Безуглов Анатолий Алексеевич. Приключения на обитаемом острове

   — Людмила Павловна, познакомьтесь, пожалуйста: заведующая свинофермой Маша, — представил гостье Ситкину директор школы.
   С самим Леонидом Матвеевичем, одетым скромно — хлопчатобумажные мятые штаны, клетчатая рубашка с короткими рукавами, соломенная шляпа и босоножки на босу ногу, — Маша поздоровалась как старая знакомая, хоть и почтительно.
   — А это Веревкина, Назаренко и Саввушкин, — продолжал знакомить Макар Петрович.
   — Ба! — воскликнул доктор наук, тряся Илюшину руку. — Артист. Мастер на все руки!
   — Совершенно верно, на все… — хмыкнул директор, но объяснять ничего не стал. — Ну, что скажешь, Леонид? — Макар Петрович широким жестом показал на ферму.
   — Отлично, отлично, — качал головой учёный. — А с чего мы начинали, а? Помните, как первый раз приехали на остров? Кустарник — не продерёшься. Весь затянут илом…
   — В тот год очень сильно разлился Маныч, — кивнул Макар Петрович.
   — Две старенькие палатки, — вспомнил доктор наук.
   — Все своими руками…
   — Нюра Шовкопляс заблудилась, помните?
   — А как же. Нашли её в камышах. Там сейчас у нас бахча… Но Нюра-то, Нюра, а? — сказал Макар Петрович.
   — Да-а. Виделись в Ленинграде. Главный инженер завода.
   — Ты тоже, Леонид, кое-чего добился, — засмеялся директор.
   Илюхе было странно слушать, как Макар Петрович называет гостя запросто по имени. Доктор наук, из Ростова. Но потом Илья сообразил: этот самый Леонид Матвеевич был когда-то для директора простым учеником, как и он, Илюха. И тоже бегал босоногим мальчишкой по улицам Тихвинской…
   — Леонид Матвеевич, нет, вы только посмотрите! — прервала их воспоминания Люся. Девушка стояла у загона Васи. В её голосе звучало нескрываемое восхищение.
   — Да, — сказал земляк, — тебя, Маша, можно поздравить. — Он зашёл к борову, присел на корточки. — Вырастила рекордиста, хоть сейчас на выставку.
   Вася, словно догадываясь, что речь идёт о нем, хрюкнул и легонько поддел учёного пятачком.
   — А что? — сказала Люся. — Надо будет рекомендовать.
   Леонид Матвеевич поднялся.
   — Обязательно. Я как член комиссии буду настаивать.
   Пришла очередь смущаться Маше. Щеки её запылали.
   Сип недоумевал: подумаешь, столько разговоров вокруг обыкновенной свиньи!
   Но когда он узнал, что Люся — кандидат наук, да ещё приехала из Москвы, то пожалел, что с прохладцей относился к изучению книжек, которые дала ему Маша. О чем толковали животноводы, он понимал с трудом. Зато Маша была на высоте.
   Прощаясь, Леонид Матвеевич сказал:
   — В конце лета готовься, Маша, на выставку в Ростов.
   — А может, и на ВДНХ, — добавила Людмила Павловна.
   Гости ушли, а бригада ещё долго не могла успокоиться. Сип даже забыл, что намеревался пойти в мастерские.
   — Счастливая ты, Машка, — сказала Веревкина. — В Москву поедешь.
   — Это ещё неизвестно, — ответила Ситкина. Она сидела на табуретке, прижимая ладони к горящим щекам.
   — Надо Васю лучше кормить, — предложил Илюха. У него к борову проснулись нежные чувства.
   — Будем строго придерживаться науки, — сказала Ситкина.
   Покидая в этот день свиноферму, Саввушкин задержался у загона Васи. Тот лежал на боку, дремал, и определённо нравился ему все больше и больше.
   После работы Сип не пошёл на рыбалку, как договаривались с Володей и Филей: он схватился за книжки по свиноводству. И теперь они уже не казались ему такими скучными. Не участвовал Илюха и в играх, затеваемых ребятами на вечерней заре.
