Бейкер Мэдлин. Восторг любви

   — Я бы никогда не осмелилась убежать в таком возрасте, — заметила Дана.
   — Она летает к матери пару раз в год, поэтому привыкла к полетам и знает, как бронировать билеты.
   — А откуда у нее деньги?
   — У нее в банке денег больше, чем у многих моих знакомых, включая меня. Старик дает ей деньги, когда она получает хорошие оценки или пропускает школьные вечеринки, что бывает довольно часто. Он дарит ей деньги на день рождения, на Рождество, всякий раз, когда совесть начинает беспокоить его. Лучше бы он уделял ей больше внимания.
   Дана кивнула. Все дети в первую очередь нуждаются во внимании и в любви своих родителей.
   Скоро они подъехали к аэропорту. Чей припарковал машину. Несколькими минутами позже они уже проверяли отправляющиеся в Солт-Лейк рейсы. Ближайший рейс был назначен на шесть утра.
   Дана посмотрела на часы. Пятнадцать минут шестого.
   — Пошли, — скомандовал Чей. — Если мы поторопимся, то успеем остановить ее.
   Им сопутствовала удача — посадка еще не началась.
   Войдя в зал ожидания. Чей мгновенно увидел Эшли и решительно направился к ней.
   Девочка вовсе не выглядела счастливой, отметила про себя Дана, поспешив за Чеем. Она сидела одна, в углу, ее руки были скрещены на груди.
   Она выглядела настолько одинокой и потерянной, как может выглядеть забытый всеми подросток.
   Эшли взглянула наверх и испугалась, увидев перед собой Чея.
   — Что ты здесь делаешь?
   — Забираю тебя домой.
   Эшли замотала головой.
   — Я хочу увидеться с мамой.
   — Если ты хотела заставить старика понервничать, у тебя это получилось. У него случился небольшой приступ, когда он понял, что ты исчезла.
   Глаза Эшли недоверчиво распахнулись.
   Дана с удивлением посмотрела на Чея. Почему он не сказал об этом ей? Какие еще секреты он утаивает?
   — Почему ты не сказал об этом мне? — спросила Дана.
   Он пожал плечами.
   — Я слишком волновался об Эшли.
   — С ним все будет в порядке? — обеспокоенно спросила девчушка.
   — Конечно. Ради этого не стоит умирать. — Чей протянул ей руку. — Пошли.
   Эшли немного поколебалась, потом положила свою ладонь в руку Чея. Он взял ее сумку, и все трое пошли по направлению к выходу.
   В машине воцарилась напряженная тишина.
   Эшли сидела неподвижно и смотрела в окно. Чей вцепился в руль мертвой хваткой и не сводил глаз с дороги.
   — Почему ты убежала? — спросил он наконец.
   Эшли ответила не сразу.
   — Я хотела быть с тем, у кого есть хоть немного времени на меня. С кем-то, кто любит меня.
   — Я люблю тебя, — спокойно ответил Чей.
   Эшли отвернулась от окна и посмотрела на него.
   — Правда, Чей? — спросила она, и Дана услышала надежду в голосе девочки.
   — Конечно, — кивнул Чей. — Как брат.
   — Ты всегда был для меня даже больше, чем старший брат, и я люблю тебя за это, но… Я хотела быть со своей мамой, с семьей, которая любит меня.
   — Большой Джон твоя семья, и он любит тебя, — напомнил Чей.
   — Нет, не любит! — резко ответила Эшли, ее глаза заблестели. — Ему нет до меня дела. Он хочет, чтобы все вокруг думали, что он идеальный отец.
   Но это не так! Он подлый и…
   — Не говори того, о чем можешь пожалеть позже, — предупредил Чей.
   Гнев Эшли немного ослаб. Она съежилась и снова уставилась в окно.
   Они уже приближались к городу, когда Чей спросил у Даны:
   — Ты не возражаешь, если сначала я отвезу Эшли, а потом провожу тебя до дома? Старику станет лучше, когда он узнает, что с ней все в порядке.
   — Конечно.
