Страница:
– О Господи! Вы сидели в индийской тюрьме?
– В числе потенциальных заложников вместе с небольшой кучкой других англичан. Но у меня есть предположение, что раджа, который схватил нас, был столь безумен, что просто забыл о нас, и мы проторчали там почти два года и весьма долго уже после провала восстания. Еще до того, как меня схватили, среди местных ходили слухи о его непредсказуемой жестокости и, очевидно… – улыбнувшись, он вздохнул, – …не преувеличенные. Таким образом, его характер пошел нам на пользу; он привел к его гибели во время небольшого бунта и к нашему спасению.
– И вы говорите об этом так спокойно?
– Потому что я здесь. Я жив и далеко от всего этого. – Дариус пнул ногой замерзший круглый корень. – Братья, которых я нашел в том жутком месте, дороже мне всех остальных людей, и я прекрасно подхожу для их компании. Я предпочитаю сосредоточиться на преимуществе этого, а не на цене, которую пришлось за это заплатить.
– Вот вам и доказательство, мистер Торн.
– Какое?
– Неопровержимое доказательство того, что вы не скучный человек, за которого себя выдаете. – Замедлив шаги и отпустив его руку, Изабель рассматривала спутанные сухие ползучие растения, прилепившиеся к наружным стенам дома, и окружающий сад. – Вы получили этот дом по наследству, мистер Торн?
Он отрицательно покачал головой.
– Я случайно стал неслыханно… богатым ученым, но это другая история. Я купил его после неожиданной удачи на пути домой. Поверенный сказал, что здесь имеется богатая библиотека, и я подписал контракт еще до того, как увидел его. Я люблю книги.
– Вы купили дом… из-за его книг?
– В то время это казалось разумным. – Дариус окинул взглядом просторный заброшенный сад и потрескавшийся каменный фонтан в центре. – Хотя сейчас, когда вы сказали это таким тоном, я задумался, не следовало ли мне задать хотя бы несколько вопросов.
– Мистер Торн, вы поразительный человек.
– Я обыкновенный человек, довольно простой в своих вкусах и ужасно трудный, ибо склонен к отвлеченному полету мыслей, который приводит к тому, что я забываю почти обо всем – о времени, о еде и, несомненно, о шляпах. Миссис Макфедден очень терпеливая и чуткая женщина.
– Она же настоящий тиран! – Елена чуть не задохнулась от его откровенной лжи.
– Я не называл ее обходительной, но… – Он остановился, неожиданно увидев меч, торчавший из земли среди живой изгороди. – А, так вот где это произошло!
Елена тоже заметила его и рассмеялась.
– Могу я вытащить меч из камня и заслужить корону?
– Прошу вас, оставьте его. – Это была импульсивная просьба, но, произнеся ее, он понял, что действительно хочет этого. Это было оружие, которое он в спешке отбросил в сторону, чтобы побыстрее добраться до Елены в тот роковой вечер, и в суматохе совсем забыл о нем. Клинок блестел на зимнем солнце, вызывающе прекрасный в унылом зимнем окружении.
– Но кто-нибудь может подумать, будто вы ненавидите розмарин.
– Или что я сумасшедший, пытающийся убить садовых эльфов и гномов и спасти от них свой сад. – Дариус хмыкнул. – Что ж, так как я англичанин, то могу понять, какая молва пойдет среди местных, но давайте оставим все как есть.
– Вы уверены? Под открытым небом он вскоре заржавеет и пропадет.
Дариус кивнул.
– Когда миссис Макфедден подняла тревогу, я схватил его, торопясь из дома, а потом, увидев вас, бросил в сторону. Это крошечное напоминание о вашем появлении, и мне оно приятно.
Внезапно смутившись, она отвернулась от него и ничего не сказала.
– Елена, почему бы вам сегодня вечером не поужинать внизу со мной? Это незначительное изменение обстановки, но если вы не против какого-то общества… – Дариус внезапно почувствовал неуверенность в правилах этикета. Он, вероятно, уже нарушил по меньшей мере дюжину прочных общественных заповедей, дав ей приют и предложив вытирать слезы рукавом его куртки.
– Хорошо.
Это была маленькая победа, но он ее одержал.
– Нужно идти в дом. На этот раз мне хотелось бы выполнить требования моей любимой экономки до того, как она огласит их.
Елена засмеялась искренним, непринужденным, мелодичным, звонким смехом, который продемонстрировал, как далеко она продвинулась за тот короткий промежуток времени, что он знал ее. На мгновение она сделалась такой же, как любая другая молодая леди, свободная от мирских тревог или груза темного прошлого.
Точно такой, какой и должна быть.
Глава 5
– В числе потенциальных заложников вместе с небольшой кучкой других англичан. Но у меня есть предположение, что раджа, который схватил нас, был столь безумен, что просто забыл о нас, и мы проторчали там почти два года и весьма долго уже после провала восстания. Еще до того, как меня схватили, среди местных ходили слухи о его непредсказуемой жестокости и, очевидно… – улыбнувшись, он вздохнул, – …не преувеличенные. Таким образом, его характер пошел нам на пользу; он привел к его гибели во время небольшого бунта и к нашему спасению.
– И вы говорите об этом так спокойно?
– Потому что я здесь. Я жив и далеко от всего этого. – Дариус пнул ногой замерзший круглый корень. – Братья, которых я нашел в том жутком месте, дороже мне всех остальных людей, и я прекрасно подхожу для их компании. Я предпочитаю сосредоточиться на преимуществе этого, а не на цене, которую пришлось за это заплатить.
– Вот вам и доказательство, мистер Торн.
– Какое?
– Неопровержимое доказательство того, что вы не скучный человек, за которого себя выдаете. – Замедлив шаги и отпустив его руку, Изабель рассматривала спутанные сухие ползучие растения, прилепившиеся к наружным стенам дома, и окружающий сад. – Вы получили этот дом по наследству, мистер Торн?
Он отрицательно покачал головой.
– Я случайно стал неслыханно… богатым ученым, но это другая история. Я купил его после неожиданной удачи на пути домой. Поверенный сказал, что здесь имеется богатая библиотека, и я подписал контракт еще до того, как увидел его. Я люблю книги.
– Вы купили дом… из-за его книг?
– В то время это казалось разумным. – Дариус окинул взглядом просторный заброшенный сад и потрескавшийся каменный фонтан в центре. – Хотя сейчас, когда вы сказали это таким тоном, я задумался, не следовало ли мне задать хотя бы несколько вопросов.
