Страница:
- Привезти их сюда, - закончила я. - А там что-нибудь придумаем. Ладно, сейчас что-нибудь съем, переоденусь и поеду. Лежите тихо, дверь никому не открывайте, к телефону не подходите. Если что-то случится - хотя, по-моему, хватит приключений, - позвоните вот по этому номеру, спросите Пал Палыча, скажете, что от меня. Он что-нибудь придумает. Кстати, меня зовут Верой. Верой Ивановной. И вам крупно повезло, что я вас, во-первых, не переехала, а во-вторых, что я не боюсь высоты и умею лазить по водосточным трубам. Кстати, как ваш Петенька будет по этой трубе спускаться? Про бабу Катю даже не спрашиваю.
Похоже, голова у него почти не пострадала: он даже усмехнулся.
- Петеньке полтора года, его придется нести на руках. А спускаться по трубе не нужно: дверь внизу закрыта изнутри на засов, а не заколочена. И не сердитесь на меня, Вера Ивановна. Если бы не Петенька, я бы вас ни о чем не просил. У меня, кроме него...
Зазвонил телефон - и Кеша прямо-таки подскочил от испуга. Да, досталось юноше, судя по всему, изрядно...
- Вера? - услышала я Пашин голос. - У тебя все в порядке?
- Абсолютно. - Я изобразила в трубку сладкий зевок. - Сейчас ложусь спать. Устала как собака.
- Ты хоть ела что-нибудь?
- Естественно, как всегда. Я тебе завтра позвоню, ладно?
- Ты не одна? Извини...
- Здравствуйте! Конечно, одна и безумно хочу спать. Пока.
- Пока, - холодно ответил мой друг. Ничего, переживет. Не будет лезть в душу без приглашения. Я пошла переодеваться: есть у меня одежка специально для таких случаев. Несколько лет тому назад увлекалась каскадерством, даже в паре фильмов снялась. Вот и пригодилось.
Из прихожей крикнула Кеше, что ухожу. Он что-то там вякнул, но возвращаться и переспрашивать не хотелось.
Во-первых, примета нехорошая, а во-вторых, терпеть не могу, когда мужики плачут.
Глава 3
ПАВЕЛ ШЕРВУД
Вера никак не может понять, что способна ввести в заблуждение кого угодно, только не меня... Тридцать лет знакомства и двадцать вполне осознанной любви к ней сделали меня просто "вероведом". Я-то знаю: когда она врет, у нее совершенно особенный голос - предельно искренний...
Все ее зевки по телефону, тон оскорбленной невинности, смертельное желание спать были откровенным враньем. Слишком правдивые интонации звучали в ее репликах. Ну, очень убедительные...
Хуже всего было, что скрывали от меня не мужчину - тут готов побиться об заклад на что угодно. Не утаила бы Вера ни интрижку, ни внезапное страстное чувство к какому-нибудь прекрасному незнакомцу. Значит, моя дорогая подруга вляпалась в очередное приключение и прекрасно знает, что я его не одобрю. Поэтому врет.
Не в моих привычках следить за ней, но в этот вечер мне стало как-то особенно не по себе. До одиннадцати просидел я в своем кабинете Московской прокуратуры на Новокузнецкой, пытался разобраться с текущими делами. А после разговора с Верой понял, что поеду не в свою холостяцкую обитель, а к ней. То есть не в гости, конечно, а к ее дому. И постараюсь на месте разобраться с ситуацией. Я же все-таки сыщик, хоть и в прошлом. Но "прошлых" сыщиков не бывает.
Привычные действия, которые совершаются каждый раз, когда собираешься сесть в машину, заводишь ее, проезжаешь первый десяток метров, немного отвлекли от тревожных мыслей. Потом мысли вернулись, а вместе с ними пришло то, во что никто из моих друзей, а тем более коллег, никогда не верил и не верит: чувство близкой опасности, не раз спасавшее меня в чрезвычайных ситуациях.
Что на сей раз затеяла Вера? Гадать абсолютно бесполезно, поскольку ответ был однозначным: все, что угодно. Эта женщина могла случайно оказаться замешанной в ограблении сберкассы, кинуться в пылающий дом на последний этаж спасать чью-то любимую кошку, перейти по карнизу с окна на балкон, чтобы подруга могла попасть в запертую квартиру с забытыми внутри ключами... Бывало и хуже, хотя обычно я узнавал об этом, когда самое страшное было уже позади. Но пару раз приходилось вытаскивать ее из крупных неприятностей, которые могли бы обернуться куда большими сложностями - до тюрьмы включительно. Самое удивительное, что попадала она в такие переплеты помимо своей воли и исключительно бескорыстно. Однажды, например, по доброте душевной помогла уехать с места преступления убийце-рецидивисту. Как он ее оставил в живых, не понимаю по сей день. До суда дело не дошло: парня поймали через неделю и на радостях согласились забыть кое-что из предыдущих событий. Вечное Веркино везение...
Вера - мой добровольный крест. Такой же, как моя фамилия. Я уже устал объяснять, что происхожу из обрусевших немцев. А когда прочитал где-то, что фамилию Шервуд носил человек, "заложивший" царю Николаю I все тайное общество декабристов, вообще перестал что бы то ни было объяснять. Стукачей не жалуют ни преступники, ни сыщики, и числиться его потомком как-то не хотелось. Уж пусть лучше считают евреем.
Когда в первый раз сделал Вере предложение, она сказала, что не сможет выйти за меня замуж по двум соображениям. Во-первых, не готова исполнять роль безмолвной и хозяйственной мадам Мегрэ. По ее представлениям, именно так я и мыслил свою жену. Во-вторых, сочетание "Вера Шервуд" для нее, видите ли, неблагозвучно. Вот так два моих креста слились в одну - весьма могучую! - тяжесть.
Мысли мои невеселые прервал резкий свисток и мелькнувший где-то сбоку светящийся жезл: моя милиция меня бережет по-прежнему... Переулок... Обычно темный, сейчас был ярко высвечен фарами двух милицейских машин. Удостоверение следователя-важняка произвело нужное впечатление: из категории подозреваемых - безразлично в чем - меня сразу же исключили.
- Проблемы? - спросил я, уверенный, что вразумительного ответа не получу.
- Да нет, мелочь, хотя с другой стороны... - Лейтенант помялся. - Нам позвонили, вроде бы здесь стрельба, две машины столкнулись. А на самом деле ни машин, ни стрельбы. Сбили кого-то, судя по всему. Вот видите, лужица крови, а перед ней четкий след. Тормозной. Но пострадавшего нет, а определять по отпечаткам шин машину...
