Чарльз заметил, как замерли пальцы Элен. Она повернула голову, и тихий вздох слетел с ее изогнутых губ. Ее ладонь легла на струны, прервав их вибрацию.
– Я напугал вас? Прошу, не прекращайте игру.
Она вновь поставила инструмент в вертикальное положение и обхватила себя руками.
– Я не должна была начинать.
– Почему? – легким тоном произнес Чарльз, входя в комнату. – Это инструмент моей матери. Никто не играл на нем уже многие годы.
Элен опустила голову.
– Это и игрой-то не назовешь.
– Да полно вам. Может, вы утратили навык, но ваш талант очевиден.
Она, нахмурившись, посмотрела на арфу.
– Я ничего не могу вспомнить.
– Вероятно, слишком напрягали свою память?
– Вероятно, я всегда плохо играла.
Чарльз улыбнулся.
– Не верю.
Элен взглянула на него полными слез глазами.
– А вы хоть во что-нибудь верите?
Значит, она слышала их разговор! Граф тут же почувствовал себя виноватым. Но что ответить? Он помолчал, заметив, что девушка отвела взгляд. Ее бледные щеки окрасились румянцем.
– Прошу прощения. Я не должна была… я не хотела говорить об этом.
Граф скрепил сердце.
– Наверное, и я тоже.
Она вновь взглянула на него.
– Да?
Была ли боль в ее глазах? Граф отошел к окну, чтобы не встречаться с ней взглядом. Чувство вины вспыхнуло вновь. Откуда оно? У него есть все причины для подозрительности. И все же при виде ее расстроенного лица он испытывал угрызения совести. Если она невинна, то имеет полное право расстраиваться. Чарльз обернулся.
– Из-за нас вы чувствуете себя неловко. Простите хотя бы за это.
– Но не за ваши подозрения. – Элен вскочила с кресла и бросилась к двери.
Неожиданная волна эмоций нахлынула на Чарльза. Не раздумывая, он промчался через комнату и схватил девушку за руку.
Четвертая глава
– Я напугал вас? Прошу, не прекращайте игру.
Она вновь поставила инструмент в вертикальное положение и обхватила себя руками.
– Я не должна была начинать.
– Почему? – легким тоном произнес Чарльз, входя в комнату. – Это инструмент моей матери. Никто не играл на нем уже многие годы.
Элен опустила голову.
– Это и игрой-то не назовешь.
– Да полно вам. Может, вы утратили навык, но ваш талант очевиден.
Она, нахмурившись, посмотрела на арфу.
– Я ничего не могу вспомнить.
– Вероятно, слишком напрягали свою память?
– Вероятно, я всегда плохо играла.
Чарльз улыбнулся.
– Не верю.
Элен взглянула на него полными слез глазами.
– А вы хоть во что-нибудь верите?
Значит, она слышала их разговор! Граф тут же почувствовал себя виноватым. Но что ответить? Он помолчал, заметив, что девушка отвела взгляд. Ее бледные щеки окрасились румянцем.
– Прошу прощения. Я не должна была… я не хотела говорить об этом.
Граф скрепил сердце.
– Наверное, и я тоже.
Она вновь взглянула на него.
– Да?
Была ли боль в ее глазах? Граф отошел к окну, чтобы не встречаться с ней взглядом. Чувство вины вспыхнуло вновь. Откуда оно? У него есть все причины для подозрительности. И все же при виде ее расстроенного лица он испытывал угрызения совести. Если она невинна, то имеет полное право расстраиваться. Чарльз обернулся.
– Из-за нас вы чувствуете себя неловко. Простите хотя бы за это.
– Но не за ваши подозрения. – Элен вскочила с кресла и бросилась к двери.
Неожиданная волна эмоций нахлынула на Чарльза. Не раздумывая, он промчался через комнату и схватил девушку за руку.
Четвертая глава
Элен замерла, пристально глядя на графа. Выражение ее глаз заставило Чарльза заговорить.
– Не смотрите на меня так, прошу вас! Я искренне сочувствую вашим страданиям.
– Но как это возможно, если вы не верите в них?
Чарльз с неожиданной резкостью возразил.
– Я не говорил, что не верю в вашу потерю памяти, Элен.
Она повернулась к нему.
– Как же так? Вы полагаете, что я сама нанесла себе рану? Или вы считаете доктора Горсти моим сообщником? По-вашему, я заплатила ему за молчание!
– Нет, это бессмысленно, но…
– Но что, милорд? – в отчаянии воскликнула Элен. – Как все это увязать, по-вашему? Я признательна Мег за поддержку и не верю, что ее доброта может оказать притворной. Но мне хотелось бы знать, почему вы, леди Генриетта… и ваша обожаемая мисс Таррингтон!… считаете меня способной пойти на подобные унижения ради той цели, которую вы мне приписываете.
Ее упрек должен был вызвать в графе чувство стыда, но произвел обратное действие. У Чарльза, раздосадованного ее словами, вырвался резкий ответ.
– Будьте так любезны, оставьте в покое мисс Таррингтон.
– У меня нет ни малейшего желания говорить о ней, милорд.
– Я не несу ответственность за мнение моей сестры.
– Зато за ваше мнение несете!
Элен отвернулась от него и вновь подошла к креслу, стоящему возле арфы. Она была разгневана, но в то же время стыдилась своей вспышки. Девушка села и, не задумываясь, протянула руки к инструменту, наклонив его к себе. Комнату наполнили беспорядочные звуки.
Она не должна была повышать голос – у нее нет на это права. Теперь ей придется попросить прощения… а она не может! Ее грудь сдавило от боли, мысли путались. Она закрыла глаза и прижалась лбом к раме инструмента, опустив руки.
– Элен?
Это было сказано так нежно, что девушка торопливо выпрямилась и заговорила, не отводя глаз от арфы.
– Не обращайте на меня внимания! Вы так великодушны… я должна была промолчать. Если бы не тот разговор, который я подслушала прошлым вечером, я бы никогда… Молю, простите меня!
– Ради бога, Элен! – вырвалось у его светлости.
Элен посмотрела на него и наткнулась на печальный и рассерженный взгляд светло-карих глаз.
– Милорд!
– Не надо глупостей! – торопливо произнес граф. – Говорите, что хотите, но только избавьте меня от вынужденных проявлений благодарности! Я поступил так, как поступил бы любой другой человек на моем месте.
– Но вы не любой человек, – не удержалась Элен. – И в этом трудность.
Чарльз помолчал мгновение. Так они ни к чему не придут. Теперь, когда его гнев схлынул, он не мог оставить все, как есть. Надо было что-то сказать. Чарльз чувствовал необходимость оправдаться. Он подошел к окну и заговорил, не глядя на девушку.
