— Шаэ'алут!
Роберт попытался отвернуться, но толпа не дала. Он в отчаянии взглянул на Аланну. Старик схватил его за лодыжки и пытался целовать ноги. Люди оборачивались на крики безумца и что-то говорили друг другу.
Аланна ударила старика ногой по рукам. Люди оторопело смотрели на эту сцену. Аланна и Даниэль потащили Роберта прочь, оставив старика валяться на дороге и невнятно бормотать. Они попытались как можно скорее исчезнуть.
— Как он меня назвал? — спросил Роберт. — Я его не понял.
— Это слово на языке довен, — торопливо объяснил Даниэль, — но его используют паломники со всех Владений Света, и они приходят в Расул искать Шаэ'алут — Сына Утра.
Роберт уже начинал жалеть о том, что покинул Шерен-Чад. Со все возрастающей неловкостью он замечал реакцию горожан. В Калосе его внешность тоже привлекала внимание, но все же не такое.
— Чего они на меня пялятся?
— Весь город знает, что два зеленоглазых брата убили того, кого невозможно убить, — объяснила Аланна.
— А-а…
Даниэль шагал теперь впереди, расчищая путь.
— Ты просто не знаешь, что вы сделали, — сказал он через плечо. — Вы подарили им надежду.
Аланна увлекла Роберта в узкий переулок, такой узкий, что они могли идти только гуськом, задевая плечами белые стены. Но когда они вышли на другую улицу, оказалось, что там меньше народа. Еще квартал — и стало еще спокойнее.
— Куда это мы? — спросил Роберт, испытывая явное облегчение от того, что может шагать, ни на кого не наталкиваясь. На этой улице были открыты некоторые лавки. Путники миновали продавщицу корзин, седую старуху. Она покачала головой и ничего не сказала, лишь посмотрела им вслед прищуренными глазами. Роберт чувствовал ее взгляд спиной, пока не свернул за угол.
— Пора тебе и привыкнуть к всеобщему восхищению, — улыбнулась Аланна. Она вскинула голову и посмотрела на него уголком глаза. Роберту показалось, что она смеется над ним.
— Что это? — спросил он, показывая на здание, архитектура которого напоминала древнегреческую. Оно стояло на невысоком холме. Ряды сверкающих колонн поддерживали крышу и резной карниз. Длинная очередь терпеливо ожидающих входа в огромные бронзовые двери змеилась по склону.
— Это храм Таэдры, Матери-драконицы, — с почтением сказал Даниэль. — Здесь живет Сын Утра.
Роберт почесал в затылке, глядя, как люди заходят по одному.
— Похоже на церковь.
— Церковь? — озадаченно переспросила Аланна. — Я не понимаю, Роберт. Храм Таэдры — это место исцеления. Хочешь посмотреть?
Роберт кивнул, не скрывая интереса. На Востоке он посетил множество храмов, но на этот раз испытывал непривычное чувство — что-то вроде необъяснимого трепета. Он шел чуть позади своих спутников, пока они не пристроились в конец очереди. Люди посмотрели на Аланну, потом на Даниэля и словно бы узнали их.
И тут они заметили Роберта.
Женщина с маленьким ребенком на руках прикрыла рот ладонью и сделала шаг назад. Широкоплечий гигант крепко закрыл глаза и склонил голову, коснувшись плеча соседа; тот незамедлительно последовал его примеру. Кто-то зарылся лицом в складки своих белых одежд.
Роберту стало не по себе. Реакция, похожая на поклонение, — это было явно выше его сил. Толпа расступалась, пропуская их к воротам. Роберт старался ни на кого не смотреть, но чувствовал взгляды и явственно слышал шепот:
— Шаэ'алут.
— Сын Утра!
— Священный!
Когда Аланна, Даниэль и Роберт проходили, толпа тотчас же смыкалась у них за спиной. Роберт чувствовал легкое прикосновение множества рук. Он пытался отстраниться, стараясь, чтобы это не выглядело как оскорбление или признак испуга. Наконец он поймал Даниэля и Аланну за руки и притянул их к себе.
— Что это они делают?
— Они считают тебя Сыном Утра, — спокойно объяснила Аланна.
— А разве это не так? — Даниэль взглянул на него сияющими глазами, читающийся в них восторг пугал Роберта.
— Не понимаю, о чем ты говоришь. — Роберт нервно оглянулся. Они наконец подошли к дверям храма. — Вы знали, что так будет! Вы специально затащили меня сюда, чтобы выставить напоказ!
У подножия холма какая-то женщина запела высоким чистым голосом. Остальные подхватили песню, и она зазвучала, нарастая, словно какой-то гимн. Пальцы Аланны скользнули в его руку.
— Пусть они перестанут! — зашептал он, охваченный необъяснимым ужасом.
— Они ни за что не перестанут, — сказал из-за дверей чей-то голос — спокойный, кроткий, полный понимания и сочувствия. — Но ты не расстраивайся, они скоро поймут, что ты не Сын Утра.
Роберт обернулся и увидел дружелюбно улыбающегося худощавого мужчину средних лет, с короткими темными волосами, в простом белом одеянии. Единственным его украшением было ожерелье из разнообразных кристаллов. В правой руке незнакомец держал деревянный поднос с остатками хлеба. Аланна и Даниэль отломили по маленькому кусочку и съели.
Незнакомец коснулся локтя Роберта и провел его через порог в храм Таэдры. Потолок украшали большие светильники из цветного стекла. Не было ни алтаря, ни какого бы то ни было декора. На мягких подушках расположились десятки людей. На лбу одного лежал камень мутно-голубого цвета, на голой груди другого — кристалл кварца. Один человек, похоже, спал, и в его ладонях лежали два куска малахита.
Жрецы, такие же как его новый знакомый, тихо бродили по храму. Роберт просто не мог подобрать для этих людей иного названия. У каждого жреца был мешочек с камнями. Время от времени они останавливались, осматривали прихожан, заменяли кристаллы или что-то тихонько шептали. Когда лечение кончалось, жрец забирал камни, помогал исцелившемуся встать и приводил другого на освободившееся место.
— Ты сын Парадейна, — сказал жрец, стоявший рядом с Робертом. Он поставил поднос с хлебом на изящную подставку у входа и пристально посмотрел Роберту в глаза. Взгляд его, впрочем, был вполне спокоен. — Я слышал, что вы с братом оба зеленоглазые, но только у тебя светлые волосы.
— Вот именно; похоже, из-за этого на меня так пялятся. — Роберт пытался выглядеть беззаботным.
Жрец едва заметно улыбнулся.
— Это и правда большая редкость. — Их взгляды встретились, и жрец мягко взял Роберта за руку. — Отбрось свои страхи.
— И что, это действительно так, Отец? — тихо спросила Аланна, не в силах скрыть некоторого разочарования. — Он не Сын Утра?
