Страница:
Перевод Д. Волчек
Кодексы майя - несомненно, книги мертвых; можно назвать их инструкциями
по путешествиям во времени. Если вы верите в реинкарнацию, неизбежен вопрос:
как подготовиться к следующей жизни? Представьте, что смерть - опасное
путешествие, в котором вам аукнутся прежние ошибки. Если вы досконально не
изучите факты, вы не прибудете в пункт назначения или, быть может, прибудете
по кусочкам. Какие же принципы следует определить? Должно быть, самый важный
- спокойная настороженность, лежащая в основе боевых искусств и других
систем духовного тренинга - достичь душой и телом состояния бдительной
пассивности и сосредоточенного внимания. Подозрения, страх, самонадеянность,
твердая убежденность в том, что хорошо, а что плохо, ужас и желание избежать
того, что в человеческих представлениях считается "чудовищным", - такие
состояния души и тела чреваты катастрофой. Считайте себя пилотом сложного
космического корабля, летящего в неизвестности. Если вы испугаетесь, будете
стесняться, не станете смотреть на то, что перед вами, вы разобьете корабль.
С другой cтороны, легковерие и некритическая восприимчивость почти столь же
опасны.
Ваша смерть - организм, который создаете вы сами. Если вы боитесь ее
или смиренно ожидаете, организм становится вашим хозяином. Смерть -
многообразный организм, она никогда в точности не повторяется. Встречать ее
следует, с удивлением узнавая. Поэтому я считаю египетские и тибетские книги
мертвых, с их упором на ритуалы и знание правильных слов, совершенно
несостоятельными. Правильных слов не существует. Смерть - вынужденная
посадка, зачастую - прыжок с парашютом. Мотор страшно барахлит. Ищи, где
приземлиться. Пейзаж обманчив. То, что сверху кажется гладким полем, может
обернуться зыбучими песками или болотом. И, наоборот, - в горах
можетскрываться долина или гладкое плато. Сосредоточься. Смотри всем своим
телом. Выбери нужную точку и приземляйся во мраке. Затемнение.
Смерть должна принести меру забвения. Представьте майя, запертых на
небольшой территории: избыток знаний о смерти грозит уничтожением
необходимого элемента - забвения. Смерть всегда регрессивна, это движение
назад, к младенчеству и зачатию. Но к чему останавливаться на этом? Майя
необходимо было двигаться вспять, все дальше и дальше. В противном случае,
смерть остается в памяти, а смерть, которую помнишь, перестает действовать.
В конце концов, они забрались в прошлое на четыреста миллионов лет.
Существовало ли хоть что-то в такой древности? Очевидно, такие промежутки
времени не имеют практического смысла. Между тем, сточки зрения запомненного
времени, такие вычисления показывают, как далеко майя ушли по пути
запоминания смерти. Представьте их социальную структуру: горстка жрецов,
умевших читать и делать вычисления по календарю, и масса неграмотных
рабочих. Рабочие были своего рода резервуаром, в котором проходили
реинкарнацию жрецы, чтобы затем вернуться в свою касту, принадлежность к
которой определялась по особым знакам, как в тибетской системе.
Время не имеет значения без смерти. Смерть использует время. Это
кумулятивный процесс, так что время используется все быстрее и быстрее.
Здесь легко провести прямую параллель с инфляцией, поскольку за деньги можно
купить время. Требуется все больше и больше, чтобы купить все меньше и
меньше. Как выходили из этого тупика майя? Датируя время задним числом.
Примерно так: доллар стоит, скажем, одну пятую того, что он стоил пятьдесят
лет назад. Так что мы помечаем деньги числом пятидесятилетней давности.
Потом столетней и так далее, двигаясь вспять во времени. Наконец, достигаем
точки, когда денег не было вообще, и теперь датируем задним числом саму
концепцию денег - концепцию времени.
Рабочие не умели читать, и, несомненно, им не давали учиться. Если бы
они могли читать, они бы научились запоминать, познакомились со смертью и
отождествили себя с нею. Они бы выработали иммунитет. Смерть - вирус, книги
майя - вакцина. Смерть представлена в кодексах майя последовательным рядом
рисунков - от одного трупного пятна до скелета. Короче говоря, это
постепенное разоблачение. Познакомиться со смертью и приобрести к ней
иммунитет можно и через совокупление. На рисунке изображена Богиня Луны,
совокупляющаяся с фигурой смерти; можно предположить, что в книгах,
уничтоженных епископом Ланда*, было много подобных сцен.
Время - то, что кончается. Время - это ограниченное время, воспринятое
способным чувствовать существом. Чувствовать время - означает
приспосабливаться к нему, в рамках того, что Коржибский* в отношении всей
окружающей среды называл нейромускульно обусловленным поведением... Растение
поворачивается к солнцу, ночной зверек возбуждается на закате... срать,
ссать, двигаться, жрать, ебаться, умирать.
Зачем Контролю нужны люди?
Контролю нужно время. Контролю нужно человеческое время. Контролю нужны
твои говно моча боль оргазм смерть. Так что же Контроль намерен делать с
таким сложным продуктом? Точно жрецы майя, он использует человеческое время,
чтобы создавать еще больше времени.
Если время - то, что переживает разумное существо, смерть для этого
существа - конец времени. Если принять смерть за ноль, чеки на любое
количество времени можно выписать, добавляя нули. Если кто-то и помнит свои
прошлые жизни, он не сможет узнать, умер он четыре секунды или 400 миллионов
лет назад. Эти чеки превышают имеющееся количество денег, они датированы
временем, когда чеков, банков и вкладчиков не было. И все же на них стоит
подпись смерти, прерывающей существование.
Я говорил о переходных формах смерти и отождествлении организма смерти
с умирающим. Это отождествление может принять форму реального совокупления
со смертью. Смерть, выступающая как в мужском, так и в женском облике, ебет
юного Бога Маиса, и тот кончает 400 миллионами лет маиса от посева к урожаю,
по кругу. Для этой операции необходимы настоящий маис и реальное
человеческое тело, представляющее юного Бога Маиса. Тогда появляется
обеспеченный, подписанный молодым Богом Маиса чек. Как только Бог расписался
на чеке, можно добавить любое количество нулей. Банк времен майя оперировал
этими обеспеченными чеками. Смерть принята умирающим.
Теперь обратимся к настоящему и лавине необеспеченных чеков... авиа- и
автокатастрофы, войны, пожары, несчастные случаи, случайные смерти. Эти чеки
действительны только в настоящем времени. За сто тысяч смертей можно купить
миллион лет, но человеческое стадо, пожирающее время, становится все больше
и больше. Безысходность настоящего в том, что все меньше и меньше
качественного времени остается для все большего числа людей. В конце концов,
качественного опыта больше нет - только случайное время, определенное на
чисто количественной основе. Нет сомнения - время выдохнется.
