Берристер Инга. Традиция предков

   — Я люблю его, — упрямо ответила Бетти. — Вы просто не понимаете, что можно любить друг друга и не испытывать сексуальное влечение, возбуждение или…
   — Страсть, — пробормотал Симон, неожиданно оказавшись рядом с ней. — Это не так. Поверьте, вы ошибаетесь, если думаете обойтись без них. Это заложено в человеческой природе.
   — Не понимаю, — неуверенно пролепетала она. — К чему мне страсть? Я хочу, чтобы мое замужество было спокойным и надежным.
   — Надежным? — Симон не скрывал скепсиса. — О боги! Вы отрицаете то, что является основой счастливого и прочного брака. Чего же вы так боитесь?
   Увидев ужас в ее глазах, Симон понял, что приблизился к запретной черте. Чтобы успокоить девушку, он ласково взял ее за запястья и тут же почувствовал учащенное биение ее пульса.
   Кровь прилила к голове Бетти, в ушах стоял глухой гул, напоминающий шум моря.
   — Что же вас пугает? — настаивал Симон. — Что?
   Бетти невидящим взглядом смотрела на него. Мучительный страх, таившийся все это время в дальних уголках души, парализовал ее.
   — Боюсь потерять контроль, оказаться в ситуации, когда я не смогу совладать с собой, когда… — выдохнула она на одном дыхании и вдруг замолчала, глядя Симону в глаза.
   — Понимаю. — Он все еще держал ее за руки, и девушка чувствовала странное тепло и приятное покалывание.
   — Когда вы говорите о ситуации, в которой можно утратить контроль над собой, вы имеете в виду, как я понимаю, секс?
   Беспредельный ужас, отразившийся в глазах Бетти, подсказал Симону, что он угадал.
   Симон улыбнулся.
   — Знаете, догадаться нетрудно. Такая красивая и созданная для любви женщина, как вы, могла остаться девственницей только благодаря огромной силе воли. Что же произошло? Вас кто-то обидел? Мужчина…
   Она отрицательно покачала головой, и Симон понял, что ошибся в своих предположениях.
   — Нет, ничего подобного. Страшная догадка зародилась в его голове, и он перестал гладить руки Бетти.
   — Уж не хотите ли вы сказать, что вы… что вы предпочитаете…
   — Нет!
   Симон вздохнул с облегчением.
   — Но что же все-таки тяготит вас?
   И Бетти неожиданно захотела рассказать ему все, сама не зная почему. Симон ей не нравился и не вызывал доверия. Он перевернул ее уютный мир вверх тормашками, но все же у нее сложилось твердое убеждение, что это единственный человек, способный понять ее и, возможно, избавить от многолетнего страха.
   Бетти через силу, заикаясь и запинаясь, рассказала про давнее приключение на ежевичной поляне.
   Собственный первый опыт любви под открытым небом и яркими звездами вызывал у Симона весьма приятные воспоминания, но он постарался сосредоточиться на рассказе Бетти. Он догадывался, как может испугаться впечатлительная девочка, ставшая свидетельницей проявления безудержной и безграничной женской страсти. Мог понять ее инстинктивный ужас: она смотрела на происходившее глазами ребенка.
   — И поэтому вы выходите замуж за Бена? — сдержанно поинтересовался он. — Потому что…
   — Понимаю, это звучит глупо, но мысль о том, что я когда-нибудь буду испытывать такое же, пугает меня.
   Симон видел это и сам: она вся тряслась от страха.
   — Я знаю, что с Бенджамином такого не будет никогда, — честно призналась Бетти.
   Помолчав немного, собеседник бесстрастно обронил:
   — Вам когда-нибудь приходило в голову, что интимные отношения без влечения и страсти могут быть болезненными и… унизительными?
   — Тысячи женщин живут так, — тихо возразила она. — Женщины, которые вышли замуж за тех, кого выбрали им родные.
