Надара же не замечала и не чувствовала, что за ней кто-то бежит. Она поняла это лишь тогда, когда Флятфут неожиданно выскочил из густой высокой травы шагах в пятидесяти от нее.
Девушка вскрикнула и побежала, но поскольку она невероятно устала и была истощена после нескольких дней тщетных поисков, то не удивительно, что споткнулась и упала, не сделав и десятка шагов.
Едва она успела подняться, как Флятфут настиг ее и схватил за руку.
— Идем со мной, а не то я убью тебя! — закричал он.
— Тогда лучше убей меня, потому что я ни за что не пойду с тобой, скорее я сама себя убью, — в отчаянии воскликнула Надара.
Флятфут не хотел убивать ее, но и мысли не мог допустить, что она убежит, а она сделала бы это, появись здесь тот человек, который преследовал его и помешай он Флятфуту.
Если он заставит девушку молчать, они смогут укрыться в траве, пока преследователь не пройдет мимо, и с этой мыслью Флятфут зажал своей грубой рукой Надаре рот и потащил ее по следу, который только что оставил.
Девушка пыталась вырваться из тисков волосатого дикаря, но сил на это у нее не было.
Надара не знала, что помощь так близка, а то, возможно, она нашла бы способ сбросить руку дикаря и хотя бы раз крикнуть. Она недоумевала, почему Флятфут зажал ей рот, если поблизости не было никого, кто бы услышал ее.
Все эти дни Надара знала, что пещерный человек преследует ее, так как однажды, возвращаясь обратно по своим следам, прошла недалеко от гребня холма, который накануне преодолел Флятфут, и увидела там тяжелые отпечатки его ног.
Потому-то она, потеряв след Тандара, и не пошла в деревню, куда направлялась, а стала искать новые места, где бы могла скрыться от Флятфута.
Пока дикарь тащил ее через густую траву, Надара ломала голову над тем, как убежать или положить конец своим мучениям, прежде чем этот зверь расправится с ней. Но надеяться было не на что.
Если б Тандар был здесь! Он бы спас ее, даже если б сразу после этого и покинул ее.
Но хотелось ли ей, чтобы он спас ее? Нет, она скорее умрет, чем захочет снова увидеть его, потому что он уже дважды убегал от нее.
Она помнила загадочное исчезновение Тандара после его поединка с Кортом — он подождал, пока она скроется из виду, а затем поднялся и побежал, боясь, что она вернется и обнаружит его. Она не понимала, за что он так ненавидит ее.
А ведь она была добра к нему и старалась не огорчать его, пока они были вместе. Возможно, он презирал ее, поскольку принадлежал к высшей расе, в этом она не сомневалась.
Надара чувствовала себя несчастной и беспомощной. А Флятфут тащил ее все дальше и дальше в высокие заросли. Внезапно она заметила, что пещерный человек то и дело оглядывается.
Что он ожидал увидеть там? Ведь они были в нескольких днях пути от своего селения, а в этих местах людей, похоже, не было.
Не слыша звуков погони, Флятфут обрел уверенность. Чужак потерял их след. Пещерный человек двигался теперь медленнее, ища взглядом нору побольше, куда можно было бы заползти с девушкой. Там он будет вне всякой опасности.
А завтра Флятфут выйдет, найдет этого человека и убьет его, сейчас же ему предстояло более приятное занятие, и он не хотел, чтобы ему мешали.
Вдруг он заметил в нескольких ярдах справа от себя, -в траве, какое-то движение, это Уолдо, наткнувшись на то место, где Флятфут схватил Надару, взобрался на небольшое возвышение, чтобы осмотреть с него густые заросли.
Какое-то время Уолдо наблюдал, а затем, неподалеку от себя, услышал шорох. Остальное решала быстрота.
Заметив своего врага, Флятфут перекинул Надару через плечо и побежал в направлении противоположном тому, каким следовал.
Эта уловка ему удалась, потому что когда Уолдо достиг того места, где его путь должен был пересечься с путем дикаря, Флятфута уже не было, и юноша потерял не одну минуту драгоценного времени, стараясь обнаружить следы врага. Наконец он все-таки напал на след Флятфута и, удвоив скорость, помчался сквозь высокую траву.
Уолдо пробежал совсем немного, когда у самого подножья скал, которые он видел с холма, след внезапно оборвался.
Впереди он увидел тех, кого искал — Надару и Флятфута, который нес ее на плече. Дикарь бежал к пещерам, видневшимся на поверхности скалы, и если он достигнет одной из них, то станет защищать вход в нее, и Уолдо в одиночку будет не справиться с Флятфутом.
XI
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Девушка вскрикнула и побежала, но поскольку она невероятно устала и была истощена после нескольких дней тщетных поисков, то не удивительно, что споткнулась и упала, не сделав и десятка шагов.
Едва она успела подняться, как Флятфут настиг ее и схватил за руку.
— Идем со мной, а не то я убью тебя! — закричал он.
— Тогда лучше убей меня, потому что я ни за что не пойду с тобой, скорее я сама себя убью, — в отчаянии воскликнула Надара.
Флятфут не хотел убивать ее, но и мысли не мог допустить, что она убежит, а она сделала бы это, появись здесь тот человек, который преследовал его и помешай он Флятфуту.
Если он заставит девушку молчать, они смогут укрыться в траве, пока преследователь не пройдет мимо, и с этой мыслью Флятфут зажал своей грубой рукой Надаре рот и потащил ее по следу, который только что оставил.
Девушка пыталась вырваться из тисков волосатого дикаря, но сил на это у нее не было.
Надара не знала, что помощь так близка, а то, возможно, она нашла бы способ сбросить руку дикаря и хотя бы раз крикнуть. Она недоумевала, почему Флятфут зажал ей рот, если поблизости не было никого, кто бы услышал ее.
Все эти дни Надара знала, что пещерный человек преследует ее, так как однажды, возвращаясь обратно по своим следам, прошла недалеко от гребня холма, который накануне преодолел Флятфут, и увидела там тяжелые отпечатки его ног.
Потому-то она, потеряв след Тандара, и не пошла в деревню, куда направлялась, а стала искать новые места, где бы могла скрыться от Флятфута.
Пока дикарь тащил ее через густую траву, Надара ломала голову над тем, как убежать или положить конец своим мучениям, прежде чем этот зверь расправится с ней. Но надеяться было не на что.
Если б Тандар был здесь! Он бы спас ее, даже если б сразу после этого и покинул ее.
