Беверли Джо. Ночи без сна

   Струя воды, только что промочившая ее насквозь, поливала теперь кран, словно не позволяя покуситься па свою свободу. Она оглянулась на Кона, но тот, продолжая улыбаться, лишь приподнял брови. Набрав побольше воздуха, она бросилась к крану и повернула его. Струя перестала бить ей в лицо, но она услышала вопль.
   Оглянувшись, она увидела, что струя, теряя напор, окатила Кона с ног до головы.
   Он рассмеялся. Его волосы прилипли к голове, вода стекала с него струями, но он стоял, раскинув в стороны руки, и, похоже, радовался этому неожиданному «ливню».
   Рубашка к брюки прилипли к телу…
   Она схватилась за кран, пытаясь завернуть его, но руки скользили и кран не поддавался. Вдруг ей на помощь пришли сильные, загорелые руки, на которых виднелись шрамы. Совместными усилиями они завернули кран и полностью перекрыли воду.
   Стало тихо. Она взглянула на Кона.
   Он больше не улыбался, но в глазах вспыхивали искорки.
   — Возмездие со стороны воды? — сказал он.
   — Думаю, воде просто не нравилось, что ее вынуждают течь сквозь эти трубы.
   — А может быть, ей просто не нравилось, что ее вынуждают.
   Мокрая сорочка обрисовывала мускулы на его груди, и стала заметна темная татуировка с правой стороны.
   Ей хотелось прикоснуться к татуировке, но она не осмеливалась.
   — Насколько я понимаю, это дракон, — сказала она.
   Казалось, он не сразу понял, но потом догадался, и лицо его прояснилось.
   — А-а, значит, эта похотливая девица — Дидди, кажется? — все-таки видела это. Мы все сделали татуировки — Ван, Хоук и я. Смысл заключался в том, что, если нам придется разыскивать изуродованные трупы друг друга, мы облегчим себе задачу. Оказалось, что это не такая уж глупая идея.
   — Вы это сделали, когда не удалось найти лорда Дариуса?
   — Там было столько мертвых и умирающих, — сказал он, глядя в сторону, — причем многие были раздавлены или разорваны на куски, а их останки разметаны в разные стороны взрывом. — Он покачал головой. — Едва ли тебе хочется слушать о таких вешах. — Он повернулся к фонтану. — Как ты думаешь, что следует поставить здесь на месте дракона?
   Ей не хотелось переводить разговор на другую тему.
   — Он был одним из «шалопаев», ты говорил. Я помню, как ты о них рассказывал.
   Он взглянул на нее. Лицо его было мрачным, но, слава Богу, не она была причиной этого.
   — Ты многое помнишь, а?
   Помедлив несколько мгновений, она сказала:
   — Я помню все, Кон.
   — Я тоже. — Губы его странно дрогнули. Потом он, тряхнув головой, продолжил: — Да, он был из «Компании шалопаев». Он не был солдатом по природе, и ему не следовало там находиться. Я должен был остановить его.
   — Может быть, он не хотел, чтобы ею останавливали.
   — Все равно надо было остановить его. Или хотя бы получше подготовить. Или… — Он вдруг окинул ее взглядом, и она поняла, что он тоже помнит все. — Эта серая ткань может скрыть татуировку, но она не способна скрыть многое другое.
   Она опустила глаза и поняла, что ее платье так же облепило ее фигуру, как его сорочка и брюки. Корсет отчасти скрывал верхнюю часть ее тела, но ее живот, бедра, темный треугольник между бедрами — все было на виду.
   Покраснев от смущения, она поправила подол платья, стараясь сделать так, чтобы он не прилипал к телу. Взглянув на него, она не могла подавить дрожь возбуждения при виде того, как он смотрит на нее, пусть даже его взгляд не был ни приличным, ни уважительным, ни даже добрым.
   — Твой костюм тоже не может все скрыть, — сказала она, позволив своему взгляду скользнуть по его брюкам.
   — Я знаю.
   У нее забухало сердце.