На эти отпечатки я насмотрелся недели две тому назад, когда на ее "Волге" мы ездили за город. Угодили в такую грязь, что битых полчаса пытались выбраться на сухое место. Это удалось сделать только потому, что один из моих приятелей-умельцев в свое время поставил на Веркину древнюю тачку форсированный мотор. И теперь она могла развивать скорость не хуже гоночной, а тяга была отменной, как у джипа. Она потому иномарку не покупала, хотя возможности, как говорится, имеются... Пижонка наоборот!
- Да, дело гиблое, - поддакнул я милиционеру, кивнул и сел обратно в машину.
На самом же деле для меня все стало кристально ясным. Вера сбила кого-то, скорее всего по его же собственной вине, подобрала и в лучшем случае отвезла в больницу. Значит, завтра мне придется объясняться с коллегами - специалистами по дорожно-транспортным происшествиям. В худшем же (а скорее всего так оно и произошло) - повезла пострадавшего к себе на квартиру. А уж тут прогноз становился маловероятным. То есть можно предположить все: от необходимости найти солидную сумму для компенсации телесных повреждений до... до чего угодно! Например, очередного романа, поскольку налицо имелся очередной "несчастненький", то есть излюбленный Верой тип мужчин. Я развернулся и поехал домой. Судя по телефонному разговору, во мне она в данный конкретный момент не нуждалась. А романы это без меня.
У Веры есть непогрешимый талант: выбирать людей, которые в качестве спутников жизни ей не подходят абсолютно. Хотя не знаю, кто в принципе мог бы подойти. Во-первых, на начало романа мужик должен быть как можно более неустроенным и неприкаянным - в идеале бездомным и пьющим непризнанным гением. Эта женщина начинает делать из него человека, ухаживает за ним, как за больным и капризным ребенком, устраивает на работу, поддерживает материально. И вдруг (момент предугадать невозможно) начинает страстно желать, чтобы ее партнер превратился в супермена-интеллектуала, носил бы ее на руках, снисходительно говорил бы "глупышка моя" и мимоходом неплохо зарабатывал, будучи уже признанным гением. Даже если мужик может все это осуществить, он категорически не желает, поскольку уже избалован Верой до посинения.
Но - главное! - тот же самый супермен должен, как только Вере надоест быть "глупышкой", снова превратиться в ребенка и послушно сидеть с соской во рту и с очередной погремушкой в руках. Сидеть по возможности тихо и не мешать любимой женщине самовыражаться. Не знаю, кто способен на такие метаморфозы...
Потом она страшно переживает: "Ах, ох, никто меня не понимает!" И снова находит какого-нибудь "несчастненького"... И так до бесконечности. Возможно, собственный ребенок ее бы успокоил. Но Вера-то утверждает с безумно подкупающей искренностью, что лишена материнского инстинкта. Я единственный понимаю: врет! Остальные, естественно, верят.
Внезапно мне пришла в голову очередная мысль: если эта умница кого-то действительно сшибла и привезла к себе домой, то, возможно, требуются моя помощь и поддержка. Как бы она ни храбрилась. А я, ревнивый идиот, зациклился на предсказании очередного ее романа...
Срочно развернулся и поехал назад, к Вере. Во дворе увидел, что знакомая "Волга" стоит на обычном месте. Достал из "бардачка" фонарик и пошел уничтожать улики, даже не сомневаясь в их существовании. Внимательно осмотрел передние колеса, капот, крылья. Ничего... Это показалось странным. Заглянул в салон. Там на заднем сиденье мне померещились какие-то темные пятна. И тут вспомнил, что постовой говорил о какой-то якобы стрельбе. По-видимому, перестрелка была. И, наверное, Вера подобрала раненого. А вдруг одного из участников мафиозной разборки? Чувство близкой опасности стало нестерпимо щемящим.
Подняться к ней? Что-то мешало: наверное, чувство, что этого делать пока не следует. Во время нашего телефонного разговора она явно была не одна. Но ни помощи, ни совета не попросила. Почувствовала бы неладное, наверняка нашла бы способ об этом сообщить.
Вернулся к себе в машину и связался по радио с дежурным по городу. Попросил назвать случаи перестрелок за ночь. Их оказалось около десятка, но все довольно далеко от Вериного дома. Из серьезных же происшествий было зарегистрировано только единственное: вооруженное нападение на офис одного из коммерческих банков. Убит охранник, ранен, причем достаточно тяжело, вице-президент банка. (Он-то что там ночью делал?) Сейф в его кабинете оказался открытым, но не взломанным и абсолютно пустым. Преступников задержать не удалось.
Надеюсь, что ни этот вице-президент, ни президент не окажутся друзьями кого-нибудь "наверху". Иначе это дело тут же станет "особо важным", хотя на самом деле может быть просто "шалостью" местной шпаны. Или разборкой своих со своими. Но все равно мне постоянно будут звонить по всем телефонам (если дело попадет ко мне) и подгонять, и намекать, и подстегивать... Я-то привык, а вот мой помощник, Саша Чернов, начинает дико нервничать, суетиться и пороть горячку. Единственный его недостаток - боится начальства. В остальном просто бесценный сотрудник.
Как же мы, чудаки, не ценили прежнюю жизнь! Песенки пели: "Наша служба и опасна, и трудна..." Конечно, и тогда была не сахар. Но стрельба в центре Москвы?! Да это ЧП, обвал, преступников находили и обезвреживали в считанные часы. Ну, дни... Да, вооруженных уголовников было раз-два и обчелся. И если уж наша славная карательно-розыскная машина разворачивалась на полную катушку, успех был обеспечен. Да просто неизбежен.
Теперь, похоже, огнестрельное оружие имеют все, кроме тех, кто непосредственно сталкивается с преступниками. У меня, конечно, пистолет есть, "Макаров", ношу его под мышкой... Но если придется им пользоваться, то писанины будет вагон и маленькая тележка. Почему стрелял, почему не отбился голыми руками и т. п. То есть совсем как раньше, когда применение оружия оперативником было тоже ЧП. Так что ношу, но пока в ход не пускал.
А если это она кого-то подстрелила, а потом испугалась и потащила к себе домой? Нет, версия не годится: сам же видел тормозной след, обрывающийся прямо у темной лужицы на асфальте... Конечно, можно выстрелить и на ходу, но при этом обычно не тормозят... Интересно, узнаю ли когда-нибудь, что произошло на самом деле? И не будет ли уже слишком поздно?
Время, между прочим, было уже скорее раннее: около пяти утра. Со всеми этими метаниями туда и обратно, с осмотром места происшествия и Вериной машины забыл посмотреть на часы. А теперь версии выстраиваю, вместо того чтобы подняться к ней и без затей выяснить, что произошло.
