Бейкер Мэдлин. Восторг любви

   Через несколько минут он успокоился.
   — Извини, — пробормотал он немного застенчиво. — Я не плакал с шести лет.
   — Ты не должен извиняться. Неважно, что ты чувствовал по отношению к нему, а он по отношению к тебе, все же он был твоим отцом.
   — Да. — Чей тяжело вздохнул. — Следующие несколько дней я буду очень занят, а после нам нужно будет поговорить.
   — Хорошо.
   Он посмотрел ей в глаза.
   — Ты все еще будешь здесь?
   — Да, — кивнула Дана, — я задержусь еще на какое-то время.
   — Мне нужно возвращаться, — сказал он. — Моя мама на ранчо. Я хочу, чтобы вы с ней встретились.
   Эти слова согрели ей душу.
   — Я бы тоже этого хотела.
   Чей нежно поцеловал ее, затем встал с дивана.
   Подойдя к выходу, он обернулся.
   — Ты хочешь что-то сказать? — спросила она.
   — Я бы.., хотел, чтобы ты пришла на похороны.
   — Конечно.
   — Я позвоню и сообщу, когда они состоятся.
   Дана подошла ближе, поднялась на цыпочки и поцеловала его.
   — Я начинаю любить дождь, — улыбнулась она. — Он всегда сводит нас.
   Чей слабо улыбнулся в ответ и вышел из дома.
   Как всегда, она стояла на крыльце и смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

   Похороны проходили в среду утром, в одиннадцать часов. Дана не видела Чея с тех пор, как он приехал к ней домой в понедельник.
   Похоронная церемония, как и следовало ожидать, стала заметным событием в городе. Старая церквушка на Сайкамор-стрит была заполнена до отказа. Все горожане пришли отдать последнюю дань самому главному жителю города. Газетные репортеры толпились снаружи.
   Близкие родственники сидели на скамейках в первом ряду. Дана сидела справа от Чея, Эшли — с другой стороны. Мама Эшли расположилась рядом со своей дочерью, а мама Чея — рядом с Даной.
   Дана с удивлением отметила, насколько разных женщин выбрал Большой Джон. Мама Эшли, Джиллиан, выглядела как фотомодель. Она была высокой, стройной и грациозной блондинкой с голубыми глазами. Мама Чея была не очень высокой, но потрясающе красивой женщиной с большими темными глазами и смуглой кожей. На фоне таких красавиц Дана чувствовала себя серой мышкой.
   Во время церемонии разные люди вставали и говорили о Большом Джоне, рассказывали детали его жизни, как он унаследовал бар от своей матери, как поднимал ранчо. Все они упоминали и о его чутье в бизнесе, о его великолепном чувстве юмора.
   Чей сидел прямо и не шевелился, видимо боясь проявить хоть какие-то эмоции. Эшли прильнула к нему и тихонько плакала в платок. Джиллиан плакала вместе с дочерью. Клаудиа внимательно слушала, что говорили остальные, ее лицо было безразличным, руки зажаты между коленями.
   Через некоторое время после церемонии все гости поехали на ранчо.
   Накрытые для поминок столы просто ломились от еды. На протяжении всего дня Дана чувствовала себя не в своей тарелке. Сидя в гостиной, в окружении близких друзей семьи, с которыми не была знакома, она думала о том, зачем Чей уговорил ее прийти. Она здесь никого не знала. Парочка, сидящая рядом с ней, обсуждала деньги, которые унаследует Эшли, и вопрос о том, кто теперь будет управлять ранчо. Женщина также интересовалась, переедет ли Джиллиан на ранчо, чтобы присматривать за Эшли. Мужчине же было интересно, оставил ли что-нибудь Большой Джон своим многочисленным любовницам.
   Дана поднялась, прошла через кухню и вышла в сад. Случившееся, без сомнения, внесет огромные изменения в жизнь Чея. Насколько она его знала, он будет чувствовать себя обязанным остаться на ранчо и присматривать за Эшли, а значит, следующие несколько месяцев он будет очень занят.