– Мистер Торн, вы поразительный человек.
– Я обыкновенный человек, довольно простой в своих вкусах и ужасно трудный, ибо склонен к отвлеченному полету мыслей, который приводит к тому, что я забываю почти обо всем – о времени, о еде и, несомненно, о шляпах. Миссис Макфедден очень терпеливая и чуткая женщина.
– Она же настоящий тиран! – Елена чуть не задохнулась от его откровенной лжи.
– Я не называл ее обходительной, но… – Он остановился, неожиданно увидев меч, торчавший из земли среди живой изгороди. – А, так вот где это произошло!
Елена тоже заметила его и рассмеялась.
– Могу я вытащить меч из камня и заслужить корону?
– Прошу вас, оставьте его. – Это была импульсивная просьба, но, произнеся ее, он понял, что действительно хочет этого. Это было оружие, которое он в спешке отбросил в сторону, чтобы побыстрее добраться до Елены в тот роковой вечер, и в суматохе совсем забыл о нем. Клинок блестел на зимнем солнце, вызывающе прекрасный в унылом зимнем окружении.
– Но кто-нибудь может подумать, будто вы ненавидите розмарин.
– Или что я сумасшедший, пытающийся убить садовых эльфов и гномов и спасти от них свой сад. – Дариус хмыкнул. – Что ж, так как я англичанин, то могу понять, какая молва пойдет среди местных, но давайте оставим все как есть.
– Вы уверены? Под открытым небом он вскоре заржавеет и пропадет.
Дариус кивнул.
– Когда миссис Макфедден подняла тревогу, я схватил его, торопясь из дома, а потом, увидев вас, бросил в сторону. Это крошечное напоминание о вашем появлении, и мне оно приятно.
Внезапно смутившись, она отвернулась от него и ничего не сказала.
– Елена, почему бы вам сегодня вечером не поужинать внизу со мной? Это незначительное изменение обстановки, но если вы не против какого-то общества… – Дариус внезапно почувствовал неуверенность в правилах этикета. Он, вероятно, уже нарушил по меньшей мере дюжину прочных общественных заповедей, дав ей приют и предложив вытирать слезы рукавом его куртки.
– Хорошо.
Это была маленькая победа, но он ее одержал.
– Нужно идти в дом. На этот раз мне хотелось бы выполнить требования моей любимой экономки до того, как она огласит их.
Елена засмеялась искренним, непринужденным, мелодичным, звонким смехом, который продемонстрировал, как далеко она продвинулась за тот короткий промежуток времени, что он знал ее. На мгновение она сделалась такой же, как любая другая молодая леди, свободная от мирских тревог или груза темного прошлого.
Точно такой, какой и должна быть.
Глава 5
Изабель нервно коснулась своих светлых волос, чтобы убедиться, что они аккуратно собраны в пучок, – ее густые волосы вечно выбивались из-под гребней и шпилек. У нее давно выработалась привычка стараться одеться к обеду и произвести хорошее впечатление на своего хозяина. В то утро миссис Макфедден принесла ей два платья из собственного гардероба экономки, оба простые и купленные в магазине, но Изабель несказанно им обрадовалась. Что касается обуви, то Изабель оставила свои сапоги для верховой езды, так как не у всех женщин одинаковый размер ноги.
Миссис Макфедден пыталась извиняться за невзрачные платья, но Изабель не возражала против них и похвалила их фасон, как будто они прибыли прямо из модного дома в Лондоне. Убегая, она бросила шкаф с атласными туфлями и богатыми украшениями, и сейчас, рассматривая в зеркале себя, одетую в простое зеленое клетчатое хлопчатобумажное платье, не могла вспомнить, когда чувствовала себя более счастливой. Миссис Макфедден была немного выше, но женщины решили проблему с помощью декоративного пояса, спрятавшего складки, которые на время укоротили юбку до нужной длины.
Темно-зеленый цвет делал ее еще бледнее, чем обычно, но Изабель, радуясь, что она не в ночной сорочке, пощипала щеки, стараясь добавить им немного цвета, но потом отказалась от этой затеи.
Она ведет себя как дурочка. Сейчас не время прихорашиваться, и она не в том положении, чтобы беспокоиться о мнении мистера Торна по поводу отсутствия цвета у нее на щеках – или обращать на это его внимание.
Изабель наклонилась ближе к своему отражению в зеркале. Она пристально всматривалась в собственные знакомые черты и искала следы, которые могли оставить там последние месяцы, но не нашла почти ничего. Ее щеки немного опали, но, кроме тревоги в глазах, ничего не выдавало то, что она пережила, – ни единый шрам или след развлечений Ричарда не уродовал ее лицо.
Это было настоящее чудо, которое делало кошмар ее жизни еще более сюрреалистичным.
А потом она подумала о красивом лице мистера Торна и живом блеске его зеленых глаз. Несомненно, он тоже страдал в той индийской тюрьме и испытал мучения, которыми не поделился. Но она никогда бы не догадалась об этом, видя его теплое спокойствие и великодушие.
– Если он смог быть мужественным, я тоже смогу.
Да, но его злодеи далеко, а ее могут быть где угодно. Если Ричард нанял агентов, чтобы найти ее, или…
Изабель резко поставила на стол маленькое зеркало в раме, убрав свое отражение и стараясь не поддаться закипающему истерическому страху, грозившему разрушить ее с трудом завоеванную уравновешенность.
– Троя, – прошептала она. – Это Троя, и за этими стенами я в безопасности.
Она вышла из комнаты и направилась по коридору к лестнице, морщась при стуке о деревянный пол своих сапог для верховой езды. Вряд ли это была походка, которую всегда требовали от нее мать и гувернантка, но даже этот маленький и необходимый бунт придавал ей силы.
В столовой в середине стола стояли накрытые крышками блюда, приготовленные для неофициального ужина, а миссис Макфедден раскладывала ножи и ложки.
– А-а! Вот и вы! Я еще должна оттащить профессора от его книг, но, быть может, вы сходите за ним вместо меня?
– Вы уверены, что он не придет, если позвонить? – Изабель не хотелось бы отрывать хозяина дома от его занятий. – Он может рассердиться, что ему мешают.