   — Ты знаешь основные методы подготовки кормов для свиней? — спросил Сип у Гулибабы, когда они уже укладывались спать.
   Володя, разумеется, не знал.
   — Измельчение, помол, дробление, плющение, запаривание, осолаживание, дрожжевание, ферментирование, проращивание и увлажнение, — без запинки отбарабанил Илюха. Гулибаба аж присвистнул от удивления. — А какие вещества входят в рацион?
   — Отходы с кухни, ещё картошка…
   — Аминокислоты, протеины, минеральные вещества… — начал перечислять Сип и привёл десятка два названий.
   Гулибаба молчал, подавленный осведомлённостью приятеля.
   Напоследок, залезая под одеяло, Илюха спросил:
   — Сколько больших калорий в килограмме говядины?
   — Не знаю, — признался Володя.
   — 1520 единиц. А в свинине аж 4060. Теперь понял, что свиноводство — это сила?
   — Сила, — согласился Гулибаба.
   Илюха ещё долго ворочался в постели.
   До него доносились едва слышные звуки транзисторного приёмника — Юра Данилов слушал «Маяк». Голос диктора пробивался в сознание Сипа сквозь полусон.
   «Передаём последние известия! — Сип медленно погружался в сладкую дрёму. — Сегодня на ВДНХ СССР, — продолжал диктор, — состоится вручение Золотой медали выставки пионерам Тихвинской школы-интерната Маше Ситкиной и Саввушкину Илье, вырастившим рекордсмена Васю…»
   …По Москве едет открытая легковая машина. Вокруг столько солнца, такие яркие и нарядные улицы, как бывает только во сне или мечтах. От счастья у Сипа щекочет в горле. Он едет с Ситкиной по московским проспектам. Здесь же, в машине, Вася. Чистый, с голубой лентой на шее.
   Потом что? Потом машина въезжает на ВДНХ. Бьют упругие струи, золотятся в солнечных лучах огромные фигуры. Он отчётливо помнит приятную прохладу фонтана Дружбы народов в тот летний день, когда стоял как заворожённый с матерью и отцом перед уходящими вдаль дворцами…
   Илюха и Маша выходят из машины. Переваливаясь, солидно колыша тяжёлую тушу, спускается на землю Вася. Щёлкают фотоаппараты, жужжит кинокамера. И много людей вокруг. Улыбающихся, любопытных, восхищённых. Слышна красивая музыка.
   «Ваше хобби?» — выныривает откуда-то человек и подносит ко рту Саввушкина микрофон.
   «Люблю играть в футбол…»
   — Юрка, кончай, — доносится откуда-то голос Криштопы.
   Илюха открывает глаза. Сквозь окно палатки виден кусочек неба с крупными звёздами.
   Данилов выключает свой приёмник. Сип зажмуривается. Но теперь приходит другой сон. Какой, Илюха наутро забудет…
   Посещение свинофермы учёными не прошло незаметным. Скоро весь Пионерский знал, что Ситкина с боровом поедет на выставку. В свинарник повалили любопытные. Сип, который теперь уделял Васе максимум внимания, отвечал на вопросы как заправский экскурсовод. Трудился он не за страх, а за совесть; Ситкина не могла нарадоваться на толкового и расторопного помощника. О прилежности Саввушкина было доложено Макару Петровичу и Андрею Смирнову.
   — А как насчёт дисциплины? — поинтересовался Смирнов.
   — Слушается, — сказала бригадир. — И очень старается.
   — Если так будет и дальше, видимо, пошлём его на выставку вместе с тобой, — сказал директор школы. — Как ты считаешь, Андрей?
   — В качестве поощрения, — согласился пионервожатый.
   Поездка пионеров на выставку все больше приобретала реальную почву. Леонид Матвеевич и Людмила Павловна зашли к директору совхоза и поделились своими впечатлениями о свиноферме и юных животноводах Пионерского. Директор совхоза выбрал время и тоже посетил остров. Вася вместе со своей воспитательницей становился знаменитостью. Не прошла слава и мимо Илюхи. Неудача на поприще механизации в птичнике была давно забыта. Жизнь снова заиграла радужными красками. Вот уж не знаешь — где найдёшь, а где потеряешь! Во всяком случае, Илья не предполагал, что свиноферма займёт такое место в его судьбе.
