– О дьявольщина! - Ханс рукоятью пистолета саданул его за ухом, и гвардеец безжизненно растянулся на полу. - Кончился заряд, представляешь? - Он распахнул одну из дверей. - Надеюсь, что снаружи все в порядке…
Форзон втащил Раштадта в комнату и закрыл дверь. Ханс подошел к окну - узкому, но все же достаточной ширины - и посигналил вниз крошечным ручным фонариком. Последовала ответная вспышка света.
– Веревку!
Он быстро закрепил ее, сбросил вниз свободный конец и обернулся к Раштадту:
– Вы первый, координатор. Ну как, сможете?
– Я не могу! - мучительно прорыдал Раштадт.
Ультман направил на него луч фонаря, и тогда старик выпростал из-под плаща руки и протянул к свету.
Это были два полузаживших обрубка.
Форзон молча вытянул назад веревку и обвязал координатора. Вдвоем они с трудом пропихнули Раштадта в окно и начали спускать. Учитывая былую корпулентность, старик оказался на удивление легким, но веревка была слишком тонкой и, проскальзывая, резала пальцы.
Наконец-то она ослабла. Ханс подтолкнул Форзона, тот протиснулся в окно и ухнул вниз, тщетно пытаясь тормозить коленями и разрезая в кровь ладони. Он ударился подошвами о мостовую с такой силой, что они сразу занемели. Форзон упал, через секунду на него свалился Ультман; их подхватили в несколько рук и поставили на ноги. Ультман совершил сложное движение кистью и быстро смотал упавшую веревку. Форзон поднял глаза и увидел, что во всех окнах верхних этажей замка горит яркий свет: поиски беглецов начались.
Координатора уже успели унести. Чья-то твердая рука ухватила Форзона и потащила его в темноту, ловко обводя вокруг разбросанных там и сям инертных тел. Они срезали угол и догнали несущих Раштадта у ряда зданий на противоположной стороне дворцовой площади. Дверь бесшумно открылась и закрылась, твердая рука втолкнула его в освещенную комнату и отвесила дружеский тумак по спине.
– Черт побери, мы сделали это! - торжествующе воскликнул знакомый голос. Форзон стремительно обернулся: лицо абсолютно незнакомое, даже уродливое…
– Мы сделали это! - повторил Джо Сорнел.
– С ума сойти, - с чувством откликнулся Форзон. - Один только Ультман уложил почти всю дворцовую гвардию!
– Мы избегаем пользоваться станнерами, но это был экстренный случай.
– Ты представить себе не можешь, насколько он был экстренный, - мрачно пробормотал Форзон.
– На твоем месте я не стал бы биться об заклад. Но что же произошло? Мы все были уверены, что ты наслаждаешься деревенскими каникулами в полной безопасности, как вдруг прибегает Ультман и кричит, что старший инспектор в руках короля.
– Умоляю тебя, Джо, не все сразу…
Форзон плюхнулся в кресло и с благодарностью принял кружку криля. Придя в себя и отдышавшись, он поведал Сорнелу о переполохе, вызванном исчезновением Энн Кори.
Джо патетически воздел руки.
– О женщины! Предполагалось, что Энн останется в деревне одноруких и поможет тебе в работе над планом. Вместо этого она возвращается сразу, злая как бес, и говорит, что у тебя нет плана, и никакого плана никогда не будет, и вообще ты желаешь лежать на травке и нюхать цветочки… Черт побери! Но может, оно и к лучшему. По крайней мере, мы вытащили Раштадта.
– Где он? - забеспокоился Форзон, озираясь.
– Его унесли через туннель.
– А Леблан?
– Он отправился с Раштадтом. Слушай, тебе нужно забинтовать руки. Эй, Лон, помоги-ка!
Джо промыл порезы, смазал мазью и аккуратно забинтовал ладони Форзона.
– А теперь давай-ка выкладывай все про трубы, - сказал он с ухмылкой.
– Разве Энн ничего не рассказала?
– Ни словечка. Мы ничего не знали до сегодняшнего полудня, то есть уже вчерашнего… Словом, покуда целая банда одноруких парней не оккупировала южный рынок! Признавайся, что там у тебя припрятано в рукавах?
– Руки, - ответил Форзон, задумчиво разглядывая забинтованные кисти. - Как ни странно, целых две и со всеми десятью пальцами, за что я глубоко благодарен судьбе.
– Ладно, не хочешь - не говори. Но знаешь, что я сказал Полю, когда они начали играть? Если эти трубы приведут Курр к демократии, неудивительно, что Бюро потерпит поражение… Им понадобилось бы не четыреста лет, а четыре тысячи, чтобы до такого додуматься! Эй, Лон, что там у тебя?
– На площади полно факелов, Джо. Стража прочесывает каждый дом.
– Не стали дожидаться утра? Джеф, прихвати свою кружку, оставишь в тоннеле. Лону ни к чему следы чужого присутствия.
Запутанный потайной путь чрезвычайно напоминал тот, которым они уходили в ночь всеобщего провала. Вылезая из пятого туннеля, Форзон с сомнением спросил:
– Неужели координатора протащили этим ходом?
– У них было много помощников. Есть дорога и покороче, но ты не можешь показаться на улице, пока не заживут руки.
– И не отрастут волосы?
– Мы представим тебе на выбор пару сотен париков.
Леблан, который не был уже пожилым сельским джентльменом, ожидал их в очередном полуподвальном жилище с укромным входом и выходом. На Поле было простое платье наемного работника, которому недурно соответствовали лохматые волосы и туповатое выражение лица.
– Рад видеть вас, инспектор, - сказал он, рассеянно пожимая перевязанную руку Форзона. - Ох, простите… Что случилось с вашими ладонями?
– Веревка, - коротко ответил Форзон.
– Понятно. Что ж, мы серьезно просчитались, и дела могли обернуться намного хуже.
– Как там Раштадт?
– Очень плох. И физически, и морально. - Леблан тяжело вздохнул. - Я знаю, что моей вины здесь нет, но постоянно думаю о том, что все это можно было предотвратить. Кстати, он хотел вас видеть.
Леблан открыл дверь в соседнюю комнату: в постели неподвижно лежал изможденный старик, молча уставясь в потолок. Наконец он перевел тусклые глаза на Форзона, пролепетал «благодарю вас» и жалобно захныкал. Леблан вывел Форзона за руку, плотно закрыл дверь и налил ему кружку вина.
– Ужасно. Ужасная ошибка.
– О чем вы, Поль?
– Раштадт был пленником короля с той самой ночи, когда вы приземлились на Курре.
