Беверли Джо. Любовь игрока

   — Нет, мадам. Он сейчас в Тауэре, хоронит отца. Но он скоро вернется.
   — Черт возьми, какое невезение! — воскликнул Оливер, когда они вышли на улицу.
   Однако Порция все еще не теряла надежды.
   — Но, Оливер, все не так уж и плохо, — сказала она. — Теперь Форт стал графом.
   — А ведь и правда! — воскликнул, просияв, Оливер. — Он всегда был хорошим малым и никогда не задирал носа.
   — Он скоро вернется в Лондон и обязательно поможет нам.
   — У меня нет уверенности, что он одолжит мне такую сумму, Порция.
   — Уверяю тебя, что одолжит, — радостно сказала Порция.
   — Твоя радость как-то не вяжется со смертью графа, — заметил Оливер.
   Порция прикусила губу.
   — ТЫ прав, но я никогда особенно не любила графа и при мысли, что мы спасены, не могу сдержать радости. Только подумай, мы сможем вернуться в Оверстед и не беспокоиться о будущем до конца наших дней.
   — Я рад, что ты снова счастлива, Порция, — заметил с улыбкой Оливер.
   — Согласись, у меня на это есть причины, Оливер. Я чувствую, что теперь все пойдет хорошо.
   — Если ты так в этом уверена, то мы должны с пользой провести оставшееся время; Почему бы тебе не познакомиться получше с Лондоном? Мы обязательно пойдем в театр, но для этого тебе надо купить новое платье.
   — Хватит, Оливер! — прервала брата Порция. — Нам сейчас не до развлечений. Подумай сам — мы по уши в долгах. Даже если нам удастся занять денег, мы будем жить очень скромно, экономя во всем, чтобы рассчитаться с долгами.
   — Тогда тем более мы должны повеселиться сейчас — не унимался Оливер.
   — Замолчи!
   — Черт возьми. Порция, когда это ты успела превратиться в такую зануду!
   Порция бросила на брата многозначительный взгляд, и он густо покраснел.
   — Прости, мне только кажется, что мы должны воспользоваться случаем и пожить в свое удовольствие, а не сидеть в дешевом пансионе. Когда мы еще попадем в Лондон!
   Порция отлично понимала брата. Она и сама не любила скучать.
   — Тебе вовсе не обязательно сидеть в пансионе, — сказала она. — Ты можешь походить по кафе и встретиться с друзьями. Может, нам потребуется их помощь.
   — — Ты, как всегда, права, — ответил, просияв, Оливер.
   Проводив сестру до пансиона, он отправился в кафе «Кокосовая пальма».
   Порция тяжело вздохнула. Она бы с удовольствием привязала брата к своей юбке, но знала, что это невозможно, — он все равно настоит на своем. Раскладывая по ящикам вещи, Порция молила Бога, чтобы с братом ничего не случилось.
   Если бы она могла все предвидеть! Она рассчитывала пробыть в Лондоне недолго. Но даже при мимолетном знакомстве поняла притягательность этого города. В нем было столько же порочного, сколько и прекрасного. Неудивительно, что Оливер попал здесь в такую беду. И вот она сама вновь притащила его сюда.
   Порция начала жалеть, что сразу не вернулась в Дорсет, где находился сейчас новоиспеченный граф Форт. Но откуда ей было знать, что старый граф умер? Да, он был старым, но вполне здоровым мужчиной.
   Порция подумала, что ее всегдашняя импульсивность снова сыграла с ней злую шутку. Она так ничему и не научилась. Мать обязательно, и не без оснований, упрекнет ее в том, что она вовлекла Оливера в Новую беду.
   Даже если он сдержит слово и не будет играть в карты, то на каждом углу его поджидает другая опасность — проститутки и дешевый джин, а возможно, за это время появились и новые соблазны. Закрывая дверь на замок, Порция старалась убедить себя, что Оливер никогда не был большим любителем женщин и вина.
