Берроуз Уильям. Здесь был Ах Пуч

в Сороконожке... С нарушителя заживо сдирали кожу и запихивали его в медную
сороконожку, которую ставили на раскаленные угли. Но теперь жрецы уже не
способны арестовывать и наказывать преступников. Все реже и реже они
покидают храм, занятые своими вычислениями, совсем вышедшими из-под
контроля: неожиданные перепады погоды уничтожают посевы, жуткие эпидемии из
доисторических болот и глубокой древности сокращают население из-за
экспериментальных путешествий жрецов во времени.
Сделка заключена. Тот, Кому Не Больно, приносит глиняный кувшин с
крышкой. Кумху дает ему самородок и забирает кувшин... Мальчики садятся в
разрушенном дворе у бассейна, полного дождевой воды. Здесь они принимают
пильде, передавая по кругу тонкую золотую чашечку. Странные гнилые
металлические запахи тянутся от двери, где готовит свое зелье Тот, Кому Не
Больно... Кумху ложится на спину, его голова отдыхает на каменном ярме,
наркотик овладевает его телом, разъедая плоть вспышками фиолетовых огней...
Он стоит на древних ступенях, выбитых в красном песчанике. Наверху два
фаллических столба от ворот и разрушенная стена. Внизу - гигантская красная
пустыня, усыпанная черными булыжниками... Капли фиолетового огня заливают
ступени, взрываясь с едким запахом озона... это сухой запах... Запах
пересохших прямой кишки и сухих гениталий, змеиный запах сухих мест... В нем
нет ни мочи, ни экскрементов и в то же время это безошибочно сексуальный
запах ползущий по позвоночнику пока он идет вперед ощущая сухой воздух
пустыни на щеке теплый и электрический но прохладный по краям когда
опускаются вечерние тени... Запах, на который он идет, становится все
острее, красный и приторный... изгибаясь, настороженно принюхиваясь, он
шагает вперед и вдруг быстро увертывается: из тени большого камня
выпрыгивает красная змея - это Ксиукутль. От ее укуса наступает смерть в
эротических конвульсиях... Прежде чем змея успевает свернуться, чтобы
напасть снова, он топчет ядовитую голову каблуком, и вот перед ним в сухом
змеином гнезде лежит яйцо. Он держит яйцо в руке. Тяжелое, оно начинает
проваливаться в его плоть. Он наклоняется к камню, слабый, голова кружится,
странные слова в голове, застревающие в горле, влекущие его по странным
пейзажам...
- Потом я часто пытался найти этот коттедж, но всякий раз ошибался
дорожкой и оказывался у чужого крыльца. Все дома были заколочены. Как-то раз
я прошелся до завтрака, горлицы ворковали в лесу, обнаружил тропинку и
увидел домик вдалеке. Начало сентября, дачники разъехались.
Вряд ли я ожидал встретить Одри Карсонса. Я прошел по мостику над
ручьем, и вот передо мной скрипящая на утреннем ветру калитка. Коттедж не
заперт, выглядит заброшенным. Я распахнул дверь, вошел... никаких запахов...
всю мебель вывезли. Я поднялся на второй этаж, подошел кокну...
Небо, цветы, мох, фотография под железнодорожным мостом, ветер у окна
ерошит русые волосы, шелест зимних зеленых листьев, маленький живописный
городок, растворяющийся в синем озере и небе... указывает левой рукой.. ящик
застрял... пустые небеса дождь звезд очень давно бледные руки открой дверь
корабль гудит в порту... бледная змея звезд через небо звериный запах над
водой...
.. .Горящие города... бегущие и вопящие толпы больные лица...
Неожиданно его видятс яйцом в руке... Хватая камни и палки они бегут к нему
с криками:
-ЗАРАЗНОЕ ЯЙЦО...
Он подкидывает яйцо в воздух у них над головами. Оно взрывается,
заляпывая их лица красными и оранжевыми ошметками, прожигающими плоть до
кости, с дымками азотистых испарений, точно горит фотопленка... Люди бьются
в конвульсиях раздирая кожу и визжа...