Система майя - полная противоположность этому. Все меньше и меньше
людей для все большего и большего количества драгоценного записанного
времени. Одна система ведет к преизбытку простых смертных и недостатку
Богов; другая - к избытку Богов и нехватке простых смертных. В обоих случаях
- к тупику. В современности очевиден цикл: рост населения, загрязнение
окружающей среды, все меньше и меньше пищи для все большего числа людей. Так
что делаются попытки восстановления качественного опыта: медитации, коммуны,
экология, биологическое питание, эст*, группы контактеров, магия - короче,
трансцендентность. Но вся эта мешанина - уже задним числом. Ущерб нанесен,
смертоносная формула количественного роста необратима. Все эти меры, даже
если они увенчаются успехом, заведут в тупик, в котором оказались майя.
А какие меры могли принять майя? Они могли бы расширять свою территорию
за счет колонизации, увеличивать население ради наращивания человеческих
ресурсов. Но это завело бы их в тупик современности. Кроме того, им все
сложнее было расширяться, - так и современной системе, где постоянно
увеличивается низкокачественный человеческий продукт, все труднее и труднее
ассимилировать что-либо еще. Представьте, что обеспеченные чеки майя
возникли бы в Настоящем Времени. Это привело бы к вспышке неизвестных
эпидемий, население сократилось бы до масштабов эпохи майя, и в результате,
- тот же тупик, в котором оказались майя. Подобным образом, выброс
необеспеченных чеков на рынок майя привел бы к резкому увеличению населения
и к современному тупику.
Время - то, что кончается. Единственный путь из времени лежит в космос.
Зачем жрецам майя нужны были человеческие тела и человеческое время? Им
нужны были эти тела и это время как стартовая площадка для запуска в космос.
Им нужны были настоящий маис и человеческий Бог Маиса.
20 сентября 1975 г.
ХИРОСИМА... 1945... 6 АВГУСТА... 23 СЕКУНДЫ ДО 8 УТРА
Мальчик открывает порножурнал... Молодая японская пара ебется под
отсчет времени перед запуском...
Два мальчика дрочат под отсчет времени... 23 ВЖИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИХ
Я задаю следующие вопросы Контролю*:
Вопрос: Бомбардировка следом за сексуальным вирусом?
Ответ: Да.
Вопрос: Ради этого на Хиросиму и была сброшена бомба?
Ответ: Да.
Вопрос: Кто именно отдал этот приказ?
Ответ: КОНТРОЛЬ.
Уродливый Американец... Инструмент КОНТРОЛЯ...
Дело в том, что я создавал фоторобот человека... вероятно,
исследователя майя... несомненно богатого... несомненно одержимого
бессмертием... Возможно, Розетте-кии камень* существует. Возможно, некоторые
кодексы сохранились после того, как епископ Ланда сжег книги. Мог ли этот
человек отыскать их и изучить тайны Контрольного Календаря майя? Тайны
страха и смерти? И возможно ли, что это страшное знание теперь
компьютеризировано и находится в руках дальновидных американцев из
Госдепартамента и ЦРУ?
- Выкладывайте джокер СМЕРТЬ. Займитесь Мао и его бандой головорезов.
Я решил назвать его Джон Стэнли Харт*.
Даже когда он был маленьким, мысль, что его существование может
когда-нибудь ПРЕКРАТИТЬСЯ, наполняла его ужасом и мрачной недетской
решимостью.
"Я буду жить вечно", решает он. Рядом новая служанка роняет вазу с
цветами. Он стоит и смотрит, как она убирает осколки. Бледный мрачный
ребенок, холодный как лед - мало кто чувствует себя уверенно в его
присутствии. Он уже умеет делать так, чтобы вещи выпрыгивали из чужих рук.
Пока он растет, способность внушать страх растет вместе с ним, и чужой страх
накрывает его тяжелой серой мантией.
Вот он в Гарварде. Он презирает других студентов. Они - животные в
человеческом обличье, и они умрут. Он посвящает себя изучению бессмертия.
Египтяне тоже были одержимы бессмертием. А вдруг они что-то нашли? Он
изучает египетские иероглифы и обнаруживает, что некогда должен был
существовать способ оживлять мумии богачей и делать их бессмертными. Скорее,
похоже на глубокую заморозку, - способ, который он, конечно, обдумывал.
Внезапно перед его глазами предстает картина... В заброшенном склепе
рассыпается в прах последний папирус с формулой оживления. Удушающий ужас
безысходности льдом сковывает его сердце.
- Навсегда мертв, - стонет он. - Боже, подумать только - я заморожен, и
никто меня не вытащит...
Он валится на пол, всхлипывая и скуля от малодушного страха. Но юный
Харт из хорошей породы. Он берет себя в руки. Он избежит смертельной
западни. Он узнает тайны своих предшественников и будет учиться на их
ошибках.
Теперь он начинает изучать майя. Он смотрит на копию "Дрезденского
Кодекса"*. Он видит формулу смерти. Сидящий с ним за столом неловкий молодой
человек роняет на пол очки. Одно стеклышко разбито.
Со своим единственным другом, Клинчем Смитом, Харт организует
экспедицию, чтобы отыскать потерянные книги майя и овладеть тайнами страха и
смерти.
Разрушенный храм на просеке в джунглях. Стелы и барельефы на стенах
обезображены символом смерти, грубо выбитым поверх каменных лиц и надписей.
Под камнем в руинах внутреннего зала Харт и Клинч Смит обнаружили книги, на
которых в позе зародыша свернулся скелет. Скелет рассыпается в пыль, когда
они извлекают книги. Следующий кадр: вечерние тени на просеке, указывающие,
что прошло время, в течение которого Клинч и Харт изучали книги...
Клинч Смит стоит, упрямый и благородный:
- Возможно, это укажет путь к бессмертию... откроет новые горизонты для
предприимчивой молодежи... Это принадлежит человечеству, Джон.
- Не дури, Клинч. С этими знаниями мы сможем управлять планетой.
- У них-то не очень хорошо вышло. - Клинч показывает на обезображенную
стелу.
- Они ошиблись. - Харт трижды стреляет Клинчу в живот. С пистолетом в
руке он смотрит по сторонам.
- Как это случилось?
Призрачный голос Клинча Смита: "Смерти надо платить натурой, Джон".
Харт появляется в полицейском участке, труп Клинча Смита перекинут
через седло его коня.
Полицейский: "Un venado Commandante". (Олень. Так обычно говорят в
сельских районах Мексики, когда покойника привозят в полицейский участок
переброшенным через седло, как оленя).
