Страница:
— Дверь нашел? — спросил он.
— Элиза нашла, — уточнил я. — Она вон там, около этого… этого… — В отчаянии я просто указал на загадочный металлический объект у обочины.
— У «студебеккера», — подсказала Элиза. — Хорошие автомобили, кстати. У моего отца был такой.
— Ясно-ясно, — протянул Гуннар. Оглядевшись по сторонам, он взял Ребу за руку, и они вошли в портал. Мы с Элизой последовали за ними. По ту сторону оказался уже известный нам бесконечный пустынный мраморный холл.
— Ну что ж, — заявил я, — по-моему, пора сваливать.
— Ну-у-у-у… — Гуннар ухмыльнулся Ребе. Та подмигнула ему. — Мы тут с Ребой поговорили и решили, что, если время останется, смотаемся к «Белым шлюхам». Проверить, не проглядели ли мы чего важного.
Элиза, посмотрев на меня, театрально закатила глаза.
Отсканировав безбрежный мраморный холл — где по-прежнему было тихо и пустынно — я вновь поглядел на часы.
— Ладно, — смилостивился я, — вы оба пока работали хорошо. Можете поразвлечься. Но через пять минут чтоб вернулись — или мы без вас уйдем.
Реба широко раскрыла глаза:
— Пять минут? — и, схватив Гуннара за руку, потащила его за собой. — Шевелись, милый! — даже не сказав «спасибо», они юркнули в дверь и были таковы.
Оглядев обширный холл в рассуждении, на что бы присесть, я капитулировал и опустился на мраморный пол, прислонившись спиной к стене. Мои почки заныли, чувствуя холод камня даже сквозь виртуальную кожаную куртку.
Элиза встала передо мной. Несколько раз она приоткрывала рот, точно собираясь что-то сказать, затем, приняв какое-то решение, припарковала свою костлявую задницу рядом со мной.
Я наколдовал себе сигарету, сделал одну затяжку, закашлялся так, что чуть легкие не разорвал, и затушил окурок о пол.
Элиза тяжело вздохнула.
— Тебя что-то тревожит? — решился спросить я. Она задумалась.
— Ага, — и кивнула для вящей ясности. Я выдержал учтивую паузу.
— Может, поделишься со мной? Она пожала плечами:
— Может быть.
Я подождал. Потом еще немного подождал. Она глядела на меня, вздыхала и отмалчивалась. Устав от ее усилий установить со мной телепатическую связь, я наколдовал новую сигарету.
— А тебя тоже что-то тревожит? — спросила Элиза.
Я покосился на тлеющую сигарету в своей руке, но мудро воздержался от затяжек.
— Угу, — сообщил я. — Все жду, когда упадет второй ботинок.
— Ни фига себе, — произнесла Элиза. — Ты спутал роли.
— Чего-о? — сморщил я нос.
— Ну знаешь, каноничные лаконичные беседы мужчины с женщиной, — пояснила она. — Угрюмо молчать — это твое дело, а мне полагается клещами вытягивать из тебя односложные ответы.
— Еще чего, — пробурчал я. На сей раз мне удалось слегка затянуться, не закашлявшись. Оказалось, дым пахнет жареным верблюжьим пометом. — Я верю в слова. Чем больше слов, тем лучше.
Элиза кивнула:
— И какие слова ты хочешь услышать?
— Если честно, я ожидаю услышать звук пощечины.
На сей раз уже Элиза сморщила нос:
— ЧЕ-ГО-О?
— Не чего, а кто, — заявил я. — Ты. Всякий раз, как я на тебя натыкаюсь, я оказываюсь поверженным на лопатки. Что-нибудь взрывается, что-нибудь ломается, и рано или поздно я получаю по носу, а все смеются. Сегодня ты уже два часа таскаешься за мной, и я все гадаю: где же подвох? Как ты меня отдубасишь на сей раз?
Элиза взяла из моей руки сигарету, прислонилась к стене и сделала долгую затяжку. И тут же выкашляла дым назад.
— А может, никакого подвоха и нет, — заявила она, отдышавшись. — Может, я с тобой честна.
— Ага, для разнообразия, — отобрав у нее сигарету, я стряхнул пепел. — Я тебя соблазнил и бросил. Уже три недели ты пытаешься меня убить. А теперь вдруг выясняется, что ты за меня переживаешь? — Я вновь затянулся и попытался превратить свой кашель в печальный смех.
— Я вправду за тебя переживаю, — проговорила она тихо, когда мой кашлесмех утих. — Потому-то я сейчас здесь — не люблю, когда симпатичные мне люди делают глупые ошибки. А за тебя я очень-очень переживаю, Макс. Ты мне ужасно напоминаешь одного моего знакомого из реального мира, и мне ужасно хочется защитить тебя от твоего собственного идиотизма, чтобы ты не повторял его оплошностей. — Нахмурившись, она тряхнула головой.
— Ага, как же, — заметил я.
— И именно поэтому, Макс, я на тебя иногда очень злюсь. Потому что ты мне по-настоящему нравишься — но мне очень не нравится то, что ты делаешь в последнее время. — Все это объяснение показалось мне каким-то оксюмороном, но я оставил его без комментариев.
После долгой паузы она спросила:
— Ну, и почему же ты меня бросил? Я поглядел на нее. Макс Супер сочинил с полдюжины ядовитых ответов. Но ответил Джек Берроуз.
— Даже не знаю, — сообщил я.
— Тебе со мной было скучно? — спросила она. Я помотал головой.
— Значит, виртуальный секс никуда не годился? Я помотал головой.
— Милая, — сказал я, попробовав улыбнуться для разнообразия. — Виртуальный секс с тобой был просто классный. Я тобой хвастался направо и налево.
— Тогда почему же ты меня оставил? — нахмурилась она.
Пожав плечами, я затушил сигарету о пол, рядом с ее предшественницей.
— Понятия не имею. Наверно, от неугомонности. Я все искал невесть что — но так и не нашел, — обернувшись к Элизе, я поглядел на нее и в моей голове медленно, очень медленно сформировалась одна догадка. — Может быть, то, что я искал, все время было у меня под рукой.
Она непонимающе уставилась на меня.
Я страстно поцеловал ее узкие, бледные губы.
Она по-прежнему непонимающе глядела на меня.
— Ну, — сказал я, — если ты хочешь, типа, попробовать начать все сначала…
Голубые глаза Элизы широко распахнулись, рот раскрылся. Я потянулся, чтобы еще раз поцеловать ее. Она решительно отпихнула меня.
— Не пойми меня неправильно. Макс, — произнесла она совершенно антиромантичным голосом. — Серьезно, я польщена, что ты так ко мне относишься. И знаешь, развлечься с тобой в постели было бы довольно забавно. У меня сто лет не было мужчин, которые бы так хорошо знали, что меня возбуждает. Но, Макс, секс без эмоциональных коннотаций — всего лишь коллективная мастурбация, а мне, честно говоря, уж надоело коллекционировать скальпы.