   — Скажи, Сьюзен, тебе так же интересно, как мне, узнать, как это было бы теперь?
   Интересно. Более чем интересно. Горячая волна желания прокатилась по ее телу…
   Помедлив мгновение, она заставила себя сказать:
   — А как же леди Анна?
   — Но ее здесь нет, не так ли?
   «Вот оно что, — подумала она. — Для него это просто удовлетворение любопытства».
   Для нее это было гораздо более глубокое чувство, но она не пойдет у него на поводу. Не станет для него удобной возможностью сбросить напряжение и не будет оскорблять женщину, которую он выбрал, пусть даже сейчас ее здесь нет. Даже ради Кона она не опустится до уровня проститутки. Это разрушило бы их обоих.
   — Она присутствует здесь незримо, — сказала она, отступая на шаг. — Я должна пойти переодеться, милорд. — Сьюзен оглянулась на фонтан. — А там, я думаю, следовало бы поставить статую святого Георгия, — сказала она. — Крэг-Уайверну нужен герой, побеждающий зло.
   Круто повернувшись, она быстро направилась к дому.

Глава 15

   Кон оперся руками о бортик фонтана, глядя вниз на поблескивающую воду.
   Святой Георгий.
   Куда подевался тот юный идеалист?
   Сьюзен глубоко ранила его, но не убила в нем героя. Это сделала война. Нет, официально война сделала его своего рода героем. Он не был отчаянным храбрецом, привлекающим к себе внимание начальства, но знал, что честно выполняет свой долг во имя своих людей, своего генерала и своего короля. Хоук говорил ему, что Веллингтон как-то раз отозвался о нем как о «чертовски хорошем офицере», а такую похвалу приятно услышать о себе любому мужчине. Но бесконечные военные годы, хотя и были наполнены не только кровью и смертью, но и радостным возбуждением, победами и даже время от времени удовольствиями, убили в нем святого. Он боялся не того, что сделает с ним будущее, а того, что он, став бездушным, может причинить зло другим.
   Некоторые гадалки утверждают, что могут предсказать будущее по отражению в воде. Интересно, что можно прочесть по его отражению?
   Он воспользовался леди Анной в целях самозащиты, и вот теперь она стала препятствием. Сьюзен не придет к нему в постель из-за леди Анны.
   Но ведь именно этого он и хотел?
   Но хотел он — причем хотел страстно — не этого, а Сьюзен.
   При виде ее, безудержно хохочущей под струями воды, что-то как будто сломалось в душе и перенесло его прямо в те пронизанные солнечным светом дни прошлого. Вид ее тела, еще более соблазнительного, еще более женственного, но по-прежнему тела Сьюзен, сломал напрочь всю его хорошо выстроенную линию защиты.
   Он не мог позволить, чтобы его снова использовали, но не мог и сам использовать ее, несмотря на болезненно пульсирующую и отчаянную потребность в ней. Сможет ли он уехать отсюда, так и не попробовав испытать прежние чувства с теперешней Сьюзен?
   Он мог бы сказать ей, что леди Анна — это возможный вариант, что у него нет пока перед ней обязательств. Он мог бы соблазнить ее возможностью заполучить Крэг-Уайверн. Правда, она утверждала, что он ей больше не нужен, но, должно быть, она лгала. Зачем же еще она стала работать здесь?
   Неожиданно он представил себе Сьюзен — женственную, опытную Сьюзен, — решившую во что бы то ни стало соблазнить его…
   Но леди Анна была больше чем одним из возможных вариантов. Он отправил ей письмо.
   Если бы Сьюзен вышла за нею замуж, то исключительно ради того, чтобы стать хозяйкой Крэг-Уайверна. Поскольку он не имел намерения проводить здесь больше недели в год, она будет чувствовать себя несчастной.
   Но нет, Сьюзен не из тех, кто предается унынию. Она бы боролась за то, к чему стремилась. Он повидал немало мужчин, женатых на женщинах, которые были твердо намерены изменить по своему усмотрению мужей или обстоятельства. Видел он, как некоторые из них всеми способами заставляли идти в армию, демобилизоваться из армии, переходить из одного батальона в другой, жить не по средствам или скупердяйничать сверх всякой меры.
