Выбрасывая в мусор последние бумажные тарелки и стаканы, она невольно прислушалась к возне сыновей в комнате Джека наверху. К этим звукам примешивался другой, гораздо ближе, — скрип кожи. Почему-то она не удивилась, различив его. Она каким-то образом знала, что офицер Шальной все еще находится в ее доме.
Она обернулась и увидела его, с самым что ни на есть непринужденным видом заполнившего дверной проем между кухней и столовой. Он стоял во всем великолепии своих полицейских регалий, придававших ему отчужденный вид, так что трудно было понять, что происходит у него внутри. Сара все еще думала о том, каково было бы лежать под ним обнаженной и задыхающейся от страсти, а потому ее дыхание в этот момент оказалось учащенным.
— Вы все еще здесь, — спокойно сказала она, и это заявление прозвучало достаточно глупо, ввиду полной очевидности ответа.
Но это не помешало ему ответить:
— Я задержался после ухода гостей. Подумал, может, смогу помочь вам навести порядок.
Сара покачала головой.
— Не беспокойтесь. Не так уж много тут работы. Но все равно спасибо за предложение.
Вместо того чтобы истолковать отказ и благодарность как намек на то, что пора уходить, офицер Шальной сделал пару хорошо рассчитанных шагов по кухне и остановился у стола.
— Как вышло, что ваши сыновья носят другую фамилию?
Вопрос прозвучал не так странно, как показалось бы ей в других обстоятельствах, и Сара отвечала не колеблясь:
— У них фамилия отца.
Он понимающе кивнул и сделал еще несколько шагов, чуть позвякивая подковами башмаков по плиткам пола.
— А почему вы не носите фамилию мужа? — спросил он.
Сара с трудом сглотнула. Чем ближе он подходил, тем сильнее билось ее сердце.
— Я взяла девичью фамилию при разводе, — сообщила она, не в силах оторвать глаз от его приближающегося взгляда.
— Так вы не замужем?
Он остановился в нескольких дюймах от нее. Сара немо кивнула — звукам не давал прорваться нараставший в горле комок.
Когда он протянул руку к ее лицу, Сара инстинктивно откинулась. Он, очевидно, заметил испуг и нахмурился, но рука продолжала приближаться, пока пальцы не коснулись шеи и подбородка.
— Офицер Шальной!.. — запротестовала она прерывистым шепотом.
— Гриффин, — поправил он.
— Гриффин, я не думаю…
— Никогда еще не встречал женщину с такой наклонностью измазываться пищей, — перебил он, проводя большим пальцем по углу ее рта.
— Не надо… — Она снова попыталась отстраниться.
Но палец его не отрывался до тех пор, пока не обвел нижнюю губу.
— Вот так, — сказал он мягко.
Прежде чем Сара успела ответить, он подался вперед, а потом его рот прижался к ее рту, губы мягко потерлись о ее губы, и щеточка усов пощекотала кожу. Сначала она была слишком удивлена, чтобы отреагировать, и просто стояла перед ним, позволяя целовать себя. Потом, осознав, что происходит, все же отреагировала, и отреагировала мстительно, по принципу «око за око, поцелуй за поцелуй». Вместо того чтобы оттолкнуть, как подсказывал рассудок, предательницы-руки вцепились в его рубашку, а пальцы постарались ухватить волосы.
Тогда и Гриффин не промедлил с ответом. Поцелуй его был на этот раз глубже. Сара оказалась прижата к кухонному столу, и ноги Гриффина внедрились между ее ног, а его твердый живот прижался к ее животу. Рука передвинулась с шеи на затылок, обхватила голову и притянула, позволив рту полностью завладеть ее ртом. Она почувствовала другую руку у себя на талии, потом на ребрах, и в конце концов теплая ладонь обхватила грудь и принялась ритмически сжимать сосок, пробуждая его к собственной жизни. Сара застонала, пронзенная электричеством его прикосновения, и он ответил таким же звуком, а его язык еще глубже вонзился в ее рот.
Долгие мгновения мужчина и женщина боролись, выясняя, кто первым уничтожит другого, не думая, откуда пришла их страсть и куда приведет. Сара уже взялась было за пряжку Гриффинова ремня, но вдруг услышала, как что-то с громким стуком упало наверху. Тут же вспомнив о сыновьях, она одним яростным толчком отбросила Гриффина.
Сначала она не могла говорить, ошеломленная собственным поведением. Все, что ей удалось сделать, так это попытаться восстановить дыхание и молча покачать головой, более всего на свете желая отвести время на пять минут назад. Но, увы, не для того, чтобы поступить иначе. Она хотела бы пережить этот поцелуй снова и снова.
— Почему… почему ты сделал это? — удалось ей наконец прошептать.
Гриффин ответил прямым взглядом, дыша так же порывисто, как она сама.
— Потому что ты попросила, — сказал он. Сара покачала головой в безмолвном отрицании.
— И сейчас просишь, — сказал он. — И всякий раз, когда смотришь на меня так.
— Но…
— Мам! Джек меня ударил!
— Неправда!
— Правда!
— Неправда!
— Правда!
Голоса сыновей, полные детского гнева, наполнили Сару таким же чувством. Она была возмущена легкостью, с какой Гриффин оказался в ее объятиях, сконфужена собственным желанием, чтобы это случилось, и обеспокоена тем, как быстро забыла о присутствии в доме детей. И, кроме того, она была зла как черт из-за того, что сейчас каждый нерв в ее теле дрожал сорвавшейся пружиной по милости Гриффина Шального. По всем этим причинам голос ее был зол и резок.
— Думаю, тебе лучше уйти.
— Пообедай со мной завтра вечером. Сара не знала, на что рассердилась больше: на то, что он проигнорировал требование уйти, на то, что его слова звучали скорее требованием, чем просьбой, или на свое отчаянное желание сказать «да».
— Не могу, — ответила она.
— Почему?
Далеко не в первый раз она захотела, чтобы этого вечера не было вовсе. Набрав полные легкие воздуха, она прямо посмотрела на Гриффина и, не сумев утаить досады, сказала:
— Потому что у меня уже назначено свидание. — Роджер, страховой эксперт, вытребовал у нее обещание сходить в кино за свое появление на вечере.
Гриффин изменился в лице.
— А, понимаю, — сказал он, рывком отодвигаясь.
Сара знала, что должна быть благодарна внезапно возникшему у него желанию образовать дистанцию, но вместо этого почувствовала холод, хотя в окно веял уже по-весеннему теплый ветер. Ее неудержимо потянуло объяснить причину и спросить, не удастся ли встретиться вечером в среду, но она решила придержать язык.
