Биленкин Дмитрий Александрович. Космический бог

   — У слухачей маленькая техническая неполадка, док! Они ослепли и оглохли. Мы успеем договориться.
   — Вот как… И долго будет длиться неполадка? — Полынов снова был готов к бою.
   — Да уж час повозятся, как пить дать. Парням тоже хочется горяченького, вот они и устроили нам мужской разговор. Вы только подумайте, бутылка виски на три дня, наш шеф импотент, не иначе. Так будет спирт?
   “Зато ваш шеф понимает, чем грозит пьянство в космосе, — подумал Полынов. — Так тебе хочется всласть напиться… Это дорого обойдётся твоему холёному телу”.
   — Ладно, — сказал он вслух. — Но бизнес есть бизнес. Задарма ничего не даётся.
   — Конечно! Сколько?
   — Мне не нужны деньги. Мне нужны пароли, мне нужно знать расположение помещений, нужно знать, сколько вас.
   Грегори побледнел.
   — Это измена… я…
   Он инстинктивно схватился за пистолет. Полынов широко улыбался.
   — Как вы полагаете, дорогой, зачем мне эти сведения? Грегори подобрался, как перед прыжком. Он тупо соображал.
   — Чтобы удрать! — радостно гаркнул он. — Не выйдет.
   Он вскочил и выхватил пистолет.
   — Скажи, Грегори, — Полынов продолжал улыбаться, — может один невооружённый человек удрать с базы? Нет? Ты прекрасно знаешь, что нет. Так зачем, по-твоему, мне эти сведения?
   Охранник не спускал с Полынова глаз. Видно было, каких усилий стоила ему попытка догадаться.
   — А все очень просто, — продолжал Полынов. — При игре лучше всего знать карты противника, так?
   — Ещё бы…
   — У меня с твоим шефом своя игра, свой бизнес. Однако он знает мои карты, а я нет. Это мне не нравится. Бизнес есть бизнес.
   — Ага! Это умно. — Грегори снова сел, но пистолета не выпустил. — Но меня это не устраивает. За такие штучки я сам ставил к стенке.
   Вместо ответа Полынов наклонился к сейфу, отпер его и вынул колбу со спиртом. Взболтнул жидкость.
   — Нет, док, — Грегори даже вздохнул, — не пойдёт.
   — Никто не узнает.
   Грегори кивнул. Вдруг его лицо просияло.
   — Отдашь за так! Иначе я расскажу, как ты хотел подкупить меня.
   — И получишь пулю в лоб. За спирт и за… — психолог помедлил, — за маленькую техническую неисправность.
   Грегори угрожающе выпятил челюсть. Это он умел делать, это у него отлично получалось.
   — Грозить вздумал…
   Он сжал литые кулаки и шагнул к Полынову.
   — Осторожней, нас подслушивают, — тихо сказал тот.
   На этот раз Грегори сообразил мгновенно… Одним прыжком он долетел до двери и рванул её. На пороге стоял Амин.
   Взревев, Грегори втащил его за шиворот, захлопнул дверь и бросил на колени.
   — Падаль, падаль… — остервенело дышал Грегори. — Подслушивать… Ну, ты плохо меня знаешь…
   Он пнул Амина. Но тот и не стремился оправдываться: он открыто и с ненавистью смотрел на Грегори. В ответ на удар, который подбросил бы его под потолок, не схватись он за ножку стола, Амин медленно и зло усмехнулся.
   — Я скажу — и тебя…
   Грегори на секунду окаменел.
   — Так, — сказал он угрожающе. — Так. Испугать думаешь? Я сотнями давил желтомазых, ты пополнишь список.
   Он схватил Амина за руку и резко вывернул её. Смуглое лицо Амина побледнело, он даже не мог кричать, из горла рвался хрип. Да, Грегори был мастер своего дела.
   — Не сметь! — крикнул Полынов.
   — Не путайся, док, зашибу, — пообещал Грегори. — А с тобой мы поговорим, Амин. Что, плохо, собака? Будет хуже. На кого бросаешься, падаль желторотая?… А ну, клянись своим богом, что будешь молчать, ну…
   Амин осел на пол. Грегори чуть отпустил руку.
   — Очухался? Клянись, а не то…
   Амин что-то пробормотал.