   В таких семьях не было мира. Он же более всего на свете хотел покоя. Покоя и милых маленьких радостей Сомерфорд-Корта, где он надеялся со временем вновь обрести душевное равновесие, а возможно, даже вспомнить свои юношеские идеалы.
   Он наклонился ниже, зачерпнул ладонью немного воды и плеснул себе в лицо. Но вода успела нагреться на солнце и не охлаждала.
   Оттолкнувшись от бортика фонтана, он вернулся в дом, переоделся и отправился на верховую прогулку. Эго было самое безопасное из всего, что он мог сделать.

* * *

   К тому времени как Сьюзен стащила с себя мокрую одежду, она дрожала так, что зуб на зуб не попадал, причем виноват в этом был не только холод. Она не ожидала, что сможет когда-либо испытав такую непреодолимую тягу к мужчине. Даже не подозревала, что подобное бывает!
   Много лет тому назад с Коном это было нечто непознанное, загадочное. С Райвенгемом это был план Он довел ее до определенного состояния, но они оба знали, что делают.
   С капитаном Лавалем тоже был план, который оказался большой ошибкой. Физиологически он не дал ничего.
   Меньше, чем ничего.
   Это было отвратительно.
   А теперь, даже не прикоснувшись к Кону, она вся горела or желания. Там, в саду, ей хотелось прижаться к его груди, почувствовать твердость его мускулов, обрисованных мокрой сорочкой, обнять, успокоить и одновременно успокоиться и излечиться самой.
   Не снимая мокрого корсета и рубашки, она опустилась на краешек постели, пытаясь понять, откуда взялось в ней это неожиданное и сокрушительное по своей силе желание.
   Сьюзен любила безответно и самозабвенно. Но это уже само по себе очень сильное чувство она научилась хотя бы контролировать. Она любила, но ради любимого могла не показывать свою любовь, чтобы не разрушить его жизнь и не мешать ему уйти к женщине, которую он выбрал.
   Но это чувство… это было нечто стихийное. И связанная с ним боль была вызвана отчасти тем, что ей казалось, будто она пытается идти против сбивающего с ног свирепого ветра или бороться с волнами в разбушевавшемся море. Сьюзен поняла: эта ураганная сила может накрыть ее с головой, смести и уничтожить.
   Уничтожить их обоих.
   Сьюзен вздрогнула и встала, чтобы снять с себя остатки одежды. Потом она насухо растерлась полотенцем, чтобы разогрелась кровь и унялась дрожь.
   Нужно уезжать отсюда немедленно. Не надо никому давать никаких объяснений. Кон и так поймет. Она вернется в помещичий дом, а потом уедет совсем…
   Но оставалось еще столько нерешенных проблем.
   Пока «Драконова шайка» не поправит свои дела, у нее не будет денег.
   К тому же ей некуда уехать. Найти работу тоже будет непросто.
   Но это не имеет значения. Ради него, да и самой себя, она должна уехать из Крэг-Уайверна. Миссис Горланд справится с ее обязанностями, пока не наймут новую экономку.
   Она скажет, что Сьюзен заболела.
   Да и в самом деле в тот момент она чувствовала себя нездоровой.
   Сьюзен надела повседневный корсет, сухую рубаху и другое такое же серое платье. Поскольку она уходила совсем, она могла бы обойтись и обычным платьем, но серая униформа служила ей доспехами.
   Правда, доспехи не защитили ее от Кона…
   Выбросив из головы воспоминания, она добавила к одежде накрахмаленную косынку. Потом привела в порядок прическу, высоко заколов шпильками волосы, и надела чепец.
   Но этого недостаточно.
   Единственная реальная защита — это расстояние.
   Она взглянула на свои пожитки: книги, рукоделие, рисунки. В чем их нести?
   Раздумывать было некогда. Надо было уходить сию же минуту.
   Она отправилась в кухню.
