Безымянный Владимир. Смерть отбрасывает тень

   - Так вы допускаете, что Петрова была права? - осторожно перебил его Голиков.
   - Безусловно допускаю. При таких способах хищения чаще всего необходимо расхитителей, как у вас выражаются, брать с поличным. А это уже больше по части ОБХСС, - Борисов почему-то с укором посмотрел на майора.
   - Допустим. Тогда почему вы сами не подключаете работников ОБХСС или прокуратуру?
   - Я уже говорил, что тогда у меня не было оснований верить заявлению Петровой, - раздраженно произнес Борисов. Голиков ощутил очевидную ложь в его словах, невозможность доказать это разозлила майора, и он пошел в наступление.
   - Конечно, конечно... Честно и добросовестно работать нас пока еще заставляет лишь какое-нибудь ЧП или грозные окрики сверху. К глубокому сожалению, таких горе-работников хоть пруд пруди... Правда, у меня нет оснований относить вас к их числу, так как мне известно, что вы потом все-таки помогли Петровой бороться с теми, кого вы стыдливо называете расхитителями. Хотя ваша должность и без того обязывает вас делать это... Ну, ладно, опустимся на землю. Расскажите подробно, где вы находились сегодня с десяти до двенадцати утра?
   - С утра, как обычно, провел пятиминутку, потом занимался почтой и текущими вопросами... Где-то около десяти поехал в суд, чтобы попросить ускорить процесс развода с женой. Потом заходил в кафе-автомат позавтракать. На работу вернулся в начале двенадцатого. До часу никуда не отлучался. Дальше нужно?
   - Значит, в суде могут подтвердить, что вы были на приеме?
   - Как вам сказать, - пожал плечами Борисов. - Приема как такового сегодня не было, но я подходил к секретарю по гражданским делам, так как судьи на месте не оказалось, и просил передать мою просьбу...
   - Это уже кое-что, - вставил майор.
   - А вот в кафе кассирша должна меня помнить.
   - Это легко установить... А вот кого вы, Валентин Владимирович, подозреваете, а точнее - кому могла помешать Петрова? - Голиков умышленно не заострял внимания на людях, которые могли бы подтвердить алиби Борисова.
   - В первую очередь - это работники пищевкусовой фабрики, - уклончиво начал тот. - Я бы посовеювал вам затребовать все ее заявления и жалобы. Ну и, естественно, заняться тщательной проверкой сигналов... Убийцы наверняка те, кого она подозревала в хищениях. Разумеется, сделали они это чужими руками. Сволочи!.. А я вот не смог ее защитить!..
   Эти слова были произнесены с такой душевной болью, горечью и раскаянием, что подозрения Голикова относительно того, что Борисов знает истинных организаторов преступления, переросли в уверенность.
   - Так кто, по-вашему, мог организовать это преступление? - майор испытующе уставился на Борисова.
   - Не знаю, - упавшим голосом ответил тот, - но думаю, что здесь не обошлось без участия директора фабрики Леонова... Мог быть замешан и Селезнев... Надеюсь, что все это останется между нами... Поймите... Мне это ни к чему...
   Голиков утвердительно кивнул головой, про себя отметив: "Ведет двойную игру. Ну, да черт с ним!.. Ничего удивительного. По принципу - моя хата с краю... Такой философии сейчас придерживается большинство..." - а вслух произнес:
   - Не хочу ставить вас в щекотливое положение, поэтому прошу внимательно отнестись к следующему вопросу... С кем, кроме вас, могла встречаться Петрова?.. Кому могла доверить свои личные тайны?
   - Оля была честной и порядочной... И ваш вопрос, хотя и вынужденный, оскорбляет ее память, и я не хотел бы отвечать на него... даже затрагивать эту тему. В вашем распоряжении опытные работники, и вы при необходимости все о ней можете разузнать без меня.
   Голиков испытывал двойственное чувство: с одной стороны, он видел, что Борисов говорит искренне, не разыгрывает из себя обиженного, а с другой - все время ловил себя на мысли, что в его словах проскальзывает фальшь.
