Бестужева Светлана. Женщина в черном

   То ли бабулька регулярно смотрела по телевизору детективы, то ли в лагере сиживала не только в молодости, а достаточно регулярно. Действовала, во всяком случае, грамотно. И с собой собрала только самое необходимое, да не в чемодан или сумку, а в заплечный мешок. Очень грамотно: руки свободны, груз распределен равномерно. Все-таки кадры прежняя система готовила отменные, теперь таких людей не делают.
   Я взяла Петеньку на руки - это она доверила почему-то. Баба Катя шла за нами. То ли прикрывала отступление, то ли следила, чтобы я не уронила ребенка. А он даже не проснулся: только пробормотал что-то и прижался ко мне. Бедный малыш - мать неизвестно где, отца то ли убьют, то ли посадят. Правда, остается еще баба Катя, но ведь и она, в общем-то, не железная.
   - Вы лекарства свои не забыли? - на всякий случай поинтересовалась я. Все женщины старше сорока, с которыми я общалась, имели при себе филиал районной аптеки: сердечное, болеутоляющее, успокоительное, снотворное. Не дай бог прихватит где-нибудь...
   - Какие такие лекарства? Малину, что ли, с собой попру? Или горчичники? Простужаться мне сейчас недосуг.
   - А сердце у вас здоровое?
   - Шут его знает! - хмыкнула Катерина Павловна. - К врачам не хожу, они и здорового залечат. Ну а помру - так сама помру, когда положено. Не бойся, валерьянку взяла. Больше ничего не надо.
   Когда спустились вниз, я попыталась отодвинуть щеколду на двери. Но она упорно не поддавалась: то ли заело, то ли Кеша не проверил, и дверь действительно заколотили наглухо. Баба Катя, которая на это время взяла Петеньку на руки, снова передала его мне.
   - Держи уж! Мало каши ела, видать. Дай попробую.
   То ли она, то ли дверь пару раз крякнула - и засов щелкнул. На улице было чуть светлее, чем в подъезде, и я не сразу увидела свою тачку. В какой-то момент показалось, что ее нет, и я здорово струхнула. Хотя вряд ли кто польстится на мою старушку - уж больно она внешне неказиста. Да и тревога оказалась ложной: "Волга" стояла на том же месте. Нервы начинали шалить - ночью лучше спать, а не подбирать раненых незнакомцев и потом лазить в чужую квартиру по водосточным трубам.
   - Подержите ребенка, надо машину отпереть, - сказала я старухе. - Вы рядом со мной сядете?
   - Нет, девка, ты все-таки чокнутая. А ежели за тобой кто поедет? Так я и буду всю дорогу башкой крутить?
   Нормально. Бабулька мне нравилась все больше и больше. Если вся эта заварушка благополучно кончится, я устрою ее к Паше на полставки. Пусть она поучит молодых сотрудников премудростям сыска. И к пенсии добавка будет на малину с горчичниками.
   Баба Катя расположилась на заднем сиденье, а Петеньку положила рядом со мной и надежно примотала ремнями безопасности.
   - Ежели в заднее стекло пальнут, то его не заденут.
   - Да кто стрелять-то будет, Катерина Павловна? - взмолилась я.
   - Кому надо, тот и будет. Кто-то не поленился ведь квартиру распотрошить. Давай трогай. Очень ты много говоришь, Вера. Когда только думать успеваешь?
   На этот вопрос я была не готова ответить и сочла за лучшее последовать совету и трогать. Сначала ехала тихо: все ждала, что где-нибудь сзади или сбоку вспыхнут фары и раздастся звук включенного мотора. Но ничего подобного не дождалась.
   Благополучно выехали на еще пустой Ленинский проспект - там я набрала приличную скорость. Могла бы ехать и побыстрее, но не так часто приходилось возить маленьких детей в своей машине. Точнее, это первый случай. Поэтому стрелка на спидометре не забиралась за отметку "100". Почти плелись, одним словом.