   Порция принялась с нетерпением ждать возвращения брата. Далеко за полдень явился мальчишка с запиской, в которой сообщалось, что Оливер остается обедать с друзьями; это звучало совсем невинно, но Порцию стало лихорадить.
   Волнение ее усилилось, когда на город спустилась ночь, а Оливер так и не появился и даже не прислал другой записки.

Глава 3

   Брайт Маллорен лениво бродил по залу игорного дома «Джереми» и с интересом следил за молодым человеком, сидевшим за столом для игры в ландскнехт. Он не помнил его, имени, но точно знал, что это братец амазонки Сент-Клер, тот, которого он ударил, покидая дом, где нашел письмо.
   Их неожиданная встреча была не из приятных, и Брайт не жалел, что проучил этого задиристого петуха, но сейчас разумнее всего просто не замечать его.
   Но когда бывало, чтобы Маллорен поступал разумно?
   Перед приходом в «Джереми» Брайт выпил несколько бутылок превосходного красного вина и поэтому не сразу заметил молодого человека. К тому же неверный свет коптящих свечей затруднял видимость. Воздух в комнате был пропитан запахом табака; здесь царила атмосфера возбуждения и страха.
   Какого черта Брайт притащился в этот дешевый игорный дом?! В данный момент он совершенно не нуждался в деньгах.
   После плотного обеда в компании с Эндовером, Бриджуотером и Барклаем в таверне «Долли» все они отправились в клуб «Савой», где выпили хорошего вина, но скоро заскучали, и тогда Эндовер предложил посетить этот убогий игорный дом. Бриджуотер наотрез отказался, Барклая ждали другие приятели, а Брайт решил составить компанию Эндоверу в слабой надежде, что у Джереми его пресловутому везению придет конец. Он будет играть до тех пор, пока не проиграет, чтобы испытать это острое чувство отчаяния проигравшегося.
   Вот уже год, как он ни разу не проигрывал. Ах да, ведь есть поговорка: «Не везет в картах, везет в любви», и наоборот. Пожалуй, она себя оправдывает. Благодаря Нериссе Сент-Клер Брайт полностью разуверился в любви, и ему стало везти в картах.
   Похоже, этому молодому Сент-Клеру везет в сердечных делах, если он постоянно проигрывает.
   В ландскнехт играли по большой, а значит, и рисковали крупным проигрышем. Эта игра не требовала особого умения, если никто не мошенничал, и вполне подходила Брайту, снимая с него чувство вины за постоянный выигрыш.
   — Проклятие! — воскликнул один из играющих. — Когда же пойдет хорошая карта? — Он снял пиджак и вывернул его наизнанку. — Может, хоть это поможет. — Сквозь табачный дым он взглянул на Брайта.
   — Маллорен, в чем ваш секрет? Почему, черт возьми, вы никогда не проигрываете?
   — Купите себе суку, Денфорт, — небрежно бросил Брайт.
   — Какой-то определенной породы? — полюбопытствовал лорд Денфорт.
   — Не обязательно. Просто она будет вилять хвостом и отгонять невезение.
   — Вы так считаете? Обязательно завтра же куплю. Я уже надевал новые ботинки и привязывал пеструю тряпочку-ничто не помогает. Ну что же, продолжим игру.
   Денфорт проиграл уже больше тысячи, и почти все эти деньги вместе в проигрышами других игроков лежали сейчас перед Брайтом, игравшим небрежно и без особого интереса. Если Денфорт мог позволить себе проигрывать, то другие сидящие за столом картежники не были достаточно состоятельны. Брайт не любил обыгрывать тех, кому вообще не следовало бы садиться за карточный стол, но отказ играть с такими людьми был равносилен оскорблению.
   Со своего места Брайт мог видеть, что братец амазонки проиграл уже крупную сумму денег, хотя скорее всего в кармане у него не было ни единого пенни. Какого черта он притащился сюда?
