Бивен Хлоя. Неожиданное приглашение

   — В этом ты абсолютно права. И все же не будем отрицать и того, что мы далеко не посторонние друг другу люди. Хотя между нами и нет кровной связи. Твой отец много значил для меня — больше, чем ты можешь себе представить.? И я позабочусь о его дочери, даже если больная гостья с загадочным багажом имеет на этот счет!
   свое мнение. Разве писатель может устоять перед соблазном узнать ее получше? Великолепный образчик для изучения, вдобавок еще этот нежный румянец…
   Дверь за ним закрылась прежде, чем Линда смогла что-либо ответить. Нежный румянец? Да она покраснела от смущения и от злости, в конце концов! Глаза у этого человека как у кошки! Девушка обиженно откинулась на подушки.
   Линда провела в постели целых два дня и за это время ни разу не видела Филиппа. Салли ухаживала за ней очень заботливо. Но вечерами по окончании рабочего дня служанка отправлялась домой. А хозяин ни разу не зашел, чтобы пожелать гостье спокойной ночи или хотя бы поинтересоваться «здоровьем больной. Ну что ж, лучшей иллюстрации его отношения к ней не придумаешь… Игнорирует-и все тут!
   Правда, шкаф он все-таки принес. В этот момент Линда принимала душ, и их встреча не состоялась. Удивительно, но Уорнер не забыл про ее просьбу. Однако после этого он не зашел и не спросил, все ли в порядке.
 
   На третий день Линда проснулась рано. Чувствовала она себя намного лучше, чем прежде. Покой и отличная стряпня Салли сделали свое дело. Так что сегодня можно немного погулять. Девушка как раз спускалась вниз, когда входная дверь открылась и в холл вошел Филипп в джинсах и черном свитере. Через плечо свисало влажное полотенце. Живительно, он явно только что искупался в море. В такой-то холод! Да и море казалось неспокойным.
   — Доброе утро, Линда. — Губы Филиппа тронула улыбка. Он бросил полотенце на спинку стула. — Надеюсь, тебе лучше?
   — Да, спасибо. — Девушка продолжала его рассматривать и неожиданно выпалила то, что совершенно не хотела произносить:-Неужели вы купались! — В ее голосе соединились удивление, осуждение и недовольство. Уорнер удивленно поднял бровь.
   — Я всегда плаваю перед завтраком. Давняя привычка. Каждое утро после восхода солнца мы с твоим отцом бежали наперегонки к морю. Только, -серьезным тоном добавил он, -не дай мне Бог застать тебя за подобным занятием. Я знаю здесь все течения. Это побережье очень опасно для новичков.
   — Когда немного потеплеет, я тоже буду купаться, -заявила девушка, не в силах оторвать взгляд от его блестящих черных волос. Все-таки этот Уорнер-необычайно привлекательный мужчина.
   • — Пошли завтракать!-Филипп направился прямиком в столовую. Линда побрела за ним, машинально подобрав по пути мокрое полотенце. Он крайне небрежен с вещами, подумала девушка, заметив, что полотенце оставило белесое пятно на блестящей темной полированной поверхности стула.
   — Позволь спросить, что ты намерена с ним делать?-Филипп остановился, чтобы открыть перед Линдой дверь, и когда девушка подняла глаза, то увидела, что он выразительно уставился на полотенце.
   — Оно влажное. Может испортить дерево.
   Стулья ведь старинные и…
   — Ты совершишь большую ошибку, если попытаешься изменить меня или мой образ жизни, Линда Бекли!-Твердая рука взяла девушку за подбородок и повернула ее лицо к свету. — Если я хочу бросить влажное полотенце, я его бросаю. Салли собирает эти полотенца годами. Вскоре ты обнаружишь, как много у меня скверных привычек. Не обращай на них внимания. Я абсолютно не собираюсь с ними расставаться.
   В фиалковых глазах зажегся недобрый огонек. Однако Линда понимала, что будет неразумно давать выход своим эмоциям, даже если этого очень хочется.