   Немного позже Чей въехал на ранчо Большого Джона. Эшли вылезла из машины и побежала в дом.
   Чей вздохнул.
   — Я устал и голоден, — протянул он. — Давай зайдем внутрь и позавтракаем, прежде чем я отвезу тебя домой?
   Чей действительно выглядел усталым. У него появились темные круги под глазами, он сутулился, взгляд был потухшим.
   — Звучит заманчиво.
   Взявшись за руки, они поднялись на крыльцо, миновали гостиную и прямиком отправились на кухню.
   Около плиты стояла женщина — маленького роста, полная, с пучком серых волос. Она повернулась, когда они вошли в комнату. При виде Чея на ее лице заиграла широкая улыбка.
   — Доброе утро, мистер Чей. Могу я предложить вам и вашей спутнице завтрак?
   — Было бы неплохо, Анна Мей. Дана, это Анна Мей Уотерс, лучший повар по обе стороны Миссисипи. Анна Мей, это Дана Вестлейк.
   — Рада с вами познакомиться, Анна Мей, — сказала Дана.
   — Я тоже рада с вами познакомиться, мисс Вестлейк. Что мне для вас приготовить?
   Дана растерянно взглянула на Чея.
   — Ой, я даже не знаю. Все что угодно, честно.
   — Я бы поел блинчиков с беконом, — улыбнулся Чей. — И чашку черного кофе.
   — Проходите в столовую. Блинчики с беконом я приготовлю и для вас, мисс Вестлейк?
   — Конечно.
   — Хорошо. Скорее уходите, — скомандовала Анна Мей, махнув рукой в сторону гостиной. — Ты же знаешь, что я не люблю, когда кто-либо находится на кухне.
   С улыбкой Чей открыл перед Даной дверь и прошел за ней в столовую.
   Не успели они сесть, как вошла Анна Мей с подносом, на котором уже стояли кофейник и две большие кружки. Она наполнила обе кружки, потом вернулась обратно на кухню.
   Дана взяла свою кружку и сделала маленький глоток. Ей показалось, что это был самый замечательный кофе, который она когда-либо пробовала.
   Она изучала Чея поверх своей кружки. Он выглядел очень усталым, но то, что она видела, было больше, чем обычное беспокойство. Какая-то тайна висит тяжелой ношей на этом мужчине, подумала она и осмотрелась. Как и весь дом, столовая была прекрасно обставлена. Стол, за которым они сидели, вероятно, стоил больше, чем весь ее дом вместе с мебелью. Вокруг стола стояло двенадцать стульев. На стене висела картина известного современного художника.
   Дана думала о том, со всеми ли подчиненными Большого Джона так хорошо обращаются в этом доме и для всех ли готовит завтрак Анна Мей.
   Иногда ей казалось, что Чей практически член этой семьи.
   Она снова взглянула на него. Несколько дней она думала о том, кого же ей напоминает Чей, и сейчас она знала, кого. Большого Джона. У них был одинаковый цвет волос и телосложение, одинаковые глаза, один и тот же волевой подбородок…
   Как только эта мысль пришла Дане в голову, она вспомнила, что Чей и с Эшли имел сильное сходство…
   — Почему ты так на меня смотришь? — нахмурившись, спросил Чей.
   До того как он успел задать еще один вопрос, Анна Мей вошла в комнату с большим подносом.
   Несколькими секундами позже перед ними появились золотистые блинчики, тоненькие ломтики хорошо прожаренного бекона, пушистая яичница-болтунья и кувшин с только что выжатым апельсиновым соком.
   — И это все только для нас двоих? — недоверчиво спросила Дана, когда Анна Мей вышла из комнаты.
   Чей положил себе на тарелку три блинчика.
   — Анна Мей уверена, что завтрак — самый важный прием пищи за весь день.
   — Мне показалось, она думает, что это единственный прием пищи за весь день.
   Дана взяла пару блинчиков, кусочек бекона и немного яичницы.
   — И это все, что ты собираешься съесть? — спросил Чей. — Ты сильно расстроишь Анну Мей.