   — Не то!… — Грегори снова дёрнул руку. Амин застонал. — Я вашу клятву знаю, говори как нужно…
   Полынов не разобрал, что бормочет жертва. Но Грегори как будто был удовлетворён. Он отпустил Амина, потом, словно нашкодившего щенка, поднял его за воротник и вышвырнул в пустой коридор.
   — Все они такие сволочи, док. — Грегори брезгливо вытер руки о мундир. — А внимание у тебя…
   Он с уважением посмотрел на психолога.
   — Думаешь, не проболтается? — спросил Полынов.
   — Ха! Он же истово верует в своего бога! С деревенщиной приятно иметь дело, надо лишь знать, как с ними обращаться. А уж я — то знаю! Ладно, давай спирт!
   — Пароли.
   — Слушай, не беси меня. Я ведь прикончу тебя раньше, чем ты пикнешь. За попытку к бегству. Соображаешь?
   — Вполне. Амину ты серьёзно повредил руку?
   — А что?
   — Пришли его ко мне.
   — Зачем?
   — Вправлю вывих.
   — Тьфу, с тобой о деле,.
   — Спирт я тебе дам, если пришлёшь.
   — Ого! Сердечный ты человек, как я погляжу… Сентиментальненький. Черт с тобой, давай спирт, пришлю. Вправляй руку мертвецу…
   — Что?
   — Ничего. С доносчиками у меня свой солдатский счёт, тебя не касается.
   Когда спирт очутился во фляжке Грегори, тот, дойдя до двери, вдруг обернулся.
   — Слушай, док, я честный человек. Ты дал мне спирт, а я тебе в случае чего дам быструю смерть. Вот и будем квиты.
   — И на том спасибо.
   Дверь закрылась.
   “Вот она, честность палача, — горько усмехнулся Полынов. — А ведь он ушёл гордый своим благородством”.
   Грегори выполнил обещание. Не прошло и пятнадцати минут, как Амин очутился перед Полыновым.
   Маленький крестьянин по-прежнему был бесстрастен, будто ничего и не произошло. Он безропотно дал осмотреть руку, не дёрнулся, не застонал, когда Полынов вправил вывих, и не сказал ни слова благодарности. Он уже хотел встать и уйти, но Полынов остановил его.
   — Вы знаете, что Грегори прикончит вас?
   Только веки дрогнули.
   — Не верите?
   — Я поклялся.
   — Это не спасёт вас.
   На Полынова в упор смотрели тёмные, равнодушные как у рыбы глаза. Полынов растерялся.
   — Вы знаете, зачем вы здесь, на базе?
   — Мне заплатят много денег, и я куплю землю.
   — Зачем?
   — Много земли — много господин.
   От Полынова ускользал последний шанс.
   — Грегори убьёт вас за то, что вы подслушали разговор. И у вас не будет земли, — с расстановкой сказал он.
   Молчание.
   “Понимает он или не понимает?” — недоумевал Полынов.
   — Он господин, — вдруг сказал Амин.
   — Но вы же шпионили за ним!
   Снова молчание.
   — И потом какой он вам господин, вы оба солдаты.
   — Сильный всегда господин.
   — Я тоже?
   — Ты слабый.
   — А если я окажусь сильнее всех, я тоже стану господином?
   — Да.
   — И если ты станешь сильнее всех…
   — Да. Господином.
   — Зачем?
   — Так всегда.
   — У нас не так, слышал?
   — Всегда так.
   — А если я сделаю тебя господином над Грегори, над всеми?
   — Ты не сможешь.
   — Если поможешь мне — смогу.
   — Нет.
   — Попробуй.
   — Я тебе не верю, у тебя нет святого.
   — Я верю в человека, это у меня святое.
   — В меня?
   — Пока ты раб — не верю.
   — Я раб? Ты говоришь, как Грегори, как все.
   — Ты раб, потому что признаешь над собой господина. Сбрось его — и ты человек. А для Грегори ты всегда раб.
   — Я господин, тогда я твой бог?
   — Человек — это не раб и не господин. Понимаешь?
   — Нет. Ты хочешь убить Грегори, убить всех, понимаю. Бога твоего не понимаю.