Этот человек обошелся ей в семьдесят пять долларов, которые вовсе не были лишними, напомнила она себе. Этот человек чересчур самоуверен, чтобы не сказать самонадеян, — может быть, потому, что ему не приходилось слышать от женщины слово «нет». Нетрудно догадаться, как он расценит ее виноватый лепет, если успел побывать в ее объятиях спустя каких-то три дня после того, как оштрафовал за преступление, которого она даже не совершала.
Стараясь не думать о том, что теперь-то преступление совершено, Сара твердо повторила:
— Думаю, тебе лучше уйти.
Гриффин молча кивнул и повернулся, направляясь к выходу, но она могла поклясться, что ему не по себе. И все же так, наверное, лучше. Никогда в жизни мужчине не удавалось столь быстро привести ее в такое смятение. Надо быть идиоткой, чтобы связаться с Гриффином Шальным, убеждала она себя. Он слишком сексуален, слишком неотразим, слишком властен, слишком все на свете. Ей нужен человек спокойный, непритязательный, безопасный. Как Роджер, ласково произнесла она про себя, надеясь, что это имя возбудит в ней хоть какое-нибудь чувство.
Но единственным чувством было то, которое сотрясало ее тело при виде удалявшегося Гриффина.
Глава 3
Она обернулась и увидела его, с самым что ни на есть непринужденным видом заполнившего дверной проем между кухней и столовой. Он стоял во всем великолепии своих полицейских регалий, придававших ему отчужденный вид, так что трудно было понять, что происходит у него внутри. Сара все еще думала о том, каково было бы лежать под ним обнаженной и задыхающейся от страсти, а потому ее дыхание в этот момент оказалось учащенным.
— Вы все еще здесь, — спокойно сказала она, и это заявление прозвучало достаточно глупо, ввиду полной очевидности ответа.
Но это не помешало ему ответить:
— Я задержался после ухода гостей. Подумал, может, смогу помочь вам навести порядок.
Сара покачала головой.
— Не беспокойтесь. Не так уж много тут работы. Но все равно спасибо за предложение.
Вместо того чтобы истолковать отказ и благодарность как намек на то, что пора уходить, офицер Шальной сделал пару хорошо рассчитанных шагов по кухне и остановился у стола.
— Как вышло, что ваши сыновья носят другую фамилию?
Вопрос прозвучал не так странно, как показалось бы ей в других обстоятельствах, и Сара отвечала не колеблясь:
— У них фамилия отца.
Он понимающе кивнул и сделал еще несколько шагов, чуть позвякивая подковами башмаков по плиткам пола.
— А почему вы не носите фамилию мужа? — спросил он.
Сара с трудом сглотнула. Чем ближе он подходил, тем сильнее билось ее сердце.
— Я взяла девичью фамилию при разводе, — сообщила она, не в силах оторвать глаз от его приближающегося взгляда.
— Так вы не замужем?
Он остановился в нескольких дюймах от нее. Сара немо кивнула — звукам не давал прорваться нараставший в горле комок.
Когда он протянул руку к ее лицу, Сара инстинктивно откинулась. Он, очевидно, заметил испуг и нахмурился, но рука продолжала приближаться, пока пальцы не коснулись шеи и подбородка.
— Офицер Шальной!.. — запротестовала она прерывистым шепотом.
— Гриффин, — поправил он.
— Гриффин, я не думаю…
— Никогда еще не встречал женщину с такой наклонностью измазываться пищей, — перебил он, проводя большим пальцем по углу ее рта.
— Не надо… — Она снова попыталась отстраниться.
Но палец его не отрывался до тех пор, пока не обвел нижнюю губу.
— Вот так, — сказал он мягко.
Прежде чем Сара успела ответить, он подался вперед, а потом его рот прижался к ее рту, губы мягко потерлись о ее губы, и щеточка усов пощекотала кожу. Сначала она была слишком удивлена, чтобы отреагировать, и просто стояла перед ним, позволяя целовать себя. Потом, осознав, что происходит, все же отреагировала, и отреагировала мстительно, по принципу «око за око, поцелуй за поцелуй». Вместо того чтобы оттолкнуть, как подсказывал рассудок, предательницы-руки вцепились в его рубашку, а пальцы постарались ухватить волосы.
Тогда и Гриффин не промедлил с ответом. Поцелуй его был на этот раз глубже. Сара оказалась прижата к кухонному столу, и ноги Гриффина внедрились между ее ног, а его твердый живот прижался к ее животу. Рука передвинулась с шеи на затылок, обхватила голову и притянула, позволив рту полностью завладеть ее ртом. Она почувствовала другую руку у себя на талии, потом на ребрах, и в конце концов теплая ладонь обхватила грудь и принялась ритмически сжимать сосок, пробуждая его к собственной жизни. Сара застонала, пронзенная электричеством его прикосновения, и он ответил таким же звуком, а его язык еще глубже вонзился в ее рот.
Долгие мгновения мужчина и женщина боролись, выясняя, кто первым уничтожит другого, не думая, откуда пришла их страсть и куда приведет. Сара уже взялась было за пряжку Гриффинова ремня, но вдруг услышала, как что-то с громким стуком упало наверху. Тут же вспомнив о сыновьях, она одним яростным толчком отбросила Гриффина.
Сначала она не могла говорить, ошеломленная собственным поведением. Все, что ей удалось сделать, так это попытаться восстановить дыхание и молча покачать головой, более всего на свете желая отвести время на пять минут назад. Но, увы, не для того, чтобы поступить иначе. Она хотела бы пережить этот поцелуй снова и снова.
— Почему… почему ты сделал это? — удалось ей наконец прошептать.
Гриффин ответил прямым взглядом, дыша так же порывисто, как она сама.
— Потому что ты попросила, — сказал он. Сара покачала головой в безмолвном отрицании.
— И сейчас просишь, — сказал он. — И всякий раз, когда смотришь на меня так.
— Но…
— Мам! Джек меня ударил!
— Неправда!
— Правда!
— Неправда!
— Правда!
Голоса сыновей, полные детского гнева, наполнили Сару таким же чувством. Она была возмущена легкостью, с какой Гриффин оказался в ее объятиях, сконфужена собственным желанием, чтобы это случилось, и обеспокоена тем, как быстро забыла о присутствии в доме детей. И, кроме того, она была зла как черт из-за того, что сейчас каждый нерв в ее теле дрожал сорвавшейся пружиной по милости Гриффина Шального. По всем этим причинам голос ее был зол и резок.