Но хотелось ли ей, чтобы он спас ее? Нет, она скорее умрет, чем захочет снова увидеть его, потому что он уже дважды убегал от нее.
Она помнила загадочное исчезновение Тандара после его поединка с Кортом — он подождал, пока она скроется из виду, а затем поднялся и побежал, боясь, что она вернется и обнаружит его. Она не понимала, за что он так ненавидит ее.
А ведь она была добра к нему и старалась не огорчать его, пока они были вместе. Возможно, он презирал ее, поскольку принадлежал к высшей расе, в этом она не сомневалась.
Надара чувствовала себя несчастной и беспомощной. А Флятфут тащил ее все дальше и дальше в высокие заросли. Внезапно она заметила, что пещерный человек то и дело оглядывается.
Что он ожидал увидеть там? Ведь они были в нескольких днях пути от своего селения, а в этих местах людей, похоже, не было.
Не слыша звуков погони, Флятфут обрел уверенность. Чужак потерял их след. Пещерный человек двигался теперь медленнее, ища взглядом нору побольше, куда можно было бы заползти с девушкой. Там он будет вне всякой опасности.
А завтра Флятфут выйдет, найдет этого человека и убьет его, сейчас же ему предстояло более приятное занятие, и он не хотел, чтобы ему мешали.
Вдруг он заметил в нескольких ярдах справа от себя, -в траве, какое-то движение, это Уолдо, наткнувшись на то место, где Флятфут схватил Надару, взобрался на небольшое возвышение, чтобы осмотреть с него густые заросли.
Какое-то время Уолдо наблюдал, а затем, неподалеку от себя, услышал шорох. Остальное решала быстрота.
Заметив своего врага, Флятфут перекинул Надару через плечо и побежал в направлении противоположном тому, каким следовал.
Эта уловка ему удалась, потому что когда Уолдо достиг того места, где его путь должен был пересечься с путем дикаря, Флятфута уже не было, и юноша потерял не одну минуту драгоценного времени, стараясь обнаружить следы врага. Наконец он все-таки напал на след Флятфута и, удвоив скорость, помчался сквозь высокую траву.
Уолдо пробежал совсем немного, когда у самого подножья скал, которые он видел с холма, след внезапно оборвался.
Впереди он увидел тех, кого искал — Надару и Флятфута, который нес ее на плече. Дикарь бежал к пещерам, видневшимся на поверхности скалы, и если он достигнет одной из них, то станет защищать вход в нее, и Уолдо в одиночку будет не справиться с Флятфутом.
XI
ТРОФЕЙ
В тот самый момент, когда Уолдо появился из джунглей, Надара увидела его и, сделав стремительное движение, вырвалась из рук Флятфута.
Издав свирепый вопль, Флятфут обернулся и увидел устремившегося к ним гиганта.
Девушка не знала, как ей быть — то ли бежать, то ли попытаться задержать своего мучителя. Флятфут же понимал, что выход у него один — вступить в поединок, так просто девушки он не отдаст.
Подняв огромный кулак, одним ударом которого он отправил на тот свет не одного взрослого мужчину, Флятфут намеревался обрушить его на голову Надары. Но ей удалось уклониться, и когда Флятфут занес руку, чтобы ударить вновь, Тандар с расстояния ста футов, которое отделяло его от Надары и Флятфута, мощным броском швырнул в их, сторону свое легкое копье.
Это был чудовищный риск, потому что между волосатой грудью дикаря, куда целился Уолдо, и прелестной головкой пленницы почти не оставалось просвета. Если б кто-то из них пошевелился в тот миг, когда летело копье, оно могло бы поразить того, кого должно было спасти.
Тяжелый кулак уже был занесен над лицом Надары, когда копье поразило Флятфута, но поскольку он успел прикрыть грудь рукой, копье вонзилось не в сердце, а в руку дикаря.
Однако службу свою оно сослужило. Взвыв от боли и ярости Флятфут позабыл о девушке, и как безумный кинулся на Уолдо.
Схватившись за меч, представлявший собой заостренную крепкую палку, Уолдо стоял, готовый к встрече с противником. Это была первая его попытка прибегнуть на практике к мечу и щиту, и Уолдо хотелось оценить их достоинства.
Перед тем, как кинуться на Уолдо, Флятфут выдернул вонзившееся в руку копье и нагнулся, чтобы подобрать один из многочисленных камней, разбросанных у подножья скалы.
Пещерный человек ревел как взбешенный бык, в его близко посаженных глазах горела ненависть, верхняя губа приподнялась, обнажив устрашающие клыки.
Трудно было представить себе более кровожадного зверя, но к своему удивлению Уолдо понял, что не боится его, и даже улыбнулся, подумав, какое впечатление произвело бы на него это дикое чудовище еще совсем недавно.
Увидев эту насмешливую улыбку и обезумев от ярости, Флятфут что было сил запустил камень в ненавистное ему лицо. Быстрым движением левой руки Уолдо щитом отразил камень и тот, не причинив юноше ни малейшего вреда, скатился на землю.
Вторично швырять камень Флятфут не стал, а кинулся на бостонца — гордость и надежду аристократического рода Смит-Джонсов.
Но схватить проворного светловолосого богатыря Флятфуту не удалось, он напоролся на сплетенный из прутьев щит, покрытый шкурой, и когда захотел пробить его, в живот ему вонзился меч.
Флятфут был ошеломлен. Отпрыгнув на несколько футов назад, он свирепо уставился на Уолдо. Затем пригнул голову и снова ринулся на Уолдо с явным намерением сбить его с ног всей массой своего стремительностью атаки.
На этот раз острая палка вонзилась Флятфуту в шею.
Острие вошло чуть пониже плечевых мышц и косматый дикарь завопил от боли и ярости.
Но прежде чем Уолдо успел выдернуть палку из тела Флятфута, тот, резко дернувшись, выпрямился и меч сломался, так что в руках у Уолдо остался лишь короткий обломок.
Надара, затаив дыхание, следила за поединком, готовая бежать, если перевес окажется на стороне Флятфута, и в то же время искала возможности помочь своему спасителю.
Как и Флятфут, девушка никогда не видела ни копья, ни меча или щита, и если сперва радовалась, видя преимущество, которое они давали Уолдо, то теперь, увидев, что меч сломался, а от копья остались одни щепки, стала сомневаться в благоприятном исходе битвы.
Но у Уолдо еще оставалась дубинка, и когда пещерный человек вновь кинулся на него, Уолдо нанес ему мощный удар по низкому тяжелому лбу.