Дикие юнцы с красными, золотыми и оранжевыми волосами, лица усыпаны
прыщами, топчутся возле запертого магазина, ставни на окнах...
-Открывайте, сукины дети...
-Доставайте грязные фотки.
- Мы чуем, как они пахнут.
Камень врезается в ставню. Сжимая "уэбли-буль-дог", боязливо
выглядывает владелец. Ребята настроены серьезно. Их уже, должно быть,
человек шестьдесят, и все новые на подходе - они разбирают топоры и молотки
из ограбленного хозяйственного магазина. Хозяин выпрыгивает из заднего окна,
когда поддаются расколотые ставни, и парни залезают внутрь, шагая по битому
стеклу витрин.
-В кладовке.
Они вытаскивают устройства, похожие на машины для китайского бильярда с
пулеметами...
- Эй, смотри-ка.
Мальчишка заводит машинку, тычет ею в другого парня. Машинка жужжит,
пулемет трещит, прыщи взрываются на лице парня, а его ширинка выпячивается.
- Эй, Джимми, перестань, у меня от этого встает... Другие ребята
занимают места у машинок, обливая друг друга...
-Терри, бога ради...
-Я кончаю в штаны...
Они вытаскивают машинки на тротуар и поливают толпу...
Прохожие ерзают, запахивают полы пальто. Люди дрочат... расстегивают
штаны...
- Эй вы там... Что это вы делаете?
- А это вам, констебль.
Люди срывают одежду, ебутся в подъездах, такси, магазинах, на проезжей
части и тротуарах... Полицейские машины, легавые, санитары затянуты в
водоворот взбесившейся плоти, крутящейся у статуи Эроса.
Кумху смеялся. Настал вечер, он сел и огляделся.
Тот, Кому Не Больно недвижно сидит, кивая, в дверном проеме, синие
вечерние тени падают на разрушенный двор, бассейн наполняется дождевой
водой. Квакают лягушки. Теперь Кумху знает все о Тех, Кому Не Больно. Этот
наркотик - СМЕРТЬ. Они были рождены мертвыми, и теперь им нужно все больше и
больше наркотиков, чтобы оставаться мертвыми. Они - души наркоманских
жрецов-отступников, пристрастившихся к путешествиям во времени за
удовольствиями и болью. СМЕРТЬ убивает, чтобы возродиться в удовольствии и
боли. Но чем больше она убивает, тем меньше удовольствий и боли может
получить. Пока, в конце концов, не получит вообще ничего. В результате,
убитое ею не восполняется. Чтобы сменить жизнь, она должна ее прожить,
испытывая удовольствие и боль, и таким образом отождествиться с призраком,
которого убьет. Когда она перестает отождествляться с призраком, она убивает
себя.
Икстаб, отмеченная разложением, соблазняет юность, но обнаруживает, что
обнимает свою копию. И обе они - тупорылые лесбиянки. Они с омерзением
смотрят друг на друга. Ах Пуч убивает молодого Бога Маиса, и Ах Пуч стоит
поодаль, появляется с другой стороны.
Кумху встречается со своим отцом. Отец очень стар, его лицо изуродовано
болезнями. Древняя морщинистая кожа кишит живыми паразитами. Белые червячки
выползают из уголков его глаз, вяло изгибаясь... Насекомые руки все время
шарят вокруг.
- Книги сынок древние книги священные книги...
- Рецепт, выписанный торчковым лепилой 400000000 лет назад...
- У тебя незаконные трипы сынок... Позволяешь себе экстремальный
опыт... Сначала колючки бы вынул...
- Засунь их себе в жопу старый козел...
Не тратя лишних слов он достает нож из розового кремня с хрустальной
рукояткой и убивает гнусного старого отца. Запихивает книги в сумку. На
обратном пути два жирных зеленых стражника преграждают ему путь, он
мгновенно убивает их двумя стрелами.Теперь у мальчиков есть книги, они могут
путешествовать во времени. Пока мистер Харт повторяет все ошибки книг,
мальчики движутся к настоящему времени.