   — Прошу прощения. Я действовала чисто машинально. Обыкновенная женская страсть к порядку. В будущем я постараюсь не докучать вам.
   Филипп прищурился. Человек явно заметил и возмущенные интонации в ее голосе, и пылающие щеки. Он учтиво пропустил Линду вперед, попутно забрав у нее полотенце.
   — Твое «машинально» может плохо подействовать на Салли, -не без издевки в голосе заметил Филипп. — Если полотенца не окажется в холле, она, чего доброго, вообразит, что я утонул.
   — Хорошо! Я положу его обратно!-Линда резко повернулась к нему, и только тут заметила веселеньких чертиков в янтарных глазах.
   — Ну и темперамент, -заметил Филипп. — Не пойму только откуда. Джон был очень уравновешенным человеком, а твоя мать-вообще была холодна как айсберг.
   В столовую вошла Салли и поставила на стол поднос с завтраком, а уходя, без каких-либо комментариев забрала с собой злосчастное полотенце.
   — Что ты собираешься сегодня делать?
   Снова этот насмешливый покровительственных тон! Она подняла глаза, стараясь выразить взглядом предельную холодность.
   — Для начала разберу свои вещи. А затем буду корпеть над учебниками, готовиться к экзаменам. Мне нужно многое наверстать.
   — Не переусердствуй. Не забывай, что ты больна.-Филипп говорил вполне серьезно. Линда кивнула, ей и самой не улыбалось снова оказаться прикованной к постели.-А как ты собираешься меня называть?
   Ну вот и прозвучал вопрос, которого она ждала и боялась. Хотелось бы самой знать ответ. До сих пор ей удавалось избегать прямого обращения.
   — Вы мне не дядя, .. — начала Линда нерешительно.
   — Согласен, -заметил Филипп. — Это мы уже выяснили. Тебе не кажется, что постоянно обращаться ко мне на «вы» довольно затруднительно? Может, будешь звать меня по имени и перейдешь на «ты»? Большинство людей справляются — с этим не так уж плохо.
   Линда с трудом переводила дыхание. Глупо, конечно, но почему-то казалось: стоит ей назвать его по имени, как она окажется в невыгодном положении. Хотя, с другой стороны, человек прав: нелепо, живя в одном доме, все время использовать официальный способ общения.
   Вспомнилась отвратительная фамильярность Мэдж Фри. Нет, она, Линда, никогда не сможет назвать его Филом.
   — Да, Филипп, -почти прошептала девушка и украдкой взглянула на мужчину. Тот не произнес ни слова. Просто смотрел на нее со странной улыбкой.
   — Меня редко так называют в моем доме, — наконец сказал он.
   — Ну не Филом же?.. — с трудом выговорила Линда.
   — Вот уж этого не надо. Мне нравится, когда ты произносишь имя Филипп своим чудным хрипловатым голосом. Давай на этом и остановимся, хорошо?
   Линда кивнула и вернулась к завтраку. Что вы там, мистер, наговорили про голос? Прежде никто не замечал, что у мисс Бекли «чудный хрипловатый голос», мысленно отметила Линда.
   — Пока ты лежала больная в постели, я думал о тебе, — вдруг ни с того ни с сего заявил Филипп. Девушка почувствовала, как екнуло сердце.
   — Д-да?-Линда старалась не выдать своего беспокойства.
   — Я знал, что тебе требуется помощь. Но что с тобой случилось, толком и не представлял. Твоя подруга Эмили обрисовала все в чрезвычайно мрачном свете. Что же все-таки произошло на самом деле?
   Линда прикусила губу и взглянула на мужчину. Филипп выглядел вполне миролюбиво, даже доброжелательно. Неужели прямо сейчас придется вытаскивать на свет Божий все свои проблемы? Однако объяснений избежать все равно не удастся. Так лучше уж сразу с этим покончить.