   Возможно, все это было к лучшему. До той минуты у меня не находилось времени подумать: куда девать свалившуюся на меня семейку? Если они останутся в моей квартире, придется переселяться в офис, а главное, поставить в известность Павла. Он взбеленится - и будет прав.
   Можно обратиться за помощью к Рите. У нее всегда есть пара-тройка знакомых с пустыми квартирами: кто-то уехал за границу, кто-то в отпуск. Риту обычно просят поливать цветы или кормить кошку. Попутно она устраивает там личную жизнь своим друзьям, подругам, приятельницам и просто знакомым. До сих пор не попалась, но... Но тогда о моих экстравагантных подопечных наверняка узнает пол-Москвы. Рита - прекрасный человек, но патологически не умеет хранить тайны. Ни свои, ни чужие.
   Можно, наконец, попросить Викентия Эдуардовича, маминого двоюродного брата, приютить их у него на даче. Во-первых, он добрейший человек. Во-вторых, ему может выйти определенная выгода: Кеша, если он действительно мастер на все руки, без дела на дядиной даче не останется, баба Катя везде будет полезна, а Петенька подышит свежим воздухом. И телефон там есть. Так что все очень упрощается.
   Значит, нужно дождаться часов десяти утра и позвонить Викентию. А еще лучше - просто приехать, экспромтом. По телефону старый интеллигент может отвертеться, а очной ставки с жертвами бандитской группы не выдержит дрогнет. Нехорошо, конечно, давить на старика, но Петеньку жалко...
   Баба Катя все время молчала. Патологически нелюбопытная женщина: не спросила даже, куда едем, долго ли еще будем кататься. Покосилась в зеркальце - старуха сидела вполоборота ко мне и пристально следила за дорогой. Мне бы такой характер!
   - Екатерина Павловна! Хотите пожить на даче пару недель?
   Она ответила не сразу, видно, решала: продолжать наблюдение или поговорить со мной. Я уже хотела повторить вопрос, когда услышала:
   - Мне все едино где, лишь бы Петеньке было хорошо. Твоя дача, что ли?
   - Нет, моего родственника. Он пожилой человек, живет там один, а дом большой, места хватит.
   - Обрадуется, поди! - В голосе бабульки явно слышалась ирония.
   - Не знаю, - честно сказала я. - Может, и обрадуется. Но уж точно не прогонит. Вот мы и приехали. Ох!
   Последнее мое восклицание было таким энергичным, что даже невозмутимая баба Катя вздрогнула:
   - Случилось чего?
   Я промолчала. Произошло то, чего в принципе не должно было быть: перед моим подъездом стояли Пашины "Жигули". Наверное, мне было бы легче, если бы там стоял джип, битком набитый бандитами. От бандитов можно было бы попробовать отстреляться или удрать...
   - Спрашиваю, случилось чего? - дошел до меня голос бабы Кати.
   Я махнула рукой:
   - Ничего особенного, долго объяснять. Машина вот стоит. Сейчас мне попадет.
   - Муж вернулся?
   - Не замужем! - буркнула я.
   Помогла вылезти старухе, вынула все еще спавшего Петеньку, заперла дверцы. Самым горячим желанием было проснуться и понять, что все это мне приснилось. И не будет укоряющих глаз Паши и его нотаций. Ну да ладно, лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас. Подхватила мальчика и пошла к подъезду. Баба Катя молча следовала сзади.
   Позвонила в дверь собственной квартиры. Раздались такие знакомые шаги, и Пал Палыч собственноручно распахнул ее.
   - Вот уж не ожидала тебя здесь увидеть! - сказала с вымученной улыбкой вместо приветствия, вложив в эту фразу максимум искреннего удивления, радости и чистосердечности. Но на Пашу почему-то не подействовало.
   - Ты отдаешь себе отчет в своих поступках? - поинтересовался он бесцветным голосом. - И что намерена делать дальше? Твоего подопечного ищет вся милиция города. В том числе и я.