Желтое вечернее небо под железнодорожным мостом
падают тени озеро и небо
указывает левой рукой
змея бросается из пустых небес
бледнеет укус этой звездной змеи
тяжелый звериный запах в подъездах
горлицы воркуют вдалеке
над ручейком взрывается яйцо
извергая наш запах пустоты
прожигающий до костей
в дуновениях
окна
неба
цветов
мха
запах зверя острее
рыжий пряный волосок летит
живописный городок расплывается в
голубую тень булыжника
в разрушенном дворе напротив
(Le Comte (Граф) издает едкий холодный смешок)
Два мальчика идут по широкой улице среди пальм... руины Палм-бич... Они
в белых набедренных повязках, белых кедах, с белыми поясами и кобурами -
тупорылый 38 калибр, перламутровые рукоятки. Первый - Одри Карсонс, блондин,
заменяющий молодого Бога Маиса. Второй - зубастый молодой Бог Смерти, китаец
мексиканец майя и не знаю уж японецто молодой то старый с лицом уличного
мальчишки. Он - Фишка, Анубис, Бог-шакал. Бетон растрескался, пробиваются
сорняки. Проезжая часть и тротуары завалены сломанными пальмовыми ветками,
дома заброшены, лужайки заросли, окна разбиты, рамы обросли солью. Слышен
только щебет малиновок, тысячи птиц на крышах балконах деревьях скамейках,
плещутся в бассейнах, полных дождевой воды и листьев.
Мальчик на красном велосипеде обгоняет их, лихо разворачивается и
тормозит рядом, одна нога на бордюре. Он почти голый - только красная
набедренная повязка, красный кожаный ремень и черные сандалии. На поясе -
восемнадцатидюймовый охотничий нож с рукояткой розового дерева. Его тело
красное, как терракота, гладкая кожа без пор натянута на скулах, глубоко
посаженные черные глаза, копна черных волос. Оттопыренные уши дрожат, глаза
вспыхивают, когда он смотрит на Одри. Одри замечает, что тело мальчика
покрыто трупными пятнами. Мальчик облизывает губы и произносит одно слово на
языке, непонятном Одри. Фишка согласно кивает.
- Это Джимми-Землеройка. Он на золотом джанке. Гниет надо скинуть
проказу надо ебаться чтоб тело быть в норме. Он ебать тебя сейчас...
Одри отворачивается снимает набедренную повязку. Джимми тоже. Фишка
садится на скамейку, поднимает пожелтевшую пыльную газету... ОБЪЯВЛЕНО
ЧРЕЗВЫЧАЙНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ... Джимми и Одри надевают набедренные повязки... На
теле Джимми почти не осталось черных пятен. Он садится на велосипед и что-то
отрывисто сообщает Фишке.
- Говорит мы пришли в плохое место... Нужна одежда... Нужны деньги...
Джимми уезжает заворачивает за угол теряясь в блеске китайских роз...
Два мальчика идут на север по пустым пригородам... Дома все меньше все
беднее... МАССАЖНЫЙ САЛОН ДЖЕЙН... СДАЮТСЯ КОМНАТЫ... Лавки, конторы...
Малиновок почти не осталось, холодает.
Они заворачивают за угол, и от резкого порыва ветра кожа Фишки
покрывается мурашками. Он тяжело дышит.
- Нужны шмотки...
- Посмотрим, нет ли здесь...
Они стояту магазина мужской одежды, покрытые пылью манекены с товарами
по сниженным ценам похожи на статуи. Они заходят и появляются в клубах пыли
отряхивая одежду: Фишка в синем саржевом костюме точно школьник 1920-х годов
на каникулах. Одри в темно-сером костюме и серой фетровой шляпе, как
мальчишка-разносчик 1918 года... Холодный ветер, дыхание перехватывает...
кашляет согнувшись сплевывает кровью в носовой платок. Туберкулез поджидает
на следующей остановке. Проходит серый оборванец с посылкой в руках.
Воняет рыбой, мертвые глаза в подъездах, потрепанные кварталы забытого
города... улицы полузанесены песком, пахнет морем...он вспоминает ломбарды,
дешевые меблированные комнаты, китайские забегаловки... Перед ними дорогу
перебегает какой-то зверек. Что-то среднее между дикобразом и опоссумом.