   - Валентин Владимирович, сегодня утром, около десяти, Петрова ушла с работы. У нее с кем-то и где-то была назначена встреча... В связи с этим я настаиваю, чтобы вы добровольно сдали кровь для анализа на наличие в ней алкоголя... Если же вы пили сегодня, то достаточно будет только вашего устного заявления. Поверьте, это необходимо для того, чтобы снять с вас подозрения.
   Майор с удовлетворением отметил, что Борисов спокойно отнесся к его предложению, всем своим видом как бы подчеркивая готовность помочь следствию. Дальнейшие слова Валентина Владимировича подтвердили это наблюдение.
   - Признаюсь, до сегодняшнего дня мне никогда не приходилось общаться с людьми вашего ведомства, да еще в такой ситуации. А то, что я слышал о методах и способах воздействия на попавших сюда, мало похоже на нашу с вами беседу... Не хочу льстить, но я не ожидал встретить в стенах этого заведения корректного и действительно интеллигентного человека... Поэтому я готов способствовать вам в раскрытии преступления... А вот спиртное, Борисов распрямился в кресле и открыто улыбнулся, - я употребляю редко. А сегодня, к тому же, почти весь день за рулем.
   Теперь они уже мало походили на людей, несколько минут назад враждебно настроенных друг к другу. Оба закурили, словно приготовившись к непринужденному разговору.
   - Валентин Владимирович, я опять к вам с деликатным вопросом... Ольга на ночь снимала с себя украшения?.. Я имею в виду перстень... и тому подобное.
   В один миг от расслабленности Борисова не осталось и следа. Он, заметно вздрогнув, презрительным и гневным взглядом ожег майора.
   - Я просил вас не касаться этой темы! - чуть ли не взвизгнул Борисов, подскочив в кресле. - Посылайте меня, если вам угодно, на экспертизу... анализ... или куда там еще? Вам что, доставляет удовольствие издеваться надо мной?.. Оказывается, мягко стелете!..
   Трудно было понять Голикову, что на самом деле заставило Борисова так неожиданно вспылить: упоминание ли о золотых побрякушках или имя Ольги. "Странно получается, - раздумывал он, - неужели Борисов все-таки причастен к убийству? Стоп!.. А почему к убийству?.. Кафе-автомат! Что-то здесь есть. Там они могли встретиться с Ольгой... А если так, то откуда у нее ссадины и синяки?.. Нет, отпадает..." - и, рискуя снова вызвать гнев собеседника, спросил:
   - Вы знали о том, что Петрова беременна?
   - Да. Как раз это обстоятельство и заставило меня сегодня поехать в суд, чтобы как можно быстрее расписаться с Ольгой. Надеюсь, что это признание облегчит мою участь? - спокойно, даже с иронией проговорил Борисов.
   Резкая смена настроения собеседника снова поставила Голикова в тупик. "Такое поведение, несомненно, подтверждает невиновность Борисова, анализировал он, - и в то же время наводит на мысль, что он чего-то или кого-то боится... Знает, но не говорит... Ладно, посмотрим, что даст анализ..."
   - Извините, но мне бы хотелось покинуть вас, - не дождавшись ответа, опять попытался сыронизировать Борисов, - или...
   - Никаких или, - перебил его Голиков, - вот вам бумага и постарайтесь со всеми подробностями изложить то, что связывало вас с Петровой, а также все, что вы делали и где были сегодня утром. После этого - сдайте кровь и можете быть свободны.
   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
   Казалось, что особых причин для волнения не было, но все-таки кошки скребли на душе. Леонов раздраженно щелкнул выключателем телевизора смотреть комедии, тем более советские, он всегда считал пустой тратой времени. Невольно нервировало и то, что жена, на ночь глядя, вдруг воспылала желанием навести порядок в кухне.
   Он уже было собрался поехидничать над хозяйственным вдохновением супруги, как вдруг зазвонил телефон.