Оглушенный противник пошатнулся, задрожал, колени его стукнулись друг о друга, однако в тот момент, когда Уолдо следил, как тот начинает падать, дикарь, подчиняясь главному закону природы, собрал все свои силы и в слепой ярости, охваченного страхом смерти зверя, вцепился в горло бостонца и поволок его за собой.
Оба рухнули на землю и одновременно мертвой хваткой сжали друг другу горло.
Теперь они лежали без движения, задыхаясь от неослабевающих тисков. Исход поединка решала выносливость.
Уолдо чувствовал, как от боли разрываются его легкие при попытке сделать глоток воздуха.
Он пытался освободиться от этой чудовищной хватки, но ни на секунду не ослабил своей, наоборот старался покрепче стиснуть горло противника, чувствуя как из него самого уходит жизнь. Уолдо все больше и больше слабел. Боль стала невыносимой.
Глаза ему застлала пелена — все погрузилось во тьму, в затуманенном мозгу — что-то гудело и крутилось со страшной скоростью.
Теперь девушка склонилась над ними, поскольку оба почти не шевелились. Она хотела помочь Тандару, но когда вспомнила, как он скрылся от нее, в ней снова вспыхнуло чувство жгучей ненависти.
Пусть умрет, подумала она. Он отверг ее, сбежал от нее, относился к ней свысока.
Пусть теперь сам заботится о себе, пусть они сами решают исход своего поединка и, повернувшись, она пошла по проторенному следу в сторону своей деревни.
Но едва она сделала несколько шагов, как что-то всколыхнулось в ее душе и от враждебности по отношению к Тандару не осталось и следа. И тогда она решила вернуться к месту поединка, стараясь оправдать свою слабость мыслью о том, что в ответ на помощь, которую оказал ей светловолосый юноша, было бы справедливо помочь и ему, и что когда она это сделает, то сможет со спокойной совестью продолжить свой путь.
Нет, она никогда не захочет увидеть его вновь, просто она не желает быть повинной в его смерти. Подумав так, она вскрикнула и побежала.
Оба мужчины лежали без движения, сражение закончилось. Подбежав к ним, Надара увидела, что тело Флятфута обмякло, а руки сжимавшие горло Уолдо, разжались.
Светловолосый богатырь раз или два конвульсивно дернулся, стараясь глотнуть воздуха, глаза его широко открылись, затем закатились, и больше он уже не двигался.
Надара с ужасом взглянула на мертвенно-бледное лицо юноши и бросилась в джунгли.
Торопясь, и то и дело спотыкаясь от усталости, застревая в густой траве, она прошла с четверть мили, и нашла то, что искала — небольшой ручей, который, извиваясь, сбегал по долине к океану.
Опустившись на колени, она наполнила рот освежающей водой, через миг поднялась и поспешила в том направлении, откуда только что пришла.
Бросившись на землю рядом с Уолдо, она смочила его лицо водой, стала растирать ему руки, трясти его, а затем, не в силах удержаться от слез, кинулась ему на грудь, покрывая его лицо поцелуями, бормоча слова любви и нежности, заглушаемые стонами и всхлипываниями.
Неожиданно ее всхлипывания оборвались так же быстро, как и начались. Она подняла голову и пристально вгляделась в лицо юноши. Затем прижала ухо к его груди и, вскрикнув от радости, стала вновь растирать ему руки — Надара услышала биение его сердца.
Вскоре Уолдо сделал судорожное движение ртом, мучительно стараясь восстановить дыхание. Когда он пришел в себя и открыл глаза, он увидел склонившуюся над ним Надару — ее красивое лицо ничего не выражало. Уолдо повернул голову и увидел подле себя Флятфута — он был мертв.
Прошло какое-то время, прежде чем Уолдо смог заговорить.
— Надара, — сказал он, с трудом поднимаясь на ноги. — Корт лежит мертвый возле трех больших деревьев на поляне неподалеку от деревни Флятфута. А вот тут бездыханный Флятфут, меня же опоясывает шкура Наголы, которую я добыл в. честном поединке. Я сделал все, что ты от меня хотела, старался отплатить тебе за твою доброту ко мне, когда я пришел чужаком на твою землю. И я не понимаю, за что ты хотела убить меня, когда я сражался с Кортом и не понимаю, почему ты оставила меня в живых, ведь так легко было прикончить меня, когда я лежал без сознания рядом с Флятфутом. Я вижу, ты смотришь на меня с неприязнью и мне очень жаль, потому что я хотел расстаться с тобой по-дружески и увезти с собой только приятные воспоминания. Когда мы отдохнем и наберемся сил, я отведу тебя к твоему отцу.
Слова любви и благодарности, готовые сорваться с губ девушки, замерли, когда Уолдо холодным равнодушным тоном сказал о. своем моральном долге по отношению к ней.
Может быть такой тон был вызван воспоминанием о той ненависти, которую Уолдо прочел в глазах Надары, швырнувшей в него камнем, когда он сражался с Кортом.
Поэтому девушка так же холодно, как и он, а возможно и еще холоднее, потому что к ее чувствам примешивалась и горечь, ответила Уолдо:
— Тандар ничем не обязан Надаре. И хотя это не имеет значения, я считаю своим долгом сказать, что камень, который попал в тебя, когда ты мерялся силой с Кортом, предназначался ему.
Лицо Уолдо просветлело. Тяжесть, которая лежала у него на сердце, хотя он и не отдавал себе в этом отчета, исчезла.
— Значит, ты не хотела причинить мне вреда? — воскликнул он.
— А почему я должна была хотеть этого? — ответила девушка.
— Я подумал… — и этим Уолдо свел на нет попытку к примирению, — я подумал, что ты сердишься на меня, потому что я бежал от тебя, когда мы несколько месяцев тому назад подошли к твоей деревне.
Надара откинула голову и громко рассмеялась.
— Сержусь? Просто я удивилась, что ты не пошел со мной в деревню, но уже через час забыла об этом, а когда снова увидела тебя, то с трудом узнала, потому что совершенно забыла об этом происшествии.
Уолдо не понимал, почему испытал такое унижение от ее чистосердечного признания. Какое значение имело для него мнение этой девушки? Почему краска залила его лицо, когда он услышал, что ничего не значит для нее и что за эти несколько месяцев она забыла о его существовании?
Уолдо был оскорблен и зол. Он резко переменил тему, впредь он будет избегать подобных разговоров.
— Давай поищем пещеру подальше отсюда, — сказал он, — там мы сможем отдохнуть, пока ты не будешь готова отправиться в обратный путь.
