- Я Хамар, - прошептал он, когда водонос вышел. - Я принадлежу Фоу-тан, она мне доверяет. Она послала тебе вот это как знак, чтобы ты тоже доверял мне.
Он вручил Кингу тоненькое колечко дивной работы. Оно висело на золотой цепочке. - Носи его на шее, - сказал Хамар. - Во многих местах в Пном Дхеке оно обеспечит тебе безопасность. Сильнее только власть короля.
- Она ничего не передавала? - спросил Кинг.
- Она просила сказать тебе, что не все так благоприятно, как она надеялась, но чтоб ты не терял надежду.
- Передай ей мою благодарность, если сможешь, - попросил Кинг, - и скажи, что ее слова и подарок подбодрили меня.
Вернулся второй раб, и поскольку Кингу больше ничего не было нужно, он отпустил их.
Едва они ушли, как явился молодой человек в великолепном придворном облачении.
- Я Индра Сен, - отрекомендовался посетитель. - Бхарата Рахон прислал меня проследить, чтобы ты не испытывал ни в чем недостатка во дворце Бенг Кхера.
- Похоже, Бхарате Рахону не по душе принимать рядового, - с улыбкой сказал Кинг.
- Да, - согласился молодой человек. - Именно таков он и есть. Иногда у Бхараты Рахона такой вид, будто король - он. Конечно, он надеется когда-нибудь стать королем, потому что говорят, что Бенг Кхер твердо решил выдать Фоу-тан замуж за него, а поскольку у Бенг Кхера нет сына, то Фоу-тан и Бхарата Рахон будут править после смерти Бенга Кхера, да не допустят того боги.
- Не допустят чего? - спросил Кинг. - Не допустят смерти Бенга Кхера или того, чтобы правили Фоу-тан и Бхарата Рахон?
- Все до одного будут служить Фоу-тан преданно, верно и с радостью, парировал Индра Сен, - но я не знаю никого, кому бы нравился Бхарата Рахон, и есть опасность, что он в качестве мужа Фоу-тан сможет заставить ее делать то, что в другом случае она бы никогда не делала.
- Странно, - проговорил Кинг, - что в стране, где король может иметь много жен, у Бенга Кхера нет сына.
- У него много сыновей, - пояснил Индра Сен, - но сын наложницы не может стать королем. А королева у Бенг Кхера была одна, и когда она умерла, он не захотел взять другую.
- А если бы Фоу-тан не нашлась и Бенг Кхер умер, Бхарата Рахон все равно стал бы королем?
- В таком случае принцы бы выбрали нового короля, но это не был бы Бхарата Рахон.
- Значит, его женитьба на Фоу-тан - единственная надежда стать королем?
- Да, это единственная надежда.
- А Бенг Кхер благосклонен к его сватовству? - продолжал Кинг.
- Бенг Кхер находится под каким-то странным влиянием Бхараты Рахона, объяснил Индра Сен. - Король всем сердцем склоняется к свадьбе Фоу-тан и Бхараты Рахона, а поскольку он стареет, то хочет, чтобы она была поскорее. Хорошо известно, что Фоу-тан против этого. Она не хочет выходить замуж за Бхарату Рахона, но если во всем остальном король ей уступает, то в этом он тверд как алмаз. Однажды Фоу-тан уже убежала в джунгли, чтобы избежать замужества, и до сих пор неизвестно, каков будет конец, потому что наша маленькая принцесса, Фоу-тан, обладает волей и разумом, а король - ну, он король.
В течение трех дней Индра Сен исполнял обязанности хозяина. Он показал Кингу дворцовую территорию, водил его в храмы и в город, на базарную площадь, на многочисленные рынки. Они вместе смотрели танцы апсар во дворце храма; но ни разу за эти дни Кинг не видел ни Фоу-тан, ни Бенг Кхер не посылал за ним. Дважды Хамар передавал ему короткие устные послания от Фоу-тан, но это были лишь слова, которые к тому же можно было доверить чужим, хотя и верным устам, и что совершенно не устраивало влюбленного.
На четвертый день Индра Сен не пришел, как обычно, утром. Хамар тоже не появлялся. Явился только второй раб - невежественный неразговорчивый малый, которого нипочем не удавалось вовлечь в беседу.
Кинг ни разу не выходил из своих покоев без Индры Сена, но хотя Бхарата Рахон предупредил его, чтоб он не вздумал выходить без разрешения, Кинг это всерьез не принял, отнеся предупреждение на счет мерзкого характера кхмерского принца. К тому же Индра Сен являлся прежде чем представилась необходимость или возможность выйти одному, кроме того, молодой сановник никогда не проявлял иного отношения к Кингу, как к какому-то нежеланному, он всегда вел себя с ним, как с уважаемым и приятным гостем. Поэтому у Кинга ни разу не создалось впечатления, что он не может выйти когда захочет. Он подождал Индру Сена какое-то время и решил пройтись по королевскому саду, предупредив раба, постоянно ожидавшего приказаний за дверью, что если Индра захочет, то может найти его там. Но когда он открыл дверь, то увидел в коридоре не раба, а двух здоровенных воинов: они моментально повернулись и перегородили выход скрещенными копьями.
- Из комнат выходить нельзя, - резко сказал один из них: это был четкий приказ, который явно не полагалось обсуждать.
- А почему? - осведомился американец. - Я гость короля и хочу прогуляться по саду.
- У нас приказ, - ответил воин. - Вам не разрешено выходить из ваших покоев.
- Получается, я не гость короля, а его пленник.
Воин пожал плечами. - У нас приказ, - сказал он, - больше нам ничего не известно.
Американец вернулся в комнату и закрыл дверь. Что все это значит? Он подошел к окну и принялся размышлять, глядя в сад. Он мысленно восстановил каждое свое действие и слова с момента прибытия в Пном Дхек, ища, чтобы такое могло случиться, что отношение к нему так изменилось; но ничего не обнаружил. И он пришел к выводу, что это результат события ему не известного. Ясно было лишь, что все это связано с его любовью к Фоу-тан и решимостью Бенг Кхера выдать дочь замуж за Бхарату Рахона.
Время шло. Молчаливый раб принес еду, но ни Хамар, ни Индра Сен не появлялись. Кинг мерил шагами свои покои как тигр в клетке. Он часто останавливался около окон, завидуя свободе в саду по сравнению с ограниченным пространством в его комнатах. В тысячный раз он принимался изучать помещение, ставшее его тюрьмой. Росписи и драпировки, покрывавшие свинцовые стены постоянно вызывали у него интерес и любопытство, но сегодня из-за вынужденного пребывания среди них он почувствовал, что они ему надоели. Знакомые сцены, запечатлевшие королей, жрецов и танцующих девушек, замершие солдаты, чьи копья и стрелы всегда неподвижны сегодня производили на него удручающее впечатление. Их действия навсегда заторможены и остановлены художником, что усугубляло его беспомощное состояние в заключении.