Жрец посмотрел на Аланну и Даниэля с выражением бесконечного терпения.
— Глаза и волосы у него такие, как надо, но он не аэ'алут.
Голос жреца обладал каким-то гипнотическим эффектом. Роберт немного расслабился, хотя периодически чувствовал легкие уколы паники. Тем не менее он позволил провести себя дальше, в глубину храма. Жрец все еще держал его за руку, с другой стороны шла Аланна, за ними — Даниэль. Они подошли к лучу света, бьющему сквозь отверстие в потолке. Роберт лицом и шеей почувствовал тепло.
К ним приблизилось еще несколько жрецов. Некоторые прихожане сели, чтобы посмотреть, что происходит.
— Ты страдаешь от боли, — сказал жрец. Он взял у коллеги камень и вложил его в правую ладонь Роберта. Роберт вздрогнул. Рана на ладони от чешуи единорога еще не зажила. Но жрец крепко сомкнул его пальцы вокруг камня и начал напевать с закрытыми глазами. Постепенно к нему присоединились другие жрецы, прихожане и даже Аланна и Даниэль. Боль, о которой Роберт успел было позабыть, вспыхнула на миг и тут же исчезла без следа. Роберт озадаченно сгибал и разгибал пальцы, разглядывая то место, где только что был шрам. Ни следа.
Жрец взял его за левую руку.
— Позволь мне заняться и ею. Это старая рана, но я смогу справиться с ней.
Однако на этот раз Роберт отдернул руку.
— Нет.
Он прижал кулак к груди.
— Понимаю, понимаю. Это знак кровного братства, верно?
Роберт был поражен. Откуда жрецу все это известно?
Он разжал пальцы и вгляделся в тонкий белый рубец, пересекающий ладонь. Однажды дождливой ночью в Китае, в грязном гостиничном номере, он сам нанес себе порез, и Скотт Силвер сделал то же самое. Они соединили тогда ладони, преклонив колени на голом полу.
— Кто ты? — тихо спросил он. Жрец улыбнулся одними глазами.
— Я Тот, Кто Служит, — многозначительно ответил он.
— Служители Дома Исцеления не носят имен, — пояснила Аланна.
Роберт снова пригляделся к шраму, потом к здоровой теперь правой ладони. Он невольно вздрогнул, почувствовав, что некоторые прихожане все еще смотрят на него. Все эти люди приходили сюда за исцелением. За исцелением магией.
— Кого вы ждете? — нервно спросил он.
— Сына Утра, — с улыбкой сказал еще один жрец. Роберт огляделся.
— Кто такой Сын Утра?
Он снова чувствовал себя ребенком на уроке катехизиса.
— Совершеннейшее выражение всего лучшего, что есть в человеке, — ответил первый жрец. — Телесное воплощение Ор-дхаму.
Роберт нахмурился. Вообще-то, он не отличался особой доверчивостью, но чувствовал, что эти люди действительно владеют какой-то магией.
— Вы сказали, что ждете его. Он ушел?
Жрец отошел и опустился на колени рядом с беременной женщиной, чтобы осмотреть янтарную бусину, лежащую у нее на животе. Потом он поднял взгляд на Роберта.
— Ушел? Пожалуй, да, сын Парадейна. Он мертв.
Роберт отвернулся, чувствуя себя словно во сне. Не говоря ни слова, он покинул храм, но там его уже давно ждали. К нему снова потянулись тысячи рук, и раздалось монотонное пение.
Спустившись с холма, он обнаружил, что Аланна и Даниэль по-прежнему рядом.
— Пусть они перестанут, — сказал Роберт Аланне, на этот раз без каких-либо эмоций. Он словно смотрел на происходящее со стороны.
Она подняла на него большие влажные глаза и прикоснулась к его руке.
— Только ты можешь остановить их, Роберт, — горестно сказала она. Она ведь сама еще недавно считала его Сыном Утра. — Они сделают, как ты скажешь.
Он обрел силу в ее прикосновении и повернулся к тем, кто следовал за ним от самого Дома Исцеления. В их глазах была такая надежда. Но он не сможет ее оправдать. У Роберта пересохло во рту.
— Возвращайтесь в свой храм. Я не Сын Утра.
Пение мгновенно прекратилось. Воздух звенел от наступившей тишины. Роберт с трудом сглотнул и заговорил почти шепотом:
— Я не Шаэ'алут. Я просто Роберт Погловски.
— Но твои глаза! — воскликнула какая-то старая женщина.
Она потянулась к нему; он взял ее за руки и мягко остановил:
— Поверьте, я просто Роберт Погловски.
Толпа замерла. Даниэль потянул Роберта за рукав; Аланна кивнула, показывая, в каком направлении надо идти. Роберт бросил прощальный взгляд на храм и пошел за своими друзьями. Никто за ними не последовал.
— Извини, просто Роберт Погловски, — сказала Аланна, как только они свернули за угол и отошли еще на один квартал. — Я и сама втайне надеялась, что ты — Шаэ'алут.
Они вышли на большую площадь. Повсюду были лотки торговцев фруктами и овощами, на многочисленных телегах стояли деревянные клетки с курами, утками и кроликами. Фермеры торговались с горожанами. Когда Роберт прошел мимо, все изумленно оглянулись ему вслед.
— Расскажите мне о Сыне Утра, — очень серьезно попросил Роберт.
Мимо пробежала стайка ребятишек и тут же спряталась за телегой. Пожилая женщина с сонной кошкой на коленях пробормотала нечто вроде почтительного приветствия. В дальнем конце площади лениво бил ничем не украшенный фонтан.
Аланна подвела к нему своих спутников, окунула руку в воду и смочила себе шею.
— Ты хочешь знать, кто такой Сын Утра, — сказала она наконец. — Ну во-первых, у него зеленые глаза. — Она подарила Роберту быструю улыбку и отвернулась. — Впрочем, это ты уже понял. И волосы у него цвета солнца, как у тебя.
Они сложили руки «ковшиком» и напились из фонтана. Вода оказалась на удивление прохладной и вкусной. Роберт плеснул себе немного в лицо, и Даниэль последовал его примеру. Немного освежившись, друзья зашагали прочь.
— Хотя у каждого народа есть король или совет, Сын Утра — духовный вождь всех Владений Света, — продолжала Аланна.
— Подожди минутку, — перебил Роберт, подняв руку. Легкий ветер пронесся по улице и растрепал его волосы, принеся с собой запах воды и рыбы. Они приближались к океану. — Ты говоришь о нем в настоящем времени. Но жрец…
— Целитель, или Отец, — поправил Даниэль.
— Не суть, — резко отозвался Роберт. — Короче, Целитель сказал, что он мертв.
Аланна пригладила волосы рукой.