– Не может быть… Та засада на берегу?.. Леблан кивнул.
– Его схватили, доставили связанным в Курру и подвергли жестоким пыткам.
– Но как же… А приказы, подписанные координатором? - Форзон резко поставил кружку, расплескав вино. - Уилер!
– Да, это он. Будь проклята его поганая душонка! Избавившись от вас двоих, Уилер взял власть в свои руки и стал подписывать распоряжения именем Раштадта. А когда узнал, что вы спаслись, попытался уничтожить Команду Б, чтобы навеки похоронить свое предательство.
– А я-то винил во всем несчастного старика…
– Увы, Раштадт давно потерял контроль над базой. Ему следовало уйти на покой, но он продолжал цепляться за пост координатора. Всеми делами ведал Уилер, разумеется. Надо признать, он хороший ассистент… даже слишком хороший. Это ему обязан Раштадт своей превосходной репутацией, и хозяин привык полностью полагаться на слугу. Так что обмануть его было нетрудно. Как, впрочем, и вас, инспектор.
– Уилер должен был втянуть в свои махинации часть персонала базы.
– Наверняка.
– Но почему?! - взорвался Форзон. - Во всем этом нет никакого смысла! Не было смысла для Раштадта, нет и для Уилера.
– Я думаю… Черт побери, я не знаю, что и думать.
– Раштадт не выдал никаких секретов, - помолчав, сказал Форзон. - Он и не мог, потому что ничего не знал.
Леблан угрюмо кивнул.
– Это объясняет поведение короля, когда я объявил, что мне ничего не известно. Король решил, что не стоит калечить второго пленника с тем же нулевым результатом, и попробовал найти мне иное применение.
– Поэтому мы вас спасли, - усмехнулся Леблан. - И Раштадта тоже. - На лице его появилось деловое выражение. - Ну а теперь расскажите мне о трубах.
– А что вы собираетесь делать с Уилером?
– Пока ничего. Он недосягаем. Давайте выкладывайте свой план. Форзон поднял брови, пожал плечами и покачал головой.
– Я, конечно, не музыковед, - заметил Леблан, - но трубачи играют чертовски здорово.
– Куррианцы музыкальны от рождения.
– Во всяком случае, от духовой музыки они без ума! Когда однорукие в первый раз появились на рыночной площади, народ разбежался. Магазины закрылись, фермеры побросали овощи назад в тележки, горожане укрылись во дворах. А трубачи стояли себе с невинным видом, словно все это их ничуть не касается. И когда они заиграли, народ стал стекаться на площадь. К концу первой пьесы яблоку негде было упасть, публика ликовала и швыряла трубачам монеты. Пожалуй, через несколько недель ваши музыканты станут богачами… Однако я не понимаю, чего вы намерены добиться с помощью труб.
– Считайте, что это научный эксперимент, - задумчиво сказал Форзон. - Есть такая старая притча о неодолимой силе и неразрушимом объекте.
– И все-таки я не понимаю…
– Неудивительно. Я и сам не вполне понимаю! Боюсь, моя неодолимая сила действует не в том направлении, потому что… Видите ли, я никак не могу разобраться, где тут сила и где объект.
Глава 15
Глава 16
Форзон втащил Раштадта в комнату и закрыл дверь. Ханс подошел к окну - узкому, но все же достаточной ширины - и посигналил вниз крошечным ручным фонариком. Последовала ответная вспышка света.
– Веревку!
Он быстро закрепил ее, сбросил вниз свободный конец и обернулся к Раштадту:
– Вы первый, координатор. Ну как, сможете?
– Я не могу! - мучительно прорыдал Раштадт.
Ультман направил на него луч фонаря, и тогда старик выпростал из-под плаща руки и протянул к свету.
Это были два полузаживших обрубка.
Форзон молча вытянул назад веревку и обвязал координатора. Вдвоем они с трудом пропихнули Раштадта в окно и начали спускать. Учитывая былую корпулентность, старик оказался на удивление легким, но веревка была слишком тонкой и, проскальзывая, резала пальцы.
Наконец-то она ослабла. Ханс подтолкнул Форзона, тот протиснулся в окно и ухнул вниз, тщетно пытаясь тормозить коленями и разрезая в кровь ладони. Он ударился подошвами о мостовую с такой силой, что они сразу занемели. Форзон упал, через секунду на него свалился Ультман; их подхватили в несколько рук и поставили на ноги. Ультман совершил сложное движение кистью и быстро смотал упавшую веревку. Форзон поднял глаза и увидел, что во всех окнах верхних этажей замка горит яркий свет: поиски беглецов начались.
Координатора уже успели унести. Чья-то твердая рука ухватила Форзона и потащила его в темноту, ловко обводя вокруг разбросанных там и сям инертных тел. Они срезали угол и догнали несущих Раштадта у ряда зданий на противоположной стороне дворцовой площади. Дверь бесшумно открылась и закрылась, твердая рука втолкнула его в освещенную комнату и отвесила дружеский тумак по спине.
– Черт побери, мы сделали это! - торжествующе воскликнул знакомый голос. Форзон стремительно обернулся: лицо абсолютно незнакомое, даже уродливое…
– Мы сделали это! - повторил Джо Сорнел.
– С ума сойти, - с чувством откликнулся Форзон. - Один только Ультман уложил почти всю дворцовую гвардию!
– Мы избегаем пользоваться станнерами, но это был экстренный случай.
– Ты представить себе не можешь, насколько он был экстренный, - мрачно пробормотал Форзон.
– На твоем месте я не стал бы биться об заклад. Но что же произошло? Мы все были уверены, что ты наслаждаешься деревенскими каникулами в полной безопасности, как вдруг прибегает Ультман и кричит, что старший инспектор в руках короля.
– Умоляю тебя, Джо, не все сразу…
Форзон плюхнулся в кресло и с благодарностью принял кружку криля. Придя в себя и отдышавшись, он поведал Сорнелу о переполохе, вызванном исчезновением Энн Кори.
Джо патетически воздел руки.
– О женщины! Предполагалось, что Энн останется в деревне одноруких и поможет тебе в работе над планом. Вместо этого она возвращается сразу, злая как бес, и говорит, что у тебя нет плана, и никакого плана никогда не будет, и вообще ты желаешь лежать на травке и нюхать цветочки… Черт побери! Но может, оно и к лучшему. По крайней мере, мы вытащили Раштадта.
– Где он? - забеспокоился Форзон, озираясь.
– Его унесли через туннель.
– А Леблан?