– Он не услышит и церковного колокола у себя над головой, если уткнулся носом в страницу с этими языческими каракулями, – рассмеялась экономка. – И этот человек никогда не ругается. Хотя он переходит на горестные причитания, что я чуть не довожу его до сердечного приступа мясным пирогом. Кроме того, если мы не прервем его, ему придется довольствоваться холодным ужином.
– Хорошо, – сказала Изабель и послушно отправилась в библиотеку за мистером Торном. Дверь была закрыта, поэтому она тихо постучала. Но не получив ответа, медленно открыла дверь, готовая принести извинения при первом признаке недовольства.
Однако никакого возмущения не последовало. Она огляделась, ожидая найти Дариуса за письменным столом, и замерла, как загипнотизированная, увидев его сидящим на полу на восточном ковре в окружении карт и бумаг. Сидя спиной к ней, Дариус переложил листы пергамента и взял небольшую записку, при этом что-то пробормотав.
Изабель воспользовалась моментом понаблюдать за этим человеком в его стихии и восхитилась им. Свет камина делал его каштановые волосы золотыми и выгодно подчеркивал широкие плечи. Ей удалось на мгновение увидеть его в профиль, когда он разворачивал карту, и у нее перехватило дыхание от его мужественной красоты. Стоя на коленях, он напоминал молящегося паломника: его сильные тонкие пальцы так осторожно обходились с каждым листом, которого касались, словно это были священные тексты.
«Как это получилось, что у вас нет жены, мистер Дариус Торн? Как может быть, что вы, такой красивый, до сих пор один?»
– Мистер Торн? – окликнула она его.
Он не проявил признаков того, что услышал ее, и она, прочистив горло, попыталась снова, на этот раз немного громче:
– Мистер Торн!
Он не пошевелился, и Изабель подняла подол юбки, чтобы попытаться подойти к нему, не наступив на какую-нибудь из бумаг. Это было довольно сложно, но она улыбалась, пробираясь на цыпочках по гладкой мозаике. Изабель осторожно дотронулась до его плеча, приготовившись к тому, что он вскочит, если ее присутствие оторвет его от научных размышлений.
Но он не вскочил. Дариус медленно перевел взгляд вверх, как человек, пробуждающийся от сна.
– Елена! Вы?.. – Снова сев на пятки, он смотрел на нее снизу. – Я пропустил звонок к обеду?
Она покачала головой:
– Миссис Макфедден утверждает, что звонить бесполезно, и попросила меня привести вас на обед, пока он еще теплый.
Дариус улыбнулся и подобрал несколько листов, чтобы освободить проход из круга.
– Она права. Я… мысленно перенесся в другое место. – Встав, он отряхнул брюки и разгладил свой длинный шерстяной жакет. – Вы давно здесь?
– Нет, – солгала она, – совсем недавно.
– Теперь вы узнали об одном из моих ужасных недостатков – отгораживаться от мира во время работы, однако я рад, что вы здесь. – Дариус протянул ей руку. – Отправимся обедать?
– Да. – Она взяла его под руку, и они вернулись в небольшую столовую.
– Восхитительно пахнет, миссис Макфедден, – объявил Дариус. – Вы кулинарный гений!
– Я такая же обыкновенная повариха, как все другие, – отвергла комплимент миссис Макфедден, смущенная вниманием хозяина, и наполнила их чашки теплым ароматным сидром. – Я вернусь с хлебом, но начинайте, не дожидаясь меня.
– Ей это понравилось, – улыбнулась Изабель.
Дариус придвинул Изабель стул, и они оба без церемоний уселись.
– Я никогда не знаю, что сказать, чтобы доставить ей удовольствие. Она, по-видимому, считает, будто я недостаточно ем, но… – Дариус подозрительно обвел взглядом многочисленные блюда. – Не думаю, что целая британская армия, к ее удовлетворению, могла бы расправиться с этим количеством еды.
– Быть может, она привыкла готовить на большую семью.
– Вполне возможно. Она не раз говорила мне, что холостяки превращаются в отвратительных хозяев. Поэтому я стараюсь создавать как можно меньше хлопот, однако ваше предположение заставляет меня задуматься, не веду ли я себя в этом отношении неправильно. – Он начал открывать блюда, чтобы продемонстрировать их содержимое. – Пожалуй, мне стоит провести пару экспериментов, чтобы проверить эту идею.
Изабель прогнала от себя нелепую картину того, как Дариус специально создает всякого рода «хлопоты» для своей экономки.
– Какова область ваших исследований, мистер Торн? – спросила она.
– Мне бы не хотелось усыпить вас этой темой, – после некоторого колебания ответил он.
– Прошу вас, мистер Торн, мне очень интересно.
– Естественно, это исключительно моя теория, основанная на общепринятых и бесспорных истинах, что о культуре можно судить просто на основе изучения образцов ее архитектуры. Но теперь эта область, очевидно, сузилась и включает в себя лишь священные предметы индусов и индийские реликвии. – Дариус положил себе на тарелку приличный кусок пирога с мясом и вздохнул. – Правда, в эти дни она не кажется такой уж узкой. Ничего не проясняется! Это все равно что с завязанными глазами и с тряпочными мешками на руках пытаться изучить вышивку.
– Какая фантастическая метафора! – Изабель сдерживалась, чтобы не засмеяться.
– Я не собирался выражаться так красочно, – отозвался он, поднося ко рту большую ложку густого протертого овощного супа.
– От архитектуры к священным предметам. Какая между ними связь, мистер Торн? – поинтересовалась Изабель, подкладывая себе на тарелку еды.
– В лучшем случае слабая. – Дариус вздохнул, однако поворот разговора воодушевил его. – Стоит мне потянуть за любую ниточку, как я вспоминаю Индию. Между людьми, проведшими там десятилетия, было меньше единения, чем между нами, пробывшими в темноте тот короткий промежуток времени. Разве это не странно? Я, возможно, доживу до ста лет, но все же главное во мне будет определяться одним коротким отрезком времени.
– Это не так, мистер Торн, – покачала она головой. – Под «нами» вы подразумеваете своих друзей и себя?
– «Отшельники», – нараспев произнес он. – Вводящее в заблуждение название наш неофициальный клуб получил на одном званом вечере в Лондоне. Кто-то чуждый нам заметил, что мы, по-видимому, слишком особенные и надменные, неспособные реализовать свои принципы. Из всех нас осталось только шестеро, выдержавших испытания, и, вероятно, это сделало нас излишне серьезными для участия во фривольных танцах и салонных разговорах. Мы предпочитаем собственное общество.