   — Мне бы этого не хотелось, — улыбнулась Дана и положила себе еще один блинчик. На вкус он был великолепен и просто таял во рту. Остальная еда была такой же вкусной.
   — Теперь я понимаю, почему ты не хочешь уезжать с ранчо, — заметила Дана.
   Через несколько секунд в комнату вбежала сама Эшли, ее глаза были красными от слез. Она посмотрела на Дану, потом бросилась в объятия Чея.
   — Он такой подлый! Почему он не разрешает мне видеться с мамой?
   Чей немного отстранился.
   — Ты его дочь, — сказал он спокойно. — Большой Джон бывает чересчур суров, но он тебя любит.
   — Хватит защищать его! Ты его не любишь, и все это знают.
   — Да, но это не имеет значения. Он твой отец, и ты должна уважать его.
   — Тебе легко говорить. Он не твой отец.
   Мускул дернулся на лице Чея.
   — Лучше бы ты был моим отцом! — воскликнула Эшли. — Ты хотя бы выслушиваешь меня, ты не обращаешься со мной, как с шестилетним ребенком.
   — Твоим отцом! — воскликнул Чей, перебивая ее. — Черт побери, быть твоим братом — и то трудно… — Он резко втянул воздух в легкие, и в комнате воцарилась тишина.
   — Брат? — Эшли произнесла это слово так, как будто никогда не слышала его раньше. — Ты мой брат?
   Чей поднял на нее измученный взгляд.
   — Да.
   — Я не верю тебе. Почему ты не сказал об этом раньше? Почему никто мне не сказал?
   — Большой Джон заставил меня поклясться, что я никому не расскажу об этом.
   — Но почему?
   — Потому что он не хотел, чтобы кто-нибудь узнал, что у него есть внебрачный сын.
   — Я тебе не верю.
   Чей отодвинул стул. Поднявшись, он обнял Эшли.
   — Я хотел тебе сказать, — спокойно произнес он. Ты просто не представляешь, сколько раз я начинал говорить об этом.
   Она положила голову ему на плечо.
   — У нас еще есть братья или сестры, о которых я не знаю?
   — Надеюсь, что нет.
   Эшли посмотрела на Чея.
   — Поговори, пожалуйста, с ним вместо меня. Я хочу повидаться с мамой. Мне нужно немного побыть с ней, понимаешь? Иногда девочкам необходимо побыть с матерью.
   — Я знаю, но не думаю, что старик послушает меня. Он никогда никого не слушает, и сейчас не самое подходящее время, чтобы расстраивать его.
   Эшли драматично вздохнула.
   — Да, думаю, ты прав. Но потом ты поговоришь с ним, правда? Как только ему станет лучше.
   — Конечно.
   — Спасибо, старший брат. — Эшли поцеловала его в щеку, а затем вышла из комнаты.
   Чей посмотрел ей вслед, затем снова сел за стол.
   Он нахмурился, когда увидел лицо Даны.
   — У тебя есть от меня еще какие-нибудь секреты? — спросила она холодно. — Ты женат? У тебя есть дети?
   Чей нахмурился.
   — Конечно, нет. Ты же слышала, что я сказал Эшли. Я пообещал Большому Джону, что никому об этом не расскажу. — Он глубоко вздохнул. — Я хотел тебе сказать, так же как и Эшли, но обещание есть обещание.
   — Да, — медленно сказала Дана. — Значит, твоя совесть чиста.
   — Ты считаешь, что мне все-таки следовало тебе обо всем рассказать?
   — Я не знаю, — она отодвинула стул и встала. Эта ночь была очень длинной. Я бы хотела поехать домой.
   Чей кивнул и поднялся из-за стола. Всю дорогу к ее дому они молчали.
   Дана смотрела в окно. Она чувствовала себя так, будто Чей обманул ее. Прошло еще совсем немного времени с тех пор, как другой мужчина соврал ей. Она даже на секунду не могла поверить в то, что Рик влюбился в белокурую красотку за несколько дней. Возвращаясь к прошлому, Дана вспомнила, как часто Рик отменял свидание в последнюю минуту или находил предлог, чтобы отвезти ее домой раньше. Однажды она почувствовала, что от него пахнет какими-то незнакомыми духами. Когда она спросила его об этом, Рик объяснил, что продавщица по ошибке надушила его женским парфюмом.
