Страница:
Закрыв за собой дверь, Найджел однако не стал раздеваться. Он вынул из кармана записную книжку, а из нее листочек с большим вопросительным знаком в правом верхнем углу и стал задумчиво изучать содержание листка. В последние несколько дней он делал на скорую руку заметки, которые не были бы понятны постороннему глазу.
1) Резьба по дереву, первоначальное выражение на голове из глины. Сатиромания? Фу! Это О. или Р.?
Найджел вытащил карандаш и перечеркнул «Р».
2) Немой ли на самом деле Финни Блэк?
Найджел приписал: «Пока никаких доказательств».
3) Кто из них прав – Роберт/Джанет или «без пяти минут папаша»? Это может иметь решающее значение, ЕСЛИ… Очень существенно, если не наиболее важно, установить время, когда точно началась гроза. Где спрятался Роберт? Был ли он мокрым, когда вернулся домой? И т. п.
4) У кого находятся ключи: а) от садовой калитки и б) от маслодельни? Сколько всего ключей?
5) Был ли в тот вечер Р.Т. и в самом деле пьян в стельку? В самом ли деле Л.С. проспал всю грозу?
6) Приехал ли Л.С. к друзьям с тем же количеством вещей, с каким уехал из Плаш-Мидоу? (Блаунт.)
7) Д.С. – бездна снобизма. Тогда почему здесь Т-ы? Найджел добавил: «Зависит от ответа на (1)».
8) Журнал с семейной фотографией. Может многое объяснить, ЕСЛИ…
Найджел вписал еще вопрос:
9) Как относится к абстрактному искусству Д.С.? Если положительно, почему так с глиняной головой? Если отрицательно, то как объяснить ее выступление сегодня днем?
Найджел задумался над своим последним вопросом. Он все еще крутил его так и сяк, когда его раздумья нарушил раскат грома. Он спрятал бумажку, подошел к окну. На небесах угасали последние проблески света. Найджел отошел от окна, молча приоткрыл дверь, выглянул в коридор, затем проскользнул в комнату напротив – в ту самую, которая, как сказала ему Ванесса, обычно отводилась для гостей. Там никого не было. Стараясь не шуметь, Найджел открыл окно и присел на вделанный в подоконник диванчик. Буря наступала с этой стороны, с севера. Густо-синие облака, темнее самой ночи, толкаясь, громоздились друг на друга и образовывали неустойчивые горы, которые, казалось, при первом же ударе молнии повалятся, опрокидываясь, друг на друга. Ночь затаила дыхание, а потом выпустила его одним мощным жарким выдохом, который поднял бурю в листве каштана. Из-за массива черных туч выскользнула стрела молнии, и от нее сотряслись небеса, на которых на мгновение выступили гигантские конструкции, хребты, башни и вершины могучих грозовых гор. Молнии сверкали все чаще и скоро превратились в непрерывную серию сполохов, которые пронзали и сотрясали истерзанное небо. Подобно колесам тяжело груженной телеги, несущейся под уклон по булыжной мостовой, на дом накатывались удары грома.
Найджел проверил, на месте ли фонарик. Он был уверен, что этой ночью непременно что-то произойдет, и полагал даже, что знает, что это будет. Он все чаще посматривал теперь на правое крыло дома, где располагались помещения для прислуги. Найджел ждал уже довольно долго, высунув голову из окна, и его по очереди слепили то молния, то наступавшая после нее кромешная темень.
Но вот он уловил, как медленно-медленно приоткрывается дверь – правда, не в крыле для прислуги, а прямо под ним, на первом этаже. В ту ночь он был не единственным наблюдателем в Плаш-Мидоу. Человек, который приоткрыл дверь внизу, стоял неподвижно и не предпринимал никаких попыток сойти с места. Должно быть, он замер на пороге, смотрел во двор и выжидал. Прошло почти пять минут. Найджел не мог избавиться от чувства, что человек внизу рванется вперед после седьмой вспышки молнии, чтобы проскочить через свободное пространство в наступившей тьме и остаться таким образом незамеченным, – как мальчишка на пляже, рассчитывающий точный момент между двумя морскими волнами, чтобы успеть выхватить из-под воды выброшенное штормом на берег сокровище.