– Ужасное название! – воскликнула Изабель.
– Оно соответствует истине во многих смыслах. Индия изменила нас, а условности общества не легкая накидка, которую можно снова накинуть без доли скептицизма. Борьба за выживание способна ожесточить человека, Елена.
– Вы не кажетесь ожесточившимся, мистер Торн, или сколько-нибудь угрюмым.
– Мнения порой субъективны. – Дариус покраснел и поправил очки.
– А как получилось, мистер Торн, что вы разыскиваете индийские древности в Шотландии, а не в Бомбее?
– А-а! – Дариус отложил вилку и нож. – Выяснилось, что…
Его прервало появление миссис Макфедден, державшей в руках корзинку свежих булочек.
– Вы развлекаете гостью, сэр?
– Я вряд ли гожусь для этого, миссис Макфедден. Вы уверены, что так принято?
Обойдя стол, экономка подала ему хлеб.
– У вас гость, и это ваш долг. Не думайте, что у меня есть время на салонные игры и прочую чепуху!
– Мистер Торн замечательный собеседник, – застыв, возразила Изабель.
– Что ж, хорошо. Уверена, вам не нужна компаньонка. Я могу заняться уборкой кухни и не утруждать себя тем, чтобы стоять рядом и оживлять светскую беседу. – Она повернулась и исчезла так быстро, что Изабель чуть не икнула от изумления.
– Она очень… резка с вами. – В доме ее матери не нашлось бы служанки, которой не пришлось бы собирать вещи после таких высказываний. При этой мысли у Изабель покраснели щеки, однако почему-то казалось, что мистеру Торну чрезвычайно приятна прямолинейность его экономки.
– Всегда. – Дариус передал ей корзинку, и Изабель выбрала самую маленькую булочку. – Она считает, что я слишком много читаю и в результате стал странным. И это отчасти справедливо. Но она знала предыдущего владельца, привязана к дому, и я счел разумным оставить ее. Аптекарь в деревне поведал мне, что она стала вдовой в двадцать лет и никогда не простила этого миру. – Он вздохнул. – Мне нравится, как она ведет хозяйство, и вся ее шумливость делает дом не таким… тихим. Я предлагал ей нанять помощницу, но это предложение было встречено без восторга. Три дня суп подавался холодным.
По-видимому, у мистера Торна действительно имелось твердое правило спасать женщин.
– Вы не любите тишину, мистер Торн?
– Всему свое место, – покачал он головой.
– Что ж, в одном ваша экономка ошибается.
– Правда?
– Это мне, как добропорядочной гостье, полагается развлекать вас, дабы отплатить хозяину за его гостеприимство. У вас есть… пианино?
– Увы, нет.
– Арфа?
– Это приведет на извилистую дорожку разочарований, Елена. – Он вздохнул, однако затем просиял. – Вы можете почитать мне вслух! Я люблю слушать, когда в виде исключения кто-то другой читает вслух стихи. Мой собственный голос слишком скрипуч для моих ушей.
– Если хотите, – кивнула Изабель.
– Или… – Голос Дариуса задумчиво замер.
– Или? – подтолкнула она его.
– Пожалуй, у меня есть идея получше. Вы играете в шахматы?
– Это еще более прямая дорожка к разочарованию, мистер Торн. К сожалению, нет.
– Хотите научиться?
Изабель откинулась на стуле и задумалась. В огромном доме ее родителей было несколько комплектов шахмат, но ей никогда не предлагали взять их в руки. Даже в кабинете ее мужа имелась богато украшенная доска, но Ричард никогда не играл, и она никогда не просила его научить ее играть.
– Разве это не чисто мужская игра?
– Совсем нет. Это игра стратегии и битвы, но это интеллектуальная игра, и она доступна любому полу. – Дариус положил локти на стол, его выражение изменилось, и было видно, что он увлечен своим предложением. – Две стороны стоят лицом друг к другу, и у каждой цель – победить.
– Я не интересуюсь войнами, – нахмурилась Изабель.
– Разумеется, нет, но шахматы идеальный способ подавления конфликта и решения многих других проблем. Это искусство защиты и наступления, тактического планирования и настойчивости. Как в танцах, здесь существуют изящные движения и стандартные приемы, но еще и сюрпризы.
– Вы, очевидно, страстный любитель игры, – улыбнулась Изабель.
– Елена, вы должны научиться играть в шахматы.
– Должна? – Она была озадачена его настойчивостью.
– Еще по одной причине, о которой я пока не упомянул.
– И что это за причина?
– Причина в том, что самая сильная фигура на доске – это не вооруженный рыцарь на коне, и не беспощадный воин, и даже не напыщенный тип, носящий корону.
– Нет? – Изабель затаила дыхание, очарованная блеском его глаз.
– Это королева. Единственная женщина на доске имеет больше возможности и свободы двигаться, чем любая другая фигура. – Он заговорщически понизил голос: – Представьте себе, Елена. Она самая сильная фигура на доске, и все остальные стараются обеспечить ей безопасность или уйти с ее пути.
– Ну и ну! – Изабель выдохнула сдерживаемый воздух. – Это правда?
– Идемте, я вам покажу. Возьмите с собой свою тарелку с едой.
Она чуть не задохнулась, удивленная его странным предложением, но, когда он встал из-за стола, последовала за ним. Они вышли из-за обеденного стола со своими похищенными тарелками и быстро, как непослушные дети, направились обратно в библиотеку, где Дариус торопливо передвинул кресла ближе к камину и установил между ними стол для доски и тарелок.
Изабель получила в командование белую армию и почти мгновенно поняла, какой великолепный учитель Дариус. Он терпеливо объяснял возможности и движения каждой фигуры, но еще добавлял истории, связанные с каждой отдельной фигуркой, так что к тому времени, когда они были готовы начать игру, Изабель сердечно привязалась к каждому своему маленькому воину, гордилась своими храбрыми всадниками, восхищалась заносчивостью своего слона и справедливым возмущением королевской четы дерзостью предстоящего нападения противника.
Особенно своей королевы.
Вырезанное крошечное женское личико с надменно сжатыми губами было спокойным и решительным. Изабель нравилось, как выглядит королева в короне из слоновой кости и мантии, украшенной точками краски, похожими на жемчуг. Эта женщина казалась властной и бесстрашной.