— Думаю, тебе лучше уйти.
— Пообедай со мной завтра вечером. Сара не знала, на что рассердилась больше: на то, что он проигнорировал требование уйти, на то, что его слова звучали скорее требованием, чем просьбой, или на свое отчаянное желание сказать «да».
— Не могу, — ответила она.
— Почему?
Далеко не в первый раз она захотела, чтобы этого вечера не было вовсе. Набрав полные легкие воздуха, она прямо посмотрела на Гриффина и, не сумев утаить досады, сказала:
— Потому что у меня уже назначено свидание. — Роджер, страховой эксперт, вытребовал у нее обещание сходить в кино за свое появление на вечере.
Гриффин изменился в лице.
— А, понимаю, — сказал он, рывком отодвигаясь.
Сара знала, что должна быть благодарна внезапно возникшему у него желанию образовать дистанцию, но вместо этого почувствовала холод, хотя в окно веял уже по-весеннему теплый ветер. Ее неудержимо потянуло объяснить причину и спросить, не удастся ли встретиться вечером в среду, но она решила придержать язык.
Этот человек обошелся ей в семьдесят пять долларов, которые вовсе не были лишними, напомнила она себе. Этот человек чересчур самоуверен, чтобы не сказать самонадеян, — может быть, потому, что ему не приходилось слышать от женщины слово «нет». Нетрудно догадаться, как он расценит ее виноватый лепет, если успел побывать в ее объятиях спустя каких-то три дня после того, как оштрафовал за преступление, которого она даже не совершала.
Стараясь не думать о том, что теперь-то преступление совершено, Сара твердо повторила:
— Думаю, тебе лучше уйти.
Гриффин молча кивнул и повернулся, направляясь к выходу, но она могла поклясться, что ему не по себе. И все же так, наверное, лучше. Никогда в жизни мужчине не удавалось столь быстро привести ее в такое смятение. Надо быть идиоткой, чтобы связаться с Гриффином Шальным, убеждала она себя. Он слишком сексуален, слишком неотразим, слишком властен, слишком все на свете. Ей нужен человек спокойный, непритязательный, безопасный. Как Роджер, ласково произнесла она про себя, надеясь, что это имя возбудит в ней хоть какое-нибудь чувство.
Но единственным чувством было то, которое сотрясало ее тело при виде удалявшегося Гриффина.
Глава 3
— Твое первое задание, Грифф. Заставь нас гордиться тобой.
Гриффин взглянул на Стоуни, потом на папку в манильской оберточной бумаге, которую тот швырнул на стол. Улыбнулся.
— Нет проблем. Что это?
— Контрактовая компания здесь, в Клементе, под названием «Джервал Инкорпорейтед», — сообщил Стоуни. — Мы уже три месяца держим владельцев под наблюдением. Есть основания полагать, что они надувают местные фирмы и частных граждан. Гандерсен и я убили на это уйму времени. Не хотелось бы, чтобы оно пропало даром.
Гриффин пожал плечами.
— Я же сказал: нет проблем.
Стоуни кивнул.
— Прочитай досье и скажи, если возникнут вопросы. Все достаточно очевидно. Они не знают, что находятся под наблюдением, но огласка — дело только времени. Я думаю, у нас в запасе не более пары месяцев Гриффин открыл папку и начал просматривать документы. В ту минуту, когда он увидел имена двух людей, чью деятельность должен был расследовать, ладони его увлажнились и убеждение в том, что здесь «нет проблем», растаяло без следа. Одного звали Джерри Шмидт, что не имело никакого значения, поскольку Гриффин никогда не слышал об этом парне. Но имя второго было Уоллес Гринлиф. А в таком маленьком городе, как Клемент, можно без всякого риска побиться об заклад, что, кем бы ни был человек, носящий такую фамилию, он находится в родстве с Сарой.
Гриффин попытался восстановить всю длинную историю, которую услышал, задержав Сару две недели назад. Не говорила ли она что-то насчет встречи с братом? Он закрыл глаза, мучительно пытаясь вспомнить, не Уоллесом ли звали брата. Вроде нет. Может быть, Уолли? Глаза Гриффина открылись. Точно. Уолли. Ужасно.
Он поскреб затылок, откинулся в кресле и уставился в потолок. Нда, нам не следовало бы встречаться с Сарой на личном уровне, не так ли? Учитывая менее чем благоприятные условия первого знакомства, а также факт, что тогда вечером, на кухне, она совершенно однозначно заявила о нежелании больше иметь с ним дело, а также ее сообщение о свидании с другим человеком, это неприятное обстоятельство не столь и существенно. Черт, он не видел ее уже две недели. Впредь тоже не будет и близко подходить, тем более что для этого нет никаких причин, верно?
Неверно, тут же ответил он. Потому что не мог думать ни о чем, кроме того, как она прильнула к нему тогда на кухне две недели назад. У него вполне достаточно причин желать подойти к ней поближе. Так близко, как только может подойти мужчина к женщине, не сгорев заживо.
Класс! Просто класс. Гриффин опустил глаза к папке и снова принялся за чтение, думая о том, как взяться за это дело. Он вовсе не пытался забыть о Саре. В конце концов, он нанял ее и Элен. Женщины уже работают в прадедовом доме, оценивая содержимое.
Да как он может держаться подальше от нее, когда все мысли вытеснило желание побыть еще в ее тепле и нежности? У него уже возникли проблемы со сном. Теперь, понимая, что обязательно увидится с Сарой еще, и узнав, что придется расследовать проделки ее братца, которые, если будут доказаны, приведут его в тюрьму на порядочный срок, Гриффин чувствовал себя довольно… паршиво.
Все к одному, думал он. Такая у него судьба. Удалось получить работу, которой хотел, и встретить женщину своей мечты, и все это в одну неделю, и теперь выходит, что одно должно исключить другое. И как теперь из этого выпутываться?
Еще раз возвращаясь к чтению досье, Гриффин потряс головой, абсолютно уверенный, что слышит, как все боги хохочут над ним.
Дом Мерсеров пах плесенью, старостью и запустением, когда Сара вошла в него в разгар жаркого дня, две недели спустя после того, как она и Элен подписали соглашение с Гриффином Шальным. Наняв их, он вручил ключи от дома, чтобы женщины могли попасть туда, пока сам он на работе, и приступили к долгому процессу описания и оценки огромного разнообразия древностей, годами собиравшихся судьей Мерсером и его дочерью. До сих пор в доме успела побывать только Элен, чтобы предварительно осмотреть содержимое и определить размер работы. Сара собиралась начать оценку на следующий день и решила просто заглянуть туда по дороге домой, чтобы ощутить атмосферу особняка сейчас, а не в утреннем холоде. И все же переступила она порог с некоторым ознобом.