Зверек поворачивается и скалит зубы в подъезде, его детеныш выглядывает из
сумки на брюхе и тоже рычит. Фишка показывает пальцем.
- Если видишь ебаного лулоу это очень плохое место.
Они идут дальше и заходят в "Закусочную Ли"... Бог Полярной Звезды
принимаету них заказ - китайское рагу и мясо по-мексикански. Он ставит на
стол еду и в белых кружках с обитыми краями - кофе... Одри оглядывается....
Мелкие воришки, банда наперсточников, пара циркачей, наркоманы, пушеры,
всякая шваль... Одри доедает рагу и чистит апельсин. Старый китаец читает
китайскую газету. Одри вгрызается в половинку апельсина и смотрит на
старика.
- Апельсины зреют у Великой Стены мой друг а ты так далек от дома...
Не поднимая глаз от газеты, старик произносит:
-Отель "Глобус"...
Отель "Глобус" в переулке. Серый Бог Стервятников за стойкой.
У Одри снова приступ кашля...
- Комнату?
Выплюнул вопрос с кровью... Клерк не отвечает. Он дает им ключ с
большим латунным брелоком "Золотой отель".... Норт-Фэрбенкс, 218...
Комната 15 - типичная комната дешевого отеля 1920 годов, мутное
зеркало, латунная рама кровати, зеленые ставни, дешевая крашенная деревянная
мебель... Одри измученный валится на постель, подушка под головой, струйка
крови в уголке рта...
- Надо скорее сваливать отсюда...
Стук в дверь. Два молодых бандита: японец, на его лице фосфоресцирующий
шрам, пылающий в темной комнате, глаза скрыты фиолетовыми очками... Юный
негр с честными, не вызывающими доверия глазами.
- Есть золотишко, ребята?
- Точно. Хватит на кучу зубов, можно сказать...
Фишка достает из портфеля сверток в толстой серебряной фольге. Внутри -
желтый порошок. Японец наклоняется, нюхает и кивает.
- Нужны звериные яйца... Нужны деньги...
- Все будет... - Негр выкладывает пять тысяч долларов стодолларовыми
купюрами и два синих яичка, размером с яйца малиновки... Фишка подносит яйцо
к свету.
- Никогда таких не видел...
- Новый вариант...
- Быстро вставляет?
- Секунд за десять...
- Это может быть слишком долго...
- Может. Тихое железо возьмете, ребята?
- Да, и обезболивающее старого стиля. Цветочное... Без синхрона...
Негр улыбается...
- Для дружка твоего? Я как раз решил принести чуток... - Он достает
коричневый пузырек. - Пятьдесят частей сульфата морфина. Хорошо вставляет...
- Наполняет шприц и дает Одри... Щеки Одри розовеют. Он садится и улыбается,
наблюдая, как японец разворачивает два "вальте-ра" 38 калибра с глушителями
и коробку с пятьюдесятью патронами... Одри и Фишка прикрепляют к поясам два
пистолета. Бандиты собираются уходить.
- Вы ребята лучше сваливайте отсюда минут через пять... Как только мы
уйдем... Кордон уже на шухере...
Квартира хиппи просторная и со вкусом обставленная. .. плошки с
рисом... икебана... живая ящерица-гурка... на стенах эротические рисунки
XVIII века, - райские кущи... красивая пара хиппи с длинными белыми
волосами, они готовят вегетарианскую еду...
Агенты по борьбе с наркотиками вышибают дверь кувалдами, давят ногами
ящерицу, срывают со стен картины, швыряют вазы на пол...
Лунный свет... заросший греческий сад... разбитые урны... бассейны
затянуты зеленой ряской... поют соловьи... в освещенной луной комнате
занимаются любовью две нежные лесбиянки... летучая лиса влетает в окно и
парит над ними...
Дверь трясется облако нервно-паралитического и слезоточивого газа
влетают агенты по борьбе с наркотиками в противогазах. Летучая лиса упала на
пол и растоптана... Лесбиянки связаны и закованы в наручники.
Одри и Фишка в меблированных комнатах миссис Мэрфи, номер 18 на верхнем
этаже... комната с розовыми обоями, дымным закатом в окне, медной люстрой и
тазом. На кровати Одри и Фишка слились в единое существо, отмеченное
разложением, как перезревший персик.
