Беверли Элизабет. Как заарканить миллионера

   — Не объясните ли, любезная мисс, отчего все словно помешались на этой вашей книге?
   — Думаю, мистер Дариен, моих читателей привлекает прежде всего глава седьмая. О том, как заманить в постель миллионера — например, такого, как вы.
   — Да что ж там такое, в этой седьмой главе? Только ни слова о сливках — об этом я слышал уже раз десять от десяти разных людей!
   — Прочтите книгу — узнаете.
   — Что? Купить вашу книгу — и положить вам в карман лишний доллар? Ни за что! Сдаваться — не в моем стиле.
   — А что в вашем стиле, крутой парень?
   — Покопайтесь во мне — узнаете…
   Быть может, сама судьба привела Адама в секцию популярной психологии. Книги по импотенции ему, конечно, пока ни к чему, а вот почитать что-нибудь о внутреннем голосе…
   И о раздвоении личности. Или как там называется состояние, когда хочешь того, чего на самом деле вовсе не хочешь… то есть нет, на самом деле хочешь, но вовсе не хочешь хотеть… то есть хочешь, но тебе это вовсе не нужно… то есть очень даже нужно, но не в том смысле…
   Все, приехали! Пора к психоаналитику!
   Тем временем Лорен Грабл-Монро закончила отвечать на вопросы и подписывать книги, встала из-за стола и послала поклонницам воздушный поцелуй.
   — Кстати, Лукас, как продвигается твой репортаж? — не поворачивая головы, поинтересовался Адам.
   — Не так, чтоб очень, — признался Лукас. — С героиней сложности.
   — Не можешь найти миллионершу? В Чикаго полно богатых женщин!
   — Да, но все какие-то не такие…
   — А тебе какая нужна?
   Лукас тяжело вздохнул:
   — Слушай, не дави на меня. Дай мне время, ладно?
   — Что я слышу? — комически закатил глаза Адам. — У нашего героя-любовника проблемы с прекрасным полом?
   — Репортаж будет, — заверил его Лукас. — Просто дай мне еще неделю-две. — И, не теряя времени, перешел в атаку; — А как твоя статья?
   «Какая статья? Ах, черт!»
   Адам не понимал, как мог об этом забыть. Но тот вечер в баре, когда они с Лукасом строили планы наказания негодяйки Лорен (как же, как же — нагишом под палящим солнцем пустыни! — такое не забывается), напрочь вылетел у него из головы.
   Точнее, кое-какие воспоминания сохранились. Например, образ соблазнительной обнаженной красотки, привязанной к столбу и густо обмазанной медом, то и дело всплывал перед ним во сне, а порой и наяву, и обычно в самые неподходящие моменты. Особенно с тех пор, как Адам увидел фотографию Лорен. Вот и сейчас при одной мысли о дерзкой белокурой головке, о нагих плечах, трепещущей груди, гибком бронзовом теле…
   Гм! Так на чем он остановился?
   На том, что из-за разных неотложных дел идея журналистского расследования все отодвигалась и отодвигалась на потом; пока наконец не исчезла с горизонта. Но теперь Адам не понимал, как мог отказаться от этой мысли. Особенно теперь, когда узрел таинственную леди во плоти (и, надо признаться, в очень соблазнительной плоти!).
   — Тружусь не покладая рук, — соврал он.
   — Не покладая рук, говоришь? — расплылся в нахальной ухмылке Лукас.
   Не дожидаясь, пока младший товарищ отпустит очередную пошлую шуточку, Адам уточнил
   — Раскапываю ее подноготную. Хочу выяснить все: кто она такая, откуда, где живет, чем занимается и как ей в голову пришло написать эту проклятую книгу!
   — А дальше что? — с энтузиазмом подхватил Лукас.
   — Что дальше — не знаю. Хотя кое-какие мысли на сей счет имеются. Не знаешь, в каком разделе продаются книги о пустыне Гоби и кровожадных стервятниках?
   — Ну что, разошлись? — вздернула голову Дорси.