   — Все началось, когда арендодатели решили снести наш дом, -медленно произнесла Линда. Филипп слушал внимательно. Даже отложил вилку и нож. Девушке показалось поначалу, что уголки его губ слегка приподнялись, но нет, он не засмеялся, и Линда осторожно продолжила: — Они решили устроить на месте дома автостоянку. Вот так. Нас попросту выкидывали на улицу.
   — Бедняжки, -пробормотал Уорнер.-Итак, ты оказалась выброшенной на улицу.
   — Это еще полбеды. Почти одновременно я потеряла работу. По сокращению штатов, — торопливо проговорила Линда. Удивление Уорнера возрастало.-Я не смогла найти себе другую работу, моя подруга стала подрабатывать медсестрой по вызову на дом. Скоро у нее, возможно, все изменится к лучшему. Эмили выходит замуж. А у меня-ни дома, ни работы и никаких перспектив на будущее. Тут обрушилась еще беда-моя болезнь.
   Картина вырисовывалась довольно мрачная. Филипп откинулся на спинку стула. Его глаза пристально смотрели на девушку. Хоть и чувствовалось во взгляде кроме явного интереса еще и сочувствие, но было бы гораздо лучше, если бы он отвел свой взгляд.
   — Беда не приходит одна, -глубокомысленно заявил Филипп.-А сейчас у тебя, видимо, такое чувство, что все твои несчастья уже позади?
   — Надеюсь, что так. Раньше удача никогда меня не подводила, -заявила Линда.
   — Нельзя во всем полагаться только на себя и на удачу, -мягко прервал ее Филипп. — Когда несчастья на пороге, нужно опираться на семью.
   — Глупо искать то, чего нет. Мне и одной неплохо. Во всяком случае, я всегда могла сама о себе позаботиться.
   — Уверен, что могла, -спокойно согласился он. — Но бывают времена, когда помощь других просто необходима. Знай на будущее: здесь ты можешь чувствовать себя в безопасности.
   — С-спасибо тебе.-Девушка еще раз быстро взглянула на собеседника, но не поймала ответного взгляда. Мужчина смотрел в окно, прямо на море. На его лице застыло странное выражение. Удивительный он все-таки человек! Поражает его таинственная, зачаровывающая красота.
 
   После завтрака Линда поднялась в свою комнату, но не смогла заставить себя заняться чем-нибудь полезным. Она стояла у окна, завороженная видом водной стихии. Море казалось таким необузданным, таким свободным. Этот старый дом тоже таил в себе неведомые силы. Но стоит признаться самой себе: как бы ни было ей здесь поначалу тревожно и неуютно, тем не менее у нее появилось неповторимое ощущение собственного дома. Ощущение надежности тылов. Здесь жил когда-то отец. Здесь правила домом бабушка. Раньше не возникало потребности копаться в прошлом своей семьи. Сейчас прошлое само постоянно заявляло о себе.
   Линда направилась в сад, простиравшийся вплоть до крайней оконечности мыса. Должно быть, летом сад, разбитый с большим вкусом, выглядит очень живописно. Высокая живая изгородь, огибающая дом со всех сторон, защищала газоны и клумбы от порывов ветра. Ничего не скажешь-впечатляющее, красивое зрелище!
   Море притягивало к себе подобно магниту. Вскоре Линда уже стояла на краю обрыва. Ветер трепал ее короткие золотистые кудри. Как околдованная, смотрела девушка на безбрежные морские просторы, холодные и серые даже при сегодняшней ясной погоде, белые гребешки волн переливались в солнечных лучах. Теперь понятно, почему Филипп предостерегал от купания-было слышно, как пенящиеся волны яростно ударяются о прибрежные камни.
   Линда приблизилась к самому краю скалы, чтобы получше разглядеть побережье, но предупреждающий окрик и сильная рука, схватившая ее за локоть, заставили ее остановиться.
   — Что, черт возьми, ты здесь делаешь? — Линда обернулась и спокойно посмотрела в напряженное, искаженное гневом лицо Филиппа.