   В одно из воскресений на Пионерский нагрянули родители Саввушкина: отец вернулся из области и приехал проведать сына. Илюха с гордостью показывал им прославленного борова.
   — Теперь дома будем откармливать кабанчиков по-научному, — заверил он своих, блеснув незаурядными знаниями в этой области.
   Мать удивлялась, отец посмеивался.
   Однокашники тоже прекратили подтрунивание. Саввушкин ходил героем. На несколько дней, правда, его затмил Юра Данилов: мать приезжала забрать Юру с острова, так как ему достали путёвку в Артек. Но Юра категорически отказался покинуть Пионерский. Поступок этот был оценён товарищами очень высоко.
   Данилов увлекался лошадьми. И его пестун, жеребец Воронок, был тоже гордостью лагеря. Не такой, конечно, как боров Вася, но кто знает, может быть, со временем и Воронок прославится на соревнованиях. Данилов обещал сделать из него классного скакуна.
   Таким образом, жизнь в летнем лагере не топталась на месте. Илюха уверенно шёл к своему очередному триумфу, который грозил перешагнуть рамки района, а возможно, и рамки области.
   И вот наступил день футбольного матча на кубок, когда должны были сразиться седьмой «А» и седьмой «Б». Смирнов накануне попросил футболистов поменьше нагружаться: игра предстояла ответственная. Но, как назло, у всех было много работы на своих участках.
   Андрей пришёл вечером в палатку седьмого «А» и выпроводил на улицу тех, кто не имел отношения к завтрашней встрече — чтобы не мешали членам команды поскорее заснуть.
   А наутро, как всегда, протрубил горн…
   Первым вскочил с постели Юра Данилов и с воплем рухнул на пол. Пока он пытался подняться, а это ему не удавалось, раздался крик Шоты Баркалая. Он барахтался между кроватями, выкрикивая проклятия.
   Стасик Криштопа прыгал у своей раскладушки, как стреноженный конь, стараясь освободиться от опутавших его проводов. Почему-то и Юра, и Шота, и остальные члены футбольной команды были опутаны медной проволокой.
   Ваня Макаров — он не был игроком — встал с постели, спросонья шаря руками в поисках одежды, и тоже споткнулся о провод, тянувшийся к кровати Данилова. Ваня плюхнулся на четвереньки.
   — Пусти, говорю, — пробормотал Макаров и сел на пол, озираясь вокруг.
   Сип проснулся не от горна, а от шума в палатке.
   — Кто… Кто это устроил?! — кричал Шота, стоя босиком, в одних трусиках, весь обмотанный блестящей проволокой. Глаза у Баркалая сверкали негодованием.
   Юра тихо стонал, держась за локоть. Падая, он крепко приложился к тумбочке.
   — Я спрашиваю! — кричал Баркалая.
   Проснулись другие ребята. Только Володя Гулибаба ещё спал, невзирая на шум.
   Илюха открыл глаза и некоторое время осматривался, не понимая со сна, что происходит. Но, увидев ползающих по полу одноклассников, сел на кровати.
   — Успокойтесь, — поднял руку Сип.
   — Ты-ы?! — грозно двинулся к нему Шота. Но его остановили провода.
   Ваня Макаров исподтишка запустил в Саввушкина подушкой, промахнулся и попал в Гулибабу. Володя вскочил как ужаленный и, думая, что это работа Данилова, который стоял, размахивая руками, сбил его с ног. Илюха хотел что-то сказать, но его свалило брошенное кем-то одеяло.
   В воздухе замелькали подушки, одеяла, обувь. Макаров, видя, какая по его инициативе заварилась каша, спрятался под стол. Кто-то наступил ему на руку. Ваня подскочил, ударился головой о перекладину и испустил дикий вопль. В довершение всего прямо перед его носом трахнулся об пол пузырёк с чернилами, оставленный кем-то на столе. И лицо Макарова окрасилось в фиолетовый цвет.