   — Этих несчастных попросту приговорили к пожизненной каторге! Черт возьми, Бетти, подумайте, что вы делаете с собой? На ту сцену, невольной свидетельницей которой вы стали много лет назад, вы смотрели глазами ребенка. Вы все видели в искаженном свете, потому что еще не знали всего того, что может желать и чувствовать женщина. Впрочем, вы и сейчас не знаете.
   — Нет! — Бетти отпрянула, будто увидела змею. — Я не хочу больше об этом говорить. Не желаю чувствовать себя так, будто… не желаю… — ее начало трясти.
   — Знаете, в чем ваша проблема? У вас слишком богатое воображение.
   — Давайте оставим эту тему, — взмолилась Бетти. — Вы не хотите понять меня.
   — Почему же, отлично понимаю, — с ухмылкой возразил он.
   Будь Бетти чуть внимательней, она бы заметила странный огонек в его глазах и поняла бы, к чему клонит Симон.
   — Скажите, пожалуйста, — тоном врача начал он, — только ли страх вы испытывали, когда наблюдали за ними?
   Бетти растерялась. Как он догадался об охватившей ее тогда внутренней слабости, сделавшей все тело горячим и легким? О сладостно-болезненном ощущении, таком сильном, что она помнила его до сих пор? Нет, она ни за что не признается.
   — Да, — солгала она, — только страх.
   — Мм… Что ж, тогда я за вас спокоен, — неприязненно заметил Симон и впился в ее лицо холодным непроницаемым взглядом.
   Почему-то эти слова задели девушку за живое. Не хочет ли он сказать, что с ней не все в порядке?
   Симон как бы между прочим добавил:
   — Наверное, выйдя замуж за Бенджамина, вы будете счастливы.
   — Не сомневайтесь, — холодно ответила Элизабет, решившая больше не поддаваться ни на какие провокации и подвохи.
   Она поражалась себе: ни с кем еще она не была так откровенна, как с Симоном, и, чувствуя себя опустошенной, сожалела о несдержанности.
   — Тут есть лопата? — неожиданно спросил он.
   — Думаю, есть.
   — Отлично. Пойду расчищать двор. Не люблю праздное времяпрепровождение.
   Понимал ли он, что ей крайне необходимо остаться наедине со своими мыслями и успокоиться? Нет, наверняка нет. Девушка посмотрела ему в лицо. Широкоскулое, мужественное, непроницаемое, оно заставило ее трепетать и одновременно удивляться своей глупости, позволившей раскрыть душу Симону.
   — Если я не вернусь, когда стемнеет, — высылайте команду спасателей, — пошутил он.
   Бетти уныло улыбнулась в ответ. Ей хотелось поскорее выпроводить Симона из дому. От перенапряжения болела голова: никогда еще Бетти не встречала человека, вызывавшего столь противоречивые чувства. Раньше ей казалось, что ни один мужчина не способен заставить ее трепетать. Она опасалась, что чувственность, заложенная природой и дремавшая где-то глубоко внутри, проснется и выплеснется наружу. Девушка боялась признаться себе самой в том, что страсть живет в ней, и поэтому встречалась только с теми мужчинами, которые не могли пробудить в ней желание. С такими, как Бенджамин.
   Бетти наблюдала, как Симон пересек двор. Снег большими сугробами лежал вдоль каменного завала, отделявшего ферму от поля.
   Она взяла один из дневников и попыталась сосредоточиться на чтении, но тщетно. Наверное, потому, что я знаю их наизусть, уверяла себя Элизабет.
   Попробовала сесть за рукоделие, но тоже без особого успеха. Тогда Бет направилась в кухню. На ланч по обоюдному согласию было решено съесть консервированную фасоль, а на ужин — остатки пиццы. Не устояв перед искушением, девушка подошла к окну: Симон успел расчистить большую часть двора. Ее глаза неотрывно следили за четкими и уверенными движениями, свидетельствовавшими, что Симон хорошо знаком с лопатой. Видимо, почувствовав, что за ним наблюдают, он поднял голову, и Бетти едва успела отпрянуть от окна, хотя была готова поклясться, что ее заметили.