Одной из главных причин, по которым Сара и Элен сблизились два года назад, была общая любовь к антиквариату. В то время как Элен специализировалась на мебели и драгоценностях, у Сары был другой конек: она разбиралась в предметах сервировки: фарфоре, хрустале, серебре и столовом белье. Когда женщины объединили содержимое своих тощих кошельков, чтобы приобрести антикварный магазин в исторической части Клемента, они тем самым получили возможность, о которой прежде не могли и мечтать. Прежний владелец, собираясь уйти на отдых, спешил продать заведение и уехать в Орландо, чей целебный климат более подходил к его древнему возрасту, а потому уступил все сразу, за цену более чем умеренную.
Чуть-чуть увеличив ассортимент благодаря поездкам на аукционы по всему Среднему Западу, новые хозяйки могли гордиться своим магазином. И хотя Сара и Элен вовсе не разбогатели, им удавалось сводить концы с концами. Теперь они ожидали, что летний наплыв туристов в исторический Клемент позволит заработать достаточно, чтобы протянуть зиму с неизбежно приносимым ею упадком торговли.
Естественно, любая работа по оценке коллекций, какую удавалось найти, являлась хорошим подспорьем, а нынешний контракт с Гриффином Шальным — и вовсе лакомый кусочек. Один только факт, что они оценивают коллекцию Мерсеров, мог удвоить доход. Но еще более заманчивой — по крайней мере для Сары — была возможность повозиться с сокровищами, которые предстояло осматривать.
Она любила антиквариат с тех пор, как помнила себя. К сожалению, у дочери почтенных — и бедных — сельских жителей, к которым относились обе ветви ее семьи, не было фамильных ценностей, достойных упоминания, за исключением какой-нибудь шляпной булавки или старинной куколки. Покупка дела вместе с Элен была осуществлением мечты, но иногда у нее сердце разрывалось при необходимости расстаться с продаваемой в магазине вещью.
Сару в равной степени интересовали и история вещи, и искусство, в нее вложенное. А вещи слишком часто приходили и уходили так быстро, что не удавалось толком исследовать их характер и происхождение. Конечно, она умела определить по виду качество и место изготовления, но слишком редко выпадала возможность проследить историю предмета до его первого владельца или выяснить обстоятельства, при которых он появился на свет.
Теперь выпал случай по-настоящему разобраться с полной коллекцией, да еще такой, которая собиралась не одну сотню лет. Она не могла дождаться начала работы.
— Привет! — крикнула она на всякий случай, почти уверенная, что делает это напрасно. Элен предупредила, что дома, по всей вероятности, никого не будет.
Гриффин, по ее словам, ничем не выказал желания переехать в старый особняк, равно как и присутствовать при первом визите Элен. Полная оценка должна будет занять несколько месяцев, а то и целый год, в зависимости от количества предметов. Работая в доме Мерсеров по очереди, женщины смогут не приостанавливать торговли в магазине, но для Сары это означало еще и то, что она окажется некоторым образом связанной с Гриффином Шальным.
Она честно старалась не думать о том поцелуе на кухне, две недели назад. И ровным счетом ничего не вышло из ее стараний. Единственное, что она видела, стоило закрыть ночью глаза, — это голубые глаза Гриффина Шального, наполненные желанием в ту минуту, когда он приближался к ней, и единственное, что она чувствовала, — это умопомрачительный жар, заливший ее тело, когда их губы соединились.
— Привет! — снова крикнула она, надеясь, что нервная дрожь в собственном голосе ей только померещилась. — Есть кто-нибудь дома?
Дверные петли зловеще заскрипели, когда входная дверь закрылась за ней, и Сара не могла не вспомнить готические романы, которыми она зачитывалась в детстве. Романы, где юная, наивная женщина оказывалась бессильной перед опасным соблазном неотразимого мужчины, с которым обстоятельства уединяли ее в старом зловещем доме.
Сара пренебрежительно отмахнулась от этих мыслей. Она не юная и не наивная, а уж дом Мерсеров ни в коем случае нельзя назвать зловещим. Конечно, Гриффин Шальной опасно неотразим и чертовски соблазнителен, но тут она сумеет управиться.
Как же! — пропищал где-то внутри непрошеный голосок.
Заглушив этот голосок, Сара решительно расправила плечи, разгладила несуществующие складки на узком бежевом платье без рукавов, с кокетливыми пуговками у ворота, и энергично шагнула вперед, надеясь, что выглядит более решительной, чем на самом деле. Перевалившее зенит солнце бросало через ряд окон длинные золотые лучи, расчертившие весь холл полосами. Золотые пылинки плясали в этих лучах, как хороводы эльфов. Темные деревянные панели возвышались на двадцать футов над головой Сары, а ноги утопали в роскошном персидском ковре. Внутри дом оказался именно таким, каким представлялся Саре, и от мысли об исследовании его сокровищ кровь быстрее побежала по жилам.
Слева и справа от холла располагались большая и малая гостиные. Между комнатами поднимались два пролета лестницы, ведущей на галерею второго этажа. Поднявшись по лестнице, Сара неспешно зашагала по манящей полосе паркета из красного дерева, и ее лодочки без каблуков разбудили гулкое эхо в пустынном доме. Коридор заканчивался закрытой двустворчатой французской дверью. Естественное любопытство заставило ладонь лечь на медную ручку и нажать. Ручка мягко повернулась, и дверь открылась будто сама собой. На Сару пахнуло тонким запахом старых книг, и она улыбнулась. Библиотека. Как чудесно.
Библиотека была такой же, как и весь дом: темные панели на стенах, высоченный потолок, изысканная меблировка. Дойдя до середины комнаты, она различила новый запах — аромат дорогой сигары. Бывший муж иногда позволял себе такое удовольствие, и Саре знаком был богатый букет. Одно из немногих приятных воспоминаний, оставшихся от супружеской жизни.
— Итак, мисс Гринлиф, вы наконец пришли.
