Берсенева Анна. Вангелия

   Но когда Стоян наконец отвязал веревку – где она ее только нашла, несчастная девочка! – и тело тяжело упало на Ольгу, едва не заставив ее саму упасть, она поняла, что осенний ночной холод ни при чем…
   Лицо Снежаны было таким же холодным, как ноги. И губы ее, когда Ольга пыталась вдохнуть в нее жизнь искусственным дыханием, тоже были холодны.
   – Куда ее? – мрачно спросил сторож. – Не старайтесь, барышня. Не поможет, – добавил он, видя тщетные Ольгины попытки привести девочку в чувство. – Мертвая она.
   Ольга поднялась с колен.
   – Придется пока здесь… оставить… – проговорила она, задыхаясь. Она делала искусственное дыхание так долго, что перед глазами плясали теперь блестящие круги и пятна. – Нельзя трогать. Надо вызвать полицию.
   Ольга обернулась. Вангелия стояла у нее за спиной. Если бы Ольга не знала, что та слепа, она голову дала бы на отсечение: девочка видит лежащую на земле Снежану лучше, чем она сама.
   Как же ей хотелось все это забыть! И простой тесаный гроб на телеге, и отчаяние в голосе парня, которого она видела первый и последний раз в жизни, но которому сочувствовала так, словно он был ей родным…
   – Опоздал. Опоздал, – повторял он как заведенный.
   Директриса уже сказала Ольге, что это тот самый жених, с которым пришлось расстаться Снежане. Он приехал в Дом слепых наутро после Снежаниной смерти, но приехал вовсе не на похороны, а за нею.
   И вот теперь шел рядом с телегой, держась за край гроба, и повторял свое «опоздал» так, что у всех окружающих сердце разрывалось.
   – Я давно ее ищу. – Парень вдруг обернулся к Ольге, которая шла рядом с телегой прямо у него за спиной. – Ее родители сгорели. А мои… – голос его звучал лихорадочно. – А мои… Скрыли от меня. Сказали, она тоже… Тоже от пожара погибла. Я случайно узнал. Соседка ее проговорилась. Слишком поздно.
   Жалко его было, чистоглазого этого юношу. Но уже в следующую секунду Ольга отвлеклась от него.
   Потому что Вангелия, шедшая рядом, вдруг побледнела и замерла.
   – Ванга, тебе плохо? – наклонившись к ее уху, спросила Ольга. – Дать воды?
   Та не ответила.
   – Опять… – проговорила Ванга. – Я так же ее вижу… Как тогда, когда мы на стол накрывали. Она мертвая передо мной!
   – Ванга, милая, успокойся, ну что ты, что ты… – Ольга взяла Вангелию за руку. Девочку всегда успокаивало ее прикосновение. – Давай постоим немного. Мы потом догоним.
   Они остановились, отстав от похоронной процессии.
   – Мне страшно, Ольга, – вздрогнув, сказала Вангелия. – Мне так страшно!
   – Что же она наделала! – с горечью произнесла Ольга. – Совсем бы немного еще потерпела… А ты не бойся. Горько, но что же теперь поделаешь? Снежане уже не помочь. Ты должна справиться с собою.
   – Я же знала! – Ванга прижала ладони к щекам. – Я всегда про нее знала… А сама на нее обижалась. Нельзя было на нее обижаться!
   – Не кори себя, – твердо сказала Ольга. – Ты делала для Снежаны все что могла.
   Ванга отняла ладони от своего лица, благодарно коснулась Ольгиной руки.
   – Спасибо тебе, – сказала она. – Мне легче, когда ты со мной. Ой, извините – не ты, а вы!
   – Ничего, – улыбнулась Ольга. – Я тебя чувствую близким человеком. Даже не понимаю, почему. Говори мне «ты».