   Ну вот, попалась! А впрочем, что такого предосудительного она совершила? Подумаешь, у окна постояла! Поддавшись внезапному порыву, Бетти надела сапоги, куртку и выскочила во двор.
   От холода перехватило дыхание, мороз пощипывал щеки. Бескрайние и безмолвные снежные просторы создавали ощущение, что на всем белом свете только она и Симон.
   — Слишком холодно? — посочувствовал Симон, заметив румянец на ее щеках.
   — Нет. Я люблю снег. В нем есть нечто необыкновенное.
   — Я бы даже сказал, воздушное, с легкостью согласился он, и прежде чем Бетти успела сообразить что-либо, в нее полетел снежок.
   Симон широко улыбался, совершенно не раскаиваясь в своем поступке и не ожидая ответных действий.
   — Вы сами напросились, — предупредила Бетти. — Имейте в виду, на фермерских ярмарках я часто коротала время в тире.
   — Так покажите свое мастерство, — подзуживал Симон, успевший увернуться от первого «снаряда».
   И началось настоящее сражение: снежки летали с такой скоростью и точностью, что вскоре оба бойца оказались полностью облепленными снегом, но никто не собирался просить пощады. Со смехом отряхиваясь, Бетти начала потихоньку пробираться к сараю. Если бы она спряталась за углом, то смогла бы хоть как-то защититься от атак и накопить побольше снежков.
   Элизабет почти достигла цели, когда Симон раскусил коварный замысел и, петляя как заяц, настиг ее. Бетти со смехом попыталась увернуться, и оба упали в сугроб. Бетти попробовала подняться, но крепкие руки удержали ее, и она, неожиданно испугавшись, стала колотить Симона кулаками в грудь.
   — Выпустите меня! Вы весите фунтов двести!
   Он послушался, и Бетти оказалась сверху. Казалось, что Симон искренне хочет помочь ей. Но он, нежно обхватив девушку и глядя ей прямо в глаза, вдруг промурлыкал:
   — Говорят, что занятие любовью в снегу нечто фантастическое…
   Бетти возмутилась: опять он за свое! И в то же время почувствовала, как сладко замерло от слов Симона сердце.
   — Неужели в вашем сексуальном опыте есть пробелы? — Она пыталась вырваться из цепких объятий. — Даже удивительно.
   — Мы могли бы это исправить, — предложил Симон, чем поверг девушку в шок. — Клин клином вышибают, — добавил он и нежно коснулся губами ее щеки.
   Прикосновение было таким легким и мимолетным, что Бетти даже засомневалась, не почудилось ли ей.
   — Вы хотите этого, милая, — коварно шептал искуситель, заставляя девушку дрожать от возбуждения. — Вы позволите мне разжечь огонь в вашем теле, чтобы оно растаяло и…
   Что он собирается делать? Впрочем, сама виновата: нашла с кем откровенничать! Пусть это будет уроком на будущее — никогда, никогда не доверять мужчинам!
   — Прекратите, — сердито потребовала она. — Я не знаю, какую игру вы затеяли, но…
   — Кто сказал, что это игра? — едва слышно произнес Симон.
   Она собрала все свои силы, чтобы унять дрожь. На этот раз ей не показалось. Симон действительно поцеловал ее чуть ниже уха.
   — Ночь, проведенная с обворожительной обнаженной женщиной, свернувшейся клубком у тебя на груди, накладывает определенный отпечаток на мысли мужчины. И если вы дальше будете бросаться в мои объятия…
   Бетти с облегчением перевела дух: Симон снова разыгрывает ее, опять подтрунивает. На минуту девушка поверила, что он говорит серьезно, а на самом деле Симон ловко воспользовался ее подозрительностью и затеял новую игру.