   - Слушаю... А-а, это ты, Константин Петрович, - Леонов взял телефонный аппарат и, волоча шнур, не спеша вошел в спальню, плотно прикрыв за собой дверь. - Нет, нет, я тебя слушаю. Просто я уже немного в курсе, хотя до сих пор не могу сообразить - зачем ты мог понадобиться уголовному розыску?.. Видишь ли, тебе принесли повестку только что, а мне вручили такой же ультиматум часов в восемь... Да, да... не удивляйся... Самое интересное, что тоже завтра, но с небольшой разницей во времени, и тоже к начальнику ОУРа... - Леонов опустился на диван-кровать, пристроив телефонный аппарат на коленях. - Так вот, за эти два с лишним часа я уже кое-что выяснил, - Дмитрий Степанович самодовольно усмехнулся, вспомнив недавние переговоры с влиятельными знакомыми, - но для полноты картины я тебе должен сообщить, что звонил начальник КРУ... Да, этот слюнтяй и, как я окончательно выяснил, - обыкновенный подонок... Не исключено. Только не пойму, на что он надеется! Думает за нашими спинами отсидеться и выйти сухеньким?.. Ну ладно, с ним потом разберемся, а пока тебе надо позвонить на всякий случай Кузьмичу. Ему не составит большого труда прикрыть это дело, мотивируя самоубийством... Плюнь ты на эту повестку... Можешь туда не являться. Я все улажу, а вечерком загляни ко мне, малость покумекаем, как жить дальше... Ну, батенька, а вот это ни в тын, ни в ворота. Нам бояться нечего... Или ты уже и мне не доверяешь?.. Хорошо. Жду, - жестко улыбнулся Леонов и, поставив телефонный аппарат на пол, задумался: "Эх, Борисов, Борисов!.. - жирное лицо Дмитрия Степановича выглядело застывшим и сосредоточенным. - Плохо ты оценил ситуацию... Мразь!.. Привык загребать жар чужими руками, а теперь, когда в твоих лапах угольки оказались, пытаешься сам - в кусты, а других... Да-а-а, редкая сволочь! Трус-трусом, а на поверку еще и... Правда, с этой Петровой получилось как-то странно. Так переборщить!.. Но зачем же нас подставлять?.. Кишка тонка, уважаемый!.."
   Леонов как был - в спортивных брюках и махровом полосатом халате улегся на диван и еще долго мысленно копался в сложившейся ситуации.
   * * *
   Утром следующего дня, когда Голиков пришел в управление, дежурный при входе доложил, что начальник УВД уже несколько раз справлялся о нем.
   "Ну вот и началось, - хмурился Александр Яковлевич, поднимаясь к себе, - сейчас потребует назначить конкретный срок расследования вчерашнего ЧП. А ведь сам понимает, что наша работа - это не плановый выпуск продукции на предприятии... Ох, уж эти перестраховщики! Розыск всегда стрелочник или козел отпущения! Ну да ладно, не привыкать".
   Из кабинета он позвонил Струкову, который после ухода Коваленко временно исполнял обязанности начальника Верхнеозерского УВД.
   - Здравия желаю, товарищ подполковник! - так уж сложилось, что со Струковым отношения у Голикова носили официальный характер. - Должен поставить вас в известность, что сегодня, буквально через несколько минут, должны явиться по вызову люди, которые имеют отношение к делу Петровой и...
   - Зайдите ко мне! - резко перебил его Струков. "Ого! Это уже что-то новенькое, - озадаченно отметил майор. - Неужели на мою голову свалилось еще какое-нибудь ЧП?"
   На всякий случай Александр Яковлевич достал из сейфа дело Петровой, потом позвонил Чижмину и попросил, чтобы тот начинал допрос Леонова без него.
   - Меня срочно вызывает шеф, - пояснил майор.
   Бегло просмотрев последнюю корреспонденцию, он направился к Струкову, даже не представляя себе, чем обусловлена такая спешка.