   Френ Скотт, служащая рекламного отдела «Рок-Касл Букс», прикрыла дверь складского помещения, и невнятный гул голосов в зале сменился благословенной тишиной.
   — Если бы! У дверей дежурит не меньше дюжины поклонников — мечтают перемолвиться с Лорен еще парой слов. Большая часть — мужчины, и некоторые очень симпатичные.
   — Скажи им, что Лорен уже ушла, — вздохнула Дорси.
   — Думаешь, я не говорила? Но кто-то из них видел, как Лорен — то есть ты — скрылась за этой дверью. Теперь они не разойдутся, пока ты — то есть Лорен — не покажешься. Боюсь, придется ей — то есть тебе — сидеть здесь до закрытия.
   До закрытия? Да она и пяти минут больше не выдержит!
   Кожа на голове под париком чешется. Туфли безбожно жмут. Макияж весит, кажется, не меньше тысячи тонн, а лифчик «Уандербра» так сдавил грудь, что она вообще не понимает, как до сих пор не умерла от удушья.
   При этом, как ни странно, встреча прошла вполне успешно. Особенно если учесть, что на протяжении всего мероприятия Дорси погибала от страха. И сейчас мечтала об одном: вернуться домой, принять ванну и вернуться к спокойной, размеренной, такой привычной жизни Дорси Макгиннес.
   — Так что устраивайся поудобнее, — продолжала рекламщица. — Можешь что-нибудь почитать.
   — У меня сейчас одно желание: домо-о-ой!
   — Неудивительно, — сочувственно улыбнулась Френ. — Такие мероприятия даже при благоприятных обстоятельствах чертовски выматывают. А у тебя, насколько я понимаю, обстоятельства не самые благоприятные.
   Френ Скотт, разумеется, была осведомлена обо всех проблемах «Лорен Грабл-Монро» — иначе не смогла бы играть роль сопровождающей в рекламном турне. Давая ей это задание, начальство строго предупредило: «Не будешь держать рот на замке — останешься без работы!»
   — Я не предполагала, что возникнет такой ажиотаж, — извиняющимся тоном объяснила она. — Иначе заранее подогнала бы машину к черному ходу. Но мне казалось, что все пойдет своим чередом: ты ответишь на вопросы, раздашь автографы — и все разойдутся… Может быть, тебе выйти и перемолвиться с ними еще парой слов?
   Дорси решительно замотала головой.
   Знала бы Френ, каких трудов стоило ей превращение в Лорен! Несколько дней они с матерью бегали по магазинам, закупая амуницию женщины-вамп. Первое преображение заняло четыре часа: к концу его и Дорси, и Карлотта едва не падали от усталости.
   Но результат превзошел все ожидания. Белокурый парик, цветные контактные линзы, лифчик «Уандербра», увеличивающий грудь, туфли на шпильках и два-три — а может, и десять-двадцать! — слоев губной помады, румян, теней и черт знает чего еще сделали из нее совершенно другого человека. Дорси Макгиннес превратилась в Лорен Грабл-Монро.
   Наполовину.
   Предстояло еще изменить голос. Но это не самое страшное: хрипловато мурлыкать на низких нотах и чувственно растягивать слоги Дорси скоро научилась. Плавными движениями и чувственной походкой, хоть и не без труда, овладела. Страшнее всего оказалось другое: научиться держаться вызывающе и сексуально.
   Нельзя сказать, что Дорси презирала секс. Те несколько раз, когда это с ней случалось — давным-давно, в прежней жизни, — так вот, те несколько раз ей определенно понравилось. Дело в другом. Дорси ненавидела сексапильность. Все существо ее восставало при мысли превратиться в товар на продажу, в приманку для двуногих хищников.
   Однако именно это требовалось от Лорен Грабл-Монро.
   О господи, как чешется голова под париком!