   — Ты хочешь, чтобы я убил Грегори, убил всех?
   — Да, если не меня. Но ты не сможешь. Ты слабый.
   — Вот как… Нет, я сильнее всех! Видишь?
   Чем беднее ум, жёстче навыки, уже кругозор, тем легче человек поддаётся внушению. Полынов встал, торжественно коснулся плеча Амина.
   — Ты не можешь шевельнуть руками, — убеждённо сказал он. — Не можешь. И не пытайся. Они окаменели.
   Амин дёрнулся. Он пытался поднять руки; они не повиновались. В его глазах метнулся страх. Бедняга слишком привык находиться под чужим влиянием, сейчас он был беззащитен.
   Полынов вытащил у него пистолет, подкинул на ладони.
   — Это ты видишь?
   Внезапно Амин упал со стула на колени.
   — Ты сильный, ты сильный! — закричал он. — Сильнее всех, никто Амина ещё не делал камнем! Ты убьёшь Грегори, спасёшь меня, мой господин! Амин знает, что тебе нужно. Амин все скажет…
   — Говори!
   — Амин прав: ты хороший господин. Расколдуй меня, расколдуй, Амин все скажет! Когда Грегори убит, ты спасёшь меня, дашь денег, много денег, я куплю землю, куплю сына Грегори, буду ему плевать…
   Минут через десять Полынов знал все.
   Оставшись, наконец, один, он долго не мог успокоиться. Такого он не ожидал. Как истово веруют они в чудо, как жаждут его, как слепо идут за тем, кто посулит им чудо!
   Не важно, кто, не важно зачем… Их приучили повиноваться силе безропотно, бездумно, а за чудом им видится огромная, сверхъестественная сила.
   Полынова трясло от омерзения.

7. “Зелёный ад!”

   Он ничего не успел предпринять. Цоканье магнитных присосок, шаги, дверь отлетела — перед Полыновым, непреклонный, как судьба, стоял Гюисманс. За его спиной маячил охранник.
   — Хватит! — резко, не дав Полынову собраться с мыслями, сказал Гюисманс. — Время бесед и размышлений истекло. Да или нет?
   — Уже? — вырвалось у Полынова. — Я не успел… Ещё час, два…
   Он лихорадочно соображал. Предательство? Случайность? Разгаданный ход?
   — Странно, нерешительно не в вашем характере. — Гюисманс по-наполеоновски скрестил руки. — Ни секунды! Великий час пробил! Да или нет?
   — Нет!
   Мгновение назад Полынов хотел сказать “да”, чтобы выиграть время. Нервы! Не выдержал, сдали нервы, не справились с ненавистью и омерзением…
   — Жаль. Гюнтер!
   Охранник вытянулся.
   — Взять! В камеру пыток! Девчонка уже там?
   — Так точно!
   — Милейший, — Гюисманс повернулся к Полынову, — вам будет для начала показано редкое зрелище. Вам и её не жаль?
   Гюисманс не успел увернуться. Но ярость ослепила Полынова, и удар пришёлся неточно. Охранник прыгнул на психолога, выламывая руки, Гюисманс, прислонившись к стене, держался за щеку.
   — Если вы думаете… Если вы думаете, что я пристрелю вас… Нет. Я дождусь, когда вы взмолитесь, когда вы будете на коленях ползать… А вы будете! И тогда я полюбуюсь вами. Увести.
   Полынов шёл, кипя от ярости. Так сорваться! Он презирал себя.
   Машинально он все же отметил, что не слышит за собой шагов Гюисманса. Он искоса глянул через плечо. В двух метрах сзади, как конвоиру по земному уставу и полагалось, вышагивал охранник с лайтингом наперевес. И больше в коридоре никого. Решение пришло внезапно. Раз этому олуху невдомёк разница между Землёй и астероидом…
   Когда они проходили мимо комнаты с восковыми фигурами, у Полынова вдруг подвернулась нога. Падая, он что есть силы оттолкнулся от стены. Прежде чем охранник успел сообразить, Полынов, словно ракета, пролетел разделяющее их пространство. Страшный удар ногой в живот бросил охранника на пол. Он истошно взвыл, закатывая глаза. Перевернувшись в воздухе, Полынов перехватил падающий лайтинг. Удар прикладом по голове оборвал вопль охранника.