– Он отправился с Раштадтом. Слушай, тебе нужно забинтовать руки. Эй, Лон, помоги-ка!
Джо промыл порезы, смазал мазью и аккуратно забинтовал ладони Форзона.
– А теперь давай-ка выкладывай все про трубы, - сказал он с ухмылкой.
– Разве Энн ничего не рассказала?
– Ни словечка. Мы ничего не знали до сегодняшнего полудня, то есть уже вчерашнего… Словом, покуда целая банда одноруких парней не оккупировала южный рынок! Признавайся, что там у тебя припрятано в рукавах?
– Руки, - ответил Форзон, задумчиво разглядывая забинтованные кисти. - Как ни странно, целых две и со всеми десятью пальцами, за что я глубоко благодарен судьбе.
– Ладно, не хочешь - не говори. Но знаешь, что я сказал Полю, когда они начали играть? Если эти трубы приведут Курр к демократии, неудивительно, что Бюро потерпит поражение… Им понадобилось бы не четыреста лет, а четыре тысячи, чтобы до такого додуматься! Эй, Лон, что там у тебя?
– На площади полно факелов, Джо. Стража прочесывает каждый дом.
– Не стали дожидаться утра? Джеф, прихвати свою кружку, оставишь в тоннеле. Лону ни к чему следы чужого присутствия.
Запутанный потайной путь чрезвычайно напоминал тот, которым они уходили в ночь всеобщего провала. Вылезая из пятого туннеля, Форзон с сомнением спросил:
– Неужели координатора протащили этим ходом?
– У них было много помощников. Есть дорога и покороче, но ты не можешь показаться на улице, пока не заживут руки.
– И не отрастут волосы?
– Мы представим тебе на выбор пару сотен париков.
Леблан, который не был уже пожилым сельским джентльменом, ожидал их в очередном полуподвальном жилище с укромным входом и выходом. На Поле было простое платье наемного работника, которому недурно соответствовали лохматые волосы и туповатое выражение лица.
– Рад видеть вас, инспектор, - сказал он, рассеянно пожимая перевязанную руку Форзона. - Ох, простите… Что случилось с вашими ладонями?
– Веревка, - коротко ответил Форзон.
– Понятно. Что ж, мы серьезно просчитались, и дела могли обернуться намного хуже.
– Как там Раштадт?
– Очень плох. И физически, и морально. - Леблан тяжело вздохнул. - Я знаю, что моей вины здесь нет, но постоянно думаю о том, что все это можно было предотвратить. Кстати, он хотел вас видеть.
Леблан открыл дверь в соседнюю комнату: в постели неподвижно лежал изможденный старик, молча уставясь в потолок. Наконец он перевел тусклые глаза на Форзона, пролепетал «благодарю вас» и жалобно захныкал. Леблан вывел Форзона за руку, плотно закрыл дверь и налил ему кружку вина.
– Ужасно. Ужасная ошибка.
– О чем вы, Поль?
– Раштадт был пленником короля с той самой ночи, когда вы приземлились на Курре.
– Не может быть… Та засада на берегу?.. Леблан кивнул.
– Его схватили, доставили связанным в Курру и подвергли жестоким пыткам.
– Но как же… А приказы, подписанные координатором? - Форзон резко поставил кружку, расплескав вино. - Уилер!
– Да, это он. Будь проклята его поганая душонка! Избавившись от вас двоих, Уилер взял власть в свои руки и стал подписывать распоряжения именем Раштадта. А когда узнал, что вы спаслись, попытался уничтожить Команду Б, чтобы навеки похоронить свое предательство.
– А я-то винил во всем несчастного старика…
– Увы, Раштадт давно потерял контроль над базой. Ему следовало уйти на покой, но он продолжал цепляться за пост координатора. Всеми делами ведал Уилер, разумеется. Надо признать, он хороший ассистент… даже слишком хороший. Это ему обязан Раштадт своей превосходной репутацией, и хозяин привык полностью полагаться на слугу. Так что обмануть его было нетрудно. Как, впрочем, и вас, инспектор.
– Уилер должен был втянуть в свои махинации часть персонала базы.
– Наверняка.
– Но почему?! - взорвался Форзон. - Во всем этом нет никакого смысла! Не было смысла для Раштадта, нет и для Уилера.
– Я думаю… Черт побери, я не знаю, что и думать.
– Раштадт не выдал никаких секретов, - помолчав, сказал Форзон. - Он и не мог, потому что ничего не знал.
Леблан угрюмо кивнул.
– Это объясняет поведение короля, когда я объявил, что мне ничего не известно. Король решил, что не стоит калечить второго пленника с тем же нулевым результатом, и попробовал найти мне иное применение.
– Поэтому мы вас спасли, - усмехнулся Леблан. - И Раштадта тоже. - На лице его появилось деловое выражение. - Ну а теперь расскажите мне о трубах.
– А что вы собираетесь делать с Уилером?
– Пока ничего. Он недосягаем. Давайте выкладывайте свой план. Форзон поднял брови, пожал плечами и покачал головой.
– Я, конечно, не музыковед, - заметил Леблан, - но трубачи играют чертовски здорово.
– Куррианцы музыкальны от рождения.
– Во всяком случае, от духовой музыки они без ума! Когда однорукие в первый раз появились на рыночной площади, народ разбежался. Магазины закрылись, фермеры побросали овощи назад в тележки, горожане укрылись во дворах. А трубачи стояли себе с невинным видом, словно все это их ничуть не касается. И когда они заиграли, народ стал стекаться на площадь. К концу первой пьесы яблоку негде было упасть, публика ликовала и швыряла трубачам монеты. Пожалуй, через несколько недель ваши музыканты станут богачами… Однако я не понимаю, чего вы намерены добиться с помощью труб.
– Считайте, что это научный эксперимент, - задумчиво сказал Форзон. - Есть такая старая притча о неодолимой силе и неразрушимом объекте.
– И все-таки я не понимаю…
– Неудивительно. Я и сам не вполне понимаю! Боюсь, моя неодолимая сила действует не в том направлении, потому что… Видите ли, я никак не могу разобраться, где тут сила и где объект.
Глава 15
В Курре не нашлось подходящего открытого места, чтобы вместить всех желающих послушать трубачей, так что Тор на следующий день разделил своих музыкантов: четыре группы отправились на рыночные площади, а пятая, самая большая, - на площадь перед королевским дворцом. Стоя у окна, выходящего на южный рынок, Форзон, к своему величайшему изумлению, обнаружил, что Тор проявил еще и недюжинный талант режиссера: трубачи в живописных алых плащах то застывали, гордо выпрямившись и воздев сияющие трубы к солнцу, то дружно совершали сложные перестроения и синхронные манипуляции своими инструментами. Эффектное шоу в сочетании с великолепной музыкой повергало куррианскую публику в восторг!