Солнце стало склоняться к западу, в королевском саду пролегли длинные тени, молчаливый слуга вновь принес еду и зажег в каждой из трех комнат лампы - обыкновенные масляные светильники, но все же мрак наступающей ночи они немного рассеивали. Молодость и здоровье взяли свое - Кинг поел с удовольствием. Раб убрал посуду, затем вернулся.
- Какие приказания будут на ночь, хозяин? - спросил он.
Кинг покачал головой. - Можешь до утра не возвращаться, - ответил он.
Раб удалился, и Кинг потихоньку принялся поигрывать с мыслью, засевшей в мозгу. Внезапное изменение его статуса, о чем говорило исчезновение Хамара и Индры Сена и присутствие воинов в коридоре, дало ему понять о приближающейся опасности и естественно направило его мысли к идее бегства.
Окна были расположены не слишком высоко, ночь - темная, город и джунгли он знает - все это вселяло веру в то, что можно обрести свободу без особого риска. Но он медлил, потому что не знал ничего определенного, на чем базируется гнев Бенг Кхера, и на него ли он направлен, ну, а самое главное, он не мог покинуть Пном Дхек, не поговорив с Фоу-тан.
Обсуждая сам с собой все эти проблемы, он продолжал расхаживать по всем трем комнатам своих апартаментов. Он остановился во внутренней, где колеблющийся свет светильника отбрасывал странную тень - он не сразу понял, что его собственную - на узорную драпировку, свисавшую от потолка до пола. Он остановился и глубоко задумался, устремив невидящий взгляд на чудную ткань, как вдруг заметил, что она шевелится и выпячивается. Там кто-то или что-то было.
Глава 13. ПРОЩАЙ НАВСЕГДА!
В первый раз, с тех пор как Кинг вошел во владения короля Бенг Кхера, он сообразил, что среди узорных тканей и драпировок, окружавших его, нет оружия. Увидев таинственное колыхание и выпячивание ткани, он быстро подошел к ней, приготовившись встретить любого - друга или врага. Он видел как что-то выпуклое движется под драпировкой, приближаясь к ее краю и замер. Быстрым движением ткань откинулась, и Хамар, раб, вошел в комнату: в тот же момент Кинг схватил его за горло.
Но он мгновенно узнал Хамара и с улыбкой отступил, отпустив жертву. - Я не знал кого ждать, Хамар, - извинился он.
- Врагу вас не застать врасплох, хозяин, - тихо сказал раб, - это хорошо, потому что в Пном Дхеке враги у вас могущественные.
- Что привело тебя, Хамар, да еще и так таинственно и тайно?
- Вы один? - прошептал Хамар.
- Да.
- Тогда моя миссия выполнена, - сообщил Хамар. - Я обеспечивал безопасность и секретность того, кто следует за мной.
Драпировка опять заколыхалась, как если бы за ней кто-то прошел, и из-за нее вышла Фоу-тан, в то время как Хамар, низко поклонившись, удалился.
- Фоу-тан! - воскликнул Кинг, шагнув к девушке.
- Мой Гордон Кинг! - шепнула Фоу-тан, падая к нему в объятья.
- Что случилось, что ты приходишь ко мне этим путем? - спросил Кинг. Я знаю, что что-то случилось, потому что сегодня ко мне не пришли ни Хамар, ни Индра Сен и в коридоре выставлены часовые - я в заключении. Но зачем говорить о таких вещах раз ты здесь? Все остальное неважно, Фоу-тан.
- Ах, Гордон Кинг, очень много важного, - возразила девушка. - Я пришла бы и раньше, но стража была выставлена, чтобы не допустить меня к тебе. Король, мой отец, сходит с ума от гнева. Завтра ты будешь уничтожен.
- Но почему? - изумился Кинг.
- Потому что вчера я пришла к отцу и призналась в нашей любви. Я взывала к его благодарности к тебе за спасение от Лодивармана и к его любви ко мне, веря что они могут перевесить его решимость поженить нас с Бхаратой Рахоном. Он впал в совершенно неистовую ярость. Он велел мне удалиться в свои покои и приказал завтра уничтожить тебя. Но благодаря Хамару и Индре Сену я нашла выход, и вот теперь пришла попрощаться с тобой навсегда, Гордон Кинг, и сказать, что куда бы ты ни ушел, мое сердце всегда будет с тобой, хотя тело и может стать подневольной рабой другого. Индра Сен и Хамар проведут тебя в джунгли и укажут путь к великой реке в той стороне, где восходит солнце. На противоположном берегу ты будешь в безопасности от интриг Бенг Кхера и Бхараты Рахона.
- А ты, Фоу-тан, - ты пойдешь со мной?
Девушка покачала головой. - Нет, Гордон Кинг, - я не могу, - печально сказала она.
- Но почему? Ты любишь меня, а я люблю тебя. Поедем со мной в страну свободы и счастья, где никто не будет спрашивать о нашем праве на счастье, и будем жить как нам велят боги, ибо мы; ты, Фоу-тан, и я созданы друг для друга.
- Этому не суждено сбыться, Гордон Кинг, - вымолвила девушка. - То, что предлагаешь мне ты - это единственное счастье, о котором я только могу мечтать, потому что для таких как я, обязательства уничтожают саму мысль о личном счастье. Я рождена принцессой, и это обстоятельство налагает на меня обязательства, избежать которых невозможно. Если бы у меня были братья или сестры, рожденные королевой, все могло бы быть иначе, но королевскую династию Пном Дхека продолжаю только я. Нет, Гордон Кинг, даже любовь не может внедриться между принцессой Пном Дхека и ее долгом по отношению к ее народу. Моя любовь всегда будет принадлежать тебе, и мне будет тяжелее, чем тебе. Если я, слабая, могу стать мужественной, то как ты, мужчина, позволишь себе слабость? Поцелуй меня еще раз, в последний раз, Гордон Кинг, и иди с Хамаром и Индрой Сеном, они проведут тебя в джунгли и покажут путь к свободе.
Замолчав, она обняла его за шею и прижалась губами к его губам. Он почувствовал, что щеки ее мокры от слез, и глаза у него заволокло пеленой. Может быть, до этого самого момента расставания Кинг не представлял себе, как глубоко пустил корни в его сердце этот нежный цветок диких джунглей. Хрупкая и прекрасная, как тончайший мейссенский фарфор, маленькая подкрашенная принцесса с длиннейшей родословной и многими веками истории позади держала его в стальных тисках рабства.
- Я не могу оставить тебя, Фоу-тан, - сказал он. - Давай я останусь. Может быть, если я поговорю с твоим отцом...
- Это бесполезно, даже если он удостоит тебя аудиенции, а он этого не сделает.
- Тогда если ты меня любишь так, как я люблю тебя, то ты пойдешь со мной.