Моя нижняя челюсть со звоном ударилась о пол. Мои зубы леденцами запрыгали по полу. Я уставился на Элизу. Захлопал глазами. Опять уставился. О нет, быть не может. Я вновь подчинил себе свой язык.
— Т'ШОМБЕ?
При звуке этого имени Элиза вздрогнула, точно сидела не на полу, а на электрическом стуле и только что получила мощный удар током. Она уставилась на меня, широко разинув рот. Льдисто-голубые линзы выскользнули из ее глаз и разбились о пол. Под линзами оказались шоколадно-карие, изумленные зрачки.
— ПАЙЛ?
22. ДЛИННЫЙ СТАЛЬНОЙ ПРОТЕЗ ПРАВОСУДИЯ
— Элиза нашла, — уточнил я. — Она вон там, около этого… этого… — В отчаянии я просто указал на загадочный металлический объект у обочины.
— У «студебеккера», — подсказала Элиза. — Хорошие автомобили, кстати. У моего отца был такой.
— Ясно-ясно, — протянул Гуннар. Оглядевшись по сторонам, он взял Ребу за руку, и они вошли в портал. Мы с Элизой последовали за ними. По ту сторону оказался уже известный нам бесконечный пустынный мраморный холл.
— Ну что ж, — заявил я, — по-моему, пора сваливать.
— Ну-у-у-у… — Гуннар ухмыльнулся Ребе. Та подмигнула ему. — Мы тут с Ребой поговорили и решили, что, если время останется, смотаемся к «Белым шлюхам». Проверить, не проглядели ли мы чего важного.
Элиза, посмотрев на меня, театрально закатила глаза.
Отсканировав безбрежный мраморный холл — где по-прежнему было тихо и пустынно — я вновь поглядел на часы.
— Ладно, — смилостивился я, — вы оба пока работали хорошо. Можете поразвлечься. Но через пять минут чтоб вернулись — или мы без вас уйдем.
Реба широко раскрыла глаза:
— Пять минут? — и, схватив Гуннара за руку, потащила его за собой. — Шевелись, милый! — даже не сказав «спасибо», они юркнули в дверь и были таковы.
Оглядев обширный холл в рассуждении, на что бы присесть, я капитулировал и опустился на мраморный пол, прислонившись спиной к стене. Мои почки заныли, чувствуя холод камня даже сквозь виртуальную кожаную куртку.
Элиза встала передо мной. Несколько раз она приоткрывала рот, точно собираясь что-то сказать, затем, приняв какое-то решение, припарковала свою костлявую задницу рядом со мной.
Я наколдовал себе сигарету, сделал одну затяжку, закашлялся так, что чуть легкие не разорвал, и затушил окурок о пол.
Элиза тяжело вздохнула.
— Тебя что-то тревожит? — решился спросить я. Она задумалась.
— Ага, — и кивнула для вящей ясности. Я выдержал учтивую паузу.
— Может, поделишься со мной? Она пожала плечами:
— Может быть.
Я подождал. Потом еще немного подождал. Она глядела на меня, вздыхала и отмалчивалась. Устав от ее усилий установить со мной телепатическую связь, я наколдовал новую сигарету.
— А тебя тоже что-то тревожит? — спросила Элиза.
Я покосился на тлеющую сигарету в своей руке, но мудро воздержался от затяжек.
— Угу, — сообщил я. — Все жду, когда упадет второй ботинок.
— Ни фига себе, — произнесла Элиза. — Ты спутал роли.
— Чего-о? — сморщил я нос.
— Ну знаешь, каноничные лаконичные беседы мужчины с женщиной, — пояснила она. — Угрюмо молчать — это твое дело, а мне полагается клещами вытягивать из тебя односложные ответы.
— Еще чего, — пробурчал я. На сей раз мне удалось слегка затянуться, не закашлявшись. Оказалось, дым пахнет жареным верблюжьим пометом. — Я верю в слова. Чем больше слов, тем лучше.
Элиза кивнула:
— И какие слова ты хочешь услышать?
— Если честно, я ожидаю услышать звук пощечины.
На сей раз уже Элиза сморщила нос:
— ЧЕ-ГО-О?
— Не чего, а кто, — заявил я. — Ты. Всякий раз, как я на тебя натыкаюсь, я оказываюсь поверженным на лопатки. Что-нибудь взрывается, что-нибудь ломается, и рано или поздно я получаю по носу, а все смеются. Сегодня ты уже два часа таскаешься за мной, и я все гадаю: где же подвох? Как ты меня отдубасишь на сей раз?
Элиза взяла из моей руки сигарету, прислонилась к стене и сделала долгую затяжку. И тут же выкашляла дым назад.
— А может, никакого подвоха и нет, — заявила она, отдышавшись. — Может, я с тобой честна.
— Ага, для разнообразия, — отобрав у нее сигарету, я стряхнул пепел. — Я тебя соблазнил и бросил. Уже три недели ты пытаешься меня убить. А теперь вдруг выясняется, что ты за меня переживаешь? — Я вновь затянулся и попытался превратить свой кашель в печальный смех.
— Я вправду за тебя переживаю, — проговорила она тихо, когда мой кашлесмех утих. — Потому-то я сейчас здесь — не люблю, когда симпатичные мне люди делают глупые ошибки. А за тебя я очень-очень переживаю, Макс. Ты мне ужасно напоминаешь одного моего знакомого из реального мира, и мне ужасно хочется защитить тебя от твоего собственного идиотизма, чтобы ты не повторял его оплошностей. — Нахмурившись, она тряхнула головой.
— Ага, как же, — заметил я.
— И именно поэтому, Макс, я на тебя иногда очень злюсь. Потому что ты мне по-настоящему нравишься — но мне очень не нравится то, что ты делаешь в последнее время. — Все это объяснение показалось мне каким-то оксюмороном, но я оставил его без комментариев.
После долгой паузы она спросила:
— Ну, и почему же ты меня бросил? Я поглядел на нее. Макс Супер сочинил с полдюжины ядовитых ответов. Но ответил Джек Берроуз.
— Даже не знаю, — сообщил я.
— Тебе со мной было скучно? — спросила она. Я помотал головой.
— Значит, виртуальный секс никуда не годился? Я помотал головой.
— Милая, — сказал я, попробовав улыбнуться для разнообразия. — Виртуальный секс с тобой был просто классный. Я тобой хвастался направо и налево.
— Тогда почему же ты меня оставил? — нахмурилась она.
Пожав плечами, я затушил сигарету о пол, рядом с ее предшественницей.
— Понятия не имею. Наверно, от неугомонности. Я все искал невесть что — но так и не нашел, — обернувшись к Элизе, я поглядел на нее и в моей голове медленно, очень медленно сформировалась одна догадка. — Может быть, то, что я искал, все время было у меня под рукой.
Она непонимающе уставилась на меня.
Я страстно поцеловал ее узкие, бледные губы.
Она по-прежнему непонимающе глядела на меня.