   — Осматриваю окрестности.-Она не понимала причины его злости.
   — Ты стоишь на самом краю мыса. Если бы я не пошел вслед за тобой, не знаю, что могло бы произойти.
   — Я не просила тебя идти за мной, -возразила девушка. Ну вот! Возник как черт из шкатулки, и сразу куда девалось только что возникшее прекрасное чувство родственной принадлежности к этому краю.
   — По-твоему, мне следовало подождать, когда ты упадешь с обрыва?-взбеленился Уорнер. Линда высвободилась из хватки его сильных рук и повернулась к дому. Вечно все испортит!
   — Может быть, будет лучше, если я вернусь в Бирмингем? Быть помехой-не лучшая участь. Я вовсе не хотела отрывать тебя от работы…
   — Ты очень похожа на свою бабушку-маму Джона.-Филипп помолчал, а потом тихо добавил: — Она упала с обрыва почти на том самом месте, где я нашел тебя.
   Линда резко вскинула голову. В ее глазах застыл испуг.
   — Она погибла? Папина мама упала с этого обрыва?
   — Да. — Филипп выглядел мрачнее тучи. На скулах проступили желваки. Он повел девушку к дому. — Твоя бабушка очень много значила для меня. Она была солнечным лучиком в этом мрачном доме. Заклинаю: не ходи туда больше, Линда!

Глава третья

   Филипп отпустил Линду, а сам странной походкой, напоминающей поступь раненого зверя, направился к дому. У девушки совершенно пропало желание изучать окрестности. В янтарных глазах Уорнера сквозила такая опустошенность. Если воспоминания о приемной матери, погибшей здесь много лет назад, так уж больно ранят человека, почему же он продолжает жить в этом доме? Что все-таки держит хозяина Дома призраков в этих краях?
   Неужели он действительно живет здесь назло? Назло чему? Кому? Определенно, этот мужчина абсолютно непостижим. Линда вернулась в свою комнату и принялась разбирать вещи, сваленные в беспорядке на пушистом голубом ковре. Неспешная, однообразная работа постепенно вытеснила печальные мысли. Вскоре девушка расставила на полках свои учебники и другие книги развесила одежду в шкафу и заполнила бельем ящики комода. Еще немного-и она закончит. Надо было спросить Филиппа, во сколько он обедает. Линда вздохнула и достала из чемодана фотографию родителей. Усевшись на ковер, она внимательно стала разглядывать ее. Действительно, золотистые волосы-это от отца. Тот, правда, был немного посветлее. А глаза-яркие, большие, синие или, как называют окружающие, фиалковые-уж точно от него. Лицо матери поражало красотой и холодностью. Грустно в этом признаваться, но, к сожалению, их дочь, глядя на лица родителей, не чувствовала ни теплоты, ни боли утраты. Разве что вернулось чувство одиночества, знакомое, изматывающее душу чувство.
   Невозможно представить ее отца рядом с Филиппом в этом доме. Между ними-двенадцать лет разницы. Какие отношения связывали их? Все казалось таким таинственным, странным. Вряд ли удастся докопаться до сути дела. Так что лучше обуздать свое любопытство и не совать нос в чужие дела.
   Когда Линда спускалась к обеду, она размышляла о том же-о своем прошлом и прошлом этого дома. В таком большом старинном доме обязательно должны быть фамильные портреты. А их почему-то нет. Линда обошла почти все комнаты, но ничто в них не напоминало о прежних обитателях Дома призраков.
   А Филипп? Вот уж кто прямо создан для полноты мрачноватой картины. Какой странный, многоликий, непростой человек! Он одновременно и пугал, и заинтриговывал, и притягивал к себе. Ну и шут с ним! Главное-постараться затаи ться и набраться терпения. Только так и удастся более или менее спокойно дожить до сентября. Только до сентября, а там-свобода. Пара банальных благодарственных фраз-и поминай, как звали.