Она резко обернулась, испуганная неожиданно раздавшимся мужским голосом, хотя и сразу узнала его. Гриффин Шальной собственной персоной сидел в кожаном кресле у камина, и вид его совершенно не соответствовал строгому убранству комнаты. На Гриффине были вылинявшие джинсы с прорехой на колене и белая футболка с круглым воротом, туго обтягивавшая мускулистый торс Указательный и большой пальцы одной руки любовно покручивали сигару, другая рука держала тонкий хрустальный бокал с бренди. При виде этой картины сердце Сары заколотилось вдвое чаще. Никогда в жизни не видела она более привлекательного мужчину.
— И-извини, — запинаясь, пробормотала она. — Надо было постучать, но я… я не знала, что здесь кто-то есть.
— Не сомневаюсь, — кивнул он головой. — Знала бы ты, что я здесь, наверняка бы и не вошла.
Вот еще! — сказала она про себя, а вслух произнесла:
— Я ненадолго. Просто возвращалась из магазина и зашла, чтобы осмотреться перед завтрашним началом работы.
Гриффин кивнул, но ничего не сказал в ответ. Не отводя от нее глаз, он поднес ко рту сигару, глубоко затянулся и долго держал дым в легких, прежде чем выпустить белой спиралью. Потом, все еще не отводя глаз, неспешно отпил из бокала и покатал бренди на языке, наслаждаясь букетом. От такой демонстрации чувственных наслаждений у Сары пересохло во рту. Она кашлянула.
— Выпьешь? — спросил он, приглашающим жестом поднимая бокал, — он заметил все. Она покачала головой.
— Нет, спасибо. Я ничего не ела с утра — боюсь, ударит в голову.
Гриффин подумал, что это было бы неплохо, но ничего не сказал. Очень хотелось бы увидеть, как Сара Гринлиф теряет контроль над собой. Почему эта женщина владеет всеми его мыслями?
Почему ее лицо так прочно запечатлелось в его памяти? И почему, черт возьми, он только и думает о том, как ее тело отвечало на его прикосновения две недели назад?
— Значит, ты все-таки собираешься приходить в этот дом? — сказал он. — Я уж подумал, что ты меня избегаешь.
— Я? — фыркнула Сара и нервно хихикнула, отводя глаза. — С чего бы это я стала тебя избегать?
Ее нервное возбуждение было настолько очевидным, что Гриффин улыбнулся.
— Потому что ты не меньше моего думаешь о том, как мы расстались пару недель назад.
Она снова вскинула на него глаза и вздохнула так глубоко, что тонкая ткань платья натянулась на груди. От воспоминания о тепле этого тела пальцы Гриффина сжались на подлокотнике кресла — от воспоминания о нежной плоти, жившей в чаше его ладони. Все еще нервничая, она начала теребить верхнюю пуговицу платья, что привлекло его взгляд.
— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — тихо произнесла она.
Он положил дымящуюся сигару в хрустальную пепельницу на подлокотнике кресла, поставил рядом бокал и поднялся на ноги. При этом движении Сара сделала гигантский шаг назад, а Гриффин сделал несколько гигантских шагов вперед, чтобы сократить расстояние. Одна его рука легла на вцепившуюся в пуговицу Сарину руку, а другая — на талию. Он прижал женщину к себе и поцеловал — крепко и долго, очень долго, пока она не вздохнула, сдаваясь.
— А теперь вспомнила? — спросил он прерывающимся от сдерживаемого желания голосом.
У Сары что-то произошло с дыханием, но ей все же удалось прошептать:
— Да, кажется, что-то припоминаю.
Он снова впился в ее губы, и Сара погрузилась в сладковатый аромат коньяка и дымный табачный запах. Снова ощутив прикосновение щеточки усов к губам, она подалась вперед, чтобы сильнее насладиться поцелуем. Его рука высвободила пуговку из Сариных пальцев, опустилась ниже, расстегнула следующую пуговицу и пошла еще ниже. Осознав, что Гриффин намерен раздеть ее прямо здесь, Сара вцепилась в его запястья и оттолкнула, удерживая на расстоянии вытянутой руки.
И только тогда поняла, что никаких ее сил не хватило бы, чтобы сделать это, прояви он упорство. Под ее пальцами источали жар железные прутья мускулов. Она только держала его руки и смотрела на него, пытаясь совладать с дыханием и гадая, сколько еще продлится это безумие.
Гриффин же был слишком занят попытками собрать свои мысли, чтобы интересоваться чем-нибудь еще. Сарино платье, распахнутое там, где ему удалось расстегнуть три пуговицы, открывало шампанскую пену белья, и желание снова прикоснуться к этому телу было почти неодолимым. Боже правый, что на него нашло, что заставило лапать полузнакомую женщину? Надо взять себя в руки. Так недолго и вовсе голову потерять.
— Почему ты это делаешь? — прошептала она, прерывая молчание. — Почему ты просто подходишь и берешь, что хочешь, не спросив разрешения?
Он молча покачал головой, совершенно не зная, что ответить.
Она уронила руки, потом подняла одну, чтобы убрать волосы со лба.
— Это… то, что происходит между нами, должно прекратиться немедленно, пока не зашло еще дальше.
— Почему?
Сара взглянула на него в недоумении.
— Почему? — повторила она. Гриффин кивнул.
— Почему?
Она издала невнятный возглас возмущения.
— Да потому что…
Полоска кремовых кружев все притягивала его; он медленно шагнул вперед и протянул руку. Сара не шевельнулась. Кончиком пальца он притронулся к третьей пуговке. На ее шее бешено пульсировала голубая жилка, и он никогда и ничего на свете так не хотел, как расстегнуть сейчас ее платье донизу и распахнуть, увлекая ее на пол. Вместо этого Гриффин немалым усилием заставил себя просунуть пуговицу обратно в петлю, потом повторить это с остальными двумя. Но вот чему он не смог воспротивиться — это провести большим пальцем по голубой жилке, прежде чем убрать руку.
— Ответь же, Сара, — пробормотал он. — Я спросил тебя, почему?
Впервые его губы назвали Сару по имени, и от этого звука с ее сердцем произошло что-то странное.
— Потому что я не из тех, кто занимается подобными вещами, — сказала она наконец.
Уголок его рта приподнялся под черными усами — движение, которое, как она догадалась, должно было означать улыбку.
— В самом деле? — спросил он.
— Да, — настаивала она. — Я этим не занимаюсь. Во всяком случае, обычно. Обычно я невероятно нормальная представительница среднего класса, пригородная клуша, разведенная мать двоих детей, чья жизнь заполнена самыми прозаическими заботами. Может быть, за последние месяцы я несколько переутомилась, но не настолько, чтобы совершенно потерять рассудок и заняться самоуничтожением, связавшись с мужчиной вроде тебя.