   Глава 7
   ПАВЕЛ ШЕРВУД
   Подытожив услышанное от Иннокентия и сведения, почерпнутые мною по телефону, я получил совершенно замечательную картинку. Вооруженный налет на офис одного из небольших коммерческих банков - раз. Труп охранника и тяжелораненый вице-президент банка - два. Известная нашим "экономистам" из прокуратуры связь этого банка с какими-то не совсем ясными финансовыми махинациями - три. Необходимость допросить раненого, как только он придет в сознание, - четыре. Идиотская история, рассказанная мне то ли потерпевшим, то ли одним из преступников, - пять. И Вера в качестве сообщницы возможного преступника - шесть. Для одного следователя, пусть и по особо важным делам, многовато получается. Тем более что мне следовало бы вообще отказаться вести это дело, раз в него вляпалась Вера. Но тогда я бы не смог ей помочь.
   Саша Чернов, мой заместитель, безвылазно дежурил в Склифе, карауля, когда к свидетелю-потерпевшему вернется сознание. Другие помощники искали машину - предположительно "БМВ", замеченную недалеко от места преступления. Все отпечатки пальцев, которые остались в офисе, сняты, и теперь идентифицируются. Охранник был убит из револьвера 38-го калибра, не проходящего по нашей картотеке. И пуля, по предварительным данным эксперта, действительно была выпущена со стороны входа в офис, а никак не от сейфа. Вице-президент получил такую же пулю с той же стороны...
   Это несколько облегчало положение Кеши. Но, собственно говоря, и без этого как-то плохо верилось, чтобы некто Кеша мог держать в руках оружие. Любое. Чудеса, конечно, бывают всякие, но...
   Конечно, вся история с бегом по ночным улицам, выстрелами, погонями и имитацией похищения собственного ребенка отдавала дешевым американским боевиком. Парень мог схлопотать рану на месте происшествия, а потом сочинить эту байку, не особенно напрягая фантазию, а просто вспомнив последний телесериал. Посмотрим, что скажет Вера, когда вернется. Если, конечно, она не попала в засаду. Тогда - плохо.
   Кеша смотрел на меня глазами раненой газели и пытался что-то пояснить, добавить, дополнить. Я его почти не слушал, меня занимало только одно: как скоро вернется Вера. Двадцать минут на дорогу туда, час, чтобы войти в дом, уговорить бабку, собрать ребенка. Двадцать минут на обратный путь. Итого час сорок. Положим еще двадцать минут на всякие случайности типа спустившего колеса. Итого два часа, а с ее отъезда прошло час десять минут... И в этот момент в дверь позвонили. Верка!
   С трудом скрыл радость, когда увидел ее живой-здоровой. С маленьким мальчиком на руках - такой Веры мне наблюдать не доводилось. Но в остальном все было обычно: как у ребенка, тайком слопавшего банку варенья и пытающегося скрыть это от мамы. Когда моя подруга чувствует себя виноватой, она именно так и выглядит. И никакие ее улыбки меня не обманывают.
   А вот старуха, которая явилась вместе с ней, была для меня неожиданностью, причем не очень приятной. Ее-то Верка зачем с собой потащила? Или в квартире Иннокентия действительно что-то произошло? Тогда каким образом они сумели оттуда уехать, да еще так быстро?
   Вера на какое-то время исчезла в ванной - снимала свой дурацкий костюм. Появилась в халатике, умытая, свеженькая, будто действительно спала всю ночь, а не моталась черт знает где. На лице - непередаваемое выражение невинности, готовность выслушать любой выговор и лукавство. Прекрасно знает, что теперь переложит часть проблем на меня. Успокоилась. Рано радуется.
   - Рассказывай, - велел я, пытаясь скрыть от нее, что самое для меня страшное - ее отсутствие - уже позади. Нечего баловать!
   Вера доложила - именно доложила, а не рассказала свою версию событий, обойдя молчанием то, почему ей не пришло в голову сразу, по телефону, сказать мне правду. В ее "докладе" меня заинтересовала только одна деталь: погром, учиненный в квартире Иннокентия. Мне об этом ничего не было известно. Но дослушать до конца не успел - зазвонил телефон.
   - Тебя, - протянула трубку Вера.