Харт: ...Mi amigo... asesinado para bandidos... (Мой друг... убит
бандитами...)
Commandante раскидывает на столе фотографии. Харт выбирает три снимка
самых молодых бандитов...
Ах Пуч: Веди себя почтительно... Бог Посевов: Здесь дама... СТОП...
ЛОС-АЛАМОС... ЗОНА АРМИИ США ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН
Молодой Бог Маиса: Сними шляпу, гринго... Ах Пуч: И веди себя
почтительно... Новорожденный Бог Маиса: Здесь младенец... Мистер Харт: Они
погибли достойно... Commandante: Это их профессия, сеньор...
Свисток паровоза... поезд в лунном пейзаже Северной Мексики... В кадре
частный вагон мистера Харта, на столе разложены книги. Он усердно изучает
их, пользуясь испанским ключом. Вот молодой Бог Маиса превращается в
СМЕРТЬ... "Когда я стану смертью... смерть - семя, из которого я расту...".
Смерть ради самовоспроизводства - практичному юному Харту это кажется
крайне неточным. Одержимый идеей бессмертия, он не улавливает полного смысла
этой простой формулы выживания, не замечает семян катастрофы, которые она
содержит. Мистер Харт, конечно, не считает себя христианином, но его способ
мышления сформирован западным христианством. Он мыслит в категориях или-или,
единобожия, ищет конкретные секреты страха и смерти. "Должно быть или одно,
или другое, - говорит он себе, -жрецы становятся СМЕРТЬЮ и, таким образом,
,,е могут умереть... Хотя все надо проверять до конца"...
"На рассвете в хижину явилась смерть... Юноша попытался встретить ее
бесстрашно и кинул магический предмет... Ему это почти удалось, потому что
смерть была старой и усталой...". Слабость смерти в этом отрывке беспокоит
Харта. Возможно, жрецы, утверждавшие это все миллионы летсвоего
существования, совершали самоубийство в старости? Мистер Харт, на самом
деле, не большой интеллектуал. Он даже не способен угадать подлинную причину
этих экспедиций в отдаленное прошлое. Жрецы в своих календарях делали
вычисления на 400 000 000 лет назад. Зачем?
Мистер Харт, в конце концов, все поймет. Он узнает, что смерти нужно
время. Смерти нужно время, как наркоману героин. А зачем смерти нужно время?
Ответтааааа-ак прост. Смерти нужно время потому, что она убивает, чтобы
вырасти, ради милого Ах Пуча, ты глупый, вульгарный, жадный, уродливый
американский смертесос. Вот так! Смерть выходит в поля и убивает молодого
Бога Маиса. Молодой Бог Маиса становится семенем смерти, из которого
вырастет другой молодой Бог Маиса, - круговорот рождений и смертей во всем
богатом многообразии старого сортира. Между тем, смерти всегда больше, и вот
пример: истощение плодородного слоя. Маис - растение, быстро истощающее
почву. Похоже, майя не знали о смене посевных культур, и уж точно у них не
было домашних животных, которые бы поедали зелень и удобряли почву
испражнениями. Соответственно, майя столкнулись с проблемой истощения почвы,
и когда земля рядом с городом приходила в негодность, им приходилось
двигаться все дальше и дальше в поисках плодородных полей, тратить все
больше времени на походы туда и обратно. Теперь всякий раз, когда убиваешь
молодого Бога Маиса, жизнь покидает его. Семена прорастают медленнее...
теряют жизненные силы. Бог Маиса похож на бездушного зомби. И, в конце
концов, семя не прорастает. Нет времени для смерти. Так что смерти
приходится путешествовать.
У молодого Бога Маиса сотрясение мозга, и Смерть забирает его в те
времена, когда его не били так часто, назад в его юность - назад назад
назад... тик-так тик-так... назад в райские кущи. Конечно, и здесь все
спалит смерть. Жрецам майя приходилось отправляться в эти экспедиции в
прошлое потому, что они сжигали настоящее. Исследователи майя удивлялись,
почему те не делали вычислений будущего. Дело в том, что у них был превышен
кредит по счету. Чеки оказались недействительными. Нет там ничего и никого.
Но это произошло не сразу. Ты не подсаживаешься с первого укола, и,
даже когда подсел, какое-то время можешь оставаться на той же дозе... но
попробуй продержаться, как наркоман на героине, несколько тысяч лет.
Контролировать эту зависимость? Так что он возвращается в то время, когда
зависимостью еще можно было управлять, и, если не получается, двигается
вспять - все дальше, дальше, дальше. Посмотрите на пантеон майя и их
календарь, и вы увидите, что эти вампиры и наркоманы времени прекрасно знали
о таком тупике и принимали меры предосторожности, уравновешивая богов смерти
и жизни, но не так, как сбалансированы счета мистера Харта - или-или, - а
через переходные циклы.
Смерть предстает и как культурный герой, демонстрирующий путь за
пределы смерти, и эта ее грань открылась идеалисту Клинчу Смиту...
Сундук мертвеца стоит в консульстве, вице-консул сообщает матери
печальное известие.
Мать Смита знает, кто убил ее сына. И младший брат Клинча знает.
Посмотри на любого человека у власти и догадаешься, какие приказы он
отдаст... Смерть Рема глазами Гитлера... Весь клан Смитов будет уничтожен...
"Не время похвальбам! Так будет: воле я остыть не дам"*. Он должен
навсегда заглушить голос Клинча Смита. Весь клан Смитов должен быть стерт с
лица земли...
Вспышкой - миссис Смит мертвая в искореженном автомобиле... Юный Гай
Смит летит в Южную Америку.
- Мы только ранили гадину, но не убили...
Юный Гай Смит присоединяется к Одри Карсонсу в отдаленном поместье в
Андах.
Одри Карсонс: он мрачен призрачен порочен нежен бесстрашен и в то же
время у него холодный ум мистера Харта. Он двойник Харта и его палач.
Гай Смит: он - зубастый Бог Смерти майя, но теперь его лицо раздавлено,
искорежено перепадами давления, черты стерты, тело истощено долгими
голодовками. Лицо, на котором не отпечаталось время.
Старый Сержант: у него короткие серо-стальные волосы и багровое лицо
обычного вояки. В его внешности есть намек на облик Бога Полярной Звезды.