   Девушка стояла около одного из загонов и кормила небольшую пони, когда услышала приближающиеся шаги. Она повернулась, надеясь, что это Чей. Но это была его мать.
   — Я увидела, что ты вышла, и решила поближе познакомиться, — сказала Клаудиа, подходя к Дане.
   Дана кивнула.
   — Невооруженным взглядом видно, что ты сразила Чея наповал, хотя вы знакомы всего несколько недель.
   — Я тоже испытываю к нему теплые чувства, призналась Дана.
   — Мой сын хороший человек.
   — Да, это действительно так.
   — У него была трудная жизнь, — сказала Клаудиа и покачала головой. — Что бы он ни делал, у него никогда не было того, чего он хотел больше всего.
   — Любви отца, — догадалась Дана.
   — Он рассказал тебе об этом?
   — Да.
   Клаудиа кивнула.
   — Чей любил Большого Джона, даже если он в этом никогда не признается. Когда он был маленьким, я пыталась заменить ему обоих родителей, но наступает время, когда мальчикам нужен настоящий отец, мужчина, поступкам которого можно подражать. Но у Большого Джона не было времени на сына, который был наполовину индейцем.
   Да, он обеспечивал нас. Гордость не позволила бы ему оставить своего сына без средств к существованию, но на любовь никому из нас рассчитывать не приходилось. По правде говоря, я даже не знаю, как Чей смог выдержать все это.
   — Вы никогда не хотели выйти замуж за Большого Джона? — спросила Дана.
   — Нет, — улыбнулась она. — Этот брак не был нужен ни мне, ни Джону. Он был очень зол, когда я уехала, но я больше не могла оставаться. К тому времени Чей уже повзрослел и больше во мне не нуждался.
   Дана улыбнулась, вспоминая рассказ Чея о том же самом.
   — Итак, насколько все серьезно между тобой и моим сыном?
   — Я не знаю, ведь мы знакомы не так долго. Дана заметила, что Клаудиа пристально на нее смотрит. — Возможно, если бы у нас было больше времени.., я…
   — Ты влюбилась в него, да?
   Дана кивнула.
   — Но это не имеет значения. Я уезжаю в пятницу.
   — Так скоро?
   — Мне нужно быть на работе в следующий понедельник. — Дана задумчиво улыбнулась. — Я ведь городской житель. Мне кажется, я не смогла бы жить здесь постоянно.
   — Понятно. — Клаудиа обернулась. — А вот и Чей идет. Было очень приятно познакомиться с тобой, Дана.
   С этими словами она пожала Дане руку, повернулась и пошла в дом.
   Перекинувшись парой фраз с матерью, Чей подошел ближе.
   — Как твои дела? — спросил он. — Я везде тебя искал.
   Дана пожала плечами.
   — Я чувствую себя немного не в своей тарелке.
   — Извини, мне не следовало оставлять тебя одну.
   — Все в порядке. Как дела у Эшли?
   — Она до сих пор не пришла в себя, но я верю, что она справится. Она же дочь Большого Джона.
   — Да.
   — Когда ты уезжаешь?
   — В пятницу утром.
   — У меня есть хоть какая-то надежда на то, что ты останешься здесь еще ненадолго?
   — Боюсь, что нет.
   — Я так и думал. И до недавнего времени собирался ехать за тобой.
   — Правда?
   — Да.
   — Но ты изменил свое решение?
   Чей облокотился на верхнюю перекладину загона.
   — Прошлой ночью приходил адвокат и прочитал завещание.
   — Ранчо досталось Эшли?
   — Не совсем. Отец оставил половину имения мне, при условии, что я останусь здесь и буду вести дела, пока Эшли не выйдет замуж или пока ей не исполнится двадцать один.
   — Это же замечательно! — воскликнула Дана. Я рада за тебя. Чей, правда.
   Чей кивнул. Он был настолько ошарашен таким поворотом событий, что не знал, как реагировать.