   - Товарищ майор, - не ответив на приветствие, начал Струков, - вы заставляете себя ждать!.. И, кстати, - пора бы уже запомнить мое звание!
   Владимир Петрович уже с месяц носил полковничьи погоны, но Голиков иногда чисто механически, особенно разговаривая по телефону, ошибался, что со стороны Струкова могло быть расценено как демонстрация неприязни. Смутившись, Голиков не парировал необоснованный упрек.
   - Присаживайтесь, - сухо пригласил Струков. - Спешить вам некуда... Нужно разобраться в одном вопросе... Для полной ясности введите меня в курс дела по вчерашнему происшествию.
   "Ничего не пойму, - недоумевал майор, - что он от меня хочет?"
   - Полной картины мы пока не имеем. Многое может проясниться сегодня.
   - Александр Яковлевич, давайте поконкретней, - смягчился Струков. Вы далеко не новичок в таких делах. Тем более, мне доложили, что произошло рядовое самоубийство. Поэтому отрывать людей от работы по разным пустякам нам никто не позволит.
   "Ах, вот оно что, - насторожился майор. - Кому-то я успел наступить на любимую мозоль. Хм, оперативно сработано! Похоже, что Борисов боится неспроста... А как же со Струковым?.. Это личные амбиции или нечто иное?.."
   Голиков раскрыл дело Петровой и начал медленно перелистывать его. Полковник, сдерживая раздражение, ждал. Наконец Голиков оторвал глаза от папки и спросил:
   - Владимир Петрович, а кто доложил вам, что здесь, - он положил ладонь на дело Петровой, - самоубийство?
   - Товарищ майор, я прошу вас сообщить все, что установлено экспертизой и прочее, - вспыхнул Струков, ударив кулаком по подлокотнику кресла. - К прениям мы перейдем попозже...
   - Что касается экспертов, то они единодушны лишь в одном - телесные повреждения указывают на то, что в отношении Петровой применялось насилие. В комнате обнаружены следы борьбы. Ну, и самое главное - преступник предусмотрительно уничтожил почти все следы, залив водой квартиру... Совершено хищение. Но даже при этом я не берусь категорически утверждать, что произошло убийство.
   Нахохлившийся было Струков оживился и заинтересованно посмотрел на майора.
   - Ого, даже вы не исключаете возможность самоубийства, - с ехидцей сказал он. - Впрочем, дайте я сам просмотрю это дело, а вы закуривайте.
   "С чего бы это вдруг такая неожиданная милость? - удивился Голиков, так как полковник был некурящим и дымить у себя в кабинете позволял разве что начальству повыше рангом. - Видно, кто-то не хочет, чтобы расширялись рамки расследования, - продолжал рассуждать Голиков. - Тогда можно понять и Владимира Петровича... Он не из тех, кто под танки бросается. А здесь, надо полагать, без драки не обойдется", - майор воспользовался разрешением Струкова и закурил. Свернув из кусочка бумажки импровизированную пепельницу, он, поднявшись, подошел к окну. "Интересно, как там сейчас Чижмин справляется... Орешки ему не по зубам попались, - мысли майора перескочили на другое. - С кем же пила Петрова шампанское?.. Анализ крови Борисова пока снял с него подозрения, но алиби его все равно нужно проверить для очистки совести... Если в квартире происходила борьба, то Петрова наверняка должна была кричать, а Березин ничего не слышал... А крик своей жены слышал... Да, много неясностей... Хотя бы это: кто, похожий на Борисова, выбежал из подъезда? Случайность?.. Вряд ли... Сколько времени поднималась Марья Ивановна на свой четвертый этаж?.. Принимая во внимание тяжелые сумки и преклонный возраст, минут десять. Вполне достаточно, чтобы вода успела затопить соседей этажом ниже. Хуже всего то, - усмехнулся Голиков, - что воспроизвести в эксперименте действия предполагаемого преступника никто не разрешит".