— Я готова сделать это сейчас, — ответила Надара, — мне не нужно, чтобы ты меня сопровождал. Я могу вернуться одна так же, как и пришла.
— Нет, — возразил Уолдо, — я пойду с тобой, хочешь ты этого или нет. Я должен привести тебя к отцу в целости и сохранности. Я обещал ему.
Первая фраза обрадовала Надару, но когда стало ясно, что Уолдо решил сопровождать ее лишь потому, что дал обещание ее отцу, девушка пришла в ярость, хотя и не показала этого.
— Прекрасно, — сказала она, — иди, если хочешь, хотя в этом и нет никакой необходимости. Я предпочитаю быть одна.
— Я не имею ни малейшего желания навязывать тебе свое общество, Я могу идти на несколько шагов позади тебя, — высокомерно произнес Уолдо.
Но девушка заметила, что Уолдо задет ее словами. Может, он и впрямь не заслуживал такого жестокого обращения.
Пройдя полмили, они обнаружили в долине пещеру, куда вошли, чтобы Уолдо смог отдохнуть, хотя сама девушка утверждала, что может пуститься в обратный путь немедленно.
Но Уолдо понимал, что ей будет не под силу проделать такой длинный путь без отдыха, однако ничего не сказал, а сделал вид, что отдых необходим ему.
На следующее утро оба почувствовали себя отдохнувшими, настроение улучшилось и раздражение, которое они испытывали накануне, улетучилось.
Они направились к лесу на краю долины, в сторону океана, и Уолдо, помня о том, что сказала ему девушка, держался от нее на некотором расстоянии.
Он следил за ее грациозными движениями, видел четко очерченный профиль, когда она поворачивала голову, чтобы взглянуть на свисающие с деревьев плоды.
Как она прекрасна! Просто невероятно, что дикая пещерная девушка не уступала по красоте и осанке королеве и первым красавицам цивилизованного мира, Уолдо должен был признаться себе, что никогда раньше не представлял и тем более не видел подобного совершенства.
Ему бы хотелось сказать то же самое и о ее характере, он не понимал, как за такой совершенной внешностью могла скрываться столь глубокая неблагодарность и холодность.
Вскоре они подошли к деревьям, полным спелыми фруктами, Уолдо проворно забрался на одно из них и стал сбрасывать вниз самые ароматные плоды, а девушка в это время наблюдала за ним.
Она отметила удивительные перемены, которые произошли с Уолдо за эти несколько месяцев. Она и раньше находила его прекрасным, но сейчас он казался ей божеством. И хотя она ничего не знала о богах, а знала лишь о демонах, которые вселялись в больных людей, тем не менее думала о Уолдо как о каком-то высшем существе, и теперь ее уже не задевало его безразличие к ней.
Он был нечто большее, чем просто человек, и Надара чувствовала себя виноватой, что так плохо обращалась с ним. Ей необходимо загладить свою вину.
И девушка постаралась быть внимательнее к. Уолдо, хотя в ее поведении все еще чувствовалась некоторая отчужденность.
Они уселись на траве и стали есть фрукты, время от времени перекидываясь словами, поскольку трудно двум молодым людям, когда они остаются наедине, долго копить обиды.
— После того, как ты отведешь меня к отцу, куда ты отправишься сам? — спросила девушка.
— Я отправлюсь к океану и стану ждать, не появится ли корабль, чтобы отвезти меня на родину, — ответил Уолдо.
— За всю свою жизнь я видела только один корабль, — произнесла Надара, — это было несколько лет тому назад. Мы тогда жили поблизости от океана, и корабль стоял далеко от берега, а к берегу подплыло множество небольших лодок. И когда люди высадились, мой отец с матерью увели меня подальше в лес, там мы оставались до тех пор, пока чужестранцы не возвратились на корабль. Вначале они бродили по побережью, а потом на несколько миль углубились в лес и джунгли. Моя мать сказала, будто они искали меня, и если б нашли, то увезли бы с собой. Я была ужасно напугана.
При упоминании о ее матери, Уолдо вспомнил про маленький сверток, который отец Надары передал ему для нее. Уолдо отстегнул его от пояса, придерживавшего его одеяние из шкуры пантеры.
— Твой отец просил меня передать тебе это, — сказал он, протягивая сверток Надаре.
Девушка взяла его и стала разглядывать, словно никогда прежде не видела.
— Что это? — спросила она.
— Твой отец сказал лишь, что здесь вещи, которые были на твоей матери, когда она умерла, — мягко произнес Уолдо, испытывая жалость к бедной, потерявшей мать девушке.
— Вещи, которые были на моей матери! — с удивлением повторила Надара. — Когда моя мать умерла, на ней не было ничего, кроме одежды из мелких шкур — очень старой и поношенной — и ее похоронили в ней. Я ничего не понимаю.
Надара не стала открывать сверток, она сидела, вглядываясь в океан, едва различимый сквозь деревья, и размышляла над словами Уолдо.
— Правда ли то, о чем сказала мне старая женщина? — скорее про себя произнесла девушка, — правда ли, что моя мать набросилась на нее и чуть не убила… А вдруг…
Но тут она замолчала, в ее взгляде, устремленном на океан, появился страх и отчаяние, к горлу подступил комок, на глазах выступили слезы — Надара увидела то, чего боялась увидеть.
Она перевела взгляд на юношу. Он сидел, опустив голову, и наблюдал за большим жуком, для которого устроил небольшой загон из веточек.
В конце концов Уолдо отпустил его на свободу.
— Иди своей дорогой, бедняжка, — пробормотал он. — Кто как не я знает, что такое попасть в плен и не иметь возможности вернуться домой к своим близким.
С губ девушки сорвался вздох, похожий на всхлипывание. Уолдо поднял голову и увидел несчастные умоляющие глаза Надары. И внезапно им овладело желание заключить ее в объятия, утешить. Он не понимал, почему она несчастна, но ее чувства передались и ему.
Надара подняла руку и указала на деревья. Сердце у нее разрывалось, она понимала, какие муки сулят ей последствия ее поступка, однако сделала это ради него, ради человека, которого любила.
Посмотрев в указанном направлении, Уолдо внезапно вскочил и вскрикнул от радости — меж деревьев, на гладкой сверкающей поверхности океана стояла легкая белая яхта.
— Благодарение Богу! — с жаром воскликнул юноша, опускаясь на колени и простирая вперед руки.
— Домой! Домой! Ты можешь это понять, Надара? Я возвращаюсь домой! Я спасен! Ты понимаешь, что это для меня значит? Домой! Домой!