   Чертов старик! Может, он хотел, чтобы Чей целую жизнь помнил его пренебрежение? Но он бы и без завещания присматривал за Эшли. Большому Джону не стоило его принуждать делать то, чем он и так занимался большую часть своей жизни. Прошлой ночью, после оглашения завещания, они с Эшли поговорили, и она сказала, что он заслуживает не только половину имения, но и все ранчо.
   После всего сделанного и сказанного Чей не мог оставить землю и свою сестру.
   — В любом случае, — подытожил он, — я не могу оставить ранчо сейчас. У меня много бумажной работы, и мне необходимо проверить все счета.
   Дана кивнула.
   — Джиллиан собирается остаться на неделю или две, но затем она снова вернется в Солт-Лейк.
   — Конечно, — кивнула Дана. Она улыбнулась, стараясь заглушить сердечную боль. — Эшли будет нуждаться в тебе, особенно когда ее мать вернется домой.
   Чей обнял ее.
   — Я буду скучать по тебе.
   — Я тоже буду по тебе скучать.
   — Ты напишешь мне, когда приедешь домой?
   — Конечно.
   — Может, завтра вечером сходим поужинать… нет, я обещал ужин Эшли и ее матери. Почему бы тебе не пойти с нами?
   — Не думаю, что это хорошая идея. Все равно мне надо сложить вещи и приготовить дом к отъезду Чей кивнул.
   — Я отвезу тебя домой.
   В машине Дана села к нему ближе, чем обычно, думая о том, как сильно будет по нему скучать, а вот у него вряд ли найдется свободное время даже на это.
   Чей проводил ее до двери и порывисто обнял.
   Она обхватила его за шею, и он подумал: как хорошо, что она еще здесь. Его ноздри наполнились ее ароматом — смесью запахов духов, шампуня и нежности.
   — Слушай, — сказал он, — когда здесь все уляжется и Эшли будет чувствовать себя лучше, я смогу позволить себе небольшой отпуск. Как ты смотришь на то, если я приеду к тебе в Эштон-Фолс на пару дней?
   — Мне бы это понравилось.
   — Значит, мы не прощаемся, Дана. Я приеду к тебе, как только смогу выбраться отсюда.
   Она кивнула.
   — Не забывай обо мне.
   — Не забуду.
   В свой поцелуй, медленный и проникновенный, Чей вложил всю свою любовь и нежность.
   Когда их губы разомкнулись, он увидел слезы на глазах любимой.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

   Дана разглядывала свою квартиру. Казалось, что она стала меньше. Несмотря на то что ее не было всего три недели, ей казалось, что прошли годы с тех пор, когда она в последний раз была дома. Место не изменилось, подумала Дана, зато изменилась она сама.
   Смахивая слезинки, она распаковала вещи, приняла долгий горячий душ, надела ночнушку и села писать письмо Чею. Ее вдруг осенило: вернувшись, она совершила ошибку. Работа приходит и уходит, а такой мужчина, как Чейтон Лон Эльк, был единственным. Он так и не сказал, что любит ее. Она тоже не призналась ему в любви. Но между ними определенно возникло прекрасное чувство, за которое стоило побороться.
   Она подошла к окну. Неоновые огни сияли на асфальте. По обеим сторонам дороги тянулись дома, похожие на коробки. На обочине росло несколько пальм. На небе мелькнуло несколько звезд, но увидеть Млечный Путь Дана не смогла.
   Не росли здесь и сосны. Все было не так. С утра не будет ни пения птиц, ни белок, прыгающих с дерева на дерево, ни орлов, парящих в небе. И Чей не придет, не постучит в дверь.
   Дана принялась на бумаге рассказывать Чею о том, как ей нравилось проводить время вместе, как она ждет очередной встречи с ним, если он найдет время приехать в Эштон-Фоллс.
   Откинувшись назад, она вспомнила все, что между ними произошло, его заботу об Эшли, боль, которую он пытался скрыть, когда умер его отец.
   — Я люблю его, — прошептала она. — Я люблю все, что связано с ним.