— Ну, — сказал я, — если ты хочешь, типа, попробовать начать все сначала…
Голубые глаза Элизы широко распахнулись, рот раскрылся. Я потянулся, чтобы еще раз поцеловать ее. Она решительно отпихнула меня.
— Не пойми меня неправильно. Макс, — произнесла она совершенно антиромантичным голосом. — Серьезно, я польщена, что ты так ко мне относишься. И знаешь, развлечься с тобой в постели было бы довольно забавно. У меня сто лет не было мужчин, которые бы так хорошо знали, что меня возбуждает. Но, Макс, секс без эмоциональных коннотаций — всего лишь коллективная мастурбация, а мне, честно говоря, уж надоело коллекционировать скальпы.
Моя нижняя челюсть со звоном ударилась о пол. Мои зубы леденцами запрыгали по полу. Я уставился на Элизу. Захлопал глазами. Опять уставился. О нет, быть не может. Я вновь подчинил себе свой язык.
— Т'ШОМБЕ?
При звуке этого имени Элиза вздрогнула, точно сидела не на полу, а на электрическом стуле и только что получила мощный удар током. Она уставилась на меня, широко разинув рот. Льдисто-голубые линзы выскользнули из ее глаз и разбились о пол. Под линзами оказались шоколадно-карие, изумленные зрачки.
— ПАЙЛ?
22. ДЛИННЫЙ СТАЛЬНОЙ ПРОТЕЗ ПРАВОСУДИЯ
Наверно, мы бы так и просидели до скончания века в холодном мраморном холле замка Фрэнклинштейн, обалдело созерцая друг друга… — но в этот самый миг опомнилась сигнализация. Только что мы с Т'Шомбе бултыхались в омуте чистого, абсолютно умопомрачающего сомнения в реальности действительности — и внезапно задудели клаксоны, взвыли сирены, замигали синие прожекторы и панически заорал усиленный динамиками голос: «Пароль ложный! Пароль ложный!» Где-то в дальнем углу бескрайнего холла лязгнули, распахнувшись, железные двери, и загрохотали по холодному, отлично распространяющему звук мраморному полу тяжелые, подбитые великанскими гвоздями сапоги. ЦЕЛАЯ ОРДА САПОГ, доложу я вам.
Мы с Т'Шомбе вскочили.
— ОХРАНА! — вскрикнула она.
— ГУННАР С РЕБОЙ! — закричал я в ответ.
— ГДЕ? — сорвалась она на визг.
— ЗДЕСЬ! — Я дернул за ручку первой попавшейся двери. В холл хлынула морская вода, обрушив на нас хлопья пены, ошалелых рыб и пустые пивные бутылки. — НЕТ, НЕ ЗДЕСЬ!
— СЮДА! — Т'Шомбе открыла другую дверь, и наружу вырвался мощнейший — хоть монитор на него ставь — аромат дешевой парфюмерии. Мы ринулись туда.
*вспышкаЩЕЛК! *
— Ну-ну, — произнесла Госпожа Айэйша, свернув плетку в кольцо и подойдя к нам, — сколько лет, сколько зим. Для четверки вы припоздали — ваши друзья уже ушли — но, смею надеяться, мы сможем организовать удачную тройку, а?
Схватив меня за руку, Т'Шомбе поспешила к двери.
*вспышкаЩЕЛК! *
Мы вновь очутились в холле. Из-за угла выбежал взвод нацистов и направил на нас автоматы.
— Сюда! — заорал я.
— Нет! — гаркнула в ответ Т'Шомбе. — Сюда! Мы подпрыгнули, уступая дорогу автоматным очередям. Пули рикошетом отскакивали от твердого мраморного пола и стен — нацисты понесли немалые потери.
— БЕГИ! — крикнула Т'Шомбе еще до того, как наши ноги соприкоснулись с полом. Можно подумать, мне требовались инструкции. Пробежав почти пятьдесят ярдов по коридору, мы наткнулись на свежий взвод нацистов.
Затащив меня в какой-то альков, Т'Шомбе заслонила меня своим щуплым телом. Нацисты пробежали мимо, не заметив нас.
Грохот сапог отдалился, смолк. Т'Шомбе перестала жмуриться и дрожать, осторожно высунулась в коридор.
— Пока пусто, — шепнула она мне. — Можешь выйти своим паролем?
Я закрыл глаза, сосредоточился, попробовал еще раз прокричать пароль. Ничего не вышло. Голяк. Должно быть, со скоростью света что-то не то. Какая-то местная компонента глушит мои команды.
— Свинство. — Т'Шомбе вновь затаилась, пропуская очередной взвод, проводила охранников долгим взглядом. — Слушай, Пайл, — заявила она, — мне ужасно хочется задать тебе пару тысяч вопросов, не меньше, но — ежели ты вдруг не заметил — мы здорово влипли.
— Так я и предполагал, — кивнул я. Она похлопала по карману моей «косухи»:
— Пленку не потерял? — Я кивнул. — Отлично. Шансы еще есть. — Окинув взглядом оба конца коридора, она вновь обернулась ко мне. — Ладно, план будет вот какой. Мы расходимся, ты идешь первым и, пока я их отвлекаю на себя, пытаешься проскользнуть через главные ворота. Думаю, за стенами замка твой пароль-катапульта сработает.
Я вытаращил глаза:
— Ты со мной не пойдешь? Помотав головой, она начала морфировать в боевого робота.
— Боюсь, на этот раз не получится, — сообщила она звучным металлическим басом. — Так что обещай мне две… нет, три вещи. Во-первых, обещай мне, что будешь очень осторожным при передаче файлов Амбер. Ни на секунду не оборачивайся спиной к этой суке, понял?
— Понял, — отозвался я. — Обещаю. А еще что?
— Джек, — она погладила свой блестящий металлический подбородок. — Обещай мне, что приложишь все силы, чтобы узнать, кто такая Амбер в реальности. Мне нужно это выяснить — именно поэтому я тут, клянусь Богом. Эта женщина — если она женщина — само воплощение Зла, и война эта разгорелась явно не из-за файлов с дурацкой книжкой.
Я обдумал полученную от Элизы информацию в свете своих новых знаний о ее подлинной личности — и впервые в жизни начал ей верить.
— Хорошо. А третье?
— Пайл, — смущенно потупилась она. — В это воскресенье в церкви будет пикник с мороженым, это обычно очень мило проходит, и я надеялась, что ты, может быть…
— Буду счастлив, — соврал я.
— Тогда, — еще раз проверив коридор, она окончательно превратилась в боевого робота и вышла из алькова, — ВПЕРЕД!
Я в спринтерском темпе помчался к главным воротам. За мной припустил выскочивший из бокового прохода очередной взвод нацистов.
— ЭЙ, РЕБЯТКИ! — певуче воскликнула Т'Шомбе. Тупо уставившись на ее сияющий корпус, они и ахнуть не успели, как стали мясным пюре под огнем ее мини-пушки.
Из боковых проходов появились подкрепления, вооруженные штуками вроде базук и ракетных установок. Игнорируя меня, они сосредоточили все свое внимание и огневую мощь на Т'Шомбе. Замок огласился разнообразными звуками яростного сражения.