   Как она могла быть настолько слепа!
   Погруженная в свои мысли, Дана не заметила, как они подъехали к дому.
   — Спасибо, что подвез меня. — Она потянулась к дверной ручке, надеясь, что он попытается остановить ее.
   Но Чей молча смотрел на нее своими темными выразительными глазами.
   Сдерживая слезы, Дана вышла из машины и направилась к дому, так и не обернувшись.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

   Дана плакала до тех пор, пока не заснула.
   Когда она проснулась, ее щеки были все еще мокрые от слез. Неужели она продолжала плакать во сне?
   Девушка посмотрела на часы. Почти четыре утра. Нужно встать и принять душ. Вместо этого она уставилась в потолок.
   Почему она вела себя так, будто Чей обманул ее? Он дал обещание своему отцу и, как порядочный человек, сдержал его. Почему же она так остро отреагировала? Почему раздула из пустяка целую трагедию? Вместо того чтобы расстраиваться, она должна радоваться, что Чей сдержал обещание, что он был честным мужчиной, который держит свое слово.
   Доверие, подумала она. Все сводится к доверию. Рик обманул ее, и сейчас она боялась довериться Чею. Он мог бы завоевать сердце любой красавицы, почему он выбрал именно ее? Она не была красивой. У нее не было никаких талантов.
   Она даже не умела хорошо готовить.
   Еще одна проблема заключалась в том, что она всегда знала: когда-нибудь Рик бросит ее. В конце концов именно так он и поступил. Может, именно поэтому она отталкивает Чея? Почему она так суетится из-за такой мелочи? Хочет расстаться с ним сама, до того как это сделает он?
   — Сентиментальна, — пробормотала она, — ты слишком сентиментальна.
   Дана отбросила одеяло и встала. Она принимала душ, когда зазвонил телефон.
   — Привет, Дана. У тебя все в порядке?
   — О, привет, мам.
   — С тобой все в порядке, дорогая?
   — Конечно, все хорошо. Как дела дома? У вас с папой все хорошо?
   — Что случилось. Дана?
   Девушка села на стул. Не было никакого смысла обманывать собственную мать.
   — О, мам, я тут такого натворила!..
   — Это из-за Рика? Он никогда не был тебе парой. Я знаю, это звучит жестоко, но я считаю, что все сложилось к лучшему. Он никогда не сделал бы тебя счастливой.
   — Дело не в Рике. Я встретила здесь другого мужчину…
   На другом конце провода последовала длительная пауза.
   — Продолжай.
   И Дана рассказала матери обо всем. Все ее страхи и сомнения вылились вместе с потоком слов и слез.
   — Я помню Чея, — сказала Мардж Вестлейк. Ты говоришь, он сын Большого Джона? Однажды летом я встретила Чея с матерью. Он очень симпатичный молодой человек и спокойный, насколько я помню. Очень вежливый. Только тогда ему было лет пятнадцать. — Мардж немного помедлила, а потом спросила:
   — Ты влюбилась в него. Дана?
   — Думаю, да.
   — Понятно.
   — Ты не одобряешь?
   — Я этого не говорила. Но ты знакома с Чеем недолго. Меньше месяца. Я не хочу, чтобы тебе снова пришлось испытывать боль.
   Дана и сама понимала, что, возможно, совершает ошибку. Но Чей заставлял ее чувствовать себя красивой, желанной. Привлекательной. Рик говорил, что любит ее, но при нем она всегда чувствовала себя неадекватно, как будто была недостаточно хороша для него. С Чеем она чувствовала себя совсем по-другому. Рик говорил, что она красивая, но часто засматривался на других женщин. Чей же уделял все свое внимание только ей. Когда она была рядом с ним, то чувствовала себя единственной женщиной на земле.
   — Дана?
   — Что? Ой, извини, мам, слушай, мне надо идти. Спасибо, что позвонила. Передавай привет папе, ладно?