   — У нас закончилось сливочное масло, мэм, — сообщила миссис Горланд. — Неплохо бы также заказать хорошего филе.
   Сьюзен хотелось убежать, но чувство долга заставило ее задержаться.
   — Пошлите за говядиной к Рипфорду, а масла купите в деревне.
   — Так и сделаем, мэм, — сказала кухарка и, взглянув на Сьюзен, воскликнула: — С вами все в порядке, дорогая?
   Переход от делового разговора к задушевному чуть не заставил Сьюзен расплакаться, но она умудрилась даже улыбнуться:
   — Все в порядке. Просто мне нужно снова побывать в помещичьем доме.
   — Конечно, идите. Мы справимся.
   — Я это знаю. Спасибо. — Сьюзен вышла из кухни, жалея, что не смогла попрощаться со всеми.
   Она хотела было выйти незаметно через боковую дверь, но парадный вход находился ближе всего, поэтому она пересекла холл, направляясь к нему. Там ее поджидал какой-то мужчина.
   Кон!
   Нет, слава Богу, это был не Кон, а всего лишь лейтенант Гиффорд. Но с ним тоже нужно было поговорить перед отъездом.
   — Могу ли я чем-нибудь помочь, лейтенант? — спросила она.
   Он взглянул на нее и покраснел. С чего бы это? Она торопливо опустила глаза и оглядела свою одежду: а вдруг она второпях что-нибудь забыла надеть?
   — Я пришел к графу, миссис Карслейк. Служанка уже пошла доложить ему об этом.
   Пришел, чтобы поговорить с Коном? О контрабандистах? Кон почти уверен, что Дэвид является Капитаном Дрейком, и может сказать что-нибудь не то…
   И она ничего не сможет предотвратить!
   — Извините, сэр, меня ждут дела.
   Она хотела было обойти его, но он преградил ей путь.
   — Я предпочитаю, чтобы вы на некоторое время составили мне компанию, — твердо произнес он.
   У нее промелькнула безумная мысль: уж не собирается ли он сделать ей предложение?
   Здесь? Сейчас? Она снова сделала шаг в сторону.
   — У меня неотложное дело, лейтенант…
   Он снова преградил ей путь:
   — У меня тоже. То, что я собираюсь сказать, важно для вас.
   Черт бы его побрал! С минуты на минуту здесь может появиться Кон или служанка, которую к нему послали. Она толкнула Гиффорда обеими руками в грудь, готовая бежать. Но он лишь отступил на шаг и крепко схватил ее за запястья.
   — Отпустите меня немедленно! — прошептала она, не решаясь позвать на помощь. — Лорд Уайверн сейчас придет сюда. Ему не понравится, что вы меня схватили.
   — Значит, он до тебя уже добрался? Это придется прекратить.
   — Что-о? — завопила она. — Видно, кто-то из нас двоих сошел с ума.
   Он быстро огляделся вокруг, не видно ли кого-нибудь поблизости. Физиономия у него была возбужденная, глаза похотливо горели.
   — Я, может быть, не поверил бы этому, но я видел собственными глазами тебя с графом в саду. Только любовники могут так смотреть друг на друга, Сьюзен. А я-то был так деликатен и вежлив с тобой.
   — Лейтенант…
   — Жиль, Сьюзен. Зови меня Жиль.
   Она заставила себя расслабиться в ею руках и спокойно сказала.
   — Очень сожалею, лейтенант, но я никак не могу выйти за вас замуж…
   У него изумленно округлились глаза, потом он рассмеялся:
   — Милая леди, я не имею в виду женитьбу. Я хочу того, чем насладился капитан Лаваль.
   Силы небесные! У нее чуть не подкосились ноги. Она всегда боялась, что тот мерзавец будет хвастаться перед другими офицерами. Это было много лет тому назад, однако…
   — Не понимаю, о чем вы говорите.