   Настало время рассказать Чею о своих чувствах. Но не на бумаге. Дана разорвала письмо и выкинула его в корзину для мусора. Она подошла к телефону и сняла трубку, но телефонный разговор тоже не казался ей правильным решением.
   Выход из сложившейся ситуации нашелся неожиданно.
   Завтра же она уволится с работы и переедет в Вордман-Холлоу. Даже если это окажется самой большой ошибкой, которую Дана когда-либо совершала, она собиралась последовать за своим сердцем.
   Босс долго не мог поверить, что она уходит. Он умолял ее остаться, обещал повысить зарплату. Но в конце концов пожелал ей удачи и написал ей такую рекомендацию, что у постороннего человека могло бы сложиться впечатление, будто она написала ее сама, к тому же он выдал зарплату за следующие две недели, объяснив это тем, что Дана «это действительно заслужила». Мама и папа не могли поверить, что она переезжает в Вордман-Холлоу навсегда, и пытались ее отговорить. Отец заявил, что никогда не видел ее такой порывистой и решительной. Мама просила подождать хотя бы парочку недель, позволить Чею сделать первый шаг, одуматься и не совершать ошибку. Но Дана не могла больше ждать. Глубоко в сердце она знала, что поступает правильно.
   Следующие две недели она провела за сортировкой всех своих вещей, деля их на две группы: то, что она собиралась взять с собой, и то, что должно было остаться. Она позвонила в сервисную компанию и заказала фургон для перевозки вещей, позвонила в редакцию местной газеты и отказалась от подписки, а также сделала еще тысячу и одну мелочь. Пообещав родителям, что приедет к ним на Рождество, Дана прыгнула в машину и отправилась в Вордман-Холлоу.
   Она добралась до своего домика в горах глубокой воскресной ночью. Несколько мгновений она просидела в машине, разглядывая свой новый дом.
   На последней ступеньке крыльца Дана обернулась и посмотрела на небо. Оно было настолько чистым, что дух захватывало. Млечный Путь тянулся, как дорога в рай. В небе низко висела желтая луна.
   Зайдя в дом, она сразу подумала о том, чтобы позвонить Чею и сообщить о своем приезде, но решила немного подождать. То, что она хотела сказать, лучше произнести, глядя в глаза, а не по телефону. Она хотела видеть его лицо, когда скажет, что любит его.
   Не в силах сидеть спокойно, она прошла по дому, убирая чехлы с мебели. Пройдя в спальню, Дана разложила в шкафу свою одежду, запихнула чемоданы в самый дальний угол. Что бы ни случилось, они ей больше не понадобятся.
   После этого она бродила по дому, решая, где повесить свою любимую картину, купленную в прошлом году на выставке. На ней был изображен воин на большом черном коне, причем воин был поразительно похож на Чея. В итоге она повесила картину над камином — на самом видном месте в гостиной.
   Воскресным утром Чей сидел на кухне с кружкой кофе в руке. Анна Мей учила Эшли готовить пирог из тыквы. Эшли должна была быть в школе, но простудилась и решила остаться дома на несколько дней.
   Девочка попросила маму остаться на ранчо, но Джиллиан отказалась. Она сказала, что ее жизнь в Солт-Лейк, рядом с мужем, и что она с огромным нетерпением будет ждать ее там. Чей был немного удивлен, узнав, что Эшли решила остаться на ранчо. Хотя вообще-то этого следовало ожидать, ведь сестренка недолюбливала мужа Джиллиан и постоянно сравнивала его с Большим Джоном.
   Чей вздохнул. Было неимоверно сложно управлять ранчо, вести бухгалтерию, следить за рабочими и присматривать за сестрой… Слух об их родственных отношениях с Эшли пронесся над Вордман-Холлоу как лесной пожар.
   Джиллиан и Клаудиа заказали Большому Джону памятник из белого мрамора, который гласил:
 
   Джон Мэтъю Вордман,
   Любимый отец Эшли Марии и Чейтона Лона Элька.