   — Если мне не изменяет память, именно вы начали кидаться снежками, — напомнила она. — А что касается объятий, зарубите себе на носу: так называемые «сексуальные потребности» для меня пустой звук.
   — Я готов сделать на это скидку, — великодушно откликнулся он.
   — Вас действительно забавляет все это, правда? — с горечью спросила Бетти. — Нравится смеяться надо мной, издеваться…
   — Помните, я говорил вам, что в детстве меня терроризировали сестры? Я должен взять реванш.
   — Да, но при чем здесь я?
   Он беззаботно рассмеялся в ответ.
   Элизабет внезапно почудилось, что она парит в воздухе — ее глаза закрылись, лицо побелело. Заметив это, Симон нахмурился.
   — Вставайте, — резко сказал он, поднимаясь на ноги и вытаскивая девушку из сугроба. — Иначе мы замерзнем. А какой бы был у нас вид, когда растаял снег, — продолжал он насмешливо. — Два трупа в страстных объятиях.
   — Я бы предпочла не смеяться над этим, — холодно возразила Бетти.
   Когда они подошли к дому, Симон вдруг остановился.
   — Сожалею, если обидел вас своими намеками, — примирительно заметил он. — Пожалуй, я не привык к обществу таких целомудренных и таких…
   Бетти с негодованием оттолкнула его и поспешила в дом. Ее лицо пылало от смущения и стыда, потому что только круглая дура позволила бы так обращаться с собой. Даже грудному ребенку ясно, что Симону доставляло огромное, почти садистское удовольствие дразнить ее. Господи, за что же такое наказание?
   — Не стоит извиняться. Мне следовало раньше понять, что я зашла слишком далеко. — Она проскользнула в кухню и закрыла за собой дверь.

5

   Бетти время от времени посматривала в окно, надеясь заметить хоть какие-нибудь признаки оттепели. Но, судя по всему, дело шло к дальнейшему похолоданию.
   Симон, казалось, с головой погрузился в чтение дневников, умудрившись устроиться с комфортом на не первой молодости шатком стуле. Впечатление усиливал упоительный аромат свежесваренного кофе, видимо, по какому-то латиноамериканскому рецепту. Бетти исподтишка наблюдала за Симоном: для человека, привыкшего к кочевой жизни, он удивительно легко вписывался в домашний интерьер.
   Бенджамин был совершенно другим. Не приверженец физической активности, о чем свидетельствовало его весьма тщедушное телосложение. Со школьной скамьи он ненавидел спорт и всячески отлынивал от занятий физкультурой, а сейчас его сибаритство расцвело махровым цветом, поскольку единственной заботой был собственный антикварный магазин. Посещение различных аукционов и выставок, переписка и дискуссии с другими специалистами, интриганство против конкурентов — все это стало единственным хобби и смыслом жизни Бена.
   Зачастую Бетти заставала своего жениха за сортировкой только что приобретенного антиквариата, и с некоторых пор она стала брать с собой какую-нибудь книгу, чтобы хоть чем-то занять себя, пока Бен не освободится. В отличие от Симона Бен никогда не предлагал помыть посуду или помочь с готовкой. Он был единственным сыном, и мать избаловала его. Бен навещал миссис Макгрегор по воскресеньям, чтобы отвезти в церковь и после отобедать вместе. Бетти иногда присоединялась к ним, но чувствовала, что будущая свекровь ее недолюбливает.
   У Макгрегоров была дальняя родственница, имя которой неизменно упоминалось в присутствии Элизабет и сопровождалось эпитетами «хорошая», «благовоспитанная», «деликатная». Короче, потенциальная идеальная супруга. Бетти подозревала, что мать Бена предпочла бы, чтобы сын сделал другой выбор.
   Элизабет посмотрела в окно, и ее сердце замерло: снова начиналась метель. Не отрываясь от своего увлекательного занятия, Симон заметил:
   — Похоже, погода не скоро улучшится.