   — Хорошо, дорогая. Увидимся, когда приедешь домой.
   — Ладно. Пока, мам.
   Дана повесила трубку и побежала переодеваться. Ей необходимо как можно скорее увидеться с Чеем. Она собиралась извиниться за свое дурацкое поведение и надеялась, что он простит ее за то, что она вела себя как полная дура. Ей оставалось быть здесь совсем немного времени, и она хотела каждую свободную минуту провести с Чеем.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

   Чей стоял в комнате Большого Джона. Несколько часов назад старику стало хуже. Чей вызвал доктора, который осмотрел пациента и сообщил, что надежды на выздоровление нет.
   Эшли сидела на краю кровати отца, нежно держала его руку и смотрела на него, не отрываясь.
   — Прости, папочка. Я не хотела расстраивать тебя. Пожалуйста, прости меня. Я люблю тебя.
   Она повторяла эти слова снова и снова в течение последних двух часов, уверенная в том, что именно она виновата в болезни отца. Ее глаза были красными и заплаканными, щеки опухли от слез. Чей устал успокаивать ее, просить немного отдохнуть и немного поспать. Эшли отказывалась оставлять отца.
   Большой Джон лежал не шевелясь, глаза его были закрытыми, дыхание слабым. Щеки казались впалыми. Чей покачал головой. Хотя между ними никогда не было любви, он знал, что будет скучать по Большому Джону, когда его не станет.
   Доктор сидел в дальнем углу комнаты и подходил к пациенту каждые пятнадцать минут, чтобы послушать сердце и померить давление. По выражению лица доктора Чей видел, что с каждым разом состояние Большого Джона становится все хуже и хуже.
   Чей позвонил матери только тогда, когда Большой Джон потерял сознание. Она внимательно выслушала все, что он сказал, затем попросила его выслать за ней вертолет Большого Джона.
   Чей посмотрел на часы на ночном столике. Было около пяти часов утра. Его мать прибудет на ранчо примерно через час.
   Анна Мей зашла в комнату и принесла на подносе свежий кофе для Чея и чашку горячего шоколада для Эшли. Подойдя к девочке, она обняла Эшли.
   — Звонил молодой мистер Дехейвен, — сообщила Анна Мей.
   Эшли закивала, но не ответила.
   Чей глубоко вздохнул. Он знал: если Большой Джон умрет, ему всю жизнь придется мучиться от мысли, что он так и не смог завоевать любовь и одобрение отца. Бормоча что-то себе под нос, он подошел к окну. Ему двадцать девять лет, и он до сих пор пытается заслужить любовь и уважение отца.
   Чей окинул ранчо взглядом. Он не сомневался, что Большой Джон оставит все это Эшли, но она еще слишком молода, чтобы вести дела самостоятельно. Одно было ясно: он не мог ее оставить сейчас, когда Эшли так нуждалась в нем. Ему придется остаться на ранчо и присматривать за всем, пока она не повзрослеет.
   Он взглянул через плечо на Эшли. Он знал ее лучше, чем она сама, и понимал, что сейчас она не оставит ранчо. Интересно, переедет ли Джил на ранчо, чтобы помочь дочери?
   Чей глубоко вздохнул. Где-то глубоко внутри, там, куда он заглядывал нечасто, проснулась ревность. Хотя он всегда знал, что ранчо достанется Эшли, он все же мечтал, чтобы хотя бы часть его досталась ему. Нравилось это Большому Джону или нет, но он был первенцем. Никто не любил это место так, как Чей. Никто, кроме него, не тратил столько часов, чтобы удостовериться, что дела на ранчо в порядке. Конечно, Эшли тоже любила это место, потому что здесь был ее дом, но ранчо стало частичкой Чея — такой же важной, как цвет кожи или волос. Он вложил свою душу в каждый сантиметр этой земли.