   Линда вошла в столовую и увидела Филиппа. Очевидно, он по-прежнему не в духе. Стоит, держа бокал с виски, и смотрит своим тревожащим душу взглядом. Причем в этом изучающем взгляде девушка не заметила ни капли приветливости. Что опять не так?
   Линда, надо сказать, приложила немало усилий, чтобы выглядеть сегодня как можно лучше. Надела темно-синее платье с белой отделкой. Оно, возможно, немного коротковато, но что поделаешь-мода. К тому же она прекрасно знала, что сине-белая гамма потрясающе идет к ее глазам. И над прической тоже поработала-короткие золотые кудри выглядят как иллюстрация из рекламного проспекта, посвященного французским шампуням. Так что он не имел никакого права стоять в углу и неодобрительно смотреть на нее как на какую-то уродину.
   — Что будешь пить?-наконец поинтересовался Филипп.
   Щеки девушки запылали от злости и смущения. Даже тон, которым он задал вопрос, раздражал. Уорнер наверняка предложит ей лимонад. Что еще пьют юные глупышки? Стоит предвосхитить его новое издевательство.
   — Лимонад, пожалуйста, -заявила она и прямо посмотрела в глаза насмешнику. Черные брови удивленно поползли вверх. Губы искривились в прежней ухмылочке.
   — Бросаешь вызов? — насмешливо заметил Филипп. — Я оказался прав. Ты ничуть не похожа на покладистого Джона.
   — У меня был выбор. Кое-что я унаследовала от матери, -резко парировала девушка. Ухмылка исчезла с его лица.
   — Ее раздражительность была иного рода, — резко отозвался Уорнер.-Не могу сказать, что когда-либо находил твою мать забавной. — Он протянул девушке бокал. Вместо лимонада ей предлагался превосходный вишневый ликер. Линда не смогла прокомментировать его жест, потому что в это время вошла Салли и подала обед.
   Они сели за стол.
   Возможно, именно воспоминания о ее матери заставили Филиппа снова помрачнеть. Линда лихорадочно пыталась придумать нейтральную тему для разговора.
   — Мне очень понравился этот старый дом, — рискнула девушка, оглядывая столовую, декорированную в восточном стиле.
   — Он принадлежит моей семье уже несколько столетий, -коротко сказал Филипп. — Я думал, Джон рассказывал тебе.
   — Нет, не рассказывал. Папа редко упоминал об этом периоде своей жизни. Его разговоры в основном крутились вокруг последних раскопок, находок, ближайших планов.-Что-то в голосе Линды заставило собеседника присмотреться к ней повнимательнее.
   — Ты принимала участие в таких разговорах?
   — Возможно, и принимала бы, если бы дали шанс. Папа разговаривал только с мамой. Они были погружены исключительно друг в друга.
   — Ты хочешь сказать, в свою работу?-сухо поправил Уорнер. — Трудно представить, что Изабель могла увлечься человеком.
   — Ты рисуешь ее в слишком холодных тонах, — возразила Линда. То обстоятельство, что он говорил истинную правду, не имело никакого значения. Дочь почувствовала, что в данной ситуации обязана защитить мать.
   — Хочешь сказать, я не прав?-гнул свою линию Филипп.-Ты помнишь, чтобы твоя мать хоть раз приласкала тебя, поиграла со своей единственной дочерью? Насколько я знаю, тебя отправили в школу в пять лет и предоставили самой себе. Есть что возразить?
   — Ты… ты не знал их, -пробормотала Линда. Возразить действительно было нечего. Но очень не хотелось соглашаться с ним, а тем более поддаваться жалости к самой себе. Жестоко со стороны Уорнера бередить старые раны. Свою боль дочь Джона и Изабель запрятала глубоко-глубоко много лет назад. И отлично научилась справляться с жизнью. — Вообще-то я говорила о доме.