Влетают агенты по борьбе с наркотиками хватая бутылки и шприцы.
- ЧЕМ ЭТО ВЫ ТУТ ЗАНИМАЕТЕСЬ НА ГЛАЗАХ У ПОРЯДОЧНЫХ ЛЮДЕЙ?
Яйцо, вылетевшее из кровати, покрывает главного агента черными трупными
пятнами.
- ОДЕВАЙТЕСЬ СРАНЫЕ ПИДОРЫ И... - Его лицо сгнивает до черепа. Другие
агенты, визжа, выбегают из
комнаты, но тут второе яйцо взрывается у них над головами. На
ступеньках они превращаются в скелеты...
В следующем кадре - поместье мистера Харта... На двери правила
поведения...
1. Гости обязаны приходить на ужин ровно в 8 вечера.
2. Никто не имеет права произносить слово "смерть" в присутствии
мистера Харта.
Мистер Харт сидит за столом с часами в руке, перед ним список гостей.
Его палец застывает на имени Одри Карсонса. За столом один пустой стул.
Гробовая тишина, когда стрелка добирается до восьми... маленькое трупное
пятнышко появляется на скуле мистера Харта...
Назад в одинокую защищенную от подслушивания комнату, здесь никто не
может подслушать мистера Харта, но его реакцию нетрудно угадать. Он яростно
мажет лицо гримом из кувшинов и бутылочек...
- Запятнать меня... прямо за обеденным столом... наглые подонки... Я на
них напущу звериную вонь... Я на них напущу Шептуна... Я сделаю такую
мерзость, что они и вообразить не смогут...
Люди умирают, поверьте, очень долго. А до того, как умрут, уже мертвы.
Вот так тайный рецепт и попал к нему в руки.
(Le Comte издает едкий холодный смешок)
Мистер Харт серьезно относится к публикации писем в газеты, и у него
большая армия сочинителей... старые джентльмены в продуваемых сквозняками
клубах, с желтыми бивнями на стенах... длинные полные цифр послания,
отстаивающие необходимость восстановления казни через повешение и телесных
наказаний... Есть и особые экземпляры, - сама миссис Мэрфи... Когда
четырехлетнего мальчика едва не загрызли сторожевые псы, она написала письмо
в больницу:
"Он должен скоро умереть... Надеюсь, он умрет...".
А что тут такого? Любая сторожевая собака, загрызшая ребенка,
заслуживает поощрения. За это мы и содержим сторожевых псов, - чтоб защищали
нас от детей. Жуткая старая ирландская ведьма; зло, исходящее от ее голоса,
висит во влажном сером подвале, выкрашенном свинцовой краской "Голландский
мальчик"... таится в серых шторах меблированных комнат, когда она вызывает
дежурного полицейского, чтобы заложить двух парней с верхнего этажа...
Он должен скоро умереть... Самодовольная улыбочка, словно она съела
что-то вкусное, и еда соглашается с ней из желудка.
Надеюсь, он умрет... Тайная улыбка холодной серой сладости у нее
внутри.
Одри и Фишка на лестнице, автоматические пистолеты с глушителями в
руках, они осторожно перешагивают скелеты агентов по борьбе с наркотиками.
Миссис Мэрфи вылезла из своей каморки под лестницей посмотреть, как парней
будут вытаскивать в наручниках, поджидает с улыбкой.
Одри: - А теперь гомбинку...
(Гомбины - ирландская разновидность полицейских доносчиков,
шантажистов).
Увидев их, она болезненно зеленеет, точно испуганный осьминог. Улыбка
замерзает и начинает спопзать она воздевает стукаческие руки и матерь божья
грязные старые серо-рыжие волосенки встают у нее на скальпе.
ЧПОК
Пуля влипает ей в лоб, ссучившаяся душонка вылетает из затылка с ливнем
крови и мозгов.
Мистер Харт поднимает на ноги всю полицию, чтобы поймать Одри и Фишку.