В своих переходных формах Смерть в какой-то степени отождествляется с
человеком, которого убила - она разделяет его смерть. Такая разделенная
Смерть теряет свою целостность. Все это кажется разрушительным мистеру
Харту, который никогда не идентифицируется со своими жертвами. Если он
сделает это, ему угрожает опасность самому стать жертвой. Но в какой-то
момент смерть должна пойти на такой риск. Она должна стать смертной и
умереть, чтобы затем возродиться. Мистер Харт хочет быть смертью, но он не
сможет познать смерть. Смерть не будет обслуживать незнакомца, не способного
доказать свое звание, гринго, который боится ее имени и установил дома
правило: в его присутствии нельзя произносить слово "Смерть". Харт не может
читать книги майя. Он читает их, точно тот, кто берет "Моби Дика", чтобы
узнать о китобойном промысле, и не желает слышать про Ахава, Белых Китов,
Квикега и Измаила... То, что там написано и долго дремало, - теперь
смертельный штамм вируса, жаждущий вырваться, спрыгнуть со страниц и
заразить миллионы человеческих призраков, но не скаредными религиозными
капиталистическими идеями XIX века, как у мистера Харта, а своими
собственными: жестокими, нежными, двусмысленными, бесстыдными, гнусными,
невинными, причудливыми, невообразимо древними и хищно юными... Мистер Харт,
который станет Смертью, не догадывается, с кем он связался.
Радужная долина в боливийских Андах. Юный Гай Смит и его друг Одри
Карсонс занимаются в Академии Смерти с опытными инструкторами. Они учатся
летать на крыльях смерти. Они учатся тому, что боится познать мистер Харт,
идут на риск, которого опасается мистер Харт.
Два бандита стоят у стены...
- Когда в вас попадают пули, muchachos (Молодые люди), - это все равно,
что вдыхать несуществующий воздух. Не сжимайтесь, не втягивайте грудь.
Прижмитесь к стене, расправьте плечи...
Старый Сержант: Мы сейчас готовимся к расстрелу... А как насчет шальных
пуль? Естественные потери, - так говорят в армии...
Одри и Гай приезжают в разбомбленную деревню, захваченную...
Вьетконгом? Американцами? Немцами? Солдаты в бою. Выстрел - Одри падает. Гай
разворачивается и убивает снайпера в окне. Тащит Одри за стену. Достаточно
одного взгляда на лицо Одри. Трудно ошибиться, когда видишь, как по лицу
ползет серая тень и шевелятся серые губы.
- Казалось, я слышал и второй выстрел сразу...
Смерть сейчас совсем близко, и Гай чувствует, как она пахнет. Это серый
запах, останавливающий сердце и дыхание. Запах пустого тела. Запах полевых
госпиталей и гангрены. Запах, который можно уловить на лице Одри еще до
того, как попала пуля...
Эрнест Хемингуэй умел различить этот запах. Вот он едет в джипе с
генералом Ленемом*, которого друзья зовут Баки. Эрни был тайным любовником
генерала: это еще хуже, чем быть любовником полицейского.
- Надо помочь этому парню, - говорит Баки.
- Баки, - отвечает Эрни, - не надо ему помогать. Ничего не выйдет. От
него воняет смертью.
Когда джип подъехал к командному пункту полка, его остановил
подполковник Джон Рагглз.
- Генерал... - отдал честь Рагглз. - Только что убили майора. Кто
возьмет командование первым батальоном?
Вопрос: Что унюхал Эрнест?
Ответ: Присутствие смерти. Смерть - организм со множеством личин и
запахов. Здесь она серая. Серое существо со стертым лицом.
Вопрос: Она убивает?
Ответ: Но не косвенно... От нее исходит газ... Такой неприятный запах
со слабым металлическим оттенком... и на вкус тоже... серый мертвый привкус
во рту... Его можно вдохнуть...
Поезд останавливается в пустом безжизненном городе... безлюдный
вокзал... водонапорная башня. Мистер Харт выглядывает из окна. Серый Бог
Стервятников прислонился к стене, колено выставлено, лицо в тени сомбреро.
Мистер Харт начинает кашлять, прикрывает лицо носовым платком.
Поезд трогается. Мистер Харт прячет платок и продолжает изучать книги
майя, а пейзаж за окном внезапно меняется: поезд летит по речной долине,
луга, поля, леса.
Как в египетских и тибетских книгах мертвых, в книгах майя есть карты
загробных земель и зыбкой пустынной области, лежащей между смертью и
перерождением. Тибетские и египетские книги настаивают на соблюдении
формализованного ритуала: если скажешь точные слова правильным Богам, все
будет в порядке. В книгах майя, напротив, очерчен несомненно опасный и почти
неисследованный район, где молитвы, мантры и похвальба важными знакомствами
не помогут.
- Озирис - мой хороший друг, если это имя вам о чем-то говорит...
Полицейский Смерти бьет его кулаком по морде.
- Каждый сукин сын запугивает тут своими знакомыми.
- Позовите американского консула... Консул американо...
Смерть в обличье мексиканского копа улыбается за решеткой.
- No sabe (Не знаю) мериканский консул, мииистер.,.
Итцамна - Дух Утренних Туманов и Ливней... Икс Таб - Богиня Веревок и
Силков... Икс Чел - Паутина, Ловящая Утреннюю Росу... Зухуй Как -
Девственный Огонь, Покровительница Младенцев... Ах Дзиз - Повелитель
Холодов... Как Ю Пакат - Тот; Кто Трудится в Огне... Икс Туб Тун - Плюющаяся
Драгоценными Камнями... Хеке Чун Чан - Опасный... Ах Пуч - Разрушитель.
Взгляни на ядовитые цветные карты, где мясные деревья растут из человеческих
жертвоприношений, прислушайся к шелесту едва слышных слов нежности и
проклятий, вылетающих из отмеченных разложением губ... Смерть ссыт гниющими
пальцами... юноша со стоящим хуем преклоняет колени в собачьей душе,
пойманный в ее силки, рычит, перерождаясь в собаку... серый пес с гниющей
плотью прижался к стене, эрогенные поры на морде... рука... медленно
разлагающиеся пальцы... жуткие божества крабов и сороконожек восстают из
темных ночных морей... в садах гниющей плоти томные мальчики с черными
улыбками скребут эрогенные язвы... заразные, разлагающиеся, сладкие, их
нагие тела испускают удушливые желтые дымки. Мистер Харт неистово кашляет и
прикрывает лицо носовым платком. Бог Полярной Звезды в обличье проводника
стучит в дверь его кабинета.
Мистер Харт: Да? Что такое? Проводник: Ваш чай, сэр. Вы велели подать в
пять часов, сэр...
Мистер Харт бормочет себе под нос: - ...Пять часов. Да сейчас не больше
трех... - Он смотрит на часы, действительно - пять. - Он говорит проводнику
"Ну ладно" и отворяет дверь, прикрыв книги салфеткой. Проводник накрывает
стол, наливает чай и уходит. Мистер Харт выглядывает из окна.