   Брайт старался убедить себя, что ему нет никакого дела до этого молодого человека, но вина за свое поведение с молодой энергичной женщиной не давала ему покоя. Поначалу неожиданная встреча с Порцией Сент-Клер доставила ему удовольствие, какого давно не доставляла встреча ни с одной другой женщиной. Немного найдется особ женского пола, которые при первой же встрече грозятся убить тебя или пытаются преградить путь своим телом, таким хрупким и изящным. Брайт, вспомнив Порцию, улыбнулся.
   Она не была красавицей, но огонь ее сердитых глаз и твердая линия рта привели его в трепет, заставили испытать поистине танталовы муки. С чувством некоторого смущения он вспоминал жар ее трепещущего тела, когда она боролась с ним, и ему хотелось почувствовать это тело в другой, более интимной борьбе.
   Но какой смысл продолжать думать о ней. Он уже по горло сыт этими Сент-Клерами! Если он когда-нибудь женится, то исключительно на деньгах. Однако у него из головы не выходило, что он дурно обошелся с этой мужественной женщиной, и ему хотелось загладить свою вину перед ней.
   Вздохнув, Брайт поднялся.
   — Послушай, — сказал ему Денфорт, — ты не должен сейчас уходить. Мне начинает везти.
   — Я отыграюсь завтра, Денфорт.
   Приказав служителю жестом собрать его выигрыш, Брайт обогнул стол и подошел к месту, где сидел брат Ипполиты. Опрятный парик, прекрасный шелковый костюм, дорогие кружева — значит, семья не у последней черты бедности.
   Как же звать этого молокососа? Ипполита называла его по имени, но оно не задержалось в его памяти.
   — Сент-Клер, — позвал Брайт. — Можно вас на пару слов?
   Молодой человек был так поглощен игрой, что не ответил. Брайт потряс его за плечо. Юноша рассеянно взглянул на него, и глаза его расширились от удивления:
   — Вы?!
   — Это действительно я. Приглашаю вас сыграть со мной. Можно сказать, просто настаиваю.
   Молодой человек с сожалением посмотрел на карточный стол, но, поддавшись искушению, поднялся. Брайт с облегчением заметил, что он забрал с собой несколько гиней — весь его выигрыш. Они сели за столик для двоих, и Брайт заказал вина.
   — Как дела, Сент-Клер?
   — Я не Сент-Клер. Я — Апкотт.
   Брайт в удивлении поднял брови.
   — Единоутробная сестра? Или она вдова?
   — Единоутробная сестра. Мне хотелось бы знать, что произошло между вами, милорд. Она так и не рассказала мне.
   — Тогда тем более я не должен раскрывать ее секреты.
   — Это наводит меня на мысль, что ей понравилось ваше ухаживание.
   — Ухаживание? — переспросил Брайт. Апкотт молча смотрел на него. У него было приятное, чистое лицо и хорошие манеры Браета всегда удивляло, как такие честные и совсем неглупые люди оказывались за карточным столом. Возможно, этого еще не поздно остановить.
   Слуга принес вина и нераспечатанные колоды карт. Брайт наполнил бокалы.
   — Мой дорогой мистер Апкотт…
   — Сэр Оливер, — сухо поправил юноша. Брайт вежливо кивнул.
   — Мой дорогой сэр Оливер, между вашей сестрой и мной произошло небольшое недоразумение, о котором я очень сожалею. Возможно, я невольно обидел ее и хотел бы принести ей свои извинения. И уж конечно, я сожалею о нашей с вами небольшой ссоре.
   По всему было видно, что сэр Оливер остался доволен принесенными извинениями.
   — Очень хорошо, милорд. Давайте больше не будем говорить об этом.
   Вы очень добры, сэр, — ответил Брайт, передавая Оливеру бокал вина. — Вы играете в безик?
   — Конечно.
   Приняв ответ Оливера за его согласие играть, Брайт вскрыл две колоды карт и передал их Оливеру для осмотра и тасовки. Затем они сняли колоды.