Одри и Фишка в аэропорту Атланты... Одри - коротко стриженный выпускник
элитарного университета, морской офицер-резервист, неловко обращается с
кредитными карточками. Фишка - его жена на последних месяцах беременности, с
торчащими зубами, очками, косой, читает "Секс и политику".
- Объявляется посадка на рейс 69, выход 18, приглашаем пассажиров
первого класса...
- Это нас зовут, милочка...
Другие пассажиры первого класса шагают впереди. Старый Сержант в платье
сент-луисской матроны с сыном-школьником, юным Гаем. Кумху, Джимми и
Ксолотль - делегаты ООН. Уаб - физик-ядерщик, к запястью прикован чемодан на
цепочке. Все садятся в самолет, но, когда Одри и Фишка проходят через арку,
звенит металлический детектор... Выскакивают охранники с автоматами. Вопит
агент ФБР..
- НЕ СТРЕЛЯТЬ. У НАС ПРИКАЗ ПРЕЗИДЕНТА ВЗЯТЬ ИХ ЖИВЫМИ...
Одри и Фишка в кабине. 38 калибр уставлен на пилотов. ..
- Гоните эту развалюху на военный аэродром в Сент-Луисе.
- Мне надо доехать до конца взлетной полосы, сэр...
- Не надо. Взлетай прямо здесь поперек.
Самолет взлетает, и черная пыль разносится по аэропорту и улицам. Люди,
испражняясь, бьются в конвульсиях... Когда самолет делает круг над
аэропортом, Одри левой рукой показывает, как вирус Б-23, всплывший из
далеких морей мертвого времени, проносится по миру лесным пожаром.
- Эй! Погляди-ка, тут одни мертвяки!
Крупный правительственный ученый без обиняков предупреждает: "Вирус
Б-23, затерянный ныне в наших перенаселенных городах, вызывает биологические
изменения у зараженных, зачастую смертельные, а у тех, кто выжил и стал
разносчиком вируса - постоянные и передающиеся по наследству. Ради
собственного выживания они будут распространять вирус как можно шире и
быстрее, чтобы уничтожить врагов и в буквальном смысле "дружить"...".
Казармы недалеко от Сент-Луиса, Миссури, окна заколочены и заросли
плющом. Джимми, Кумху, Одри, Уаб, Фишка и юный Гай спят на солдатских
койках.
Старый Сержант: "Ну ладно, герои чумы, подъем. Вы м-е-р-т-в-ы, иными
словами - вернулись в армию".
Парни и боги сонно встают. У Кумху и Ксолотля эрекции.
- Ну, вы, хуястые... - он указывает на Кумху и Ксолотля. - Забирайтесь
на койку и доебитесь до черного мутанта. Займитесь Форстером и его бандой
головорезов*.
Кумху и Ксолотль напуганы.
- Совокупление между нами запрещено древним договором.
- Когда прижмет, приходится забыть о древних договорах. Это война.
Поднимайте задницы, ложитесь на койку и доебитесь до оружия.
Сексуальная сцена показана выражением лиц наблюдающих. Одри улыбается,
облизывает губы и ярко краснеет. Глаза Уаба вспыхивают, волосы встают дыбом.
Джимми-Землеройка скалит длинные желтые зубы, его уши дрожат. По лицу Фишки
ползут трупные пятна. Юный Гай в восторге и ужасе. Старый Сержант смотрит
бесстрастно -так он мог бы наблюдать за разбирающим М-16 новобранцем.
Старый Сержант (философски): Биологическое деление клеток. Оно может
изгадить вселенную отсюда и в вечность... старая игра в войну.
Кумху и Ксолотль сплелись вокруг пульсирующего черного яйца. Яйцо
лопается, из него выходит Черный Капитан. Эти существа совершенно черные,
даже зубы, огромные глаза черные и блестящие, зрачок мерцает слабым холодным
светом, как далекая звезда.
Черная Лихорадка вызываеттяжелейшие аллергические реакции, словно
жертву искусала стая пчел-убийц.
Миссис Уордли вплывает в роскошный отель, шесть носильщиков тащат ее
багаж. Она в голубой шубе из норки-мутанта и вся усыпана брильянтами. Она
высокомерно смотрит на юного портье, а это Одри Карсонс.