   Он сказал Дане, что не уезжает отсюда из-за тысячи акров, но правда была в том, что он любил саму землю. Дана.., стена между ними заставляла сердце Чея ныть от боли. Она думает, что он соврал ей, хотя он всего лишь держал данное обещание. В конце концов Чей решил, что она просто испугалась, испугалась серьезных чувств, ведь совсем недавно ее обманули. Он мог это понять, но не собирался сдаваться без боя. Он сможет убедить Дану в том, что ее место рядом с ним, здесь.
   Душераздирающий крик Эшли пронзил притихший дом. Холодное осознание случившегося сковало сердце Чея. За два больших шага он подошел к кровати, обнял Эшли и вывел ее из комнаты.
   — Нет! — Она смотрела на него красными, заплаканными глазами. — Он не мог умереть. Чей! Только не сейчас. Я должна сказать ему, что люблю его! Она вырвалась из рук Чея и попыталась снова забежать в комнату отца.
   Чей поймал ее и снова обнял.
   — Эшли, дорогая, тебе нужно немного отдохнуть.
   — Я не могу! Неужели ты не понимаешь? Последние мои слова были полны ненависти…
   — Он знает, что ты не это имела в виду, дорогая.
   В ближайшие несколько дней нам многое предстоит сделать. Я буду с тобой, ты же знаешь. Твоя мама уже в пути, моя тоже. Все будет хорошо. — Положив руки ей на плечи, Чей проводил Эшли через холл в спальню. — Тебе надо поспать, дорогая.
   Она уцепилась за его руку.
   — Останься со мной.
   Чей молча подвинул к кровати стул и взял ее руку в свои.
   — Ты любил его, Чей?
   — Нет, но я уважал его.
   — Он тоже тебя не любил, правда?
   — Да.
   — А почему?
   — Может быть, потому, что мы в чем-то были очень похожи, а в чем-то слишком разными.
   — Я люблю тебя, — сказала Эшли, зевнув. — И всегда любила.
   — Я знаю. — Он поправил локон на ее лбу. — А теперь спи.
   Его сестра послушно закрыла глаза. Через минуту она уже спала.
   Чей еще немного побыл с ней, размышляя о том, какими разными были их жизни. С Эшли всю жизнь обращались как с принцессой, в то время как он пытался доказать, что является для Большого Джона гораздо большим, чем обычный служащий.
   Чей поднялся и поцеловал сестру в лоб. Она стала одной из богатейших девушек штата. Через несколько лет она будет атакована мужчинами, молодыми и не очень, которые захотят на ней жениться, хотя бы из-за ранчо. Да, подумал он, выходя из комнаты и закрывая за собой дверь, сначала всем этим претендентам предстоит встретиться со мной!
   Анна Мей ждала его внизу, около лестницы.
   — У нас гости, — сообщила она, указывая на переднюю. — Твоя мама здесь.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

   Чей обрадовался приезду матери. Он не видел ее уже почти год и скучал по ней.
   В свои пятьдесят три его мать выглядела все такой же красивой, как в двадцать три. Ее кожа, немного темнее, чем у него, была упругой и без морщин. На ее лице появилась улыбка, как только он вошел в комнату. Мать и сын порывисто обнялись.
   — Как ты долетела? — поинтересовался Чей.
   — Не очень хорошо, — сказала она и нахмурилась. — Ты же знаешь, я не переношу полетов.
   Чей проводил ее к дивану и сел рядом.
   — Я слишком поздно, да? — спросила она мягко.
   Чей кивнул.
   — Он умер где-то час назад.
   Вздохнув, Клаудиа взяла его за руку.
   — Я буду по нему скучать. Я любила и ненавидела его одновременно. — Из ее глаз покатились слезы. — Но я никогда не думала, что буду скучать по нему. — Она вытерла слезы. — Вы помирились?
   — Нет. Он никогда бы не принял меня. — Чей покачал головой. — Почему он так меня ненавидел?
   — Потому что ты именно такой, каким он сам хотел быть. У него были деньги, а у тебя честность. У него была сила, а у тебя отвага. Он мог командовать людьми, как хотел, он мог добиться уважения к себе, но никогда преданности. Я полагаю, половина его ненависти к тебе была из-за меня, потому что я отвергла его и ушла. Он так и не простил меня за это. Ты всегда был напоминанием о том, как я поступила. Как чувствует себя Эшли?