   Выиграв, Брайт вздохнул. Ему страшно везло, а игра в безик во многом зависела от везения, но в то же время здесь требовалось и умение помнить карты, находящиеся в игре, и различные способы отделываться от ненужных карт в руке. Брайт был в этом силен и решил использовать все свое умение, чтобы наполнить карманы этого молокососа. Затем он отправит его домой, чтобы никогда не видеть снова.
   У Брайта было тонкое чутье на неприятности, а с сэром Оливером и его сестрой они непременно возникнут.
   — Вы с сестрой перебрались в Лондон? — спросил он, продолжая игру.
   Апкотт нахмурился и, получив взятку, ответил:
   — Да, милорд. Мы остановились на Дрезденской улице. Брайт отметил про себя, что это не самый лучший район Лондона и что скорее всего у них все же туго с деньгами.
   — — Должно быть, смерть графа Уолгрейва расстроила ваши планы? — закинул он удочку. Молодой человек покраснел.
   — Какого черта… Какое вам до этого дело, сэр?
   — — Простите мой бестактный вопрос, — миролюбиво заметил Брайт. — Пожалуйста, извините меня.
   Молодой человек совершенно прав: это не его дело. Брайт взял взятку дамой бубен, что было самым глупым Данной игре, но тот этого не заметил.
   Зато заметил подошедший к столу Эндовер, с удивлением посмотревший на Брайта, который незаметно подмигнул другу, и тот промолчал.
   В безике выигрывали не по взяткам, а по очкам. Сэр Оливер знал правила игры, но, по всей вероятности, плохо разбирался в ее тонкостях. Если он не будет за версту обходить карточные столы, то, вне всякого сомнения, очень скоро угодит в долговую тюрьму, и что тогда станется с его сестрой?
   Прибегая к различным ухищрениям, Брайту удалось довести счет Апкотта до тысячи очков.
   — Вы выиграли, сэр Оливер. Может быть, поднимем ставки? Двадцать гиней на круг?
   Брайту легко удалось уговорить молодого человека поднять ставки, но гораздо труднее было проигрывать. Его Проклятая удача по-прежнему сопутствовала ему. Как, к примеру, скрыть, что у него на руках четыре туза? Какое счастье, что у этого молокососа нет чувства игры.
   К трем часам утра, после изнурительной игры Брайту наконец удалось передать сэру Оливеру Апкотту две сотни гиней выигрыша.
   Еще полчаса Брайт накачивал Апкотта вином, после чего тот попытался вернуться к столу для игры в ландскнехт, но Брайт твердо взял его за плечи и вывел на морозный декабрьский воздух.
   — Послушайте, — слабо отбивался Апкотт, — еще очень рано.
   — Наоборот, уже очень поздно, и ваша сестра, должно быть, беспокоится.
   Молодой человек опять нахмурился:
   — Что у вас с моей сестрой?
   — Ничего. Абсолютно ничего.
   — Мне так не кажется, — мрачно заметил сэр Оливер. — Она ведет себя, как последняя дура.
   «Просто она водит тебя за нос», — решил про себя Брайт.
   Он взял под руку шатающегося молодого человека и послал подвернувшегося мальчишку ловить экипаж.
   — Ты заинтересован в этом типе? — тихо спросил ожидавший его Эндовер, человек покладистого характера.
   — Очень мало. Снабдив его деньгами, я хотел бы, чтобы он благополучно добрался до дома. На этом наше знакомство и закончится.
   Эндовер удивленно поднял брови, но не стал возражать — Брайту виднее.
   Подъехал одноконный экипаж, и они, затащив в него счастливого баронета, сели рядом с ним. Оливер тяжело опустился на сиденье и запел.
   Экипаж тронулся, и Эндовер тихо осведомился, в чем же, собственно, дело?
   — Просто во мне заговорило благородство.
   — Неужели? — скептически заметил Эндовер. — тебя ненадолго хватит, если будешь помогать всем проигравшимся.
   — Уж если речь зашла о моей выносливости, давай-ка отправимся к «Мирабель» после того, как доставим домой этого молокососа.