— Это правда. Он был стар, и силы его угасли. Но хотя его тело умерло, дух жив и вернется в новом воплощении. Сын Утра снова обретет силу. — Она посмотрела на запад. — Он впервые появится в Темных Землях и сокрушит Сердце Тьмы, а потом будет жить здесь, в Расуле.
— Похоже на легенду. — Роберт невольно усмехнулся.
— Это не легенда, — мягко сказал Даниэль, не глядя на Роберта. — Возможно, однажды ты почувствуешь на себе его силу. — На лице его появилось отрешенное выражение, из-за чего мальчик казался заметно старше своих лет. — Он призвал меня, когда Тьма едва не овладела моей душой. Маги Царства Ночи захватили мою родину, Чуле, и вся моя семья попала в плен. Я один смог бежать и пешком отправился через Придеет и Трилейн в Гуран и наконец в Расул. Мое сердце было наполнено болью и ненавистью к Шандал Карг и Керису Чатериту, но он забрал меня и отдал драконам. Это его ангелы.
— Драконы — его ангелы? — Роберту все это казалось необыкновенным и абсолютно невозможным, но он оставил свое мнение при себе.
— Никто, причастный злу и ненависти, не может ездить на секойе, — сказала Аланна. — Шандал Карг не имеет власти над ними. Драконы отворачиваются, когда слышат зов Сердца Тьмы.
Даниэль подхватил рассказ:
— Она не может получить драконов, но Тьме были нужны собственные боевые животные. За неимением никого более подходящего она создала чиморг.
Они снова свернули. Эта улица была несколько шире. Тут и там на деревянных столбах были растянуты рыбачьи сети. Мальчик-подросток взобрался на ящик и чинил одну такую сеть. Поблизости пожилая женщина сидела на подушке скрестив ноги и чистила рыбу. Сосредоточившись на работе, она не заметила Роберта. В одной руке у нее был нож, в другой — рыбина. Она на миг оторвалась, чтобы отогнать назойливых чаек, потом вернулась к работе.
— Она создала чиморг? — переспросил Роберт.
— Первыми чиморг были двенадцать мужчин, — объяснил Даниэль. — Генералы армии Тьмы. Но их души — то, что осталось от их душ, — были отняты, а тела искалечены и деформированы страшными заклятиями. Потом они породили других, себе подобных, и расселились по Пейлноку, преданно служа Тьме.
— Но мы убили явно не человека.
— Верно. В чиморг не осталось ничего человеческого, — ответила Аланна. — Они — чудовища в полном смысле слова.
— Пока вы с Эриком не прибыли сюда, — просиял Даниэль, — только драконы могли их убивать. Людям это было не под силу.
— Секойе и чиморг — естественные враги, — объяснила Аланна.
— Или неестественные, — усмехнулся Роберт. Прямо перед ними мачты, словно острые пики, пронзали небо. По улице прошли несколько рыбаков, неся улов в тяжелых ведрах, смеясь и болтая. Еще кто-то спешил к морю и едва заметил Роберта и секурнен.
Снова подул ветер, и Роберт чихнул. Он сразу понял, чего тут не хватает. Соли. В воздухе не пахло солью. Они подошли к причалу. Вода мягко покачивала корабли. В небе играли белокрылые птицы. Несколько кораблей стояло в доках, их голые мачты раскачивал ветер, но большая часть флота была в открытом море — вдали едва виднелись крошечные точки.
Роберт снова чихнул.
— Вода — пресная?
— Конечно, — сказала Аланна. Роберт озадаченно поскреб подбородок:
— А я-то думал, это океан.
Он подошел к самому краю причала и вгляделся в зеленоватую воду. Мелькнула большая рыба и тут же скрылась в глубине.
— Сюда, — сказала Аланна.
Они пошли на юг до конца набережной. Здесь начинался песчаный пляж. Время от времени попадались островки густой травы, у самой воды росли деревья. Роберта удивило, что это было единственное направление, в котором город не разрастался.
Низко над головой пролетел дракон. Он поднял настоящий вихрь, растрепавший их волосы и одежду. Трава пригнулась, деревья закачали ветвями. Здесь начинался довольно густой лес, и Роберт не смог разглядеть, откуда прилетел зверь.
— Осталось совсем недалеко, — радостно сообщил Даниэль.
Вскоре они нашли протоптанную тропинку. Навстречу им попалась молодая женщина; она напевала, неся на плечах крепкий шест с двумя большими глиняными кувшинами. Крышки кувшинов были опечатаны воском. Девушка не прервала пения, но улыбнулась, кивнула и зашагала дальше в Расул.
— Почему она такая счастливая? — спросил Роберт.
— Это грум, она ухаживает за драконами, — сказала Аланна. — Особая работа — и особая честь, если тебя для нее выбирают.
Над ними проплыла огромная тень. Еще один дракон — а может, и тот же самый — резко взмыл вверх, к солнцу, а потом сложил крылья и спикировал к морю. У Роберта перехватило дыхание. В последний момент крылья раскрылись. Из-за деревьев не было видно, что случилось дальше, но мгновение спустя дракон снова показался в небе.
Роберт ощутил знакомый запах — такой, какой исходил от одежды и волос Аланны, но гораздо сильнее.
Тропа стала шире. И тут они внезапно оказались на узкой песчаной косе. На песке лежали два серых дракона со вздутыми животами. Они покосились блестящими глазами на людей, вышедших из леса, и тут же безучастно отвернулись.
— Самки? — догадался Роберт. Вот и гнездо, о котором говорила Аланна. — Беременные самки?
Аланна и Даниэль одновременно кивнули, широко улыбаясь.
— Ты когда-нибудь доил дракона? — спросила девушка. Роберт так и не понял, шутит она или нет.
Около двадцати женщин хлопотали вокруг драконов. У некоторых из них были керамические кувшины, у других — что-то вроде деревянных скребков на длинных ручках. Одна из женщин прошлась скребком по нижней поверхности драконьего крыла, и потекла густая матовая жидкость. Другая женщина собрала жидкость в кувшин. Все это повторялось до тех пор, пока кувшин не наполнился, и тогда его запечатали воском.
— Секой'мелин, — сказала Аланна, подводя Роберта туда, где запечатывали кувшины. Он погрузил пальцы в один из сосудов. Жидкость напоминала теплый сироп с очень своеобразным запахом. Он вытер пальцы о тряпку, протянутую Даниэлем.
Служительница склонилась к Даниэлю, поглядывая на Роберта:
— Шаэ'алут?
Мальчик отрицательно помотал головой.
— Свет крыльев дракона привлекает особей противоположного пола, — пояснила Аланна, когда разочарованная служительница отошла в сторону. — Там, под кожей, множество маленьких мешочков, наполненных секой'мелин.
— Да его тут галлоны! — воскликнул Роберт, снова погружая пальцы в сосуд. На ощупь вещество напоминало жидкий бархат.