Потянулся к дверце и тут увидел, что из подъезда вышла... Вера. Уж ее-то ни с кем не спутаю. Одета - мои худшие подозрения начали сбываться! в свой безумный каскадерский костюм, который, как ей кажется, способен защитить ее от травм. А на деле разве что от простуды...
Она побежала к машине, открыла дверцу и скользнула за руль. Я включил зажигание через секунду после нее. И тут же вспомнил про форсированный двигатель. Сейчас по пустым улицам она даст такую скорость, что за ней на "Ягуаре" не успеть - куда моим "Жигулям"!
Так оно и произошло. Потерял я ее уже за вторым поворотом. Куда могло понести эту ненормальную, да еще в идиотском костюме, абсолютно неизвестно. Оставалось только одно: подняться в квартиру Веры и дожидаться там ее возвращения. Попутно попытаться выяснить, что произошло и происходит, хотя бы с помощью телефона. Ох, Вера, Вера, не живется тебе спокойно! И мне покоя не даешь...
Я запер машину, предварительно еще раз запросив сводку по городу просто на всякий случай. К счастью, ничего, что могло бы меня заинтересовать, пока не произошло. По крайней мере не обнаружено женских трупов, не влетела в аварию "Волга" марки "ГАЗ-24"...
На лестничной площадке постоял несколько минут, прислушиваясь, что происходит в квартире. Тишина абсолютная. И все-таки показалось, что там кто-то есть. Странно, правда, что чувство опасности во мне немного ослабло. Не совсем ушло, а как-то притупилось. Кто бы там ни был - по ту сторону двери, он (или она) сам по себе серьезной угрозы не представлял. Для меня, во всяком случае.
Ключи у меня с собой были. Вера вечно их теряет или забывает где-нибудь. Поэтому, когда примерно четыре раза в году помогаю врезать новый замок, то непременно делаю для себя три дубликата - на всякий случай. Когда мой запас кончается, замок вышибается и ставится новый. Последний раз это произошло меньше месяца назад, так что весь НЗ мы еще не успели израсходовать.
Решил нажать кнопку звонка. Черт его знает почему. Скорее всего хотел убедиться в своей излишней мнительности. Или, наоборот, выманить поближе к входной двери того, кто мог быть в квартире, или подтолкнуть его на какие-то действия. У нас с Верой давным-давно заведено: два длинных, три коротких. Что-то вроде пароля-приветствия. Выудили из какого-то иностранного фильма про шпионов еще в институтские годы, и нам это тогда страшно нравилось. А потом - привыкли. Так до сих пор друг другу в дверь и звоним: "та-а, та-а, та-та-та".
Не знаю, чего, собственно говоря, я ждал. Но вовсе не того, что произошло. Послышались какие-то шаркающие шаги, неумелые руки завозились с замком, дверь резко распахнулась. Я увидел высокую и худую фигуру мужчины, который тоже ожидал явно не меня. Фигура слабо ахнула и как-то нелепо взмахнула рукой. Показалось, что блеснуло лезвие, и я пустил в ход газовый баллончик...
Минут через двадцать мой "крестник" со стоном заворочался на диване, куда я его предусмотрительно перетащил после беглого обыска. На преступника, тем более на крутого мафиози, он явно не тянул. Он открыл глаза, с ужасом покосился на кухонный ножик, лежавший на столе, и очень по-детски спросил меня:
- Вы кто?
- Павел, - ответил я, отнюдь не расположенный к дальнейшим откровениям. Как ни странно, даже этого оказалось достаточно, чтобы он побледнел еще больше и с ужасом прошептал:
- Вера говорила, вы будете сердиться...
Вера говорила! Совершенно правильно. Мне оставалось только узнать, что она затеяла на сей раз, чтобы рассвирепеть всерьез. И не только на нее, кстати, но и на этого безымянного типа, мало того что обнаруженного в ее квартире, так еще и со сквозным огнестрельным ранением. Уж ран я за свою биографию навидался - не счесть, тип определяю сразу, что твой доктор.
Глава 4
ИННОКЕНТИЙ УВАРОВ
Если я каким-то чудом останусь в живых после всей этой заварухи, никогда больше не полезу не в свое дело. Даже если мы с Петенькой будем умирать от голода. Уж лучше от голода, чем от пули или от страха.
Конечно, можно во всем обвинить Ларочку. Это проще всего, и об этом баба Катя мне твердит сто раз на дню. Но мне-то кажется, она невзлюбила мою бывшую жену просто из-за ревности. Пять лет после маминой смерти мы с бабой Катей жили вдвоем, она обо мне заботилась, никто мне не был нужен. И вдруг - Лариса. Впрочем, то же самое было бы с любой другой женщиной: характер у Катерины Павловны сложный. Пять лет лагерей, десять - жизни на Кольском полуострове, потом двадцать с лишним хоть и в Москве, зато с профессиональным алкоголиком в качестве мужа.
В лагерь баба Катя угодила по обыкновенной глупости: четырнадцатилетней девчонкой опоздала на работу. Проспала. Нам такое себе представить дико, а тогда в порядке вещей: прогул - пять лет тюрьмы. С последующим поражением в правах. Хорошо жили, а главное - весело.
Потом, когда супруг два раза в месяц - в аванс и в получку - лупил ее смертным боем, моя мама пыталась вмешаться: "Катюша, он же тебя убьет, как ты можешь терпеть?" Баба Катя только усмехалась: "Охрана в лагере не убила, а у благоверного кишка тонка. Да и два раза в месяц - не каждый день. Ништо, выживу. Суку палкой не убьешь". Действительно выжила, и мужа схоронила, и маму мою в последний путь проводила. Характер, конечно, испортился, но если бы не баба Катя, не знаю, как бы я с Петенькой управился.
А Ларочка вовсе не плохой человек была - легкий. Любила жить легко: чтобы цветы, шампанское, красивые платья. И я не осуждаю ее, наоборот. Разлюбила - и ушла, честно, не обманывая. Спасибо, что Петеньку мне оставила: она молодая, если захочет, родит еще, а у меня, кроме сына, никого больше не будет. Однолюб я, наверное. А если честно, то женщин побаиваюсь: если бы она тогда, в парке, не закричала: "Помогите!" - я бы к такой красавице близко не подошел. На кой я ей сдался?
Конечно, когда она ушла, мне было тяжело. Но ведь сын у меня остался, работа. И если бы не все эти дурацкие нововведения: конверсия, вхождение в рынок, то-се, моей зарплаты бы на все хватало, и жили бы мы с Петенькой припеваючи. Но если шестьдесят тысяч в месяц, да и те не платят - денег нет, а на молоко и хлеб в день около тысячи нужно выложить, поневоле задумаешься, как дальше жить. За мои самодельные будильники-таймеры да транзисторы много не давали, а на что-то более серьезное ни времени, ни сил не было. И так ради пяти-семи тысяч нужно было весь день на Тишинке простоять. В любую погоду. А там все продают и почти никто не покупает.