   Да уж, и одному Богу известно, сколько еще дней им придется проторчать на ферме. Бетти стало как-то не по себе, и она презрительно фыркнула:
   — С каких это пор вы стали специалистом в области предсказания колорадской погоды? — злясь на свою несдержанность, спросила она. Больше всего на свете ей не хотелось, чтобы Симон заметил, как она взвинчена.
   Бетти ждала ответной колкости, но гость как ни в чем не бывало закрыл дневник и с таким удовольствием потянулся, что раздался легкий хруст. Если посмотреть на Симона абсолютно беспристрастно, то взгляду представал великолепный образчик сильного пола, перед которым не устояла бы даже богиня любви Венера, не говоря уж о женщине из плоти и крови. И Бетти ничего не оставалось, как признать это.
   — Я отнюдь не паникер, — невозмутимо сказал Симон. — И вы абсолютно правы — я мало смыслю в здешней погоде, но хорошо знаком с капризами природы. Поэтому в мерах предосторожности, подчеркиваю, предосторожности, предлагаю начать экономить продукты. — Он посмотрел в окно. — Если метель не утихнет, кто-нибудь сможет пробраться к нам?
   Бетти подошла к окну. Во дворе, прикрытом от ветра склоном холма, снежинки медленно, словно раздумывая, кружились в воздухе и как бы нехотя падали на землю. А в открытом поле творилось нечто невообразимое: белые хлопья, подгоняемые ветром, сплетались в неистовый хоровод и с бешеной скоростью уносились прочь, освобождая место новому порыву вьюги.
   — Вряд ли, — подумав, ответила Бетти. — Хотя, возможно, Ллойд рискнет.
   Она прикусила губу, вспомнив о родных, вероятно не находивших себе места от беспокойства. Конечно, они постараются сделать все, чтобы добраться, ведь не в первый раз ферма оказалась отрезанной от мира.
   — Холод нам не грозит: когда я искал лопату, то видел в сарае уголь и запас дров. Думаю, поленья стоит принести в дом, чтобы они чуть-чуть подсохли. В общем, будем считать проблему отопления решенной.
   — Воду можно натопить из снега, — продемонстрировала смекалку девушка.
   — А еда? На сколько нам ее хватит? — Бровь Симона вопросительно изогнулась.
   — Я привезла чай, кофе, муку, соль, сахар, сухое молоко. Здесь есть консервы на всякий случай. Отец регулярно пополняет запасы.
   — Давайте проведем ревизию и посмотрим, чем мы располагаем.
   Перед мрачной перспективой невольного заточения меркли все прежние страхи и переживания, в которые Бетти было погрузилась, забыв обо всем на свете. Ей и в голову не пришло, насколько реальна угроза жизни — с природой шутки плохи.
   Остановившись у старого дубового серванта, девушка опустилась на колени, подозрительно косясь на последовавшего ее примеру Симона. Удивительно, как она разнервничалась. И все почему? Из-за каких-то глупых недоразумений и дурацкой путаницы. Ну и, конечно, не стоит забывать ночь, проведенную в одной постели. И хотя Бетти сердилась на гостя, воспоминания о ласковых прикосновениях сильных рук к ее нежной коже были приятны.
   Впрочем, пора забыть об этом. Совершенно очевидно, кузен не придает особого значения тому, что они проспали всю ночь обнаженными в объятиях друг друга, больше того — потешается над ее смущением.
   Элизабет вдруг вспомнила, что непонятно почему доверилась Симону, раскрыла душу. Она, должно быть, сошла с ума. И девушка густо покраснела, когда в памяти всплыло все то, о чем она рассказала в припадке откровенности.
   — Там что-нибудь есть?
   Вопрос вернул ее к реальности. Запутавшись в своих мыслях, она совсем забыла о деле.
   — Да, кое-что.
   — Хорошо, давайте посмотрим, каковы наши запасы.