   Краем глаза наблюдая за Струковым, Голиков увидел, что тот почти закончил изучение дела, и вернулся на прежнее место, держа в руке кулечек с пеплом и потушенной папиросой. "Любопытно, что он сейчас еще запоет?.. Хотя это я уже перегибаю. Струков безусловно перестраховщик, но факты уважает".
   - Ну вот и разобрались, - усмехнулся Владимир Петрович и кисло поморщился. - Не могу с вами не согласиться. Дело действительно несколько запутанное, хотя налицо все признаки обычного убийства с целью ограбления. А какое у вас сложилось мнение по поводу причастности Борисова? вкрадчивым голосом спросил полковник, изучающе глядя на Голикова.
   Голиков, спокойно выдержав его взгляд, сунул было руку в карман за папиросами, но передумал, и после короткой паузы ответил:
   - На роль убийцы он не подходит, но знать кое-что может.
   Такая уклончивая формулировка не удовлетворила Струкова. Он неожиданно улыбнулся и прищурился.
   - А на мой взгляд - даже очень подходит.
   - Фактами не подтверждается.
   - А по логике вещей?.. Начальник КРУ должен иметь хрустальной чистоты репутацию, а тут - нате вам - молодая девица... Чего греха таить, с кем не бывает, - на кого намекал полковник догадаться было невозможно, - а здесь вдобавок еще и беременная. Выйди все это на свет и, считай, карьера накрылась. Я уже не говорю о законной жене... Запутался человек...
   Заметив, что майор отрицательно реагирует на его доводы, он круто оборвал себя:
   - Ну хорошо - пошутили и хватит. Чем попусту ломать себе головы: убийство или самоубийство - даю вам на разбирательство десять дней. И не больше... Это чтобы вам не скучно было. А вот пищевкусовой фабрикой предоставьте возможность заниматься Конюшенко. Это его профиль... Сосредоточьте внимание на уголовных элементах, проходивших по аналогичным делам. Да и похищенное золотишко не упускайте из виду... Надеюсь, вам все ясно, товарищ майор? - и, не дожидаясь ответа, поднялся из-за стола, давая понять, что черта подведена.
   * * *
   В то время, когда Голиков еще находился у Струкова, к нему в кабинет заглянул начальник ОБХСС Конюшенко и, увидев Чижмина, скучающего за столом, добродушно пробасил:
   - Тебя что, с новой должностью поздравить можно?
   - Если делать умозаключения, основываясь на местонахождении индивидуума, то в первую очередь надо поздравлять Голикова, который сейчас в кабинете хозяина, и, надеюсь, ведет полезную во всех отношениях беседу, - длинно и вяло отшутился Чижмин. - Вас, говорят, тоже подключили к делу Петровой?
   - Ну, это еще неизвестно, кого к кому подключили, - Конюшенко выпятил толстую нижнюю губу и загадочно покачал уже начинающей седеть головой. Ты мне лучше объясни, зачем полковник Голикова вызвал? Это как-то связано с вчерашним ЧП?
   - Если честно, то мне это так же непонятно, как и то, какого дьявола я здесь торчу, - через силу улыбнулся Чижмин.
   Срочный вызов майора, опоздание Леонова и даже появление подполковника Конюшенко на их этаже, а заглядывал тот сюда редко, казались старшему лейтенанту подозрительными.
   - Ну, ты и нахватался - "торчу", "хозяин"!.. Того и гляди на "фене" заговоришь. Девушки, поди, шарахаются от твоего жаргона.
   Антон Петрович всегда с уважением относился к Чижмину, как к одному из самых способных сотрудников службы Голикова, и даже позволял себе беседовать с ним на равных, несмотря на ощутимое различие в звании и возрасте.