   — После такой-то ночи? Я совершенно без сил, мой дорогой.
   — А где твоя выносливость? Ты позоришь свое звание.
   — Ты прав, мон ами.
   Они продолжали беседовать под бессвязное пение Оливера, пока экипаж наконец не остановился.
   — Сэр Оливер, — прервал его пение Брайт, — мы правильно приехали? Дрезденская улица, двенадцать? Апкотт с изумлением выглянул в окно экипажа:
   — Вроде похоже, милорд, хотя все жалкие гостиницы на одно лицо. Я бы пригласил вас, но…
   Брайт вылез из экипажа и помог выбраться молодому человеку.
   — Вы сама любезность, сэр, но, к сожалению, уже поздно. Простите мне мою дерзость, но я бы посоветовал вам никогда снова не играть в карты или в кости. У вас нет к этому способностей. Передайте мое глубокое почтение вашей сестре. — Брайт поспешил откланяться.
   Апкотт слегка опешил, затем кивнул:
   — Благодарю, милорд, благодарю. Я получил большое удовольствие от игры. Может быть, как-нибудь сыграем еще? Позвольте дать вам отыграться.
   Брайт вздохнул и оставил Оливера одного разыскивать свое жилище. Приказав кучеру возвращаться в цивилизованную часть города, он сел в экипаж.
   — Сестре? — с интересом переспросил Эндовер.
   — Просто случайное знакомство, — небрежно бросил Брайт.
   Сейчас, когда они остались в экипаже вдвоем, Эндовер с удовольствием распрямил ноги.
   — А я надеялся, что ты нашел замену Финдлейсон, — сказал он.
   — Надеялся? Как неумно с твоей стороны. Какая женщина может заменить богатую миссис Финдлейсон?
   Конечно, никто не может соперничать с богатством миссис Финдлейеон, которым она распоряжается самостоятельно.
   — Вот именно, — с довольной улыбкой ответил Брайт. Но какого черта ты решил обязательно жениться на деньгах? Разве тебе недостаточно твоей доли семейного дохода плюс везения за карточным столом?
   — Деньги нужны всегда и всем.
   — Неужели ты действительно попал в затруднительное положение? — спросил, нахмурившись, Эндовер. —Я могу одолжить тебе…
   — Маллорен без единого пенни?! — рассмеялся Брайт. — Мой дорогой, я только что вложил значительную сумму в проект Бриджуотера.
   — В канал? — удивился Эндовер. — Ты думаешь, из этого что-то выйдет?
   — А ты сомневаешься?
   — Это сумасшествие. Типично для Бриджуотера. Почему бы вам не пользоваться речным транспортом, когда дороги выходят из строя? Копая каналы, вы тем самым нарушаете равновесие в природе.
   — Скорее покоряем природу, — ответил Брайт. — в мороз дороги замерзают, оставляя колеи; в дождь раскисают, превращаясь в жидкую грязь, да и в хорошую погоду содержатся не самым лучшим образом. Реки летом мелеют, а весной выходят из берегов. Каналы же именно то что надо — всегда чистые и в любое время готовы к перевозке любого груза за умеренную плату.
   — Но цена строительства!
   — Кажется, десять тысяч гиней за милю.
   У Эндовера буквально отвисла челюсть.
   — Не представляю, когда Бриджуотеру удастся возместить такие расходы. Я слышал, как раньше он говорил что не ограничится тем, что продолжит канал от своих угольных шахт до Манчестера. Он замахнулся протянуть его до самого моря, а это еще двадцать миль. Такое строительство будет стоить ему целого состояния.
   — Он уже лишился его да еще залез в долг больше чем на тридцать тысяч фунтов…
   — Черт возьми!
   — …и друзья уже опасаются давать ему в долг.
   — И неудивительно. Ну а ты, конечно, одолжил ему?
   — Все свои свободные деньги, включая те, что выиграл за карточным столом.
   Эндовер заерзал на сиденье.