Прижавшись к стене, я пропустил солдат, потом, скользнув за последний угол, увидел, что главные ворота стоят нараспашку и без охраны. Удостоверившись, что меня никто не преследует, я вышел наружу и, не теряя ни секунды, налег плечом на тяжелые стальные створки. Ворота закрылись, замки щелкнули, я обернулся…
Передо мной посреди дороги стояла Амбер. С коварной улыбкой на губах и маленьким хромированным пистолетиком в правой руке. Дуло пистолета было нацелено на меня.
— Милая! — вскричал я, старательно пытаясь сымитировать радостно-облегченную интонацию. Дуло — не мог я не заметить — все еще было направлено на меня. — Что это?
— Ну как же, Макс, — нежно протянула она, — разумеется, это предательство, — и протянула ко мне левую ладонь. — Отдай пленку.
— Но, — попытавшись попятиться, я врезался в стальную дверь. — ЗА ЧТО? Я делал все, о чем ты просила. Как ты можешь?
Сердито надув губки, она тщательно прицелилась в меня. — О, я могла бы назвать не меньше девятисот тысяч причин. — Она уставилась на меня через оптический прицел, и ее лицо на миг смягчилось. — Ты и вправду думал, что я тебе заплачу остаток миллиона?
Я кивнул, нервно улыбаясь. Амбер потемнела лицом.
— Но можно передоговориться, — торопливо сказал я.
Покачав головой, Амбер сняла пистолет с предохранителя:
— Извини, поезд ушел, торги закончились. Немедленно отдай мне пленку.
Я замешкался. Ее красивое лицо превратилось в звериный оскал, она нажала на спусковой крючок — и моя правая коленка взорвалась, брызнув во все стороны кровью и костяными осколками. Я рухнул на землю, как заколотый бык. Виртуальная боль, должен заметить, была незабываемая.
— АТАС! — завопил я. Ноль реакции. Стиснув зубы, борясь с головокружением, я оторвал лоб от колючего гравия и попытался отыскать свои руки. Пара очаровательных сексапильных женских ножек в красных туфельках на шпильке, хрустя камешками, пересекла дорожку и остановилась буквально в нескольких дюймах от моего носа. Мне удалось перевалиться на спину.
— АТАС! — завопил я вновь. Опять блокировка. Ее вторая пуля размозжила мою левую коленную чашечку.
— Пожалуйста, отдай мне пленку, — капризно проворковала она. — Я так хочу.
— Вот! — выдохнул я, трясущейся рукой порывшись в кармане куртки и вытащив кассету. — Забирай! Пожалуйста!
— О, спасибо. Макс, — произнесла она, улыбаясь, и нагнулась за пленкой. Потом, приложив руку к подбородку, слегка покачала головой и провела пистолетом над моим бездвижным телом. — Решения, решения. В сердце или в пах? В сердце или в пах?
Я выставил вперед руки, точно они могли меня защитить. — НЕ-Е-Е-Е-ЕТ!
Амбер приняла решение.
— В пах, — удовлетворенно заявила она. Убрала кассеты в карман, тщательно прицелилась, удерживая пистолет обеими руками, внезапно выпрямилась, побелела… нет, скорее, выцвела до старомодного ослепительно-белого цвета из монохромной гаммы и, исказив рот в беззвучном крике, растаяла.
Спустя десять секунд я впал в кому, и вокруг сгустилась тьма.
Кофеварка, надрываясь, распевала «Don't worry, be happy». Сильные руки схватили меня, подняли мое физическое тело с пола офиса фирмы «Компьютек» и бесцеремонно поставили на ноги. Воспоминания о виртуальной боли в коленках скоро отступили, уступая место вполне реальной боли в закрученных за спину и связанных кабелем руках. Связали, кстати, в двух местах — и локти, и запястья. Кто-то сорвал с меня шлемофон чуть ли не вместе с ушными раковинами. Тот же «кто-то» с подобной же осторожностью снял с меня видеоочки, но, черт бы его подрал, не соизволил удалить «проктопрод». Я сморщился от боли и яркого света, когда мой неведомый противник схватил меня за нижнюю челюсть и, используя ее как рукоятку, начал поворачивать мне голову туда-сюда. Ценой огромных усилий мои глаза вползли назад в глазницы и кое-как сфокусировались.
О, сладчайший Иисусе. Монстр. Из банды спорт-маньяков Маундс-Парка. Подарив меня злорадным, пронизывающим насквозь, оправленным в золотые колечки взглядом, он кивнул своему сородичу, сжимавшему мое левое плечо.
— Атличная дабыча! — Чуть повернув голову, он крикнул кому-то через плечо: — Эй! Астальных дваих нашлы, еще нет?
С лестницы появилась еще одна кучка спортманьяков.
— На крыше нету! — крикнул один.
— И внизу их нету! — добавил другой. — У жирной ни одного чемодана не осталось, и сейф стоит раскрытый и пустой!
Вожак вновь обернулся ко мне, опять подвигал мою голову из стороны в сторону, затем, отпустив мою челюсть, ласково потрепал меня по щеке.
— Ладно, хлавное, шамаго нужнахо фзяли. Вновь гнусно поглядев на меня, он ущипнул меня за щеку и налепил мне на шею трансдермальный пластырь.
— Ладно, ребяты, покатылы! Ток кофыварку эту прышыбыты, а? Фсе нерфы выматала!
Хоккейная клюшка из углеродного волокна опустилась на кофеварку, и песня на полуслове оборвалась.
В моей черепной коробке ворочалось несколько неясных мыслей. «Ле-Мат? Инге? Не здесь? Уцелели?» Да-да, я же не утверждаю, что мысли были гениальные.) Когда меня закатали в одеяло и вынесли на пожарную лестницу, наркотический пластырь уже начал действовать. Пересчитав головой ржавые ступеньки этой железной лестницы, я окончательно впал в состояние наиблагостной отрешенности. Помню, при виде моей безупречно отреставрированной и перекрашенной «тойоты» я подумал, что она никогда не была так прекрасна, как в миг, когда спортманьяки открыли багажник и запихнули меня внутрь. Обрамленный синим металлом, передо мной на миг появился монстр-вожак. Он улыбнулся мне:
— Што, Джек, нравытся, как мы тваю тачку атделалы? Пад золото, а?
Он захлопнул багажник.
Засорение. В смысле, медленное превращение всего вокруг в туманно-серую мглу — транквилизаторы, они…
…так действуют. Медленно-медленно я вынырнул из мглы. И первым делом обратил внимание, что руки у меня больше не связаны. Вторым делом я обратил внимание, что ремни интерфейса по-прежнему на мне, а «проктопрод» — э-э-э, во мне, в остальном же я абсолютно наг. В-третьих, я обратил внимание на сумасшедшую боль в голове и отнес ее на счет странного шлемофона, который сдавливал мои виски, точно гигантская скрепка. Закрыв лицо руками, я нажал на лоб, точно пытаясь затолкать пульсирующие от боли мозги назад в череп, и попросил у Бога одно из двух: либо смерть, либо таблетку аспирина. Пусть дарует мне то, что ему легче сотворить — я человек не капризный.