Потом наконец дверь в крыле для прислуги открылась. В следующее мгновение вспышка небесного света осветила фигуру человека, бегущего, пригнувшись, через двор. Он бежал буквально со всех ног, широко, по-крабьи расставляя ноги, если только можно представить себе краба, который бежит со скоростью человека; один раз он подпрыгнул, как охотничья собака, преследующая добычу, и тогда Найджел увидел, что на спине у него болтается какой-то предмет. Человеком этим был Финни Блэк – тут сомневаться не приходилось. А предмет у него на спине, такая круглая штука, свисавшая с его плеч, когда ее осветила следующая вспышка молнии, был похож на огромного паука, вцепившегося в спину карлика…
В следующий момент жуткую фигуру поглотила очередная волна темноты; слышался только топот бегущих ног. Когда двор снова озарился молнией, он был пуст и неподвижен, разве что шевелились нижние ветки огромного каштана. Найджел пробежал по коридору и быстро спустился по лестнице. Новый удар грома расколол небо над Плаш-Мидоу. Выбежав из дома, Найджел увидел, что через двор несется еще одна фигура. Она была значительно крупнее, чем Финни Блэк; несомненно, это был наблюдатель с первого этажа.
Обежав вокруг амбарчика, Найджел неслышно приблизился к каштану. Он слышал голос, ласково зовущий в темноте под деревом:
– Финни! Слезай вниз, Финни! Это я, здесь больше никого нет!
Это был голос Джанет Ситон, и пронзительная печаль пронизывала каждое слово ее мольбы.
Сверху раздался какой-то шум, который тут же потонул в грохоте громового раската. В наступившей затем тишине отчетливо звучали умоляющие нотки в голосе миссис Джанет Ситон.
– Слезай, слезай вниз, Финни, слезай сейчас же. И возьми это с собой, пожалуйста. Дай мне это, прошу тебя! Ведь это не твое, Финни.
Она говорила так, как уговаривают норовистую лошадь. Снова закачались нижние ветви каштана, и из них появилась фигура Финни Блэка. Он с невероятной ловкостью и быстротой перескакивал с ветки на ветку. Спрыгнув с нижней ветки, он с неожиданной легкостью приземлился у ног Джанет Ситон. Вспышка молнии осветила плетеную сумку, болтавшуюся у него за плечами. В сумке, которую тут же забрала у него миссис Ситон, находилась глиняная голова ее мужа.
Найджел сделал шаг в сторону миссис Ситон.
– Вам не кажется, – произнес он, – что, раз уж он этим занялся, пусть достанет оттуда и вторую голову?
Голова в воздухе
1) Резьба по дереву, первоначальное выражение на голове из глины. Сатиромания? Фу! Это О. или Р.?
Найджел вытащил карандаш и перечеркнул «Р».
2) Немой ли на самом деле Финни Блэк?
Найджел приписал: «Пока никаких доказательств».
3) Кто из них прав – Роберт/Джанет или «без пяти минут папаша»? Это может иметь решающее значение, ЕСЛИ… Очень существенно, если не наиболее важно, установить время, когда точно началась гроза. Где спрятался Роберт? Был ли он мокрым, когда вернулся домой? И т. п.
4) У кого находятся ключи: а) от садовой калитки и б) от маслодельни? Сколько всего ключей?
5) Был ли в тот вечер Р.Т. и в самом деле пьян в стельку? В самом ли деле Л.С. проспал всю грозу?
6) Приехал ли Л.С. к друзьям с тем же количеством вещей, с каким уехал из Плаш-Мидоу? (Блаунт.)
7) Д.С. – бездна снобизма. Тогда почему здесь Т-ы? Найджел добавил: «Зависит от ответа на (1)».
8) Журнал с семейной фотографией. Может многое объяснить, ЕСЛИ…
Найджел вписал еще вопрос:
9) Как относится к абстрактному искусству Д.С.? Если положительно, почему так с глиняной головой? Если отрицательно, то как объяснить ее выступление сегодня днем?
Найджел задумался над своим последним вопросом. Он все еще крутил его так и сяк, когда его раздумья нарушил раскат грома. Он спрятал бумажку, подошел к окну. На небесах угасали последние проблески света. Найджел отошел от окна, молча приоткрыл дверь, выглянул в коридор, затем проскользнул в комнату напротив – в ту самую, которая, как сказала ему Ванесса, обычно отводилась для гостей. Там никого не было. Стараясь не шуметь, Найджел открыл окно и присел на вделанный в подоконник диванчик. Буря наступала с этой стороны, с севера. Густо-синие облака, темнее самой ночи, толкаясь, громоздились друг на друга и образовывали неустойчивые горы, которые, казалось, при первом же ударе молнии повалятся, опрокидываясь, друг на друга. Ночь затаила дыхание, а потом выпустила его одним мощным жарким выдохом, который поднял бурю в листве каштана. Из-за массива черных туч выскользнула стрела молнии, и от нее сотряслись небеса, на которых на мгновение выступили гигантские конструкции, хребты, башни и вершины могучих грозовых гор. Молнии сверкали все чаще и скоро превратились в непрерывную серию сполохов, которые пронзали и сотрясали истерзанное небо. Подобно колесам тяжело груженной телеги, несущейся под уклон по булыжной мостовой, на дом накатывались удары грома.