   Удалось найти дюжину банок консервированной фасоли с беконом, три упаковки спагетти, несколько пакетиков с супами и яичный порошок.
   — Похоже, нам повезло, — подытожил Симон, проверив срок годности консервов. — Что ж, по крайней мере, мы не умрем с голода. С этим богатством плюс то, что вы привезли из дому, мы сможем продержаться значительное время. Как вы думаете, когда нам удастся выбраться отсюда?
   — Трудно сказать, — откровенно призналась Бетти. — Обычно последний снег долго не лежит. Но температура держится ниже нуля.
   — Гм… Жаль, что вы не захватили с собой приемник. Что предпримут ваши родные, когда поймут, что не смогут добраться до нас?
   — Они сделают все возможное, но неоправданно рисковать не станут. Полагаю, снег на шоссе скоро растает, а вот на подъездной дороге вряд ли.
   — Похоже, нам ничего не остается, как сидеть и ждать, — философски заключил Симон и перешел к теме, которая, судя по всему, интересовала его куда больше.
   — Кто-нибудь из вас думал о том, чтобы написать историю рода Бенсонов, основываясь на этих дневниках?
   — По правде говоря, нет. Ни у кого из нас нет такого таланта.
   — Одна из моих племянниц работает в издательстве. Думаю, она заинтересуется содержанием этих тетрадей.
   — Не знаю, но вряд ли родители захотят расстаться с дневниками, — усомнилась Бетти.
   — Нет, что вы! Я и не предлагаю этого. Можно сделать копии, а оригиналы останутся здесь. Вся моя семья с удовольствием прочитает дневники, а племянница, если вы не возражаете, подготовит публикацию для печати.
   Судя по всему, семья Симона такая же дружная, как и Бенсоны. И хотя Бетти знала о них только из скупых рассказов Симона, сейчас вдруг она ощутила, что эти люди ей очень близки. Гораздо ближе, чем Макгрегоры, вступить в клан которых ей предстояло в недалеком будущем.
   — Почему вы решили разыскать нас? — полюбопытствовала она.
   Симон поднялся и помог встать Бетти. Бену такое и в голову бы не пришло, в который раз невольно сравнила этих людей девушка.
   — Наверное, у меня было предчувствие, что я встречу одну дальнюю родственницу, собирающуюся совершить страшную ошибку и…
   — Если вы намекаете на мою свадьбу, — возмущенно перебила она, — то это вовсе не ошибка.
   — Конечно же, нет, — улыбнувшись, согласился Симон и добавил: — Я бы даже назвал это сознательным заблуждением. Ведь вам отлично известны последствия вашего опрометчивого поступка. Проклятье, вы намеренно хотите вступить в брак, который не принесет вам ни радости, ни счастья! Ради Бога, дорогая, неужели вы не понимаете, что делаете? — взорвался он.
   — Понимаю. Это именно тот брак, какой я хочу. Пусть он не нравится вам, но я — другая. У нас с вами разные потребности… разные желания.
   — Вы сами не знаете, чего вы хотите и что вам нужно, — грубо оборвал Симон.
   Бетти поджала губы и осуждающе посмотрела на него.
   — Вы полагаете, женщина, как существо с ограниченным интеллектом, не способна точно выражать свои желания и намерения?!
   — Чепуха! Вздор! Более глупого аргумента не придумаешь. Если вы действительно хотите знать мое мнение, извольте: лично я считаю женщин на порядок выше мужчин… Вы способны быстрее разобраться в том, что хотите от жизни… Более изобретательны в преодолении разных трудностей… Материнское начало, разве в вас нет его, Бетти? Или вы все еще маленькая девочка, скованная страхом, пережитым много лет назад?