— Ваша Честь? — произнес необычный, скрипучий голос. — Полагаю, мой клиент приходит в себя.
Ценой больших усилий я разлепил глаза.
А увидев, где я нахожусь и в чьей компании, распахнул их шире некуда и резко привстал. Мои пальцы потянулись к наркопластырю на шее. Но пластырь исчез.
Дьявольщина. Я-то надеялся, что у меня глюки.
Комната выглядела вполне реальной и даже материальной. Самый натуральный зал суда. Высокие потолки, ряды скамей со спинкой для зрителей, несколько простых деревянных столов и стульев, расставленных перед величественным, массивным дубовым столом для судьи. Интерьер был выдержан в очень симпатичном стиле муниципального «арт-деко». Против него я ничего не имел. Но вот тот, кто восседал на месте судьи, меня очень тревожил…
Судя по внешности, это был плюшевый медвежонок.
Прелестнейший плюшевый медвежонок в белом пудреном парике и мрачно-черной мантии. Его холодные пластмассовые глазки слишком часто бегали и моргали. Движения его губ не очень точно синхронизировались со звуками его голоса.
Мало того, мой защитник имел облик длинношеей желтой птицы с шариками для пинг-понга вместо глаз.
Я сгреб птицу за шею — и ощутил под пальцами что-то вроде железного прута.
— Где я? — спросил я. — Это виртуальная реальность?
— Это композитный оверлей, — проскрипела птица, осторожно разжимая мои пальцы и отстраняя их от своей шеи — так поправляют маленького ребенка, который слишком сильно вцепился в руку взрослого. — Наложение элементов виртуальной реальности на реальное пространство. Но поверьте, в данный момент у вас есть более серьезные проблемы.
Моя голова снова загудела от боли. Я схватился за «скрепку».
— Не трогать! — взревел медвежонок, ударив по столу своим судейским молотком. — Защитник, не соблаговолите ли вы втолковать своему клиенту, что ему не следует забавляться с нейро-индуктивным шлемофоном?
— Попробую, Ваша Честь, — ответила птица. Медвежонок вновь стукнул молотком по столу.
— Отлично. И теперь, если только восстановится порядок в зале… ПРОКУРОР! Позвольте, куда же задевался прокурор?
Тут в зал вбежала маленькая куколка в голубом платьице с рюшками и множеством нижних юбок и сделала сконфуженный книксен.
— Я здесь, Ваша Честь. — Ее нижняя челюсть, державшаяся на петлях, поднималась и опускалась, как у кукол, с которыми выступают чревовещатели.
Закатив глаза, медвежонок попытался состроить сердитую мордочку.
— Диана, я знаю, что вокруг полно молодых людей, но с вашей стороны было бы очень мило, если бы вы не покидали зала суда. Сегодня мы должны заслушать массу дел, а после обеда меня ждет ребенок, которому я непременно должен почитать книжку! Так что давайте-ка без заминок, ей-богу…
Кукла еще раз сделала книксен:
— Да, Ваша Честь.
Повернувшись, медвежонок указал своим молотком на меня.
— Я полагал, что ответчиков будет несколько?
— Остальные все еще в розыске. Ваша Честь. Медвежонок хмыкнул, покачал головой, затем вновь стукнул молотком по столу.
— Ну хорошо, начнем же, наконец. Вступительное слово?
Куколка взяла со своего стола папку, раскрыла и зачитала вслух:
— Дело номер 98712-01, Ваша Честь. Тайная Клика, Которой Принадлежит Подлинная Власть Над Миром против МАКСА__СУПЕРА. Обвинение намеревается доказать, что суперпользователь, известный под кличкой МАКС_СУПЕР, он же Джек Берроуз, сознательно и с заранее обдуманным намерением…
Остаток фразы потонул в громком шуме — в зал ввалилась шайка израненных и окровавленных, но явно торжествующих спортманьяков.
— МЫ ЕЕ ВЗЯЛИ! — вскричал один из них. Я обратил внимание, что у всех спортманьяков на головах были нейроиндуктивные скрепки.
Медвежонок призвал к порядку ударом молотка:
— ЕЕ? КОТОРУЮ?
Спортманьяк уступил дорогу четверым своим сородичам, и те выволокли вперед какую-то женщину, которая, несмотря на наручники, извивалась и дралась, точно дикая кошка. То была грудастая блондинка. Всю ее одежду составлял интерфейс суперпользователя. Мне показалось, что она красива, но точно установить было нельзя, так как ее лицо закрывал черный колпак. Спортманьяк, умевший говорить, вышел вперед, ухмыльнулся медвежонку и содрал колпак с женщины.
— АМБЕР! — объявил он.
— МЕЛИНДА? — возопил я.
— ПАЙЛ?!! — завизжала она. Медвежонок заколотил своим молотком по столу, пока не разломил его надвое (молоток, а не стол):
— Прекратите! Прекратите!
Из толпы выбрался какой-то спортманьяк, глупо улыбаясь всеми свободными от брони частями своего лица.
— Босс, скажи, кого прекратить — мы щас… Вынув из складок своей мантии огромный пистолет, медвежонок всадил спортманьяку пулю в лоб. Падающее тело подхватили двое сородичей. Через минуту зияющая дыра затянулась, а спортманьяк, поднявшись, поспешил покинуть опасный зал. Медведь истратил оставшиеся патроны на потолок, чем привлек к себе внимание всех, кроме Мелинды. Могильная тишина воцарилась в зале.
— Так-то лучше, — пробурчал медвежонок и положил дымящийся пистолет на стол. — А теперь наденьте нейрошлемофон на эту девку и отвечайте, где находятся остальные ответчики.
Толпа спортманьяков, набросившись на Мелинду, попыталась надеть ей на голову скрепку. Она сопротивлялась до того самого момента, когда шлемофон сдавил ей виски, — и вдруг остолбенело замерла. Должно быть, медвежонка разглядела. Спортманьяк-спикер вновь выступил вперед:
— Ваша Честь, суперпользователи, известные под именами Гуннар Питекантр и Реба Вермишелли, исчезли.
Медведь нахмурился:
— Реальность осматривали?
— И в виртуальной реальности, и в реальной искали — нигде не нашли, — сокрушенно признался спортманьяк. — Исчезли с концами.
Из толпы высунулся еще один спортманьяк.
— На их банковских счетах — хоть шаром покати. Мы поймали парочку их Тварьков в базе данных бронирования билетов. Авиакомпания «Сбогомлет». Мы так думаем, они за бугор свалили.
Впервые за долгое время я почувствовал, что с моей души свалился камень — махонький такой камушек, но все же… Гуннар с Инге удрали. И то хорошо.
Медвежонок вновь хмыкнул и призадумался.
— Ну ладно, — проговорил он наконец, — полагаю, во втором томе мы их нагоним. А что с Элизой?