Поезд стоит в долине реки на окраине города. Здесь расположился
Кодексы майя - несомненно, книги мертвых; можно назвать их инструкциями
по путешествиям во времени. Если вы верите в реинкарнацию, неизбежен вопрос:
как подготовиться к следующей жизни? Представьте, что смерть - опасное
путешествие, в котором вам аукнутся прежние ошибки. Если вы досконально не
изучите факты, вы не прибудете в пункт назначения или, быть может, прибудете
по кусочкам. Какие же принципы следует определить? Должно быть, самый важный
- спокойная настороженность, лежащая в основе боевых искусств и других
систем духовного тренинга - достичь душой и телом состояния бдительной
пассивности и сосредоточенного внимания. Подозрения, страх, самонадеянность,
твердая убежденность в том, что хорошо, а что плохо, ужас и желание избежать
того, что в человеческих представлениях считается "чудовищным", - такие
состояния души и тела чреваты катастрофой. Считайте себя пилотом сложного
космического корабля, летящего в неизвестности. Если вы испугаетесь, будете
стесняться, не станете смотреть на то, что перед вами, вы разобьете корабль.
С другой cтороны, легковерие и некритическая восприимчивость почти столь же
опасны.
Ваша смерть - организм, который создаете вы сами. Если вы боитесь ее
или смиренно ожидаете, организм становится вашим хозяином. Смерть -
многообразный организм, она никогда в точности не повторяется. Встречать ее
следует, с удивлением узнавая. Поэтому я считаю египетские и тибетские книги
мертвых, с их упором на ритуалы и знание правильных слов, совершенно
несостоятельными. Правильных слов не существует. Смерть - вынужденная
посадка, зачастую - прыжок с парашютом. Мотор страшно барахлит. Ищи, где
приземлиться. Пейзаж обманчив. То, что сверху кажется гладким полем, может
обернуться зыбучими песками или болотом. И, наоборот, - в горах
можетскрываться долина или гладкое плато. Сосредоточься. Смотри всем своим
телом. Выбери нужную точку и приземляйся во мраке. Затемнение.
Смерть должна принести меру забвения. Представьте майя, запертых на
небольшой территории: избыток знаний о смерти грозит уничтожением
необходимого элемента - забвения. Смерть всегда регрессивна, это движение
назад, к младенчеству и зачатию. Но к чему останавливаться на этом? Майя
необходимо было двигаться вспять, все дальше и дальше. В противном случае,
смерть остается в памяти, а смерть, которую помнишь, перестает действовать.
В конце концов, они забрались в прошлое на четыреста миллионов лет.
Существовало ли хоть что-то в такой древности? Очевидно, такие промежутки
времени не имеют практического смысла. Между тем, сточки зрения запомненного
времени, такие вычисления показывают, как далеко майя ушли по пути
запоминания смерти. Представьте их социальную структуру: горстка жрецов,
умевших читать и делать вычисления по календарю, и масса неграмотных
рабочих. Рабочие были своего рода резервуаром, в котором проходили
реинкарнацию жрецы, чтобы затем вернуться в свою касту, принадлежность к
которой определялась по особым знакам, как в тибетской системе.
Время не имеет значения без смерти. Смерть использует время. Это
кумулятивный процесс, так что время используется все быстрее и быстрее.
Здесь легко провести прямую параллель с инфляцией, поскольку за деньги можно
купить время. Требуется все больше и больше, чтобы купить все меньше и
меньше. Как выходили из этого тупика майя? Датируя время задним числом.
Примерно так: доллар стоит, скажем, одну пятую того, что он стоил пятьдесят
лет назад. Так что мы помечаем деньги числом пятидесятилетней давности.
Потом столетней и так далее, двигаясь вспять во времени. Наконец, достигаем
точки, когда денег не было вообще, и теперь датируем задним числом саму
концепцию денег - концепцию времени.
Рабочие не умели читать, и, несомненно, им не давали учиться. Если бы
они могли читать, они бы научились запоминать, познакомились со смертью и
отождествили себя с нею. Они бы выработали иммунитет. Смерть - вирус, книги
майя - вакцина. Смерть представлена в кодексах майя последовательным рядом
рисунков - от одного трупного пятна до скелета. Короче говоря, это
постепенное разоблачение. Познакомиться со смертью и приобрести к ней
иммунитет можно и через совокупление. На рисунке изображена Богиня Луны,
совокупляющаяся с фигурой смерти; можно предположить, что в книгах,
уничтоженных епископом Ланда*, было много подобных сцен.
Время - то, что кончается. Время - это ограниченное время, воспринятое
способным чувствовать существом. Чувствовать время - означает
приспосабливаться к нему, в рамках того, что Коржибский* в отношении всей
окружающей среды называл нейромускульно обусловленным поведением... Растение
поворачивается к солнцу, ночной зверек возбуждается на закате... срать,
ссать, двигаться, жрать, ебаться, умирать.
Зачем Контролю нужны люди?
Контролю нужно время. Контролю нужно человеческое время. Контролю нужны
твои говно моча боль оргазм смерть. Так что же Контроль намерен делать с
таким сложным продуктом? Точно жрецы майя, он использует человеческое время,
чтобы создавать еще больше времени.
Если время - то, что переживает разумное существо, смерть для этого
существа - конец времени. Если принять смерть за ноль, чеки на любое
количество времени можно выписать, добавляя нули. Если кто-то и помнит свои
прошлые жизни, он не сможет узнать, умер он четыре секунды или 400 миллионов
лет назад. Эти чеки превышают имеющееся количество денег, они датированы
временем, когда чеков, банков и вкладчиков не было. И все же на них стоит
подпись смерти, прерывающей существование.
Я говорил о переходных формах смерти и отождествлении организма смерти
с умирающим. Это отождествление может принять форму реального совокупления
со смертью. Смерть, выступающая как в мужском, так и в женском облике, ебет
юного Бога Маиса, и тот кончает 400 миллионами лет маиса от посева к урожаю,
по кругу. Для этой операции необходимы настоящий маис и реальное
человеческое тело, представляющее юного Бога Маиса. Тогда появляется
обеспеченный, подписанный молодым Богом Маиса чек. Как только Бог расписался
на чеке, можно добавить любое количество нулей. Банк времен майя оперировал
этими обеспеченными чеками. Смерть принята умирающим.
Теперь обратимся к настоящему и лавине необеспеченных чеков... авиа- и
автокатастрофы, войны, пожары, несчастные случаи, случайные смерти. Эти чеки
действительны только в настоящем времени. За сто тысяч смертей можно купить
миллион лет, но человеческое стадо, пожирающее время, становится все больше
и больше. Безысходность настоящего в том, что все меньше и меньше
качественного времени остается для все большего числа людей. В конце концов,
качественного опыта больше нет - только случайное время, определенное на
чисто количественной основе. Нет сомнения - время выдохнется.