Глава 12

   «Как она переменилась! – Ольга стояла у двери и смотрела на Вангелию. – Всего три года прошло – и совсем другая девочка. Не девочка – девушка уже».
   Мелодия легко лилась из-под Вангиных пальцев. Да, пальцы у нее стали совсем не такие, какими были, когда она, неловкая деревенская девочка, еще не привыкшая к своей слепоте, впервые переступила порог этого класса. Легкие у нее стали пальцы и очень чуткие.
   – Ну, похлопай мне, – не оборачиваясь, сказала Вангелия. В ее голосе слышалась улыбка. – Ты ведь хочешь, я знаю.
   Ольга засмеялась и похлопала в ладоши.
   – У тебя чутье на людей такое же тонкое, как слух, – сказала она.
   И вдруг с визгом вскочила на учительский стул, который стоял поодаль от фортепиано.
   – Что ты? – удивленно спросила Вангелия.
   – Мышь! – воскликнула Ольга. – Такая большая! Если бы ты видела! Может быть, это даже крыса!
   Вряд ли это была крыса, конечно, да и большой назвать эту мышку, юркнувшую под плинтус, было трудновато. Просто у страха глаза велики, как известно.
   Ольга слезла со стула и смущенно сказала:
   – Я такая трусиха. Боюсь всякой ерунды, просто стыдно.
   Лицо Вангелии стало задумчивым.
   – Такой ерунды, как мышь, ты боишься, – сказала она. – А настоящих трудностей не испугаешься.
   – Почему ты так решила? – удивилась Ольга.
   – Так я чувствую.
   Вангелия встала, опустила крышку пианино.
   – Пойду цветы поливать, – сказала она. – Не то солнце высоко поднимется, нельзя будет.
   Стоя у окна, Ольга смотрела, как Вангелия набирает в лейку воду из большой кадушки, как идет к палисаднику, разбитому у крыльца Дома слепых. Движения ее были легкими, уверенными, даже утонченными какими-то. На пользу пошли ей годы, проведенные в Доме!
   Переведя взгляд, Ольга увидела, что въездные ворота открылись и в них въехала добротная крестьянская бричка. Из брички вышли крестьянин с крестьянкой – судя по одежде да и по бричке, зажиточные. Крестьянин помог выйти парню, на вид лет девятнадцати, что-то сказал ему и, взяв под руку, повел по аллее к Дому.
   «Наверное, новенького привезли, – подумала Ольга. – Надо встретить».
   Когда она вышла на крыльцо, семейство было уже совсем рядом с домом – у палисадника, где Вангелия поливала цветы.
   – Не волнуйся, сынок, – услышала Ольга. – Ты сюда ненадолго. Читать заново научишься, и заберем тебя домой.
   «Какой красивый мальчик, – подумала она. – Прямо принц из сказки».
   Молодой человек в самом деле отличался от своих родителей. В их происхождении Ольга явно не ошиблась: и внешность, и манера держаться у них были крестьянские. А сын – красавец, которого легко принять за университетского студента. Глаза у него были широко открыты, и только по неуверенной походке можно было понять, что он слепой.
   – День добрый, – сказал отец, оказавшись рядом с Вангелией. – Не подскажете, как нам к директорше пройти?
   Вангелия стояла, держа в руке лейку и не произнося ни слова. Что это она вдруг растерялась?
   – Здравствуйте, – спускаясь с крыльца, сказала Ольга. – Пойдемте, я вас провожу.
   – Кто там, папа? – спросил парень.
   Поднимаясь на крыльцо, он то и дело оборачивался, словно мог видеть Вангелию. Непонятно, как он догадался, что она вообще есть – она ведь так и не произнесла ни слова.
   – Девушка цветы поливает, – ответил отец. – Наверное, ты с ней учиться будешь. А это учительница твоя, – добавил он, кланяясь Ольге.
   Прежде чем закрыть за собой дверь Дома, Ольга еще раз с удивлением взглянула на Вангелию. Та стояла как громом пораженная. А почему? Непонятно!
   – У нас новый ученик, – сказала Ольга. – Его зовут Димитр. Надеюсь, вы подружитесь.
   – Здравствуйте, – произнес Димитр.
   Голос его звучал не слишком бодро. Наверное, у него не было никакой уверенности в том, что ему удастся подружиться с двумя десятками незнакомых людей, среди которых он оказался. А может, просто не привык еще к тому, что нет рядом любящих родителей, каждую минуту готовых прийти на помощь. Ольга вспомнила, как рыдала, прощаясь с сыном, его мама, как отец еле сдерживал слезы… Что ж, лучше этому хрупкому молодому человеку привыкнуть заботиться о себе самому здесь, в Доме, который не зря называют теплицей для слепых…
   – Кто из вас возьмется опекать Димитра в первое время? – спросила Ольга, обводя взглядом класс. – Вангелия?
   По ее взволнованному виду она поняла, что та будет совсем не против.
   – Да, – тихо проговорила Вангелия.
   – Вот и хорошо.
   Учитель подвел Димитра к столу, за которым сидела Ванга. Он сел рядом. Ольга прошла в угол класса за свой стол.
   – У тебя будет несколько дополнительных занятий, чтобы ты догнал класс, – сказала она Димитру. – А сегодня просто попробуй читать вместе со всеми.
   Урок пошел обычной своей чередой. Ученики поочередно читали по огромной, занимающей чуть не весь стол, книге, набранной шрифтом Брайля. Такая книга лежала на каждой парте, и все могли следить за чтением.
   – «Весна приходит неожиданно. Она похожа на первую любовь», – громко прочитал очередной ученик.
   Рука Димитра коснулась книги, лежащей перед ним и Вангой. И тут же отдернулась – почти испуганно.
   – Где сейчас читают? – тихо спросил он. – Покажи мне.
   – Вот здесь.
   Помедлив, Ванга взяла руку Димитра и положила на нужное место на странице. Димитр быстро и благодарно погладил ее руку и шепнул:
   – Спасибо.
   – «Как прекрасен этот первый расцвет природы! – читал дальше ученик. – Сколько радостей он обещает в будущем!»
   Руки Ванги и Димитра следили за текстом, то и дело сталкиваясь на странице, и робко касаясь друг друга, и друг от друга отшатываясь, и снова соединяясь…