Говоря это, он смотрел на яхту, а затем повернулся к девушке. Съежившись и закрыв лицо руками, она сидела на земле, ее хрупкое тело вздрагивало.
Уолдо приблизился к ней, опустился на колени и положил руку ней на плечи.
— Надара! — ласково произнес он. — Почему ты плачешь? Что случилось? — Но девушка, всхлипывая, лишь покачала головой.
Уолдо помог ей подняться и обнял ее за плечи.
— Скажи мне, Надара, что с тобой? — настаивал он.
Но девушка, будучи не в состоянии что либо произнести, уткнулась лицом ему в грудь.
Теперь, когда он держал Надару в объятиях и чувствовал рядом ее тело, пламя, месяцами теплящееся в его душе, разгорелось, и пелена спала с глаз.
— Надара, — тихо произнес он, — ты плачешь оттого, что я покидаю этот остров?
Услышав эти слова, Надара вырвалась и глаза ее сверкнули.
— Нет! — воскликнула она. — Я буду рада, когда ты уедешь. Лучше бы ты здесь никогда не появлялся. Я… я ненавижу тебя! — Она повернулась и побежала в сторону долины, позабыв о свертке, который так и остался валяться на земле, где она его уронила.
Бросив мимолетный взгляд на яхту, Уолдо ринулся за ней, но Надара бежала с такой быстротой, что Уолдо нагнал ее лишь на склоне горы, в двух милях от океана.
— Уходи! — закричала девушка. — Возвращайся к своему народу, в свой дом!
Уолдо не ответил.
Это был уже не Уолдо, а Тандар, пещерный человек, который заключил Надару в объятия и крепко прижал к себе.
— Девочка моя! — воскликнул он. — Я люблю тебя! Какой же я был дурак, что понял это только сейчас, в последний момент.
Уолдо не спрашивал, любит ли его Надара, теперь он был Тандар, пещерный человек. Ему и не надо было спрашивать, потому что в следующий момент сильные загорелые руки обвили его шею и губы Надары прижались к его губам.
Прошло, наверное, полчаса прежде чем они снова вспомнили о яхте. Со скалы, где они находились, им был виден океан и берег.
На берегу виднелось несколько лодок, люди, сошедшие с них, направлялись к лесу. Вскоре они обнаружили Уолдо и Надару.
— Мы пойдем к ним вместе, — сказал Тандар.
— Мне страшно, — ответила Надара.
Какое-то время юноша стоял, вглядываясь в изящную яхту. Он представил себе цивилизованный мир, символом которого была эта яхта, представил обходительных мужчин и усмехающихся женщин, а среди них стройную смуглую красавицу, съежившуюся от их оценивающих и враждебных взглядов, и от всего этого Уолдо стало не по себе.
— Пойдем, — сказал он, беря Надару за руку, — укроемся где-нибудь, пока они не обнаружили нас.
В тот момент, когда люди с яхты, которую мистер Джон Алден Смит-Джонс снарядил в Южные моря для поисков своего пропавшего сына, вышли из леса в долину, откуда открывался вид на скалу, пещерный человек и его спутница преодолели ее вершину и скрылись из виду.
Стемнело, когда люди с яхты стали возвращаться на берег. Они не обнаружили никаких признаков человеческого жилья ни в долине, ни вдоль берега, который тщательно исследовали.
Капитан Сесил Берлингейм, отставной морской офицер, руководивший поисками, шел впереди.
Они прочесали лес до самого берега, когда Сесил внезапно наткнулся на сверток, обернутый шкуркой грызуна.
Капитан нагнулся и поднял его.
— Вот первое доказательство того, что какой-то человек до нас уже побывал на этом острове, — сказал он, перерезая перочинным ножом шнурок, сделанный из сухожилия.
В шкурке оказался замшевый мешочек, в таком мешочке женщины обычно перевозят драгоценности.
Капитан высыпал из него себе на ладонь его содержимое — с десяток бесценных колец, несколько старинных брошей, браслетов и медальонов.
В одном из медальонов он увидел миниатюру из слоновой кости, на ней была изображена редкой красоты женщина.
На обратной стороне медальона было выгравировано: «Эжени Мари Селесте де ла Валуа, графине Креси, от ее мужа Хенри. 17 января, 18..»
— Вот так так! — воскликнул старый капитан. — Что вы на это скажете?
— Граф и графиня возвращались в Париж из свадебного кругосветного путешествия на яхте «Дельфин» двадцать лет тому назад и после того, как они достигли берегов Австралии, никто о них больше не слышал.
— О какой трагедии, тайне и любви могли бы поведать эти сверкающие драгоценные камни, если б только они могли говорить!
Издав свирепый вопль, Флятфут обернулся и увидел устремившегося к ним гиганта.
Девушка не знала, как ей быть — то ли бежать, то ли попытаться задержать своего мучителя. Флятфут же понимал, что выход у него один — вступить в поединок, так просто девушки он не отдаст.
Подняв огромный кулак, одним ударом которого он отправил на тот свет не одного взрослого мужчину, Флятфут намеревался обрушить его на голову Надары. Но ей удалось уклониться, и когда Флятфут занес руку, чтобы ударить вновь, Тандар с расстояния ста футов, которое отделяло его от Надары и Флятфута, мощным броском швырнул в их, сторону свое легкое копье.
Это был чудовищный риск, потому что между волосатой грудью дикаря, куда целился Уолдо, и прелестной головкой пленницы почти не оставалось просвета. Если б кто-то из них пошевелился в тот миг, когда летело копье, оно могло бы поразить того, кого должно было спасти.
Тяжелый кулак уже был занесен над лицом Надары, когда копье поразило Флятфута, но поскольку он успел прикрыть грудь рукой, копье вонзилось не в сердце, а в руку дикаря.
Однако службу свою оно сослужило. Взвыв от боли и ярости Флятфут позабыл о девушке, и как безумный кинулся на Уолдо.
Схватившись за меч, представлявший собой заостренную крепкую палку, Уолдо стоял, готовый к встрече с противником. Это была первая его попытка прибегнуть на практике к мечу и щиту, и Уолдо хотелось оценить их достоинства.
Перед тем, как кинуться на Уолдо, Флятфут выдернул вонзившееся в руку копье и нагнулся, чтобы подобрать один из многочисленных камней, разбросанных у подножья скалы.
Пещерный человек ревел как взбешенный бык, в его близко посаженных глазах горела ненависть, верхняя губа приподнялась, обнажив устрашающие клыки.
Трудно было представить себе более кровожадного зверя, но к своему удивлению Уолдо понял, что не боится его, и даже улыбнулся, подумав, какое впечатление произвело бы на него это дикое чудовище еще совсем недавно.