Первая игра была меньше сражением, а больше серией уроков, посвященных тому, как разворачивается битва, и последствиям каждого хода, который делала Изабель. Дариус сдерживал свою черную армию и никогда не нападал агрессивно на ее армию, а советовал, где можно, и позволял изменять ходы и обдумывать их. От первой потери коня Изабель едва не расплакалась, но Дариус помог ей понять необходимость пожертвовать фигурой в данный момент ради того, чтобы добиться более важной цели.
– Вы должны стараться видеть все фигуры как часть огромного целого, где все взаимосвязано. – Он отодвинул доску на несколько дюймов влево. – Сделайте глубокий вдох. Иногда я люблю представлять, что все мои воины стремятся исполнить свой долг и считают самопожертвование великой честью – особенно когда я обещаю воскресить их для следующей битвы.
– Абсолютная власть! – рассмеялась она.
– Ну как, готовы? – Он снова установил доску между ними. – При игре в шахматы ничего не происходит на поле без вашей команды.
– Но я не командую вами. – Она посмотрела на устрашающие ряды его фигур. – И ваши воины не демонстрируют радость умереть ради моего удовольствия!
– Верно! – рассмеялся он, в свою очередь. – Черная армия стремится доставить удовольствие своей Черной Королеве, но посмотрим, не сумеете ли вы перехитрить их.
– Я сделаю все возможное, чтобы заставить ее беситься от ярости. – Изабель нагнула голову и сосредоточилась, стараясь увидеть доску так, как видел ее Дариус. Ее несчастный всадник одиноко стоял рядом с рукой Дариуса – фигура, попавшая в плен. – Но только если вы подпишете соглашение не обращаться плохо с моими воинами, оказавшимися у вас в руках.
– Согласен. – Дариус серьезно протянул ей руку. – Я буду милостив.
– Хорошо, – пожала ему руку Изабель. Ее ладонь коснулась его ладони, и тепло крепкого прикосновения окутало ее изящные пальцы. Это ее провозглашение кодекса ведения их маленькой войны должно было быть шуткой, но от вспышки, которую она ощутила, ей стало не до смеха. В искушающем притяжении тепла, скользящего по ее коже, не было ничего забавного. Изабель понимала, что это удовольствие ей запрещено, но внезапно… она перестала понимать почему.
Она замужем и уже так далеко зашла по скандальной дорожке, что может никогда не вернуться. Но… Господи, как такое вообще возможно? И это когда она полагала, что, пока жива, никогда не захочет снова испытать мужское прикосновение.
– А вы? – спросил он, продолжая держать ее руку над доской. Его взгляд был спокойным, но зеленые глаза становились все темнее.
– Я? – Изабель старалась вновь обрести внутреннюю опору и не обращать внимания на приятное тепло, разливавшееся у нее внутри.
– Даст ли Белая Королева обещание также быть милостивой? В любом случае моя армия стоит наготове, но джентльмен обязан спросить, будет ли соглашение обоюдным.
– Конечно, – подтвердила Изабель и неохотно освободилась от его руки. – Пока они будут ждать, чтобы вы заплатили за них выкуп, я обязуюсь кормить их печеньем с джемом.
– Вы очень добры. – Он так резко опустил руку, что смахнул ладью и две пешки. – Ба! В рядах беспорядок!
Пока Дариус расставлял фигуры по местам, Изабель, прижав к щекам холодные пальцы, переводила дух. Восстание заканчивается, и ей следует позаботиться о том, чтобы растущая симпатия к нему не добавилась к неразберихе, в которую она превратила свою жизнь. Она причиняет мистеру Торну достаточно неприятностей и без того, чтобы злоупотреблять его предложением дружбы.
Дариус молча выругал себя за неуклюжесть, молясь, чтобы Изабель не заметила, как ее прикосновение смешало его мысли. Предполагалось, что игра послужит отвлечением, но не таким же. Он надеялся научить Изабель чему-то новому и поднять ей настроение. Ее необыкновенная женственная красота, в свете от камина превратившаяся в неземное великолепие, ее способность быстро разобраться в правилах и желание играть, приняв его фантастические выдумки, покорили его. Никогда никому другому он не раскрывал так глубоко необычность своего мышления. Шахматы – серьезное занятие, однако Дариус никогда не играл в них без привнесения в процесс некоторой театральности.
Вместо того чтобы посмеяться над ним, Елена охотно поддержала его, заявив, что восхищена, и показала, что у нее еще более богатое воображение, чем у него. И сейчас она поразила его, объявив:
– Мой одинокий король грустит о своем погибшем брате-близнеце, но предупреждаю вас, мистер Торн: его товарищи, душевно побеседовав с ним, придали ему сил. Они напомнили ему о нашем деле и воодушевили отомстить за брата!
Дариус пришел в восторг – он был пленен.
– Не более чем призывы моего командира к моим усталым воинам. Он обещает дополнительные порции эля и земельный надел первому простолюдину, который снимет одного из ваших слонов.
Миссис Макфедден пыталась извиняться за невзрачные платья, но Изабель не возражала против них и похвалила их фасон, как будто они прибыли прямо из модного дома в Лондоне. Убегая, она бросила шкаф с атласными туфлями и богатыми украшениями, и сейчас, рассматривая в зеркале себя, одетую в простое зеленое клетчатое хлопчатобумажное платье, не могла вспомнить, когда чувствовала себя более счастливой. Миссис Макфедден была немного выше, но женщины решили проблему с помощью декоративного пояса, спрятавшего складки, которые на время укоротили юбку до нужной длины.
Темно-зеленый цвет делал ее еще бледнее, чем обычно, но Изабель, радуясь, что она не в ночной сорочке, пощипала щеки, стараясь добавить им немного цвета, но потом отказалась от этой затеи.
Она ведет себя как дурочка. Сейчас не время прихорашиваться, и она не в том положении, чтобы беспокоиться о мнении мистера Торна по поводу отсутствия цвета у нее на щеках – или обращать на это его внимание.
Изабель наклонилась ближе к своему отражению в зеркале. Она пристально всматривалась в собственные знакомые черты и искала следы, которые могли оставить там последние месяцы, но не нашла почти ничего. Ее щеки немного опали, но, кроме тревоги в глазах, ничего не выдавало то, что она пережила, – ни единый шрам или след развлечений Ричарда не уродовал ее лицо.
Это было настоящее чудо, которое делало кошмар ее жизни еще более сюрреалистичным.