 
   Люди на улице и на ранчо теперь смотрели на Чея совсем по-другому. Теперь он не был чернорабочим Большого Джона. Он был законным владельцем самого большого ранчо в этой части страны. Иногда ему казалось, что он держит на своих плечах весь мир, что все постоянно смотрят на него, ждут, когда он ошибется. Всю жизнь он был обычным пастухом. И вот, нежданно-негаданно, случилось так, что от него зависит, будет ли семейное ранчо процветать, или его ждет банкротство.
   Чей поставил кружку на стол и снова посмотрел на сестру. В действительности он не очень беспокоился за ранчо. Механизм работы был отлажен, каждый рабочий отлично знал свое дело. Его главной заботой была Эшли. Не меньше его занимали мысли о Дане и о том, есть ли у них будущее. Он слишком долго ждал, чтобы это выяснить. На следующей неделе он собирался поговорить с ней, попросить дать ему еще один шанс. Если понадобится, Чей упадет на колени перед ней, но он надеялся, что до этого дело не дойдет.
   Чей покачал головой. Он не был так увлечен женщиной с тех пор, как в шестом классе влюбился в учительницу, хотя это сложно сравнивать. Он никогда еще не встречал такой девушки, как Дана, он не мог забыть то чувство, которое возникало всякий раз, когда они прикасались друг к другу.
   Хотя они были знакомы всего каких-то три недели, она оставила яркий след в его душе. Он не мог прекратить думать о ней, не переставал хотеть ее.
   Это было больше, чем физическое желание. Он нуждался в ней, как трава нуждается в дожде.
   Встав из-за стола. Чей взял свою шляпу и вышел из дома.
   Спустя десять минут он уже ехал верхом по направлению к ее дому. У него внезапно появилась острая необходимость пройтись по земле, по которой ходила Дана.
   Дана взглянула на часы. Ночью она не могла заснуть, не могла думать ни о чем и ни о ком другом, кроме Чея. Она снова взглянула на часы, уже в десятый раз за эту минуту. Пятнадцать минут двенадцатого. Она уже собиралась выйти из дома, когда внезапно осознала, что Чей, должно быть, сейчас очень занят. Дел-то у него наверняка прибавилось.
   Выходит, она не сможет увидеть его раньше вечера.
   Чувствуя, что стены словно давят на нее, Дана надела толстый свитер, перчатки и вышла на крыльцо. Несколько минут она ходила взад и вперед, потом села на ступеньку. Не может же она сидеть здесь весь день. Стоит поехать в город и побродить по магазинам или сходить в кино. Да, и обязательно купить платье для предстоящего свидания с Чеем!
   Она уже собиралась пойти в дом за ключами от машины и кошельком, когда увидела Чея, выезжающего на лошади из-за деревьев.
   Увидев его, Дана замерла как вкопанная. Ее сердце бешено забилось. Он здесь, пронеслось в затуманенном от счастья мозгу. Может, кто-то успел рассказать ему, что она вернулась? Но это было невозможно. Никто, кроме ее родителей, не знал об этом, а они не стали бы звонить Чею.
   Он был здесь. Каждой частичкой своей души, каждой клеточкой своего тела Дана тосковала по нему. Не говоря ни слова, он спешился, подошел ближе, поднял ее на руки и поцеловал.
   Дана с восторгом упивалась жаром поцелуя, силой его рук. Как она вообще могла подумать, что сможет жить без него? Он был ей так же необходим, как воздух, которым она дышала.
   Когда поцелуй прекратился, у нее на ресницах засверкали слезы счастья.
   — Не надо плакать, любовь моя, — сказал он и снова поцеловал ее.
   Дана крепче обняла его за шею и постаралась еще плотнее прижаться к нему, хотя это казалось невозможным.
   — Мы принадлежим друг другу, Дана. Я это знаю, я это чувствую, — прошептал Чей, целуя ее лоб, губы, щеки. — Слушай свое сердце, — продолжал Чей. — Ты знаешь, что это правда.