   - А если серьезно, то ты действительно сидишь здесь впустую. Из проверенных источников мне доподлинно известно, что те, кого вы ждете, не явятся, - и, видя, что у Чижмина удивленно вытянулось лицо, он подошел к нему, по-приятельски похлопал по плечу и негромко сказал: - Лева, ты знаешь о моем дружеском расположении к Александру Яковлевичу. Зла желать я ему просто не могу. Но пора бы ему для себя твердо определить: кто, кого и зачем... Струков уже полковник. Пошкурлат скоро будет подполковником, а он?.. Семь выговоров. Из них три строгих. А за что?.. Таких, как он, во все времена не жаловали... Вижу, что тебе не по нутру прописные истины, но лишний раз напомнить о них не вредно. Ты думаешь - я не лез на рожон?.. Еще как!.. Но мне вовремя мудрые люди подсказали... а то бы я давно на заводе лямку тянул, - Конюшенко подсел к Чижмину. - Учишь, учишь вас, молодых, а толку? - он тяжело вздохнул. - Одна неблагодарность.
   - Мне трудно понять, как нужно поступать, следуя вашим советам, и что делать, чтобы получалось всегда хорошо. Но я люблю свою работу, - тихо, но убежденно сказал Чижмин, грустно взглянув на Конюшенко. - И я считал и считаю, что мне чертовски повезло... Иметь такого учителя, как Голиков...
   - Ты еще скажи, - хохотнул подполковник, - что ему и памятник при жизни соорудить надобно!
   - Не мешало бы, - пробурчал Чижмин.
   Конюшенко злился на себя, понимая, что разговор неожиданно зашел слишком далеко в нежелательном направлении. Но ему ничего не оставалось, как продолжать назидательную тему, и при первой возможности перевести ее в другую плоскость.
   - Вот ты, например, сейчас старший по делу Петровой, и все шишки при завале падут на твою голову. Тебе уже не спрятаться за широкой спиной Голикова. Черта с два! Не красней, как нецелованная красавица. Или страшно стало? - не без злорадства сказал подполковник, явно подтрунивая. Игра шла в одни ворота. Чижмин не мог грубо или резко ответить собеседнику, слишком велика была разница в их служебном положении, но и не мог в угоду подполковнику подавить в себе чувство собственного достоинства. Конюшенко угадал настроение старшего лейтенанта, и это его еще сильнее раззадорило. - Так вот, заруби себе на носу: ты и Голиков из разного теста сделаны. А говорю я с тобой на эту щекотливую тему лишь для того, чтобы ты постарался помочь Александру Яковлевичу, если ты его действительно уважаешь не на словах... Над ним снова сгущаются тучи и возможны неприятности, точнее осложнения.
   - Объясните тогда толком, что я должен делать? А то ходим вокруг да около, - слегка повысил голос Чижмин, хотя смутные догадки уже не раз мелькали в его голове.
   - Не строй из себя казанскую сироту! Ты умный парень и давно все понял, - Конюшенко не был психологом, но глаза Левы, увеличенные стеклами очков, ясно говорили, что попал он в самую точку. - Тебя, кстати, это тоже касается! - в словах подполковника прозвучала откровенная угроза, что окончательно вывело Чижмина из себя:
   - Товарищ подполковник, как прикажете вас понимать? - сухо спросил он.
   - А это уж как сочтете нужным, товарищ старший лейтенант. Не забудьте про цыплят, которых по осени считают! - натянутая, какая-то мертвая улыбка появилась на его круглом, пышущем здоровьем лице.
   "Как быстро меняются люди, - огорченно подумал Чижмин. - Кто мог предвидеть, что Антон Петрович, которого Голиков ставил в пример молодежи как образец честности и трудолюбия, через каких-нибудь несколько лет превратится в обычного корыстолюбца и карьериста. Правда, у него уже четверо детей, которые тоже есть просят. И живет семья, насколько мне известно, в двухкомнатной. Зависимость... власть... деньги... Как все это взаимосвязано и переплетено! А майора все нет и нет, - Чижмин взглянул на часы и недовольно поморщился. - Любопытно, откуда Конюшенко знает, что по вызову никто не придет?.. Да-а-а... время перемалывает людей. Раньше сотрудники как огня боялись не то что пойти на контакт с проходящими по делу, а даже сам факт, предположим, случайного знакомства с подследственными тщательно скрывался... Странные метаморфозы..."