   — Дом-ничто без его обитателей. Особенно этот дом. — Филипп откинулся назад, созерцая насыщенный цвет содержимого своего бокала. — Мой отец ценил свою крепость превыше других ценностей. А мне всегда казалось, что люди, жившие здесь, больше походили на призраков. Отец упорно изживал в себе все добрые, человеческие чувства и эмоции.-Уорнер взглянул на девушку и неожиданно усмехнулся.-Ты не выжила бы здесь, Линда Бекли. Мой отец учинил бы тебе приличную взбучку только за один твой вызывающий вид.
   — Ты… ты не любил его?-спросила Линда. Жесткие нотки, проскользнувшие в его голосе, удивили. Девушка признавала, что равнодушна к своим родителям-так же, впрочем, как и они к ней, — но уж если быть до конца честной, она не испытывала к ним такой неприязни, какую выражал сейчас к своим родителям ее собеседник — Я ненавидел его, — откровенно признался Филипп.-Мне было пять лет, когда умерла мать. И все-таки я помню ее. Помню бледное лицо, вечный страх загнанного зверька в глазах. Оглядываясь назад, я понимаю, почему мама прожила так мало. Даже ради меня она не хотела жить.
   — Твой отец женился вновь-на папиной маме…
   — Да, причем в год смерти моей матери.
   И как будто солнце заглянуло в дом. Твоя бабушка была яркой, красивой-как ты. Такие же блестящие волосы, такие же изумительные глаза. В ее сердце нашлось место и для меня. На какое-то время жизнь снова стала прекрасной. Я всюду следовал за старшим братом, а он с удивительным терпением выносил мои проказы. Я поклонялся Джону как герою и обожал твою бабушку. — Что… что же произошло?-тихо спросила Линда.
   Почему Филипп вдруг решил довериться ей, рассказав о своей жизни? Он производил впечатление самоуверенного, несгибаемого человека, а теперь горечь, звучащая в его голосе, неожиданно обнажила ранимую душу, тщательно скрываемую боль — Да ничего особенного. Мой отец долго не выдержал. Он женился на твоей бабушке, потому что за домом должна была присматривать женщина. Он терпеть не мог песен и смеха, ненавидел, когда кто-то вмешивался в его жизнь. Его раздражали вечно болтающиеся под ногами мальчишки. Джон поступил в университет, меня отправили в закрытую школу. Этот дом превратился в склеп, как отцу, видимо, и хотелось. Его новая жена оказалась на положении прислуги. Когда я изредка приезжал домой из школы, то с трудом узнавал ее. А несколько лет спустя она упала со скалы.
   Надо же, какие странные вещи открываются! От услышанного по спине побежали мурашки. Ведь речь идет о совсем недавнем прошлом, а кажется, что рассказ касается средневековых событий.
   — Почему же ты не избавишься от дома, с которым связано так много печальных воспоминаний?-наконец решилась спросить девушка. Филипп мрачно усмехнулся.
   — Может быть, я хочу позлить отца, — ответил он.
   — Он же умер. Ты уже ничего ему не докажешь, -заметила Линда.
   — Неужели? Тогда почему ты в свое время сбежала в Бирмингем, вместо того чтобы поступить в университет? Кого ты хотела позлить? Кому показать свою обиду? И почему сейчас начинаешь все сначала?
   — Я хотела идти своим путем, -решительно заявила Линда.-Во всяком случае, никогда не поздно изменить свое решение. Я получила кое — какой жизненный опыт и ни о чем сейчас не жалею.
   — Ты еще ребенок, -сухо произнес Филипп.-К сожалению, твой жизненный опыт дорого тебе обошелся. Я мог бы обвинить в этом Джона, но понимаю, что не имею на это никакого права. Если бы на его пути встретилась добрая, сердечная, любящая женщина, все сложилось бы по-другому, я в этом абсолютно уверен.
   В который раз он пытается осудить ее мать! Линда импульсивно, не подумав, кинулась отплатить ему той же монетой. В памяти возник холодный красивый образ Доминик Уорнер.