– Если я циничен, Элен, на то есть причины. В последние двенадцать лет на меня ведется непрекращающаяся охота.
– Но вы же лакомый кусочек, – с горечью заметила Элен. – Вы дали мне это понять в тот день. Но я забыла. Я же все это знаю, не так ли? Иначе я не стала бы разрабатывать столь сложный план, чтобы завлечь вас в ловушку.
Ее ирония вызвала раздражение Чарльза. Ему пришло в голову закономерное предположение, что она непременно заговорила бы с ним таким тоном, если бы играла роль. Он повернулся к девушке.
– Вам это кажется странным? А, по-моему, в этом нет ничего невероятного. Я не хочу показаться вам самодовольным типом, Элен, но женщины буквально бросались к моим ногам посреди улицы. Если вы не верите мне, Мэтт подтвердит. Он присутствовал при одном таком случае.
Элен продолжала смотреть на него с насмешкой во взгляде.
– Я обязательно спрошу у него.
– Вы мне не верите, я вижу. Более того. Мне присылали фальшивые приглашения, и оказывался тет-а-тет в угрожающе интимных ситуациях. Однажды некая девица даже пробралась в мою спальню, желая быть скомпрометированной мною.
Элен мысленно содрогнулась. Она не сомневалась в честности графа. Зачем ему сочинять подобные истории? Но ее обида не стала меньше. Она мало знала себя, но ее возмущала сама мысль о том, что ее могут сравнивать с подобными женщинами. Она не сумела скрыть язвительности в голосе.
– Вы хотите сказать, что я сама виновата?
Чарльз удержался от резкого ответа. Конечно, у Элен есть причины для горечи и злости, но он намеревался объяснить ей свои мотивы.
– Я хочу сказать, что руководствуюсь своим жизненным опытом. Женская хитрость беспредельна. Не говоря уже о том, что их вдохновляло лишь мое богатство и титул.
– Ну, некрасивым я бы вас не назвала.
– Это вряд ли берется в расчет, – заметил Чарльз, немного смутившись. – Но, да, я надеялся убедить вас, что вовсе не чрезмерное тщеславие делает меня таким подозрительным.
Элен вздохнула и взглянула на него с ощущением безнадежности, оказавшимся сильнее даже горькой обиды.
– Отлично, я убеждена. Мне нечего вам ответить… – Она умолкла, неожиданно вспомнив кровать и лежащего рядом мужчину. – Но есть одна вещь!
Ее лицо осветилось, и Чарльз затаил дыхание. Если бы она сумела доказать свою правоту!
– Я не говорила об этом раньше, но воспоминание…
– Вы что-то вспомнили?
– Я должна была рассказать еще при первом разговоре, но не смогла… в то время. – Элен встретилась с ним взглядом, и ее пальцы невольно потянулись к струнам. – Но сейчас… перед вашим приходом… было еще кое-что, и я подумала…
Образ вновь вспыхнул в ее мозгу, и девушка умолкла. Лицо мужчины с задумчивым взглядом, смотревшего на нее с такой страстью. Она зажмурилась, подавив мучительный вздох.
– Mais, c’est encore lui! Меня ли он слушал?
Ее пальцы начали перебирать струны. Откуда-то из глубины ее души возникла мелодия. Нежная, трогательная музыка.
Чарльз слушал в молчании, очарованный бесподобными звуками и слезами, бегущими из зажмуренных глаз Элен и сверкающими на ее щеках. В груди у него потеплело, и ему пришлось бороться с желанием утешить ее в своих объятиях.
Последние остатки подозрений рассеялись. Чарльз не мог больше убеждать себя в ее притворстве. И готов был поклясться, что она говорит по-французски, даже не догадываясь об этом.
Это был короткий отрывок, и окончился он слишком быстро. Элен продолжала сидеть с закрытыми глазами, прижав ладони к струнам, пока последний отзвук не угас.
– Браво! – невольно воскликнул Чарльз.
Глаза Элен открылись, и она вздрогнула. Она совсем забыла, где находится! Что это на нее нашло? Она играла… что? Мелодия была забыта.
– Восхитительно, – произнес граф с теплом в голосе. – Но почему вы плачете?
Девушка повернулась к нему, только теперь осознав, что смотрит сквозь пелену слез. Проведя пальцем по щеке, она обнаружила влагу. Вытерев слезы, Элен заметила, что лорд Уайтем протягивает ей носовой платок. Она всхлипнула и покачала головой.
– Спасибо, но уже не надо.
Чарльз нахмурился, убрав платок в карман.
– Вы не сознавали, что плачете, да?
Так оно и было, но Элен побоялась признаться. Граф столь недоверчив, что любой ответ покажется ему подозрительным. Если сказать да, не решит ли он, будто она пытается пробудить в нем сочувствие?
– Грустный отрывок, не так ли? Наверное, причина в нем.
Чарльза вновь тронул ее печальный голос. Она что-то вспомнила?
– О чем вы думали?
– О лице мужчины, – неосторожно ответила Элен.
Странная боль кольнула Чарльза.
– Какого мужчины?
Ей и в голову не пришло увильнуть от ответа.
– Я думаю, это мой муж.
Только огромным усилием воли Элен сохраняла видимость спокойствия. Каким-то образом ей удавалось выносить бесконечный поток вопросов, который обрушивали на нее три гостьи, сидящие на диване в гостиной лорда Уайтема.
Она имела глупость поддаться на уговоры Мег и появиться в церкви в воскресенье. С тех пор Кливдон-Хауз превратился в жужжащий улей. Соседи, один за другим, приходили взглянуть на нее и поинтересоваться загадкой ее происхождения. Элен чувствовала себя музейным экспонатом. Ей трудно было оставаться спокойной, но она твердо решила отвечать на каждый оскорбительный вопрос с холодной отчужденностью.
– Но вы даже не можете вспомнить своих родителей?
– Как это ни прискорбно, не могу, сударыня, – повторила Элен в пятидесятый раз.
– Как, должно быть, странно полностью забыть свою жизнь! – Гостья громко рассмеялась. – Не могу представить.
Элен была избавлена от необходимости отвечать вмешательством Мег.
– И не пытайтесь, леди Килпек. Гораздо важнее то, что никто из вас, по-видимому, не в силах помочь нам установить личность Элен.
– Нет, – согласилась дама, печально покачав головой.
Ее дочь и тетка поддержали ее.
– Мне очень жаль, – продолжила леди Килпек, окинув Элен сочувственным взглядом. – Должно быть, вы ужасно себя чувствуете, бедняжка.
В ответ Элен сумела лишь натянуто улыбнуться. Она с удовольствием избежала бы подобной «очной ставки», но для нее очень важно было отыскать хоть какой-нибудь ключ к разгадке… особенно после того, как граф признался ей в своих подозрениях.