   - Молчишь? - Конюшенко поднялся. - Это хорошо!.. Лучший признак работы мысли. - Он направился к выходу.
   Даже его солидная походка вразвалочку как бы подчеркивала превосходство. У самой двери он остановился и небрежно, не поворачивая головы, проговорил:
   - Передашь Голикову, что я заходил... Хотя это уже не обязательно. Он все равно не послушается моего совета и сделает так, как сочтет нужным, Конюшенко вышел, оставив Чижмина один на один с мыслями.
   * * *
   - Ты что, Лева, никак заснул! - тормошил Голиков Чижмина. Тот долго не мог понять, где находится и чего от него хочет майор. Вчера до часу ночи он не мог уснуть - казнил себя за промах, допущенный во время допроса Борисова, а встал в пять тридцать. Да и предыдущие дни не очень-то баловали свободным временем. И как-то получилось так, что после ухода Конюшенко Чижмин позволил себе немного расслабиться, а вскоре и уснул, облокотившись на стол и положив голову на руки.
   - Извините, товарищ майор, задумался, - протирая ладонями глаза, виновато улыбнулся он.
   - Иди, приведи себя в порядок, умойся. Потом поговорим. А пока дай-ка мне протоколы допросов. Что-то уж больно быстро ты с ними управился.
   Сон как рукой сняло. Близоруко щурясь, Чижмин неотрывно смотрел на майора и шарил рукой справа, нащупывая очки. Только сейчас до него дошло, в какую ситуацию попал Голиков, да и он сам. "Так вот зачем шефа вызывал Струков!.. Решили подсластить пилюлю, смягчить неявку этих... А мне что делать?.. Выложить весь разговор с Конюшенко - значит, еще больше подстегнуть майора, а характер у него известный... Не отступится... Промолчать - тоже нечестно... Как же поступить? Чертова путаница!.."
   - Ты что, язык проглотил? Не оформил явки протоколами?.. Ты можешь, наконец, толком объяснить, что произошло? - раздраженно спросил майор.
   Чижмин все-таки наткнулся на очки, поспешно водрузил их на переносицу и тотчас, стараясь не смотреть на майора, досадуя на свою минутную растерянность, выпалил:
   - Вас просил зайти Конюшенко... Он, представьте себе, соизволил явиться вместо тех, которых вы повестками вызвали, - Чижмин встал, освобождая майору место.
   - Понятно, - Голиков, язвительно усмехнувшись, бросил папку с документами на стол, - можешь не продолжать... Все все знают!.. Но кому это нужно?.. Чушь какая-то. Ну да ладно, послушаем, что скажет Антон Петрович, - он решительно направился к двери.
   Чижмину мало что разъяснили отрывистые фразы майора, между которыми, казалось, не было логической связи, но легкое замешательство на лице начальника говорило о многом.
   "Он так же немного не в себе, как и во время прихода Борисова, невольно отметил старший лейтенант. - А раз так, то, видимо, кто-то действительно крутит... А чего, собственно, от нас хотят?.. Не поднимать шума вокруг этой фабрики?.. Или наоборот?.. Но стружку-то в любом случае с нас снимать будут".
   * * *
   К Конюшенко Голиков не пошел, отлично понимая, что к тому, что сказал Струков, Антон Петрович ничего не добавит, а раз так, то не стоит терять время, которого и без того не хватает.
   "Если гора не идет к Магомету, то Магомет пойдет к горе", - рассудил майор и решил, не откладывая, направиться на пищевкусовую фабрику. Через полчаса он уже был в приемной директора.
   - На месте? - осведомился он у молодой симпатичной секретарши.
   - Он занят! Вам лучше всего подойти после обеда, - небрежно бросила она, проявляя полнейшее равнодушие. - А если вы по личному вопросу, то директор примет вас завтра с пятнадцати до восемнадцати.