Система майя - полная противоположность этому. Все меньше и меньше
людей для все большего и большего количества драгоценного записанного
времени. Одна система ведет к преизбытку простых смертных и недостатку
Богов; другая - к избытку Богов и нехватке простых смертных. В обоих случаях
- к тупику. В современности очевиден цикл: рост населения, загрязнение
окружающей среды, все меньше и меньше пищи для все большего числа людей. Так
что делаются попытки восстановления качественного опыта: медитации, коммуны,
экология, биологическое питание, эст*, группы контактеров, магия - короче,
трансцендентность. Но вся эта мешанина - уже задним числом. Ущерб нанесен,
смертоносная формула количественного роста необратима. Все эти меры, даже
если они увенчаются успехом, заведут в тупик, в котором оказались майя.
А какие меры могли принять майя? Они могли бы расширять свою территорию
за счет колонизации, увеличивать население ради наращивания человеческих
ресурсов. Но это завело бы их в тупик современности. Кроме того, им все
сложнее было расширяться, - так и современной системе, где постоянно
увеличивается низкокачественный человеческий продукт, все труднее и труднее
ассимилировать что-либо еще. Представьте, что обеспеченные чеки майя
возникли бы в Настоящем Времени. Это привело бы к вспышке неизвестных
эпидемий, население сократилось бы до масштабов эпохи майя, и в результате,
- тот же тупик, в котором оказались майя. Подобным образом, выброс
необеспеченных чеков на рынок майя привел бы к резкому увеличению населения
и к современному тупику.
Время - то, что кончается. Единственный путь из времени лежит в космос.
Зачем жрецам майя нужны были человеческие тела и человеческое время? Им
нужны были эти тела и это время как стартовая площадка для запуска в космос.
Им нужны были настоящий маис и человеческий Бог Маиса.
20 сентября 1975 г.
ХИРОСИМА... 1945... 6 АВГУСТА... 23 СЕКУНДЫ ДО 8 УТРА
Мальчик открывает порножурнал... Молодая японская пара ебется под
отсчет времени перед запуском...
Два мальчика дрочат под отсчет времени... 23 ВЖИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИХ
Я задаю следующие вопросы Контролю*:
Вопрос: Бомбардировка следом за сексуальным вирусом?
Ответ: Да.
Вопрос: Ради этого на Хиросиму и была сброшена бомба?
Ответ: Да.
Вопрос: Кто именно отдал этот приказ?
Ответ: КОНТРОЛЬ.
Уродливый Американец... Инструмент КОНТРОЛЯ...
Дело в том, что я создавал фоторобот человека... вероятно,
исследователя майя... несомненно богатого... несомненно одержимого
бессмертием... Возможно, Розетте-кии камень* существует. Возможно, некоторые
кодексы сохранились после того, как епископ Ланда сжег книги. Мог ли этот
человек отыскать их и изучить тайны Контрольного Календаря майя? Тайны
страха и смерти? И возможно ли, что это страшное знание теперь
компьютеризировано и находится в руках дальновидных американцев из
Госдепартамента и ЦРУ?
- Выкладывайте джокер СМЕРТЬ. Займитесь Мао и его бандой головорезов.
Я решил назвать его Джон Стэнли Харт*.
Даже когда он был маленьким, мысль, что его существование может
когда-нибудь ПРЕКРАТИТЬСЯ, наполняла его ужасом и мрачной недетской
решимостью.
"Я буду жить вечно", решает он. Рядом новая служанка роняет вазу с
цветами. Он стоит и смотрит, как она убирает осколки. Бледный мрачный
ребенок, холодный как лед - мало кто чувствует себя уверенно в его
присутствии. Он уже умеет делать так, чтобы вещи выпрыгивали из чужих рук.
Пока он растет, способность внушать страх растет вместе с ним, и чужой страх
накрывает его тяжелой серой мантией.
Вот он в Гарварде. Он презирает других студентов. Они - животные в
человеческом обличье, и они умрут. Он посвящает себя изучению бессмертия.
Египтяне тоже были одержимы бессмертием. А вдруг они что-то нашли? Он
изучает египетские иероглифы и обнаруживает, что некогда должен был
существовать способ оживлять мумии богачей и делать их бессмертными. Скорее,
похоже на глубокую заморозку, - способ, который он, конечно, обдумывал.
Внезапно перед его глазами предстает картина... В заброшенном склепе
рассыпается в прах последний папирус с формулой оживления. Удушающий ужас
безысходности льдом сковывает его сердце.
- Навсегда мертв, - стонет он. - Боже, подумать только - я заморожен, и
никто меня не вытащит...
Он валится на пол, всхлипывая и скуля от малодушного страха. Но юный
Харт из хорошей породы. Он берет себя в руки. Он избежит смертельной
западни. Он узнает тайны своих предшественников и будет учиться на их
ошибках.
Теперь он начинает изучать майя. Он смотрит на копию "Дрезденского
Кодекса"*. Он видит формулу смерти. Сидящий с ним за столом неловкий молодой
человек роняет на пол очки. Одно стеклышко разбито.
Со своим единственным другом, Клинчем Смитом, Харт организует
экспедицию, чтобы отыскать потерянные книги майя и овладеть тайнами страха и
смерти.
Разрушенный храм на просеке в джунглях. Стелы и барельефы на стенах
обезображены символом смерти, грубо выбитым поверх каменных лиц и надписей.
Под камнем в руинах внутреннего зала Харт и Клинч Смит обнаружили книги, на
которых в позе зародыша свернулся скелет. Скелет рассыпается в пыль, когда
они извлекают книги. Следующий кадр: вечерние тени на просеке, указывающие,
что прошло время, в течение которого Клинч и Харт изучали книги...
Клинч Смит стоит, упрямый и благородный:
- Возможно, это укажет путь к бессмертию... откроет новые горизонты для
предприимчивой молодежи... Это принадлежит человечеству, Джон.
- Не дури, Клинч. С этими знаниями мы сможем управлять планетой.
- У них-то не очень хорошо вышло. - Клинч показывает на обезображенную
стелу.
- Они ошиблись. - Харт трижды стреляет Клинчу в живот. С пистолетом в
руке он смотрит по сторонам.
- Как это случилось?
Призрачный голос Клинча Смита: "Смерти надо платить натурой, Джон".
Харт появляется в полицейском участке, труп Клинча Смита перекинут
через седло его коня.
Полицейский: "Un venado Commandante". (Олень. Так обычно говорят в
сельских районах Мексики, когда покойника привозят в полицейский участок
переброшенным через седло, как оленя).