   В дверь просунулась голова ученика другого класса из соседней палатки. Тут же вокруг его шеи обмоталось кем-то пущенное полотенце.
   Потасовка неожиданно кончилась. А пока ребята наводили порядок и считали шишки и синяки, Сип вынул из тумбочки какую-то книжку и улизнул на улицу.
   Смирнов был удивлён, увидев Саввушкина в такую рань.
   — Чего тебе, Саввушкин?
   Илюха вздохнул, подошёл к столу.
   — Язык проглотил? — спросил Андрей.
   — Получилось так… — Сип взъерошил волосы. — Понимаешь, ребята из нашей команды здорово устали вчера…
   — Ну? — Смирнов нетерпеливо посмотрел на часы: скоро утренняя линейка…
   — Вот я и решил подзарядить их энергией…
   — Чем? — вскинул брови пионервожатый.
   — Энергией, — сказал Сип и открыл книжку. — Вот, слушай. — Илья стал читать: — «…Сейчас человек стал испытывать электронное голодание…»
   — Знаешь что, Илья, ты мне позже об этом расскажешь, хорошо?
   — Ещё немного, — взмолился Сип. Главное, ему надо было все рассказать Смирнову, пока сведения о потасовке в спальне не дошли до него другим путём. А что они дойдут, и в невыгодном для Илюхи свете, сомневаться не приходилось. — «…Для пополнения убыли электронов рекомендуется прикреплять на ночь к рукам и ногам…» — Илья взглянул на Андрея и пояснил: — Я прикрепил и туда, и туда. «…алюминиевые пластинки, соединённые проводом с водопроводным краном или трубой». — Саввушкин опять посмотрел на недоумевающего Смирнова и закончил: — Я присоединил ребят к растяжным столбам, они металлические…
   — Ну и что?
   — Ничего, — пожал плечами Сип.
   — Чудной ты, — усмехнулся Смирнов. Он взял книжку, прочёл вслух название: — «Мысль и движение». Подгорный.
   — Профессор, — подтвердил Саввушкин. — Московский.
   — Есть новые работы в этой области… Академика Микулина, — Андрей снова посмотрел на часы и вскочил: — Линейка сейчас начнётся! Если тебя интересует этот вопрос, поговорим потом…
   Во время завтрака Илья поскорее проглотил кашу, залпом выпил молоко и выскочил на улицу.
   Его поджидал Андрей.
   — Та-ак, — произнёс он со вздохом. — Вот для чего ты с утра пораньше вёл со мной научные беседы…
   Конечно же, Андрею стало известно утреннее происшествие в палатке.
   — Я же хотел как лучше, — опустил глаза Илюха.
   — Ну кто же так делает! — сокрушался пионервожатый. — Книги тоже с умом читать надо! Во-первых, вопрос об электронном голодании стоит прежде всего в городе, где кругом асфальт. А у нас?.. Не разобрался, значит?
   — Не подумал, — вздохнул Илья.
   — Не подумал… Трудился. Кстати, как ты все это устроил?
   — Когда заснули…
   — И никто не почувствовал? — удивился Смирнов.
   — Я аккуратно. Юрка Данилов дрыгался. Спали все как убитые…
   — Ладно, иди.
   Сип поспешил ретироваться. Пионервожатый покачал ему вслед головой.
   Саввушкин забежал в палатку и явился на свиноферму со свёртком, в котором была выстиранная и отглаженная спортивная форма. Бутсы висели через плечо на связанных шнурках.
   — Привет, — подошёл он к борову.
   Вася в ответ благосклонно покрутил хвостиком. Надежда школьных животноводов в последнее время раздобрел неимоверно и был сдержан в проявлении чувств. Как подобает будущему призёру.
   — Здорово! — заглянул Илюха в кормокухню.
   Он не сразу обратил внимание, что Маша была не в халате, а в своём нарядном платье.
   — Слава богу, а то я сижу как на иголках, — поднялась Ситкина.
   Саввушкин показал на часы.
   — Как в аптеке, минута в минуту. — Он положил форму и бутсы на стол. — Предупреждаю, сегодня уйду раньше — матч.