После очередного номера слушатели разразились такими бурными аплодисментами, что Форзону пришлось повысить голос.
– Неужто стража еще не заинтересовалась трубачами?
– У них и так дел по горло! - с ухмылкой прокричал в ответ Джо Сорнел. - Ищут Джефа Форзона!
В комнату с довольным видом вошел Леблан. Когда овации наконец утихли, он сказал Форзону, потирая руки:
– Кажется, координатор, я начинаю догадываться! Понятно, вы не хотели меня обнадеживать заранее… Но теперь все в порядке. Король приказал устроить специальный фестиваль, и ваши трубачи - гвоздь программы.
– Король приказал… Что?!
– Пойдем куда-нибудь, где потише, поговорим.
Они спустились в комнату на полуподвальном этаже, и Леблан повторил:
– Король распорядился устроить фестиваль. Сегодня вечером. Полагаю, ваши трубачи соберут рекордную толпу! Какая жалость, что вы не можете лично понаблюдать, как осуществляется ваш план.
– Мой план? Могу сказать лишь одно: ничего подобного я не предполагал.
– А чего же вы ожидали?
– Не знаю, но только не этого! Сколько осталось времени до прибытия корабля?
– Гм. Возможно, корабль вообще не прилетит. Теперь, когда мы узнали, что за всем стоит Блэгдон Уилер… Я сильно сомневаюсь, что он уведомил Верховную штаб-квартиру о «взрыве» планеты. После такого рапорта рано или поздно последует тотальная проверка здешнего персонала. И эта проверка не сулит ассистенту координатора ничего хорошего.
– Он может выкрутиться.
– Не вижу, каким образом.
– Знаете, почему Уилер так опасен? - серьезно сказал Форзон. - Потому что его все и всегда недооценивают! Если Уилер нашел способ обелить себя, он наверняка отрапортовал о провале. А это значит, что у нас, скорее всего, очень мало времени на разработку и осуществление новой идеи.
– Вот как! - На сей раз ошарашен был Леблан. - Вы хотите сказать, что фестиваль разрушил ваши планы? Но почему? Король Ровва обожает музыку так же сильно, как и его подданные.
– Гораздо сильнее, - сухо сказал Форзон. - Именно это обстоятельство я не принял в расчет.
Молодая женщина, одетая как куррианская домохозяйка, принесла еду, и Форзон с удовольствием отметил, что в этом наряде Энн Кори выглядит намного лучше, чем в своих предыдущих инкарнациях. Она кивнула ему, не глядя в глаза, поставила перед ним горшок куррианской похлебки и вежливо заметила, что трубачи играют очень хорошо.
– Спасибо на добром слове. Как дела?
– Никак. - Она нарезала хлеб, выложила на блюдо фрукты и поспешила уйти. Леблан, торопливо перекусив, тоже ушел, и тогда Джо с улыбкой заговорщика сообщил Форзону:
– Нашу Энн терзают угрызения совести. Не говоря уж о том, что Поль хорошенько прочистил ей мозги! Останься она в деревне, как было приказано, и никому бы не втемяшилось пересчитывать одноруких по головам. Поль отстранил ее от заданий и отправил на кухню.
– Энн слишком хороший агент, чтобы варить супы.
– Ты прав. Но даже самый хороший агент обязан повиноваться приказам! Впрочем, можешь дать ей задание, если хочешь, раз ты наш начальник и повелитель.
– Скажи ей, что она может взять отгул и пойти на фестиваль. Джо ухмыльнулся и отправился выполнять поручение. Вернувшись, он картинно воздел руки:
– О женщины! Она говорит: «Нет, спасибо, я уже слышала эту музыку». Сказать ей, что это приказ?
– Не стоит. А ты сам пойдешь?
– Леблан приказал не оставлять тебя одного ни при каких обстоятельствах.
С наступлением темноты Форзон стал напряженно ждать известий, но все было тихо. После полуночи вернувшиеся с фестиваля сообщили, что Торовы трубачи сорвали запланированное шоу: они выступали первыми, и публика буквально вынудила их играть беспрерывно до самого конца.
– В городе только и говорят, что о духовой музыке! - с энтузиазмом воскликнул Леблан. - Никогда не видел, чтобы куррианцы были настолько возбуждены. Самое время для активных действий, не так ли? Мне только что доложили, что у северных ворот не было ни единого солдата: весь караул отправился в самовольную отлучку, чтобы послушать музыку. Итак, что вы намерены предпринять, инспектор?
– Ничего. Как я уже сказал, моя идея не сработала. Назначаю совещание на завтра.
Форзон отправился в постель и спал долго и сладко. Он вздремнул бы еще, но около полудня в комнату ворвался Поль Леблан. В одно мгновение Форзон вскочил на ноги и кинулся в сторону потайной панели, но Леблан задержал его, ухватив за подол.
– Ты чародей! - выдохнул он, глядя на Форзона с восторженным обожанием.
– О господи, что еще случилось?..
– Король только что разразился эдиктом! Никаких труб. Никакой духовой музыки. Никаких одноруких музыкантов, все они должны вернуться в свои деревни. Тяжкое наказание каждому, кто осмелится играть на трубе публично, и всем, каковые начнут его слушать. Ты ведь этого хотел, правда?
Форзон медленно кивнул.
– Да, но какого дьявола?.. Почему король, который еще вчера приветствовал трубачей… Нет, хоть убей меня, не понимаю.
Леблан озадаченно развел руками:
– И что теперь надо делать?
– Прежде всего - послать гонца к Тору. Пусть скажет: тот, кто подарил ему трубу, приветствует всех трубачей и просит их пройти маршем до королевской резиденции и подать петицию королю.
Из окна, выходящего на дворцовую площадь, замок был виден как на ладони. Форзон разглядывал его с большим интересом: когда он пребывал внутри, ему не представилось особой возможности для изучения куррианской замковой архитектуры. Теперь было заметно, что на самом деле замок-дворец состоит из нескольких больших зданий, соединенных переходами, и пока Форзон мысленно вычерчивал общий план постройки, он понял вдруг, что же подспудно беспокоило его с самого начала пребывания на Курре.
Застывшее искусство.