   Радость распустилась в душе Даны, подобно яркому и нежному цветку.
   — Конечно, я знаю, что это так, — сказала она, улыбаясь. — Почему, ты думаешь, я вернулась?
   — А почему ты вернулась?
   — Сказать, что я люблю тебя.
   — Ты уверена? Ведь мы так недолго знаем друг Друга.
   Она сердито посмотрела на него.
   — Минуточку. Разве ты только что не сказал, что мы принадлежим друг другу?
   — Да, но я не думал, что ты со мной согласишься. Я собирался силой привезти тебя к себе и закрыться с тобой в спальне до тех пор, пока ты не согласишься дать нам шанс, — он застенчиво засмеялся. — Я просто не ожидал, что ты так быстро сдашься.
   — После возвращения в Эштон-Фоллс я поняла, что совершила ошибку, уехав отсюда. Я принялась писать тебе письмо, но выкинула его. Затем решила, что позвоню, но, — она немного помедлила, — я хотела видеть твое лицо в этот момент. И если наши чувства взаимны, я бы хотела смотреть тебе в глаза, когда ты будешь мне об этом говорить. Ты меня любишь. Чей?
   — Каждой частичкой своей души.
   — Скажи это.
   — Я люблю тебя, Дана. Я буду любить тебя до конца дней. Не могу гарантировать, что никогда тебя не расстрою, но я точно тебя не брошу и никогда не обману. Клянусь всем, что у меня есть.
   — Я верю тебе.
   — Ты выйдешь за меня замуж?
   — Да, и чем раньше, тем лучше.
   Чей испустил победоносный клич, заключил свою невесту в объятия и страстно поцеловал.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

   Следующие две недели были заняты предсвадебными хлопотами и пролетели быстро. Дана старалась как можно больше времени проводить с Чеем. Родители были шокированы, узнав, что она собирается выйти замуж за мужчину, которого так мало знает. Даже новость о том, что он владеет половиной огромного ранчо, не смогла убедить ее отца. Мать мягко пыталась убедить ее подождать еще хотя бы полгода, «просто чтобы удостовериться, дорогая».
   Дана была согласна, что они с Чеем знали друг друга не очень долго, но, как говорят, любовь не подчиняется ни календарям, ни времени. Кроме того, она знала пары, которые встречались годами, но все заканчивалось разводом. Долгая дружба вовсе не значит, что брак будет счастливым. Впервые в жизни Дана ни в чем не сомневалась, не имела никаких задних мыслей. И хотя Дана выслушала множество возражений от своих родителей, она слишком сильно любила, чтобы слушать их советы. В конце концов они согласились приехать на свадьбу, и это все, что ей было нужно.
   Чей захотел, чтобы свадьба состоялась перед Рождеством. Они назначили дату за неделю до праздника. Ее мать, все еще надеясь повлиять на решение дочери, приняла попытку отложить свадьбу до весны, напомнив Дане, что Чей недавно похоронил отца и это неуважительно по отношению к памяти Большого Джона. Но Чей рассеял все ее сомнения. Ни он, ни Дана не хотели ждать, но они согласились, что свадьба должна быть небольшой, только родственники и самые близкие Друзья.
   Воскресным утром Дана заехала за Эшли на ранчо, и они отправились выбирать свадебное платье. По дороге в город Эшли была какая-то грустная, но, когда Дана стала одно за другим примерять платья, девчушка сразу оживилась.
   Немного позже продавщица принесла платье с умопомрачительным квадратным декольте и корсетом. У него была узкая юбка, причем сзади она была длиннее, чем спереди. Когда Дана надела его, обе поняли, что это то самое платье.
   — Вот подожди, Чей увидит, — заговорщицким тоном проговорила Эшли, — он с ума сойдет.
   — Этого я и добиваюсь, — сказала Дана, улыбнувшись.
   — Ты его любишь, правда?
   — Конечно, мы ведь женимся.
   — Думаешь, Чей прав по поводу Ника?
   — Да. Почему бы тебе не дать шанс Брэндону?