   Дробя эхом тишину, заголосила сирена; за ними следили, конечно. Полынов метнулся в комнату с восковыми фигурами, полоснул лучом лайтинга по гнезду с телеаппаратурой, прикладом срубил выключатель. Свет потух, в темноте зловеще замерцала морда чудовища.
   Полынов выхватил из кармана ампулы с миксоналом, флакон с солью, вату. Смочил её, заткнул ноздри. Хрустнуло раздавленное стекло ампул. Полынов залёг в углу, взяв дверь на прицел. Сердце бешено стучало. Снаружи топали башмаки охранников.
   — Здесь! Сюда!
   Толчея за дверью.
   — Эй, выходи!
   Полынов не отвечал. Он считал секунды.
   — Выходи добром! Все равно выкурим!
   Выкурят, сообразил Полынов. Они не такие дураки, чтобы ворваться и поставить себя под выстрел. Швырнут какую-нибудь дрянь. Газовую гранату. Ждут, пока их доставят.
   Полынов на ощупь прокрался к двери, резко толкнул её, чтобы миксонал быстрей попал в коридор. Отпрянул назад. Снаружи тоже отпрянули. В распахнутую дверь влетел лиловый луч, что-то грохнулось, рассыпалось искрами.
   — Не сметь! — бешено заорал динамик в коридоре. — Идиоты!
   Полынов чуть не расхохотался. Они стреляли в Простого Среднего Человека. От восковой фигуры остался пар. И у них шалят нервы, с удовольствием отметил Полынов.
   Долгая, невыразимо долгая для Полынова минута насторожённой тишины.
   И вдруг…
   Коридор будто взорвался.
   — Крылья, крылья, лечу!…
   — Сколько ходов, сколько ходов, прекрасных голубых ходов.
   — Да вы с ума… Уберите змею-ю-ю…
   Полынов перевёл дыхание. Так, господа, вы ещё не знаете, что такое миксонал. Сейчас вы узнаете. Дышите, дышите глубже, пусть снятся вам сны наяву, какие вам ещё никогда не снились.
   Он встретился взглядом с фосфоресцирующими глазами воскового чудовища. Не помешает. Подхватив под мышку длинное шипастое туловище зверя, он вытолкнул его в коридор и тотчас навскидку ударил лучом по телеглазу. Одному, второму. С потолка обрушился дождь осколков.
   — А-а-а!…
   Нечеловеческий вопль завибрировал на самой высокой ноте и оборвался.
   Полынов выскочил. Пятеро охранников, шатаясь, тыкались во все стороны, как слепые. Их челюсти отвисли, словно в неоконченном зевке. По подбородкам стекала слюна. Рослый детина пытался вогнать в рот дуло лайтинга. Нечаянно он дёрнул спуск. Раздался негромкий хлопок. Полынов прикрыл глаза. Что-то тёплое брызнуло ему на руки, в лицо. С глухим стуком осело тело. Полынов побежал, поскользнулся, едва удержав равновесие. Дышать мешала заткнутая в ноздри пропитанная химикатом вата.
   Вслед неслось шипящее бормотание.
   — Ш-ш-шарство небесное виш-ш-ш-у…
   — Я-я-яблоко не убе… х… х…
   — Хде-е-е…
   Плита, запирающая коридор, пошла, повинуясь паролю, вверх. Полынова едва не сшиб бегущий навстречу охранник. В обеих руках тот держал по газовой гранате. Опомниться охранник не успел: Полынов ударил ему по горлу ребром ладони.
   Сунув в карманы пару гранат, Полынов скатился по скупо освещённой лестнице. Искать, где спрятан телеглаз, уже не было времени. Сзади надрывалась сирена. Теперь все зависело от того, как скоро враги сообразят, что отрава крадётся к ним по воздуховодам, как скоро они включат фильтры.
   От лестницы узкий ход шёл и налево и направо. Полынов лихорадочно соображал. Он метнулся в одну сторону, в другую и тут увидел колодец. Крутые ступени, сбегающие в колодец, упирались в железную дверь. Прыжок — весом своего тела Полынов распахнул её.