   Дорси потерянно оглянулась вокруг… и в этот миг взгляд ее упал на джинсовый студенческий рюкзачок, скромно притулившийся в углу пустой полки. Ее собственный рюкзачок, между прочим. В котором скрывались синие джинсы, ботинки и свитер, которому позавидует любой лесоруб. Именно в этой униформе Дорси вела занятия в «Северне», откуда забрала ее Френ.
   Так, кажется, где-то здесь была служебная уборная…
   — Я ухожу, — решительно заявила Дореи.
   — Бросишь Лорен на растерзание фанатам? Да ты храбрее, чем я думала!
   Усмехнувшись, Дорси принялась отклеивать фальшивые ногти.
   — Лорен останется здесь. Уйду я.
   Четверть часа спустя элегантная кареглазая блондинка превратилась в зеленоглазую, рыжеволосую и вовсе не элегантную особу. В выцветших джинсах, растянутом свитере, в очках и, конечно, безо всякой косметики. Костюм, шпильки, парик и прочие атрибуты Лорен Грабл-Монро исчезли в рюкзаке.
   Удовлетворенно улыбнувшись, Дорси застегнула «молнию» и бросила рюкзак Френ.
   — А теперь пойду вниз, в кафе, — объявила она, — выпью капуччино со льдом.
   — Но… как же ты доберешься домой?
   — Возьму такси. — Она улыбнулась и подмигнула. — Лорен оставляю на тебя. Присмотри за ней, ладно?
   И Дорси вылетела за дверь.

5

   Если бы Адам смотрел, куда идет, то не столкнулся бы с женщиной, внезапно вынырнувшей из-за стопки бестселлеров. Не выбил бы у нее из рук пластиковый стаканчик с кофе. Не подхватил бы за талию, испугавшись, что она вслед за кофе полетит на пол. Не ощутил бы, как по телу прокатилась жаркая волна… только вот чего?
   Существует ли антоним у «импотенции»?
   Может быть, мужественность?
   Нет, «жаркая волна мужественности», да еще «прокатившаяся по телу» — это никуда не годится. Однако именно это небывалое ощущение поразило Адама, когда он взглянул в такие знакомые — и такие вечно новые — глаза цвета июньской листвы.
   И возблагодарил небеса за то, что не смотрел, куда идет.
   — Мак! — воскликнул он, пораженный этим нежданным подарком судьбы, который в самом буквальном смысле свалился ему в руки.
   А в следующую секунду осознал, что наконец-то, после двух месяцев томительных мечтаний, пустых раздумий, бесплодных фантазий, держит ее в объятиях! И от этой мысли жаркая волна непонятно чего превратилась в раскаленное цунами.
   Никогда прежде Адам не предполагал, что в стихийных бедствиях таится столько блаженства.
   Но не успел он подумать о чем-нибудь еще (если, конечно, был способен о чем-нибудь думать), как Мак опомнилась, выпрямилась, отстранилась… и сделала бо-о-ольшой шаг назад.
   Только сейчас Адам заметил, что выглядит, она не так, как обычно. Исчезла толстая коса, без которой Мак в «Дрейке» не появлялась: буйные темно-рыжие кудри рассыпались по плечам, окружили лицо пылающим нимбом. И само лицо изменилось — теперь на носу сидели круглые очки в металлической оправе. Обычно очки портят женщин, но Мак и в этом не походила на других. Толстые стекла увеличили ее глаза, сделали их ярче и выразительнее.
   И отражался в этих зеленых омутах… страх?
   Что за чушь! Ради всего святого, с чего бы Мак бояться Адама? Если на то пошло, это она — нежная, чувственная, соблазнительная — для него опаснее любого дикого зверя!
   — Что ты здесь делаешь? — поинтересовался он.
   И тут же сам ответил на собственный вопрос:
   — Подожди. Не говори. Попробую сам догадаться. Пришла посмотреть на новую гуру и пророчицу женского движения?
   — И кто же это? — прищурилась Мак. Адам снисходительно улыбнулся:
   — Неплохо придумано. И все же готов спорить на что угодно, что передо мной — преданная ученица Ее Стервичества мисс Лорен Грабл-Монро.