   — То-то я смотрю, ты опять стал играть по-крупному. — Он задумчиво посмотрел на Брайта. — Однако я не припоминаю, чтобы ты когда-либо поддерживал дело, обреченное на провал, может, мне стоит дать ему заем?
   — Может, и стоит, но честно предупреждаю тебя, что нет никаких гарантий. Это чертовски рискованное дело. Кроме чисто технических проблем, которые пока решаются с большим трудом, существуют люди, делающие все возможное, чтобы проект провалился.
   — Те люди, которые вложили деньги в речное судоходство, всегда будут конкурировать с владельцами гужевой перевозки. — Эндовер задумчиво пожевал губами. — Так ты считаешь, что перевозка грузов по каналу намного дешевле?
   Брайт достал табакерку и предложил другу хорошую понюшку.
   — …даже очень. Лошадь потянет не больше тонны, а по каналу можно перевезти около пятидесяти.
   Неужели? — удивился Эндовер, нюхая табак. — Это же очень выгодно.
   То-то и оно, — улыбнулся Брайт. — Бриджуотер сможет продавать уголь, перевозя его в Манчестер и Ливерпуль по цене гораздо ниже существующей, и при этом не остаться внакладе. Обратно из Ливерпуля он повезет заграничные товары, что тоже очень выгодно. Мы сделаем Англию процветающей страной и сами очень и очень разбогатеем.
   — Или полностью разоритесь. Брайт с силой захлопнул табакерку.
   — В этом-то и состоит риск, но ты же знаешь, что я люблю рисковать.
   — А что, Дженни Финдлейсон тоже участвует в этом проекте?
   — Видишь ли, мне совсем не хочется, чтобы наш проект провалился, поэтому, когда у нас кончатся деньги, я женюсь на этой женщине и воспользуюсь ее деньгами.
   — А я-то был уверен, что ты идеализируешь женщин и брак.
   — Так было прежде, пока я не встретился с восхитительной Нериссой.
   — Да, она оказалась просто красивой проституткой. Скажи спасибо, что не ты, а лорд Трелин добился ее руки.
   — Ты целиком прав.
   — Тебе удалось найти невесту получше, хотя у Дженни Финдлейсон все задатки сварливой женщины.
   — Но она богата. Я уверен, что, если понадобится, я ею ее заставить жить экономно и не перечить мне. Эндовер громко расхохотался:
   — Ты хочешь приручить ее? Черт возьми, Брайт, да ты смелый человек!
   — Возможно, теперь я лучше знаю женщин, — ответил Брайт, откидываясь на сиденье.
   Порция проснулась от грохота в соседней спальне, за которым последовало знакомое проклятие. Слава Богу! Оливер дома. Стояла глубокая ночь. Где он шатался так поздно? Играл? Нет, этого не может быть.
   Порция выскользнула из постели, дрожа от холода, закуталась в тонкое одеяло и направилась в соседнюю комнату. В тусклом свете луны она разглядела сидящего на кровати брата. Он потирал ушибленную ногу.
   — Оливер, с тобой все в порядке?
   — Да, пожалуйста, не волнуйся. Я ударился об угол этой проклятой кровати.
   Порция с облегчением почувствовала, что брат просто пьян, а это еще не самое страшное.
   Оливер поднялся с кровати.
   — Послушай, Порция, — голос его звучал весело, — мне сегодня чертовски повезло.
   — Ты встретил человека, который согласился одолжить тебе денег?
   — Можно сказать и так. — Оливер захихикал. — И я выиграл у него две сотни гиней.
   — Выиграл?! — Порции показалось, будто на нее вылили ушат холодной воды.
   — Не волнуйся. Порция. Я сказал, что выиграл, а ты, ведешь себя так, будто услышала, что меня приговорили к смерти через повешение.
   Руки Порции крепче вцепились в одеяло
   — Но ты же обещал мне больше не играть! — закричала она.