А потом она подумала о красивом лице мистера Торна и живом блеске его зеленых глаз. Несомненно, он тоже страдал в той индийской тюрьме и испытал мучения, которыми не поделился. Но она никогда бы не догадалась об этом, видя его теплое спокойствие и великодушие.
– Если он смог быть мужественным, я тоже смогу.
Да, но его злодеи далеко, а ее могут быть где угодно. Если Ричард нанял агентов, чтобы найти ее, или…
Изабель резко поставила на стол маленькое зеркало в раме, убрав свое отражение и стараясь не поддаться закипающему истерическому страху, грозившему разрушить ее с трудом завоеванную уравновешенность.
– Троя, – прошептала она. – Это Троя, и за этими стенами я в безопасности.
Она вышла из комнаты и направилась по коридору к лестнице, морщась при стуке о деревянный пол своих сапог для верховой езды. Вряд ли это была походка, которую всегда требовали от нее мать и гувернантка, но даже этот маленький и необходимый бунт придавал ей силы.
В столовой в середине стола стояли накрытые крышками блюда, приготовленные для неофициального ужина, а миссис Макфедден раскладывала ножи и ложки.
– А-а! Вот и вы! Я еще должна оттащить профессора от его книг, но, быть может, вы сходите за ним вместо меня?
– Вы уверены, что он не придет, если позвонить? – Изабель не хотелось бы отрывать хозяина дома от его занятий. – Он может рассердиться, что ему мешают.
– Он не услышит и церковного колокола у себя над головой, если уткнулся носом в страницу с этими языческими каракулями, – рассмеялась экономка. – И этот человек никогда не ругается. Хотя он переходит на горестные причитания, что я чуть не довожу его до сердечного приступа мясным пирогом. Кроме того, если мы не прервем его, ему придется довольствоваться холодным ужином.
– Хорошо, – сказала Изабель и послушно отправилась в библиотеку за мистером Торном. Дверь была закрыта, поэтому она тихо постучала. Но не получив ответа, медленно открыла дверь, готовая принести извинения при первом признаке недовольства.
Однако никакого возмущения не последовало. Она огляделась, ожидая найти Дариуса за письменным столом, и замерла, как загипнотизированная, увидев его сидящим на полу на восточном ковре в окружении карт и бумаг. Сидя спиной к ней, Дариус переложил листы пергамента и взял небольшую записку, при этом что-то пробормотав.
Изабель воспользовалась моментом понаблюдать за этим человеком в его стихии и восхитилась им. Свет камина делал его каштановые волосы золотыми и выгодно подчеркивал широкие плечи. Ей удалось на мгновение увидеть его в профиль, когда он разворачивал карту, и у нее перехватило дыхание от его мужественной красоты. Стоя на коленях, он напоминал молящегося паломника: его сильные тонкие пальцы так осторожно обходились с каждым листом, которого касались, словно это были священные тексты.
«Как это получилось, что у вас нет жены, мистер Дариус Торн? Как может быть, что вы, такой красивый, до сих пор один?»
– Мистер Торн? – окликнула она его.
Он не проявил признаков того, что услышал ее, и она, прочистив горло, попыталась снова, на этот раз немного громче:
– Мистер Торн!
Он не пошевелился, и Изабель подняла подол юбки, чтобы попытаться подойти к нему, не наступив на какую-нибудь из бумаг. Это было довольно сложно, но она улыбалась, пробираясь на цыпочках по гладкой мозаике. Изабель осторожно дотронулась до его плеча, приготовившись к тому, что он вскочит, если ее присутствие оторвет его от научных размышлений.
Но он не вскочил. Дариус медленно перевел взгляд вверх, как человек, пробуждающийся от сна.
– Елена! Вы?.. – Снова сев на пятки, он смотрел на нее снизу. – Я пропустил звонок к обеду?
Она покачала головой:
– Миссис Макфедден утверждает, что звонить бесполезно, и попросила меня привести вас на обед, пока он еще теплый.
Дариус улыбнулся и подобрал несколько листов, чтобы освободить проход из круга.
– Она права. Я… мысленно перенесся в другое место. – Встав, он отряхнул брюки и разгладил свой длинный шерстяной жакет. – Вы давно здесь?
– Нет, – солгала она, – совсем недавно.
– Теперь вы узнали об одном из моих ужасных недостатков – отгораживаться от мира во время работы, однако я рад, что вы здесь. – Дариус протянул ей руку. – Отправимся обедать?
– Да. – Она взяла его под руку, и они вернулись в небольшую столовую.
– Восхитительно пахнет, миссис Макфедден, – объявил Дариус. – Вы кулинарный гений!
– Я такая же обыкновенная повариха, как все другие, – отвергла комплимент миссис Макфедден, смущенная вниманием хозяина, и наполнила их чашки теплым ароматным сидром. – Я вернусь с хлебом, но начинайте, не дожидаясь меня.
– Ей это понравилось, – улыбнулась Изабель.
Дариус придвинул Изабель стул, и они оба без церемоний уселись.
– Я никогда не знаю, что сказать, чтобы доставить ей удовольствие. Она, по-видимому, считает, будто я недостаточно ем, но… – Дариус подозрительно обвел взглядом многочисленные блюда. – Не думаю, что целая британская армия, к ее удовлетворению, могла бы расправиться с этим количеством еды.
– Быть может, она привыкла готовить на большую семью.
– Вполне возможно. Она не раз говорила мне, что холостяки превращаются в отвратительных хозяев. Поэтому я стараюсь создавать как можно меньше хлопот, однако ваше предположение заставляет меня задуматься, не веду ли я себя в этом отношении неправильно. – Он начал открывать блюда, чтобы продемонстрировать их содержимое. – Пожалуй, мне стоит провести пару экспериментов, чтобы проверить эту идею.
Изабель прогнала от себя нелепую картину того, как Дариус специально создает всякого рода «хлопоты» для своей экономки.
– Какова область ваших исследований, мистер Торн? – спросила она.
– Мне бы не хотелось усыпить вас этой темой, – после некоторого колебания ответил он.
– Прошу вас, мистер Торн, мне очень интересно.
– Естественно, это исключительно моя теория, основанная на общепринятых и бесспорных истинах, что о культуре можно судить просто на основе изучения образцов ее архитектуры. Но теперь эта область, очевидно, сузилась и включает в себя лишь священные предметы индусов и индийские реликвии. – Дариус положил себе на тарелку приличный кусок пирога с мясом и вздохнул. – Правда, в эти дни она не кажется такой уж узкой. Ничего не проясняется! Это все равно что с завязанными глазами и с тряпочными мешками на руках пытаться изучить вышивку.