А в тот день, помню, у меня вообще ничего не купили. Вечерело, а я все стоял, ждал. На лица давно уже не смотрю - неинтересно. В основном на ноги: кто во что обут. Ботинки о человеке многое могут поведать: о характере, о достатке и об ином прочем.
Вот стою себе, и вдруг передо мной пара шикарных мокасин. Американских. Новехоньких. Я голову поднял. Тут-то он меня окончательно признал. А я его вспомнил.
Мы с Севкой на работу одновременно пришли, в один отдел. Я со своим красным дипломом, а он - по протекции какого-то дядюшки, важной шишки в нашем министерстве. Балабон был Севка жуткий, и ни одного задания никогда не мог до конца довести. Зато организовать, достать, выбить - равных не было. В конце концов выбрали его в местком, и сделал он там головокружительную карьеру. В итоге перешел в ВЦСПС, и больше мы не встречались.
Севка очень изменился, я бы его первым никогда не узнал. Когда-то был худющий, почти как я, только на голову ниже. Шустрый, вертлявый. Баба Катя, когда его в первый раз увидела, определила, как припечатала: "Шпынь". Так вот этот самый "шпынь" превратился в ухоженного и выхоленного мужика. К тому же хорошо упитанного и одетого с иголочки. Раньше костюмы его мало занимали.
- Старичок! - завопил он на всю толкучку. - Какого этого самого ты здесь делаешь? Сто лет не виделись, пошли отпразднуем!
- Не могу, Севка, - попытался я открутиться. - Дома будут беспокоиться, да и с монетами у меня негусто, нужно хоть что-то продать сегодня. Так что извини, в другой раз.
- Монеты, старичок, - что навоз. Сегодня нет, а завтра - воз. Не бери в голову, на выпивку у меня хватит. Собирай свои товары народного потребления - и пойдем. Что это ты продаешь? Сам, что ли, сделал? Ну да, ты же все мог соорудить, хоть космический корабль из консервной банки, хоть радиолу из табуретки.
Севка трещал без умолку и не дожидался моих ответов.
- Значит, так, старичок, эту партию я у тебя покупаю оптом. Почем штука? По две? Ты офонарел, по пять - и то даром! Вот тебе двадцать тысяч, закрывай лавочку - и по коням. Душа горит, да и поесть было бы неплохо. Ну, и за встречу за нашу, а как же! Было время, славно гудели. Сейчас, конечно, уже не те силы, но попробуем... Давай, давай собирайся.
Севка кое-что перепутал: "гудел" он больше с девочками да с начальством - на халяву. А ко мне приходил то за трешкой до получки, то за сигаретой, то за алиби для безумно ревнивой своей жены. Предполагалось, что вечерами мы с ним у меня "работаем над совместным изобретением". Но единственной его идеей, которую я осуществил для него и, надо сказать, ради него и с его почти конкретной помощью, было создание так называемого "суперключа", то есть устройства, с помощью которого можно было открыть все: от стандартного дверного замка до кодового сейфового.
Как-то Севка примчался ко мне бледный и перепуганный и сообщил, что у него стащили ключи. Всю связку, в том числе и от месткомовского сейфа. Он сплел какую-то леденящую душу историю, но я понял так, что Севка "позаимствовал" из казенных денег энную сумму, собираясь, правда, честно положить на место попозже. И вот тут-то у него ключи и пропали. А через неделю вернется из отпуска месткомовский казначей со своими ключами, и тут-то недостача и всплывет. Режим "почтовых ящиков" был достаточно суровым, а уж подобные шалости с деньгами вообще не поощрялись. На Севку было жалко смотреть, и я, просидев трое суток, сконструировал что-то вроде электронной отмычки. А поскольку моему приятелю в руки и молоток-то нельзя было давать - испортит, то я после работы пошел и открыл ему этот злосчастный сейф. И сам же потом закрыл. Под бурное Севкино ликование.
Все тогда обошлось, поскольку никто ни о чем не узнал. Севка клялся в вечной признательности, обещал "не остаться в долгу", да, видимо, замотался - забыл. Впрочем, никакой признательности я не ждал, зная характер этого балабона. Сам давно все забыл - да вот увидел Севку, и само вспомнилось.
А он все трещал и трещал. Мы уселись в его машину (я не очень разбираюсь в марках, то ли "БМВ", то ли "Мерседес") и куда-то поехали... У меня голова пошла кругом от Севкиной болтовни. Понял только, что из профсоюзов он вроде бы ушел и основал свое дело. Какое, понятия не имею, хотя он и распинался про это довольно долго. Вроде бы третий раз женат или второй раз развелся? В общем, все то же самое: "Я", "мне", "моя"... Но если раньше хвастался поездкой в Сочи с секретаршей шефа, то сейчас - отдыхом на неких островах с некой Викой. Предполагалось, что я должен эту Вику знать, поскольку "ее все знают, старичок, не прикидывайся". Да, Севка, он и на Багамах Севка. Или на Бермудах...
Он привез меня в какой-то погребок на Арбате. Понятия не имел, что в нашем городе есть такие местечки, как в кино из "ихней" жизни. Да и закусок подобных отродясь не пробовал, не говоря уже о выпивке. Конечно, меня позорно развезло. Но даже не от тепла и сытости расслабился - от того, что кого-то мои проблемы взволновали. А Севку они заинтересовали, да еще как! Он даже подобрался весь, будто боялся слово пропустить. Мне показалось, что зря я его так: балабон, балабон. Слушает, сочувственно спрашивает, в рюмку подливает, кивает...
Ну и рассказал ему, чего никогда никому не рассказывал. О том, как тоскую по Ларочке, как тяжело с маленьким ребенком без матери, как на работе не платят, а все дорожает. В общем, разнюнился. Севка же все выслушал, помолчал, а потом сказал:
- Значит, так, старичок, положение, конечно, хреновое, но не безнадежное. Все упирается в отсутствие бабок. А будут бабки - будут и бабы, не журись. Ладно, шучу! Но руки-то при тебе, голова на месте, остальное приложится. Если, конечно, чуть-чуть помочь. Вот я тебе и помогу, за мной старый должок, помню. Кстати, можно этот твой суперключ запатентовать.
- Кому он нужен? Да и нет у меня денег на это...