   - Шеф, - услышал я голос Саши Чернова, - есть новости. Потерпевший дал примерное описание преступника. И еще поступило сообщение от той группы, которая работает по нападению на офис. Вахтер, у которого банк арендовал помещение...
   - У вахтера, что ли, арендовал?
   - Нет, у предприятия, конечно. Шеф, не издевайтесь, я письменно связно изложу, а пока этот вахтер, похоже, видел вчера, примерно за полчаса до начала стрельбы, одного человека, который шел к офису. И, кажется, опознал: они с ним рядом часто на какой-то барахолке стояли...
   - Кажется или опознал? Знаешь ведь поговорку: "врет, как очевидец". Выясни все, а сейчас скажи, в каком состоянии раненый?
   - Скончался, к сожалению, - поскучнел Саша. - Хорошо еще, что успел кое-что рассказать об убийце... Ну, я поехал в контору. Вы будете?
   - Обязательно. Подготовь отчет.
   Так, еще свидетельские показания против Веркиного протеже. Похоже, в нем погиб великий артист, хотя я и не таких видел. Но, с другой стороны, эксперты косвенно подтвердили Кешину версию: стреляли не изнутри офиса, а снаружи. Как ни перетрусил Кеша, он не утверждал, что стрелял его дружок Севка. То есть даже не упомянул о том, что видел пистолет в его руках до встречи возле подъезда. А если бы стремился сочинить, то непременно вложил бы пистолет именно в эти руки, да еще наплел бы семь бочек арестантов про "пламя из дула и свист пули". Он сказал только, что слышал два выстрела и видел, как упали охранник и неожиданно нагрянувший вице-президент. Интересно получается. Если на минуту допустить, что Кеша правдив на сто процентов, то скорее всего с банком "разбирались"... либо преступники, либо свои. За вторую версию говорило упорное желание Севки вскрыть сейф (чужими, замечу, руками!) и то, что сей "человек рассеянный" остался цел и невредим...
   Тут до меня дошло, что Вера настойчиво повторяет мое имя, наверное, в десятый раз. Да еще тянет при этом за рукав, как ребенок.
   - Что тебе? - нелюбезно осведомился я, потому что терпеть не могу назойливости. Видит ведь, что думаю, могла бы сообразить, что для нее же стараюсь...
   - Паша, тут баба Катя хочет тебе что-то сказать. Я ей объяснила, что ты следователь...
   - Вера, ну кто тебя тянет за язык! Не могла немного подождать! А если эта самая баба Катя расскажет всем подружкам и кумушкам, что следователи у нас такие - своих приятельниц любой ценой выгораживают? И так голова пухнет, а ты со своими заморочками. Ладно, давай сюда свою бабу Катю. Отчество у нее есть? Или прикажешь мне прямо так к ней и обращаться?
   - Катерина Павловна я, - ответила за Веру сама старуха.
   Оказывается, она уже была здесь, в кухне. Ну, Верка!
   - Очень приятно, почти тезки, значит. А я - Павел Павлович. Так что вы мне сказать хотели?
   - Сначала скажи, что Кеша натворил.
   Я вкратце изложил. Старуха на несколько минут задумалась, потом вынесла приговор:
   - По дурости вляпался. Жаль, мне не сказал раньше - отговорила бы. Но не стрелял. Этого он не может, да и пистолета отродясь в руках не держал. Ему ударить человека - и то не знает, как размахнуться. А тут...
   - По дурости не по дурости, а соучастие в вооруженном ограблении...
   - Знаю, не маленькая. Заслужил - получит. Только не убивал никого, вот хоть побожиться! Ты мне вот что скажи: зачем они всю квартиру вверх тормашками перевернули?
   - И вашу комнату?
   - Нет, ко мне не зашли. А у Кеши и на кухне все разнесли. Да тебе Вера рассказала, поди.
   - Она-то рассказала, да мне хотелось бы вас послушать.
   Старуха четко и толково изложила события минувших полутора суток.
   - Да, и потом кто-то приходил, уже почти утром, - закончила она свой рассказ.
   - Кто?