– Какая фантастическая метафора! – Изабель сдерживалась, чтобы не засмеяться.
– Я не собирался выражаться так красочно, – отозвался он, поднося ко рту большую ложку густого протертого овощного супа.
– От архитектуры к священным предметам. Какая между ними связь, мистер Торн? – поинтересовалась Изабель, подкладывая себе на тарелку еды.
– В лучшем случае слабая. – Дариус вздохнул, однако поворот разговора воодушевил его. – Стоит мне потянуть за любую ниточку, как я вспоминаю Индию. Между людьми, проведшими там десятилетия, было меньше единения, чем между нами, пробывшими в темноте тот короткий промежуток времени. Разве это не странно? Я, возможно, доживу до ста лет, но все же главное во мне будет определяться одним коротким отрезком времени.
– Это не так, мистер Торн, – покачала она головой. – Под «нами» вы подразумеваете своих друзей и себя?
– «Отшельники», – нараспев произнес он. – Вводящее в заблуждение название наш неофициальный клуб получил на одном званом вечере в Лондоне. Кто-то чуждый нам заметил, что мы, по-видимому, слишком особенные и надменные, неспособные реализовать свои принципы. Из всех нас осталось только шестеро, выдержавших испытания, и, вероятно, это сделало нас излишне серьезными для участия во фривольных танцах и салонных разговорах. Мы предпочитаем собственное общество.
– Ужасное название! – воскликнула Изабель.
– Оно соответствует истине во многих смыслах. Индия изменила нас, а условности общества не легкая накидка, которую можно снова накинуть без доли скептицизма. Борьба за выживание способна ожесточить человека, Елена.
– Вы не кажетесь ожесточившимся, мистер Торн, или сколько-нибудь угрюмым.
– Мнения порой субъективны. – Дариус покраснел и поправил очки.
– А как получилось, мистер Торн, что вы разыскиваете индийские древности в Шотландии, а не в Бомбее?
– А-а! – Дариус отложил вилку и нож. – Выяснилось, что…
Его прервало появление миссис Макфедден, державшей в руках корзинку свежих булочек.
– Вы развлекаете гостью, сэр?
– Я вряд ли гожусь для этого, миссис Макфедден. Вы уверены, что так принято?
Обойдя стол, экономка подала ему хлеб.
– У вас гость, и это ваш долг. Не думайте, что у меня есть время на салонные игры и прочую чепуху!
– Мистер Торн замечательный собеседник, – застыв, возразила Изабель.
– Что ж, хорошо. Уверена, вам не нужна компаньонка. Я могу заняться уборкой кухни и не утруждать себя тем, чтобы стоять рядом и оживлять светскую беседу. – Она повернулась и исчезла так быстро, что Изабель чуть не икнула от изумления.
– Она очень… резка с вами. – В доме ее матери не нашлось бы служанки, которой не пришлось бы собирать вещи после таких высказываний. При этой мысли у Изабель покраснели щеки, однако почему-то казалось, что мистеру Торну чрезвычайно приятна прямолинейность его экономки.
– Всегда. – Дариус передал ей корзинку, и Изабель выбрала самую маленькую булочку. – Она считает, что я слишком много читаю и в результате стал странным. И это отчасти справедливо. Но она знала предыдущего владельца, привязана к дому, и я счел разумным оставить ее. Аптекарь в деревне поведал мне, что она стала вдовой в двадцать лет и никогда не простила этого миру. – Он вздохнул. – Мне нравится, как она ведет хозяйство, и вся ее шумливость делает дом не таким… тихим. Я предлагал ей нанять помощницу, но это предложение было встречено без восторга. Три дня суп подавался холодным.
По-видимому, у мистера Торна действительно имелось твердое правило спасать женщин.
– Вы не любите тишину, мистер Торн?
– Всему свое место, – покачал он головой.
– Что ж, в одном ваша экономка ошибается.
– Правда?
– Это мне, как добропорядочной гостье, полагается развлекать вас, дабы отплатить хозяину за его гостеприимство. У вас есть… пианино?
– Увы, нет.
– Арфа?
– Это приведет на извилистую дорожку разочарований, Елена. – Он вздохнул, однако затем просиял. – Вы можете почитать мне вслух! Я люблю слушать, когда в виде исключения кто-то другой читает вслух стихи. Мой собственный голос слишком скрипуч для моих ушей.
– Если хотите, – кивнула Изабель.
– Или… – Голос Дариуса задумчиво замер.
– Или? – подтолкнула она его.
– Пожалуй, у меня есть идея получше. Вы играете в шахматы?
– Это еще более прямая дорожка к разочарованию, мистер Торн. К сожалению, нет.
– Хотите научиться?
Изабель откинулась на стуле и задумалась. В огромном доме ее родителей было несколько комплектов шахмат, но ей никогда не предлагали взять их в руки. Даже в кабинете ее мужа имелась богато украшенная доска, но Ричард никогда не играл, и она никогда не просила его научить ее играть.
– Разве это не чисто мужская игра?
– Совсем нет. Это игра стратегии и битвы, но это интеллектуальная игра, и она доступна любому полу. – Дариус положил локти на стол, его выражение изменилось, и было видно, что он увлечен своим предложением. – Две стороны стоят лицом друг к другу, и у каждой цель – победить.
– Я не интересуюсь войнами, – нахмурилась Изабель.
– Разумеется, нет, но шахматы идеальный способ подавления конфликта и решения многих других проблем. Это искусство защиты и наступления, тактического планирования и настойчивости. Как в танцах, здесь существуют изящные движения и стандартные приемы, но еще и сюрпризы.
– Вы, очевидно, страстный любитель игры, – улыбнулась Изабель.
– Елена, вы должны научиться играть в шахматы.
– Должна? – Она была озадачена его настойчивостью.
– Еще по одной причине, о которой я пока не упомянул.
– И что это за причина?
– Причина в том, что самая сильная фигура на доске – это не вооруженный рыцарь на коне, и не беспощадный воин, и даже не напыщенный тип, носящий корону.
– Нет? – Изабель затаила дыхание, очарованная блеском его глаз.