- Я же говорю, все упирается в отсутствие бабок. А кому нужен суперключ? Да всем нужен - от уборщицы до взломщика. Шутка, старичок! Но серьезно, подумай, может, еще чего изобретешь. А вообще-то мне верный человек нужен. Сейчас таких днем с огнем не найдешь, все только и думают, как бы другого схарчить. Поможешь мне пару проблем решить, в долгу не останусь...
Я был еще достаточно трезв, чтобы забеспокоиться:
Похоже, голова у него почти не пострадала: он даже усмехнулся.
- Петеньке полтора года, его придется нести на руках. А спускаться по трубе не нужно: дверь внизу закрыта изнутри на засов, а не заколочена. И не сердитесь на меня, Вера Ивановна. Если бы не Петенька, я бы вас ни о чем не просил. У меня, кроме него...
Зазвонил телефон - и Кеша прямо-таки подскочил от испуга. Да, досталось юноше, судя по всему, изрядно...
- Вера? - услышала я Пашин голос. - У тебя все в порядке?
- Абсолютно. - Я изобразила в трубку сладкий зевок. - Сейчас ложусь спать. Устала как собака.
- Ты хоть ела что-нибудь?
- Естественно, как всегда. Я тебе завтра позвоню, ладно?
- Ты не одна? Извини...
- Здравствуйте! Конечно, одна и безумно хочу спать. Пока.
- Пока, - холодно ответил мой друг. Ничего, переживет. Не будет лезть в душу без приглашения. Я пошла переодеваться: есть у меня одежка специально для таких случаев. Несколько лет тому назад увлекалась каскадерством, даже в паре фильмов снялась. Вот и пригодилось.
Из прихожей крикнула Кеше, что ухожу. Он что-то там вякнул, но возвращаться и переспрашивать не хотелось.
Во-первых, примета нехорошая, а во-вторых, терпеть не могу, когда мужики плачут.
Глава 3
ПАВЕЛ ШЕРВУД
Вера никак не может понять, что способна ввести в заблуждение кого угодно, только не меня... Тридцать лет знакомства и двадцать вполне осознанной любви к ней сделали меня просто "вероведом". Я-то знаю: когда она врет, у нее совершенно особенный голос - предельно искренний...
Все ее зевки по телефону, тон оскорбленной невинности, смертельное желание спать были откровенным враньем. Слишком правдивые интонации звучали в ее репликах. Ну, очень убедительные...
Хуже всего было, что скрывали от меня не мужчину - тут готов побиться об заклад на что угодно. Не утаила бы Вера ни интрижку, ни внезапное страстное чувство к какому-нибудь прекрасному незнакомцу. Значит, моя дорогая подруга вляпалась в очередное приключение и прекрасно знает, что я его не одобрю. Поэтому врет.
Не в моих привычках следить за ней, но в этот вечер мне стало как-то особенно не по себе. До одиннадцати просидел я в своем кабинете Московской прокуратуры на Новокузнецкой, пытался разобраться с текущими делами. А после разговора с Верой понял, что поеду не в свою холостяцкую обитель, а к ней. То есть не в гости, конечно, а к ее дому. И постараюсь на месте разобраться с ситуацией. Я же все-таки сыщик, хоть и в прошлом. Но "прошлых" сыщиков не бывает.
Привычные действия, которые совершаются каждый раз, когда собираешься сесть в машину, заводишь ее, проезжаешь первый десяток метров, немного отвлекли от тревожных мыслей. Потом мысли вернулись, а вместе с ними пришло то, во что никто из моих друзей, а тем более коллег, никогда не верил и не верит: чувство близкой опасности, не раз спасавшее меня в чрезвычайных ситуациях.
Что на сей раз затеяла Вера? Гадать абсолютно бесполезно, поскольку ответ был однозначным: все, что угодно. Эта женщина могла случайно оказаться замешанной в ограблении сберкассы, кинуться в пылающий дом на последний этаж спасать чью-то любимую кошку, перейти по карнизу с окна на балкон, чтобы подруга могла попасть в запертую квартиру с забытыми внутри ключами... Бывало и хуже, хотя обычно я узнавал об этом, когда самое страшное было уже позади. Но пару раз приходилось вытаскивать ее из крупных неприятностей, которые могли бы обернуться куда большими сложностями - до тюрьмы включительно. Самое удивительное, что попадала она в такие переплеты помимо своей воли и исключительно бескорыстно. Однажды, например, по доброте душевной помогла уехать с места преступления убийце-рецидивисту. Как он ее оставил в живых, не понимаю по сей день. До суда дело не дошло: парня поймали через неделю и на радостях согласились забыть кое-что из предыдущих событий. Вечное Веркино везение...
Вера - мой добровольный крест. Такой же, как моя фамилия. Я уже устал объяснять, что происхожу из обрусевших немцев. А когда прочитал где-то, что фамилию Шервуд носил человек, "заложивший" царю Николаю I все тайное общество декабристов, вообще перестал что бы то ни было объяснять. Стукачей не жалуют ни преступники, ни сыщики, и числиться его потомком как-то не хотелось. Уж пусть лучше считают евреем.
Когда в первый раз сделал Вере предложение, она сказала, что не сможет выйти за меня замуж по двум соображениям. Во-первых, не готова исполнять роль безмолвной и хозяйственной мадам Мегрэ. По ее представлениям, именно так я и мыслил свою жену. Во-вторых, сочетание "Вера Шервуд" для нее, видите ли, неблагозвучно. Вот так два моих креста слились в одну - весьма могучую! - тяжесть.
Мысли мои невеселые прервал резкий свисток и мелькнувший где-то сбоку светящийся жезл: моя милиция меня бережет по-прежнему... Переулок... Обычно темный, сейчас был ярко высвечен фарами двух милицейских машин. Удостоверение следователя-важняка произвело нужное впечатление: из категории подозреваемых - безразлично в чем - меня сразу же исключили.
- Проблемы? - спросил я, уверенный, что вразумительного ответа не получу.
- Да нет, мелочь, хотя с другой стороны... - Лейтенант помялся. - Нам позвонили, вроде бы здесь стрельба, две машины столкнулись. А на самом деле ни машин, ни стрельбы. Сбили кого-то, судя по всему. Вот видите, лужица крови, а перед ней четкий след. Тормозной. Но пострадавшего нет, а определять по отпечаткам шин машину...
На эти отпечатки я насмотрелся недели две тому назад, когда на ее "Волге" мы ездили за город. Угодили в такую грязь, что битых полчаса пытались выбраться на сухое место. Это удалось сделать только потому, что один из моих приятелей-умельцев в свое время поставил на Веркину древнюю тачку форсированный мотор. И теперь она могла развивать скорость не хуже гоночной, а тяга была отменной, как у джипа. Она потому иномарку не покупала, хотя возможности, как говорится, имеются... Пижонка наоборот!