   — Илюша, — Ситкина сложила руки на груди, — что для тебя дороже — футбол или поездка на выставку?
   Саввушкин ошалело посмотрел на бригадира. Более трудного вопроса задать было нельзя. Выставка — это, это… Нет, Илюха не знал даже, каким словом выразить своё отношение к грядущей славе. Но и футбол тоже огромный кусок Илюхиной души! Это восторг, это, в конце концов, возможные медали, которые изготовляют специально в мастерских…
   — А что? — с тревогой спросил Саввушкин.
   — Ты должен сегодня весь день быть с Васей: мне срочно нужно ехать в район.
   — Обязательно сегодня? — сердито произнёс Илья.
   — В том-то и дело. С директором совхоза.
   — Ясно, — сокрушённо сказал Саввушкин. — Работаешь как вол, а когда надо каких-то три часа — возись с боровом…
   — Илюшенька, — взмолилась Ситкина, — ну что я могу поделать? Вызвали по поводу выставки…
   — Ты же знала, что у меня ответственный матч!
   — Понимаешь, сегодня решается вопрос о поездке.
   Илюха со злостью пнул ногой пустое ведро.
   — Неужели Зойка и Верка не могут побыть на ферме без меня?
   — Вера пошла к врачу: руку обварила. А Зоя одна не справится. Я понимаю, Илья. Но ради дела… Ведь это почёт и для класса…
   — А я ради кого играть буду? — огрызнулся Сип.
   Расстроенная Ситкина присела на табуретку.
   — Ну хорошо, допустим, я не поеду. Тогда о выставке не может быть и речи…
   Этого Илюха тоже допустить не мог.
   — Ладно, — буркнул он, — поезжай.
   — Я знала, ты… ты… — засияла Ситкина.
   — Чего уж там, — отмахнулся Сип.
   Надавав кучу наставлений, Ситкина почти бегом пустилась к переправе. Илья видел, как бело-синий катер отшвартовался от берега. Ветерок донёс размеренное тарахтение двигателя.
   Сип со вздохом засунул свёрток и бутсы в шкафчик, чтобы не растравлять душу.
   Работы было много. Убрать Васин загончик, приготовить борову еду, искупать его… Вера заявилась с перевязанной рукой. Делать она, разумеется, ничего не могла. Пришлось Сипу часть забот о подсвинках взять на себя. Трудился он усердно, как может трудиться человек, весь, без остатка, принёсший себя в жертву общему делу.
   В обед они с Зоей Веревкиной сбегали в столовую.
   — Мне Маша все рассказала, — сочувственно произнёс Смирнов, когда Илюха выходил из столовой, — Жаль, конечно, что так получилось. Но долг есть долг.
   — Кого поставишь вместо меня? — мрачно спросил Илья.
   — Наверное, Шоту. А Макарова в запас. — Пионервожатый потрепал Сипа по плечу. И подмигнул. — Постараемся выиграть, ребята ведь подзаряженные…
   У Илюхи заныло в груди. Он считал, что с его отсутствием команда седьмого «А» потеряет чуть ли не половину шансов на успех.
   Саввушкин поплёлся на свиноферму. И чем ближе подходило время матча, тем беспокойнее делалось Илье.
   «А если кого подкуют? — с ужасом подумал он. — Разве Ванька Макаров игрок?»
   Когда до начала игры оставалось минут двадцать, Сип надел футбольную форму, бутсы. Размялся. Сердце его билось тревожно.
   — Зой, — подошёл он к загону с поросятами, где возилась Веревкина, — покорми Васю ровно через час. Корм я приготовил, стоит в кухне…
   — Не-не-не! — в ужасе замахала руками Зоя. — Ещё напутаю чего-нибудь!
   — Зой, ну прошу, — умолял Илья.
   — И не проси.
   Веревкина демонстративно отвернулась. Саввушкин знал, что характер у неё — кремень. Если уж решила, не отступится.
   Илюха с ненавистью посмотрел на развалившегося борова. Как утлую лодчонку затягивает водоворот, так Сипа тянуло на стадион, и ничего он с собой поделать не мог.