   — И ты сумел найти себе именно такую женщину?-спросила она.
   Его глаза недобро сверкнули. Что на нее нашло? Зачем вообще ей вздумалось затронуть эту скользкую тему? В конце концов, еще неизвестно, какой на самом деле была Доминик. Возможно, он все еще оплакивает ее.
   — Прости, -быстро опомнилась девушка и добавила, чувствуя на себе холодный взгляд: — Это непростительно с моей стороны-касаться такой личной темы.
   — Око за око, я отлично все понял, — заверил Уорнер.-Признаюсь, я просто не ожидал, что ты отреагируешь так быстро. Давай лучше не будем трогать наших родственников.
   Линда кивнула в знак согласия и сделала большой глоток вина. Пожалуй, весь разговор можно истолковать как желание человека напомнить, что она здесь не у себя дома. Он прав. Строптивая гостья живет здесь из милости-его милости.
   Они закончили обед и уже пили кофе, когда Линда наконец-то собралась с духом и попросила разрешения позвонить в Бирмингем. Ей не хотелось терять связь с друзьями.
   — Считай, что телефон твой, — великодушно разрешил Филипп. — Звони, когда захочешь. Тебе, наверное, нужно поговорить со своим парнем?
   Как бы получше ответить на его вопрос? Вообще-то она собиралась позвонить Эмили, хотя с Дэйвом тоже неплохо было бы поболтать. В любом случае совершенно не хотелось посвящать Филиппа в подробности личной жизни.
   — Да, действительно.-Ответ прозвучал довольно искренне.
   — Пригласи его сюда, -предложил гостеприимный хозяин, за что оставалось лишь поблагодарить его, стараясь не выразить своего удивления.
   В янтарных глазах Филиппа вновь заиграли искорки смеха.
   Линда отправилась спать, чувствуя, что сегодняшний день запомнит надолго. С этим самоуверенным типом нужно держать язык за зубами. Силы слишком неравны.
   Утром она позвонит Эмили, а вечером, возможно, -Дэйву.
 
   Линда проснулась от яркого солнечного света. Теплые лучи проникали в комнату даже сквозь плотно задернутые шторы. Спускаясь к завтраку, девушка услышала радостный голос Салли. Казалось, хорошая погода заметно улучшила ее настроение. Служанка болтала без умолку, и что удивительно-в присутствии хозяина.
   — Отличная пасха будет в этом году, уж поверьте мне на слово, -предсказывала Салли. Вообще-то, обратите внимание, на пасху всегда стоит хорошая погода. Мистер Роберт сможет гулять на свежем воздухе, когда приедет домой на каникулы.
   — Думаю, там у него тоже все в порядке со свежим воздухом, -заметил Филипп.-Я слышал прогноз погоды-сухо и ясно.
   — Но не так, как здесь, -настаивала Салли. Ее лицо расплылось в улыбке.-Вы заберете его сегодня?
   — Завтра, -уточнил Уорнер.
   — Тогда я успею испечь пшеничные лепешки, -засуетилась Салли.
   Линда тихонько сидела, предполагая, что кто-нибудь соизволит сказать ей, о чем все-таки ведется разговор. Филипп, казалось, не был расположен к беседе, и девушка молча приступила к завтраку, не осмеливаясь проявить любопытство.
   — Не хочу надоедать своими расспросами, прозвучал холодный ответ. — До сих пор это не слишком хорошо у меня получалось. Впредь постараюсь держаться подальше от твоих семейных тайн.
   — Вам придется пересмотреть свою точку зрения, мисс Бекли, — язвительно протянул Уорнер.-Нравится тебе или нет, но ты-часть этой семьи, а завтра к нам присоединится еще один ее член. Роберт приедет домой из школы.
   — Невероятно, -пробормотал мужчина. — Впервые вижу нелюбопытную женщину. Ты старательно притворяешься, что знаешь, о чем идет речь, но на самом деле просто не решаешься спросить.