Увидев эту насмешливую улыбку и обезумев от ярости, Флятфут что было сил запустил камень в ненавистное ему лицо. Быстрым движением левой руки Уолдо щитом отразил камень и тот, не причинив юноше ни малейшего вреда, скатился на землю.
Вторично швырять камень Флятфут не стал, а кинулся на бостонца — гордость и надежду аристократического рода Смит-Джонсов.
Но схватить проворного светловолосого богатыря Флятфуту не удалось, он напоролся на сплетенный из прутьев щит, покрытый шкурой, и когда захотел пробить его, в живот ему вонзился меч.
Флятфут был ошеломлен. Отпрыгнув на несколько футов назад, он свирепо уставился на Уолдо. Затем пригнул голову и снова ринулся на Уолдо с явным намерением сбить его с ног всей массой своего стремительностью атаки.
На этот раз острая палка вонзилась Флятфуту в шею.
Острие вошло чуть пониже плечевых мышц и косматый дикарь завопил от боли и ярости.
Но прежде чем Уолдо успел выдернуть палку из тела Флятфута, тот, резко дернувшись, выпрямился и меч сломался, так что в руках у Уолдо остался лишь короткий обломок.
Надара, затаив дыхание, следила за поединком, готовая бежать, если перевес окажется на стороне Флятфута, и в то же время искала возможности помочь своему спасителю.
Как и Флятфут, девушка никогда не видела ни копья, ни меча или щита, и если сперва радовалась, видя преимущество, которое они давали Уолдо, то теперь, увидев, что меч сломался, а от копья остались одни щепки, стала сомневаться в благоприятном исходе битвы.
Но у Уолдо еще оставалась дубинка, и когда пещерный человек вновь кинулся на него, Уолдо нанес ему мощный удар по низкому тяжелому лбу.
Оглушенный противник пошатнулся, задрожал, колени его стукнулись друг о друга, однако в тот момент, когда Уолдо следил, как тот начинает падать, дикарь, подчиняясь главному закону природы, собрал все свои силы и в слепой ярости, охваченного страхом смерти зверя, вцепился в горло бостонца и поволок его за собой.
Оба рухнули на землю и одновременно мертвой хваткой сжали друг другу горло.
Теперь они лежали без движения, задыхаясь от неослабевающих тисков. Исход поединка решала выносливость.
Уолдо чувствовал, как от боли разрываются его легкие при попытке сделать глоток воздуха.
Он пытался освободиться от этой чудовищной хватки, но ни на секунду не ослабил своей, наоборот старался покрепче стиснуть горло противника, чувствуя как из него самого уходит жизнь. Уолдо все больше и больше слабел. Боль стала невыносимой.
Глаза ему застлала пелена — все погрузилось во тьму, в затуманенном мозгу — что-то гудело и крутилось со страшной скоростью.
Теперь девушка склонилась над ними, поскольку оба почти не шевелились. Она хотела помочь Тандару, но когда вспомнила, как он скрылся от нее, в ней снова вспыхнуло чувство жгучей ненависти.
Пусть умрет, подумала она. Он отверг ее, сбежал от нее, относился к ней свысока.
Пусть теперь сам заботится о себе, пусть они сами решают исход своего поединка и, повернувшись, она пошла по проторенному следу в сторону своей деревни.
Но едва она сделала несколько шагов, как что-то всколыхнулось в ее душе и от враждебности по отношению к Тандару не осталось и следа. И тогда она решила вернуться к месту поединка, стараясь оправдать свою слабость мыслью о том, что в ответ на помощь, которую оказал ей светловолосый юноша, было бы справедливо помочь и ему, и что когда она это сделает, то сможет со спокойной совестью продолжить свой путь.
Нет, она никогда не захочет увидеть его вновь, просто она не желает быть повинной в его смерти. Подумав так, она вскрикнула и побежала.
Оба мужчины лежали без движения, сражение закончилось. Подбежав к ним, Надара увидела, что тело Флятфута обмякло, а руки сжимавшие горло Уолдо, разжались.
Светловолосый богатырь раз или два конвульсивно дернулся, стараясь глотнуть воздуха, глаза его широко открылись, затем закатились, и больше он уже не двигался.
Надара с ужасом взглянула на мертвенно-бледное лицо юноши и бросилась в джунгли.
Торопясь, и то и дело спотыкаясь от усталости, застревая в густой траве, она прошла с четверть мили, и нашла то, что искала — небольшой ручей, который, извиваясь, сбегал по долине к океану.
Опустившись на колени, она наполнила рот освежающей водой, через миг поднялась и поспешила в том направлении, откуда только что пришла.
Бросившись на землю рядом с Уолдо, она смочила его лицо водой, стала растирать ему руки, трясти его, а затем, не в силах удержаться от слез, кинулась ему на грудь, покрывая его лицо поцелуями, бормоча слова любви и нежности, заглушаемые стонами и всхлипываниями.
Неожиданно ее всхлипывания оборвались так же быстро, как и начались. Она подняла голову и пристально вгляделась в лицо юноши. Затем прижала ухо к его груди и, вскрикнув от радости, стала вновь растирать ему руки — Надара услышала биение его сердца.
Вскоре Уолдо сделал судорожное движение ртом, мучительно стараясь восстановить дыхание. Когда он пришел в себя и открыл глаза, он увидел склонившуюся над ним Надару — ее красивое лицо ничего не выражало. Уолдо повернул голову и увидел подле себя Флятфута — он был мертв.
Прошло какое-то время, прежде чем Уолдо смог заговорить.
— Надара, — сказал он, с трудом поднимаясь на ноги. — Корт лежит мертвый возле трех больших деревьев на поляне неподалеку от деревни Флятфута. А вот тут бездыханный Флятфут, меня же опоясывает шкура Наголы, которую я добыл в. честном поединке. Я сделал все, что ты от меня хотела, старался отплатить тебе за твою доброту ко мне, когда я пришел чужаком на твою землю. И я не понимаю, за что ты хотела убить меня, когда я сражался с Кортом и не понимаю, почему ты оставила меня в живых, ведь так легко было прикончить меня, когда я лежал без сознания рядом с Флятфутом. Я вижу, ты смотришь на меня с неприязнью и мне очень жаль, потому что я хотел расстаться с тобой по-дружески и увезти с собой только приятные воспоминания. Когда мы отдохнем и наберемся сил, я отведу тебя к твоему отцу.