Найджел проверил, на месте ли фонарик. Он был уверен, что этой ночью непременно что-то произойдет, и полагал даже, что знает, что это будет. Он все чаще посматривал теперь на правое крыло дома, где располагались помещения для прислуги. Найджел ждал уже довольно долго, высунув голову из окна, и его по очереди слепили то молния, то наступавшая после нее кромешная темень.
Но вот он уловил, как медленно-медленно приоткрывается дверь – правда, не в крыле для прислуги, а прямо под ним, на первом этаже. В ту ночь он был не единственным наблюдателем в Плаш-Мидоу. Человек, который приоткрыл дверь внизу, стоял неподвижно и не предпринимал никаких попыток сойти с места. Должно быть, он замер на пороге, смотрел во двор и выжидал. Прошло почти пять минут. Найджел не мог избавиться от чувства, что человек внизу рванется вперед после седьмой вспышки молнии, чтобы проскочить через свободное пространство в наступившей тьме и остаться таким образом незамеченным, – как мальчишка на пляже, рассчитывающий точный момент между двумя морскими волнами, чтобы успеть выхватить из-под воды выброшенное штормом на берег сокровище.
Потом наконец дверь в крыле для прислуги открылась. В следующее мгновение вспышка небесного света осветила фигуру человека, бегущего, пригнувшись, через двор. Он бежал буквально со всех ног, широко, по-крабьи расставляя ноги, если только можно представить себе краба, который бежит со скоростью человека; один раз он подпрыгнул, как охотничья собака, преследующая добычу, и тогда Найджел увидел, что на спине у него болтается какой-то предмет. Человеком этим был Финни Блэк – тут сомневаться не приходилось. А предмет у него на спине, такая круглая штука, свисавшая с его плеч, когда ее осветила следующая вспышка молнии, был похож на огромного паука, вцепившегося в спину карлика…
В следующий момент жуткую фигуру поглотила очередная волна темноты; слышался только топот бегущих ног. Когда двор снова озарился молнией, он был пуст и неподвижен, разве что шевелились нижние ветки огромного каштана. Найджел пробежал по коридору и быстро спустился по лестнице. Новый удар грома расколол небо над Плаш-Мидоу. Выбежав из дома, Найджел увидел, что через двор несется еще одна фигура. Она была значительно крупнее, чем Финни Блэк; несомненно, это был наблюдатель с первого этажа.
Обежав вокруг амбарчика, Найджел неслышно приблизился к каштану. Он слышал голос, ласково зовущий в темноте под деревом:
– Финни! Слезай вниз, Финни! Это я, здесь больше никого нет!
Это был голос Джанет Ситон, и пронзительная печаль пронизывала каждое слово ее мольбы.
Сверху раздался какой-то шум, который тут же потонул в грохоте громового раската. В наступившей затем тишине отчетливо звучали умоляющие нотки в голосе миссис Джанет Ситон.
– Слезай, слезай вниз, Финни, слезай сейчас же. И возьми это с собой, пожалуйста. Дай мне это, прошу тебя! Ведь это не твое, Финни.
Она говорила так, как уговаривают норовистую лошадь. Снова закачались нижние ветви каштана, и из них появилась фигура Финни Блэка. Он с невероятной ловкостью и быстротой перескакивал с ветки на ветку. Спрыгнув с нижней ветки, он с неожиданной легкостью приземлился у ног Джанет Ситон. Вспышка молнии осветила плетеную сумку, болтавшуюся у него за плечами. В сумке, которую тут же забрала у него миссис Ситон, находилась глиняная голова ее мужа.
Найджел сделал шаг в сторону миссис Ситон.
– Вам не кажется, – произнес он, – что, раз уж он этим занялся, пусть достанет оттуда и вторую голову?
Голова в воздухе
Джанет Ситон резко повернулась к нему и негромко вскрикнула. Отпрянув от Найджела, она уперлась спиной в ствол каштана.
– Что вы здесь делаете?! – воскликнула она. – Уходите немедленно! Финни! Финни! На помощь!