   — Понимаешь, Лаваль говорил, что ты горячая штучка, а теперь я и сам вижу это. Граф провел здесь всего две ночи, а уже поймал тебя. Теперь моя очередь. Ты красивая женщина, Сьюзен, любого мужчину заведешь с пол-оборота, особенно когда на тебе это серое с белым платье, а волосы убраны под чепец…
   Он подтолкнул ее к столу и, облизнув губы, навалился на нее, пытаясь коленом развести ее бедра.
   — Вы сошли с ума, — сдавленным шепотом пробормотала она. — Немедленно отпустите меня!
   — Простой лейтенант тебя не устраивает после графа? — Он навалился сильнее, так что кромка стола врезалась ей в спину.
   — Прекратите или я закричу, — прошептала она, хотя в таком случае пришлось бы рассказать Кону про Лаваля. Что делать?
   — Не закричишь. Иначе я арестую твоего брата — Капитана Дрейка.
   У нее перехватило дыхание. Он знает.
   Нет, подумала она, взяв себя в руки, он догадывается.
   Она заставила себя посмотреть ему в глаза и изобразила крайнее удивление.
   — Дэвид? Контрабандист? Вы и впрямь сумасшедший!
   — Но Дэвид — сын Мэла Клиста, Сьюзен. А ты — дочь Мэла Клиста.
   Он отступил на шаг и освободил ее руки, уверенный, что теперь она не убежит. Может быть, ей следует убежать, чтобы доказать непричастность Дэвида?
   Она не успела решить, как лучше поступить, когда он сказал:
   — Я-то удивлялся, почему ты до сих пор не замужем, но ведь ты не мисс Карслейк из помещичьего дома, не так ли? Ты незаконнорожденная дочь контрабандиста и шлюхи и, судя по тому, что я слышал от Лаваля, настоящая дочь своей матери.
   — Что бы он ни говорил, он лгал. Мужчины частенько хвастают подобными вещами, если думают, что это сойдет им с рук. Лет пять тому назад он действительно пытался соблазнить меня. И наверное, не простил, что я ему дала от ворот поворот.
   Она заметила тень сомнения в его взгляде и решила использовать свое преимущество.
   — Я была о вас лучшего мнения, лейтенант, и не думала, что вы можете поверить пьяной болтовне.
   — Он не был пьян, Сьюзен, он сказал это перед смертью. Мы с ним лежали на одном матраце в лазаретной палатке после битвы при Албуэре. Я выжил, а он умер. Но мы разговаривали о доме, и он рассказал о тебе. О красивой, хорошо воспитанной леди, у которой мать была шлюхой, так что никаких выдумок не было.
   Сьюзен не знала, что сказать, но испытала огромное облегчение. Едва ли Лаваль успел рассказать о ней каждому в лазаретной палатке на Пиренейском полуострове.
   Но что ей делать с Гиффордом?
   — Будьте моей, миссис Карслейк, и вашему брату ничего не будет угрожать.
   Боже милосердный, а она еще считала Гиффорда хорошим человеком!
   — Мой брат — управляющий графа, — решительно заявила она, — а вы, сэр, мерзавец.
   Он побледнел, поджал губы.
   — Но ведь ты не посмеешь рассказать графу о том, что я сделал?
   — Он, наверное, подумал бы, что я, как и вы, сошла с ума. Сомневаюсь, что и у вас хватит храбрости повторить ему свои слова.
   — Значит, он все-таки твой любовник?
   — Нет. Если я продолжу свой путь, лейтенант, вы снова начнете лапать меня?
   Она совсем смутила его, он даже закусил нижнюю губу.
   — Ровно через неделю, — сказал он, — когда луна будет слишком полной для делишек этих отродьев — контрабандистов, приходи в мою каморку в гостинице «Корона и якорь». — Судя по его ухмылке, он уже успел взять себя в руки. — Местные контрабандисты уже несколько месяцев пытаются подкупить меня, — добавил он. — Считай, что теперь им это удалось. Если ты будешь ублажать меня, Сьюзен, можешь считать, что они со мной расплатились.
   Она не успела ответить, как раздались шаги. Вошел Кон.
   Он помедлил.