- Я - миссис Уордли. У меня, разумеется, забронирован номер.
- Первый раз слышу, - бесстрастно говорит Одри. Миссис Уордли смотрит
на него, ее лицо чернеет от возмущения.
- Что вы сказали?
Ее лицо все чернее и чернее и начинает распухать. Лицо, шея, руки
распухают, как воздушные шары, лопается кожа. Крик застывает в горле
чавкающим звуком, горячее дерьмо выливается из кипящих кишок. Брильянты
рассыпаются по всему холлу.
- Атас! - визжит зубастый английский лорд.
Миссис Уордли валится кучей обосранной норки, дымящаяся, как лопнувшая
сосиска. Одри смотрит на нее с холодным неодобрением.
- Нам тут такие не нужны. Выкиньте ее отсюда, от нее воняет.
От черной лихорадки умирает больше женщин, чем мужчин. Через свои
газеты мистер Харт обращается к молчаливому большинству:
- ЧЕРНОМАЗЫЕ УБИВАЮТ НАШИХ ЖЕНЩИН. Проходят огромные патриотические
демонстрации.
Старый Сержант: - А теперь, Одри и Уаб, доебитесь до красного
биологического двойника.
Розовый туман порнографических снимков. Изнуренные, на грани обморока,
в трупных пятнах, Одри и Уаб сплелись вокруг пульсирующего розового яйца.
Яйцо лопается, выходит красный мальчик с женской грудью.
- Нас называют Рыжики, - говорит он. Сладкий гнилостный терпкий запах
наполняет заброшенную казарму.
Красная Лихорадка поражает центры агрессии, вызывая у восприимчивых
людей апоплексические припадки и обширные внутренние кровотечения. На
митинге "Вперед, Америка" Рыжики в форме бойскаутов прыгают на сцену.
- Скаут - чистоплотен, храбр и почтителен.
Они срут на сцене и подтираются американским флагом. Делегаты теряют
дар речи. Лица становятся все краснее и краснее. Кровеносные сосуды
лопаются, глаза вылезают из орбит. Горячая кровь хлещет изо ртов и задниц,
они валятся дымящимися штабелями, как вареные омары.
Подмышками у Рыжиков пахучие железы, распространяющие Кислотную
Проказу.
Члены Комитета Бдительности ползут из Библейского пояса, вешая все
живое на своем пути. Даже лошади болтаются на веревках, брыкаясь и пердя.
Рыжики преграждают им путь у Свит-Мидоуз, живописной долины в Вайоминге.
Бурые облака исходят из их пахучих желез и проносятся по рядам святош,
проедая плоть до костей в порывах азотистого пара. Кислотная Проказа
пробивает дыру во времени. Трава и фиалки прорастают сквозь кости.
Эпидемии вирусов опустошают целые континенты. Но теперь, когда отменены
временные ограничения роста, с такой же скоростью возникают новые виды.
Любой половой акт может породить жизнь. Биологический банк открыт. Все, что
хочешь, любое существо, которое придет тебе в голову, может стать твоим.
Нужно только заплатить биологическую цену.
Гай просыпается в странной комнате. Он лежит голый на постели, тяжелый
спертый воздух накрывает его, точно мягкое одеяло. Он лежит, глядя во тьму и
безмолвие, вдыхает запахи своего тела, слушает стук сердца, урчание в
животе, тихие скрипы и щелчки суставов. Он только что видел эротический сон
такой силы, что мгновенно проснулся, точно после кошмара:
очень быстро спустился в мягком лифте...
шел по железнодорожному мосту, в окне горел свет...
паковал вещи, а в гавани гудел пароход...
Сон закончился тем, что кто-то спел идиотскую ковбойскую песню:
"Я еду в Калифорнию.
Где звучит калифорнийский блюз".
В раздавленной землянике развалился, задрав ноги, красный мальчик --
летучая -- мышь. Зеленый мальчик-землеройка с дрожащими ушками дрочит
ему....
Поющая рыба тянет на буксире небесные лодки с мальчиками-рыбами...
Мальчики-птицы на хрупких планерах летят над горящими предместьями