В следующее мгновение Найджелу пришлось вступить в отчаянную борьбу не на жизнь, а на смерть. То ли заразившись ее испугом, то ли, как собака, инстинктивно кинувшись на защиту хозяйки, Финни Блэк прыгнул на него, обхватил его талию ногами и стал тянуться к горлу. Застигнутый врасплох, Найджел от неожиданности отступил на шаг назад и, поначалу нерешительно и осторожно, попытался оторвать карлика от своей груди. У него было такое чувство, словно он борется с ребенком – таким легким было повисшее на нем тельце, – но сила у этого ребенка, как он очень быстро понял, была недюжинная. Длинные руки Финни, толстые и жилистые, как тело морского угря, дотянулись до шеи Найджела и вцепились ему в горло. На какое-то мгновение Найджел увидел прямо перед собой перекошенное, потное лицо с глазами обезумевшего младенца; потом это лицо уткнулось ему в плечо, чтобы он не мог до него достать, а мощные пальцы продолжали сжимать его горло железной хваткой.
Найджел вдруг резко рухнул на землю: ему показалось, что единственное, что он может предпринять в этом положении, – это оглушить карлика, внезапно придавив его всем своим весом. Финни охнул, ударившись о землю, и руки у него разжались. Теперь он лежал совершенно неподвижно; по-видимому, удар действительно оглушил его. Найджел начал осторожно подниматься на ноги. «Господи, – шептал он, – только бы я не сломал ему шею…» Но только он встал на колени, как карлик пришел в себя, резко перевернулся на бок, и не успел Найджел опомниться, как Финни уже сидел на его спине. Найджел коротко вскрикнул, когда мощные пальцы снова впились ему в горло. Поднявшись во весь рост, он неверным шагом рванулся к стволу дерева, чтобы из последних сил удариться о него и сбросить карлика. Но Финни вцепился в него как клещ. Как в тумане Найджел видел силуэт Джанет Ситон, которая металась вокруг них, кудахтая, как курица, и в отчаянии рыдала, безуспешно стараясь оторвать карлика от его спины. Боль в горле стала невыносимой. В ушах непрерывно грохотало, но от чего, он не мог понять, – от раскатов грома над головой или от взрывов боли в голове. Нужно теперь опрокинуться на спину, соображал он, из последних сил цепляясь за жизнь. Послышались быстрые шаги – или это стучало его сердце? И громкий голос закричал:
– Финни! Немедленно прекрати! Слышишь? Прекрати!..
Найджел, находившийся уже в полубессознательном состоянии, почувствовал, как стальная хватка на горле ослабла; затем пальцы отпустили его шею, и карлик оторвался от его спины. Найджел сел на землю и прислонился к дереву, отдуваясь и откашливаясь.
– Дорогой мой, я страшно сожалею. Что тут такое произошло? – говорил Роберт Ситон; голос его доносился откуда-то из темноты.
Над Найджелом заботливо склонились Роберт и Джанет.
– Сейчас… все будет в порядке, – прохрипел он.
– Пойду принесу бренди, – сказала миссис Ситон.
– И захвати полотенце или еще что-нибудь, смочи в холодной воде, – крикнул ей вслед муж, когда она была уже у самого дома.
– Боюсь, я сам во всем виноват, – прошептал через несколько секунд Найджел, ощупывая горло. – Я испугал вашу жену, и, по-моему, Финни решил, что она в опасности. А где он?
– Убежал. Честное слово, не могу простить себе, что позволил… Это все гроза, на Финни она всегда плохо действует. Наверное, Джанет искала его. Но он не всегда ее слушается, когда приходит в такое состояние.
– Слава Богу, что он слушается вас, а то совсем было бы плохо. Послушайте, вы не могли бы позвонить в полицию, только сразу, не откладывая? Они должны прислать сюда человека.
– Это и в самом деле так необходимо? – Голос Роберта Ситона звучал обеспокоенно и грустно. – Я хочу сказать… может, не будем его трогать… дадим ему еще шанс?
– Я не собираюсь жаловаться на Финни. Об этом не может быть и речи. Но его нужно найти, и как можно скорее.
– Что ж, ладно. Могу я оставить вас здесь одного? А, хорошо, вот и Джанет.
Подошла Джанет в сопровождении Лайонела Ситона. Минутой позже появился Реннел Торренс с дочерью.
– Я уйду на минутку, позвоню по телефону, – сообщил им Роберт Ситон.
– Кто здесь? Что произошло? – севшим со сна голосом спрашивал Реннел Торренс.
– Кто-то кричал? – поинтересовался Лайонел. – Я проснулся от крика.