Предполагалось, что после выяснения отношений им станет легче общаться. Но если граф относился к Элен с подозрением, то и она воспринимала каждое его высказывание как намек. Ее тяготила зависимость от его великодушия. К тому же, девушке казалось чужим все то, что должно было быть знакомым. Понимает ли лорд Уайтем всю глубину ее одиночества? Элен была очень благодарна Мег за то, что та не интересовалась причиной изменившегося отношения к ней владельца дома.
В итоге Элен ограничивалась в разговорах с графом общими фразами. На протяжении последних нескольких дней она упорно избегала его общества. Это было нетрудно, поскольку его светлость явно сторонился гостей, а в роли хозяев выступали его сестры.
– Ну, вот и все, – провозгласила Мег, как только леди покинули дом. – Это последняя семья из живущих по соседству. Боюсь, мы ничего не достигли, Элен.
– Если ты ожидала обратного, моя дорогая сестра, – заметила леди Генриетта, – то я как раз нет.
Элен подавила растущее раздражение. Она не хотела расстраиваться из-за ненависти этой женщины. Но трудно было сдержать обиду, поскольку именно леди Генриетта подпитывала сомнения графа.
Мег не обратила внимания на высказывание сестры.
– Я нахожу это чрезвычайно любопытным. Я была уверена, что кто-нибудь вас узнает. Трудно поверить, что никто не предпринимает попыток разыскать вас.
– Возможно, они не хотят меня искать.
– А возможно, – вставила Генриетта, поднявшись с кресла и подойдя к камину, шелестя муслиновыми юбками, – они… если они существуют, в чем я сомневаюсь… прекрасно знают, где вы находитесь.
Элен сжала губы, но Мег взорвалась.
– Генриетта, нельзя же быть такой злой! Что бы ты ни думала, жестоко с твоей стороны так обращаться с бедняжкой Элен.
– Мне противно выслушивать все эти обсуждения, – возразила сестра, – когда я уверена, что Элен может завтра же покинуть этот дом и вернуться туда, откуда пришла.
– Но какие у тебя основания, Генриетта? – спросила Мег. – Ты считаешь доктора Горсти дураком, который позволил ей себя обмануть? Так скажи ему это сама!
– Пожалуйста, Мег, не надо! – взмолилась Элен. – Что бы вы ни сказали, этим леди Генриетту не переубедишь.
– Но это так глупо!
– Может, и нет, Мег.
Леди Генриетта бросила на Элен пристальный взгляд, а Мег раскрыла рот от удивления.
– Что вы хотите этим сказать?
Девушка беспомощно пожала плечами.
– Я думала обо всем этом. Не только вас удивляет, что все эти люди не знают меня. Возможно, подозрения леди Генриетты оправданы. По всей вероятности, я могла быть вовлечена в интригу, целью которой было привлечь внимание лорда Уайтема. Но даже если это и так, я не помню об этом.
Наступила долгая тишина. Леди Генриетта нарушила ее, насмешливо фыркнув.
– О, как умно!
Элен растерянно взглянула на нее.
– Почему умно?
С порога донесся голос графа.
– По-моему, Генриетта сочла это ловкой попыткой обратить наше оружие против нас.
Элен, смутившись, повернулась и увидела графа. Лучше бы он не появлялся! Она сжала руки в кулаки, чтобы скрыть дрожь пальцев.
Мег снова взяла на себя роль защитницы. Тем временем ее муж вошел в гостиную вслед за шурином и присел на подлокотник ее кресла, по соседству с креслом Элен.
– Генриетта, ты отвратительна! Что бы ни сказала бедная девочка, ты сразу же делаешь из этого какие-то выводы. Чарльз, хоть ты не поддерживай ее нелепые идеи!
Лорд Уайтем пересек комнату и встал перед камином. Он выгнул бровь.
– Вы находите их нелепыми, Элен?
Она взглянула на него настороженно.
– Если я отвечу, вы найдете способ обратить это против меня.
– Нет, это ваша сфера деятельности… по крайней мере, по мнению Генриетты. – Чарльз посмотрел на сестру и, к своему удовольствию, заметил на ее щеках пятна румянца.
Она окинула его уничтожающим взглядом и пересела, заняв самое дальнее от камина кресло. Чарльз облокотился о каминную полку. Он обвел взглядом членов семьи и повернулся к Мег.
– Я пришел сообщить вам, что мои усилия не увенчались успехом, и обсудить наши дальнейшие действия.
– Нечего на меня смотреть! – раздраженно бросила Мег. – Если бы ты не сбегал из гостиной в последние три дня, то знал бы, что мы тоже ничего не достигли.
Чарльз вовсе не собирался как-то выделять Мег. Он взглянул на нее лишь для того, чтобы не смотреть на Элен, не желая ее тревожить. Внешне она оставалась спокойной, но глаза ее выдавали… и пробуждали в нем угрызения совести. Он жалел о том, что доверился сестрам, поскольку, узнав, что Элен известно о подозрениях в ее адрес, Генриетта как с цепи сорвалась. Более того, он жалел, что упомянул о предположении Элен по поводу ее замужества. Генриетта высмеяла его.
– Судя по всему, братец, она сказала это лишь для того, чтобы усыпить твою бдительность. Эта мнимая потеря памяти очень удобна для нее. При некоторой изобретательности, в наличии которой мы не сомневаемся, она способна все обратить себе на пользу.
Чарльз не хотел этому верить. Естественно, он попытался опровергнуть ее слова, рассказав о том, как плакала Элен, играя на арфе. Генриетта ответила, что никогда не сомневалась в актерском даровании этой девицы. Гневные возражения Мег не помогли ему избавиться от вновь вспыхнувших подозрений.
Какой-то частью своей души он хотел верить в невинность Элен… и именно эта часть так нелепо отреагировала на известие о ее предполагаемом замужестве. К своему удивлению, граф пережил настоящее потрясение, сменившееся чувством, подозрительно похожим на ревность. Он вынужден был признать, что начинает испытывать опасную привязанность к Элен. Должно быть, причиной была ее красота и печальные обстоятельства, в которые она попала, – невероятно соблазнительное сочетание! И этим, будь он менее насторожен, она непременно завоевала бы его благосклонность.
Итак, зерна сомнений упали на плодородную почву. Бес-искуситель снова и снова напоминал Чарльзу о том, что на пальце Элен нет обручального кольца. Это ничего не доказывало, но все же вызывало раздражение. Выход был только один. Чарльз старательно избегал общества Элен, позволив своим сестрам принимать посетителей. Только теперь он понял, что Элен тоже не искала с ним встреч, и это не вязалось с образом расчетливой авантюристки.