Даниэль усмехнулся:
— Ты же знаешь женщин, Роберт Погловски. Они немного не в себе, когда беременны. — Он увернулся от шутливого подзатыльника Аланны, но не замолчал. — Когда приходит время, самка секойе выделяет просто бездну секой'мелин.
— Служительницы его собирают, — сказала Аланна, и тут же Роберт перебил ее.
— Он светится, — сказал он, вспомнив маленькие светящиеся шары, которые видел в Шерен-Чаде, и большой шар на крыше. — Выходит, секой'мелин сохраняет свои качества, и вы используете его для освещения.
— Только в общественных местах, — уточнила Аланна. — в обычных домах мы довольствуемся свечами и лампами.
Роберт сообразил, что Родриго разыграл его, говоря о драконьей моче. Ну ничего, шутник еще поплатится. Над песчаной косой скользнула тень.
— А это что, будущий папаша?
— Трудно сказать, — усмехнулся Даниэль, — секойе не прочь погулять на стороне.
На этот раз ему не удалось увернуться от подзатыльника. Удар был нанесен шутя, но Даниэль потерял равновесие и смеясь рухнул на песок.
— Не подобает говорить об ангелах столь непочтительно, деточка, — с притворной серьезностью прокомментировал Роберт.
— Я тебе не деточка, Роберт Погловски. — Даниэль встал и отряхнулся. — А что, на Парадейне тоже есть ангелы?
— Боюсь, что нет. — Внезапно помрачнев, Роберт взглянул на шрам на левой ладони. На мгновение в памяти всплыло лицо Скотта, но он заставил себя отогнать воспоминания и посмотрел туда, где лежали драконы. Значит, гнездо. Надо же, звучит так по-домашнему.
Он обернулся и хлопнул мальчика по плечу.
— В нашем мире, Даниэль, Тьма победила уже настолько давно, что мы этого и не замечаем.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Роберт попытался отвернуться, но толпа не дала. Он в отчаянии взглянул на Аланну. Старик схватил его за лодыжки и пытался целовать ноги. Люди оборачивались на крики безумца и что-то говорили друг другу.
Аланна ударила старика ногой по рукам. Люди оторопело смотрели на эту сцену. Аланна и Даниэль потащили Роберта прочь, оставив старика валяться на дороге и невнятно бормотать. Они попытались как можно скорее исчезнуть.
— Как он меня назвал? — спросил Роберт. — Я его не понял.
— Это слово на языке довен, — торопливо объяснил Даниэль, — но его используют паломники со всех Владений Света, и они приходят в Расул искать Шаэ'алут — Сына Утра.
Роберт уже начинал жалеть о том, что покинул Шерен-Чад. Со все возрастающей неловкостью он замечал реакцию горожан. В Калосе его внешность тоже привлекала внимание, но все же не такое.
— Чего они на меня пялятся?
— Весь город знает, что два зеленоглазых брата убили того, кого невозможно убить, — объяснила Аланна.
— А-а…
Даниэль шагал теперь впереди, расчищая путь.
— Ты просто не знаешь, что вы сделали, — сказал он через плечо. — Вы подарили им надежду.
Аланна увлекла Роберта в узкий переулок, такой узкий, что они могли идти только гуськом, задевая плечами белые стены. Но когда они вышли на другую улицу, оказалось, что там меньше народа. Еще квартал — и стало еще спокойнее.
— Куда это мы? — спросил Роберт, испытывая явное облегчение от того, что может шагать, ни на кого не наталкиваясь. На этой улице были открыты некоторые лавки. Путники миновали продавщицу корзин, седую старуху. Она покачала головой и ничего не сказала, лишь посмотрела им вслед прищуренными глазами. Роберт чувствовал ее взгляд спиной, пока не свернул за угол.
— Пора тебе и привыкнуть к всеобщему восхищению, — улыбнулась Аланна. Она вскинула голову и посмотрела на него уголком глаза. Роберту показалось, что она смеется над ним.
— Что это? — спросил он, показывая на здание, архитектура которого напоминала древнегреческую. Оно стояло на невысоком холме. Ряды сверкающих колонн поддерживали крышу и резной карниз. Длинная очередь терпеливо ожидающих входа в огромные бронзовые двери змеилась по склону.
— Это храм Таэдры, Матери-драконицы, — с почтением сказал Даниэль. — Здесь живет Сын Утра.
Роберт почесал в затылке, глядя, как люди заходят по одному.
— Похоже на церковь.
— Церковь? — озадаченно переспросила Аланна. — Я не понимаю, Роберт. Храм Таэдры — это место исцеления. Хочешь посмотреть?
Роберт кивнул, не скрывая интереса. На Востоке он посетил множество храмов, но на этот раз испытывал непривычное чувство — что-то вроде необъяснимого трепета. Он шел чуть позади своих спутников, пока они не пристроились в конец очереди. Люди посмотрели на Аланну, потом на Даниэля и словно бы узнали их.
И тут они заметили Роберта.
Женщина с маленьким ребенком на руках прикрыла рот ладонью и сделала шаг назад. Широкоплечий гигант крепко закрыл глаза и склонил голову, коснувшись плеча соседа; тот незамедлительно последовал его примеру. Кто-то зарылся лицом в складки своих белых одежд.
Роберту стало не по себе. Реакция, похожая на поклонение, — это было явно выше его сил. Толпа расступалась, пропуская их к воротам. Роберт старался ни на кого не смотреть, но чувствовал взгляды и явственно слышал шепот:
— Шаэ'алут.
— Сын Утра!
— Священный!
Когда Аланна, Даниэль и Роберт проходили, толпа тотчас же смыкалась у них за спиной. Роберт чувствовал легкое прикосновение множества рук. Он пытался отстраниться, стараясь, чтобы это не выглядело как оскорбление или признак испуга. Наконец он поймал Даниэля и Аланну за руки и притянул их к себе.
— Что это они делают?
— Они считают тебя Сыном Утра, — спокойно объяснила Аланна.
— А разве это не так? — Даниэль взглянул на него сияющими глазами, читающийся в них восторг пугал Роберта.
— Не понимаю, о чем ты говоришь. — Роберт нервно оглянулся. Они наконец подошли к дверям храма. — Вы знали, что так будет! Вы специально затащили меня сюда, чтобы выставить напоказ!
У подножия холма какая-то женщина запела высоким чистым голосом. Остальные подхватили песню, и она зазвучала, нарастая, словно какой-то гимн. Пальцы Аланны скользнули в его руку.
— Пусть они перестанут! — зашептал он, охваченный необъяснимым ужасом.
— Они ни за что не перестанут, — сказал из-за дверей чей-то голос — спокойный, кроткий, полный понимания и сочувствия. — Но ты не расстраивайся, они скоро поймут, что ты не Сын Утра.