   — А, вот вы о ком!
   — Только, пожалуйста, не притворяйся удивленной.
   В глубине души Адам чувствовал, что девушка вовсе не притворяется. Она действительно удивлена. Только не разговором о Лорен Грабл-Монро. Удивление ее — и еще какое-то иное чувство, которого Адам определить не мог, — явно связано с его появлением, в магазине.
   Что ж, вполне естественно, сказал он себе. Впервые они встречаются не в «Дрейке». Там, в клубе, их роли четко определены. И, помимо всего прочего, их разделяет стойка бара. Никогда еще Адам и пальцем к Мак не притрагивался. Теперь же, когда и физические, и психологические барьеры разом исчезли, он изнывал от желания дотронуться до нее! Ничего удивительного, если оба они ошарашены и напуганы.
   Но больше всего Адама поразило собственное волнение, тревога, неуверенность… почти страх. Черт побери, что это на него нашло? Он в жизни ничего не боялся!
   Почему же при виде этой милой девушки он, такой уверенный в себе, всегда теряется?!
   — Рада была увидеть вас, мистер Дариен, — заговорила Дорси и присела на корточки, чтобы поднять с пола стаканчик. Стаканчик был закрыт, и большая часть напитка не разлилась — лишь тонкая коричневая струйка вытекала из-под пластиковой крышки на пол. — Пойду найду кого-нибудь, попрошу, чтобы здесь прибрались. До встречи в «Дрейке».
   «Иными словами, „вали-ка ты отсюда!“, — мысленно перевел Адам.
   — Я помогу, — предложил он.
   Приседать с ней рядом он не стал, а вместо этого помахал рукой, привлекая внимание служащих Очевидно, кто-то из них видел происшествие: тут же к ним подлетел молодой человек с целой охапкой бумажных полотенец.
   — Я куплю тебе новый ко…
   Тут Адам опустил глаза — и едва не подавился, увидав в чашке кубики льда и белую пену сливок. Господи помилуй, что за издевательство над благородным напитком?
   — Новую порцию того, что ты пьешь, — уточнил он.
   Служащий заверил, что сейчас устранит беспорядок. Мак, поднявшись, рассыпалась в извинениях, хоть и была ни в чем не виновата.
   — Тебе незачем извиняться, — заметил Адам. — Это моя вина.
   Мак смело встретила его взгляд: зеленые глаза ее полыхнули.
   — Верно, — ответила она, — но вы ведь не извинились?
   Мгновение они вели молчаливый поединок взглядов, затем Адам повернулся к служащему.
   — Прошу прощения, — произнес он и, не дожидаясь ответа, снова обернулся к Мак:
   — Я куплю тебе еще.
   Она испустила вздох и потрясла головой:
   — Вы никогда не считаетесь с чужими желаниями?
   — Разумеется, нет, — коротко ответил Адам, не утруждая себя дальнейшими объяснениями. В самом деле, что тут рассусоливать?
   Мак кивнула:
   — «Разумеется, нет». Иного ответа я и не ждала.
   Адам ее не слушал — он смотрел, не в силах отвести глаз, жадно пожирая взглядом каждый дюйм ее тела. Случалось ли ему когда-нибудь видеть Мак ниже талии? Наверняка случалось; почему же он забыл, как прекрасны ее ноги?
   Свободные брюки — часть униформы официантки — не подготовили Адама к лицезрению стройных, не правдоподобно длинных ног, обтянутых выцветшими джинсами. Свитер, к сожалению, не обтягивал тела — однако при столкновении он сполз с плеча и обнажил белую бретельку лифчика, не говоря уж о белоснежной коже. Так Адам узнал, что и у мешковатых свитеров есть свои плюсы. Нельзя сказать, что Мак обладала каким-то выдающимся бюстом, но и то, чем наградила ее природа, смотрелось весьма впечатляюще.
   — Я куплю тебе еще кофе, — повторил он в третий раз, раздраженный тем, что Мак не желает повиноваться его предложению — точнее, приказу.