– Вот бренди, мистер Стрейнджуэйз. Дайте-ка я оберну вам полотенце вокруг шеи… Пожалуйста, пока не двигайтесь. Я вышла посмотреть, где Финни, – объясняла остальным миссис Ситон, – а мистер Стрейнджуэйз, по-видимому, услышал нас и тоже вышел. Я испугалась, потому что не поняла сначала, кто это. А потом Финни бросился на него. Я ужасно…
– Это не Финни вон там? – перебил ее Найджел.
Все повернулись туда, куда он показал, и стали всматриваться в темноту; в это время Найджел незаметно, не привлекая ничьего внимания, вылил бренди в траву: в такой момент он не мог позволить себе рисковать. Особых причин подозревать, что в стакане не только бренди, у него не было, но все же лишняя осторожность не помешает. Он во что бы то ни стало должен был остаться у дерева до прибытия полиции.
– Сколько раз я тебе говорил, что от него нужно избавиться, – брюзгливо ворчал Торренс. – Это же просто опасно!.. Ну ладно, если я ничем помочь не могу, пойду досыпать. Боже! А это что еще такое?!
Повернувшись, чтобы уходить, он споткнулся о валявшуюся в траве глиняную голову. Вспышка молнии осветила место происшествия: миссис Ситон при полном параде, остальных – в халатах, с мертвенно-бледными лицами, какие бывают на групповых фотографиях гостей, приглашенных на званый обед и не совсем еще разобравшихся, куда они попали.
– Боже! Это же голова! – воскликнул Реннел Торренс. – Голова в плетеной сумке! Это…
– Не паникуй, отец! – раздался спокойный, презрительный голос Мары. – Это моя работа. И пожалуйста, не нужно играть ею в футбол! – добавила она, увидев при свете электрического фонарика, как отец старается поддеть голову то левой, то правой ногой.
– «Не паникуй»? Что ты имеешь в виду? И вообще, не смей разговаривать со мной подобным тоном, паразитка ты этакая! – возмущенно завопил ее отец.
– У нас одни только головы на уме, мне кажется, – вставил Лайонел. – Откуда она тут взялась? Это место и в самом деле превращается в какой-то сумасшедший дом.
– Думаю, сейчас польет дождь. – Джанет Ситон уже полностью овладела собой. – Пойдемте лучше спать. Мистер Стрейнджуэйз, вы сможете добраться до своей комнаты самостоятельно или вам нужна помощь?
Найджел простонал – как ему казалось, достаточно убедительно, – что все в порядке, попытался встать и тут же снова рухнул на землю.
– Простите. Я…
– Лайонел, помоги ему. И ты, Реннел, пожалуйста. Не хватало только, чтобы он еще и промок после такого шока. Мара, отправляйся спать.
– Нет, нет, – вмешался Найджел. – Сначала нужно найти Финни.
– Совершенно верно, – кивнул Роберт Ситон, который уже вернулся из дома. – Суперинтендант будет здесь через несколько минут.
– Суперинтендант? – вспыхнула Джанет. – Но… Я же сказала, Мара, отправляйся в постель. И пожалуйста, застегни халат. Ты ведешь себя совершенно непристойно! – Она буквально прорычала эти слова, хотя явно сдерживалась изо всех сил.
– Ну конечно, тут мистера Стрейнджуэйза чуть не задушили, а Джанет только и думает, как бы кто-нибудь ненароком не увидел мою грудь, – с ехидным смешком огрызнулась Мара.
– В самом деле, мне кажется, вам лучше пойти к себе, мистер Стрейнджуэйз, – сказала Джанет. – Знаете, я положила в бренди немного снотворного. Вам нужно хорошенько выспаться. А обо всем остальном позаботится полиция.
– Но прежде чем я свалюсь, мне нужно сказать пару слов Блаунту.
Что Найджел и сделал через несколько минут, когда они с суперинтендантом остались наедине. Блаунт приехал в Плаш-Мидоу из паба в Хинтон-Лейси, где они с сержантом Бауэром остановились. Сержант прибыл вместе с ним.
– Слушайте, Блаунт, предполагается, что я проглотил снотворное, поэтому мне, наверное, лучше будет заснуть. Тем более что меня только что душили, а это вам не светские беседы вести. Боб Ситон рассказал вам, что тут произошло?
Блаунт кивнул.
– Короче, вы должны сейчас сделать две вещи. Почему и зачем – объясню завтра, когда проснусь. Поставьте сержанта Бауэра под каштаном и прикажите ни на шаг не отходить от дерева, даже если в каштан ударит молния. И чтобы никого близко к дереву не подпускал. Я могу ошибаться, но… И второе – если Финни Блэка найдут, сделайте так, чтобы он не возвращался в дом.