   Илья забежал на кормокухню. Часы показывали, что через две-три минуты прозвучит свисток и соперники схлестнутся в отчаянной борьбе…
   — Прибегу во время перерыва, — сказал вслух Сип. — Васька поест на десять минут позже.
   И, приняв это простое и мудрое решение, Илюха даже удивился, как оно сразу не пришло ему в голову. Он во весь дух пустился на стадион. Ещё издали была видна толпа зрителей, плотным кольцом окружившая поле. Илюха пробрался на скамеечку, где сидел Андрей Смирнов, покусывая травинку. Он спросил у Саввушкина:
   — Все-таки пришёл? — Илья кивнул. — А на ферме порядок?
   — Порядок, — ответил Сип.
   Табло показывало, что счёт ещё не открыт. Сип во все глаза смотрел, что происходит на стадионе, и забыл обо всем на свете.
   А ситуация на поле складывалась довольно драматически. «Бэшники» с первых же минут бросились в атаку. Особенно выделялся в их команде Легнов. Он был в очках. Однако это обстоятельство не мешало форварду противника все время угрожать воротам Стасика Криштопы.
   Что творилось на «трибунах»! Стоило нападению седьмого «Б» приблизиться к штрафной площадке соперника, как зрители принимались кричать, свистеть, улюлюкать.
   Илюха кусал себе губы, бил по коленкам. Ему казалось, что Юрка Данилов слишком медленно бегает, что Шота абсолютно не чувствует, где можно провести мяч. А Володька, грозный защитник, обойти которого обычно очень трудно, играет сегодня из рук вон плохо.
   Сип отчаянно смотрел на Андрея, сосредоточенно следящего за поединком, всем своим видом говоря: вот видишь, на скамейке запасных есть человек, который тут же исправит положение. Саввушкин впервые не участвовал в ответственном матче. И быть просто наблюдателем не привык.
   Когда мяч влетел в сетку ворот седьмого «А», Илюха чуть не взвыл от огорчения.
   Болельщики седьмого «Б» кидали в воздух панамки.
   — Андрей, выпусти! — взмолился Сип, когда шум поутих.
   Но Смирнов будто и не слышал. Изжёванная соломинка поднималась и опускалась в уголке его губ. И сколько ни пытался Илюха с ним заговорить, тренер молчал.
   К середине первого тайма игра как будто выровнялась. Седьмой «А» имел даже реальную возможность сравнять счёт. Баркалая и Данилов прорвались к воротам соперника. Теперь уже болельщики их класса повскакивали с мест и требовали «шайбу». Но Юрка пробил мимо.
   — Мазила, — простонал Саввушкин. — С трех метров…
   Однако случилось ещё более неприятное. За минуту до перерыва Стасик опять вынул из своей сетки мяч…
   Отдыхали команды на лужайке, возле стадиона. Андрей нервно ходил между лежащими и сидящими игроками и инструктировал своих подопечных.
   — Ставлю задачу: сравнять счёт. «Бэшники» выдыхаются. Я уверен, что у вас во втором тайме скорость будет лучше. А скорость — это самое главное. В дополнительном же времени мы их добьём окончательно…
   Илюха взволнованно шагал следом за пионервожатым.
   — Держите Легнова, — говорил он. — Володька, опекай его по всему полю. А ты, Юрка, меняйся местами с Шотой. Это их собьёт с толку…
   Игроки тяжело дышали. Майки у всех были мокрые. Один Стасик сидел спокойно, обхватив колени руками, и глядел на Маныч.
   — А ты, Стас, уж больно сегодня невозмутим, — укорял Сип.
   — Заткнись, — отмахнулся вратарь. Слова Илюхи были несправедливы. И вообще настроение дрянь. Пропустить два мяча — дело нешутейное.
   Но Илья не обиделся. Ему очень хотелось, чтобы свои выиграли. Тут уж не до личных обид…
   Второй тайм начался совсем не так, как хотелось бы Смирнову. Если говорить правду, команда седьмого «А» выдохлась не меньше противника. Прошло минут десять, а нападающие не могли сквитать ни одного гола.