Харт: ...Mi amigo... asesinado para bandidos... (Мой друг... убит
бандитами...)
Commandante раскидывает на столе фотографии. Харт выбирает три снимка
самых молодых бандитов...
Ах Пуч: Веди себя почтительно... Бог Посевов: Здесь дама... СТОП...
ЛОС-АЛАМОС... ЗОНА АРМИИ США ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН
Молодой Бог Маиса: Сними шляпу, гринго... Ах Пуч: И веди себя
почтительно... Новорожденный Бог Маиса: Здесь младенец... Мистер Харт: Они
погибли достойно... Commandante: Это их профессия, сеньор...
Свисток паровоза... поезд в лунном пейзаже Северной Мексики... В кадре
частный вагон мистера Харта, на столе разложены книги. Он усердно изучает
их, пользуясь испанским ключом. Вот молодой Бог Маиса превращается в
СМЕРТЬ... "Когда я стану смертью... смерть - семя, из которого я расту...".
Смерть ради самовоспроизводства - практичному юному Харту это кажется
крайне неточным. Одержимый идеей бессмертия, он не улавливает полного смысла
этой простой формулы выживания, не замечает семян катастрофы, которые она
содержит. Мистер Харт, конечно, не считает себя христианином, но его способ
мышления сформирован западным христианством. Он мыслит в категориях или-или,
единобожия, ищет конкретные секреты страха и смерти. "Должно быть или одно,
или другое, - говорит он себе, -жрецы становятся СМЕРТЬЮ и, таким образом,
,,е могут умереть... Хотя все надо проверять до конца"...
"На рассвете в хижину явилась смерть... Юноша попытался встретить ее
бесстрашно и кинул магический предмет... Ему это почти удалось, потому что
смерть была старой и усталой...". Слабость смерти в этом отрывке беспокоит
Харта. Возможно, жрецы, утверждавшие это все миллионы летсвоего
существования, совершали самоубийство в старости? Мистер Харт, на самом
деле, не большой интеллектуал. Он даже не способен угадать подлинную причину
этих экспедиций в отдаленное прошлое. Жрецы в своих календарях делали
вычисления на 400 000 000 лет назад. Зачем?
Мистер Харт, в конце концов, все поймет. Он узнает, что смерти нужно
время. Смерти нужно время, как наркоману героин. А зачем смерти нужно время?
Ответтааааа-ак прост. Смерти нужно время потому, что она убивает, чтобы
вырасти, ради милого Ах Пуча, ты глупый, вульгарный, жадный, уродливый
американский смертесос. Вот так! Смерть выходит в поля и убивает молодого
Бога Маиса. Молодой Бог Маиса становится семенем смерти, из которого
вырастет другой молодой Бог Маиса, - круговорот рождений и смертей во всем
богатом многообразии старого сортира. Между тем, смерти всегда больше, и вот
пример: истощение плодородного слоя. Маис - растение, быстро истощающее
почву. Похоже, майя не знали о смене посевных культур, и уж точно у них не
было домашних животных, которые бы поедали зелень и удобряли почву
испражнениями. Соответственно, майя столкнулись с проблемой истощения почвы,
и когда земля рядом с городом приходила в негодность, им приходилось
двигаться все дальше и дальше в поисках плодородных полей, тратить все
больше времени на походы туда и обратно. Теперь всякий раз, когда убиваешь
молодого Бога Маиса, жизнь покидает его. Семена прорастают медленнее...
теряют жизненные силы. Бог Маиса похож на бездушного зомби. И, в конце
концов, семя не прорастает. Нет времени для смерти. Так что смерти
приходится путешествовать.
У молодого Бога Маиса сотрясение мозга, и Смерть забирает его в те
времена, когда его не били так часто, назад в его юность - назад назад
назад... тик-так тик-так... назад в райские кущи. Конечно, и здесь все
спалит смерть. Жрецам майя приходилось отправляться в эти экспедиции в
прошлое потому, что они сжигали настоящее. Исследователи майя удивлялись,
почему те не делали вычислений будущего. Дело в том, что у них был превышен
кредит по счету. Чеки оказались недействительными. Нет там ничего и никого.
Но это произошло не сразу. Ты не подсаживаешься с первого укола, и,
даже когда подсел, какое-то время можешь оставаться на той же дозе... но
попробуй продержаться, как наркоман на героине, несколько тысяч лет.
Контролировать эту зависимость? Так что он возвращается в то время, когда
зависимостью еще можно было управлять, и, если не получается, двигается
вспять - все дальше, дальше, дальше. Посмотрите на пантеон майя и их
календарь, и вы увидите, что эти вампиры и наркоманы времени прекрасно знали
о таком тупике и принимали меры предосторожности, уравновешивая богов смерти
и жизни, но не так, как сбалансированы счета мистера Харта - или-или, - а
через переходные циклы.
Смерть предстает и как культурный герой, демонстрирующий путь за
пределы смерти, и эта ее грань открылась идеалисту Клинчу Смиту...
Сундук мертвеца стоит в консульстве, вице-консул сообщает матери
печальное известие.
Мать Смита знает, кто убил ее сына. И младший брат Клинча знает.
Посмотри на любого человека у власти и догадаешься, какие приказы он
отдаст... Смерть Рема глазами Гитлера... Весь клан Смитов будет уничтожен...
"Не время похвальбам! Так будет: воле я остыть не дам"*. Он должен
навсегда заглушить голос Клинча Смита. Весь клан Смитов должен быть стерт с
лица земли...
Вспышкой - миссис Смит мертвая в искореженном автомобиле... Юный Гай
Смит летит в Южную Америку.
- Мы только ранили гадину, но не убили...
Юный Гай Смит присоединяется к Одри Карсонсу в отдаленном поместье в
Андах.
Одри Карсонс: он мрачен призрачен порочен нежен бесстрашен и в то же
время у него холодный ум мистера Харта. Он двойник Харта и его палач.
Гай Смит: он - зубастый Бог Смерти майя, но теперь его лицо раздавлено,
искорежено перепадами давления, черты стерты, тело истощено долгими
голодовками. Лицо, на котором не отпечаталось время.
Старый Сержант: у него короткие серо-стальные волосы и багровое лицо
обычного вояки. В его внешности есть намек на облик Бога Полярной Звезды.