   Интересно, что он подумал, увидев их стоящими так близко друг от друга?
   Лицо у Кона было непроницаемым.
   Гиффорд поклонился.
   — Милорд! — произнес он сдавленным голосом, явно нервничая. Сьюзен едва не расхохоталась. Она все время забывала, что Кон — граф и что обращаться к нему следует с должным благоговением.
   Она знала, что, расскажи она ему, чем угрожал ей Гиф-форд, покажи она синяки, которые, несомненно, оставили на ее запястьях его лапищи, Кон сотрет его в порошок. Тут же. Сию минуту.
   Она не могла этого сделать, потому что пришлось бы объяснять ему причину.
   К тому же она не хотела, чтобы из-за нее уничтожали Гиф-форда. Его ввела в заблуждение история, рассказанная Лава-лем, которая в основном была правдивой. Эту неприятность, как и многие другие в своей жизни, она устроила себе сама. Бежать отсюда было поздно.
   Кон жестом приказал Гиффорду следовать за собой.
   — Миссис Карслейк, — сказал он самым холодным официальным тоном, — прикажите, пожалуйста, прислать в библиотеку освежающие напитки.
   Она, как и положено экономке, присела и ответила:
   — Да, милорд.

* * *

   Кон повел Гиффорда через сад в библиотеку, а у самого руки так и чесались от желания дать лейтенанту хорошую затрещину. Гиффорд и Сьюзен? Проклятие! Зачем офицеру береговой охраны путаться с дочерью контрабандиста?
   Может быть, он этого не знает?
   Гиффорд пробормотал какую-то глупость о саде. Кон сказал что-то в ответ. Он предполагал, что речь идет о контрабандистах.
   Они проходили мимо фонтана, и он вспомнил, что там только что произошло. Он не мог предать Сьюзен. Он Уай-верн-дракон, но он не принадлежит к злобным чудовищам. Гиффорд скоро узнает все сам. Насколько понимал Кон, после этого вопрос о женитьбе Гиффорда на Сьюзен отпадет сам собой, но все-таки это произойдет не с подачи Кона.
   Но если Сьюзен поощряет Гиффорда, то она, видимо, больше не хочет стать владелицей Крэг-Уайверна?
   Или, может быть, она поощряет Гиффорда ради интересов «Драконовой шайки»?
   Вспыхнувшая было надежда сразу погасла.
   Конечно, она делает это ради «Драконовой шайки».
   Еще одна своеобразная жертва дракону.

* * *

   Сьюзен отдала распоряжения относительно прохладительных напитков и торопливо ушла в свою комнату.
   Что ей теперь делать?
   Надо предупредить Дэвида, но ей не хотелось говорить ему об угрозе Гиффорда. Дэвид всегда отличался здравомыслием, но ведь любому мужчине может изменить выдержка, если он узнает, что его сестру шантажируют, заставляя стать проституткой!
   Он может вызвать Гиффорда на дуэль.
   Или, как Капитан Дрейк, может приказать убить Гиффорда.
   Это было бы совсем плохо. Никто не поверит в чистую случайность, если на этом участке побережья погибнет еще один офицер береговой охраны. Сразу же введут войска, а поймав главаря местных контрабандистов, уж найдут причину, чтобы вздернуть его на виселицу. Кто же поверит, что он тоже «случайно» упал со скалы?..
   Угроза Гиффорда была голословной. Он не может арестовать Дэвида. Нет доказательств. Но теперь он будет зорко следить за Дэвидом и за всем районом.
   Сьюзен опустила руки и вздохнула. Она не могла сказать Дэвиду больше, чем могла бы сказать Кону, потому что ей пришлось бы рассказать о Лавале. Из всех своих поступков, за которые ей было стыдно, история с Лавалем была хуже некуда.
   Ей хотелось, чтобы об этом никто не знал, а теперь оказалось, что Лаваль мог рассказывать об этом кому угодно.