Местная архитектура эволюционировала от изогнутых деревьев до выгнутых наружу стен деревянных домов - и далее до выгнутых наружу стен из камня, где и остановилась. Но если в замках столь сложная кладка стен служила целям защиты, то в обычных домах она принципиально бесполезна, и все же…
Политическая ситуация на Курре в течение многих веков сохраняла удивительную стабильность. Структура населения и уклад жизни стабильны. Технология застыла на уровне Средневековья, но искусство и добросовестность куррианских работников достигли таких высот, что возведенные много веков назад дома простоят еще много веков. А в результате новые здания строятся крайне редко, и строители рабски копируют старые образцы, украшая их все более и более изысканными деталями. Проблема куррианской архитектуры состоит в том, что на Курре не существует архитекторов: здесь для них просто нет работы…
– Что ты там увидел? Что-нибудь полезное для твоего плана? - взволнованно спросил Леблан.
– Да нет, - сказал Форзон, не отрывая глаз от замка. - Но я только что сделал любопытное открытие по части местной архитектуры… На Курре, оказывается, нет архитекторов! Только строители.
Обернувшись, он обнаружил, что все присутствующие смотрят на него с непередаваемым выражением.
– Не понимаю, как можно в такой момент думать об архитектуре, - пробормотал раздраженный Леблан.
– Как можно смотреть на здание и не видеть его, - парировал Форзон.
На дворцовой площади собралась уже целая толпа, и не менее четвертой ее части составляли женщины, что было само по себе удивительно. С утра по городу ходили упорные слухи, что на вчерашнем фестивале было немало женщин, переодетых в мужское платье… Столь радикального воздействия духовой музыки на куррианское общество Форзон, по правде говоря, совсем не ожидал.
Почти во всех окнах, выходящих на площадь, виднелись любопытные мордашки детей, а те, что постарше, расселись на крышах, которые в Курре негласно почитались детским царством. Какое счастье, подумал Форзон, что на площади нет ребятишек: когда неразрушимый объект встречает неодолимую силу, без жертв не обходится.
Сперва по городу разнеслась весть, что король объявил трубачей вне закона, и горожане разбежались по домам. Затем - не без помощи агентов Команды Б - вихрем пронеслась весть о том, что трубачи устроили марш-протест, дабы подать петицию королю. Тогда горожане вышли на улицу и побежали к королевскому дворцу. Единственная причина, помешавшая всему населению Курры собраться на дворцовой площади, заключалась в том, что площадь эта была недостаточно велика. Все окрестные улицы, насколько Форзон мог видеть сверху из окна, были плотно забиты толпами, пытавшимися хотя бы на несколько десятков шагов приблизиться к дворцу.
И все эти люди хранили странное, неестественное молчание.
Глядя на них, Форзон почувствовал себя любознательным химиком-недоучкой, который намешал в колбе что ни попалось под руку и только что поджег фитиль… Взорвется или погаснет с тяжким чадом? Он слишком мало знал об этих людях, хотя надеялся, что понимает их. Команда Б, напротив, знала о куррианцах практически все, но абсолютно не понимала.
– Раз в жизни я видел нечто подобное, - задумчиво произнес Леблан. - В другом мире, когда хоронили народного героя. Эти люди действительно скорбят о кончине духовой музыки?
– Любопытство, - отрезала Энн. - Кто и когда на Курре в последний раз подавал петицию королю?
– Нет, не так, - сказал Форзон. - Они просто не в силах поверить… Как я надеюсь.
– Что кто-то осмелится подать петицию королю?
– Что король навсегда запретил трубачей. Народ не желает в это верить.
– Ты так считаешь, - сухо заметила Энн. Форзон упрямо кивнул.
Наконец издалека донеслись приветственные крики: к площади приближались трубачи. Медленно. Невыносимо медленно. Людская масса с трудом расступалась, образуя узенький проход для колонны в алых плащах, и моментально смыкалась за нею. Музыканты, гордо выпрямившись, шли по двое в ряд, прижав к груди сияющие медью трубы. Когда они вступили на площадь, запрудившая ее толпа, взревев от восторга, начала раздвигаться, однако Торовы трубачи шагали все медленней. Они остановились перед фасадом дворца (на таком расстоянии Форзон различал лишь алую полоску в многоцветном волнующемся море), и снова настала неестественная тишина.
– Я вижу короля, - вполголоса пробормотал Леблан, вооружившийся биноклем. - В центральном окне, откуда Ровва обычно следит за празднествами.
Они не услышали ни слова из петиции Тора, но когда тот закончил говорить, в толпе прокатился одобрительный ропот. Король, по-видимому, ответил краткой фразой. Музыканты повернулись и начали прокладывать обратный путь через толпу.
Фитиль догорел - и ничего не случилось.
– Пустышка, - печально вздохнул Форзон.
– Пустышка? - взорвался Леблан. - Да ты хотя бы понимаешь, что мы впервые за четыреста лет вывели здешний народ на демонстрацию?! А что же будет дальше?
– Не знаю, - сказал Форзон. - А впрочем… - Он высунулся из окна по пояс и крикнул что было мочи:
– Музыку!
– МУЗЫКУ! - грянул над его ухом Леблан с такой акустической мощью, что Форзон чуть было не вывалился из окна.
– Му-зы-ку, му-зы-ку! - завопили они дуэтом, и кто-то в толпе подхватил этот ритм. Через несколько секунд вся дворцовая площадь и все окрестные улицы грозно громыхали:
– МУ-ЗЫ-КУ! МУ-ЗЫ-КУ!
Музыканты остановились, по-прежнему прижимая свои трубы к груди. Ну давай, давай же, Тор, мысленно заклинал Форзон, неужто ты не осмелишься?.. И вдруг ворота замка отворились, и на площадь повалили королевские стражники: размахивая копьями и обнаженными мечами, они врезались в толпу.
Горожане ахнули и на миг подались, но тут же, взревев, штормовой волной накрыли стражу. Трофейные копья полетели в окна замка, створки главных ворот, не выдержав напора, разошлись; огромное людское море ворвалось в королевскую резиденцию, стремительно обтекая неподвижный алый островок в центре площади. Внезапно Торовы трубачи синхронным жестом вскинули инструменты… И над ревущей толпой вознесся к небу победный трубный глас!