   — Не очень хорошо. Они поругались прямо перед приступом. Она винит себя в случившемся.
   — Ты позвонил ее матери?
   — Да, она уже едет.
   — Я чем-нибудь могу помочь?
   — Даже не знаю. Я еще не думал о том, что предстоит сделать.
   — Почему бы тебе не оставить заботы о похоронах мне?
   — Ты уверена?
   — Конечно. Я поговорю с Анной Мей и составлю список людей, которых необходимо пригласить.
   — Спасибо.
   — Если ты не против, я бы немного освежилась.
   — Конечно. — Поднимаясь, он подал ей руку. — Я попрошу Анну Мей приготовить твою комнату.
   Ужин все еще в восемь?
   Чей кивнул.
   — Тогда увидимся за ужином.
   — Хорошо. Если тебе что-нибудь понадобится, зови Анну Мей.
   Он проводил ее до лестницы, а затем вышел на улицу, чтобы подышать свежим воздухом.
   Чувствуя себя подавленным, Чей отправился в конюшню и оседлал свою любимую лошадь. У него было целых три часа до ужина. Доктор сделал все необходимые приготовления, чтобы тело Большого Джона забрали в город. А мама позаботится о похоронах.
   Запрыгнув в седло. Чей выехал со двора.
   Дана вышла из машины и уставилась на спущенное колесо. И почему это случилось именно сейчас? Бормоча ругательства, она пнула колесо и больно ушибла ногу.
   Вздохнув, девушка подошла к крыльцу и села на нижнюю ступеньку. Она могла позвонить Чею, но ей было необходимо увидеть его, чтобы попросить прощения.
   Дана уставилась вдаль, размышляя о том, не совершает ли она ошибку. Может, мама права и она снова пускается в неизвестную авантюру, которая причинит ей лишь страдания? Может, лучше просто собрать вещи и вернуться в Эштон-Фолс? Она не может прятаться здесь вечно. Рано или поздно ей придется вернуться домой и встретиться с друзьями, перетерпеть их сочувствие и продолжить нормальную жизнь.
   Дана грустно подумала о том, что будет скучать по этому дому, но еще больше она будет скучать по Чею, по морщинкам вокруг его глаз, прикосновению его руки к ее волосам, его поцелуям…
   Она посмотрела на небо и увидела молнию, а вслед за нею раздался гром. По небу ползли черные тучи. В небе снова блеснула молния, и неожиданно начался ливень.
   Вскочив на ноги, Дана побежала по ступенькам вверх. Она уже собиралась зайти в дом, когда увидела наездника, выезжающего из леса.
   Это был Чей.
   Он легко соскочил с лошади и привязал ее, затем побежал вверх по лестнице, перескакивая через ступеньки.
   Дана хотела броситься к нему, но не могла пошевелиться.
   — Я приехал попросить прощения, — сказал он вместо приветствия.
   — Было глупо обижаться на тебя. Прости.
   Они сказали это одновременно.
   — Заходи, — предложила Дана. — Я налью тебе чаю или кофе. — Взяв его шляпу, она повесила ее на крючок на внутренней стороне двери. Чувствуя, что у нее с плеч упал тяжелый груз, Дана прошла на кухню.
   Чей последовал за ней и остановился возле двери.
   — Дана.
   Услышав свое имя, она повернулась, заранее зная, что он скажет.
   — Его больше нет. — Его голос был наполнен горечью.
   — О, Чей, мне жаль.
   Дана порывисто обняла Чея.
   — Трудно поверить, что он покинул нас. Он всегда казался таким сильным. Упрямым. — Он тяжело вздохнул, взял ее за руку. — Всю свою жизнь я мечтал о том, что когда-нибудь он назовет меня сыном и скажет, что любит меня. Теперь этого никогда не произойдет.
   Дане сложно было найти слова утешения. Она никогда не теряла близких родственников, за исключением бабушки с дедушкой. Хотя Чей и говорил, что не любит Большого Джона, слезы в его глазах доказывали обратное.