Роберт обернулся и увидел дружелюбно улыбающегося худощавого мужчину средних лет, с короткими темными волосами, в простом белом одеянии. Единственным его украшением было ожерелье из разнообразных кристаллов. В правой руке незнакомец держал деревянный поднос с остатками хлеба. Аланна и Даниэль отломили по маленькому кусочку и съели.
Незнакомец коснулся локтя Роберта и провел его через порог в храм Таэдры. Потолок украшали большие светильники из цветного стекла. Не было ни алтаря, ни какого бы то ни было декора. На мягких подушках расположились десятки людей. На лбу одного лежал камень мутно-голубого цвета, на голой груди другого — кристалл кварца. Один человек, похоже, спал, и в его ладонях лежали два куска малахита.
Жрецы, такие же как его новый знакомый, тихо бродили по храму. Роберт просто не мог подобрать для этих людей иного названия. У каждого жреца был мешочек с камнями. Время от времени они останавливались, осматривали прихожан, заменяли кристаллы или что-то тихонько шептали. Когда лечение кончалось, жрец забирал камни, помогал исцелившемуся встать и приводил другого на освободившееся место.
— Ты сын Парадейна, — сказал жрец, стоявший рядом с Робертом. Он поставил поднос с хлебом на изящную подставку у входа и пристально посмотрел Роберту в глаза. Взгляд его, впрочем, был вполне спокоен. — Я слышал, что вы с братом оба зеленоглазые, но только у тебя светлые волосы.
— Вот именно; похоже, из-за этого на меня так пялятся. — Роберт пытался выглядеть беззаботным.
Жрец едва заметно улыбнулся.
— Это и правда большая редкость. — Их взгляды встретились, и жрец мягко взял Роберта за руку. — Отбрось свои страхи.
— И что, это действительно так, Отец? — тихо спросила Аланна, не в силах скрыть некоторого разочарования. — Он не Сын Утра?
Жрец посмотрел на Аланну и Даниэля с выражением бесконечного терпения.
— Глаза и волосы у него такие, как надо, но он не аэ'алут.
Голос жреца обладал каким-то гипнотическим эффектом. Роберт немного расслабился, хотя периодически чувствовал легкие уколы паники. Тем не менее он позволил провести себя дальше, в глубину храма. Жрец все еще держал его за руку, с другой стороны шла Аланна, за ними — Даниэль. Они подошли к лучу света, бьющему сквозь отверстие в потолке. Роберт лицом и шеей почувствовал тепло.
К ним приблизилось еще несколько жрецов. Некоторые прихожане сели, чтобы посмотреть, что происходит.
— Ты страдаешь от боли, — сказал жрец. Он взял у коллеги камень и вложил его в правую ладонь Роберта. Роберт вздрогнул. Рана на ладони от чешуи единорога еще не зажила. Но жрец крепко сомкнул его пальцы вокруг камня и начал напевать с закрытыми глазами. Постепенно к нему присоединились другие жрецы, прихожане и даже Аланна и Даниэль. Боль, о которой Роберт успел было позабыть, вспыхнула на миг и тут же исчезла без следа. Роберт озадаченно сгибал и разгибал пальцы, разглядывая то место, где только что был шрам. Ни следа.
Жрец взял его за левую руку.
— Позволь мне заняться и ею. Это старая рана, но я смогу справиться с ней.
Однако на этот раз Роберт отдернул руку.
— Нет.
Он прижал кулак к груди.
— Понимаю, понимаю. Это знак кровного братства, верно?
Роберт был поражен. Откуда жрецу все это известно?
Он разжал пальцы и вгляделся в тонкий белый рубец, пересекающий ладонь. Однажды дождливой ночью в Китае, в грязном гостиничном номере, он сам нанес себе порез, и Скотт Силвер сделал то же самое. Они соединили тогда ладони, преклонив колени на голом полу.
— Кто ты? — тихо спросил он. Жрец улыбнулся одними глазами.
— Я Тот, Кто Служит, — многозначительно ответил он.
— Служители Дома Исцеления не носят имен, — пояснила Аланна.
Роберт снова пригляделся к шраму, потом к здоровой теперь правой ладони. Он невольно вздрогнул, почувствовав, что некоторые прихожане все еще смотрят на него. Все эти люди приходили сюда за исцелением. За исцелением магией.
— Кого вы ждете? — нервно спросил он.
— Сына Утра, — с улыбкой сказал еще один жрец. Роберт огляделся.
— Кто такой Сын Утра?
Он снова чувствовал себя ребенком на уроке катехизиса.
— Совершеннейшее выражение всего лучшего, что есть в человеке, — ответил первый жрец. — Телесное воплощение Ор-дхаму.
Роберт нахмурился. Вообще-то, он не отличался особой доверчивостью, но чувствовал, что эти люди действительно владеют какой-то магией.
— Вы сказали, что ждете его. Он ушел?
Жрец отошел и опустился на колени рядом с беременной женщиной, чтобы осмотреть янтарную бусину, лежащую у нее на животе. Потом он поднял взгляд на Роберта.
— Ушел? Пожалуй, да, сын Парадейна. Он мертв.
Роберт отвернулся, чувствуя себя словно во сне. Не говоря ни слова, он покинул храм, но там его уже давно ждали. К нему снова потянулись тысячи рук, и раздалось монотонное пение.
Спустившись с холма, он обнаружил, что Аланна и Даниэль по-прежнему рядом.
— Пусть они перестанут, — сказал Роберт Аланне, на этот раз без каких-либо эмоций. Он словно смотрел на происходящее со стороны.
Она подняла на него большие влажные глаза и прикоснулась к его руке.
— Только ты можешь остановить их, Роберт, — горестно сказала она. Она ведь сама еще недавно считала его Сыном Утра. — Они сделают, как ты скажешь.
Он обрел силу в ее прикосновении и повернулся к тем, кто следовал за ним от самого Дома Исцеления. В их глазах была такая надежда. Но он не сможет ее оправдать. У Роберта пересохло во рту.
— Возвращайтесь в свой храм. Я не Сын Утра.
Пение мгновенно прекратилось. Воздух звенел от наступившей тишины. Роберт с трудом сглотнул и заговорил почти шепотом:
— Я не Шаэ'алут. Я просто Роберт Погловски.
— Но твои глаза! — воскликнула какая-то старая женщина.
Она потянулась к нему; он взял ее за руки и мягко остановил:
— Поверьте, я просто Роберт Погловски.
Толпа замерла. Даниэль потянул Роберта за рукав; Аланна кивнула, показывая, в каком направлении надо идти. Роберт бросил прощальный взгляд на храм и пошел за своими друзьями. Никто за ними не последовал.
— Извини, просто Роберт Погловски, — сказала Аланна, как только они свернули за угол и отошли еще на один квартал. — Я и сама втайне надеялась, что ты — Шаэ'алут.