   — И не буду! Вернее, буду, но очень редко! Я уже говорил тебе. Порция, что мужчина должен играть, иначе к нему будут относиться с подозрением! — шумел Оливер. — Я был с друзьями. Дядя Твинбая — член правления банка. Возможно, мне удастся взять там ссуду! Должен я встречаться с ним или нет? Все обернулось расчудесным образом. Смотри!
   Оливер начал вытаскивать из карманов деньги и бросать их на стол. Несколько монет скатились на пол, и Порция поспешила подобрать их, пока они не попали в щели дощатого пола. Она зажгла свечу, и ее свет отразился в горке лежащих на столе золотых монет.
   — Видишь? — гордо заявил Оливер. — Неужели тебе не нравится блеск золота? Порция согласно кивнула:
   — О да, Оливер. Конечно, тебе не следовало играть, но эти деньги дадут нам возможность продержаться какое-то время.
   — Что за вздор! С такими деньгами мы можем позволить себе пожить в Лондоне в свое удовольствие!
   — Оливер!
   — Не строй из себя пуританку, Порция! — Лицо Оливера сияло. — Ты только посмотри на все это! Я ушел из дома с тридцатью гинеями, а вернулся с таким богатством. — Оливер любовно перебирал монеты.
   У Порции перехватило дыхание. Если брат ушел из Дома с тридцатью гинеями, значит, он забрал почти все их деньги, сказав, что возьмет совсем немного. Ей и в голову не могло прийти, что это «немного» и есть тридцать гиней.
   — Но ведь ты мог проиграть их все, — заметила она, стараясь казаться спокойной.
   — Но ведь не проиграл? Мне стала сопутствовать удача. О Господи, опять! Опять повеяло холодом этого несчастья. Проигравшись в пух и прах, брат поклялся ей больше не садиться за карточный стол, однако сейчас, когда он снова почувствовал вкус удачи, что может остановить его?
   Руки Порции дрожали, когда она собирала в тряпочку монеты. Узелок получился увесистым.
   — Разве я не заслужил нескольких монет? — жалобно спросил Оливер.
   — Сколько ты хочешь?
   — Ну, скажем, пятьдесят, У мужчины должны быть карманные деньги.
   Порции хотелось напомнить брату, что он по уши в долгах и не важно, будут у него в кармане деньги или нет, они все равно не его, но сейчас бессмысленно говорить с ним об этом. Она молча отсчитала пятьдесят гиней.
   — Остальные мы должны отложить на черный день, — сказала она.
   — Конечно, должны, — согласился Оливер, с радостной улыбкой глядя на сверкающие золотые монеты. — В конце концов, я могу выиграть еще.
   — Оливер! — воскликнула Порция, раздумывая над тем, какими доводами убедить брата отказаться от опасной затеи.
   Но Оливер, окрыленный надеждой, не слушал сестру.
   Может случиться, что нам не придется просить ссуду. Есть люди, которые каждую ночь проигрывают тысячи. Сейчас, когда удача снова улыбнулась мне, я могу отыграть Оверстед обратно.
   Порция попыталась возразить, но брат не слушал ее, с трудом пытаясь раздеться. Она вернулась к себе в спальню, крепко зажав в руке увесистый узелок. Такое количество золотых монет могло бы сделать ее счастливой, но Порция была в отчаянии.
   Она искренне верила, что, проигравшись до нитки, брат навсегда покончил с картами, но сейчас он почувствовал вкус успеха, и это все изменило.
   Возможно, выигрыш просто подстроен. Порция все упорнее думала о том, что брат попал в руки негодяя, который позволил ему выиграть, чтобы потом окончательно погубить его. Это был хорошо известный прием, к которому часто прибегали так называемые «хищники», чтобы ловить в свои сети таких простачков, как Оливер, «Хищники!» — что за меткое слово.
   Порция в сердцах бросила на стул узелок с монетами. «Неужели Оливер не смог сообразить, что с ним случилось?! — подумала она. — Но с другой стороны, что с него взять? Оливер производит впечатление человека благополучного, и, уж конечно, „хищник“ не мог догадаться» что у него за душой ни гроша".