Он заметил любопытные взгляды сестер.
– Прошу прощения, я задумался.
– Чарльз, – спросила Мег, – ты получил ответы от всех, кому писал?
Граф кивнул.
– Последнее письмо пришло сегодня утром. – Он повернулся к девушке. – Никто не знает вас, Элен. Хуже того, никто даже не слышал о вас.
– Из этого вытекает, – бодро произнес Мэтт, – что она не из наших мест.
– Отлично сказано, любимый! – воскликнула Мег.
– Я не исключаю эту возможность, – согласился Чарльз. – По-моему, мы должны расширить круг поисков. Предлагаю дать объявление в газете.
– А если никто не ответит? – дрожащим голосом спросила Элен.
– Будем решать, когда до этого дойдет дело… если дойдет.
– А тем временем…
Девушка умолкла, стараясь не думать о предстоящих днях, лишенных малейшего напоминания о прошлом. Более того, о днях, в течение которых ей придется терпеть презрение леди Генриетты и неослабевающие подозрения владельца дома.
– Тем временем, мы оденем вас более подобающим образом, – жизнерадостно объявила Мег. – Завтра мы поедем в город.
– Но у меня нет денег.
– Пусть это вас не беспокоит, – сказал Чарльз.
Элен встретилась с ним взглядом.
– Мне не хотелось бы и дальше зависеть от вашей милости, милорд.
– Думаю, у вас нет выбора.
Охваченная острой душевной болью, девушка торопливо опустила глаза. Голос графа, заметно смягчившийся, зазвучал вновь.
– Не отчаивайтесь, Элен. Ваша память может вернуться, и тогда вам больше не придется быть зависимой.
– Как бы мне хотелось! Вспомнить хоть что-нибудь. Mais, je n’ai rien! Мы выяснили, что я играю на арфе. Кроме этого был лишь сад и лицо мужчины. Alors, c’est lui qui etait dans mon lit, comme je pensais. Но как же мне это узнать? Почему я больше ничего не могу вспомнить?
– Что она сказала? – переспросила шокированная Генриетта. – Кто-то лежал с ней в постели?
Элен повернулась к ней.
– Прошу прощения?
– Вы снова говорили по-французски, – пояснила Мег.
– Я не говорю по-французски.
Наступила тишина. Элен нахмурилась, переводя взгляд с одного лица на другое. Что их встревожило? Мег заметно расстроилась. Мистер Хантли удивленно поднял брови, и лишь граф сохранял обычную маску вежливости.
– О, это уж слишком! – воскликнула Генриетта. – Сколько можно затягивать эту бессмысленную игру! Вы говорили по-французски не единожды, а много раз, Элен. Или вы хорошо знаете этот язык, или же это уловка, предназначенная для того, чтобы подкрепить вашу историю.
Сердце девушки гулко застучало в груди. Голова заболела снова, и Элен инстинктивно взглянула на графа. Ее губы так сильно дрожали, что она еле смогла выговорить:
– Это… это правда?
Его голос не изменился.
– Правда в том, что вы несколько раз говорили по-французски.
– Но я не помню этого! Я не знаю ни единого французского слова!
– Чарльз, прекрати! – потребовала Мег, вскочив с кресла.
Чарльз протянул к ней руку.
– Подожди, Мег! Давай выясним. Мы не можем вечно оберегать Элен. Это лишает ее всякой надежды на выздоровление.
Ее сердцебиение усилилось. Элен поднесла пальцы к голове и потерла ноющий висок. Почему она так реагирует? Из-за какой-то глупости насчет языка?
– Я не знаю французского, – решительно повторила она. – Если вы попросите меня что-то сказать, я не смогу произнести ни единого слова.
– И не пытайтесь!
– Мег!
– Чарльз, чего, по-твоему, ты этим добьешься? Разве Горсти не говорил, что нельзя подстегивать ее память?
Элен взглянула на свою покровительницу.
– Поверьте, Мег, я ничего не понимаю. Все эти разговоры о французском языке полная чушь! Я забыла свое прошлое, но не настоящее. Я точно помню все, что происходило со мной с тех пор, как я очнулась в тот ужасный день. Как же я могла забыть, что разговаривала по-французски?
– Ответа мы не знаем, – откровенно признался Чарльз, – но вы действительно несколько раз говорили по-французски, а потом забывали об этом. Разве не видите, Элен? В этом что-то есть.
– Не обязательно.
– Замолчи, Генриетта! – огрызнулась Мег. – Лучше оставь ее в покое, Чарльз. Ты только смущаешь ее еще больше.
Элен вздохнула.
– Раз вы говорите, значит, так оно и есть. Mais, je ne me souviens pas d’un seul mot de Fracais!
Элен заметила, как вытянулись их лица. Ее сердце замерло, и она обвела комнату безумным взглядом.
– Я сделала это снова?
Ответ был очевиден. Элен издала возглас отчаяния и закрыла лицо ладонями.
Поездка имела целью развеселить Элен. А также приобрести хотя бы самые необходимые предметы женского туалета. Мег распаковала хранившиеся на чердаке коробки со старыми нарядами своей матери, желая найти те необходимые принадлежности, которые мало зависят от капризов моды.
– Мамина фигура почти не изменилась с годами, – утверждала Мег. – Она была худощавой. Более того, такой же высокой, как вы.
Элен выбрала пару комнатных туфель, которые оказались почти ей впору. Но старые наряды безнадежно устарели. Сейчас в моду вошли платья с завышенной талией, а муслин и батист, струящиеся по женской фигуре, слишком сильно отличались от жесткого канифаса и парчи.
– Не будете же вы все время ходить в двух платьях, которые перешила для вас Дроксфорд, – решительно заявила Мег.
Элен вынуждена была согласиться. Она не могла позволить своей доброй покровительнице пожертвовать еще несколькими платьями. Пусть лучше лорд Уайтем платит по счетам… в этом случае она рассчитается с ним позже, когда вновь займет свое законное место.
Ей казалось, что это никогда не случится. Более того, Элен утратила всякое желание вспоминать свое прошлое, в котором наверняка были горести и страдания. Она не могла думать о мужчине, следившем за ее игрой, без боли в сердце. А вся эта история с французским языком привела ее в такое замешательство, что с тех пор головная боль стала ее постоянной спутницей.
Но сегодня Элен намеревалась забыть о плохом настроении и порадовать Мег своим веселым видом. Она слишком многим ей обязана.
Эта решимость почти ее покинула, когда граф неожиданно собрался ехать с ними, сославшись на неотложные дела в городе. Мег встретила его заявление радостным возгласом.