- Не говори так, Гордон Кинг, - взмолилась девушка, - это жестоко. Я приучена ставить долг превыше всего, даже любви. Принцессы для счастья не рождаются. Их высокое рождение посвящает их долгу. Они тоже люди, а человеческого счастья им часто не достается. А теперь ты должен идти. Индра Сен и Хамар ждут тебя. Каждая секунда промедления сокращает твои шансы на спасение.
- Я не хочу бежать, - сказал Кинг, - я останусь и встречу лицом к лицу все, что мне суждено, потому что без тебя, Фоу-тан, жизнь ничего не стоит. Я предпочел бы остаться и умереть, чем уходить без тебя.
- Нет, нет! - воскликнула она. - Подумай обо мне. Я должна жить, и когда я буду думать о тебе, я буду гораздо счастливее, если буду думать о живом, чем если я буду знать, что ты мертв.
- Ты хочешь сказать, что пока я жив, есть надежда?
Она покачала головой. - Не в этом смысле, - объяснила она, - просто я буду счастлива, думая, что где-то есть ты и может быть, ты счастлив. Если ты любишь меня, то не лишай меня этого кусочка счастья.
- Если я уйду, - проговорил он, - знай, что где бы я ни был, я всюду несчастлив.
- Я женщина не меньше чем принцесса, - грустно улыбнулась она, - может быть мысль о том, что ты несчастлив из-за того, что я отказала тебе, принесет мне немножко печального счастья.
- Тогда я пойду, Фоу-тан, чтобы сделать тебя счастливой моим несчастьем, но думаю, что уйду недалеко и всегда буду лелеять надежду, даже если ты ее оставишь. Думай о том, Фоу-тан, что я близко и жду дня, когда смогу предъявить на тебя свои права.
- Этому не бывать, Гордон Кинг, - печально ответила она, - но хуже от того, что мы лелеем несбыточную надежду, нашим сердцам не будет. Поцелуй меня опять. Это будет последний поцелуй любви для Фоу-тан.
Их последнее прощальное объятье, полное любви и страсти, было коротким. Фоу-тан с трудом оторвалась от Кинга и ушла.
Ушла! Кинг долго смотрел на все еще колышущуюся ткань. Невозможно, что она ушла из его жизни навсегда. - Фоу-тан! - шепнул он. - Вернись ко мне! Я знаю, ты вернешься! - Но тупая боль в груди была его собственным ответом на вопль разрывающейся души.
Ткань опять зашевелилась, и сердце у него едва не выскочило из груди, но это был всего лишь Хамар.
- Скорее, хозяин! - закричал раб. - Нельзя терять время!
Кинг кивнул. Он прошел за Хамаром, тяжело ступая - ноги будто свинцом налились - за драпировку и увидел стоящего в проходе Индру Сена с горящим факелом.
- По просьбе принцессы, - доложил Индра.
- Да будут боги ей защитой, - ответил Кинг.
- Пошли! - сказал Индра Сен, и повернув пошел впереди по какому-то коридору, а затем по длинной каменной лестнице, которую Кинг узнал - она вела далеко вниз, в подвалы дворца. Они проходили разветвленные коридоры, образующие сложный лабиринт под дворцом, напоминающий соты, пока наконец не вышли к туннелю, ведущему под землей прямо в джунгли.
- Там течет великая река, Гордон Кинг, - указал на восток Индра Сен. Я хотел бы проводить тебя, но не осмеливаюсь - если заподозрят, что мы с Хамаром помогли тебе бежать, то вина падет на голову нашей принцессы, потому что Хамар ее раб, а я вхожу в ее свиту - я офицер ее гвардии.
- Об этом не может быть и речи, - возразил Кинг, - у меня и так нет слов, чтобы выразить мою благодарность тебе и Хамару.
- Возьми, хозяин, - Хамар протянул какой-то узел, - это одежда, в которой ты пришел сюда. А тут еще оружие: копье, нож, лук и стрелы. Это подарок принцессы, она сказала, что никто так хорошо не знает, как пользоваться всем этим, как ты. А одежду действительно лучше сменить, та что на тебе, для джунглей опасна.
Они подождали, пока Кинг переодевался в свою поношенную форму, и попрощавшись, вернулись в туннель. Он остался в полном одиночестве. На восток лежал Меконг, где, смастерив плот, можно было легко вернуться к цивилизации. На юге была Лодидхапура, а по ту сторону - хижина Че и Кенгри. Кинг знал, что если он выберет путь на восток к Меконгу, он никогда больше не вернется в джунгли, не вернется вообще. Он подумал о Сьюзен Энн Прентайс и других своих друзьях из внешнего мира; он подумал о действенной, практической жизни, что ожидает его там. А затем перед ним предстало видение - девушка-цветок на огромном слоне. Оно напомнило об их совсем недавней первой встрече и все стало ясно: ему надо сделать выбор, раз и навсегда, между цивилизацией и джунглями - между цивилизацией и окончательным сознанием, что он никогда не увидит свой цветок, и джунглями и надеждой, пусть даже смутной.
- Сьюзен Энн решила бы, что я дурак, и я с ней согласен, - пробормотал он, пожав плечами, повернулся лицом к югу и начал свой долгий и одинокий путь по джунглям.
Определенного плана действий у него не было. Он единственно только определил одно: он идет к Че и Кенгри и будет там скрываться до тех пор, пока не пройдет настолько много времени, что можно будет предполагать, что Бенг Кхер прекратил поиски. А тогда, скорее всего, он вернется в окрестности Пном Дхека. Кто может сказать, что случится? Для человека характерно вечно сохранять надежду. Конечно, он знал, что он дурак, но это его не очень огорчало - лучше быть дураком в джунглях, особенно если его дурость сохранит для него Фоу-тан.
Джунгли вокруг были полны знакомых запахов и звуков. Держа копье наготове на всякий случай он принялся отыскивать тропу, которая, как он знал, вела на юг, в нужном ему направлении. Когда он нашел ее, что-то заставило его оставить на дереве рядом зарубку на всякий случай, чтобы, если понадобится, он смог легко найти путь в Пном Дхек.
Он шел всю ночь. Довольно долгое время неподалеку его сопровождал какой-то зверь, но напасть не осмелился и звуки, говорившие о его присутствии, исчезли. Вскоре наступил рассвет, а с ним и чувство большей безопасности.
После рассвета он набрел на стадо диких свиней, и прежде чем они заметили его присутствие, он успел убить стрелой поросенка. Вожак, сверкая клыками и налитыми кровью глазками, обнаружил его и бросился в атаку, но Кинг ждать его не стал, а взобрался на дерево по соседству, достаточно большое, чтобы не бояться нападения кабана.
Все стадо удрало, только вожак еще долгое время оставался поблизости, сердито расхаживая под деревом, на котором сидел Кинг, и время от времени злобно на него поглядывая. Голодному Кингу казалось, что прошло уже слишком много времени, но в конце концов и кабан сообразил, что бессмысленно ждать добычу, засевшую на дереве и он потрусил в джунгли, вслед за стадом. Еще довольно долго было слышно, как он продирается через кусты, но и этот звук затих в отдалении. Тогда Кинг слез и забрал свою добычу. Зная привычки кабанов в джунглях, Кинг не стал задерживаться на том же месте, а перекинул добычу через плечо и прошагал еще с милю. Найдя удобное место, он развел огонь, и вскоре здоровенный кусок свинины поджаривался на костре.
После еды он отошел от тропы подальше в джунгли, нашел место, где можно было бы прилечь, и уснул. Во сне ему снилось белоснежное белье и мягкие подушки и слышались голоса переругивающихся и спорящих людей. Они ему мешали, поэтому он решил продать дом и переселиться в другое место. В это время он проснулся, потому что на самом деле проспал больше шести часов. Он до сих пор был раздражен на соседей, и в его ушах продолжали звучать их громкие голоса. Он открыл глаза и в удивлении уставился перед собой. Потом улыбнулся: сон о доме заслонил реальность. А затем его улыбка стала еще шире - он увидел на дереве целую компанию верещащих обезьян.
Следующую ночь он тоже провел в пути, а когда наступило утро он увидел, что находится в окрестностях Лодидхапуры. Он больше не охотился и не разжигал огня, а питался фруктами и орехами, которые росли здесь в изобилии. Он не намеревался рисковать и днем ходить в окрестностях Лодидхапуры, поэтому нашел себе удобное местечко и решил проспать до ночи.
На сей раз ему снился очень приятный сон; они с Фоу-тан одни в джунглях и все препятствия на их пути исчезли, но вот они услышали приближающиеся человеческие голоса, их присутствие и шум беспокоят Фоу-тан и сердят Кинга. Он так разозлился, что даже проснулся. Фигура Фоу-тан стала таять и он покрепче зажмурился, чтобы удержать ее, но голоса остались, что удивило Кинга. Он мог даже расслышать отдельные слова: - Говорю тебе, это он, сказал один голос, а другой завопил: - Эй ты, проснись! - Тогда Кинг открыл глаза и увидел двадцать крепких парней в медных сверкающих доспехах армии Лодивармана.
- Так ты вернулся! - воскликнул один из воинов. - Не думал я, что ты такой дурак.
- Я тоже, - согласился Кинг.
- А где девушка? - спросил тот же парень. - Лодиварман будет рад заполучить тебя, но он все же предпочел бы девушку.
- Он ее не получит, - сказал Кинг. - Она в безопасности во дворце своего отца в Пном Дхеке.
- Да-а, тогда тебе будет худо, - сочувственно протянул солдат, - и мне жаль тебя, ты парень смелый.
Кинг пожал плечами. Он огляделся в поисках пути к спасению, но все двадцать стояли вокруг. Он медленно поднялся на ноги.
- Вот он я, - сказал он, - что вы собираетесь со мной делать?
- Мы собираемся отвести тебя к Лодиварману, - объяснил тот, что все время вел с ним беседу. Солдаты отобрали у него оружие - и связали ему руки за спиной. Это не было ни жестокостью, ни грубостью - наоборот, они не скрывали своего восхищения им, его храбростью.
- Хотелось бы знать, как ты это сделал? - спросил воин, идущий рядом с Кингом.
- Что именно?
- Как ты незамеченным пробрался в королевские покои и выбрался оттуда, да еще и с девушкой. Уже трое погибли из-за этого, но Лодиварман так ничего и не добился.
- А кто погиб и почему?
- Первым - мажордом.
- А он-то за что? Мажордом ничего не делал, он только послушался приказа Лодивармана, - сообщил Кинг.
- Похоже, ты много об этом знаешь, - проговорил воин, - но именно поэтому он и умер. Один-единственный раз ему надо было ослушаться короля, а он струсил, и Лодиварман лежал связанный с кляпом во рту пока не пришел Вай Тхон.
- А еще кто погиб?
- Часовой, что стоял с тобой на пару в пиршественном зале. Ему пришлось сознаться, что он оставил пост и тебя одного, а вместе с ним был казнен офицер стражи за то, что поставил чужестранца на пост во дворец короля.
- Это все? - поинтересовался Кинг.
- Да, - ответил воин. Кинг улыбнулся; увидев улыбку, воин спросил, в чем дело.
- А, ничего особенного, - сказал Кинг, - просто я задумался.
Он думал, что самый виноватый в их бегстве - часовой, который позволил Фоу-тан упросить себя пропустить их в сад. Он догадывался, что этот человек будет не слишком рад его возвращению в Лодидхапуру.
- Так что Лодиварман до сих пор не знает, как я сбежал из дворца? переспросил он.
- Нет, но узнает, - с жестокой улыбкой ответил один из солдат.
- Что ты хочешь сказать?
- Я хочу сказать, что прежде, чем тебе удастся умереть, он выжмет из тебя правду.
- Очевидно, мое пребывание в Лодидхапуре будет весьма приятным, предположил Гордон Кинг.
- Не знаю, насколько оно будет приятным, но весьма недолгим, - не возражал воин.
- Это радует.
- Оно будет недолгим, но покажется вечностью, парень. Я видел людей, погибших в результате мести Лодивармана.
Кинг узнал, что его нашли чисто случайно - это был обычный дозор окрестностей Лодидхапуры. Вскоре и сам великий город предстал перед их глазами во всей своей многовековой красе, но безжалостной, как его собственные камни, как сердца, что бьются за его стенами. Он был построен на крови и жизнях миллиона рабов, его хмурые стены в течение двух тысяч лет были свидетелями жестоких кровавых преступлений во имя королей и богов.
- Мельница богов! - размышлял Кинг. - Удивительно не то, что она так тонко мелет, а то, что ее хозяева умудряются из глубины веков дотянуться до жертвы с другого края света, которая даже не знает об их существовании.
Они быстро приближались к одним из ворот Лодидхапуры, за порталами которых следует оставить всякую надежду. Это было хорошо известно Кингу, но единственное, что его сейчас интересовало, так это его собственная апатия к неумолимой судьбе. Он знал, что ему надо бы подумать о бегстве, но тем не менее он фаталистически воспринимал мысль о неминуемой смерти, ибо что ему оставалось ждать хорошего от жизни? Орбита его существования ограничивается сияющим солнцем, вокруг которого вращается его любовь - его маленькой пламенеющей принцессой. Отлученный навсегда от тепла и света ее близкого присутствия, он - просто одинокий сателлит, бесцельно болтающийся в темноте и холоде межзвездного пространства. Что может предложить такое существование по сравнению с мирным забвением смерти?
Каковы бы ни были его мысли, внешне они никак не отражались: в Лодидхапуру он вошел твердой походкой, высоко подняв голову. В городе его и его эскорт быстро окружили любопытные, толпа росла - новость о том, что взят в плен похититель танцовщицы прокаженного короля, быстро распространилась по всему городу.
Он вручил Кингу тоненькое колечко дивной работы. Оно висело на золотой цепочке. - Носи его на шее, - сказал Хамар. - Во многих местах в Пном Дхеке оно обеспечит тебе безопасность. Сильнее только власть короля.
- Она ничего не передавала? - спросил Кинг.
- Она просила сказать тебе, что не все так благоприятно, как она надеялась, но чтоб ты не терял надежду.
- Передай ей мою благодарность, если сможешь, - попросил Кинг, - и скажи, что ее слова и подарок подбодрили меня.
Вернулся второй раб, и поскольку Кингу больше ничего не было нужно, он отпустил их.
Едва они ушли, как явился молодой человек в великолепном придворном облачении.
- Я Индра Сен, - отрекомендовался посетитель. - Бхарата Рахон прислал меня проследить, чтобы ты не испытывал ни в чем недостатка во дворце Бенг Кхера.
- Похоже, Бхарате Рахону не по душе принимать рядового, - с улыбкой сказал Кинг.
- Да, - согласился молодой человек. - Именно таков он и есть. Иногда у Бхараты Рахона такой вид, будто король - он. Конечно, он надеется когда-нибудь стать королем, потому что говорят, что Бенг Кхер твердо решил выдать Фоу-тан замуж за него, а поскольку у Бенг Кхера нет сына, то Фоу-тан и Бхарата Рахон будут править после смерти Бенга Кхера, да не допустят того боги.
- Не допустят чего? - спросил Кинг. - Не допустят смерти Бенга Кхера или того, чтобы правили Фоу-тан и Бхарата Рахон?
- Все до одного будут служить Фоу-тан преданно, верно и с радостью, парировал Индра Сен, - но я не знаю никого, кому бы нравился Бхарата Рахон, и есть опасность, что он в качестве мужа Фоу-тан сможет заставить ее делать то, что в другом случае она бы никогда не делала.
- Странно, - проговорил Кинг, - что в стране, где король может иметь много жен, у Бенга Кхера нет сына.
- У него много сыновей, - пояснил Индра Сен, - но сын наложницы не может стать королем. А королева у Бенг Кхера была одна, и когда она умерла, он не захотел взять другую.
- А если бы Фоу-тан не нашлась и Бенг Кхер умер, Бхарата Рахон все равно стал бы королем?
- В таком случае принцы бы выбрали нового короля, но это не был бы Бхарата Рахон.
- Значит, его женитьба на Фоу-тан - единственная надежда стать королем?
- Да, это единственная надежда.
- А Бенг Кхер благосклонен к его сватовству? - продолжал Кинг.
- Бенг Кхер находится под каким-то странным влиянием Бхараты Рахона, объяснил Индра Сен. - Король всем сердцем склоняется к свадьбе Фоу-тан и Бхараты Рахона, а поскольку он стареет, то хочет, чтобы она была поскорее. Хорошо известно, что Фоу-тан против этого. Она не хочет выходить замуж за Бхарату Рахона, но если во всем остальном король ей уступает, то в этом он тверд как алмаз. Однажды Фоу-тан уже убежала в джунгли, чтобы избежать замужества, и до сих пор неизвестно, каков будет конец, потому что наша маленькая принцесса, Фоу-тан, обладает волей и разумом, а король - ну, он король.
В течение трех дней Индра Сен исполнял обязанности хозяина. Он показал Кингу дворцовую территорию, водил его в храмы и в город, на базарную площадь, на многочисленные рынки. Они вместе смотрели танцы апсар во дворце храма; но ни разу за эти дни Кинг не видел ни Фоу-тан, ни Бенг Кхер не посылал за ним. Дважды Хамар передавал ему короткие устные послания от Фоу-тан, но это были лишь слова, которые к тому же можно было доверить чужим, хотя и верным устам, и что совершенно не устраивало влюбленного.
На четвертый день Индра Сен не пришел, как обычно, утром. Хамар тоже не появлялся. Явился только второй раб - невежественный неразговорчивый малый, которого нипочем не удавалось вовлечь в беседу.
Кинг ни разу не выходил из своих покоев без Индры Сена, но хотя Бхарата Рахон предупредил его, чтоб он не вздумал выходить без разрешения, Кинг это всерьез не принял, отнеся предупреждение на счет мерзкого характера кхмерского принца. К тому же Индра Сен являлся прежде чем представилась необходимость или возможность выйти одному, кроме того, молодой сановник никогда не проявлял иного отношения к Кингу, как к какому-то нежеланному, он всегда вел себя с ним, как с уважаемым и приятным гостем. Поэтому у Кинга ни разу не создалось впечатления, что он не может выйти когда захочет. Он подождал Индру Сена какое-то время и решил пройтись по королевскому саду, предупредив раба, постоянно ожидавшего приказаний за дверью, что если Индра захочет, то может найти его там. Но когда он открыл дверь, то увидел в коридоре не раба, а двух здоровенных воинов: они моментально повернулись и перегородили выход скрещенными копьями.
- Из комнат выходить нельзя, - резко сказал один из них: это был четкий приказ, который явно не полагалось обсуждать.
- А почему? - осведомился американец. - Я гость короля и хочу прогуляться по саду.
- У нас приказ, - ответил воин. - Вам не разрешено выходить из ваших покоев.
- Получается, я не гость короля, а его пленник.
Воин пожал плечами. - У нас приказ, - сказал он, - больше нам ничего не известно.
Американец вернулся в комнату и закрыл дверь. Что все это значит? Он подошел к окну и принялся размышлять, глядя в сад. Он мысленно восстановил каждое свое действие и слова с момента прибытия в Пном Дхек, ища, чтобы такое могло случиться, что отношение к нему так изменилось; но ничего не обнаружил. И он пришел к выводу, что это результат события ему не известного. Ясно было лишь, что все это связано с его любовью к Фоу-тан и решимостью Бенг Кхера выдать дочь замуж за Бхарату Рахона.
Время шло. Молчаливый раб принес еду, но ни Хамар, ни Индра Сен не появлялись. Кинг мерил шагами свои покои как тигр в клетке. Он часто останавливался около окон, завидуя свободе в саду по сравнению с ограниченным пространством в его комнатах. В тысячный раз он принимался изучать помещение, ставшее его тюрьмой. Росписи и драпировки, покрывавшие свинцовые стены постоянно вызывали у него интерес и любопытство, но сегодня из-за вынужденного пребывания среди них он почувствовал, что они ему надоели. Знакомые сцены, запечатлевшие королей, жрецов и танцующих девушек, замершие солдаты, чьи копья и стрелы всегда неподвижны сегодня производили на него удручающее впечатление. Их действия навсегда заторможены и остановлены художником, что усугубляло его беспомощное состояние в заключении.
Солнце стало склоняться к западу, в королевском саду пролегли длинные тени, молчаливый слуга вновь принес еду и зажег в каждой из трех комнат лампы - обыкновенные масляные светильники, но все же мрак наступающей ночи они немного рассеивали. Молодость и здоровье взяли свое - Кинг поел с удовольствием. Раб убрал посуду, затем вернулся.
- Какие приказания будут на ночь, хозяин? - спросил он.
Кинг покачал головой. - Можешь до утра не возвращаться, - ответил он.
Раб удалился, и Кинг потихоньку принялся поигрывать с мыслью, засевшей в мозгу. Внезапное изменение его статуса, о чем говорило исчезновение Хамара и Индры Сена и присутствие воинов в коридоре, дало ему понять о приближающейся опасности и естественно направило его мысли к идее бегства.
Окна были расположены не слишком высоко, ночь - темная, город и джунгли он знает - все это вселяло веру в то, что можно обрести свободу без особого риска. Но он медлил, потому что не знал ничего определенного, на чем базируется гнев Бенг Кхера, и на него ли он направлен, ну, а самое главное, он не мог покинуть Пном Дхек, не поговорив с Фоу-тан.
Обсуждая сам с собой все эти проблемы, он продолжал расхаживать по всем трем комнатам своих апартаментов. Он остановился во внутренней, где колеблющийся свет светильника отбрасывал странную тень - он не сразу понял, что его собственную - на узорную драпировку, свисавшую от потолка до пола. Он остановился и глубоко задумался, устремив невидящий взгляд на чудную ткань, как вдруг заметил, что она шевелится и выпячивается. Там кто-то или что-то было.
Глава 13. ПРОЩАЙ НАВСЕГДА!
В первый раз, с тех пор как Кинг вошел во владения короля Бенг Кхера, он сообразил, что среди узорных тканей и драпировок, окружавших его, нет оружия. Увидев таинственное колыхание и выпячивание ткани, он быстро подошел к ней, приготовившись встретить любого - друга или врага. Он видел как что-то выпуклое движется под драпировкой, приближаясь к ее краю и замер. Быстрым движением ткань откинулась, и Хамар, раб, вошел в комнату: в тот же момент Кинг схватил его за горло.
Но он мгновенно узнал Хамара и с улыбкой отступил, отпустив жертву. - Я не знал кого ждать, Хамар, - извинился он.
- Врагу вас не застать врасплох, хозяин, - тихо сказал раб, - это хорошо, потому что в Пном Дхеке враги у вас могущественные.
- Что привело тебя, Хамар, да еще и так таинственно и тайно?
- Вы один? - прошептал Хамар.
- Да.
- Тогда моя миссия выполнена, - сообщил Хамар. - Я обеспечивал безопасность и секретность того, кто следует за мной.
Драпировка опять заколыхалась, как если бы за ней кто-то прошел, и из-за нее вышла Фоу-тан, в то время как Хамар, низко поклонившись, удалился.
- Фоу-тан! - воскликнул Кинг, шагнув к девушке.
- Мой Гордон Кинг! - шепнула Фоу-тан, падая к нему в объятья.
- Что случилось, что ты приходишь ко мне этим путем? - спросил Кинг. Я знаю, что что-то случилось, потому что сегодня ко мне не пришли ни Хамар, ни Индра Сен и в коридоре выставлены часовые - я в заключении. Но зачем говорить о таких вещах раз ты здесь? Все остальное неважно, Фоу-тан.
- Ах, Гордон Кинг, очень много важного, - возразила девушка. - Я пришла бы и раньше, но стража была выставлена, чтобы не допустить меня к тебе. Король, мой отец, сходит с ума от гнева. Завтра ты будешь уничтожен.
- Но почему? - изумился Кинг.
- Потому что вчера я пришла к отцу и призналась в нашей любви. Я взывала к его благодарности к тебе за спасение от Лодивармана и к его любви ко мне, веря что они могут перевесить его решимость поженить нас с Бхаратой Рахоном. Он впал в совершенно неистовую ярость. Он велел мне удалиться в свои покои и приказал завтра уничтожить тебя. Но благодаря Хамару и Индре Сену я нашла выход, и вот теперь пришла попрощаться с тобой навсегда, Гордон Кинг, и сказать, что куда бы ты ни ушел, мое сердце всегда будет с тобой, хотя тело и может стать подневольной рабой другого. Индра Сен и Хамар проведут тебя в джунгли и укажут путь к великой реке в той стороне, где восходит солнце. На противоположном берегу ты будешь в безопасности от интриг Бенг Кхера и Бхараты Рахона.
- А ты, Фоу-тан, - ты пойдешь со мной?
Девушка покачала головой. - Нет, Гордон Кинг, - я не могу, - печально сказала она.
- Но почему? Ты любишь меня, а я люблю тебя. Поедем со мной в страну свободы и счастья, где никто не будет спрашивать о нашем праве на счастье, и будем жить как нам велят боги, ибо мы; ты, Фоу-тан, и я созданы друг для друга.
- Этому не суждено сбыться, Гордон Кинг, - вымолвила девушка. - То, что предлагаешь мне ты - это единственное счастье, о котором я только могу мечтать, потому что для таких как я, обязательства уничтожают саму мысль о личном счастье. Я рождена принцессой, и это обстоятельство налагает на меня обязательства, избежать которых невозможно. Если бы у меня были братья или сестры, рожденные королевой, все могло бы быть иначе, но королевскую династию Пном Дхека продолжаю только я. Нет, Гордон Кинг, даже любовь не может внедриться между принцессой Пном Дхека и ее долгом по отношению к ее народу. Моя любовь всегда будет принадлежать тебе, и мне будет тяжелее, чем тебе. Если я, слабая, могу стать мужественной, то как ты, мужчина, позволишь себе слабость? Поцелуй меня еще раз, в последний раз, Гордон Кинг, и иди с Хамаром и Индрой Сеном, они проведут тебя в джунгли и покажут путь к свободе.
Замолчав, она обняла его за шею и прижалась губами к его губам. Он почувствовал, что щеки ее мокры от слез, и глаза у него заволокло пеленой. Может быть, до этого самого момента расставания Кинг не представлял себе, как глубоко пустил корни в его сердце этот нежный цветок диких джунглей. Хрупкая и прекрасная, как тончайший мейссенский фарфор, маленькая подкрашенная принцесса с длиннейшей родословной и многими веками истории позади держала его в стальных тисках рабства.
- Я не могу оставить тебя, Фоу-тан, - сказал он. - Давай я останусь. Может быть, если я поговорю с твоим отцом...
- Это бесполезно, даже если он удостоит тебя аудиенции, а он этого не сделает.
- Тогда если ты меня любишь так, как я люблю тебя, то ты пойдешь со мной.
- Не говори так, Гордон Кинг, - взмолилась девушка, - это жестоко. Я приучена ставить долг превыше всего, даже любви. Принцессы для счастья не рождаются. Их высокое рождение посвящает их долгу. Они тоже люди, а человеческого счастья им часто не достается. А теперь ты должен идти. Индра Сен и Хамар ждут тебя. Каждая секунда промедления сокращает твои шансы на спасение.
- Я не хочу бежать, - сказал Кинг, - я останусь и встречу лицом к лицу все, что мне суждено, потому что без тебя, Фоу-тан, жизнь ничего не стоит. Я предпочел бы остаться и умереть, чем уходить без тебя.
- Нет, нет! - воскликнула она. - Подумай обо мне. Я должна жить, и когда я буду думать о тебе, я буду гораздо счастливее, если буду думать о живом, чем если я буду знать, что ты мертв.
- Ты хочешь сказать, что пока я жив, есть надежда?
Она покачала головой. - Не в этом смысле, - объяснила она, - просто я буду счастлива, думая, что где-то есть ты и может быть, ты счастлив. Если ты любишь меня, то не лишай меня этого кусочка счастья.
- Если я уйду, - проговорил он, - знай, что где бы я ни был, я всюду несчастлив.
- Я женщина не меньше чем принцесса, - грустно улыбнулась она, - может быть мысль о том, что ты несчастлив из-за того, что я отказала тебе, принесет мне немножко печального счастья.
- Тогда я пойду, Фоу-тан, чтобы сделать тебя счастливой моим несчастьем, но думаю, что уйду недалеко и всегда буду лелеять надежду, даже если ты ее оставишь. Думай о том, Фоу-тан, что я близко и жду дня, когда смогу предъявить на тебя свои права.
- Этому не бывать, Гордон Кинг, - печально ответила она, - но хуже от того, что мы лелеем несбыточную надежду, нашим сердцам не будет. Поцелуй меня опять. Это будет последний поцелуй любви для Фоу-тан.
Их последнее прощальное объятье, полное любви и страсти, было коротким. Фоу-тан с трудом оторвалась от Кинга и ушла.
Ушла! Кинг долго смотрел на все еще колышущуюся ткань. Невозможно, что она ушла из его жизни навсегда. - Фоу-тан! - шепнул он. - Вернись ко мне! Я знаю, ты вернешься! - Но тупая боль в груди была его собственным ответом на вопль разрывающейся души.
Ткань опять зашевелилась, и сердце у него едва не выскочило из груди, но это был всего лишь Хамар.
- Скорее, хозяин! - закричал раб. - Нельзя терять время!
Кинг кивнул. Он прошел за Хамаром, тяжело ступая - ноги будто свинцом налились - за драпировку и увидел стоящего в проходе Индру Сена с горящим факелом.
- По просьбе принцессы, - доложил Индра.
- Да будут боги ей защитой, - ответил Кинг.
- Пошли! - сказал Индра Сен, и повернув пошел впереди по какому-то коридору, а затем по длинной каменной лестнице, которую Кинг узнал - она вела далеко вниз, в подвалы дворца. Они проходили разветвленные коридоры, образующие сложный лабиринт под дворцом, напоминающий соты, пока наконец не вышли к туннелю, ведущему под землей прямо в джунгли.
- Там течет великая река, Гордон Кинг, - указал на восток Индра Сен. Я хотел бы проводить тебя, но не осмеливаюсь - если заподозрят, что мы с Хамаром помогли тебе бежать, то вина падет на голову нашей принцессы, потому что Хамар ее раб, а я вхожу в ее свиту - я офицер ее гвардии.
- Об этом не может быть и речи, - возразил Кинг, - у меня и так нет слов, чтобы выразить мою благодарность тебе и Хамару.
- Возьми, хозяин, - Хамар протянул какой-то узел, - это одежда, в которой ты пришел сюда. А тут еще оружие: копье, нож, лук и стрелы. Это подарок принцессы, она сказала, что никто так хорошо не знает, как пользоваться всем этим, как ты. А одежду действительно лучше сменить, та что на тебе, для джунглей опасна.
Они подождали, пока Кинг переодевался в свою поношенную форму, и попрощавшись, вернулись в туннель. Он остался в полном одиночестве. На восток лежал Меконг, где, смастерив плот, можно было легко вернуться к цивилизации. На юге была Лодидхапура, а по ту сторону - хижина Че и Кенгри. Кинг знал, что если он выберет путь на восток к Меконгу, он никогда больше не вернется в джунгли, не вернется вообще. Он подумал о Сьюзен Энн Прентайс и других своих друзьях из внешнего мира; он подумал о действенной, практической жизни, что ожидает его там. А затем перед ним предстало видение - девушка-цветок на огромном слоне. Оно напомнило об их совсем недавней первой встрече и все стало ясно: ему надо сделать выбор, раз и навсегда, между цивилизацией и джунглями - между цивилизацией и окончательным сознанием, что он никогда не увидит свой цветок, и джунглями и надеждой, пусть даже смутной.
- Сьюзен Энн решила бы, что я дурак, и я с ней согласен, - пробормотал он, пожав плечами, повернулся лицом к югу и начал свой долгий и одинокий путь по джунглям.
Определенного плана действий у него не было. Он единственно только определил одно: он идет к Че и Кенгри и будет там скрываться до тех пор, пока не пройдет настолько много времени, что можно будет предполагать, что Бенг Кхер прекратил поиски. А тогда, скорее всего, он вернется в окрестности Пном Дхека. Кто может сказать, что случится? Для человека характерно вечно сохранять надежду. Конечно, он знал, что он дурак, но это его не очень огорчало - лучше быть дураком в джунглях, особенно если его дурость сохранит для него Фоу-тан.
Джунгли вокруг были полны знакомых запахов и звуков. Держа копье наготове на всякий случай он принялся отыскивать тропу, которая, как он знал, вела на юг, в нужном ему направлении. Когда он нашел ее, что-то заставило его оставить на дереве рядом зарубку на всякий случай, чтобы, если понадобится, он смог легко найти путь в Пном Дхек.
Он шел всю ночь. Довольно долгое время неподалеку его сопровождал какой-то зверь, но напасть не осмелился и звуки, говорившие о его присутствии, исчезли. Вскоре наступил рассвет, а с ним и чувство большей безопасности.
После рассвета он набрел на стадо диких свиней, и прежде чем они заметили его присутствие, он успел убить стрелой поросенка. Вожак, сверкая клыками и налитыми кровью глазками, обнаружил его и бросился в атаку, но Кинг ждать его не стал, а взобрался на дерево по соседству, достаточно большое, чтобы не бояться нападения кабана.