— Мужчиной вроде меня, — повторил он. Заметно было, как у него дернулась челюсть. — Это что же за тип такой?
Она глубоко вздохнула.
— Ладно, не обращай внимания. Мне нужно идти.
Сара повернулась, но голос Гриффина остановил ее.
— Нет, — сказал он тихо. — Не уходи еще. Так хорошо… — Голос оборвался на полуслове.
— Что? — спросила Сара, медленно оборачиваясь.
— Так хорошо побыть здесь с кем-то еще для разнообразия. — Он беспокойно потер шею и обвел взглядом просторную комнату. — Этот дом такой пустой. Здесь так одиноко. Знаешь, это, конечно, прекрасный дом, но я чувствую себя здесь как-то не на месте. Не уверен, смогу ли когда-нибудь назвать его своим домом. Он меня просто не примет.
Сара проследила за его взглядом. Против воли она вынуждена была признать, что Гриффин вовсе не выглядит домовладельцем в своих линялых джинсах и футболке. Однако он источал природную силу и властность, что, несомненно, было прямым проявлением мерсеровских генов. И хотя бы в этом отношении Гриффин вполне подходил к данной обстановке.
Гриффин взглянул на Стоуни, потом на папку в манильской оберточной бумаге, которую тот швырнул на стол. Улыбнулся.
— Нет проблем. Что это?
— Контрактовая компания здесь, в Клементе, под названием «Джервал Инкорпорейтед», — сообщил Стоуни. — Мы уже три месяца держим владельцев под наблюдением. Есть основания полагать, что они надувают местные фирмы и частных граждан. Гандерсен и я убили на это уйму времени. Не хотелось бы, чтобы оно пропало даром.
Гриффин пожал плечами.
— Я же сказал: нет проблем.
Стоуни кивнул.
— Прочитай досье и скажи, если возникнут вопросы. Все достаточно очевидно. Они не знают, что находятся под наблюдением, но огласка — дело только времени. Я думаю, у нас в запасе не более пары месяцев Гриффин открыл папку и начал просматривать документы. В ту минуту, когда он увидел имена двух людей, чью деятельность должен был расследовать, ладони его увлажнились и убеждение в том, что здесь «нет проблем», растаяло без следа. Одного звали Джерри Шмидт, что не имело никакого значения, поскольку Гриффин никогда не слышал об этом парне. Но имя второго было Уоллес Гринлиф. А в таком маленьком городе, как Клемент, можно без всякого риска побиться об заклад, что, кем бы ни был человек, носящий такую фамилию, он находится в родстве с Сарой.
Гриффин попытался восстановить всю длинную историю, которую услышал, задержав Сару две недели назад. Не говорила ли она что-то насчет встречи с братом? Он закрыл глаза, мучительно пытаясь вспомнить, не Уоллесом ли звали брата. Вроде нет. Может быть, Уолли? Глаза Гриффина открылись. Точно. Уолли. Ужасно.
Он поскреб затылок, откинулся в кресле и уставился в потолок. Нда, нам не следовало бы встречаться с Сарой на личном уровне, не так ли? Учитывая менее чем благоприятные условия первого знакомства, а также факт, что тогда вечером, на кухне, она совершенно однозначно заявила о нежелании больше иметь с ним дело, а также ее сообщение о свидании с другим человеком, это неприятное обстоятельство не столь и существенно. Черт, он не видел ее уже две недели. Впредь тоже не будет и близко подходить, тем более что для этого нет никаких причин, верно?
Неверно, тут же ответил он. Потому что не мог думать ни о чем, кроме того, как она прильнула к нему тогда на кухне две недели назад. У него вполне достаточно причин желать подойти к ней поближе. Так близко, как только может подойти мужчина к женщине, не сгорев заживо.
Класс! Просто класс. Гриффин опустил глаза к папке и снова принялся за чтение, думая о том, как взяться за это дело. Он вовсе не пытался забыть о Саре. В конце концов, он нанял ее и Элен. Женщины уже работают в прадедовом доме, оценивая содержимое.
Да как он может держаться подальше от нее, когда все мысли вытеснило желание побыть еще в ее тепле и нежности? У него уже возникли проблемы со сном. Теперь, понимая, что обязательно увидится с Сарой еще, и узнав, что придется расследовать проделки ее братца, которые, если будут доказаны, приведут его в тюрьму на порядочный срок, Гриффин чувствовал себя довольно… паршиво.
Все к одному, думал он. Такая у него судьба. Удалось получить работу, которой хотел, и встретить женщину своей мечты, и все это в одну неделю, и теперь выходит, что одно должно исключить другое. И как теперь из этого выпутываться?
Еще раз возвращаясь к чтению досье, Гриффин потряс головой, абсолютно уверенный, что слышит, как все боги хохочут над ним.
Дом Мерсеров пах плесенью, старостью и запустением, когда Сара вошла в него в разгар жаркого дня, две недели спустя после того, как она и Элен подписали соглашение с Гриффином Шальным. Наняв их, он вручил ключи от дома, чтобы женщины могли попасть туда, пока сам он на работе, и приступили к долгому процессу описания и оценки огромного разнообразия древностей, годами собиравшихся судьей Мерсером и его дочерью. До сих пор в доме успела побывать только Элен, чтобы предварительно осмотреть содержимое и определить размер работы. Сара собиралась начать оценку на следующий день и решила просто заглянуть туда по дороге домой, чтобы ощутить атмосферу особняка сейчас, а не в утреннем холоде. И все же переступила она порог с некоторым ознобом.
Одной из главных причин, по которым Сара и Элен сблизились два года назад, была общая любовь к антиквариату. В то время как Элен специализировалась на мебели и драгоценностях, у Сары был другой конек: она разбиралась в предметах сервировки: фарфоре, хрустале, серебре и столовом белье. Когда женщины объединили содержимое своих тощих кошельков, чтобы приобрести антикварный магазин в исторической части Клемента, они тем самым получили возможность, о которой прежде не могли и мечтать. Прежний владелец, собираясь уйти на отдых, спешил продать заведение и уехать в Орландо, чей целебный климат более подходил к его древнему возрасту, а потому уступил все сразу, за цену более чем умеренную.
Чуть-чуть увеличив ассортимент благодаря поездкам на аукционы по всему Среднему Западу, новые хозяйки могли гордиться своим магазином. И хотя Сара и Элен вовсе не разбогатели, им удавалось сводить концы с концами. Теперь они ожидали, что летний наплыв туристов в исторический Клемент позволит заработать достаточно, чтобы протянуть зиму с неизбежно приносимым ею упадком торговли.