– Отлично, Чарльз! Я знала, что бесполезно просить Мэтта сопровождать нас. Тем более, он отправился к Энглерам и наверняка застрянет там до самого обеда. Мне хотелось, чтобы с нами был джентльмен. Не сказать, что поездка слишком серьезная, и, надеюсь, обойдется без неприятностей, но никогда ведь не знаешь заранее.
– Я уверен, что Парр и мой кучер прекрасно справятся с любыми трудностями, Мег. Но если Элен не возражает…
– Как я могу, милорд? – поспешно возразила Элен. – Это ведь ваш экипаж, и вы платите за мои наряды.
– Верно, но мне показалось, будто вас обескуражило мое решение.
Элен взглянула ему в глаза.
– Вы ошиблись.
Чарльз улыбнулся, и сердце девушки затрепетало.
– Тогда давайте останемся друзьями хотя бы на сегодняшний день. Я обещаю не подозревать вас ни в чем, кроме желания насладиться прогулкой по магазинам. Может, вы и потеряли память, но никогда не поверю, будто молодая леди способна забыть о том, как делать покупки!
Мег прикрикнула на него, но Элен не смогла удержаться от смеха. Ее влажный взгляд прояснился, и Чарльз ощутил исходящую от нее теплоту. Она поистине великолепна!
Устроившись на переднем сидении, спиной к кучеру, и скрестив длинные ноги, Чарльз поглядывал на девушку из-под полей шляпы. Элен надела поверх платья Мег свой черный жакет, приведенный в порядок портнихой, старые ботинки и шляпку, по-видимому, принадлежавшую его матери. Сочетание нельзя было назвать идеальным, но Элен носила этот костюм с гордо поднятой головой. К тому же Чарльзу гораздо интереснее было смотреть на ее лицо.
Сегодня она казалась менее напряженной, чем в прошлые дни. Чарльз подшучивал над ее намерением пройтись по магазинам, но теперь заметил, что она совершенно равнодушна к радостной болтовне Мег.
– Сейчас, когда люди познакомились с вами, нам будут присылать приглашения. Не можете же вы появляться в одном и том же платье день за днем.
– Не смотрите на меня так, прошу вас! Я искренне сочувствую вашим страданиям.
– Но как это возможно, если вы не верите в них?
Чарльз с неожиданной резкостью возразил.
– Я не говорил, что не верю в вашу потерю памяти, Элен.
Она повернулась к нему.
– Как же так? Вы полагаете, что я сама нанесла себе рану? Или вы считаете доктора Горсти моим сообщником? По-вашему, я заплатила ему за молчание!
– Нет, это бессмысленно, но…
– Но что, милорд? – в отчаянии воскликнула Элен. – Как все это увязать, по-вашему? Я признательна Мег за поддержку и не верю, что ее доброта может оказать притворной. Но мне хотелось бы знать, почему вы, леди Генриетта… и ваша обожаемая мисс Таррингтон!… считаете меня способной пойти на подобные унижения ради той цели, которую вы мне приписываете.
Ее упрек должен был вызвать в графе чувство стыда, но произвел обратное действие. У Чарльза, раздосадованного ее словами, вырвался резкий ответ.
– Будьте так любезны, оставьте в покое мисс Таррингтон.
– У меня нет ни малейшего желания говорить о ней, милорд.
– Я не несу ответственность за мнение моей сестры.
– Зато за ваше мнение несете!
Элен отвернулась от него и вновь подошла к креслу, стоящему возле арфы. Она была разгневана, но в то же время стыдилась своей вспышки. Девушка села и, не задумываясь, протянула руки к инструменту, наклонив его к себе. Комнату наполнили беспорядочные звуки.
Она не должна была повышать голос – у нее нет на это права. Теперь ей придется попросить прощения… а она не может! Ее грудь сдавило от боли, мысли путались. Она закрыла глаза и прижалась лбом к раме инструмента, опустив руки.
– Элен?
Это было сказано так нежно, что девушка торопливо выпрямилась и заговорила, не отводя глаз от арфы.
– Не обращайте на меня внимания! Вы так великодушны… я должна была промолчать. Если бы не тот разговор, который я подслушала прошлым вечером, я бы никогда… Молю, простите меня!
– Ради бога, Элен! – вырвалось у его светлости.
Элен посмотрела на него и наткнулась на печальный и рассерженный взгляд светло-карих глаз.
– Милорд!
– Не надо глупостей! – торопливо произнес граф. – Говорите, что хотите, но только избавьте меня от вынужденных проявлений благодарности! Я поступил так, как поступил бы любой другой человек на моем месте.
– Но вы не любой человек, – не удержалась Элен. – И в этом трудность.
Чарльз помолчал мгновение. Так они ни к чему не придут. Теперь, когда его гнев схлынул, он не мог оставить все, как есть. Надо было что-то сказать. Чарльз чувствовал необходимость оправдаться. Он подошел к окну и заговорил, не глядя на девушку.
– Если я циничен, Элен, на то есть причины. В последние двенадцать лет на меня ведется непрекращающаяся охота.
– Но вы же лакомый кусочек, – с горечью заметила Элен. – Вы дали мне это понять в тот день. Но я забыла. Я же все это знаю, не так ли? Иначе я не стала бы разрабатывать столь сложный план, чтобы завлечь вас в ловушку.
Ее ирония вызвала раздражение Чарльза. Ему пришло в голову закономерное предположение, что она непременно заговорила бы с ним таким тоном, если бы играла роль. Он повернулся к девушке.
– Вам это кажется странным? А, по-моему, в этом нет ничего невероятного. Я не хочу показаться вам самодовольным типом, Элен, но женщины буквально бросались к моим ногам посреди улицы. Если вы не верите мне, Мэтт подтвердит. Он присутствовал при одном таком случае.
Элен продолжала смотреть на него с насмешкой во взгляде.
– Я обязательно спрошу у него.
– Вы мне не верите, я вижу. Более того. Мне присылали фальшивые приглашения, и оказывался тет-а-тет в угрожающе интимных ситуациях. Однажды некая девица даже пробралась в мою спальню, желая быть скомпрометированной мною.
Элен мысленно содрогнулась. Она не сомневалась в честности графа. Зачем ему сочинять подобные истории? Но ее обида не стала меньше. Она мало знала себя, но ее возмущала сама мысль о том, что ее могут сравнивать с подобными женщинами. Она не сумела скрыть язвительности в голосе.
– Вы хотите сказать, что я сама виновата?
Чарльз удержался от резкого ответа. Конечно, у Элен есть причины для горечи и злости, но он намеревался объяснить ей свои мотивы.
– Я хочу сказать, что руководствуюсь своим жизненным опытом. Женская хитрость беспредельна. Не говоря уже о том, что их вдохновляло лишь мое богатство и титул.
– Ну, некрасивым я бы вас не назвала.