   В лицо ударил яркий свет. Посреди камеры возвышался стол непонятной конструкции. Над ним с блока свисали верёвки. В углу возле оцинкованного стока фыркала газовая горелка, на решётке вишнёво светились раскалённые прутья. Над жаровней, что-то поправляя, склонился широкозадый, похожий на жабу человек. Рядом, прикованная к стене, стояла Крис.
   Человек стремительно обернулся. На нем был фартук мясника. Полынов выстрелил, прежде чем узнал его. Большеголовый — с его лица не успела сползти глуповатая растерянность — упал, сбив собой жаровню.
   Крис рванулась. Её рот был раскрыт в беззвучном крике. Полынов что есть силы дёрнул на себя держащее цепи кольцо. Оно даже не дрогнуло. Полынов растерянно огляделся, схватил со стола какое-то орудие пытки, похожее на клещи — это и оказались клещи, — перекусил у запястий звенья цепи. Девушка упала на колени. Она попыталась встать и не смогла. Полынов рывком поднял её.
   — Что? — крикнул он, заглядывая в залитое слезами, смеющееся лицо.
   Крис билась в его руках. Церемониться было некогда. Полынов замахнулся, чтобы пощёчиной прекратить истерику.
   Но Крис увернулась.
   — Уже… Не надо… Сама!
   Платье у неё на плече было порвано, она попыталась приладить лоскут. Другой рукой, наклонясь, она скользнула под фартук Большеголового, вытащила из кобуры пистолет. Полынов заметил на лице Большеголового две глубокие царапины от ногтей.
   — Скорей, Крис!
   Что-то скрипнуло сзади. Полынов порывисто обернулся; ему показалось, что он опять видит страшный сон: массивная дверь камеры лениво стронулась с места и затворилась.
   — Птички думают улететь… — хихикнуло в углу.
   Полынов ринулся к двери.
   — Поздно, поздно! — услышал он в динамике знакомый насмешливый голос. — Твоя выходка с миксоналом недурна, но я предрекал, что тебя погубит благородство. Ты в ловушке, Полынов, ха-ха… Как ты мог забыть, что двери с электромагнитным запором способны закрываться сами, не пойму. Ну и сиди теперь, жди… Советую рассмотреть повнимательней наши орудия производства.
   Голос смолк.
   Крис медленно повернула к себе дуло пистолета, заворожённо уставилась в чёрный зрачок. Её лицо заострилось, глаза утонули в тёмных полукружьях.
   — Спокойно, Крис…
   Полынов отвёл дёргающийся пистолет, разжал пальцы.
   — Это всегда успеется. — Он даже смог ей улыбнуться.
   Подняв лайтинг, он тщательно прицелился и аккуратно, точно гнездо клопов выжег в углу ячейки подслушивания. Потом достал ватку, смочил её, протянул Крис.
   — Возьми. Кажется, Гюисманс не заметил одной своей ошибки.
   Он припал на колено, утвердил лайтинг и, как по ниточке, полоснул лучом по стыку двери со стеной. Вспыхнула, лопаясь, краска, багрово засветился ровный шов. Поднялся едкий дым, на пол закапал металл. Полынов, не отпуская курок, быстро водил лучом.
   — Не прожигает! — Крис сжала кулаки.
   — И не надо. Эти запоры не терпят нагрева.
   Дверь дрогнула, издала кряхтящий звук и приотворилась. Полынов отпрыгнул в сторону и увлёк за собой Крис. Он ждал выстрелов. Их не было. Над колодцем не торчали дула лайтингов. Откуда-то издали доносился глухой шум, неразборчивые выкрики. Видимо, миксонал успел основательно затронуть базу.
   Полынов взбежал по лестнице. За ним едва поспевала Крис. Он выкрикнул пароль. Но щит стоял как влитой.
   Случилось то, чего Полынов так боялся. Противник успел перекрыть все подступы к жизненно важным узлам базы. Теперь, выйдя из одной мышеловки, они попросту попали в другую — более просторную. Полынов безнадёжно посмотрел на индикатор заряда лайтинга. Так и есть: достаточно для боя, но не для взлома перемычек.
   — Ну, Крис, — на него навалилось отчаяние, — здесь нам придётся схватиться с бандой в последний раз. Назад, в колодец! Там неплохой окопчик.