– Думаете, он еще опасен?
– Может быть. Но кроме того, он может сам оказаться в опасности.
Молодчага Блаунт, понявший по слабому голосу Найджела, что тот действительно на пределе, вопросов задавать не стал, а просто обещал сделать все, о чем просил его Найджел.
– И еще одно. Боб Ситон – единственный человек, который имеет власть над Финни в его нынешнем состоянии, – прошептал Найджел. – Если вы намерены его разыскивать, то пусть инспектор Гейтс возьмет с собой Ситона – я бы очень рекомендовал поступить именно таким образом.
– Ситон уже отправился на поиски Финни. И с ним его сын, Лайонел.
Найджел пожал плечами. Теперь уже будь что будет. Он позволил Блаунту помочь ему подняться наверх и раздеться. За суперинтендантом еще не успела затвориться дверь, а Найджел уже крепко спал…
На следующее утро Найджел проснулся от звука открывающейся двери. Открыв глаза, он сразу же увидел перед собой копну соломенных волос Ванессы.
– Джанет просила узнать, что вы будете на завтрак. У вас что, свинка?
Найджел машинально потрогал горло, которое вообще-то немножко побаливало, и обнаружил, что вокруг шеи все еще обернуто полотенце.
– А, это? Нет, – хрипло ответил он. – Я немного тут перестарался… у нас был очень острый разговор, и я порезался.
– Порезали себе горло? – У Ванессы широко раскрылись глаза. – Но так не говорят, говорят: перерезали себе горло. Вы перерезали себе горло?
Найджел понял, что у этой девочки исключительно конкретное мышление.
– Это была метафора, – объяснил он.
– А, понятно, – кивнула Ванесса с видом человека, который привык на каждом шагу находить в этом доме метафоры. – Так вот, есть каша двух видов, яйца, кофе и чай.
– Я бы выпил кофе и съел одно яйцо.
– О’кей. – Ванесса то открывала, то закрывала дверь; вид у нее при этом был самый таинственный. – Я сама принесу вам завтрак. В доме сегодня полный бардак. Угадайте, что случилось!
– Вчера ночью повара ударило молнией.
– Вот и нет. Пропал Финни. И еще под нашим большим каштаном стоит человек. Я отнесла ему чаю с тостами.
– Это хорошо… То есть, конечно, очень жаль, что такое приключилось с Финни.
– А мне вот совсем даже не жаль. Конечно, это создаст кое-какие неудобства, особенно сейчас, когда так трудно с домашней прислугой. Но он такой противный, этот Финни. И кроме того… Вы умеете хранить тайну? – спросила Ванесса; сама она, по всей вероятности, этого не умела. – Ну так вот, он иногда ворует.
– Так вот на что ты намекала вчера вечером? Это он – клептоман?
– Ну да. Папа говорит, что он просто не может не воровать. И вообще-то мы эти вещи обычно находим. У него есть тайники, как у сороки.
– Да что ты говоришь? В доме?
– И в доме, и в саду. Но иногда и подальше. Последний раз мы обнаружили тайник в Фоксхолвуде; Лайонел проследил за Финни. Он взял трех моих фарфоровых собачек, и Лай видел, где он их спрятал, – в кустах, конечно. И знаете, какая смешная штука? Мы все время сравниваем его с сорокой, а ведь это был куст, рядом с которым лесники вешают трупики всяких плохих птиц: сорок, соек, грачей, – чтобы неповадно было грабить лес. Я думаю, что это очень-очень жестоко, а вы как считаете? О Боже! Джанет меня зовет. Значит, кофе и вареное яйцо, правильно?
Вернувшись с подносом, Ванесса провозгласила:
– Суперинтендант Блаунт из Скотленд-Ярда просит у вас аудиенции!
– Проси, проси. У тебя какие планы на сегодняшнее утро, Ванесса?
– Я буду долго кататься на Китти, но только после того, как помогу убрать дом. Оказывается, мне лучше всего думается, когда я скачу на лошади.
– О чем же ты собираешься думать?
– А я никогда этого не знаю, пока не сяду в седло, а вы? Но наш лейтенант говорит, что прекрасные мысли совершенно необходимы, если хочешь, чтобы у тебя была насыщенная, богатая и счастливая, то есть дающая глубокое внутреннее удовлетворение, жизнь. Вот я и стараюсь, чтобы у меня каникулы не пропали даром. Ну пока!