Естественно, любая работа по оценке коллекций, какую удавалось найти, являлась хорошим подспорьем, а нынешний контракт с Гриффином Шальным — и вовсе лакомый кусочек. Один только факт, что они оценивают коллекцию Мерсеров, мог удвоить доход. Но еще более заманчивой — по крайней мере для Сары — была возможность повозиться с сокровищами, которые предстояло осматривать.
Она любила антиквариат с тех пор, как помнила себя. К сожалению, у дочери почтенных — и бедных — сельских жителей, к которым относились обе ветви ее семьи, не было фамильных ценностей, достойных упоминания, за исключением какой-нибудь шляпной булавки или старинной куколки. Покупка дела вместе с Элен была осуществлением мечты, но иногда у нее сердце разрывалось при необходимости расстаться с продаваемой в магазине вещью.
Сару в равной степени интересовали и история вещи, и искусство, в нее вложенное. А вещи слишком часто приходили и уходили так быстро, что не удавалось толком исследовать их характер и происхождение. Конечно, она умела определить по виду качество и место изготовления, но слишком редко выпадала возможность проследить историю предмета до его первого владельца или выяснить обстоятельства, при которых он появился на свет.
Теперь выпал случай по-настоящему разобраться с полной коллекцией, да еще такой, которая собиралась не одну сотню лет. Она не могла дождаться начала работы.
— Привет! — крикнула она на всякий случай, почти уверенная, что делает это напрасно. Элен предупредила, что дома, по всей вероятности, никого не будет.
Гриффин, по ее словам, ничем не выказал желания переехать в старый особняк, равно как и присутствовать при первом визите Элен. Полная оценка должна будет занять несколько месяцев, а то и целый год, в зависимости от количества предметов. Работая в доме Мерсеров по очереди, женщины смогут не приостанавливать торговли в магазине, но для Сары это означало еще и то, что она окажется некоторым образом связанной с Гриффином Шальным.
Она честно старалась не думать о том поцелуе на кухне, две недели назад. И ровным счетом ничего не вышло из ее стараний. Единственное, что она видела, стоило закрыть ночью глаза, — это голубые глаза Гриффина Шального, наполненные желанием в ту минуту, когда он приближался к ней, и единственное, что она чувствовала, — это умопомрачительный жар, заливший ее тело, когда их губы соединились.
— Привет! — снова крикнула она, надеясь, что нервная дрожь в собственном голосе ей только померещилась. — Есть кто-нибудь дома?
Дверные петли зловеще заскрипели, когда входная дверь закрылась за ней, и Сара не могла не вспомнить готические романы, которыми она зачитывалась в детстве. Романы, где юная, наивная женщина оказывалась бессильной перед опасным соблазном неотразимого мужчины, с которым обстоятельства уединяли ее в старом зловещем доме.
Сара пренебрежительно отмахнулась от этих мыслей. Она не юная и не наивная, а уж дом Мерсеров ни в коем случае нельзя назвать зловещим. Конечно, Гриффин Шальной опасно неотразим и чертовски соблазнителен, но тут она сумеет управиться.
Как же! — пропищал где-то внутри непрошеный голосок.
Заглушив этот голосок, Сара решительно расправила плечи, разгладила несуществующие складки на узком бежевом платье без рукавов, с кокетливыми пуговками у ворота, и энергично шагнула вперед, надеясь, что выглядит более решительной, чем на самом деле. Перевалившее зенит солнце бросало через ряд окон длинные золотые лучи, расчертившие весь холл полосами. Золотые пылинки плясали в этих лучах, как хороводы эльфов. Темные деревянные панели возвышались на двадцать футов над головой Сары, а ноги утопали в роскошном персидском ковре. Внутри дом оказался именно таким, каким представлялся Саре, и от мысли об исследовании его сокровищ кровь быстрее побежала по жилам.
Слева и справа от холла располагались большая и малая гостиные. Между комнатами поднимались два пролета лестницы, ведущей на галерею второго этажа. Поднявшись по лестнице, Сара неспешно зашагала по манящей полосе паркета из красного дерева, и ее лодочки без каблуков разбудили гулкое эхо в пустынном доме. Коридор заканчивался закрытой двустворчатой французской дверью. Естественное любопытство заставило ладонь лечь на медную ручку и нажать. Ручка мягко повернулась, и дверь открылась будто сама собой. На Сару пахнуло тонким запахом старых книг, и она улыбнулась. Библиотека. Как чудесно.
Библиотека была такой же, как и весь дом: темные панели на стенах, высоченный потолок, изысканная меблировка. Дойдя до середины комнаты, она различила новый запах — аромат дорогой сигары. Бывший муж иногда позволял себе такое удовольствие, и Саре знаком был богатый букет. Одно из немногих приятных воспоминаний, оставшихся от супружеской жизни.
— Итак, мисс Гринлиф, вы наконец пришли.
Она резко обернулась, испуганная неожиданно раздавшимся мужским голосом, хотя и сразу узнала его. Гриффин Шальной собственной персоной сидел в кожаном кресле у камина, и вид его совершенно не соответствовал строгому убранству комнаты. На Гриффине были вылинявшие джинсы с прорехой на колене и белая футболка с круглым воротом, туго обтягивавшая мускулистый торс Указательный и большой пальцы одной руки любовно покручивали сигару, другая рука держала тонкий хрустальный бокал с бренди. При виде этой картины сердце Сары заколотилось вдвое чаще. Никогда в жизни не видела она более привлекательного мужчину.
— И-извини, — запинаясь, пробормотала она. — Надо было постучать, но я… я не знала, что здесь кто-то есть.
— Не сомневаюсь, — кивнул он головой. — Знала бы ты, что я здесь, наверняка бы и не вошла.
Вот еще! — сказала она про себя, а вслух произнесла:
— Я ненадолго. Просто возвращалась из магазина и зашла, чтобы осмотреться перед завтрашним началом работы.
Гриффин кивнул, но ничего не сказал в ответ. Не отводя от нее глаз, он поднес ко рту сигару, глубоко затянулся и долго держал дым в легких, прежде чем выпустить белой спиралью. Потом, все еще не отводя глаз, неспешно отпил из бокала и покатал бренди на языке, наслаждаясь букетом. От такой демонстрации чувственных наслаждений у Сары пересохло во рту. Она кашлянула.