- Да, дело гиблое, - поддакнул я милиционеру, кивнул и сел обратно в машину.
На самом же деле для меня все стало кристально ясным. Вера сбила кого-то, скорее всего по его же собственной вине, подобрала и в лучшем случае отвезла в больницу. Значит, завтра мне придется объясняться с коллегами - специалистами по дорожно-транспортным происшествиям. В худшем же (а скорее всего так оно и произошло) - повезла пострадавшего к себе на квартиру. А уж тут прогноз становился маловероятным. То есть можно предположить все: от необходимости найти солидную сумму для компенсации телесных повреждений до... до чего угодно! Например, очередного романа, поскольку налицо имелся очередной "несчастненький", то есть излюбленный Верой тип мужчин. Я развернулся и поехал домой. Судя по телефонному разговору, во мне она в данный конкретный момент не нуждалась. А романы это без меня.
У Веры есть непогрешимый талант: выбирать людей, которые в качестве спутников жизни ей не подходят абсолютно. Хотя не знаю, кто в принципе мог бы подойти. Во-первых, на начало романа мужик должен быть как можно более неустроенным и неприкаянным - в идеале бездомным и пьющим непризнанным гением. Эта женщина начинает делать из него человека, ухаживает за ним, как за больным и капризным ребенком, устраивает на работу, поддерживает материально. И вдруг (момент предугадать невозможно) начинает страстно желать, чтобы ее партнер превратился в супермена-интеллектуала, носил бы ее на руках, снисходительно говорил бы "глупышка моя" и мимоходом неплохо зарабатывал, будучи уже признанным гением. Даже если мужик может все это осуществить, он категорически не желает, поскольку уже избалован Верой до посинения.
Но - главное! - тот же самый супермен должен, как только Вере надоест быть "глупышкой", снова превратиться в ребенка и послушно сидеть с соской во рту и с очередной погремушкой в руках. Сидеть по возможности тихо и не мешать любимой женщине самовыражаться. Не знаю, кто способен на такие метаморфозы...
Потом она страшно переживает: "Ах, ох, никто меня не понимает!" И снова находит какого-нибудь "несчастненького"... И так до бесконечности. Возможно, собственный ребенок ее бы успокоил. Но Вера-то утверждает с безумно подкупающей искренностью, что лишена материнского инстинкта. Я единственный понимаю: врет! Остальные, естественно, верят.
Внезапно мне пришла в голову очередная мысль: если эта умница кого-то действительно сшибла и привезла к себе домой, то, возможно, требуются моя помощь и поддержка. Как бы она ни храбрилась. А я, ревнивый идиот, зациклился на предсказании очередного ее романа...
Срочно развернулся и поехал назад, к Вере. Во дворе увидел, что знакомая "Волга" стоит на обычном месте. Достал из "бардачка" фонарик и пошел уничтожать улики, даже не сомневаясь в их существовании. Внимательно осмотрел передние колеса, капот, крылья. Ничего... Это показалось странным. Заглянул в салон. Там на заднем сиденье мне померещились какие-то темные пятна. И тут вспомнил, что постовой говорил о какой-то якобы стрельбе. По-видимому, перестрелка была. И, наверное, Вера подобрала раненого. А вдруг одного из участников мафиозной разборки? Чувство близкой опасности стало нестерпимо щемящим.
Подняться к ней? Что-то мешало: наверное, чувство, что этого делать пока не следует. Во время нашего телефонного разговора она явно была не одна. Но ни помощи, ни совета не попросила. Почувствовала бы неладное, наверняка нашла бы способ об этом сообщить.
Вернулся к себе в машину и связался по радио с дежурным по городу. Попросил назвать случаи перестрелок за ночь. Их оказалось около десятка, но все довольно далеко от Вериного дома. Из серьезных же происшествий было зарегистрировано только единственное: вооруженное нападение на офис одного из коммерческих банков. Убит охранник, ранен, причем достаточно тяжело, вице-президент банка. (Он-то что там ночью делал?) Сейф в его кабинете оказался открытым, но не взломанным и абсолютно пустым. Преступников задержать не удалось.
Надеюсь, что ни этот вице-президент, ни президент не окажутся друзьями кого-нибудь "наверху". Иначе это дело тут же станет "особо важным", хотя на самом деле может быть просто "шалостью" местной шпаны. Или разборкой своих со своими. Но все равно мне постоянно будут звонить по всем телефонам (если дело попадет ко мне) и подгонять, и намекать, и подстегивать... Я-то привык, а вот мой помощник, Саша Чернов, начинает дико нервничать, суетиться и пороть горячку. Единственный его недостаток - боится начальства. В остальном просто бесценный сотрудник.
Как же мы, чудаки, не ценили прежнюю жизнь! Песенки пели: "Наша служба и опасна, и трудна..." Конечно, и тогда была не сахар. Но стрельба в центре Москвы?! Да это ЧП, обвал, преступников находили и обезвреживали в считанные часы. Ну, дни... Да, вооруженных уголовников было раз-два и обчелся. И если уж наша славная карательно-розыскная машина разворачивалась на полную катушку, успех был обеспечен. Да просто неизбежен.
Теперь, похоже, огнестрельное оружие имеют все, кроме тех, кто непосредственно сталкивается с преступниками. У меня, конечно, пистолет есть, "Макаров", ношу его под мышкой... Но если придется им пользоваться, то писанины будет вагон и маленькая тележка. Почему стрелял, почему не отбился голыми руками и т. п. То есть совсем как раньше, когда применение оружия оперативником было тоже ЧП. Так что ношу, но пока в ход не пускал.
А если это она кого-то подстрелила, а потом испугалась и потащила к себе домой? Нет, версия не годится: сам же видел тормозной след, обрывающийся прямо у темной лужицы на асфальте... Конечно, можно выстрелить и на ходу, но при этом обычно не тормозят... Интересно, узнаю ли когда-нибудь, что произошло на самом деле? И не будет ли уже слишком поздно?
Время, между прочим, было уже скорее раннее: около пяти утра. Со всеми этими метаниями туда и обратно, с осмотром места происшествия и Вериной машины забыл посмотреть на часы. А теперь версии выстраиваю, вместо того чтобы подняться к ней и без затей выяснить, что произошло.
Потянулся к дверце и тут увидел, что из подъезда вышла... Вера. Уж ее-то ни с кем не спутаю. Одета - мои худшие подозрения начали сбываться! в свой безумный каскадерский костюм, который, как ей кажется, способен защитить ее от травм. А на деле разве что от простуды...