   Эшли пожала плечами.
   — Мы знаем друг друга уже много лет. Тебе не кажется, что это скучно — слишком хорошо знать человека?
   — Нет. В любом случае я уверена, что ты еще тысячу раз влюбишься до того, как встретишь своего единственного мужчину.
   Глаза Эшли округлились.
   — Чей сказал то же самое, честно.
   — Если два человека говорят, что ты болен, значит, пришло время лечиться. Помоги мне снять это платье, и я куплю нам ланч.
   Позже они сидели в маленьком кафе и пили чай со льдом.
   — Я до сих пор не могу поверить, что Чей мой брат, — заметила Эшли.
   — Должно быть, тебе было тяжело это принять.
   — Да, но я всегда хотела, чтобы он был моим братом.
   Дана улыбнулась.
   — Он рассказывал мне, что в детстве ты не отходила от него ни на шаг. Наверное, одиноко быть единственным ребенком в семье. Я не думала об этом, когда была маленькой. Мне нравилось быть в центре внимания и получать все подарки. Но именно сейчас я осознаю, как мне не хватает брата или сестры.
   — Как ты думаешь, Чей отправит меня в школу сразу после свадьбы?
   — А с чего он должен так поступить?
   — Не знаю. — Эшли закусила нижнюю губу. Теперь ты здесь, и я ему больше не нужна.
   — Не глупи! Он очень тебя любит.
   — И ты не будешь возражать, если я буду жить с вами?
   — Конечно, нет! Разве я только что не говорила тебе, что хотела бы иметь сестру?
   Эшли ожила.
   — Ты волнуешься перед свадьбой?
   — Немного.
   — Ты ни разу не спала с ним?
   Дана покачала головой, не веря, что она разговаривает на такую тему с шестнадцатилетней девчонкой.
   — А с другими мужчинами, с которыми ты встречалась раньше?
   — Нет, никогда. Ты довольна?
   — Значит, ты до сих пор, — Эшли наклонилась к Дане и произнесла шепотом:
   — ..девственница?
   Дана кивнула, чувствуя, что краска стыда заливает щеки.
   Эшли замотала головой.
   — Не могу поверить.
   — Это значит, что вы с Ником…
   Дана спросила, но боялась ответа.
   — Нет. Он хотел, но.., я еще не готова.
   Дана с облегчением вздохнула.
   — Теперь я понимаю, почему мне нравится Брэндон, — задумчиво произнесла Эшли. — Он не давит на меня. Конечно, он тоже хочет этого, и в этом они с Ником похожи.
   — Они все этого хотят, — заметила Дана, улыбаясь. — Но умные девочки, особенно подростки, ждут. Сделав это однажды, ты уже никогда не станешь прежней, поэтому тебе нужно быть уверенной, что ты этого хочешь.
   Дана глубоко выдохнула. Она была рада, что не позволила Рику дойти до конца. Какой огромной ошибкой это могло стать!
   — Думаю, ты права, — сказала Эшли. — Мне кажется, почти все девочки из моего класса делали это хотя бы раз. И большинству не понравилось, так как многие из них потом пожалели, что не устояли.
   — Секс не имеет смысла, если мужчина и женщина не любят друг друга, — сказала Дана. — Моя мама сказала мне об этом, когда я была примерно такого же возраста, как ты.
   Эшли кивнула.
   — Моя подруга Джени сделала это со своим парнем и забеременела. Ей пришлось бросить школу, чтобы воспитывать ребенка.
   Дана кивнула.
   — Так, — сказала она, улыбаясь, — мне нужна свидетельница. Ты согласишься быть ею?
   — Я? Ты хочешь, чтобы это была я?
   — Очень.
   — Ух ты! Было бы здорово.
   — Великолепно.
   — А в чем я должна быть одета?
   — Я подумывала о нежно-голубом струящемся платье. Как считаешь?
   — Это будет великолепно. — Эшли быстро допила весь свой чай. — Может, посмотрим платье сегодня?