Глава 13

   Весна – время прекрасное, но недолгое. А вот лето длится и длится, и нет конца его теплому течению. И хорошо!
   Ученики – вернее, мужская их половина – спускались с крыльца Дома слепых на вечернюю прогулку. За три месяца, прошедшие с того дня, как он попал в Дом, Димитр стал чувствовать себя гораздо увереннее. Но все-таки, сходя с крыльца позади всех, он неловко качнулся и сбил планку деревянных перил.
   – Ч-черт! – не сдержался он при этом.
   – Ты чего? – спросил Стоян – парень, рядом с которым стояла кровать Димитра в спальне.
   – Ничего, – ответил тот. – Идите. Я потом к вам приду.
   Димитр вернулся в Дом. Проходя по коридору, он задержался было возле музыкального класса: вдруг Ванга играет на пианино? – с радостью бы послушал. Но тихо было за дверью, и, вздохнув, он пошел дальше.
   Ванга тем временем сидела на своей кровати в спальне девочек, вышивала на пяльцах и слушала, как Ольга читает вслух. Читала она по-болгарски, но книга, Ванга знала, была русская, ее просто перевели на все-все языки на свете, потому что писатель, который ее сочинил, был великий – так Ольга говорит, а значит, так оно и есть.
   – «Едва князь Андрей обнял этот тонкий, подвижный, трепещущий стан, – читала Ольга, – вино ее прелести ударило ему в голову, он почувствовал себя ожившим и помолодевшим. Он особенно нежно и бережно обращался и говорил с нею».
   – Ольга… – сказала Ванга.
   – Что?
   Та подняла глаза от книги.
   – Так правда бывает?
   – Как, Ванга? – не поняла Ольга.
   – Вот так… Чтобы мужчина так полюбил?
   – Бывает, милая, – кивнула Ольга. – Я сама это видела. Мой папа так любил мою маму. Правда, – грустно добавила она, – с тех пор, как они умерли, я не видела такого больше никогда…
   На лице у Вангелии появилось мечтательное и счастливое выражение.
   – О чем ты думаешь? – спросила Ольга.