   - Почем я знаю? Собралась в милицию звонить - тут Вера объявилась. Ты уж не серчай на нее. Девка добрая, только шебутная. Кеше бы такую жену, а не его вертихвостку...
   Ага, еще и это! Всю жизнь мечтал, чтобы Вера замуж вышла за такого дурика, да с ребенком. Но что-то надо было делать, чтобы вытащить ее из этой истории.
   - Вера! - позвал я. - Времени мало, так что давай про основное. Решила своих подопечных к дяде - вези. Только, разумеется, без Иннокентия, иначе сядем все и надолго. И сразу назад, чтобы тебя около этого дела близко не было. Иначе меня отстранят от следствия... для начала. Запомни: всю ночь была дома, спала, никакого Кешу знать не знаешь. Я к тебе приехал потому, что телефон был неисправен, и я забеспокоился, что для меня характерно. Я сейчас на службу. Позвони от дяди. Вернешься - снова позвони. Не застанешь - передай через Сашу, он доложит потом. Только лишнего не болтай, умоляю! И не лезь в авантюры, как человека прошу!
   Вера послушно кивала головой, и я ей верил. Она не изображала из себя пай-девочку, а слушала и запоминала инструкции. Умеет быть собранной, когда дел наворочает.
   - Да, не вздумай брать свой пистолет, потом не расхлебаешь. Не делай больших глаз, не пройдет этот номер. Лучше отдай мне. Для спокойствия.
   Вера подумала несколько секунд, и я с тоской понял: не отдаст. С собой, может, в этот раз и не возьмет, но не отдаст ни за что. Упрямая, как ослица, даром что Телец. Так и есть!
   - Нет у меня пистолета, Пашенька, сколько раз ты меня пытал! Не-ту! Поэтому можешь быть абсолютно спокоен: дуэли не будет. Маленького ребенка везу, соображай!
   Оставалось только махнуть рукой, что я и сделал как в прямом, так и в переносном смысле. И пошел в комнату поговорить с Иннокентием. Вера сунулась было за мной, но ее остановила баба Катя.
   - Погоди-ка, милка, успеешь. Лучше покажи, где у тебя что на кухне. Два мужика да ребенок, покормить их надо перед дорогой?
   Отличная старуха, с такой нигде не пропадешь. Верочка скорчила гримасу: готовить любит примерно также, как слушать мои нотации. Но безропотно осталась: нашлась-таки управа на ее характер!
   В комнате Иннокентий возился с Петенькой, и лица у обоих были одинаково осмысленны. Пришлось нарушить идиллию:
   - Кеша, а кто все-таки этот Севка?
   - Он говорил про себя "бизнесмен". Про банк свой почти ничего не рассказывал, а спрашивать было как-то неудобно. Только все грозился, что "найдет заначку - они все запляшут". Я сначала думал, деньги, но у него их и так было... Мне за пустяковые работы тысячи отваливал...
   - Ну да, и расписки брал. Ох, Кеша! А его компаньоны?
   - О них он вроде бы говорил: кредитами занимаются. Налаживают связи с зарубежным капиталом... Нет, Пал Палыч, не помню. Для меня что банкир, что брокер... Да и у Севки не понять было: все с усмешкой, все как-то несерьезно. Про "заначку" только всегда говорил вроде бы даже озлобленно. А так - балабон был, им и остался.
   - Балабон с пистолетом - это уже не смешно. Где он хоть живет?
   - Сейчас - не знаю. Дома у него ни разу не был, телефона не давал. Но говорил, что недавно переехал и вообще живет на даче...
   - Где?
   - Не знаю...
   - Выходит, ты ничего о нем, нынешнем, не знаешь?
   - Почему же? Всеволод Эмильевич Игнатенко, год рождения... то ли шестьдесят третий, то ли шестьдесят пятый... Жену зовут, то есть звали, Аллой...
   Кеша замолчал. Похоже, надолго.
   - Все? Негусто, однако. Номер машины хотя бы знаешь?
   Кеша покачал головой с убитым видом:
   - Я и марку-то не знаю толком. Помню только, что темно-синяя.