   Он все-таки высмотрел, где тут спрятан телеглаз, и по дороге к колодцу уничтожил его, а заодно и плафон. Теперь они могли видеть противника, а он их нет.
   — Неужели все? — вырвалось у Крис, когда они залегли.
   — Да, все. Бери на прицел левый коридор. И успокойся, у тебя дрожит пистолет.
   — Я его возьму обеими руками. Они скоро придут?
   — Не знаю. Вероятно, им сейчас не до нас, управляются с неразберихой. Минут через десять — двадцать, должно быть.
   — Тогда я успею успокоиться.
   — Конечно. Ты молодец. Учти, пистолет реактивный, без отдачи.
   — Учту. Знаешь, о такой смерти я и мечтала.
   — Что-о?
   — В бою, не в постели. Чтобы быстро, не ждать, не думать об этом. Жаль, рано. Не успела пожить.
   — Ах, так… Это всегда бывает слишком рано.
   — Нет. Я хотела любить, пока можно. И шестерых детей. Большего мне не надо.
   — У меня все это было. Кроме детей. И многое другое. Этого мало.
   — Может быть. Видишь, рука у меня больше не дрожит.
   — Так и надо.
   Они ждали. Минута проходила за минутой, смутный шум вдали не утихал.
   — Скорей бы, — не выдержала Крис. Она прижалась плечом к Полынову и торопливо зашептала: — Поцелуй меня, быстро… А то я разревусь.
   Полынов наклонился, поцеловал её в сухие растрескавшиеся губы. Она несмело ответила, потом отстранилась, замерла, как мышь. У Полынова заколотилось сердце от нежности.
   Нельзя, приказал он себе. Думай о тенях, которые заполнят сейчас коридор, думай о том, как не попасть к ним в лапы живым. Не надо зря терзаться. Замысел был неплох, им просто не повезло. Ракеты уйдут на землю. Аккуратные остроносые ракеты.
   Ему показалось, что впереди, наконец, мелькнул чей-то силуэт. Он прицелился. Лайтинг не успел остыть, жгло щеку.
   И вдруг он ослеп. Разом погасли все лампы. Темнота упала, как обвал.
   — Ой!
   — Молчи! — Полынов вскочил. Отчаяния как не бывало. — Наша берет!
   В темноте он нащупал руку Крис, потянул её за собой.
   — Но что это… Авария?
   — Помощь, помощь, Крис… Осторожно, ступеньки,.
   — Я ничего не вижу…
   — Я вижу. Держись… Двери! Нет тока — всюду пройдём…
   Полынов не преувеличивал: опыт работы в космосе научил его ориентироваться там, где это казалось немыслимым. И первый же щит, который они нашарили, легко поддался их дружным усилиям.
   Натыкаясь на выступы, распахнутые двери, сдирая пальцы в кровь, они куда-то спускались, куда-то бежали. То и дело мелькали фонари охранников, одетых в скафандры, хотя действие миксонала должно было уже кончиться. Кто-то кого-то звал, кому-то приказывал; крики, ругань, бред тех, кто успел надышаться отравы, создавали полнейшую неразбериху.
   Полынов и Крис падали, едва к ним приближался луч света; один охранник даже споткнулся о вытянутые ноги Полынова и в сердцах стукнул его прикладом. Охранник истерически взвизгнул, когда навстречу выскочил, ошалело паля из лайтинга, его глотнувший миксонала приятель. Полынов и Крис поспешили отползти. Сумасшедшего быстро прикончили. Полынов, используя сумятицу, швырнул туда газовую гранату. Она лопнула, вызвав новый взрыв ужаса. Из пещерной тьмы, рикошетируя, полетели чьи-то пули.
   Внезапно Полынов упёрся во что-то мягкое. Оно дёрнулось и сказало:
   — Ад зелёный, вовсе не огненный…
   — Да, да, конечно, — согласился Полынов, увёртываясь от шарящих пальцев.
   Мечущийся свет фонарей и выстрелы помогали ему отыскивать дорогу. В самом нижнем коридоре было относительно спокойно, и беглецы перевели дыхание.
   — Страхуй меня сзади, Крис, — сказал Полынов.
   — Где мы?
   — Здесь должен быть вход в цех. Ага, вот он!