Форзон обнаружил, что остался один. Команда Б, которая четыреста лет дожидалась этого момента, не могла его упустить. Поль Леблан уже был на площади, энергично проталкиваясь вперед, чтобы возглавить толпу. Внизу под окном Джо Сорнел отчаянно кричал, размахивая руками, но Форзон не мог разобрать ни слова: в невероятном шуме и реве не слышно было даже труб. Он увидел, что музыканты перестали играть, но по-прежнему стоят в центре площади, изумленно наблюдая за происходящим. Разгневанный авангард, ворвавшийся во двор замка, тем временем пытался с помощью подручных средств взломать мощные внутренние врата. Вряд ли удастся, решил Форзон, но это уже забота Леблана.
Почувствовав, что рядом кто-то есть, он обернулся и увидел Энн: губы девушки зашевелились, но Форзон ничего не услышал и покачал головой. Они постояли немного, радостно улыбаясь и глядя друг на друга, а потом стремительно обнялись. Краем глаза счастливый Форзон заметил скользнувшую по площади тень…
И настала оглушительная тишина.
Форзон отпустил Энн, и они увидели на площади тысячи поднятых к небу бледных лиц. Тень вернулась: почти над головами людей в абсолютном молчании скользнул бесшумный гравиплан, предназначенный для контактов базы БМО с Курром. Машина сделала круг, забирая выше на подлете к замку и, обогнув его, снова нырнула.
Огромная человеческая масса, которая накапливалась часами, растворилась за считанные минуты. Люди, штурмовавшие внутренние врата, были слишком заняты, чтобы смотреть в небо, но дрогнули при внезапной тишине и были вытеснены стражниками на площадь. Планер опять нырнул, до смерти перепугав и преследователей, и преследуемых; первые в панике кинулись назад, вторые со всех ног помчались к ближайшему туннелю.
На площади не осталось ни души, если не считать нескольких десятков неподвижных тел, затоптанных в минуты всеобщего бегства. Планер продолжал кружить и нырять, кружить и нырять, постепенно расширяя круги и снижаясь при виде любого скопления куррианцев. Когда улицы города совершенно опустели, машина набрала высоту, качнула крыльями и улетела в сторону моря.
В комнату ворвался Леблан - в изорванном платье и с огромным кровоподтеком на скуле.
– Уилер! Или он в замке, или у него там свой человек. Этот мерзавец…
– Где трубачи? - перебил его Форзон. - С ними все в порядке?
– Наверное. - Леблан пожал плечами. - Кто бы мог подумать, что Уилер…
– И это ваша забота о народе? - вскипел Форзон. - Фишки в игре, да? Отыграли - и выбросим вон!
– Не надо так, - неожиданно спокойно сказал Леблан. - Конечно, нам не все равно. Я уже послал человека выяснить, что и как. Но Уилер… - голос его дрогнул.
Постепенно собрались остальные - Джо Сорнел, Ханс Ультман, Сев Роумер, все в синяках и царапинах, с ошеломленным видом людей, только что переживших конец света.
Собственно говоря, это был крах мира БМО: после четырех сотен лет тайной, глубоко законспирированной работы один из офицеров Бюро не только предательски «взорвал» планету, но сделал это при свете дня, в государственной столице и на глазах всего ее населения.
После очередного номера слушатели разразились такими бурными аплодисментами, что Форзону пришлось повысить голос.
– Неужто стража еще не заинтересовалась трубачами?
– У них и так дел по горло! - с ухмылкой прокричал в ответ Джо Сорнел. - Ищут Джефа Форзона!
В комнату с довольным видом вошел Леблан. Когда овации наконец утихли, он сказал Форзону, потирая руки:
– Кажется, координатор, я начинаю догадываться! Понятно, вы не хотели меня обнадеживать заранее… Но теперь все в порядке. Король приказал устроить специальный фестиваль, и ваши трубачи - гвоздь программы.
– Король приказал… Что?!
– Пойдем куда-нибудь, где потише, поговорим.
Они спустились в комнату на полуподвальном этаже, и Леблан повторил:
– Король распорядился устроить фестиваль. Сегодня вечером. Полагаю, ваши трубачи соберут рекордную толпу! Какая жалость, что вы не можете лично понаблюдать, как осуществляется ваш план.
– Мой план? Могу сказать лишь одно: ничего подобного я не предполагал.
– А чего же вы ожидали?
– Не знаю, но только не этого! Сколько осталось времени до прибытия корабля?
– Гм. Возможно, корабль вообще не прилетит. Теперь, когда мы узнали, что за всем стоит Блэгдон Уилер… Я сильно сомневаюсь, что он уведомил Верховную штаб-квартиру о «взрыве» планеты. После такого рапорта рано или поздно последует тотальная проверка здешнего персонала. И эта проверка не сулит ассистенту координатора ничего хорошего.
– Он может выкрутиться.
– Не вижу, каким образом.
– Знаете, почему Уилер так опасен? - серьезно сказал Форзон. - Потому что его все и всегда недооценивают! Если Уилер нашел способ обелить себя, он наверняка отрапортовал о провале. А это значит, что у нас, скорее всего, очень мало времени на разработку и осуществление новой идеи.
– Вот как! - На сей раз ошарашен был Леблан. - Вы хотите сказать, что фестиваль разрушил ваши планы? Но почему? Король Ровва обожает музыку так же сильно, как и его подданные.
– Гораздо сильнее, - сухо сказал Форзон. - Именно это обстоятельство я не принял в расчет.
Молодая женщина, одетая как куррианская домохозяйка, принесла еду, и Форзон с удовольствием отметил, что в этом наряде Энн Кори выглядит намного лучше, чем в своих предыдущих инкарнациях. Она кивнула ему, не глядя в глаза, поставила перед ним горшок куррианской похлебки и вежливо заметила, что трубачи играют очень хорошо.
– Спасибо на добром слове. Как дела?
– Никак. - Она нарезала хлеб, выложила на блюдо фрукты и поспешила уйти. Леблан, торопливо перекусив, тоже ушел, и тогда Джо с улыбкой заговорщика сообщил Форзону:
– Нашу Энн терзают угрызения совести. Не говоря уж о том, что Поль хорошенько прочистил ей мозги! Останься она в деревне, как было приказано, и никому бы не втемяшилось пересчитывать одноруких по головам. Поль отстранил ее от заданий и отправил на кухню.
– Энн слишком хороший агент, чтобы варить супы.
– Ты прав. Но даже самый хороший агент обязан повиноваться приказам! Впрочем, можешь дать ей задание, если хочешь, раз ты наш начальник и повелитель.
– Скажи ей, что она может взять отгул и пойти на фестиваль. Джо ухмыльнулся и отправился выполнять поручение. Вернувшись, он картинно воздел руки:
– О женщины! Она говорит: «Нет, спасибо, я уже слышала эту музыку». Сказать ей, что это приказ?