Слова любви и благодарности, готовые сорваться с губ девушки, замерли, когда Уолдо холодным равнодушным тоном сказал о. своем моральном долге по отношению к ней.
Может быть такой тон был вызван воспоминанием о той ненависти, которую Уолдо прочел в глазах Надары, швырнувшей в него камнем, когда он сражался с Кортом.
Поэтому девушка так же холодно, как и он, а возможно и еще холоднее, потому что к ее чувствам примешивалась и горечь, ответила Уолдо:
— Тандар ничем не обязан Надаре. И хотя это не имеет значения, я считаю своим долгом сказать, что камень, который попал в тебя, когда ты мерялся силой с Кортом, предназначался ему.
Лицо Уолдо просветлело. Тяжесть, которая лежала у него на сердце, хотя он и не отдавал себе в этом отчета, исчезла.
— Значит, ты не хотела причинить мне вреда? — воскликнул он.
— А почему я должна была хотеть этого? — ответила девушка.
— Я подумал… — и этим Уолдо свел на нет попытку к примирению, — я подумал, что ты сердишься на меня, потому что я бежал от тебя, когда мы несколько месяцев тому назад подошли к твоей деревне.
Надара откинула голову и громко рассмеялась.
— Сержусь? Просто я удивилась, что ты не пошел со мной в деревню, но уже через час забыла об этом, а когда снова увидела тебя, то с трудом узнала, потому что совершенно забыла об этом происшествии.
Уолдо не понимал, почему испытал такое унижение от ее чистосердечного признания. Какое значение имело для него мнение этой девушки? Почему краска залила его лицо, когда он услышал, что ничего не значит для нее и что за эти несколько месяцев она забыла о его существовании?
Уолдо был оскорблен и зол. Он резко переменил тему, впредь он будет избегать подобных разговоров.
— Давай поищем пещеру подальше отсюда, — сказал он, — там мы сможем отдохнуть, пока ты не будешь готова отправиться в обратный путь.
— Я готова сделать это сейчас, — ответила Надара, — мне не нужно, чтобы ты меня сопровождал. Я могу вернуться одна так же, как и пришла.
— Нет, — возразил Уолдо, — я пойду с тобой, хочешь ты этого или нет. Я должен привести тебя к отцу в целости и сохранности. Я обещал ему.
Первая фраза обрадовала Надару, но когда стало ясно, что Уолдо решил сопровождать ее лишь потому, что дал обещание ее отцу, девушка пришла в ярость, хотя и не показала этого.
— Прекрасно, — сказала она, — иди, если хочешь, хотя в этом и нет никакой необходимости. Я предпочитаю быть одна.
— Я не имею ни малейшего желания навязывать тебе свое общество, Я могу идти на несколько шагов позади тебя, — высокомерно произнес Уолдо.
Но девушка заметила, что Уолдо задет ее словами. Может, он и впрямь не заслуживал такого жестокого обращения.
Пройдя полмили, они обнаружили в долине пещеру, куда вошли, чтобы Уолдо смог отдохнуть, хотя сама девушка утверждала, что может пуститься в обратный путь немедленно.
Но Уолдо понимал, что ей будет не под силу проделать такой длинный путь без отдыха, однако ничего не сказал, а сделал вид, что отдых необходим ему.
На следующее утро оба почувствовали себя отдохнувшими, настроение улучшилось и раздражение, которое они испытывали накануне, улетучилось.
Они направились к лесу на краю долины, в сторону океана, и Уолдо, помня о том, что сказала ему девушка, держался от нее на некотором расстоянии.
Он следил за ее грациозными движениями, видел четко очерченный профиль, когда она поворачивала голову, чтобы взглянуть на свисающие с деревьев плоды.
Как она прекрасна! Просто невероятно, что дикая пещерная девушка не уступала по красоте и осанке королеве и первым красавицам цивилизованного мира, Уолдо должен был признаться себе, что никогда раньше не представлял и тем более не видел подобного совершенства.
Ему бы хотелось сказать то же самое и о ее характере, он не понимал, как за такой совершенной внешностью могла скрываться столь глубокая неблагодарность и холодность.
Вскоре они подошли к деревьям, полным спелыми фруктами, Уолдо проворно забрался на одно из них и стал сбрасывать вниз самые ароматные плоды, а девушка в это время наблюдала за ним.
Она отметила удивительные перемены, которые произошли с Уолдо за эти несколько месяцев. Она и раньше находила его прекрасным, но сейчас он казался ей божеством. И хотя она ничего не знала о богах, а знала лишь о демонах, которые вселялись в больных людей, тем не менее думала о Уолдо как о каком-то высшем существе, и теперь ее уже не задевало его безразличие к ней.
Он был нечто большее, чем просто человек, и Надара чувствовала себя виноватой, что так плохо обращалась с ним. Ей необходимо загладить свою вину.
И девушка постаралась быть внимательнее к. Уолдо, хотя в ее поведении все еще чувствовалась некоторая отчужденность.
Они уселись на траве и стали есть фрукты, время от времени перекидываясь словами, поскольку трудно двум молодым людям, когда они остаются наедине, долго копить обиды.
— После того, как ты отведешь меня к отцу, куда ты отправишься сам? — спросила девушка.
— Я отправлюсь к океану и стану ждать, не появится ли корабль, чтобы отвезти меня на родину, — ответил Уолдо.
— За всю свою жизнь я видела только один корабль, — произнесла Надара, — это было несколько лет тому назад. Мы тогда жили поблизости от океана, и корабль стоял далеко от берега, а к берегу подплыло множество небольших лодок. И когда люди высадились, мой отец с матерью увели меня подальше в лес, там мы оставались до тех пор, пока чужестранцы не возвратились на корабль. Вначале они бродили по побережью, а потом на несколько миль углубились в лес и джунгли. Моя мать сказала, будто они искали меня, и если б нашли, то увезли бы с собой. Я была ужасно напугана.
При упоминании о ее матери, Уолдо вспомнил про маленький сверток, который отец Надары передал ему для нее. Уолдо отстегнул его от пояса, придерживавшего его одеяние из шкуры пантеры.
— Твой отец просил меня передать тебе это, — сказал он, протягивая сверток Надаре.
Девушка взяла его и стала разглядывать, словно никогда прежде не видела.
— Что это? — спросила она.
— Твой отец сказал лишь, что здесь вещи, которые были на твоей матери, когда она умерла, — мягко произнес Уолдо, испытывая жалость к бедной, потерявшей мать девушке.