Они вышли на большую площадь. Повсюду были лотки торговцев фруктами и овощами, на многочисленных телегах стояли деревянные клетки с курами, утками и кроликами. Фермеры торговались с горожанами. Когда Роберт прошел мимо, все изумленно оглянулись ему вслед.
— Расскажите мне о Сыне Утра, — очень серьезно попросил Роберт.
Мимо пробежала стайка ребятишек и тут же спряталась за телегой. Пожилая женщина с сонной кошкой на коленях пробормотала нечто вроде почтительного приветствия. В дальнем конце площади лениво бил ничем не украшенный фонтан.
Аланна подвела к нему своих спутников, окунула руку в воду и смочила себе шею.
— Ты хочешь знать, кто такой Сын Утра, — сказала она наконец. — Ну во-первых, у него зеленые глаза. — Она подарила Роберту быструю улыбку и отвернулась. — Впрочем, это ты уже понял. И волосы у него цвета солнца, как у тебя.
Они сложили руки «ковшиком» и напились из фонтана. Вода оказалась на удивление прохладной и вкусной. Роберт плеснул себе немного в лицо, и Даниэль последовал его примеру. Немного освежившись, друзья зашагали прочь.
— Хотя у каждого народа есть король или совет, Сын Утра — духовный вождь всех Владений Света, — продолжала Аланна.
— Подожди минутку, — перебил Роберт, подняв руку. Легкий ветер пронесся по улице и растрепал его волосы, принеся с собой запах воды и рыбы. Они приближались к океану. — Ты говоришь о нем в настоящем времени. Но жрец…
— Целитель, или Отец, — поправил Даниэль.
— Не суть, — резко отозвался Роберт. — Короче, Целитель сказал, что он мертв.
Аланна пригладила волосы рукой.
— Это правда. Он был стар, и силы его угасли. Но хотя его тело умерло, дух жив и вернется в новом воплощении. Сын Утра снова обретет силу. — Она посмотрела на запад. — Он впервые появится в Темных Землях и сокрушит Сердце Тьмы, а потом будет жить здесь, в Расуле.
— Похоже на легенду. — Роберт невольно усмехнулся.
— Это не легенда, — мягко сказал Даниэль, не глядя на Роберта. — Возможно, однажды ты почувствуешь на себе его силу. — На лице его появилось отрешенное выражение, из-за чего мальчик казался заметно старше своих лет. — Он призвал меня, когда Тьма едва не овладела моей душой. Маги Царства Ночи захватили мою родину, Чуле, и вся моя семья попала в плен. Я один смог бежать и пешком отправился через Придеет и Трилейн в Гуран и наконец в Расул. Мое сердце было наполнено болью и ненавистью к Шандал Карг и Керису Чатериту, но он забрал меня и отдал драконам. Это его ангелы.
— Драконы — его ангелы? — Роберту все это казалось необыкновенным и абсолютно невозможным, но он оставил свое мнение при себе.
— Никто, причастный злу и ненависти, не может ездить на секойе, — сказала Аланна. — Шандал Карг не имеет власти над ними. Драконы отворачиваются, когда слышат зов Сердца Тьмы.
Даниэль подхватил рассказ:
— Она не может получить драконов, но Тьме были нужны собственные боевые животные. За неимением никого более подходящего она создала чиморг.
Они снова свернули. Эта улица была несколько шире. Тут и там на деревянных столбах были растянуты рыбачьи сети. Мальчик-подросток взобрался на ящик и чинил одну такую сеть. Поблизости пожилая женщина сидела на подушке скрестив ноги и чистила рыбу. Сосредоточившись на работе, она не заметила Роберта. В одной руке у нее был нож, в другой — рыбина. Она на миг оторвалась, чтобы отогнать назойливых чаек, потом вернулась к работе.
— Она создала чиморг? — переспросил Роберт.
— Первыми чиморг были двенадцать мужчин, — объяснил Даниэль. — Генералы армии Тьмы. Но их души — то, что осталось от их душ, — были отняты, а тела искалечены и деформированы страшными заклятиями. Потом они породили других, себе подобных, и расселились по Пейлноку, преданно служа Тьме.
— Но мы убили явно не человека.
— Верно. В чиморг не осталось ничего человеческого, — ответила Аланна. — Они — чудовища в полном смысле слова.
— Пока вы с Эриком не прибыли сюда, — просиял Даниэль, — только драконы могли их убивать. Людям это было не под силу.
— Секойе и чиморг — естественные враги, — объяснила Аланна.
— Или неестественные, — усмехнулся Роберт. Прямо перед ними мачты, словно острые пики, пронзали небо. По улице прошли несколько рыбаков, неся улов в тяжелых ведрах, смеясь и болтая. Еще кто-то спешил к морю и едва заметил Роберта и секурнен.
Снова подул ветер, и Роберт чихнул. Он сразу понял, чего тут не хватает. Соли. В воздухе не пахло солью. Они подошли к причалу. Вода мягко покачивала корабли. В небе играли белокрылые птицы. Несколько кораблей стояло в доках, их голые мачты раскачивал ветер, но большая часть флота была в открытом море — вдали едва виднелись крошечные точки.
Роберт снова чихнул.
— Вода — пресная?
— Конечно, — сказала Аланна. Роберт озадаченно поскреб подбородок:
— А я-то думал, это океан.
Он подошел к самому краю причала и вгляделся в зеленоватую воду. Мелькнула большая рыба и тут же скрылась в глубине.
— Сюда, — сказала Аланна.
Они пошли на юг до конца набережной. Здесь начинался песчаный пляж. Время от времени попадались островки густой травы, у самой воды росли деревья. Роберта удивило, что это было единственное направление, в котором город не разрастался.
Низко над головой пролетел дракон. Он поднял настоящий вихрь, растрепавший их волосы и одежду. Трава пригнулась, деревья закачали ветвями. Здесь начинался довольно густой лес, и Роберт не смог разглядеть, откуда прилетел зверь.
— Осталось совсем недалеко, — радостно сообщил Даниэль.
Вскоре они нашли протоптанную тропинку. Навстречу им попалась молодая женщина; она напевала, неся на плечах крепкий шест с двумя большими глиняными кувшинами. Крышки кувшинов были опечатаны воском. Девушка не прервала пения, но улыбнулась, кивнула и зашагала дальше в Расул.
— Почему она такая счастливая? — спросил Роберт.
— Это грум, она ухаживает за драконами, — сказала Аланна. — Особая работа — и особая честь, если тебя для нее выбирают.
Над ними проплыла огромная тень. Еще один дракон — а может, и тот же самый — резко взмыл вверх, к солнцу, а потом сложил крылья и спикировал к морю. У Роберта перехватило дыхание. В последний момент крылья раскрылись. Из-за деревьев не было видно, что случилось дальше, но мгновение спустя дракон снова показался в небе.