   Разговаривая с Гиффордом, Сьюзен была уверена, что Лаваль рассказал ему о ней только перед смертью. Но что, если он поделился этой историей еще с десятком своих приятелей? Или если Гиффорд с тех пор не раз рассказывал эту историю? Нет, не может быть, он не стал бы делать этого. Ведь это его оружие. А вдруг?..
   Она почувствовала, как глаза защипало от слез, и попыталась взять себя в руки. Но слезы все равно прорвались, она рухнула в кресло и дала им волю, стараясь лишь не всхлипывать слишком громко.
   В конце концов ей удалось овладеть собой, но боль осталась: болела грудь, болело горло, щипало глаза. Какой дурак выдумал, будто для того, чтобы стало легче, надо хорошенько выплакаться?
   Однако мало-помалу ей стало лучше.
   Не то чтобы совсем хорошо, но лучше. Уже давно она поняла, что есть вещи, которые нельзя изменить, и что из-за страданий одного человека мир не рухнет. Она узнала, что жизнь надо принимать такой, какая она есть, а не такой, какой хотелось бы видеть. Она узнала, что не может взять свою жизнь в руки, словно влажную глину, и вылепить ее по своему усмотрению.
   И сейчас она получила еще один жестокий урок.
   Она встала и высморкалась. Увидела в зеркале покрасневшие, опухшие глаза. Разве можно кому-нибудь показаться в таком виде?
   Сьюзен сняла с себя кружевную косынку и чепец. Их уж явно не назовешь доспехами. Она с содроганием вспомнила, как Гиффорд сказал, что они его возбуждают!
   Она чуть не рассмеялась, подумав, что все делала неправильно. Возможно, если бы она дефилировала по дому полуодетая, Кон бы этого не заметил, а такие люди, как Гиффорд, оробели бы и стушевались!
   Но нет. Глубокий вырез на лифе платья, которое она надевала вчера вечером, тоже не защищал.
   Гиффорд дал ей неделю.
   Неделя, чтобы решить, что делать.
   Неделя, чтобы отыскать золото.
   Это означало еще неделю здесь, с Коном. Это невозможно, ведь не прошло и двух дней, как все вышло из-под контроля. Но ее удерживает здесь золото.
   Имея золото, Дэвид смог бы на несколько месяцев «залечь на дно».
   Пусть тогда Гиффорд хоть все глаза проглядит, наблюдая за ним, он не сможет ничего обнаружить.
   Имея золото, Дэвид смог бы выплатить займы, которые она сделала. И она могла бы уехать куда-нибудь подальше отсюда. Она даже попросила бы Дэвида поехать с ней, чтобы помочь устроиться на новом месте.
   В Бат, например. Нет, это слишком близко.
   В Лондон.
   А может, в Шотландию?
   Или в Италию? В общем, чем дальше, тем лучше.
   Она могла бы задержать его там на несколько месяцев. Конечно, ему придется потом вернуться. И тогда он снова будет в опасности, но все-таки не такой, как сейчас.
   Как только она уедет, Гиффорд, конечно, забудет о ней. Ои будет по-прежнему подозревать Дэвида. Но сколько времени таможенники более чем подозревали Мэла? А поймать не могли и не могли ничего доказать.
   Пока им не помог старый граф, черти бы побрали его черную душу.
   Так, план дальнейших действий она составила. А пока самое время поискать золото.
   Кон с Гиффордом разговаривают в библиотеке, де Вер, видимо, занят счетами, а в спальнях наверху никого нет.
   Стараясь не привлекать внимания, она стала подниматься наверх по винтовой лестнице. Проходя мимо окна в сад, она заметила какое-то движение.
   Это был де Вер, в кои-то веки покинувший кабинет. Кабинет она уже обыскала самым тщательным образом и была почти уверена, что деньги не могут быть спрятаны там, но все же решила проверить еще разок.

Глава 16

   Как только Сьюзен вошла в кабинет, она сразу же заметила там новый порядок. Чернильный прибор и перья находились на положенном месте. На крышке письменного стола были разложены стопки документов, каждая из которых была помечена сверху надписью: «Для дальнейшего рассмотрения».