   - Хоть что-то! А какого цвета номерная дощечка?
   - Обыкновенного. Как у всех машин.
   Я не стал объяснять этому малахольному, что номера бывают как минимум трех цветов. Просто набрал нужный номер телефона и попросил уточнить данные о разыскиваемой "БМВ": темно-синяя, с обычным номером. Скорее всего московским, но, может быть, и нет. Потом дал отбой и тут же набрал другой номер. Саша сразу снял трубку.
   - Саша, запроси сведения о Всеволоде Эмильевиче Игнатенко. Адрес, место работы, ну, сам знаешь. А как только найдешь самого клиента - доставь ко мне немедленно. Новости есть?
   - Пока нет, - севшим голосом доложил мой заместитель. Что-то он раньше не расстраивался, если заходил в тупик или не мог получить нужных данных. Наверняка, как я и думал, позвонили сверху и накрутили...
   - Отсутствие новостей - уже хорошие новости, - ободрил я его. - Скоро буду, жди. А пока привет.
   Да, еще одну вещь нужно спросить у Кеши. Чуть не забыл!
   - Кеша, а того вахтера, который в "почтовом ящике" работает, ты давно знаешь? Ну, в том, где банк офис арендовал.
   Кеша воззрился на меня, как кое-кто на новые ворота:
   - Какого вахтера? Там отдельный вход в офис, с торца здания.
   Еще загадка! Откуда вахтер взялся? Охранник - да, это из банковской терминологии, а вахтер... Я пожал плечами и решил сделать еще один звонок. Вдруг этот вице-президент перед смертью еще что-то сказал. О том же Севке, например. Или о том, кто стрелял. Не то чтобы я не доверял Саше, наоборот, его работа всегда была безупречной, даже чересчур. Но поскольку дело так или иначе касалось Веры...
   Пришлось минут пять подождать, пока в Склифе подозвали к телефону врача, который вел пострадавшего вице-президента Алексея Алексеевича Водолажского. Наконец в трубке послышалось:
   - Доктор Герасимов.
   - Следователь Шервуд. Скажите, не говорил ваш больной Водолажский еще что-нибудь перед смертью?
   - Еще?! Он вообще ничего не говорил. Скончался, не приходя в сознание. У вас что - такой же бардак, как и везде? Вроде тут ваш сотрудник дежурил...
   Я молча положил трубку. Кто же тогда, если верить Саше, "рассказал немножко"? Дух покойного?
   Глава 8
   СНОВА ПАВЕЛ ШЕРВУД
   Верина "Волга", наверное, уже проделала полпути к даче Викентия Эдуардовича, а я все сидел в своей машине и думал, пока Кеша дремал на заднем сиденье. Головоломка никак не хотела складываться: каких-то кусочков в ней явно не хватало.
   Кешина роль была мне более или менее понятна: ошалевший, затюканный жизнью мужик с маленьким ребенком на руках, без денег... Человек его склада в принципе не способен сказать "нет" - разве что ему открытым текстом предложат зарезать ночного сторожа или ограбить почтальона. А коготок увяз - всей птичке пропасть, извините за банальность. Неважно, зачем и почему он оказался около сейфа в момент стрельбы - после этого его можно уже было запугивать и шантажировать чем угодно, а прежде всего, естественно, физической расправой над сыном. И если раньше такие угрозы обычно только рассчитывались на слабонервных, но ни взломщики сейфов, ни домушники никогда на "мокрое дело" не шли, то теперь семьдесят процентов шансов за то, что угрозы вполне серьезны. Особенно если было ради чего идти на риск.
   Непонятно было только, ради чего затеяна эта кутерьма? И что искали в Кешиной комнате потом? Наверняка что-то гораздо более ценное, чем деньги: за деньгами полезли бы в "хранилку" самого банка, если б сумели, но уж не в личный сейф президента, который к тому же можно открыть консервным ножом.