— Выпьешь? — спросил он, приглашающим жестом поднимая бокал, — он заметил все. Она покачала головой.
— Нет, спасибо. Я ничего не ела с утра — боюсь, ударит в голову.
Гриффин подумал, что это было бы неплохо, но ничего не сказал. Очень хотелось бы увидеть, как Сара Гринлиф теряет контроль над собой. Почему эта женщина владеет всеми его мыслями?
Почему ее лицо так прочно запечатлелось в его памяти? И почему, черт возьми, он только и думает о том, как ее тело отвечало на его прикосновения две недели назад?
— Значит, ты все-таки собираешься приходить в этот дом? — сказал он. — Я уж подумал, что ты меня избегаешь.
— Я? — фыркнула Сара и нервно хихикнула, отводя глаза. — С чего бы это я стала тебя избегать?
Ее нервное возбуждение было настолько очевидным, что Гриффин улыбнулся.
— Потому что ты не меньше моего думаешь о том, как мы расстались пару недель назад.
Она снова вскинула на него глаза и вздохнула так глубоко, что тонкая ткань платья натянулась на груди. От воспоминания о тепле этого тела пальцы Гриффина сжались на подлокотнике кресла — от воспоминания о нежной плоти, жившей в чаше его ладони. Все еще нервничая, она начала теребить верхнюю пуговицу платья, что привлекло его взгляд.
— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — тихо произнесла она.
Он положил дымящуюся сигару в хрустальную пепельницу на подлокотнике кресла, поставил рядом бокал и поднялся на ноги. При этом движении Сара сделала гигантский шаг назад, а Гриффин сделал несколько гигантских шагов вперед, чтобы сократить расстояние. Одна его рука легла на вцепившуюся в пуговицу Сарину руку, а другая — на талию. Он прижал женщину к себе и поцеловал — крепко и долго, очень долго, пока она не вздохнула, сдаваясь.
— А теперь вспомнила? — спросил он прерывающимся от сдерживаемого желания голосом.
У Сары что-то произошло с дыханием, но ей все же удалось прошептать:
— Да, кажется, что-то припоминаю.
Он снова впился в ее губы, и Сара погрузилась в сладковатый аромат коньяка и дымный табачный запах. Снова ощутив прикосновение щеточки усов к губам, она подалась вперед, чтобы сильнее насладиться поцелуем. Его рука высвободила пуговку из Сариных пальцев, опустилась ниже, расстегнула следующую пуговицу и пошла еще ниже. Осознав, что Гриффин намерен раздеть ее прямо здесь, Сара вцепилась в его запястья и оттолкнула, удерживая на расстоянии вытянутой руки.
И только тогда поняла, что никаких ее сил не хватило бы, чтобы сделать это, прояви он упорство. Под ее пальцами источали жар железные прутья мускулов. Она только держала его руки и смотрела на него, пытаясь совладать с дыханием и гадая, сколько еще продлится это безумие.
Гриффин же был слишком занят попытками собрать свои мысли, чтобы интересоваться чем-нибудь еще. Сарино платье, распахнутое там, где ему удалось расстегнуть три пуговицы, открывало шампанскую пену белья, и желание снова прикоснуться к этому телу было почти неодолимым. Боже правый, что на него нашло, что заставило лапать полузнакомую женщину? Надо взять себя в руки. Так недолго и вовсе голову потерять.
— Почему ты это делаешь? — прошептала она, прерывая молчание. — Почему ты просто подходишь и берешь, что хочешь, не спросив разрешения?
Он молча покачал головой, совершенно не зная, что ответить.
Она уронила руки, потом подняла одну, чтобы убрать волосы со лба.
— Это… то, что происходит между нами, должно прекратиться немедленно, пока не зашло еще дальше.
— Почему?
Сара взглянула на него в недоумении.
— Почему? — повторила она. Гриффин кивнул.
— Почему?
Она издала невнятный возглас возмущения.
— Да потому что…
Полоска кремовых кружев все притягивала его; он медленно шагнул вперед и протянул руку. Сара не шевельнулась. Кончиком пальца он притронулся к третьей пуговке. На ее шее бешено пульсировала голубая жилка, и он никогда и ничего на свете так не хотел, как расстегнуть сейчас ее платье донизу и распахнуть, увлекая ее на пол. Вместо этого Гриффин немалым усилием заставил себя просунуть пуговицу обратно в петлю, потом повторить это с остальными двумя. Но вот чему он не смог воспротивиться — это провести большим пальцем по голубой жилке, прежде чем убрать руку.
— Ответь же, Сара, — пробормотал он. — Я спросил тебя, почему?
Впервые его губы назвали Сару по имени, и от этого звука с ее сердцем произошло что-то странное.
— Потому что я не из тех, кто занимается подобными вещами, — сказала она наконец.
Уголок его рта приподнялся под черными усами — движение, которое, как она догадалась, должно было означать улыбку.
— В самом деле? — спросил он.
— Да, — настаивала она. — Я этим не занимаюсь. Во всяком случае, обычно. Обычно я невероятно нормальная представительница среднего класса, пригородная клуша, разведенная мать двоих детей, чья жизнь заполнена самыми прозаическими заботами. Может быть, за последние месяцы я несколько переутомилась, но не настолько, чтобы совершенно потерять рассудок и заняться самоуничтожением, связавшись с мужчиной вроде тебя.
— Мужчиной вроде меня, — повторил он. Заметно было, как у него дернулась челюсть. — Это что же за тип такой?
Она глубоко вздохнула.
— Ладно, не обращай внимания. Мне нужно идти.
Сара повернулась, но голос Гриффина остановил ее.
— Нет, — сказал он тихо. — Не уходи еще. Так хорошо… — Голос оборвался на полуслове.
— Что? — спросила Сара, медленно оборачиваясь.
— Так хорошо побыть здесь с кем-то еще для разнообразия. — Он беспокойно потер шею и обвел взглядом просторную комнату. — Этот дом такой пустой. Здесь так одиноко. Знаешь, это, конечно, прекрасный дом, но я чувствую себя здесь как-то не на месте. Не уверен, смогу ли когда-нибудь назвать его своим домом. Он меня просто не примет.
Сара проследила за его взглядом. Против воли она вынуждена была признать, что Гриффин вовсе не выглядит домовладельцем в своих линялых джинсах и футболке. Однако он источал природную силу и властность, что, несомненно, было прямым проявлением мерсеровских генов. И хотя бы в этом отношении Гриффин вполне подходил к данной обстановке.