   — Не нужно, — торопливо ответила она. — Все в порядке. Я все равно собиралась зайти куда-нибудь перекусить.
   — Тем лучше, — подхватил Адам. — Я тоже
   Еще не ужинал. А в двух кварталах отсюда есть очень симпатичный ресторан. Пошли. Я угощаю. Снова она окинула его взглядом, исполненным неземного страдания, и испустила мученический вздох. Что такое? Чем она недовольна? Намекает, что он чересчур раскомандовался? Да, он умеет настоять на своем — и привык считать это достоинством, а не пороком! Чего стоит мужчина, не способный переубедить оппонента? Переубедить, уговорить, заставить… хм… да кого интересуют такие нюансы?
   — Адам, вам совершенно незачем угощать меня ужином, — решительно проговорила Мак
   На сей раз Адам понял: она твердо вознамерилась, дать ему от ворот поворот. И сам изумился, когда осознал, насколько это его задело.
   — Да ладно тебе! — сменил он приказной тон на вкрадчивый. — Подумаешь, большое дело — ужин! Что в этом такого?
   Едва эти слова слетели с его губ, как Адам вспомнил, что в этом такого. Муж. Она ведь замужем. Да, большое дело…
   Почему-то ее муж всегда представлялся Адаму большим. Во всех отношениях (ну, почти во всех). Двухметровый мужик под полтора центнера весом. Волосат и могуч. Рожа зверская Шеи не видно. Огромное пивное брюхо. И крохотный…
   Но тут его размышления сделались столь тошнотворно-натуралистичны, что Адам тряхнул головой и взглянул на левую руку Мак, где привык видеть кольцо. Однако, к величайшему его удивлению — и еще большему любопытству, — тонкого золотого ободка на безымянном пальце не было.
   Тут же его поразила новая мысль, казалось бы, никак не связанная с предыдущей. В
   последнее время Мак несколько раз пропускала свою смену. Ее частенько подменяли другие девушки. Быть может, отсутствие Мак на работе и отсутствие кольца на пальце как-то связаны? Что, если у нее проблемы в семье? А может, она разошлась с мужем? И теперь (об этом даже думать страшно — но что делать, против логики не попрешь!) пришла на встречу с Лорен Грабл-Монро, стремясь поскорее заарканить какого-нибудь завалящего миллионера?
   — Не нравится мне эта мысль, — возразила она.
   Однако — и на это Адам обратил внимание — не стала объяснять почему.
   — А по-моему, отлично придумано! — отрезал он.
   И быстро — пока она не успела возразить, а сам он не успел пожалеть о своем решении — подхватил ее под руку и повлек к выходу.
   — Кроме того, — поспешно добавил он, — я давно уже собирался с тобой кое о чем поговорить, а «Дрейк» — не лучшее место для разговора по душам.
   Дорси сама не понимала, как Адаму удалось ее уговорить. Однако и четверти часа не прошло, а она уже сидит напротив него за удобным столиком на двоих в тихом ресторанчике.
   Впрочем, зачем себя обманывать? Никакой загадки нет: он ее уговорил, потому что она ему позволила. А вот почему позволила — это другой вопрос. Ждущий отдельного исследования…
   Хотя лучше сразу внести ясность: Дорси прекрасно понимала, почему дала себя уговорить. Тому были две причины.
   Первая: Адам застал ее врасплох
   Вторая, и главная: а кто бы отказал такому потрясающему мужчине?
   С первого же дня знакомства она обнаружила, что не может устоять перед его обаянием. Он скрывал в себе загадку — а она с детства обожала головоломки. Адам воплощал в себе все, что Дорси в мужчинах ненавидела: богатый, самоуверенный, сноб, эгоист — и все же было в нем что-то этакое…
   Что — Дорси сама не могла объяснить. Но это туманное нечто в нем взывало к такому же затаенному и неопределимому в ней. Звучит расплывчато и довольно глупо, но иначе выразиться она не могла. Стоило ему появиться в «Дрейке» — и каким-то шестым чувством она ощущала его присутствие. Могла стоять спиной к двери, могла сосредоточиться на приготовлении незнакомого сложного коктейля, но, едва Адам Дариен пересекал порог, она знала: он пришел, он здесь.