– Это королева. Единственная женщина на доске имеет больше возможности и свободы двигаться, чем любая другая фигура. – Он заговорщически понизил голос: – Представьте себе, Елена. Она самая сильная фигура на доске, и все остальные стараются обеспечить ей безопасность или уйти с ее пути.
– Ну и ну! – Изабель выдохнула сдерживаемый воздух. – Это правда?
– Идемте, я вам покажу. Возьмите с собой свою тарелку с едой.
Она чуть не задохнулась, удивленная его странным предложением, но, когда он встал из-за стола, последовала за ним. Они вышли из-за обеденного стола со своими похищенными тарелками и быстро, как непослушные дети, направились обратно в библиотеку, где Дариус торопливо передвинул кресла ближе к камину и установил между ними стол для доски и тарелок.
Изабель получила в командование белую армию и почти мгновенно поняла, какой великолепный учитель Дариус. Он терпеливо объяснял возможности и движения каждой фигуры, но еще добавлял истории, связанные с каждой отдельной фигуркой, так что к тому времени, когда они были готовы начать игру, Изабель сердечно привязалась к каждому своему маленькому воину, гордилась своими храбрыми всадниками, восхищалась заносчивостью своего слона и справедливым возмущением королевской четы дерзостью предстоящего нападения противника.
Особенно своей королевы.
Вырезанное крошечное женское личико с надменно сжатыми губами было спокойным и решительным. Изабель нравилось, как выглядит королева в короне из слоновой кости и мантии, украшенной точками краски, похожими на жемчуг. Эта женщина казалась властной и бесстрашной.
Первая игра была меньше сражением, а больше серией уроков, посвященных тому, как разворачивается битва, и последствиям каждого хода, который делала Изабель. Дариус сдерживал свою черную армию и никогда не нападал агрессивно на ее армию, а советовал, где можно, и позволял изменять ходы и обдумывать их. От первой потери коня Изабель едва не расплакалась, но Дариус помог ей понять необходимость пожертвовать фигурой в данный момент ради того, чтобы добиться более важной цели.
– Вы должны стараться видеть все фигуры как часть огромного целого, где все взаимосвязано. – Он отодвинул доску на несколько дюймов влево. – Сделайте глубокий вдох. Иногда я люблю представлять, что все мои воины стремятся исполнить свой долг и считают самопожертвование великой честью – особенно когда я обещаю воскресить их для следующей битвы.
– Абсолютная власть! – рассмеялась она.
– Ну как, готовы? – Он снова установил доску между ними. – При игре в шахматы ничего не происходит на поле без вашей команды.
– Но я не командую вами. – Она посмотрела на устрашающие ряды его фигур. – И ваши воины не демонстрируют радость умереть ради моего удовольствия!
– Верно! – рассмеялся он, в свою очередь. – Черная армия стремится доставить удовольствие своей Черной Королеве, но посмотрим, не сумеете ли вы перехитрить их.
– Я сделаю все возможное, чтобы заставить ее беситься от ярости. – Изабель нагнула голову и сосредоточилась, стараясь увидеть доску так, как видел ее Дариус. Ее несчастный всадник одиноко стоял рядом с рукой Дариуса – фигура, попавшая в плен. – Но только если вы подпишете соглашение не обращаться плохо с моими воинами, оказавшимися у вас в руках.
– Согласен. – Дариус серьезно протянул ей руку. – Я буду милостив.
– Хорошо, – пожала ему руку Изабель. Ее ладонь коснулась его ладони, и тепло крепкого прикосновения окутало ее изящные пальцы. Это ее провозглашение кодекса ведения их маленькой войны должно было быть шуткой, но от вспышки, которую она ощутила, ей стало не до смеха. В искушающем притяжении тепла, скользящего по ее коже, не было ничего забавного. Изабель понимала, что это удовольствие ей запрещено, но внезапно… она перестала понимать почему.
Она замужем и уже так далеко зашла по скандальной дорожке, что может никогда не вернуться. Но… Господи, как такое вообще возможно? И это когда она полагала, что, пока жива, никогда не захочет снова испытать мужское прикосновение.
– А вы? – спросил он, продолжая держать ее руку над доской. Его взгляд был спокойным, но зеленые глаза становились все темнее.
– Я? – Изабель старалась вновь обрести внутреннюю опору и не обращать внимания на приятное тепло, разливавшееся у нее внутри.
– Даст ли Белая Королева обещание также быть милостивой? В любом случае моя армия стоит наготове, но джентльмен обязан спросить, будет ли соглашение обоюдным.
– Конечно, – подтвердила Изабель и неохотно освободилась от его руки. – Пока они будут ждать, чтобы вы заплатили за них выкуп, я обязуюсь кормить их печеньем с джемом.
– Вы очень добры. – Он так резко опустил руку, что смахнул ладью и две пешки. – Ба! В рядах беспорядок!
Пока Дариус расставлял фигуры по местам, Изабель, прижав к щекам холодные пальцы, переводила дух. Восстание заканчивается, и ей следует позаботиться о том, чтобы растущая симпатия к нему не добавилась к неразберихе, в которую она превратила свою жизнь. Она причиняет мистеру Торну достаточно неприятностей и без того, чтобы злоупотреблять его предложением дружбы.
Дариус молча выругал себя за неуклюжесть, молясь, чтобы Изабель не заметила, как ее прикосновение смешало его мысли. Предполагалось, что игра послужит отвлечением, но не таким же. Он надеялся научить Изабель чему-то новому и поднять ей настроение. Ее необыкновенная женственная красота, в свете от камина превратившаяся в неземное великолепие, ее способность быстро разобраться в правилах и желание играть, приняв его фантастические выдумки, покорили его. Никогда никому другому он не раскрывал так глубоко необычность своего мышления. Шахматы – серьезное занятие, однако Дариус никогда не играл в них без привнесения в процесс некоторой театральности.
Вместо того чтобы посмеяться над ним, Елена охотно поддержала его, заявив, что восхищена, и показала, что у нее еще более богатое воображение, чем у него. И сейчас она поразила его, объявив:
– Мой одинокий король грустит о своем погибшем брате-близнеце, но предупреждаю вас, мистер Торн: его товарищи, душевно побеседовав с ним, придали ему сил. Они напомнили ему о нашем деле и воодушевили отомстить за брата!
Дариус пришел в восторг – он был пленен.
– Не более чем призывы моего командира к моим усталым воинам. Он обещает дополнительные порции эля и земельный надел первому простолюдину, который снимет одного из ваших слонов.