Поникнув головой, спортманьяк потеребил свой чуб:
— Все еще воюет в замке Фрэнклинштейн, Ваша Честь, половину охранников слопала.
Пожав плечами, медвежонок отогнул край мантии, чтобы глянуть на часы, и заявил:
— Ну что ж, покамест займемся этими двумя. Не соизволят ли ответчики выйти вперед?
Двое спортманьяков, вывалившись невесть откуда, схватили меня под локти, заставили встать и подтолкнули в сторону Мелинды.
( — ТЫ! — прошипела она.
— СУКА! — прошипел я в ответ.
— Никак не пойму, как я могла с тобой связаться!
— Никак не пойму, как я мог на тебя работать!)
Где-то раздобыв второй молоток, медвежонок забарабанил по столу не хуже разъяренного дятла и испепелил нас обоих взглядом.
— Макс Супер! — возгласил он. — Амбер! Вы предстали перед судом за то, что делали гадости добрым компьютерам! Желаете что-нибудь сказать перед тем, как мы вынесем приговор?
Мы с Т'Шомбе вскочили.
— ОХРАНА! — вскрикнула она.
— ГУННАР С РЕБОЙ! — закричал я в ответ.
— ГДЕ? — сорвалась она на визг.
— ЗДЕСЬ! — Я дернул за ручку первой попавшейся двери. В холл хлынула морская вода, обрушив на нас хлопья пены, ошалелых рыб и пустые пивные бутылки. — НЕТ, НЕ ЗДЕСЬ!
— СЮДА! — Т'Шомбе открыла другую дверь, и наружу вырвался мощнейший — хоть монитор на него ставь — аромат дешевой парфюмерии. Мы ринулись туда.
*вспышкаЩЕЛК! *
— Ну-ну, — произнесла Госпожа Айэйша, свернув плетку в кольцо и подойдя к нам, — сколько лет, сколько зим. Для четверки вы припоздали — ваши друзья уже ушли — но, смею надеяться, мы сможем организовать удачную тройку, а?
Схватив меня за руку, Т'Шомбе поспешила к двери.
*вспышкаЩЕЛК! *
Мы вновь очутились в холле. Из-за угла выбежал взвод нацистов и направил на нас автоматы.
— Сюда! — заорал я.
— Нет! — гаркнула в ответ Т'Шомбе. — Сюда! Мы подпрыгнули, уступая дорогу автоматным очередям. Пули рикошетом отскакивали от твердого мраморного пола и стен — нацисты понесли немалые потери.
— БЕГИ! — крикнула Т'Шомбе еще до того, как наши ноги соприкоснулись с полом. Можно подумать, мне требовались инструкции. Пробежав почти пятьдесят ярдов по коридору, мы наткнулись на свежий взвод нацистов.
Затащив меня в какой-то альков, Т'Шомбе заслонила меня своим щуплым телом. Нацисты пробежали мимо, не заметив нас.
Грохот сапог отдалился, смолк. Т'Шомбе перестала жмуриться и дрожать, осторожно высунулась в коридор.
— Пока пусто, — шепнула она мне. — Можешь выйти своим паролем?
Я закрыл глаза, сосредоточился, попробовал еще раз прокричать пароль. Ничего не вышло. Голяк. Должно быть, со скоростью света что-то не то. Какая-то местная компонента глушит мои команды.
— Свинство. — Т'Шомбе вновь затаилась, пропуская очередной взвод, проводила охранников долгим взглядом. — Слушай, Пайл, — заявила она, — мне ужасно хочется задать тебе пару тысяч вопросов, не меньше, но — ежели ты вдруг не заметил — мы здорово влипли.
— Так я и предполагал, — кивнул я. Она похлопала по карману моей «косухи»:
— Пленку не потерял? — Я кивнул. — Отлично. Шансы еще есть. — Окинув взглядом оба конца коридора, она вновь обернулась ко мне. — Ладно, план будет вот какой. Мы расходимся, ты идешь первым и, пока я их отвлекаю на себя, пытаешься проскользнуть через главные ворота. Думаю, за стенами замка твой пароль-катапульта сработает.
Я вытаращил глаза:
— Ты со мной не пойдешь? Помотав головой, она начала морфировать в боевого робота.
— Боюсь, на этот раз не получится, — сообщила она звучным металлическим басом. — Так что обещай мне две… нет, три вещи. Во-первых, обещай мне, что будешь очень осторожным при передаче файлов Амбер. Ни на секунду не оборачивайся спиной к этой суке, понял?
— Понял, — отозвался я. — Обещаю. А еще что?
— Джек, — она погладила свой блестящий металлический подбородок. — Обещай мне, что приложишь все силы, чтобы узнать, кто такая Амбер в реальности. Мне нужно это выяснить — именно поэтому я тут, клянусь Богом. Эта женщина — если она женщина — само воплощение Зла, и война эта разгорелась явно не из-за файлов с дурацкой книжкой.
Я обдумал полученную от Элизы информацию в свете своих новых знаний о ее подлинной личности — и впервые в жизни начал ей верить.
— Хорошо. А третье?
— Пайл, — смущенно потупилась она. — В это воскресенье в церкви будет пикник с мороженым, это обычно очень мило проходит, и я надеялась, что ты, может быть…
— Буду счастлив, — соврал я.
— Тогда, — еще раз проверив коридор, она окончательно превратилась в боевого робота и вышла из алькова, — ВПЕРЕД!
Я в спринтерском темпе помчался к главным воротам. За мной припустил выскочивший из бокового прохода очередной взвод нацистов.
— ЭЙ, РЕБЯТКИ! — певуче воскликнула Т'Шомбе. Тупо уставившись на ее сияющий корпус, они и ахнуть не успели, как стали мясным пюре под огнем ее мини-пушки.
Из боковых проходов появились подкрепления, вооруженные штуками вроде базук и ракетных установок. Игнорируя меня, они сосредоточили все свое внимание и огневую мощь на Т'Шомбе. Замок огласился разнообразными звуками яростного сражения.
Прижавшись к стене, я пропустил солдат, потом, скользнув за последний угол, увидел, что главные ворота стоят нараспашку и без охраны. Удостоверившись, что меня никто не преследует, я вышел наружу и, не теряя ни секунды, налег плечом на тяжелые стальные створки. Ворота закрылись, замки щелкнули, я обернулся…
Передо мной посреди дороги стояла Амбер. С коварной улыбкой на губах и маленьким хромированным пистолетиком в правой руке. Дуло пистолета было нацелено на меня.
— Милая! — вскричал я, старательно пытаясь сымитировать радостно-облегченную интонацию. Дуло — не мог я не заметить — все еще было направлено на меня. — Что это?
— Ну как же, Макс, — нежно протянула она, — разумеется, это предательство, — и протянула ко мне левую ладонь. — Отдай пленку.
— Но, — попытавшись попятиться, я врезался в стальную дверь. — ЗА ЧТО? Я делал все, о чем ты просила. Как ты можешь?