Найджел быстро проглотил яйцо и уже допивал кофе, когда в комнату вошел Блаунт.
– Как чувствуете себя, Стрейнджуэйз?
– Благодарю вас, неплохо. Скажите, Блаунт, у вас бывают когда-нибудь прекрасные мысли?
– Хм… Простите?
– Я так и думал, что не бывает. Возможно, если бы вы поступили на службу в конную полицию, все было бы по-другому.
Суперинтендант вытаращил глаза и стал с любопытством рассматривать Найджела.
– Вы уверены, что хорошо себя чувствуете? Голова не болит?
– Абсолютно уверен. Слышно что-нибудь о Финни Блэке?
– Нет. Этим сейчас занимается Гейтс. Да вы не волнуйтесь, далеко он не убежит. На него же сразу обратят внимание. Теперь скажите мне…
– Как у вас с лазанием по деревьям, Блаунт?
– Ребенком я о-очень хорошо умел лазать по деревьям, – ответил суперинтендант осторожно, как будто разговаривал с умалишенным.
– Дело в том, что кому-то из нас, хочешь не хочешь, придется взбираться на каштан. Кстати, никто не пытался увести вашего сержанта с его поста под деревом?
– Да нет. Все было тихо и спокойно. На дерево может влезть Бауэр – он помоложе нас, к тому же ему полезно поразмяться после долгого стояния под деревом. Что вы такое задумали, а, Стрейнджуэйз?
Найджел сделал еще один глоток кофе, затем стал говорить, загибая пальцы:
– Первое. В грозу Финни нередко впадает в бешенство. В день убийства была сильная гроза. Вчера тоже.
Второе. Когда я был здесь в июне, Роберт Ситон сказал, что Финни иногда повторяет – не обезьянничает, а именно повторяет действия, которые совершают при нем другие.
Третье. Финни – клептоман. У него был тайник в Фоксхолвуде, рядом с деревом, где лесники вешают для устрашения других вредных птиц трупы сорок, ворон и так далее.
Четвертое. Вчера ночью Финни стащил глиняную голову Роберта Ситона работы Мары Торренс, положил ее в плетеную сумку – прошу особо обратить внимание на это обстоятельство – и забрался с ней на каштан.
– Плетеная сумка? – переспросил Блаунт, и в глазах у него загорелся огонек. – Ну конечно, так ведь проще всего подвесить что-то на ветку; он видел, как это делает егерь, когда подвешивает вредных птичек и зверюшек.
– Честное слово, Блаунт, вы схватываете буквально на лету, – с улыбкой заметил Найджел.
– И… э… вы предполагаете, что там может быть… э… вы считаете, что этот карлик может повторить и другие действия, особенно когда над ним сверкают молнии и гремит гром?
– Точно. Он может повторить какие-то действия, которые видел или совершал сам при аналогичных обстоятельствах.
– Похоже, чем скорее Бауэр залезет на дерево, тем лучше. Вы согласны, Стрейнджуэйз?
– Подождем, пока Ванесса Ситон уйдет из дома. Она собиралась кататься на лошади. Она нам здесь совершенно не нужна, к тому же это зрелище вряд ли вызовет у нее прекрасные мысли.
– А как насчет других обитателей Плаш-Мидоу?
– Думаю, им всем, включая Торренсов, полезно будет поприсутствовать при физических упражнениях сержанта Бауэра. Вы не можете придумать что-нибудь, чтобы заставить их всех собраться во дворе? Конечно, я не ручаюсь, что все это не окажется ложной тревогой. Шансов на успех маловато, но попробовать стоит. На это есть и еще кое-какие причины, Блаунт, но о них я расскажу вам после того, как сержант Бауэр слазает на каштан.
К тому времени как на колокольне деревенской церквушки пробило одиннадцать, все собрались под каштаном. Выходя из дома вместе с Робертом Ситоном, Найджел заметил Джанет, с пеной у рта спорящую с суперинтендантом. Она посматривала на верхушку дерева, и то, что она говорила, явно очень смущало галантного суперинтенданта Блаунта.
– Надеюсь, надолго он нас не задержит, – проронил Роберт Ситон. – Мне хотелось бы поскорее вернуться к работе.