Она побежала к машине, открыла дверцу и скользнула за руль. Я включил зажигание через секунду после нее. И тут же вспомнил про форсированный двигатель. Сейчас по пустым улицам она даст такую скорость, что за ней на "Ягуаре" не успеть - куда моим "Жигулям"!
Так оно и произошло. Потерял я ее уже за вторым поворотом. Куда могло понести эту ненормальную, да еще в идиотском костюме, абсолютно неизвестно. Оставалось только одно: подняться в квартиру Веры и дожидаться там ее возвращения. Попутно попытаться выяснить, что произошло и происходит, хотя бы с помощью телефона. Ох, Вера, Вера, не живется тебе спокойно! И мне покоя не даешь...
Я запер машину, предварительно еще раз запросив сводку по городу просто на всякий случай. К счастью, ничего, что могло бы меня заинтересовать, пока не произошло. По крайней мере не обнаружено женских трупов, не влетела в аварию "Волга" марки "ГАЗ-24"...
На лестничной площадке постоял несколько минут, прислушиваясь, что происходит в квартире. Тишина абсолютная. И все-таки показалось, что там кто-то есть. Странно, правда, что чувство опасности во мне немного ослабло. Не совсем ушло, а как-то притупилось. Кто бы там ни был - по ту сторону двери, он (или она) сам по себе серьезной угрозы не представлял. Для меня, во всяком случае.
Ключи у меня с собой были. Вера вечно их теряет или забывает где-нибудь. Поэтому, когда примерно четыре раза в году помогаю врезать новый замок, то непременно делаю для себя три дубликата - на всякий случай. Когда мой запас кончается, замок вышибается и ставится новый. Последний раз это произошло меньше месяца назад, так что весь НЗ мы еще не успели израсходовать.
Решил нажать кнопку звонка. Черт его знает почему. Скорее всего хотел убедиться в своей излишней мнительности. Или, наоборот, выманить поближе к входной двери того, кто мог быть в квартире, или подтолкнуть его на какие-то действия. У нас с Верой давным-давно заведено: два длинных, три коротких. Что-то вроде пароля-приветствия. Выудили из какого-то иностранного фильма про шпионов еще в институтские годы, и нам это тогда страшно нравилось. А потом - привыкли. Так до сих пор друг другу в дверь и звоним: "та-а, та-а, та-та-та".
Не знаю, чего, собственно говоря, я ждал. Но вовсе не того, что произошло. Послышались какие-то шаркающие шаги, неумелые руки завозились с замком, дверь резко распахнулась. Я увидел высокую и худую фигуру мужчины, который тоже ожидал явно не меня. Фигура слабо ахнула и как-то нелепо взмахнула рукой. Показалось, что блеснуло лезвие, и я пустил в ход газовый баллончик...
Минут через двадцать мой "крестник" со стоном заворочался на диване, куда я его предусмотрительно перетащил после беглого обыска. На преступника, тем более на крутого мафиози, он явно не тянул. Он открыл глаза, с ужасом покосился на кухонный ножик, лежавший на столе, и очень по-детски спросил меня:
- Вы кто?
- Павел, - ответил я, отнюдь не расположенный к дальнейшим откровениям. Как ни странно, даже этого оказалось достаточно, чтобы он побледнел еще больше и с ужасом прошептал:
- Вера говорила, вы будете сердиться...
Вера говорила! Совершенно правильно. Мне оставалось только узнать, что она затеяла на сей раз, чтобы рассвирепеть всерьез. И не только на нее, кстати, но и на этого безымянного типа, мало того что обнаруженного в ее квартире, так еще и со сквозным огнестрельным ранением. Уж ран я за свою биографию навидался - не счесть, тип определяю сразу, что твой доктор.
Глава 4
ИННОКЕНТИЙ УВАРОВ
Если я каким-то чудом останусь в живых после всей этой заварухи, никогда больше не полезу не в свое дело. Даже если мы с Петенькой будем умирать от голода. Уж лучше от голода, чем от пули или от страха.
Конечно, можно во всем обвинить Ларочку. Это проще всего, и об этом баба Катя мне твердит сто раз на дню. Но мне-то кажется, она невзлюбила мою бывшую жену просто из-за ревности. Пять лет после маминой смерти мы с бабой Катей жили вдвоем, она обо мне заботилась, никто мне не был нужен. И вдруг - Лариса. Впрочем, то же самое было бы с любой другой женщиной: характер у Катерины Павловны сложный. Пять лет лагерей, десять - жизни на Кольском полуострове, потом двадцать с лишним хоть и в Москве, зато с профессиональным алкоголиком в качестве мужа.
В лагерь баба Катя угодила по обыкновенной глупости: четырнадцатилетней девчонкой опоздала на работу. Проспала. Нам такое себе представить дико, а тогда в порядке вещей: прогул - пять лет тюрьмы. С последующим поражением в правах. Хорошо жили, а главное - весело.
Потом, когда супруг два раза в месяц - в аванс и в получку - лупил ее смертным боем, моя мама пыталась вмешаться: "Катюша, он же тебя убьет, как ты можешь терпеть?" Баба Катя только усмехалась: "Охрана в лагере не убила, а у благоверного кишка тонка. Да и два раза в месяц - не каждый день. Ништо, выживу. Суку палкой не убьешь". Действительно выжила, и мужа схоронила, и маму мою в последний путь проводила. Характер, конечно, испортился, но если бы не баба Катя, не знаю, как бы я с Петенькой управился.
А Ларочка вовсе не плохой человек была - легкий. Любила жить легко: чтобы цветы, шампанское, красивые платья. И я не осуждаю ее, наоборот. Разлюбила - и ушла, честно, не обманывая. Спасибо, что Петеньку мне оставила: она молодая, если захочет, родит еще, а у меня, кроме сына, никого больше не будет. Однолюб я, наверное. А если честно, то женщин побаиваюсь: если бы она тогда, в парке, не закричала: "Помогите!" - я бы к такой красавице близко не подошел. На кой я ей сдался?
Конечно, когда она ушла, мне было тяжело. Но ведь сын у меня остался, работа. И если бы не все эти дурацкие нововведения: конверсия, вхождение в рынок, то-се, моей зарплаты бы на все хватало, и жили бы мы с Петенькой припеваючи. Но если шестьдесят тысяч в месяц, да и те не платят - денег нет, а на молоко и хлеб в день около тысячи нужно выложить, поневоле задумаешься, как дальше жить. За мои самодельные будильники-таймеры да транзисторы много не давали, а на что-то более серьезное ни времени, ни сил не было. И так ради пяти-семи тысяч нужно было весь день на Тишинке простоять. В любую погоду. А там все продают и почти никто не покупает.