Сердито надув губки, она тщательно прицелилась в меня. — О, я могла бы назвать не меньше девятисот тысяч причин. — Она уставилась на меня через оптический прицел, и ее лицо на миг смягчилось. — Ты и вправду думал, что я тебе заплачу остаток миллиона?
Я кивнул, нервно улыбаясь. Амбер потемнела лицом.
— Но можно передоговориться, — торопливо сказал я.
Покачав головой, Амбер сняла пистолет с предохранителя:
— Извини, поезд ушел, торги закончились. Немедленно отдай мне пленку.
Я замешкался. Ее красивое лицо превратилось в звериный оскал, она нажала на спусковой крючок — и моя правая коленка взорвалась, брызнув во все стороны кровью и костяными осколками. Я рухнул на землю, как заколотый бык. Виртуальная боль, должен заметить, была незабываемая.
— АТАС! — завопил я. Ноль реакции. Стиснув зубы, борясь с головокружением, я оторвал лоб от колючего гравия и попытался отыскать свои руки. Пара очаровательных сексапильных женских ножек в красных туфельках на шпильке, хрустя камешками, пересекла дорожку и остановилась буквально в нескольких дюймах от моего носа. Мне удалось перевалиться на спину.
— АТАС! — завопил я вновь. Опять блокировка. Ее вторая пуля размозжила мою левую коленную чашечку.
— Пожалуйста, отдай мне пленку, — капризно проворковала она. — Я так хочу.
— Вот! — выдохнул я, трясущейся рукой порывшись в кармане куртки и вытащив кассету. — Забирай! Пожалуйста!
— О, спасибо. Макс, — произнесла она, улыбаясь, и нагнулась за пленкой. Потом, приложив руку к подбородку, слегка покачала головой и провела пистолетом над моим бездвижным телом. — Решения, решения. В сердце или в пах? В сердце или в пах?
Я выставил вперед руки, точно они могли меня защитить. — НЕ-Е-Е-Е-ЕТ!
Амбер приняла решение.
— В пах, — удовлетворенно заявила она. Убрала кассеты в карман, тщательно прицелилась, удерживая пистолет обеими руками, внезапно выпрямилась, побелела… нет, скорее, выцвела до старомодного ослепительно-белого цвета из монохромной гаммы и, исказив рот в беззвучном крике, растаяла.
Спустя десять секунд я впал в кому, и вокруг сгустилась тьма.
Кофеварка, надрываясь, распевала «Don't worry, be happy». Сильные руки схватили меня, подняли мое физическое тело с пола офиса фирмы «Компьютек» и бесцеремонно поставили на ноги. Воспоминания о виртуальной боли в коленках скоро отступили, уступая место вполне реальной боли в закрученных за спину и связанных кабелем руках. Связали, кстати, в двух местах — и локти, и запястья. Кто-то сорвал с меня шлемофон чуть ли не вместе с ушными раковинами. Тот же «кто-то» с подобной же осторожностью снял с меня видеоочки, но, черт бы его подрал, не соизволил удалить «проктопрод». Я сморщился от боли и яркого света, когда мой неведомый противник схватил меня за нижнюю челюсть и, используя ее как рукоятку, начал поворачивать мне голову туда-сюда. Ценой огромных усилий мои глаза вползли назад в глазницы и кое-как сфокусировались.
О, сладчайший Иисусе. Монстр. Из банды спорт-маньяков Маундс-Парка. Подарив меня злорадным, пронизывающим насквозь, оправленным в золотые колечки взглядом, он кивнул своему сородичу, сжимавшему мое левое плечо.
— Атличная дабыча! — Чуть повернув голову, он крикнул кому-то через плечо: — Эй! Астальных дваих нашлы, еще нет?
С лестницы появилась еще одна кучка спортманьяков.
— На крыше нету! — крикнул один.
— И внизу их нету! — добавил другой. — У жирной ни одного чемодана не осталось, и сейф стоит раскрытый и пустой!
Вожак вновь обернулся ко мне, опять подвигал мою голову из стороны в сторону, затем, отпустив мою челюсть, ласково потрепал меня по щеке.
— Ладно, хлавное, шамаго нужнахо фзяли. Вновь гнусно поглядев на меня, он ущипнул меня за щеку и налепил мне на шею трансдермальный пластырь.
— Ладно, ребяты, покатылы! Ток кофыварку эту прышыбыты, а? Фсе нерфы выматала!
Хоккейная клюшка из углеродного волокна опустилась на кофеварку, и песня на полуслове оборвалась.
В моей черепной коробке ворочалось несколько неясных мыслей. «Ле-Мат? Инге? Не здесь? Уцелели?» Да-да, я же не утверждаю, что мысли были гениальные.) Когда меня закатали в одеяло и вынесли на пожарную лестницу, наркотический пластырь уже начал действовать. Пересчитав головой ржавые ступеньки этой железной лестницы, я окончательно впал в состояние наиблагостной отрешенности. Помню, при виде моей безупречно отреставрированной и перекрашенной «тойоты» я подумал, что она никогда не была так прекрасна, как в миг, когда спортманьяки открыли багажник и запихнули меня внутрь. Обрамленный синим металлом, передо мной на миг появился монстр-вожак. Он улыбнулся мне:
— Што, Джек, нравытся, как мы тваю тачку атделалы? Пад золото, а?
Он захлопнул багажник.
Засорение. В смысле, медленное превращение всего вокруг в туманно-серую мглу — транквилизаторы, они…
…так действуют. Медленно-медленно я вынырнул из мглы. И первым делом обратил внимание, что руки у меня больше не связаны. Вторым делом я обратил внимание, что ремни интерфейса по-прежнему на мне, а «проктопрод» — э-э-э, во мне, в остальном же я абсолютно наг. В-третьих, я обратил внимание на сумасшедшую боль в голове и отнес ее на счет странного шлемофона, который сдавливал мои виски, точно гигантская скрепка. Закрыв лицо руками, я нажал на лоб, точно пытаясь затолкать пульсирующие от боли мозги назад в череп, и попросил у Бога одно из двух: либо смерть, либо таблетку аспирина. Пусть дарует мне то, что ему легче сотворить — я человек не капризный.
— Ваша Честь? — произнес необычный, скрипучий голос. — Полагаю, мой клиент приходит в себя.
Ценой больших усилий я разлепил глаза.
А увидев, где я нахожусь и в чьей компании, распахнул их шире некуда и резко привстал. Мои пальцы потянулись к наркопластырю на шее. Но пластырь исчез.
Дьявольщина. Я-то надеялся, что у меня глюки.
Комната выглядела вполне реальной и даже материальной. Самый натуральный зал суда. Высокие потолки, ряды скамей со спинкой для зрителей, несколько простых деревянных столов и стульев, расставленных перед величественным, массивным дубовым столом для судьи. Интерьер был выдержан в очень симпатичном стиле муниципального «арт-деко». Против него я ничего не имел. Но вот тот, кто восседал на месте судьи, меня очень тревожил…
Судя по внешности, это был плюшевый медвежонок.