   Теперь этот таинственный Севка, Всеволод Эмильевич. Вероятность "случайной" встречи на Тишинке ничтожно мала. Скорее всего кто-то хорошо вычислил Кешу: нужда в деньгах, маленький ребенок, сам - мастер на все руки. Плюс бесхарактерный, чтобы не сказать - мямля. Такие "находки" на дороге не валяются. По-видимому, в кустах, как всегда, чисто случайно оказался необходимый белый рояль. Ну, и что мне это дает? Ничего нового.
   Иннокентия придется пока спрятать в спецбольнице МУРа. Там ребята понятливые, толковые, с формальностями проблем не будет, во всяком случае, первые несколько дней. И "подельщики" его не достанут, и Вера будет ни при чем. Петеньку увезли - и ладушки. А его папочка пусть посидит за решеткой из-за собственной глупости.
   Кстати, Кешина уловка с Петенькой, по-видимому, сработала. Его супостаты были уверены, что мальчика в квартире нет. Иначе вломились бы и в комнату к соседке, церемониться бы не стали. Не случайно же кто-то наведывался под утро еще раз. Искали Кешу? Или приходили за его сыном? Вероятнее всего, второе, поскольку Кеша на их глазах угодил под машину, а времени разбираться, задавило его или нет, не было.
   Безумно хотелось курить, я полез за сигаретами и вспомнил, что три дня назад в очередной раз "завязал". Пришлось тронуться в сторону работы, а по дороге купить пачку "Столичных". Закурил, и в голове немного прояснилось.
   Первостепенным теперь оказалось другое: необъяснимо разговорчивый покойник. Врачу резона нет врать, его совершенно не интересует личность пострадавшего, главное - спасти. А какой резон врать у Саши? И даже если допустить, что ошибся доктор Герасимов, перепутал, скажем, пациентов - у нас все бывает, - то все равно, каким образом Водолажскому удалось за несколько оставшихся до выстрела секунд разглядеть человека в соседней комнате? Да еще вахтер объявился, из соседнего учреждения, свидетель - чуть ли не закадычный Кешин друг. Москва, конечно, большая деревня, но не настолько же!
   Когда я, надежно упрятав Кешу в спецпалату-одиночку, вернулся в прокуратуру, Саши не было на месте. Секретарша сказала, что его срочно вызвали в Бутырку: вроде бы кто-то из наших с ним "клиентов" решил дать показания. Точно она не помнила, потому что именно в этот момент позвонили ей.
   - От Генерального прокурора? - не удержал я ехидный вопрос.
   Наша Галочка славится тем, что воплощает идеал секретарши в понимании кинорежиссера. Бесконечный треп по телефону с подругами и поклонниками, злоупотребление косметикой. А уволить нельзя - у нее папа-депутат. А еще мама - чей-то референт, черт их разберет, в самом деле! Блат, он и при рыночных отношениях блат.
   Пока Галочка переваривала вопрос и собирала слова, прошел к себе. Сел за стол, достал - пока тонюсенькую! - папку с делом. И тут же обнаружил отсутствие записи показаний раненого, то есть уже покойника. Обычно Саша таких промахов не допускал. Ну, ладно, вахтером занимались другие, они еще могли даже не вернуться с места происшествия. Но Саша-то? Может, отдал Галине перепечатать?
   Галочка в ответ на мой звонок возникла в дверях кабинета символом оскорбленной невинности. Мне было не до ее актерских заготовок, поэтому зря старалась.
   - Галя, Саша не оставлял вам ничего перепечатывать?
   - Оставлял какой-то словесный портрет. Уже заканчиваю, Пал Палыч, через десять минут принесу.
   - Галя! Солнце мое, сколько там страниц, в этом словесном портрете? Двенадцать? Десять? Пятьдесят пять?
   Мы оба прекрасно знали, что такие документы занимают одну страницу. Пять минут перепечатки.
   Через пятнадцать минут бумага была передо мной. Все чин чином, описан действительно Кеша. Но так описать его мог бы, например, я, проведший с ним несколько часов подряд. У покойного были секунды, а он не назвал только цвет глаз. Остальные подробности: худой, темноволосый, с пухлыми губами все было. Даже одежду успел заметить. Жаль, умер. Феноменальной наблюдательности, видать, был человек.