Все стадо удрало, только вожак еще долгое время оставался поблизости, сердито расхаживая под деревом, на котором сидел Кинг, и время от времени злобно на него поглядывая. Голодному Кингу казалось, что прошло уже слишком много времени, но в конце концов и кабан сообразил, что бессмысленно ждать добычу, засевшую на дереве и он потрусил в джунгли, вслед за стадом. Еще довольно долго было слышно, как он продирается через кусты, но и этот звук затих в отдалении. Тогда Кинг слез и забрал свою добычу. Зная привычки кабанов в джунглях, Кинг не стал задерживаться на том же месте, а перекинул добычу через плечо и прошагал еще с милю. Найдя удобное место, он развел огонь, и вскоре здоровенный кусок свинины поджаривался на костре.
После еды он отошел от тропы подальше в джунгли, нашел место, где можно было бы прилечь, и уснул. Во сне ему снилось белоснежное белье и мягкие подушки и слышались голоса переругивающихся и спорящих людей. Они ему мешали, поэтому он решил продать дом и переселиться в другое место. В это время он проснулся, потому что на самом деле проспал больше шести часов. Он до сих пор был раздражен на соседей, и в его ушах продолжали звучать их громкие голоса. Он открыл глаза и в удивлении уставился перед собой. Потом улыбнулся: сон о доме заслонил реальность. А затем его улыбка стала еще шире - он увидел на дереве целую компанию верещащих обезьян.
Следующую ночь он тоже провел в пути, а когда наступило утро он увидел, что находится в окрестностях Лодидхапуры. Он больше не охотился и не разжигал огня, а питался фруктами и орехами, которые росли здесь в изобилии. Он не намеревался рисковать и днем ходить в окрестностях Лодидхапуры, поэтому нашел себе удобное местечко и решил проспать до ночи.
На сей раз ему снился очень приятный сон; они с Фоу-тан одни в джунглях и все препятствия на их пути исчезли, но вот они услышали приближающиеся человеческие голоса, их присутствие и шум беспокоят Фоу-тан и сердят Кинга. Он так разозлился, что даже проснулся. Фигура Фоу-тан стала таять и он покрепче зажмурился, чтобы удержать ее, но голоса остались, что удивило Кинга. Он мог даже расслышать отдельные слова: - Говорю тебе, это он, сказал один голос, а другой завопил: - Эй ты, проснись! - Тогда Кинг открыл глаза и увидел двадцать крепких парней в медных сверкающих доспехах армии Лодивармана.
- Так ты вернулся! - воскликнул один из воинов. - Не думал я, что ты такой дурак.
- Я тоже, - согласился Кинг.
- А где девушка? - спросил тот же парень. - Лодиварман будет рад заполучить тебя, но он все же предпочел бы девушку.
- Он ее не получит, - сказал Кинг. - Она в безопасности во дворце своего отца в Пном Дхеке.
- Да-а, тогда тебе будет худо, - сочувственно протянул солдат, - и мне жаль тебя, ты парень смелый.
Кинг пожал плечами. Он огляделся в поисках пути к спасению, но все двадцать стояли вокруг. Он медленно поднялся на ноги.
- Вот он я, - сказал он, - что вы собираетесь со мной делать?
- Мы собираемся отвести тебя к Лодиварману, - объяснил тот, что все время вел с ним беседу. Солдаты отобрали у него оружие - и связали ему руки за спиной. Это не было ни жестокостью, ни грубостью - наоборот, они не скрывали своего восхищения им, его храбростью.
- Хотелось бы знать, как ты это сделал? - спросил воин, идущий рядом с Кингом.
- Что именно?
- Как ты незамеченным пробрался в королевские покои и выбрался оттуда, да еще и с девушкой. Уже трое погибли из-за этого, но Лодиварман так ничего и не добился.
- А кто погиб и почему?
- Первым - мажордом.
- А он-то за что? Мажордом ничего не делал, он только послушался приказа Лодивармана, - сообщил Кинг.
- Похоже, ты много об этом знаешь, - проговорил воин, - но именно поэтому он и умер. Один-единственный раз ему надо было ослушаться короля, а он струсил, и Лодиварман лежал связанный с кляпом во рту пока не пришел Вай Тхон.
- А еще кто погиб?
- Часовой, что стоял с тобой на пару в пиршественном зале. Ему пришлось сознаться, что он оставил пост и тебя одного, а вместе с ним был казнен офицер стражи за то, что поставил чужестранца на пост во дворец короля.
- Это все? - поинтересовался Кинг.
- Да, - ответил воин. Кинг улыбнулся; увидев улыбку, воин спросил, в чем дело.
- А, ничего особенного, - сказал Кинг, - просто я задумался.
Он думал, что самый виноватый в их бегстве - часовой, который позволил Фоу-тан упросить себя пропустить их в сад. Он догадывался, что этот человек будет не слишком рад его возвращению в Лодидхапуру.
- Так что Лодиварман до сих пор не знает, как я сбежал из дворца? переспросил он.
- Нет, но узнает, - с жестокой улыбкой ответил один из солдат.
- Что ты хочешь сказать?
- Я хочу сказать, что прежде, чем тебе удастся умереть, он выжмет из тебя правду.
- Очевидно, мое пребывание в Лодидхапуре будет весьма приятным, предположил Гордон Кинг.
- Не знаю, насколько оно будет приятным, но весьма недолгим, - не возражал воин.
- Это радует.
- Оно будет недолгим, но покажется вечностью, парень. Я видел людей, погибших в результате мести Лодивармана.
Кинг узнал, что его нашли чисто случайно - это был обычный дозор окрестностей Лодидхапуры. Вскоре и сам великий город предстал перед их глазами во всей своей многовековой красе, но безжалостной, как его собственные камни, как сердца, что бьются за его стенами. Он был построен на крови и жизнях миллиона рабов, его хмурые стены в течение двух тысяч лет были свидетелями жестоких кровавых преступлений во имя королей и богов.
- Мельница богов! - размышлял Кинг. - Удивительно не то, что она так тонко мелет, а то, что ее хозяева умудряются из глубины веков дотянуться до жертвы с другого края света, которая даже не знает об их существовании.
Они быстро приближались к одним из ворот Лодидхапуры, за порталами которых следует оставить всякую надежду. Это было хорошо известно Кингу, но единственное, что его сейчас интересовало, так это его собственная апатия к неумолимой судьбе. Он знал, что ему надо бы подумать о бегстве, но тем не менее он фаталистически воспринимал мысль о неминуемой смерти, ибо что ему оставалось ждать хорошего от жизни? Орбита его существования ограничивается сияющим солнцем, вокруг которого вращается его любовь - его маленькой пламенеющей принцессой. Отлученный навсегда от тепла и света ее близкого присутствия, он - просто одинокий сателлит, бесцельно болтающийся в темноте и холоде межзвездного пространства. Что может предложить такое существование по сравнению с мирным забвением смерти?
Каковы бы ни были его мысли, внешне они никак не отражались: в Лодидхапуру он вошел твердой походкой, высоко подняв голову. В городе его и его эскорт быстро окружили любопытные, толпа росла - новость о том, что взят в плен похититель танцовщицы прокаженного короля, быстро распространилась по всему городу.