью такого приспособления поймал не сразу: караси ухитрялись улизнуть вместе с водой. Однако теперь перевес был явно на его стороне. За полчаса отловил около десятка тяжеленьких карасей.
   "Ну хватит, - подумал Никифор, - рыба есть, но не есть же ее сырой! Надо поджарить. Только как добывал огонь первобытный человек? Трением сухих гнилушек? Ну, в лесу это не проблема..."
   Собрал охапку сухого хвороста и расположился на траве. Вытащил две гладкие ветки и принялся добывать огонь. Ту, что подлиннее, воткнул в землю, а короткой стал быстро и с нажимом тереть. Долго тер, пальцы хорошо разогрелись, но искомый огонь все не появлялся. Вскоре занемели колени, руки дрожали, а огонь упрямо не хотел показываться. Утомившись, Никифор лег навзничь и уставился в небо. Потом снова взялся добывать огонь, но уже другим способом. Одну ветку расщепил, а другую, острогав, поставил торчком и начал вертеть ладонями. В желобке, где крутился конец ветки, вскоре появился дымок, но все время приходилось менять ладони, и за эту короткую паузу тепло успевало развеяться, не дойдя до критической точки. "Вот оно что, - думал Никифор, снова и снова отирая пот, - это тебе не электроника, здесь надо сработать с максимальной точностью".