Роберт ощутил знакомый запах — такой, какой исходил от одежды и волос Аланны, но гораздо сильнее.
Тропа стала шире. И тут они внезапно оказались на узкой песчаной косе. На песке лежали два серых дракона со вздутыми животами. Они покосились блестящими глазами на людей, вышедших из леса, и тут же безучастно отвернулись.
— Самки? — догадался Роберт. Вот и гнездо, о котором говорила Аланна. — Беременные самки?
Аланна и Даниэль одновременно кивнули, широко улыбаясь.
— Ты когда-нибудь доил дракона? — спросила девушка. Роберт так и не понял, шутит она или нет.
Около двадцати женщин хлопотали вокруг драконов. У некоторых из них были керамические кувшины, у других — что-то вроде деревянных скребков на длинных ручках. Одна из женщин прошлась скребком по нижней поверхности драконьего крыла, и потекла густая матовая жидкость. Другая женщина собрала жидкость в кувшин. Все это повторялось до тех пор, пока кувшин не наполнился, и тогда его запечатали воском.
— Секой'мелин, — сказала Аланна, подводя Роберта туда, где запечатывали кувшины. Он погрузил пальцы в один из сосудов. Жидкость напоминала теплый сироп с очень своеобразным запахом. Он вытер пальцы о тряпку, протянутую Даниэлем.
Служительница склонилась к Даниэлю, поглядывая на Роберта:
— Шаэ'алут?
Мальчик отрицательно помотал головой.
— Свет крыльев дракона привлекает особей противоположного пола, — пояснила Аланна, когда разочарованная служительница отошла в сторону. — Там, под кожей, множество маленьких мешочков, наполненных секой'мелин.
— Да его тут галлоны! — воскликнул Роберт, снова погружая пальцы в сосуд. На ощупь вещество напоминало жидкий бархат.
Даниэль усмехнулся:
— Ты же знаешь женщин, Роберт Погловски. Они немного не в себе, когда беременны. — Он увернулся от шутливого подзатыльника Аланны, но не замолчал. — Когда приходит время, самка секойе выделяет просто бездну секой'мелин.
— Служительницы его собирают, — сказала Аланна, и тут же Роберт перебил ее.
— Он светится, — сказал он, вспомнив маленькие светящиеся шары, которые видел в Шерен-Чаде, и большой шар на крыше. — Выходит, секой'мелин сохраняет свои качества, и вы используете его для освещения.
— Только в общественных местах, — уточнила Аланна. — в обычных домах мы довольствуемся свечами и лампами.
Роберт сообразил, что Родриго разыграл его, говоря о драконьей моче. Ну ничего, шутник еще поплатится. Над песчаной косой скользнула тень.
— А это что, будущий папаша?
— Трудно сказать, — усмехнулся Даниэль, — секойе не прочь погулять на стороне.
На этот раз ему не удалось увернуться от подзатыльника. Удар был нанесен шутя, но Даниэль потерял равновесие и смеясь рухнул на песок.
— Не подобает говорить об ангелах столь непочтительно, деточка, — с притворной серьезностью прокомментировал Роберт.
— Я тебе не деточка, Роберт Погловски. — Даниэль встал и отряхнулся. — А что, на Парадейне тоже есть ангелы?
— Боюсь, что нет. — Внезапно помрачнев, Роберт взглянул на шрам на левой ладони. На мгновение в памяти всплыло лицо Скотта, но он заставил себя отогнать воспоминания и посмотрел туда, где лежали драконы. Значит, гнездо. Надо же, звучит так по-домашнему.
Он обернулся и хлопнул мальчика по плечу.
— В нашем мире, Даниэль, Тьма победила уже настолько давно, что мы этого и не замечаем.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Эрик расхаживал взад-вперед вдоль низкого парапета на крыше Шерен-Чада. Влажный воздух был прохладен и спокоен. Улицы наполнил густой серый туман, и огни потускнели. Несколько горожан, спешивших по своим делам, казались тенями или призраками.
Призраки. Он провел весь день, читая книгу Блор. Губы Эрика сжались в узкую линию, лоб нахмурился. Он оперся ладонями о парапет и посмотрел в небо. Тучи зависали низко, словно тяжелое одеяло.
Ему не хотелось думать о призраках. Ему хотелось пива, и побольше. Дома в Даудсвилле он не осознавал эту потребность в полной мере и уж во всяком случае не считал себя алкоголиком. Он облизал губы и вытер лицо, влажное от тумана, тыльной стороной ладони, походил еще немного и подумал о том, как здорово было бы выпить ледяного «Будвейзера». Или «Короны». А еще лучше «Цзин Тао», он любил его больше всего…
Все лучше, чем думать о привидениях, тем более что они еще и эволюционируют. Дандо могут превращаться в анку, а то и в лейккио или полтергейстов. Эти последние со временем становятся баньши — если не чем-нибудь худшим. Вот, например, утбурды — духи убитых детей, шрикеры — духи принесенных в жертву животных, которых убийца может послать на любое злое дело.
Собственно говоря, он перестал верить в добро и зло много лет назад, примерно тогда же, когда потихоньку разочаровался в католицизме. Но теперь… Теперь все оказалось под вопросом. Он искал ответов — и боялся их.
Ему хотелось выпить.
Эрик хлопнул ладонью по парапету, последний раз взглянул на город и покинул крышу. Спустился на несколько лестничных пролетов, пройдя мимо умывальни, мимо комнаты Роберта, мимо своего собственного жилья. Он удивился, не обнаружив в коридорах ни единой живой души. Вчера-то здесь было полно народу.
На четвертом этаже Эрик нашел большую дверь, ведущую в столовую, и распахнул ее. Внутри было темно, но из того угла, где располагалась кухня, струился слабый свет. Он прошелся мимо низких, в восточном стиле столов и мягких подушек. К обеду сегодня подавали слабое красное вино, он от него отказался, а вот сейчас с удовольствием выпил бы.
Вдоль стен стояли многочисленные шкафы, буфеты и комоды. Порывшись, он обнаружил груды тарелок, горшков, сковородок, стаканов и кубков. Овощи и фрукты. Хлеб. Травы. Еще хлеб. И наконец, две початые бутылки. Удовлетворенно хмыкнув, он вернулся с ними в столовую.
Несколько окон были открыты, и он высунулся в одно из них, рискуя упасть, потом удобно устроился на широком подоконнике и закатал рукава, поставил одну бутылку на пол и вытащил зубами пробку из второй. Хлоп! Эрик швырнул ее в окно и, пока было видно, смотрел, как она падает, потом отпил глоток.
Он почувствовал что-то вроде вины и огляделся. Недавний обед был более чем сытным. Родриго и Блор представили его дюжине наездников, которые, кажется, жили здесь, если не были на боевом задании. Просто как монахи. Вот именно.