   — Осторожно, там надсмотрщики!
   — Ерунда. Но хотел бы я знать…
   Он чуть приотворил дверь. Вырвалась бледная полоска света. Полынов облегчённо вздохнул: заводская аварийная сеть, как он и ожидал, была автономной.
   Секунду подождав, чтобы глаза привыкли к свету, он рванулся внутрь.
   Цех был невелик, во всех направлениях, бросая широкие тени, его пересекали трубопроводы. По оси, выстроившись в ряд, стояли какие-то аппараты, похожие на гигантские восьмигранные маслёнки. Пролёт перекрывал прозрачный купол с противометеорным зонтом. Сквозь него просвечивали радужные звезды.
   В центре у постамента аппарата сгрудилась кучка людей. Сейчас в них трудно было признать элегантных пассажиров “Антиноя”. Они стояли спиной к взявшим их на прицел четырём охранникам, закинув руки на затылок. Пятый сидел, положив лайтинг на колени, в стеклянной будке под куполом. Оттуда ему был виден весь цех.
   Полынов выстрелил по будке. Брызнули стекла. Сзади щёлкнул пистолет Крис. Она не хвасталась своим умением стрелять: один из надсмотрщиков упал, даже не вскрикнув.
   — Руки вверх! — заорал Полынов, вскакивая на постамент соседней “маслёнки”.
   Если бы охранники не оцепенели от неожиданности, ему бы пришёл конец, потому что он не мог бить из лайтинга по врагам: строй заключённых смешался, и луч зацепил бы кого-нибудь. Он увидел вскинутое оружие, но в то же мгновение охранник исчез под грудой тел. Остальные прилежно тянули вверх руки. Их тоже окружили, сбили с ног.
   Кто-то, как крыса, метнулся в тень. Полынов не знал, друг или враг, и не стал стрелять. Но Крис, очевидно, знала: её пистолет снова щёлкнул, и человек споткнулся. Мелькнуло перекошенное лицо: Полынов последний раз встретился взглядом с Бергером. Тот упал. “Вот даже как”, — успел подумать Полынов.
   Не все заключённые вели себя одинаково. Кое-кто как упал, так и остался лежать, прикрыв голову. Но основное ядро действовало стремительно и организованно. К Полынову подскочил высокий чернявый парень в разорванной форме экипажа “Антиноя”.
   — Морис! — Он вытянулся, как для рапорта. — Подпольная группа Сопротивления к бою готова! Как в концлагерях…
   Он не удержался и лихо подмигнул. Второй глаз у него заплыл, видимо, ему довелось побывать в камере пыток.
   — Я знаю о вас из записки Крис. — Полынов торопливо пожал протянутую руку. — Ваш план?
   — Мы намечали перекрыть процесс, поднять давление в трубопроводах. Завод взлетит. Ваше мнение?
   — Только атака. Нас здесь прихлопнут, как зайцев.
   — Их много! Может, лучше взорвать?
   — Они уже взорваны, там вы поймёте. Атака тремя группами. Вот схема боя…
   — Безоружным?
   — Идти. Брать оружие убитых. Громче кричать. Только не “ура”. Всякую чушь. Больше шума.
   — Не понимаю.
   — Сообразите на месте. Помните: каждый должен постоянно выкрикивать “зелёный ад!”. Так мы будем узнавать своих. Победа близка. Вперёд!
   Штурмовые группы заключённых нырнули во мрак, и бой начался, нелепый, отчаянный, странный. То была свалка в кромешной темноте, раздираемой вспышками лайтингов, воплями, лучами фонариков. Бой, где враг бил по врагу, а свой терял друзей, где не было ни фронта, ни тыла, где все решали доли секунды, где отчаяние боролось с ловкостью, страх с решимостью. На стороне нападающих была внезапность, не успевшее угаснуть действие миксонала, понимание того, что происходит, точное знание цели. У противника каждый дрался сам за себя, плохо соображая, кто напал, откуда, сколько их. Зато охранники имели богатый опыт стычек, и было их больше… И они куда лучше знали свою базу. Там, где охранники успели собраться в группы и наладить командование, их ответная атака была ужасной. Они косили лучами лайтингов, не разбирая, кто перед ними — свои или чужие.