А в тот день, помню, у меня вообще ничего не купили. Вечерело, а я все стоял, ждал. На лица давно уже не смотрю - неинтересно. В основном на ноги: кто во что обут. Ботинки о человеке многое могут поведать: о характере, о достатке и об ином прочем.
Вот стою себе, и вдруг передо мной пара шикарных мокасин. Американских. Новехоньких. Я голову поднял. Тут-то он меня окончательно признал. А я его вспомнил.
Мы с Севкой на работу одновременно пришли, в один отдел. Я со своим красным дипломом, а он - по протекции какого-то дядюшки, важной шишки в нашем министерстве. Балабон был Севка жуткий, и ни одного задания никогда не мог до конца довести. Зато организовать, достать, выбить - равных не было. В конце концов выбрали его в местком, и сделал он там головокружительную карьеру. В итоге перешел в ВЦСПС, и больше мы не встречались.
Севка очень изменился, я бы его первым никогда не узнал. Когда-то был худющий, почти как я, только на голову ниже. Шустрый, вертлявый. Баба Катя, когда его в первый раз увидела, определила, как припечатала: "Шпынь". Так вот этот самый "шпынь" превратился в ухоженного и выхоленного мужика. К тому же хорошо упитанного и одетого с иголочки. Раньше костюмы его мало занимали.
- Старичок! - завопил он на всю толкучку. - Какого этого самого ты здесь делаешь? Сто лет не виделись, пошли отпразднуем!
- Не могу, Севка, - попытался я открутиться. - Дома будут беспокоиться, да и с монетами у меня негусто, нужно хоть что-то продать сегодня. Так что извини, в другой раз.
- Монеты, старичок, - что навоз. Сегодня нет, а завтра - воз. Не бери в голову, на выпивку у меня хватит. Собирай свои товары народного потребления - и пойдем. Что это ты продаешь? Сам, что ли, сделал? Ну да, ты же все мог соорудить, хоть космический корабль из консервной банки, хоть радиолу из табуретки.
Севка трещал без умолку и не дожидался моих ответов.
- Значит, так, старичок, эту партию я у тебя покупаю оптом. Почем штука? По две? Ты офонарел, по пять - и то даром! Вот тебе двадцать тысяч, закрывай лавочку - и по коням. Душа горит, да и поесть было бы неплохо. Ну, и за встречу за нашу, а как же! Было время, славно гудели. Сейчас, конечно, уже не те силы, но попробуем... Давай, давай собирайся.
Севка кое-что перепутал: "гудел" он больше с девочками да с начальством - на халяву. А ко мне приходил то за трешкой до получки, то за сигаретой, то за алиби для безумно ревнивой своей жены. Предполагалось, что вечерами мы с ним у меня "работаем над совместным изобретением". Но единственной его идеей, которую я осуществил для него и, надо сказать, ради него и с его почти конкретной помощью, было создание так называемого "суперключа", то есть устройства, с помощью которого можно было открыть все: от стандартного дверного замка до кодового сейфового.
Как-то Севка примчался ко мне бледный и перепуганный и сообщил, что у него стащили ключи. Всю связку, в том числе и от месткомовского сейфа. Он сплел какую-то леденящую душу историю, но я понял так, что Севка "позаимствовал" из казенных денег энную сумму, собираясь, правда, честно положить на место попозже. И вот тут-то у него ключи и пропали. А через неделю вернется из отпуска месткомовский казначей со своими ключами, и тут-то недостача и всплывет. Режим "почтовых ящиков" был достаточно суровым, а уж подобные шалости с деньгами вообще не поощрялись. На Севку было жалко смотреть, и я, просидев трое суток, сконструировал что-то вроде электронной отмычки. А поскольку моему приятелю в руки и молоток-то нельзя было давать - испортит, то я после работы пошел и открыл ему этот злосчастный сейф. И сам же потом закрыл. Под бурное Севкино ликование.
Все тогда обошлось, поскольку никто ни о чем не узнал. Севка клялся в вечной признательности, обещал "не остаться в долгу", да, видимо, замотался - забыл. Впрочем, никакой признательности я не ждал, зная характер этого балабона. Сам давно все забыл - да вот увидел Севку, и само вспомнилось.
А он все трещал и трещал. Мы уселись в его машину (я не очень разбираюсь в марках, то ли "БМВ", то ли "Мерседес") и куда-то поехали... У меня голова пошла кругом от Севкиной болтовни. Понял только, что из профсоюзов он вроде бы ушел и основал свое дело. Какое, понятия не имею, хотя он и распинался про это довольно долго. Вроде бы третий раз женат или второй раз развелся? В общем, все то же самое: "Я", "мне", "моя"... Но если раньше хвастался поездкой в Сочи с секретаршей шефа, то сейчас - отдыхом на неких островах с некой Викой. Предполагалось, что я должен эту Вику знать, поскольку "ее все знают, старичок, не прикидывайся". Да, Севка, он и на Багамах Севка. Или на Бермудах...
Он привез меня в какой-то погребок на Арбате. Понятия не имел, что в нашем городе есть такие местечки, как в кино из "ихней" жизни. Да и закусок подобных отродясь не пробовал, не говоря уже о выпивке. Конечно, меня позорно развезло. Но даже не от тепла и сытости расслабился - от того, что кого-то мои проблемы взволновали. А Севку они заинтересовали, да еще как! Он даже подобрался весь, будто боялся слово пропустить. Мне показалось, что зря я его так: балабон, балабон. Слушает, сочувственно спрашивает, в рюмку подливает, кивает...
Ну и рассказал ему, чего никогда никому не рассказывал. О том, как тоскую по Ларочке, как тяжело с маленьким ребенком без матери, как на работе не платят, а все дорожает. В общем, разнюнился. Севка же все выслушал, помолчал, а потом сказал:
- Значит, так, старичок, положение, конечно, хреновое, но не безнадежное. Все упирается в отсутствие бабок. А будут бабки - будут и бабы, не журись. Ладно, шучу! Но руки-то при тебе, голова на месте, остальное приложится. Если, конечно, чуть-чуть помочь. Вот я тебе и помогу, за мной старый должок, помню. Кстати, можно этот твой суперключ запатентовать.
- Кому он нужен? Да и нет у меня денег на это...
- Я же говорю, все упирается в отсутствие бабок. А кому нужен суперключ? Да всем нужен - от уборщицы до взломщика. Шутка, старичок! Но серьезно, подумай, может, еще чего изобретешь. А вообще-то мне верный человек нужен. Сейчас таких днем с огнем не найдешь, все только и думают, как бы другого схарчить. Поможешь мне пару проблем решить, в долгу не останусь...
Я был еще достаточно трезв, чтобы забеспокоиться: