Берроуз Уильям. Здесь был Ах Пуч

бродячий цирк. В будке прямо напротив окна вагона Бог Стервятников стоит
перед юношей в собачьей маске. Юноша на коленях, у него эрекция. Бог
Стервятников хихикает, прикрывает рот, бросает взгляд на мистера Харта,
передразнивает его кашель. В другой будке юноша в трупных пятнах... собачья
маска на его лице раздавлена... В следующей будке он обнажен. Его голова
выбрита, только один клок волос на макушке. Когда-то его лицо было
прекрасно, но теперь разбито, расплющено перепадами давления, зубы торчат в
разные стороны, черты лица размыты, тело истощено давним голодом. Его кожа
бела, как бумага, на тощих ногах блестящие черные волоски, он ебетстоящую
по-собачьи негритянку, и от его тела исходит пресная затхлая вонь. От их
совокупления дрожит ложка на блюдце.
Перед окном мистера Харта возникают все новые будки... Будка-аквариум с
русалкой, из макушки которой растет птица-змея. Русалка выскальзывает из
аквариума через желеобразную прозрачную стенку, которая снова сходится,
когда русалка оказывается снаружи. Она сбрасывает грудь и превращается в
своего двойника-мужчину. Русалка вновь проникает через мембрану, опять
становится женщиной, в отчаянии воздевает руки. Зритель прыгает в аквариум,
ныряет и превращается в мужского двойника русалки. Близнецы багровеют от
удовольствия и мечутся в радужном совокуплении.
Дерево из плоти украшено костями человеческих жертвоприношений...
Старый Бог с клешнями вместо рук деревянной трубкой цедит сок в каменный
кувшин. Энергетическое поле, жаркими волнами исходящее от его рук,
превращает сок в человечка с огромным членом... Женщина рожает младенца с
клешнями и глазами на стебельках... Новорожденные игуаны и саламандры...
Видитли все это мистер Харт? Скорее всего, нет. Он опускает шторку.
Поезд трогается. Когда он возвращается к книге, на месте многих
рисунков пустота.
Когда он возвращается в Нью-Йорк, в книгах не остается почти ничего,
кроме страха и смерти. Он хочет занять место Хунаб Ку в пантеоне майя.Хунаб
Ку Божественного... Не существовало ни его портрета, ни статуи, потому что
он был бестелесен и невидим... Короче говоря, он был оператором контрольной
машины и не включил данные о себе в общую базу... Между тем,
перепрограммировав машину, чтобы ликвидировать беспокойных "хороших" Богов и
Богов сомнительной лояльности, мистер Харт вскоре столкнется с острой
нехваткой времени. СМЕРТЬ, полностью освобожденная от контроля, использует
все ВРЕМЯ. А любой контрольной машине нужно время...
Вопрос: Если контроль Контроля абсолютен, зачем Контролю
контролировать?
Ответ: Контролю нужно время.
Вот именно: контролю нужно время, в котором можно контролировать, точно
так же, как СМЕРТИ нужно время, в котором можно убивать. Если СМЕРТЬ убьет
всех новорожденных или контроль вставит им в мозги электроды, не останется
времени, в котором можно было бы убивать или контролировать.
Вопрос: Контролируется ли Контроль своей нуждой контролировать? Ответ:
Да.
Вопрос: Зачем Контролю нужны "люди", как вы их называете? (Ваше знание
местных диалектов оставляет желать только грамотности).
Ответ: Подождите.
Подождите. Время. Посадочная площадка. Майя прекрасно это понимали.
Мистер Харт - нет. Он мыслит в категориях проигравших и победителей. Он
будет победителем. Он сорвет куш. Так что он решает заниматься только этим.
Он устранит все непредсказуемые факторы. Он установит Американскую
Антимечту... Посмотрим, что же лежит в основе плана мистера Харта...
Законы по Исключению Востока*: Хладнокровие китайцев, которым они
обязаны, прежде всего, своему языку, позволяющему длительные периоды
молчания и отвлеченных размышлений, мистер Харт, стремящийся
запрограммировать все мысли, считает недопустимым. Кроме того, у него давняя
неприязнь к китайцам, связанная с одним из очень редких унижений в его
жизни. Мистер Харт пригласил двух друзей в китайский ресторан в нью-йоркском
Чайнатауне. Мистер Харт - опытный лингвист и изучал китайский. После ужина
он решает продемонстрировать свои лингвистические способности и подходит к
старому китайцу, сидящему за чашкой чая с китайской газетой. Харт говорит на
безупречном китайском...
- Цветы апельсина расцветают над Янцзы, мой друг, и ты далеко от
дома...
Старый китаец поднял взгляд:
- Ну, валяй дальше, сукин сын...
А после ужина странный зубастый китайский мальчишка в вонючих белых
шортах - чистильщик обуви, сидящий на коробке в подъезде на Канал-стрит,
взглянул на него и улыбнулся проницательно и злобно...
- Надраить, мистер?
Мистер Харт холодно на него посмотрел, и мальчишка сделал жест, словно
дрочит... Невыносимо думать, что существует 500 000 000 потенциальных
источников такого хамства. Законы по Исключению Востока заблокировали
опасный наплыв эмигрантов и заложили основу будущих военных конфликтов... В
программе мистера Харта предусмотрено несколько таких конфликтов, чтобы еще
раз подчеркнуть необходимость постоянного усиления контрольных мер...
Законы о подоходном налогообложении: Эти законы сделали невозможным
получение сверхприбылей и гарантировали, что никто не накопит состояния, с
помощью которого можно подорвать интересы богатства и монополии: интересы
мистера Харта.
Паспортный и таможенный Контроль: Формула, на которой основана работа
контрольной машины Харта, -односторонняя связь. Каждого можно заставить
общаться с контрольной машиной. Нетрудно понять, что любые контрольные меры
расширяют масштаб принудительного общения.
Антинаркотический Закон Гаррисона*: принятый Конгрессом закон,
создающий сначала тысячи, а следом и миллионы преступников, расширяет
полномочия и личный состав полиции и делает всех врагов контрольной машины
преступниками по определению... Мистер Харт конструирует свою контрольную
машину. Он знает, что СМЕРТЬ - это фотография Смерти. Вашей смерти.
Доказательство
- тот факт, что существует кто-то, делающий снимок. Покажи человеку
снимок его смерти, и ты его убьешь. Страх -это фотографии твоего страха.
Покажи кому-то его снимок в состоянии страха, и он начнет бояться...
Мистер Харт уничтожит страх. Он будет использовать страх до тех пор,
пока тот не перестанет производить желанный эффект.
Лунный пейзаж... Мистер Харт окружен собаками, они странно скалятся на
него, рычат. Мистер Харт держит плетку магнитных полей, испещренную пучками
света. Он заносит плетку, хлещет собак горячими иглами света.
- Прочь прочь прочь...
Собаки рычат и скулят, но подходят все ближе. Плеть их больше не
пугает.
В разбомбленной деревне юный Гай встает на колени рядом с Одри, смотрит
на серое лицо умирающего.
Вопрос: Может ли Гай тебе чем-то помочь?
Ответ: Он должен быть рядом, вот и все. Тот, кто находится рядом, уже
помогает.
Вопрос: Но, разумеется, могут произойти страшные вещи... Старый пьяный
священник стремглав выбегает из джунглей... Или, что еще хуже, шлюха Одри,
которая выследила его на передовой, бьет Гая ножом в спину, бросается на
Одри и вышибает из него последний дух???
Ответ: Как говорил Хемингуэй, "очень трудно быть человеком, немногим
удалось это пережить". Работа помощника - быть рядом.
Старый Сержант сбивает священника с ног за долю секунды.
Мексиканский мальчишка склоняется с чашкой воды быстрее, чем успевает
добрести пьяный поп.
Толстый санитар вовремя встает между шлюхой и носилками.
Вопрос: Одри, тебя также казнили на электрическом стуле. Каковы
характеристики этой формы смерти?
Ответ: В этом случае тоже очень важны помощники. Они обычно появляются
во сне. Их трое - это серые человечки в темных костюмах и серых фетровых
шляпах, настороженные холодные серые бандитские глаза смотрят искоса,
непроницаемые на желтых восковых лицах большого ночного города.
- Вот так вот, парень... - Он, сгорбившись, взлетает к потолку в запахе
горящего мяса и озона... - Наклонись... ты справишься, парень... Изгибайся,
когда тебя шарахнет... вот тут, парень... Мы выстоим, когда шарахнет...
Калека вон даже шляпу может не снимать... Знаем мы эту бодягу...
Вопрос: Кто эти помощники?
Ответ: Духи переживших казнь на электрическом
стуле.
Поначалу Одри и Гай - единственные студенты... Потом появляются другие
- с полей сражений, из авиакатастроф, дорожных происшествий, поножовщины,
передозы.
По всему миру зазывают редакторы Харта: Иди и найди снимки. Гнусные
снимки. Не можешь найти, так сделай сам. А если не можешь сделать гнусные
снимки, ты недостаточно гадок для этой работы.
Человек выпрыгнул из окна третьего этажа, спасаясь от пожара. Пробитый
металлической оградой, он корчится, воете разодранными кишками. Толстый
американский коп жует жвачку, смотрит бесстрастно. Фотограф возится с
экспонометром...
- Оттяни-ка ему голову, Майк. Хочу снять лицо до того, как приедут
врачи с морфием.
Легавый подходит, грубо хватает человека за волосы и оттягивает его
голову вниз.
Им приходится прибегать к подлогу, конечно, но фотографы Харта
достаточно оснащены, чтобы снимать по-настоящему. Фотографов сопровождают
воздушно-десантные подразделения. Они могут высадиться в самом центре
охваченного беспорядками города и сделать съемку... Ближневосточный рынок...
Иностранный корреспондент заживо освежеван и облеплен осколками бутылок
из-под кока-колы. Конечный результат, скорее, похож на современное искусство
- знаете этих артистов, которые мажут себя краской, катаются по холсту, а
потом
бросают на него кусочки цветного пластика. Редактор поначалу решил, что
это подделка. Выразительные лица в толпе.
Мистер Харт решил стать смертью. Он учится убивать через свои газеты и
обучает редакторов, пока те карабкаются по лестнице туда, где им самое
место.
- Подвиньте-ка вот сюда этот пожар и спалите побольше черномазых. -
Хихикая над зажаренными младенцами, автокатастрофами, взрывами,-так
шериф-южанин ласкает зарубки на пистолете, обозначающие убитых ниггеров.
Но постепенно эти фотографии, даже самые страшные, теряют силу. Они
теряют ее потому, что их показали, и люди к ним привыкли. Помните, что книги
майя никогда не показывались рабочим, да те и читать-то не умели. Мистер
Харт говорит в селектор холодным шипящим змеиным голосом, разлетаются
приказы: Идите и достаньте снимки. Особенно те, которые мы не можем
напечатать. Те, что можно напечатать, нам не нужны.
Я вам объясню, что делает мистер Харт со снимками, столь жуткими, что
их нельзя публиковать. Он восстанавливает кошмарное происшествие во всех
подробностях.
Вот одно... Южноамериканский генерал поймал любовника своей жены,
молодого лейтенанта ВВС. Верные слуги держат любовника, а генерал отрезает
ему член... "Парень корчился и извивался"... Сфотографируйте его лицо.
Сфотографируйте лицо генерала.
У мистера Харта тонкое чувство юмора. Ему нравится дрочить на эти
фотографии, пока его деловые конкуренты проводят время с бабами.
У мистера Харта есть любые снимки: пытки, отвратительный секс, безумие,
издевательства... Пора показать, как он использует эти фотографии, чтобы
убрать того, кто встал у него на пути, как он может вставить снимки и слова
тебе внутрь.
Вот мистер Перси Джонс, он экспериментирует с шифраторами речи и
магнитофонами. Он установил, что зашифрованные приказы действуют на
впечатлительных подопытных, как гипнотические команды. Мистера Харта это
достало. Джонс делает всеобщим достоянием то, что мистер Харт хочет
приберечь для себя. Шифраторы речи стали применяться примерно в 1882 году,
за семь лет до изобретения магнитофона. Мистер Харт экспериментировал с
первыми шифраторами и разработал собственные модели. Первоначально это был
микрофон, заключенный в два сообщающихся цилиндра с перфорацией, сделанной
так, что речь затихала и появлялась в соответствие с рисунком. Когда Харт
услышал первый магнитофон в 1899 году, все стало ясно: вот способ быть
ГОЛОСОМ в голове каждой человеческой собаки на этой планете.
Первый магнитофон был признан непрактичным, и Харт с этим выводом
согласился. Он дал указание своим техникам усовершенствовать механизм в
секретных лабораториях, так что, когда вскоре после Второй Мировой войны
магнитофоны появились в свободной продаже, он
со своими разработками был уже далеко впереди. Он придумал как
контролировать использование магнитозаписи и пресекать любые эксперименты с
шифраторами речи и магнитофонными разрезками. Он монополизировал изобретения
в этой области, чтобы получить фору, прежде чем новое устройство появится в
продаже. А помните американского врача, который в 1899 году открыл, что
плесень может лечить от инфекций? Мистер Харт решил развлечься, возглавив
газетную кампанию против несчастного доктора. В результате тот потеря
лицензию и умер в нищете, а техники Харта, тем временем, экспериментировали
с плесенью и выделили пенициллин. Он оставил лекарство для собственного
эксклюзивного использования. Ему нравилось думать о миллионах людей, которые
могли бы спастись благодаря пробиркам, хранящимся у него в подвалах. Он
лучше себя чувствовал, когда о них думал.
Мистеру Харту необходимо быть бесчеловечным, потому что так называемые
люди смертны. А мистер Харт подсел на бессмертие. Он подсел на бессмертие,
обеспеченное смертностью других: лохов, черномазых, цветной швали,
человеческих собак, вонючих людишек, и сверхчеловеческое презрение к этим
обезьянам наполняло его безмятежным покоем. Он подсел на особую мозговую
частоту, промежуточную ноту, - какое дивное чувство... застывает, как
металл. Эта изумительная синяя частота появляется, когда руки дрожат и
потеют, она возникает от чувства, что жалкие бедняки корчатся и пускают
слюни у него под ногами, чувства, что любого можно выставить
мудаком и ткнуть мордой в его убожество, чувства, что он может
раздавить редактора, как клопа, и редактор об этом знает. Ему нужны твоя
боль твой страх твоя моча твое говно твое человеческое тело, которое умрет и
будет поддерживать его жизнь. В этом чувстве еще таятся бездны, говорит он
себе, и так оно чудесно, это чувство, - в нем можно купаться целую вечность.
Но ему нужно все больше и больше вонючих людишек, чтобы получать
наркотик. А что это за чудесный наркотик? Просто ощущение все большей
безопасности. А безопаснее всего - разобраться с беспородными людишками,
угрожающими его позолоченным хранилищам страха. Синяя нота хорошо вставляет,
только бы плавать в ней вечно. Приход возникает с чудесным дрожанием рук и
путом, но нужно все больше уверенности, что он способен раздавить трусливое
дерьмо.
- Видишь, в чем тут штука, Би Джей. Этот ловец душ, заправила с такой
эээ темной стороной характера.
Вернемся к мистеру Джонсу.
Харт вызывает Шептуна. Тот умеет подражать любому голосу и заставляет
Джонса шептать с расстояния в десять футов похабные слова. Шептун - серый,
невзрачный и так похож на ходячий труп, что люди его не замечают. Вместо
этого они смотрят на Джонса. Джонс идет к газетному киоску, где его всегда
любезно обслуживали. Шептун рядом листает журнал. От ненависти, вспыхнувшей
на лице продавца, Джонс рассыпает мелочь по полу. Неуклюже подбирает ее и
дрожащим голосом просит газету... (Шеп-
тун изучает этот голос)... Безмолвно продавец дает ему сдачу.
Джонс идет в ресторан и заказывает завтрак. Он заканчивает есть и
закуривает. Вскакивает амбал за соседним столом:
- Может, вы позволите мне позавтракать...
- Не понимаю, о чем вы...
- Вы все прекрасно понимаете, вы прямо сейчас издаете мерзкие звуки...
Шептун сидит в углу.
Наконец, мистер Джонс напал на официанта, который полчаса его
игнорировал. Его жестоко избили, отвезли в больницу, а потом посадили в
сумасшедший дом.
Много было людей, мешавших мистеру Харту. Вот некто рекомендует витамин
А в качестве лекарства от простуды. Он обнаружил, что большие дозы витамина
А - 200 000 единиц, если принимать их каждые шесть часов после первых
признаков болезни, победят простуду или серьезно ослабят ее ход. У мистера
Карта законный интерес ко всем вирусам. Он занят исследованием вирусов.
Такие вирусы, как простудная лихорадка или обычная простуда, могут проложить
дорогу эпидемии. С этим человеком расправились, как с Джонсом. Мистер Карт
переводит исследования на витамин С, который, как ему известно, вполне
бесполезен для лечения простуды.
Есть люди, которые выступают за использование апоморфина для лечения
наркомании и алкоголизма. Мистер Карт испытывает законный интерес к этим
состояниям.
Так что они поступают, как с Джонсом, или подобным образом.
Мистер Харт рассматривает вирус, как прототип чужеродного вторжения.
Что-то у тебя внутри. То, с чем ты не можешь бороться. Как изобразить вирус?
Возьмем простой пример, - простудную лихорадку, обычный герпес. У этого
вируса кристаллическая шестиугольная форма, и он довольно велик. Художники
рисуют частицы вирусов, как они выглядят под электронным микроскопом.
Фотографии простуды на разных губах и разных цветов. Образцами служат и лица
людей, страдающих от жжения: это слегка эротичное ощущение, навязанное
объекту, - постоянная осведомленность о лихорадке. Вирус должен все время
напоминать о себе. Перерисуй это чувство лихорадки на губе и смешай с
другими лихорадками и лицами зараженных в шаблонах простудного вируса.
Основной образ простудной лихорадки затем может быть смешан с образами
страха, чтобы создать Простудную Лихорадку Харта... Вот человек с лихорадкой
на губе. Рядом призрачная фигура мистера Харта кормит лихорадку,
обрушиваются картинки страха, и человек съеживается, как испуганный пес.
Мистер Харт зажигается синим джанком, -холодным и синим, как жидкий воздух.
С другими вирусами он делает то же самое. Вирус -живая фотография,
создающаяся из вас самих.
Масштабные эксперименты, демонстрирующие воздействие радиации во многих
поколениях, были проведены на мушках-дрозофилах. Из всех мутаций, возникших
в результате облучения, ни одна не была биологически же-
ланна, то есть направлена на выживание дрозофил. Между тем, результаты
экспериментов по исследованию воздействия радиации на генетику вирусов не
были обнародованы. Можно сделать вывод, что все эти эксперименты проводились
разработчиками биологического и химического оружия.
Облучение вирусов различными формами радиации, - вот основа
исследований в частных лабораториях мистера Харта. Он собирается создать
супервирус.
БОЛЬНОЙ БЕШЕНСТВОМ МАЛЬЧИК ВЫЗДОРОВЕЛ: ВПЕРВЫЕ В ИСТОРИИ.
Лима, Огайо, 21 декабря (Ассошиэйтед Пресс).
Шестилетний мальчик, по-видимому, стал первым излечившимся от бешенства
в медицинской истории... Майкл Винклер из Лимы, Огайо...
- Уберите эту статью из номера, - вопит на редакторов мистер Харт.
- Мистер Харт, слишком поздно. Ваша коммуникационная машина вышла
из-под контроля. Нельзя снять эту статью. И вот еще одна, которую нельзя
убрать:
"Интернешнл Геральд Трибьюн", 8 июня, 1970 г. "Начало конца".
РЕВОЛЮЦИЯ СИНТЕТИЧЕСКИХ ГЕНОВ. Вашингтон.
Мы стоим перед фактом: в лаборатории в доме 125 по Университет-авеню в
Мэдисоне, штат Висконсин,
48-летний химик из Индии, доктор Хар Гобинд Хорана, создал ген.
"Это начало конца", - такой была первая реакция на эту новость атташе
по науке одного из крупнейших посольств в Вашингтоне. Если вы способны
создавать гены, объяснил он, вы можете получить и вирусы, от которых нет
лечения.
"Любая маленькая страна с хорошими биохимиками сможет создавать такое
биологическое оружие. Понадобится всего лишь небольшая лаборатория. Если это
возможно сделать, кто-нибудь это сделает... У научной фантастики есть
скверное свойство становиться правдой...".
Видите, как семафорит время, мистер Харт? Весь принцип вируса доступен,
- хватай, кто может. Любая маленькая страна может сделать это. Каждый
человек с лабораторией и биохимиками может. И где же ваша монополия, мистер
Харт? Она разрушена вашими собственными газетами... Мистер Харт решает, что
вирус - ненадежное дело. Теперь он сосредотачивается на электрической
стимуляции мозга - ЭСМ.
Мистер Харт, закутавшись в оранжевую тогу плоти, сидит в синем тумане
распыленных банкнот. Чтобы наслаждаться этой особой разновидностью джанка,
он должен контролировать всех остальных, потому что синий джанк сделан из
страха и контроля. У мистера Харта выжигающее все вокруг пристрастие, и он
спалит планету дотла. Потому что, чем больше контроля используешь, тем
меньше остается времени, в котором его можно использовать... Понимаешь, о
чем я, работяга Харт? Электронная стимуляция мозга: вставляй электроды при
рождении, и твой контроль готов... Но приход возникает от использования
контроля, то есть контролирования того, кто либо сопротивляется, либо
соглашается на контроль. Если совсем убрать сопротивление, что же тогда
контролирует Контроль? Контролю нужно время. Время, в котором можно
контролировать. Теперь у мистера Харта есть мир, зашитый от рождения... И
где же его наркотик? Страх, льющийся из его глаз, двигающий предметы,
выбивающий из рук тарелки, рассыпающий мелочь по полу и холодный синий
космос, в котором он живет, - все это ему больше не нужно. Если хочешь
кого-то напугать, просто нажимаешь кнопку. Никакого трюка. Так где же теперь
твой холодный синий джанк? Холодное чувство у тебя внутри, когда ты глядишь
в глаза страху, страху перед тобой? Мистер Харт, страдание - вот на чем ты
торчишь. Доводя контроль до логического финала, ты уничтожаешь страдание. Ты
больше не вдохновляешь чужой страх и не вдыхаешь его, как джанк. Можешь
слезать с иглы, потому что ходячий труп даст не больше прихода, чем
магнитофон... Да, майя тоже все погубили, но только не так быстро и не так
по-свински, как ты.