— Вещи, которые были на моей матери! — с удивлением повторила Надара. — Когда моя мать умерла, на ней не было ничего, кроме одежды из мелких шкур — очень старой и поношенной — и ее похоронили в ней. Я ничего не понимаю.
Надара не стала открывать сверток, она сидела, вглядываясь в океан, едва различимый сквозь деревья, и размышляла над словами Уолдо.
— Правда ли то, о чем сказала мне старая женщина? — скорее про себя произнесла девушка, — правда ли, что моя мать набросилась на нее и чуть не убила… А вдруг…
Но тут она замолчала, в ее взгляде, устремленном на океан, появился страх и отчаяние, к горлу подступил комок, на глазах выступили слезы — Надара увидела то, чего боялась увидеть.
Она перевела взгляд на юношу. Он сидел, опустив голову, и наблюдал за большим жуком, для которого устроил небольшой загон из веточек.
В конце концов Уолдо отпустил его на свободу.
— Иди своей дорогой, бедняжка, — пробормотал он. — Кто как не я знает, что такое попасть в плен и не иметь возможности вернуться домой к своим близким.
С губ девушки сорвался вздох, похожий на всхлипывание. Уолдо поднял голову и увидел несчастные умоляющие глаза Надары. И внезапно им овладело желание заключить ее в объятия, утешить. Он не понимал, почему она несчастна, но ее чувства передались и ему.
Надара подняла руку и указала на деревья. Сердце у нее разрывалось, она понимала, какие муки сулят ей последствия ее поступка, однако сделала это ради него, ради человека, которого любила.
Посмотрев в указанном направлении, Уолдо внезапно вскочил и вскрикнул от радости — меж деревьев, на гладкой сверкающей поверхности океана стояла легкая белая яхта.
— Благодарение Богу! — с жаром воскликнул юноша, опускаясь на колени и простирая вперед руки.
— Домой! Домой! Ты можешь это понять, Надара? Я возвращаюсь домой! Я спасен! Ты понимаешь, что это для меня значит? Домой! Домой!
Говоря это, он смотрел на яхту, а затем повернулся к девушке. Съежившись и закрыв лицо руками, она сидела на земле, ее хрупкое тело вздрагивало.
Уолдо приблизился к ней, опустился на колени и положил руку ней на плечи.
— Надара! — ласково произнес он. — Почему ты плачешь? Что случилось? — Но девушка, всхлипывая, лишь покачала головой.
Уолдо помог ей подняться и обнял ее за плечи.
— Скажи мне, Надара, что с тобой? — настаивал он.
Но девушка, будучи не в состоянии что либо произнести, уткнулась лицом ему в грудь.
Теперь, когда он держал Надару в объятиях и чувствовал рядом ее тело, пламя, месяцами теплящееся в его душе, разгорелось, и пелена спала с глаз.
— Надара, — тихо произнес он, — ты плачешь оттого, что я покидаю этот остров?
Услышав эти слова, Надара вырвалась и глаза ее сверкнули.
— Нет! — воскликнула она. — Я буду рада, когда ты уедешь. Лучше бы ты здесь никогда не появлялся. Я… я ненавижу тебя! — Она повернулась и побежала в сторону долины, позабыв о свертке, который так и остался валяться на земле, где она его уронила.
Бросив мимолетный взгляд на яхту, Уолдо ринулся за ней, но Надара бежала с такой быстротой, что Уолдо нагнал ее лишь на склоне горы, в двух милях от океана.
— Уходи! — закричала девушка. — Возвращайся к своему народу, в свой дом!
Уолдо не ответил.
Это был уже не Уолдо, а Тандар, пещерный человек, который заключил Надару в объятия и крепко прижал к себе.
— Девочка моя! — воскликнул он. — Я люблю тебя! Какой же я был дурак, что понял это только сейчас, в последний момент.
Уолдо не спрашивал, любит ли его Надара, теперь он был Тандар, пещерный человек. Ему и не надо было спрашивать, потому что в следующий момент сильные загорелые руки обвили его шею и губы Надары прижались к его губам.
Прошло, наверное, полчаса прежде чем они снова вспомнили о яхте. Со скалы, где они находились, им был виден океан и берег.
На берегу виднелось несколько лодок, люди, сошедшие с них, направлялись к лесу. Вскоре они обнаружили Уолдо и Надару.
— Мы пойдем к ним вместе, — сказал Тандар.
— Мне страшно, — ответила Надара.
Какое-то время юноша стоял, вглядываясь в изящную яхту. Он представил себе цивилизованный мир, символом которого была эта яхта, представил обходительных мужчин и усмехающихся женщин, а среди них стройную смуглую красавицу, съежившуюся от их оценивающих и враждебных взглядов, и от всего этого Уолдо стало не по себе.
— Пойдем, — сказал он, беря Надару за руку, — укроемся где-нибудь, пока они не обнаружили нас.
В тот момент, когда люди с яхты, которую мистер Джон Алден Смит-Джонс снарядил в Южные моря для поисков своего пропавшего сына, вышли из леса в долину, откуда открывался вид на скалу, пещерный человек и его спутница преодолели ее вершину и скрылись из виду.
Стемнело, когда люди с яхты стали возвращаться на берег. Они не обнаружили никаких признаков человеческого жилья ни в долине, ни вдоль берега, который тщательно исследовали.
Капитан Сесил Берлингейм, отставной морской офицер, руководивший поисками, шел впереди.
Они прочесали лес до самого берега, когда Сесил внезапно наткнулся на сверток, обернутый шкуркой грызуна.
Капитан нагнулся и поднял его.
— Вот первое доказательство того, что какой-то человек до нас уже побывал на этом острове, — сказал он, перерезая перочинным ножом шнурок, сделанный из сухожилия.
В шкурке оказался замшевый мешочек, в таком мешочке женщины обычно перевозят драгоценности.
Капитан высыпал из него себе на ладонь его содержимое — с десяток бесценных колец, несколько старинных брошей, браслетов и медальонов.
В одном из медальонов он увидел миниатюру из слоновой кости, на ней была изображена редкой красоты женщина.
На обратной стороне медальона было выгравировано: «Эжени Мари Селесте де ла Валуа, графине Креси, от ее мужа Хенри. 17 января, 18..»
— Вот так так! — воскликнул старый капитан. — Что вы на это скажете?
— Граф и графиня возвращались в Париж из свадебного кругосветного путешествия на яхте «Дельфин» двадцать лет тому назад и после того, как они достигли берегов Австралии, никто о них больше не слышал.
— О какой трагедии, тайне и любви могли бы поведать эти сверкающие драгоценные камни, если б только они могли говорить!