– Это вряд ли берется в расчет, – заметил Чарльз, немного смутившись. – Но, да, я надеялся убедить вас, что вовсе не чрезмерное тщеславие делает меня таким подозрительным.
Элен вздохнула и взглянула на него с ощущением безнадежности, оказавшимся сильнее даже горькой обиды.
– Отлично, я убеждена. Мне нечего вам ответить… – Она умолкла, неожиданно вспомнив кровать и лежащего рядом мужчину. – Но есть одна вещь!
Ее лицо осветилось, и Чарльз затаил дыхание. Если бы она сумела доказать свою правоту!
– Я не говорила об этом раньше, но воспоминание…
– Вы что-то вспомнили?
– Я должна была рассказать еще при первом разговоре, но не смогла… в то время. – Элен встретилась с ним взглядом, и ее пальцы невольно потянулись к струнам. – Но сейчас… перед вашим приходом… было еще кое-что, и я подумала…
Образ вновь вспыхнул в ее мозгу, и девушка умолкла. Лицо мужчины с задумчивым взглядом, смотревшего на нее с такой страстью. Она зажмурилась, подавив мучительный вздох.
– Mais, c’est encore lui! Меня ли он слушал?
Ее пальцы начали перебирать струны. Откуда-то из глубины ее души возникла мелодия. Нежная, трогательная музыка.
Чарльз слушал в молчании, очарованный бесподобными звуками и слезами, бегущими из зажмуренных глаз Элен и сверкающими на ее щеках. В груди у него потеплело, и ему пришлось бороться с желанием утешить ее в своих объятиях.
Последние остатки подозрений рассеялись. Чарльз не мог больше убеждать себя в ее притворстве. И готов был поклясться, что она говорит по-французски, даже не догадываясь об этом.
Это был короткий отрывок, и окончился он слишком быстро. Элен продолжала сидеть с закрытыми глазами, прижав ладони к струнам, пока последний отзвук не угас.
– Браво! – невольно воскликнул Чарльз.
Глаза Элен открылись, и она вздрогнула. Она совсем забыла, где находится! Что это на нее нашло? Она играла… что? Мелодия была забыта.
– Восхитительно, – произнес граф с теплом в голосе. – Но почему вы плачете?
Девушка повернулась к нему, только теперь осознав, что смотрит сквозь пелену слез. Проведя пальцем по щеке, она обнаружила влагу. Вытерев слезы, Элен заметила, что лорд Уайтем протягивает ей носовой платок. Она всхлипнула и покачала головой.
– Спасибо, но уже не надо.
Чарльз нахмурился, убрав платок в карман.
– Вы не сознавали, что плачете, да?
Так оно и было, но Элен побоялась признаться. Граф столь недоверчив, что любой ответ покажется ему подозрительным. Если сказать да, не решит ли он, будто она пытается пробудить в нем сочувствие?
– Грустный отрывок, не так ли? Наверное, причина в нем.
Чарльза вновь тронул ее печальный голос. Она что-то вспомнила?
– О чем вы думали?
– О лице мужчины, – неосторожно ответила Элен.
Странная боль кольнула Чарльза.
– Какого мужчины?
Ей и в голову не пришло увильнуть от ответа.
– Я думаю, это мой муж.
Только огромным усилием воли Элен сохраняла видимость спокойствия. Каким-то образом ей удавалось выносить бесконечный поток вопросов, который обрушивали на нее три гостьи, сидящие на диване в гостиной лорда Уайтема.
Она имела глупость поддаться на уговоры Мег и появиться в церкви в воскресенье. С тех пор Кливдон-Хауз превратился в жужжащий улей. Соседи, один за другим, приходили взглянуть на нее и поинтересоваться загадкой ее происхождения. Элен чувствовала себя музейным экспонатом. Ей трудно было оставаться спокойной, но она твердо решила отвечать на каждый оскорбительный вопрос с холодной отчужденностью.
– Но вы даже не можете вспомнить своих родителей?
– Как это ни прискорбно, не могу, сударыня, – повторила Элен в пятидесятый раз.
– Как, должно быть, странно полностью забыть свою жизнь! – Гостья громко рассмеялась. – Не могу представить.
Элен была избавлена от необходимости отвечать вмешательством Мег.
– И не пытайтесь, леди Килпек. Гораздо важнее то, что никто из вас, по-видимому, не в силах помочь нам установить личность Элен.
– Нет, – согласилась дама, печально покачав головой.
Ее дочь и тетка поддержали ее.
– Мне очень жаль, – продолжила леди Килпек, окинув Элен сочувственным взглядом. – Должно быть, вы ужасно себя чувствуете, бедняжка.
В ответ Элен сумела лишь натянуто улыбнуться. Она с удовольствием избежала бы подобной «очной ставки», но для нее очень важно было отыскать хоть какой-нибудь ключ к разгадке… особенно после того, как граф признался ей в своих подозрениях.
Предполагалось, что после выяснения отношений им станет легче общаться. Но если граф относился к Элен с подозрением, то и она воспринимала каждое его высказывание как намек. Ее тяготила зависимость от его великодушия. К тому же, девушке казалось чужим все то, что должно было быть знакомым. Понимает ли лорд Уайтем всю глубину ее одиночества? Элен была очень благодарна Мег за то, что та не интересовалась причиной изменившегося отношения к ней владельца дома.
В итоге Элен ограничивалась в разговорах с графом общими фразами. На протяжении последних нескольких дней она упорно избегала его общества. Это было нетрудно, поскольку его светлость явно сторонился гостей, а в роли хозяев выступали его сестры.
– Ну, вот и все, – провозгласила Мег, как только леди покинули дом. – Это последняя семья из живущих по соседству. Боюсь, мы ничего не достигли, Элен.
– Если ты ожидала обратного, моя дорогая сестра, – заметила леди Генриетта, – то я как раз нет.
Элен подавила растущее раздражение. Она не хотела расстраиваться из-за ненависти этой женщины. Но трудно было сдержать обиду, поскольку именно леди Генриетта подпитывала сомнения графа.
Мег не обратила внимания на высказывание сестры.
– Я нахожу это чрезвычайно любопытным. Я была уверена, что кто-нибудь вас узнает. Трудно поверить, что никто не предпринимает попыток разыскать вас.
– Возможно, они не хотят меня искать.
– А возможно, – вставила Генриетта, поднявшись с кресла и подойдя к камину, шелестя муслиновыми юбками, – они… если они существуют, в чем я сомневаюсь… прекрасно знают, где вы находитесь.
Элен сжала губы, но Мег взорвалась.
– Генриетта, нельзя же быть такой злой! Что бы ты ни думала, жестоко с твоей стороны так обращаться с бедняжкой Элен.