– Не стоит. А ты сам пойдешь?
– Леблан приказал не оставлять тебя одного ни при каких обстоятельствах.
С наступлением темноты Форзон стал напряженно ждать известий, но все было тихо. После полуночи вернувшиеся с фестиваля сообщили, что Торовы трубачи сорвали запланированное шоу: они выступали первыми, и публика буквально вынудила их играть беспрерывно до самого конца.
– В городе только и говорят, что о духовой музыке! - с энтузиазмом воскликнул Леблан. - Никогда не видел, чтобы куррианцы были настолько возбуждены. Самое время для активных действий, не так ли? Мне только что доложили, что у северных ворот не было ни единого солдата: весь караул отправился в самовольную отлучку, чтобы послушать музыку. Итак, что вы намерены предпринять, инспектор?
– Ничего. Как я уже сказал, моя идея не сработала. Назначаю совещание на завтра.
Форзон отправился в постель и спал долго и сладко. Он вздремнул бы еще, но около полудня в комнату ворвался Поль Леблан. В одно мгновение Форзон вскочил на ноги и кинулся в сторону потайной панели, но Леблан задержал его, ухватив за подол.
– Ты чародей! - выдохнул он, глядя на Форзона с восторженным обожанием.
– О господи, что еще случилось?..
– Король только что разразился эдиктом! Никаких труб. Никакой духовой музыки. Никаких одноруких музыкантов, все они должны вернуться в свои деревни. Тяжкое наказание каждому, кто осмелится играть на трубе публично, и всем, каковые начнут его слушать. Ты ведь этого хотел, правда?
Форзон медленно кивнул.
– Да, но какого дьявола?.. Почему король, который еще вчера приветствовал трубачей… Нет, хоть убей меня, не понимаю.
Леблан озадаченно развел руками:
– И что теперь надо делать?
– Прежде всего - послать гонца к Тору. Пусть скажет: тот, кто подарил ему трубу, приветствует всех трубачей и просит их пройти маршем до королевской резиденции и подать петицию королю.
Из окна, выходящего на дворцовую площадь, замок был виден как на ладони. Форзон разглядывал его с большим интересом: когда он пребывал внутри, ему не представилось особой возможности для изучения куррианской замковой архитектуры. Теперь было заметно, что на самом деле замок-дворец состоит из нескольких больших зданий, соединенных переходами, и пока Форзон мысленно вычерчивал общий план постройки, он понял вдруг, что же подспудно беспокоило его с самого начала пребывания на Курре.
Застывшее искусство.
Местная архитектура эволюционировала от изогнутых деревьев до выгнутых наружу стен деревянных домов - и далее до выгнутых наружу стен из камня, где и остановилась. Но если в замках столь сложная кладка стен служила целям защиты, то в обычных домах она принципиально бесполезна, и все же…
Политическая ситуация на Курре в течение многих веков сохраняла удивительную стабильность. Структура населения и уклад жизни стабильны. Технология застыла на уровне Средневековья, но искусство и добросовестность куррианских работников достигли таких высот, что возведенные много веков назад дома простоят еще много веков. А в результате новые здания строятся крайне редко, и строители рабски копируют старые образцы, украшая их все более и более изысканными деталями. Проблема куррианской архитектуры состоит в том, что на Курре не существует архитекторов: здесь для них просто нет работы…
– Что ты там увидел? Что-нибудь полезное для твоего плана? - взволнованно спросил Леблан.
– Да нет, - сказал Форзон, не отрывая глаз от замка. - Но я только что сделал любопытное открытие по части местной архитектуры… На Курре, оказывается, нет архитекторов! Только строители.
Обернувшись, он обнаружил, что все присутствующие смотрят на него с непередаваемым выражением.
– Не понимаю, как можно в такой момент думать об архитектуре, - пробормотал раздраженный Леблан.
– Как можно смотреть на здание и не видеть его, - парировал Форзон.
На дворцовой площади собралась уже целая толпа, и не менее четвертой ее части составляли женщины, что было само по себе удивительно. С утра по городу ходили упорные слухи, что на вчерашнем фестивале было немало женщин, переодетых в мужское платье… Столь радикального воздействия духовой музыки на куррианское общество Форзон, по правде говоря, совсем не ожидал.
Почти во всех окнах, выходящих на площадь, виднелись любопытные мордашки детей, а те, что постарше, расселись на крышах, которые в Курре негласно почитались детским царством. Какое счастье, подумал Форзон, что на площади нет ребятишек: когда неразрушимый объект встречает неодолимую силу, без жертв не обходится.
Сперва по городу разнеслась весть, что король объявил трубачей вне закона, и горожане разбежались по домам. Затем - не без помощи агентов Команды Б - вихрем пронеслась весть о том, что трубачи устроили марш-протест, дабы подать петицию королю. Тогда горожане вышли на улицу и побежали к королевскому дворцу. Единственная причина, помешавшая всему населению Курры собраться на дворцовой площади, заключалась в том, что площадь эта была недостаточно велика. Все окрестные улицы, насколько Форзон мог видеть сверху из окна, были плотно забиты толпами, пытавшимися хотя бы на несколько десятков шагов приблизиться к дворцу.
И все эти люди хранили странное, неестественное молчание.
Глядя на них, Форзон почувствовал себя любознательным химиком-недоучкой, который намешал в колбе что ни попалось под руку и только что поджег фитиль… Взорвется или погаснет с тяжким чадом? Он слишком мало знал об этих людях, хотя надеялся, что понимает их. Команда Б, напротив, знала о куррианцах практически все, но абсолютно не понимала.
– Раз в жизни я видел нечто подобное, - задумчиво произнес Леблан. - В другом мире, когда хоронили народного героя. Эти люди действительно скорбят о кончине духовой музыки?
– Любопытство, - отрезала Энн. - Кто и когда на Курре в последний раз подавал петицию королю?
– Нет, не так, - сказал Форзон. - Они просто не в силах поверить… Как я надеюсь.
– Что кто-то осмелится подать петицию королю?
– Что король навсегда запретил трубачей. Народ не желает в это верить.
– Ты так считаешь, - сухо заметила Энн. Форзон упрямо кивнул.
Наконец издалека донеслись приветственные крики: к площади приближались трубачи. Медленно. Невыносимо медленно. Людская масса с трудом расступалась, образуя узенький проход для колонны в алых плащах, и моментально смыкалась за нею. Музыканты, гордо выпрямившись, шли по двое в ряд, прижав к груди сияющие медью трубы. Когда они вступили на площадь, запрудившая ее толпа, взревев от восторга, начала раздвигаться, однако Торовы трубачи шагали все медленней. Они остановились перед фасадом дворца (на таком расстоянии Форзон различал лишь алую полоску в многоцветном волнующемся море), и снова настала неестественная тишина.