   Все, с нее хватит. Элизабет была готова отдать что угодно, лишь бы избавиться от этого несносного типа. Но идти некуда, кроме холодных комнат или спальни. Мысль о последней заставила ее поежиться, и она передумала подниматься наверх. Девушка боялась, что там на нее нахлынут пугающе сладостные воспоминания о тепле и неге, которые она испытывала от соприкосновения их тел, и с тех пор, словно крепкими невидимыми нитями, опутавшими ее плоть.
   — Давайте сойдемся на том, что наши точки зрения в этом вопросе не совпадают. — Она старалась говорить с достоинством.
   — Трусиха, — с укором покачал головой Симон, и Бетти поняла, что благодаря стараниям сестер он неплохо разбирается в женской психологии.
   — Уж кто бы говорил, — парировала Бетти. — Вам перевалило за тридцать, а вы все еще не женаты.
   — Я вовсе не собираюсь всю жизнь ходить холостым, — сообщил Симон. А она-то уж подумала, что ее родственник относится к тому типу мужчин, которые «коллекционируют» женщин и не намерен посвятить себя одной-единственной.
   — Нет? — саркастически осведомилась она. — Скажите мне по секрету, уж не хотите ли вы остепениться, обзавестись семьей и наплодить Бог знает сколько детей?
   — Не сглазьте, — одернул ее он и преувеличенно — торжественно произнес: — Мисс, именно это я и собираюсь сделать.
   — Вы собираетесь жениться? — не верила своим ушам Бетти. — Вы помолвлены?
   — Я не верю в помолвки. Когда вы встретите человека, с которым захотите провести всю жизнь, вам не нужно будет время для раздумий. Вот вы, например, сколько уже помолвлены?
   — Три года, — ответила девушка, и ей почему-то стало неловко.
   — Жених-то не торопится, а? — насмешливо изогнул бровь Симон.
   — Я уже говорила вам, что…
   — Вы не любовники? Знаю, знаю. Одумайтесь, пока еще не поздно!
   Хотя Бетти и уговаривала себя, что Симон просто в очередной раз хотел позлить ее, все же его слова крепко запали в душу. Сидя за работой, она мысленно возвращалась к их разговору. Симон снова погрузился в чтение дневников. Снег прекратился, и несмело выглянуло бледное солнце, но по-прежнему было холодно.
   — Ночью будет мороз, — бросил Симон. — Пожалуй, следует разжечь камин в спальне. — Не дождавшись ответа, он встал и вышел из комнаты.
   Бетти низко склонилась над рукоделием, но ее руки предательски задрожали, и она больно укололась об иголку. Если Симон думает, что они проведут еще одну ночь вместе, то сильно ошибается.
   По доносившемуся из спальни шуму она догадалась, что Симон вычищает камин. В этом человеке столько спокойствия и уверенности в своих силах, что можно не сомневаться — он выйдет победителем из любой передряги.
   Она попыталась представить Бенджамина в экстремальной ситуации и с сожалением признала, что ее жених не может похвастаться выносливостью и силой духа. Ей стало обидно, и Бетти в который раз разозлилась на себя за то, что постоянно сравнивает этих мужчин.
   Пусть Бен не был тем человеком, на которого женщина могла бы опереться в трудную минуту. Она ценит в нем не его мужские достоинства, в конце концов, и выбрала его потому, что… Ножницы выпали из рук, и Бетти решила для своего же блага больше не думать, почему избрала Бена.
   Из-за слов Симона в голове девушки теперь роились всякие сомнения, которых не должно быть вообще. Бетти относилась к типу людей, которых не так-то просто заставить свернуть с намеченного пути. К семейным узам они относились со всей ответственностью и, однажды вступая в брак, давали обет блюсти верность всю оставшуюся жизнь. Так почему же эта клятва стала неожиданно вызывать в ней чувство ужаса?
   Симон успел не только почистить камин, но и вынести золу во двор.
   — Снегу навалило! Наверное, за сутки высыпала годовая норма, — сообщил он, возвратившись в дом с охапкой дров. — Сегодня уже поздно, а завтра снова возьмемся за лопаты.