– Мне противно выслушивать все эти обсуждения, – возразила сестра, – когда я уверена, что Элен может завтра же покинуть этот дом и вернуться туда, откуда пришла.
– Но какие у тебя основания, Генриетта? – спросила Мег. – Ты считаешь доктора Горсти дураком, который позволил ей себя обмануть? Так скажи ему это сама!
– Пожалуйста, Мег, не надо! – взмолилась Элен. – Что бы вы ни сказали, этим леди Генриетту не переубедишь.
– Но это так глупо!
– Может, и нет, Мег.
Леди Генриетта бросила на Элен пристальный взгляд, а Мег раскрыла рот от удивления.
– Что вы хотите этим сказать?
Девушка беспомощно пожала плечами.
– Я думала обо всем этом. Не только вас удивляет, что все эти люди не знают меня. Возможно, подозрения леди Генриетты оправданы. По всей вероятности, я могла быть вовлечена в интригу, целью которой было привлечь внимание лорда Уайтема. Но даже если это и так, я не помню об этом.
Наступила долгая тишина. Леди Генриетта нарушила ее, насмешливо фыркнув.
– О, как умно!
Элен растерянно взглянула на нее.
– Почему умно?
С порога донесся голос графа.
– По-моему, Генриетта сочла это ловкой попыткой обратить наше оружие против нас.
Элен, смутившись, повернулась и увидела графа. Лучше бы он не появлялся! Она сжала руки в кулаки, чтобы скрыть дрожь пальцев.
Мег снова взяла на себя роль защитницы. Тем временем ее муж вошел в гостиную вслед за шурином и присел на подлокотник ее кресла, по соседству с креслом Элен.
– Генриетта, ты отвратительна! Что бы ни сказала бедная девочка, ты сразу же делаешь из этого какие-то выводы. Чарльз, хоть ты не поддерживай ее нелепые идеи!
Лорд Уайтем пересек комнату и встал перед камином. Он выгнул бровь.
– Вы находите их нелепыми, Элен?
Она взглянула на него настороженно.
– Если я отвечу, вы найдете способ обратить это против меня.
– Нет, это ваша сфера деятельности… по крайней мере, по мнению Генриетты. – Чарльз посмотрел на сестру и, к своему удовольствию, заметил на ее щеках пятна румянца.
Она окинула его уничтожающим взглядом и пересела, заняв самое дальнее от камина кресло. Чарльз облокотился о каминную полку. Он обвел взглядом членов семьи и повернулся к Мег.
– Я пришел сообщить вам, что мои усилия не увенчались успехом, и обсудить наши дальнейшие действия.
– Нечего на меня смотреть! – раздраженно бросила Мег. – Если бы ты не сбегал из гостиной в последние три дня, то знал бы, что мы тоже ничего не достигли.
Чарльз вовсе не собирался как-то выделять Мег. Он взглянул на нее лишь для того, чтобы не смотреть на Элен, не желая ее тревожить. Внешне она оставалась спокойной, но глаза ее выдавали… и пробуждали в нем угрызения совести. Он жалел о том, что доверился сестрам, поскольку, узнав, что Элен известно о подозрениях в ее адрес, Генриетта как с цепи сорвалась. Более того, он жалел, что упомянул о предположении Элен по поводу ее замужества. Генриетта высмеяла его.
– Судя по всему, братец, она сказала это лишь для того, чтобы усыпить твою бдительность. Эта мнимая потеря памяти очень удобна для нее. При некоторой изобретательности, в наличии которой мы не сомневаемся, она способна все обратить себе на пользу.
Чарльз не хотел этому верить. Естественно, он попытался опровергнуть ее слова, рассказав о том, как плакала Элен, играя на арфе. Генриетта ответила, что никогда не сомневалась в актерском даровании этой девицы. Гневные возражения Мег не помогли ему избавиться от вновь вспыхнувших подозрений.
Какой-то частью своей души он хотел верить в невинность Элен… и именно эта часть так нелепо отреагировала на известие о ее предполагаемом замужестве. К своему удивлению, граф пережил настоящее потрясение, сменившееся чувством, подозрительно похожим на ревность. Он вынужден был признать, что начинает испытывать опасную привязанность к Элен. Должно быть, причиной была ее красота и печальные обстоятельства, в которые она попала, – невероятно соблазнительное сочетание! И этим, будь он менее насторожен, она непременно завоевала бы его благосклонность.
Итак, зерна сомнений упали на плодородную почву. Бес-искуситель снова и снова напоминал Чарльзу о том, что на пальце Элен нет обручального кольца. Это ничего не доказывало, но все же вызывало раздражение. Выход был только один. Чарльз старательно избегал общества Элен, позволив своим сестрам принимать посетителей. Только теперь он понял, что Элен тоже не искала с ним встреч, и это не вязалось с образом расчетливой авантюристки.
Он заметил любопытные взгляды сестер.
– Прошу прощения, я задумался.
– Чарльз, – спросила Мег, – ты получил ответы от всех, кому писал?
Граф кивнул.
– Последнее письмо пришло сегодня утром. – Он повернулся к девушке. – Никто не знает вас, Элен. Хуже того, никто даже не слышал о вас.
– Из этого вытекает, – бодро произнес Мэтт, – что она не из наших мест.
– Отлично сказано, любимый! – воскликнула Мег.
– Я не исключаю эту возможность, – согласился Чарльз. – По-моему, мы должны расширить круг поисков. Предлагаю дать объявление в газете.
– А если никто не ответит? – дрожащим голосом спросила Элен.
– Будем решать, когда до этого дойдет дело… если дойдет.
– А тем временем…
Девушка умолкла, стараясь не думать о предстоящих днях, лишенных малейшего напоминания о прошлом. Более того, о днях, в течение которых ей придется терпеть презрение леди Генриетты и неослабевающие подозрения владельца дома.
– Тем временем, мы оденем вас более подобающим образом, – жизнерадостно объявила Мег. – Завтра мы поедем в город.
– Но у меня нет денег.
– Пусть это вас не беспокоит, – сказал Чарльз.
Элен встретилась с ним взглядом.
– Мне не хотелось бы и дальше зависеть от вашей милости, милорд.
– Думаю, у вас нет выбора.
Охваченная острой душевной болью, девушка торопливо опустила глаза. Голос графа, заметно смягчившийся, зазвучал вновь.
– Не отчаивайтесь, Элен. Ваша память может вернуться, и тогда вам больше не придется быть зависимой.
– Как бы мне хотелось! Вспомнить хоть что-нибудь. Mais, je n’ai rien! Мы выяснили, что я играю на арфе. Кроме этого был лишь сад и лицо мужчины. Alors, c’est lui qui etait dans mon lit, comme je pensais. Но как же мне это узнать? Почему я больше ничего не могу вспомнить?