Прелестнейший плюшевый медвежонок в белом пудреном парике и мрачно-черной мантии. Его холодные пластмассовые глазки слишком часто бегали и моргали. Движения его губ не очень точно синхронизировались со звуками его голоса.
Мало того, мой защитник имел облик длинношеей желтой птицы с шариками для пинг-понга вместо глаз.
Я сгреб птицу за шею — и ощутил под пальцами что-то вроде железного прута.
— Где я? — спросил я. — Это виртуальная реальность?
— Это композитный оверлей, — проскрипела птица, осторожно разжимая мои пальцы и отстраняя их от своей шеи — так поправляют маленького ребенка, который слишком сильно вцепился в руку взрослого. — Наложение элементов виртуальной реальности на реальное пространство. Но поверьте, в данный момент у вас есть более серьезные проблемы.
Моя голова снова загудела от боли. Я схватился за «скрепку».
— Не трогать! — взревел медвежонок, ударив по столу своим судейским молотком. — Защитник, не соблаговолите ли вы втолковать своему клиенту, что ему не следует забавляться с нейро-индуктивным шлемофоном?
— Попробую, Ваша Честь, — ответила птица. Медвежонок вновь стукнул молотком по столу.
— Отлично. И теперь, если только восстановится порядок в зале… ПРОКУРОР! Позвольте, куда же задевался прокурор?
Тут в зал вбежала маленькая куколка в голубом платьице с рюшками и множеством нижних юбок и сделала сконфуженный книксен.
— Я здесь, Ваша Честь. — Ее нижняя челюсть, державшаяся на петлях, поднималась и опускалась, как у кукол, с которыми выступают чревовещатели.
Закатив глаза, медвежонок попытался состроить сердитую мордочку.
— Диана, я знаю, что вокруг полно молодых людей, но с вашей стороны было бы очень мило, если бы вы не покидали зала суда. Сегодня мы должны заслушать массу дел, а после обеда меня ждет ребенок, которому я непременно должен почитать книжку! Так что давайте-ка без заминок, ей-богу…
Кукла еще раз сделала книксен:
— Да, Ваша Честь.
Повернувшись, медвежонок указал своим молотком на меня.
— Я полагал, что ответчиков будет несколько?
— Остальные все еще в розыске. Ваша Честь. Медвежонок хмыкнул, покачал головой, затем вновь стукнул молотком по столу.
— Ну хорошо, начнем же, наконец. Вступительное слово?
Куколка взяла со своего стола папку, раскрыла и зачитала вслух:
— Дело номер 98712-01, Ваша Честь. Тайная Клика, Которой Принадлежит Подлинная Власть Над Миром против МАКСА__СУПЕРА. Обвинение намеревается доказать, что суперпользователь, известный под кличкой МАКС_СУПЕР, он же Джек Берроуз, сознательно и с заранее обдуманным намерением…
Остаток фразы потонул в громком шуме — в зал ввалилась шайка израненных и окровавленных, но явно торжествующих спортманьяков.
— МЫ ЕЕ ВЗЯЛИ! — вскричал один из них. Я обратил внимание, что у всех спортманьяков на головах были нейроиндуктивные скрепки.
Медвежонок призвал к порядку ударом молотка:
— ЕЕ? КОТОРУЮ?
Спортманьяк уступил дорогу четверым своим сородичам, и те выволокли вперед какую-то женщину, которая, несмотря на наручники, извивалась и дралась, точно дикая кошка. То была грудастая блондинка. Всю ее одежду составлял интерфейс суперпользователя. Мне показалось, что она красива, но точно установить было нельзя, так как ее лицо закрывал черный колпак. Спортманьяк, умевший говорить, вышел вперед, ухмыльнулся медвежонку и содрал колпак с женщины.
— АМБЕР! — объявил он.
— МЕЛИНДА? — возопил я.
— ПАЙЛ?!! — завизжала она. Медвежонок заколотил своим молотком по столу, пока не разломил его надвое (молоток, а не стол):
— Прекратите! Прекратите!
Из толпы выбрался какой-то спортманьяк, глупо улыбаясь всеми свободными от брони частями своего лица.
— Босс, скажи, кого прекратить — мы щас… Вынув из складок своей мантии огромный пистолет, медвежонок всадил спортманьяку пулю в лоб. Падающее тело подхватили двое сородичей. Через минуту зияющая дыра затянулась, а спортманьяк, поднявшись, поспешил покинуть опасный зал. Медведь истратил оставшиеся патроны на потолок, чем привлек к себе внимание всех, кроме Мелинды. Могильная тишина воцарилась в зале.
— Так-то лучше, — пробурчал медвежонок и положил дымящийся пистолет на стол. — А теперь наденьте нейрошлемофон на эту девку и отвечайте, где находятся остальные ответчики.
Толпа спортманьяков, набросившись на Мелинду, попыталась надеть ей на голову скрепку. Она сопротивлялась до того самого момента, когда шлемофон сдавил ей виски, — и вдруг остолбенело замерла. Должно быть, медвежонка разглядела. Спортманьяк-спикер вновь выступил вперед:
— Ваша Честь, суперпользователи, известные под именами Гуннар Питекантр и Реба Вермишелли, исчезли.
Медведь нахмурился:
— Реальность осматривали?
— И в виртуальной реальности, и в реальной искали — нигде не нашли, — сокрушенно признался спортманьяк. — Исчезли с концами.
Из толпы высунулся еще один спортманьяк.
— На их банковских счетах — хоть шаром покати. Мы поймали парочку их Тварьков в базе данных бронирования билетов. Авиакомпания «Сбогомлет». Мы так думаем, они за бугор свалили.
Впервые за долгое время я почувствовал, что с моей души свалился камень — махонький такой камушек, но все же… Гуннар с Инге удрали. И то хорошо.
Медвежонок вновь хмыкнул и призадумался.
— Ну ладно, — проговорил он наконец, — полагаю, во втором томе мы их нагоним. А что с Элизой?
Поникнув головой, спортманьяк потеребил свой чуб:
— Все еще воюет в замке Фрэнклинштейн, Ваша Честь, половину охранников слопала.
Пожав плечами, медвежонок отогнул край мантии, чтобы глянуть на часы, и заявил:
— Ну что ж, покамест займемся этими двумя. Не соизволят ли ответчики выйти вперед?
Двое спортманьяков, вывалившись невесть откуда, схватили меня под локти, заставили встать и подтолкнули в сторону Мелинды.
( — ТЫ! — прошипела она.
— СУКА! — прошипел я в ответ.
— Никак не пойму, как я могла с тобой связаться!
— Никак не пойму, как я мог на тебя работать!)
Где-то раздобыв второй молоток, медвежонок забарабанил по столу не хуже разъяренного дятла и испепелил нас обоих взглядом.
— Макс Супер! — возгласил он. — Амбер! Вы предстали перед судом за то, что делали гадости добрым компьютерам! Желаете что-нибудь сказать перед тем, как мы вынесем приговор?