   — Андрей, ну выпусти меня! — попросил Сип. — Честное слово, забью!
   Смирнов заколебался. Илюха это почувствовал. Пионервожатый сорвал свежую травинку и принялся её жевать.
   — Андрей, — не унимался Илья, — Юрка еле двигается, замени…
   — Да, кажется, скис, — медленно сказал тренер.
   И тут, словно назло, Данилов получил пас. И откуда только прыть взялась. Он обвёл одного защитника, второго и прямо с мячом влетел в ворота.
   — Ура! — вскочил с места Ваня Макаров. — Молодец!
   Илюха, забыв, как полминуты назад просил убрать Юрку с поля, заорал от радости так, что у него самого заложило уши…
   Маша говорила правду: по Васе можно было сверять часы. Когда подошло время есть, внутри него прозвенел невидимый звоночек, и боров подошёл к деревянному корытцу. Оно было пусто. Вася потянул пятачком в сторону кормокухни. Что он подумал, сказать трудно. Но за всю его жизнь ему впервые не подали вовремя еду.
   Йоркшир-рекордист хрюкнул, недовольный, и прошёлся вдоль ограды. Пренебрежение к его персоне Васе все больше и больше не нравилось. Ко всему прочему, из соседних загонов доносился аппетитный запах и чавканье. Это раздражало ещё больше…
   Шло время, а желанный корм не несли. Боров отбросил в сторону всю свою степенность и важность. В конце концов, голод — не тётка. Вася, повизгивая, нервно сновал по своему загону и со злостью швырял пятачком корыто. Однако его действия никем не были замечены.
   Веревкина, занятая на другом конце фермы поросятами, не видела его страданий.
   Тогда будущий призёр решился на отчаянные меры. Он ткнулся в калиточку. Та жалобно скрипнула, но не поддалась. Вася боднул её основательнее. Принимая во внимание его солидный вес и решительность, с какой боров отстаивал своё право на еду, можно догадаться, что дверца все-таки не выдержала. А может быть, торопясь на стадион, Саввушкин не очень тщательно закрыл щеколду. Как бы там ни было, но Вася оказался на свободе. И ему пришлось заботиться о харче самому. Прежде всего он попытался проникнуть к соседям. Но это не удалось. Тогда он побрёл прочь — авось на стороне повезёт больше.
   Зоя в это время возилась на кормокухне и не заметила, как любимец и надежда Маши Ситкиной покидал ферму. А путь его лежал прямёхонько к бахче, что раскинулась неподалёку.
   Утолив первый голод незрелыми арбузами и дынями, Вася с удовольствием покопался в рыхлой земле. Перекопав пятачком изрядный кусок бахчи, он двинулся дальше. Сладкий, дурманящий запах кружил ему голову. Исходил он от небольших белых домиков, расположенных в саду под деревьями.
   Боров потоптался возле одного из них, обнюхал деревянную стенку. То, что так вкусно и аппетитно пахло, несомненно, находилось внутри. Правда, вокруг вились какие-то маленькие рассерженные насекомые, но Вася не придал им значения. Он поддел улей пятачком, и тот опрокинулся.
   Здесь произошло такое, отчего йоркшир взвыл не своим голосом. Грозно жужжа, эскадрилья пчёл налетела на непрошеного гостя, вонзая в него десятки жал. Вася бросился наутёк. Вдогонку ему нёсся потревоженный рой, продолжая жалить в спину, уши, чувствительный пятачок. Боров нёсся, не разбирая дороги…
   …Страсти на стадионе накалились до предела. Перед концом второго тайма, когда счёт все ещё оставался два — один в пользу противника, Смирнов выпустил на поле Саввушкина вместо вконец выдохшегося Юры Данилова. Сип волчком вертелся на поле, бросаясь очертя голову под ноги соперников и стараясь отобрать мяч любой ценой. Это вызвало замешательство в команде «бэшников». Седьмой «А» воспрял духом. Все игроки были в штрафной площадке «бэшников». Атака следовала за атакой. Если что и спасало противника, так это вратарь.