Смена декораций: город, где Клинч и Харт нашли потерянные книги....
Ужасная болезнь сороконожки висит в мертвом спертом воздухе над хижинами,
храмом и брусчаткой улиц. Истощение почвы превратило районы кукурузных полей
в пустошь, все заросло сорной травой. Без вспашки эти земли невозможно
использовать, так что крестьянам приходится добираться до полей в пяти милях
отсюда в долине, да и крестьян осталось немного. Времена голода и чумы.
Человек бежит по узкому переулку, с криком падает, когда тяжелый камень бьет
его по спине. Его лицо изуродовано жуткой болезнью, покрыто красными
заплатами насекомой плоти, рыжие насекомые волоски торчат из гноящихся язв.
Преследователи, человек десять, окружают его и забивают камнями.
Раздавленное тело истекает белым соком, смешанным с кровью и личиночными
коготками. Жуткая черная вонь насекомой мутации висит в жарком влажном
воздухе над мощеной улочкой...
Подходят три молодых человека. Тихо бормоча, люди расползаются по
переулкам...
Кумху: мальчик-игуана, гладкая сухая зеленая кожа и черные глаза, точно
состоящие из одного зрачка, в котором опалами поблескивают точки света. В
его глазах и теле таится напряжение, сметающее помехи с пути. Поскольку
внутри он недвижим, все вокруг движется в его присутствии. Носит кремневый
нож, лук и колчан.
Уаб: кошаче-птичий мальчик. Он Локи и Меркурий. Носит длинный кривой
нож.
Ксолотль: розовый полупрозрачный мальчик-саламандра с загадочными
золотыми глазами. Он движется текучими зигзагами, глаза освещают путь, как
фонари. В набедренной повязке он носит маленький золотой трезубец, - удар
парализует жертву электричеством, скопившимся в его теле.
Мальчики осторожно обходят труп и идут по пустым улицам. Угрюмые
воспаленные глаза следят за ними из подъездов. Они покидают мощеные улицы
города и взбираются по крутой тропинке. На взгорье на тысячу футов над
городом виллы, которые знать и жрецы построили, чтобы скрыться от жары
долины. Теперь дома покинуты и заросли плющом...
Ксолотль достает из-за пояса жезл и следует за ним по руинам, точно за
волшебной лозой. Мальчики останавливаются перед дверью. Кумху принюхивается,
ловит гнилой металлический запах Того, Кому Не Больно. Это существа, не
знающие боли и удовольствий; благодаря передовой технологии искусственного
оплодотворения их становится все больше и больше. Их считают преступниками,
поскольку ими нельзя управлять с помощью книг, использующих боль и
удовольствия. Они также бесполезны и для жертвоприношений, и жрецы
распорядились всех их уничтожить. Так что они укрылись в джунглях и горах,
промышляют бандитизмом и контрабандой. Вдобавок к врожденной неспособности
испытывать боль или удовольствие, большинство из них пристрастилось к
наркотику, еще больше предохраняющему их от боли, удовольствий и болезни
сороконожки.
Кумху говорит: "Мы друзья... Мы пришли купить пильде... Мы заплатим
золотом...". Шелест в темной комнате... Тот, Кому Не Больно, стоит в дверном
проеме. Это парень лет двадцати, совсем безволосый, белое мягкое тело,
холодные мертвые глаза, точно у рыбы-лесбиянки. Легкая сейсмическая дрожь
проходит по его телу. Ему нужна Желтая Штука. Кумху протягивает золотой
самородок и улыбается.... Процесс приготовления Желтого Наркотика из золота
известен только Тем, Кому Не Больно... Они также владеют секретом
приготовления пильде, - сонного наркотика, с которым можно путешествовать во
времени. Продажа этого наркотика незаконна, и в прошлом наказывалась Смертью