В своих переходных формах Смерть в какой-то степени отождествляется с
человеком, которого убила - она разделяет его смерть. Такая разделенная
Смерть теряет свою целостность. Все это кажется разрушительным мистеру
Харту, который никогда не идентифицируется со своими жертвами. Если он
сделает это, ему угрожает опасность самому стать жертвой. Но в какой-то
момент смерть должна пойти на такой риск. Она должна стать смертной и
умереть, чтобы затем возродиться. Мистер Харт хочет быть смертью, но он не
сможет познать смерть. Смерть не будет обслуживать незнакомца, не способного
доказать свое звание, гринго, который боится ее имени и установил дома
правило: в его присутствии нельзя произносить слово "Смерть". Харт не может
читать книги майя. Он читает их, точно тот, кто берет "Моби Дика", чтобы
узнать о китобойном промысле, и не желает слышать про Ахава, Белых Китов,
Квикега и Измаила... То, что там написано и долго дремало, - теперь
смертельный штамм вируса, жаждущий вырваться, спрыгнуть со страниц и
заразить миллионы человеческих призраков, но не скаредными религиозными
капиталистическими идеями XIX века, как у мистера Харта, а своими
собственными: жестокими, нежными, двусмысленными, бесстыдными, гнусными,
невинными, причудливыми, невообразимо древними и хищно юными... Мистер Харт,
который станет Смертью, не догадывается, с кем он связался.
Радужная долина в боливийских Андах. Юный Гай Смит и его друг Одри
Карсонс занимаются в Академии Смерти с опытными инструкторами. Они учатся
летать на крыльях смерти. Они учатся тому, что боится познать мистер Харт,
идут на риск, которого опасается мистер Харт.
Два бандита стоят у стены...
- Когда в вас попадают пули, muchachos (Молодые люди), - это все равно,
что вдыхать несуществующий воздух. Не сжимайтесь, не втягивайте грудь.
Прижмитесь к стене, расправьте плечи...
Старый Сержант: Мы сейчас готовимся к расстрелу... А как насчет шальных
пуль? Естественные потери, - так говорят в армии...
Одри и Гай приезжают в разбомбленную деревню, захваченную...
Вьетконгом? Американцами? Немцами? Солдаты в бою. Выстрел - Одри падает. Гай
разворачивается и убивает снайпера в окне. Тащит Одри за стену. Достаточно
одного взгляда на лицо Одри. Трудно ошибиться, когда видишь, как по лицу
ползет серая тень и шевелятся серые губы.
- Казалось, я слышал и второй выстрел сразу...
Смерть сейчас совсем близко, и Гай чувствует, как она пахнет. Это серый
запах, останавливающий сердце и дыхание. Запах пустого тела. Запах полевых
госпиталей и гангрены. Запах, который можно уловить на лице Одри еще до
того, как попала пуля...
Эрнест Хемингуэй умел различить этот запах. Вот он едет в джипе с
генералом Ленемом*, которого друзья зовут Баки. Эрни был тайным любовником
генерала: это еще хуже, чем быть любовником полицейского.
- Надо помочь этому парню, - говорит Баки.
- Баки, - отвечает Эрни, - не надо ему помогать. Ничего не выйдет. От
него воняет смертью.
Когда джип подъехал к командному пункту полка, его остановил
подполковник Джон Рагглз.
- Генерал... - отдал честь Рагглз. - Только что убили майора. Кто
возьмет командование первым батальоном?
Вопрос: Что унюхал Эрнест?
Ответ: Присутствие смерти. Смерть - организм со множеством личин и
запахов. Здесь она серая. Серое существо со стертым лицом.
Вопрос: Она убивает?
Ответ: Но не косвенно... От нее исходит газ... Такой неприятный запах
со слабым металлическим оттенком... и на вкус тоже... серый мертвый привкус
во рту... Его можно вдохнуть...
Поезд останавливается в пустом безжизненном городе... безлюдный
вокзал... водонапорная башня. Мистер Харт выглядывает из окна. Серый Бог
Стервятников прислонился к стене, колено выставлено, лицо в тени сомбреро.
Мистер Харт начинает кашлять, прикрывает лицо носовым платком.
Поезд трогается. Мистер Харт прячет платок и продолжает изучать книги
майя, а пейзаж за окном внезапно меняется: поезд летит по речной долине,
луга, поля, леса.
Как в египетских и тибетских книгах мертвых, в книгах майя есть карты
загробных земель и зыбкой пустынной области, лежащей между смертью и
перерождением. Тибетские и египетские книги настаивают на соблюдении
формализованного ритуала: если скажешь точные слова правильным Богам, все
будет в порядке. В книгах майя, напротив, очерчен несомненно опасный и почти
неисследованный район, где молитвы, мантры и похвальба важными знакомствами
не помогут.
- Озирис - мой хороший друг, если это имя вам о чем-то говорит...
Полицейский Смерти бьет его кулаком по морде.
- Каждый сукин сын запугивает тут своими знакомыми.
- Позовите американского консула... Консул американо...
Смерть в обличье мексиканского копа улыбается за решеткой.
- No sabe (Не знаю) мериканский консул, мииистер.,.
Итцамна - Дух Утренних Туманов и Ливней... Икс Таб - Богиня Веревок и
Силков... Икс Чел - Паутина, Ловящая Утреннюю Росу... Зухуй Как -
Девственный Огонь, Покровительница Младенцев... Ах Дзиз - Повелитель
Холодов... Как Ю Пакат - Тот; Кто Трудится в Огне... Икс Туб Тун - Плюющаяся
Драгоценными Камнями... Хеке Чун Чан - Опасный... Ах Пуч - Разрушитель.
Взгляни на ядовитые цветные карты, где мясные деревья растут из человеческих
жертвоприношений, прислушайся к шелесту едва слышных слов нежности и
проклятий, вылетающих из отмеченных разложением губ... Смерть ссыт гниющими
пальцами... юноша со стоящим хуем преклоняет колени в собачьей душе,
пойманный в ее силки, рычит, перерождаясь в собаку... серый пес с гниющей
плотью прижался к стене, эрогенные поры на морде... рука... медленно
разлагающиеся пальцы... жуткие божества крабов и сороконожек восстают из
темных ночных морей... в садах гниющей плоти томные мальчики с черными
улыбками скребут эрогенные язвы... заразные, разлагающиеся, сладкие, их
нагие тела испускают удушливые желтые дымки. Мистер Харт неистово кашляет и
прикрывает лицо носовым платком. Бог Полярной Звезды в обличье проводника
стучит в дверь его кабинета.
Мистер Харт: Да? Что такое? Проводник: Ваш чай, сэр. Вы велели подать в
пять часов, сэр...
Мистер Харт бормочет себе под нос: - ...Пять часов. Да сейчас не больше
трех... - Он смотрит на часы, действительно - пять. - Он говорит проводнику
"Ну ладно" и отворяет дверь, прикрыв книги салфеткой. Проводник накрывает
стол, наливает чай и уходит. Мистер Харт выглядывает из окна.
Поезд стоит в долине реки на окраине города. Здесь расположился