   Подобных чувств она не испытывала никогда. Привычка все анализировать не позволяла ей пройти мимо этого необъяснимого феномена.
   Интуитивно Дорси чувствовала, что непробиваемая самоуверенность Адама — лишь маска. В глубине души он сложнее и интереснее, чем тот блестящий фасад, который он предъявляет миру. В отличие от большинства снобов, Адам — умный и интересный собеседник. При всей своей самоуверенности он умеет слушать других и, даже когда не согласен с Дорси (а не согласен он с ней почти всегда), неизменно дает понять, что с интересом относится и к ее мнению.
   Да, Адам — настоящий кладезь противоречий. То грубоват, то безукоризненно галантен. То сговорчив, то готов спорить до хрипоты. Противник — но противник, с которым интереснее, чем с иными союзниками. Пожалуй, ни один из ее знакомых мужчин не был способен заинтересовать ее и как человека, и как женщину.
   «Ну и наконец, — призналась себе Дорси, уткнув нос в меню и исподтишка поглядывая на Адама, — наконец, нельзя не признать, что он невероятно хорош собой! „Невероятно“ — это еще слабо сказано», — вздохнула Дорси. Вздохнула, ибо привыкла гордиться своими мозгами и презирать грубое, примитивное сексуальное влечение. Однако желание, что охватывает ее всякий раз, когда в поле зрения появляется Адам, именно примитивно. Без сомнения, грубо. И неописуемо сексуально!
   Одного этого, мрачно думала Дорси, достаточно, чтобы держаться от Адама Дариена подальше. Все ее перепады настроения, приступы грусти и ожидание чуда… Похоже, такого состояния она никогда не испытывала. Кажется, она и вправду теряет голову. Голову свою Дорси ценила. И, уж конечно, не собиралась отправляться в экспедицию по неизведанным землям, пока на ней, словно камень на шее, висит неотразимая мисс Лорен Грабл-Монро!
   — Ну, чего тебе хочется? — поинтересовался Адам, поднимая глаза от меню.
   Она не успела отвернуться; он поймал ее взгляд и ухмыльнулся — ужасно самодовольно! — заметив, что она глаз с него не сводит.
   «Лучше ему не знать, чего мне хочется!» — сказала себе Дорси.
   — Знаете, не могу выбрать.
   — Странно, — протянул он, не отводя от нее глаз. — А вот я точно знаю, чего хочу.
   От этих слов по телу Дорси пробежала жаркая волна. Что ответить, боже, что же ответить? Эх, была бы на ее месте Лорен Грабл-Монро! Уж она-то бы выкрутилась!
   По счастью, в этот миг у стола появился официант с напитками. Напитки заказывал, конечно, Адам. Разумеется, не поинтересовавшись, что она будет пить. Интересно, с чего ему в голову взбрело вместо капуччино со льдом поставить перед ней бокал дорогущего «Мерло»?
   Адам немедленно ответил на ее невысказанный вопрос.
   — На улице холодно, — заметил он, — я подумал, что тебе не помешает немного согреться.
   Спасибо, она уже… гм… согрелась. Даже слишком. Только ему об этом знать необязательно.
   Пробормотав «спасибо», Дорси покорно поднесла бокал к губам. Густое темное вино приятным теплом разлилось внутри. Но куда сильнее Дорси пьянил обращенный на нее смущающий взгляд Адама. А если когда-нибудь этот мужчина будет лежать рядом с ней…
   Нет, только не думать об этом!
   Официант торопливо записал их заказы (секунду спустя Дорси уже не могла вспомнить, что заказала) и удалился, снова оставив их вдвоем.