– Что она сказала? – переспросила шокированная Генриетта. – Кто-то лежал с ней в постели?
Элен повернулась к ней.
– Прошу прощения?
– Вы снова говорили по-французски, – пояснила Мег.
– Я не говорю по-французски.
Наступила тишина. Элен нахмурилась, переводя взгляд с одного лица на другое. Что их встревожило? Мег заметно расстроилась. Мистер Хантли удивленно поднял брови, и лишь граф сохранял обычную маску вежливости.
– О, это уж слишком! – воскликнула Генриетта. – Сколько можно затягивать эту бессмысленную игру! Вы говорили по-французски не единожды, а много раз, Элен. Или вы хорошо знаете этот язык, или же это уловка, предназначенная для того, чтобы подкрепить вашу историю.
Сердце девушки гулко застучало в груди. Голова заболела снова, и Элен инстинктивно взглянула на графа. Ее губы так сильно дрожали, что она еле смогла выговорить:
– Это… это правда?
Его голос не изменился.
– Правда в том, что вы несколько раз говорили по-французски.
– Но я не помню этого! Я не знаю ни единого французского слова!
– Чарльз, прекрати! – потребовала Мег, вскочив с кресла.
Чарльз протянул к ней руку.
– Подожди, Мег! Давай выясним. Мы не можем вечно оберегать Элен. Это лишает ее всякой надежды на выздоровление.
Ее сердцебиение усилилось. Элен поднесла пальцы к голове и потерла ноющий висок. Почему она так реагирует? Из-за какой-то глупости насчет языка?
– Я не знаю французского, – решительно повторила она. – Если вы попросите меня что-то сказать, я не смогу произнести ни единого слова.
– И не пытайтесь!
– Мег!
– Чарльз, чего, по-твоему, ты этим добьешься? Разве Горсти не говорил, что нельзя подстегивать ее память?
Элен взглянула на свою покровительницу.
– Поверьте, Мег, я ничего не понимаю. Все эти разговоры о французском языке полная чушь! Я забыла свое прошлое, но не настоящее. Я точно помню все, что происходило со мной с тех пор, как я очнулась в тот ужасный день. Как же я могла забыть, что разговаривала по-французски?
– Ответа мы не знаем, – откровенно признался Чарльз, – но вы действительно несколько раз говорили по-французски, а потом забывали об этом. Разве не видите, Элен? В этом что-то есть.
– Не обязательно.
– Замолчи, Генриетта! – огрызнулась Мег. – Лучше оставь ее в покое, Чарльз. Ты только смущаешь ее еще больше.
Элен вздохнула.
– Раз вы говорите, значит, так оно и есть. Mais, je ne me souviens pas d’un seul mot de Fracais!
Элен заметила, как вытянулись их лица. Ее сердце замерло, и она обвела комнату безумным взглядом.
– Я сделала это снова?
Ответ был очевиден. Элен издала возглас отчаяния и закрыла лицо ладонями.
Поездка имела целью развеселить Элен. А также приобрести хотя бы самые необходимые предметы женского туалета. Мег распаковала хранившиеся на чердаке коробки со старыми нарядами своей матери, желая найти те необходимые принадлежности, которые мало зависят от капризов моды.
– Мамина фигура почти не изменилась с годами, – утверждала Мег. – Она была худощавой. Более того, такой же высокой, как вы.
Элен выбрала пару комнатных туфель, которые оказались почти ей впору. Но старые наряды безнадежно устарели. Сейчас в моду вошли платья с завышенной талией, а муслин и батист, струящиеся по женской фигуре, слишком сильно отличались от жесткого канифаса и парчи.
– Не будете же вы все время ходить в двух платьях, которые перешила для вас Дроксфорд, – решительно заявила Мег.
Элен вынуждена была согласиться. Она не могла позволить своей доброй покровительнице пожертвовать еще несколькими платьями. Пусть лучше лорд Уайтем платит по счетам… в этом случае она рассчитается с ним позже, когда вновь займет свое законное место.
Ей казалось, что это никогда не случится. Более того, Элен утратила всякое желание вспоминать свое прошлое, в котором наверняка были горести и страдания. Она не могла думать о мужчине, следившем за ее игрой, без боли в сердце. А вся эта история с французским языком привела ее в такое замешательство, что с тех пор головная боль стала ее постоянной спутницей.
Но сегодня Элен намеревалась забыть о плохом настроении и порадовать Мег своим веселым видом. Она слишком многим ей обязана.
Эта решимость почти ее покинула, когда граф неожиданно собрался ехать с ними, сославшись на неотложные дела в городе. Мег встретила его заявление радостным возгласом.
– Отлично, Чарльз! Я знала, что бесполезно просить Мэтта сопровождать нас. Тем более, он отправился к Энглерам и наверняка застрянет там до самого обеда. Мне хотелось, чтобы с нами был джентльмен. Не сказать, что поездка слишком серьезная, и, надеюсь, обойдется без неприятностей, но никогда ведь не знаешь заранее.
– Я уверен, что Парр и мой кучер прекрасно справятся с любыми трудностями, Мег. Но если Элен не возражает…
– Как я могу, милорд? – поспешно возразила Элен. – Это ведь ваш экипаж, и вы платите за мои наряды.
– Верно, но мне показалось, будто вас обескуражило мое решение.
Элен взглянула ему в глаза.
– Вы ошиблись.
Чарльз улыбнулся, и сердце девушки затрепетало.
– Тогда давайте останемся друзьями хотя бы на сегодняшний день. Я обещаю не подозревать вас ни в чем, кроме желания насладиться прогулкой по магазинам. Может, вы и потеряли память, но никогда не поверю, будто молодая леди способна забыть о том, как делать покупки!
Мег прикрикнула на него, но Элен не смогла удержаться от смеха. Ее влажный взгляд прояснился, и Чарльз ощутил исходящую от нее теплоту. Она поистине великолепна!
Устроившись на переднем сидении, спиной к кучеру, и скрестив длинные ноги, Чарльз поглядывал на девушку из-под полей шляпы. Элен надела поверх платья Мег свой черный жакет, приведенный в порядок портнихой, старые ботинки и шляпку, по-видимому, принадлежавшую его матери. Сочетание нельзя было назвать идеальным, но Элен носила этот костюм с гордо поднятой головой. К тому же Чарльзу гораздо интереснее было смотреть на ее лицо.
Сегодня она казалась менее напряженной, чем в прошлые дни. Чарльз подшучивал над ее намерением пройтись по магазинам, но теперь заметил, что она совершенно равнодушна к радостной болтовне Мег.
– Сейчас, когда люди познакомились с вами, нам будут присылать приглашения. Не можете же вы появляться в одном и том же платье день за днем.