Он еще выпил.
Роберт, паршивец, опять замкнулся в себе. Весь обед молча пялился в окно, почти не ел даже. Аланна носилась с ним, как с писаной торбой, а он вел себя так, будто она — пустое место.
Черт, а она ничего. На обед она вышла в длинном платье с узкими рукавами и высоким воротником и заплела волосы. Появилась — и он только что рот не разинул, а то привык уже видеть ее в черной коже.
Диез прошептал ему в ухо:
— Девушка влюбилась.
«Зря ты так, девочка, — подумал Эрик. Он поставил бутылку и пожевал губу. — Уж я-то знаю своего братишку — лучше, чем он сам может предположить».
Вино было прескверное, и он безо всякого сожаления обнаружил, что первая бутылка опустела. Может, вторая будет получше. Он выдернул вторую пробку и выплюнул ее в окно. Нет, такая же гадость.
Он устроился поуютнее и вгляделся в небо, надеясь увидеть луну, которая показалась ему такой прекрасной. Но нет, тучи полностью скрыли ее, и весь мир был словно завернут в серое одеяло. Он поставил бутылку У себя в ногах и закрыл глаза.
Сначала он решил, что попросту опьянел. Звука открывающейся двери — вообще никакого звука — он не услышал, но в помещении определенно находился кто-то еще. По спине Эрика пробежал холодок. Он открыл глаза, силясь успокоиться, и медленно оглядел столовую.
Никого. Только свет, струящийся с кухни, недвусмысленно подтверждал, что Эрик здесь один. Посуда и подушки нетронуты. Так. Он понемногу успокоился.
Но в памяти почему-то всплыло лицо светловолосого парня. Знакомое лицо, из того сна. Скотт Силвер. Он и сам не знал причину своей уверенности, и все же… Это был друг Роберта.
Бутылка скатилась с подоконника на пол, зазвенела, словно падение не повредило ее, и опрокинулась. Вино выплеснулось, образовав темную лужицу.
Призраки. Он провел весь день, читая книгу Блор. Губы Эрика сжались в узкую линию, лоб нахмурился. Он оперся ладонями о парапет и посмотрел в небо. Тучи зависали низко, словно тяжелое одеяло.
Ему не хотелось думать о призраках. Ему хотелось пива, и побольше. Дома в Даудсвилле он не осознавал эту потребность в полной мере и уж во всяком случае не считал себя алкоголиком. Он облизал губы и вытер лицо, влажное от тумана, тыльной стороной ладони, походил еще немного и подумал о том, как здорово было бы выпить ледяного «Будвейзера». Или «Короны». А еще лучше «Цзин Тао», он любил его больше всего…
Все лучше, чем думать о привидениях, тем более что они еще и эволюционируют. Дандо могут превращаться в анку, а то и в лейккио или полтергейстов. Эти последние со временем становятся баньши — если не чем-нибудь худшим. Вот, например, утбурды — духи убитых детей, шрикеры — духи принесенных в жертву животных, которых убийца может послать на любое злое дело.
Собственно говоря, он перестал верить в добро и зло много лет назад, примерно тогда же, когда потихоньку разочаровался в католицизме. Но теперь… Теперь все оказалось под вопросом. Он искал ответов — и боялся их.
Ему хотелось выпить.
Эрик хлопнул ладонью по парапету, последний раз взглянул на город и покинул крышу. Спустился на несколько лестничных пролетов, пройдя мимо умывальни, мимо комнаты Роберта, мимо своего собственного жилья. Он удивился, не обнаружив в коридорах ни единой живой души. Вчера-то здесь было полно народу.
На четвертом этаже Эрик нашел большую дверь, ведущую в столовую, и распахнул ее. Внутри было темно, но из того угла, где располагалась кухня, струился слабый свет. Он прошелся мимо низких, в восточном стиле столов и мягких подушек. К обеду сегодня подавали слабое красное вино, он от него отказался, а вот сейчас с удовольствием выпил бы.
Вдоль стен стояли многочисленные шкафы, буфеты и комоды. Порывшись, он обнаружил груды тарелок, горшков, сковородок, стаканов и кубков. Овощи и фрукты. Хлеб. Травы. Еще хлеб. И наконец, две початые бутылки. Удовлетворенно хмыкнув, он вернулся с ними в столовую.
Несколько окон были открыты, и он высунулся в одно из них, рискуя упасть, потом удобно устроился на широком подоконнике и закатал рукава, поставил одну бутылку на пол и вытащил зубами пробку из второй. Хлоп! Эрик швырнул ее в окно и, пока было видно, смотрел, как она падает, потом отпил глоток.
Он почувствовал что-то вроде вины и огляделся. Недавний обед был более чем сытным. Родриго и Блор представили его дюжине наездников, которые, кажется, жили здесь, если не были на боевом задании. Просто как монахи. Вот именно.
Он еще выпил.
Роберт, паршивец, опять замкнулся в себе. Весь обед молча пялился в окно, почти не ел даже. Аланна носилась с ним, как с писаной торбой, а он вел себя так, будто она — пустое место.
Черт, а она ничего. На обед она вышла в длинном платье с узкими рукавами и высоким воротником и заплела волосы. Появилась — и он только что рот не разинул, а то привык уже видеть ее в черной коже.
Диез прошептал ему в ухо:
— Девушка влюбилась.
«Зря ты так, девочка, — подумал Эрик. Он поставил бутылку и пожевал губу. — Уж я-то знаю своего братишку — лучше, чем он сам может предположить».
Вино было прескверное, и он безо всякого сожаления обнаружил, что первая бутылка опустела. Может, вторая будет получше. Он выдернул вторую пробку и выплюнул ее в окно. Нет, такая же гадость.
Он устроился поуютнее и вгляделся в небо, надеясь увидеть луну, которая показалась ему такой прекрасной. Но нет, тучи полностью скрыли ее, и весь мир был словно завернут в серое одеяло. Он поставил бутылку У себя в ногах и закрыл глаза.
Сначала он решил, что попросту опьянел. Звука открывающейся двери — вообще никакого звука — он не услышал, но в помещении определенно находился кто-то еще. По спине Эрика пробежал холодок. Он открыл глаза, силясь успокоиться, и медленно оглядел столовую.
Никого. Только свет, струящийся с кухни, недвусмысленно подтверждал, что Эрик здесь один. Посуда и подушки нетронуты. Так. Он понемногу успокоился.
Но в памяти почему-то всплыло лицо светловолосого парня. Знакомое лицо, из того сна. Скотт Силвер. Он и сам не знал причину своей уверенности, и все же… Это был друг Роберта.
Бутылка скатилась с подоконника на пол, зазвенела, словно падение не повредило ее, и опрокинулась. Вино выплеснулось, образовав темную лужицу.