   Дорси чувствовала: она должна заговорить, должна что-то сделать — что угодно, лишь бы унять пожар, сжигающий их… — с чего это она вообразила, что их, — ладно, сжигающий ее изнутри. Но Адам, по мужской традиции, перехватил инициативу, заговорив первым.
   И такое сказанул…
   — А теперь, Мак, расскажи мне о своем муже.
   Все, что угодно, ожидала услышать Дорси, но такое… Верно, в «Дрейке» он пару раз заговаривал о ее семейном положении, но это были ничего не значащие слова, в порядке легкого флирта, что-то типа: «Не будь ты замужем, я бы тебя сводил туда-то и туда-то…» Никогда прежде Адам не расспрашивал ее о муже. И Дорси не могла понять, почему это его вдруг заинтересовало.
   А в следующий миг вспомнила, что обручальное кольцо — атрибут ее униформы — осталось на своем обычном месте, в шкафчике раздевалки в «Дрейке». Моля бога, чтобы Адам этого не заметил, Дорси осторожно убрала левую руку со стола и опустила под скатерть.
   — Почему это мой муж тебя заинтересовал?
   Он пожал плечами, но в этом жесте не было ни грана беззаботности.
   — Как-то раз в разговоре ты заметила, что, по-твоему мнению, деньги могут решить все проблемы.
   Наклонившись вперед, Адам поставил локти на стол и опустил подбородок на скрещенные руки. В перемене позы не было ничего угрожающего, но сердце у Дорси заколотилось, словно зайчишка, попавший в капкан.
   — Если это правда, почему же ты не нашла себе богатого мужа? Почему не заарканила миллионера? Ведь тогда твоя жизнь стала бы намного проще.
   — А с чего ты взял, что мой муж беден? — уклончиво ответила она.
   В ответ Адам рассмеялся низким хрипловатым смехом. Боже, что за смех! Голова кругом идет…
   — Прежде всего, ты из «Северна». Всем известно, что в этом колледже учатся студенты с доходом ниже среднего. И потом, есть еще такая мелочь, как твоя работа в «Дрейке». Можешь считать, что я полон предрассудков, но жена богатого мужа в «Северне» учиться не станет, и, уж конечно, ей и в голову не придет подрабатывать в баре! Для такой милой девушки это не самое подходящее место.
   Услышав такие слова, Дорси замолчала надолго. И не потому, что затруднялась с ответом — нет, просто Адам назвал ее «милой девушкой», так, словно… Словно действительно так думал. Словно она и вправду ему нравится.
   Но Дорси слишком хорошо знала: такого быть не может. Для клиентов «Дрейка» официантка ничем не отличается от проститутки.
   — Может быть, — ледяным голосом ответила она, — я работаю в «Дрейке», потому что мне нравится встречаться с интересными, людьми и вести занимательные беседы.
   «Господи, — ужаснулась Дорси, — глупее ответа и не придумать! Что я несу?!»
   Адам, похоже, думал точно так же, он усмехнулся, поглаживая пальцами бокал. Сердце Дорси колотилось как бешеное: сама не понимая почему, она не могла отвести взгляда от его рук. Какие красивые руки! Большие, сильные, широкие ладони, длинные гибкие пальцы с крупными ногтями… Такие руки и должны быть у настоящего мужчины.
   — А еще может быть, — заметил он насмешливо, — что сегодня ночью, пока мы будем спокойно спать в своих постелях, на Землю обрушится астероид размером со штат Техас!
   — Почему бы и нет? — пожала плечами Дорси. Адам рассмеялся, а затем снова начал упрашивать:
   — Ну, Мак, выкладывай. Мне не терпится узнать, какими же добродетелями этот прекрасный принц пленйй твое сердце?
   — Ну знаешь, то есть знаете, так сразу и не скажешь?
   В самом деле, что сказать, кроме того, что «прекрасного принца» просто-напросто не существует? Может быть, этим он и пленил сердце Дорси? Порой и небытие бывает полезно. Жаль, эта «добродетель» не присуща большинству ее знакомых мужчин.