– Я вижу короля, - вполголоса пробормотал Леблан, вооружившийся биноклем. - В центральном окне, откуда Ровва обычно следит за празднествами.
Они не услышали ни слова из петиции Тора, но когда тот закончил говорить, в толпе прокатился одобрительный ропот. Король, по-видимому, ответил краткой фразой. Музыканты повернулись и начали прокладывать обратный путь через толпу.
Фитиль догорел - и ничего не случилось.
– Пустышка, - печально вздохнул Форзон.
– Пустышка? - взорвался Леблан. - Да ты хотя бы понимаешь, что мы впервые за четыреста лет вывели здешний народ на демонстрацию?! А что же будет дальше?
– Не знаю, - сказал Форзон. - А впрочем… - Он высунулся из окна по пояс и крикнул что было мочи:
– Музыку!
– МУЗЫКУ! - грянул над его ухом Леблан с такой акустической мощью, что Форзон чуть было не вывалился из окна.
– Му-зы-ку, му-зы-ку! - завопили они дуэтом, и кто-то в толпе подхватил этот ритм. Через несколько секунд вся дворцовая площадь и все окрестные улицы грозно громыхали:
– МУ-ЗЫ-КУ! МУ-ЗЫ-КУ!
Музыканты остановились, по-прежнему прижимая свои трубы к груди. Ну давай, давай же, Тор, мысленно заклинал Форзон, неужто ты не осмелишься?.. И вдруг ворота замка отворились, и на площадь повалили королевские стражники: размахивая копьями и обнаженными мечами, они врезались в толпу.
Горожане ахнули и на миг подались, но тут же, взревев, штормовой волной накрыли стражу. Трофейные копья полетели в окна замка, створки главных ворот, не выдержав напора, разошлись; огромное людское море ворвалось в королевскую резиденцию, стремительно обтекая неподвижный алый островок в центре площади. Внезапно Торовы трубачи синхронным жестом вскинули инструменты… И над ревущей толпой вознесся к небу победный трубный глас!
Форзон обнаружил, что остался один. Команда Б, которая четыреста лет дожидалась этого момента, не могла его упустить. Поль Леблан уже был на площади, энергично проталкиваясь вперед, чтобы возглавить толпу. Внизу под окном Джо Сорнел отчаянно кричал, размахивая руками, но Форзон не мог разобрать ни слова: в невероятном шуме и реве не слышно было даже труб. Он увидел, что музыканты перестали играть, но по-прежнему стоят в центре площади, изумленно наблюдая за происходящим. Разгневанный авангард, ворвавшийся во двор замка, тем временем пытался с помощью подручных средств взломать мощные внутренние врата. Вряд ли удастся, решил Форзон, но это уже забота Леблана.
Почувствовав, что рядом кто-то есть, он обернулся и увидел Энн: губы девушки зашевелились, но Форзон ничего не услышал и покачал головой. Они постояли немного, радостно улыбаясь и глядя друг на друга, а потом стремительно обнялись. Краем глаза счастливый Форзон заметил скользнувшую по площади тень…
И настала оглушительная тишина.
Форзон отпустил Энн, и они увидели на площади тысячи поднятых к небу бледных лиц. Тень вернулась: почти над головами людей в абсолютном молчании скользнул бесшумный гравиплан, предназначенный для контактов базы БМО с Курром. Машина сделала круг, забирая выше на подлете к замку и, обогнув его, снова нырнула.
Огромная человеческая масса, которая накапливалась часами, растворилась за считанные минуты. Люди, штурмовавшие внутренние врата, были слишком заняты, чтобы смотреть в небо, но дрогнули при внезапной тишине и были вытеснены стражниками на площадь. Планер опять нырнул, до смерти перепугав и преследователей, и преследуемых; первые в панике кинулись назад, вторые со всех ног помчались к ближайшему туннелю.
На площади не осталось ни души, если не считать нескольких десятков неподвижных тел, затоптанных в минуты всеобщего бегства. Планер продолжал кружить и нырять, кружить и нырять, постепенно расширяя круги и снижаясь при виде любого скопления куррианцев. Когда улицы города совершенно опустели, машина набрала высоту, качнула крыльями и улетела в сторону моря.
В комнату ворвался Леблан - в изорванном платье и с огромным кровоподтеком на скуле.
– Уилер! Или он в замке, или у него там свой человек. Этот мерзавец…
– Где трубачи? - перебил его Форзон. - С ними все в порядке?
– Наверное. - Леблан пожал плечами. - Кто бы мог подумать, что Уилер…
– И это ваша забота о народе? - вскипел Форзон. - Фишки в игре, да? Отыграли - и выбросим вон!
– Не надо так, - неожиданно спокойно сказал Леблан. - Конечно, нам не все равно. Я уже послал человека выяснить, что и как. Но Уилер… - голос его дрогнул.
Постепенно собрались остальные - Джо Сорнел, Ханс Ультман, Сев Роумер, все в синяках и царапинах, с ошеломленным видом людей, только что переживших конец света.
Собственно говоря, это был крах мира БМО: после четырех сотен лет тайной, глубоко законспирированной работы один из офицеров Бюро не только предательски «взорвал» планету, но сделал это при свете дня, в государственной столице и на глазах всего ее населения.
Глава 16
Ночь упала на мертвый город.
Ханс Ультман, отправленный на разведку, не встретил не единого человека и не увидел ни одного горящего факела над таверной. Все городские ворота остались без охраны.
Во всем городе светились лишь окна верхних этажей королевского дворца.
Старшие агенты Команды Б, собравшись в полуподвальной квартире, незамедлительно приступили к сравнению наблюдений и составлению письменных рапортов, но это похвальное занятие не могло скрыть глубокого шока, в котором все они пребывали.
– Как трубачи? - снова спросил Форзон.
Ханс Ультман, отправленный на разведку, не встретил не единого человека и не увидел ни одного горящего факела над таверной. Все городские ворота остались без охраны.
Во всем городе светились лишь окна верхних этажей королевского дворца.
Старшие агенты Команды Б, собравшись в полуподвальной квартире, незамедлительно приступили к сравнению наблюдений и составлению письменных рапортов, но это похвальное занятие не могло скрыть глубокого шока, в котором все они пребывали.
– Как трубачи? - снова спросил Форзон.