Но Блаунт, похоже, никуда не торопился. Отведя сержанта Бауэра в сторонку, он о чем-то пошептался с ним, потом попросил принести лестницу. Прошло еще какое-то время, пока Лайонел Ситон разыскал садовника, а садовник нашел лестницу и притащил ее к каштану. Если Блаунт задался целью пощекотать нервы честной компании, то, нужно отдать ему должное, ему это вполне удалось. Обитатели Плаш-Мидоу стояли у основания гигантского дерева и переминались с ноги на ногу, не зная, что сказать друг другу и о чем спросить; это было особенно странно, если учесть, что они столько лет прожили вместе. Скорее они походили на совершенно незнакомых людей, которые встретились впервые и только собираются растопить лед, пока еще разделяющий их. Найджелу, стоявшему несколько в стороне от них, казалось, что он присутствует на домашнем торжестве в момент, когда члены семьи и гости, собравшиеся вместе, чтобы сфотографироваться, неловко мнутся, разговаривают и неостроумно шутят, не слушая друг друга, и стараются при этом встать поближе к центру, чтобы получше смотреться на будущем снимке; а хозяин дома все возится с камерой и никак не может найти нужный ракурс.
Стояло свежее, веселое августовское утро; воздух был прозрачен и чист после прошедшей ночью грозы, двор переливался изумрудной зеленью не высохшей еще травы. Пятеро под деревом замерли, увидев наконец приближающегося садовника. Выделяющаяся своей грузной фигурой Джанет Ситон, со сложенными на груди руками и сурово сдвинутыми бровями, вдруг придвинулась поближе к мужу, словно желая защитить его или, наоборот, ища у него защиты. Поэт, стоявший до этого, заложив руки за спину, с совершенно отрешенным видом, теперь взял жену под руку – совершенно естественный, обыденный жест. Лайонел Ситон и Мара Торренс стояли рядом, яркое солнце освещало золотистые кудри молодого человека и темноволосую головку девушки. Только вот лицо Мары было цвета промокшей под дождем газетной бумаги; утреннее солнце безжалостно подчеркивало ее усталый, даже изможденный вид. Лайонел что-то шепнул ей на ухо, и она подняла глаза к его лицу, мгновенно осветившемуся улыбкой благодарности; и отблеск этой улыбки сделал девушку моложе, мягче и привлекательнее. В нескольких футах от них стоял Реннел Торренс, сосредоточенно набивавший трубку табаком. Казалось, он нарочно избегает смотреть на остальных членов семейной группы, полицейских, садовника и старый каштан. Когда он наконец закурил, стало видно, что руки у него трясутся. Недовольно выпятив толстую нижнюю губу, Реннел посмотрел сквозь трубочный дым на Найджела, потом демонстративно перевел взгляд на часы, передернул плечами и переступил с ноги на ногу.
– Что вы здесь делаете?! – воскликнула она. – Уходите немедленно! Финни! Финни! На помощь!
В следующее мгновение Найджелу пришлось вступить в отчаянную борьбу не на жизнь, а на смерть. То ли заразившись ее испугом, то ли, как собака, инстинктивно кинувшись на защиту хозяйки, Финни Блэк прыгнул на него, обхватил его талию ногами и стал тянуться к горлу. Застигнутый врасплох, Найджел от неожиданности отступил на шаг назад и, поначалу нерешительно и осторожно, попытался оторвать карлика от своей груди. У него было такое чувство, словно он борется с ребенком – таким легким было повисшее на нем тельце, – но сила у этого ребенка, как он очень быстро понял, была недюжинная. Длинные руки Финни, толстые и жилистые, как тело морского угря, дотянулись до шеи Найджела и вцепились ему в горло. На какое-то мгновение Найджел увидел прямо перед собой перекошенное, потное лицо с глазами обезумевшего младенца; потом это лицо уткнулось ему в плечо, чтобы он не мог до него достать, а мощные пальцы продолжали сжимать его горло железной хваткой.
Найджел вдруг резко рухнул на землю: ему показалось, что единственное, что он может предпринять в этом положении, – это оглушить карлика, внезапно придавив его всем своим весом. Финни охнул, ударившись о землю, и руки у него разжались. Теперь он лежал совершенно неподвижно; по-видимому, удар действительно оглушил его. Найджел начал осторожно подниматься на ноги. «Господи, – шептал он, – только бы я не сломал ему шею…» Но только он встал на колени, как карлик пришел в себя, резко перевернулся на бок, и не успел Найджел опомниться, как Финни уже сидел на его спине. Найджел коротко вскрикнул, когда мощные пальцы снова впились ему в горло. Поднявшись во весь рост, он неверным шагом рванулся к стволу дерева, чтобы из последних сил удариться о него и сбросить карлика. Но Финни вцепился в него как клещ. Как в тумане Найджел видел силуэт Джанет Ситон, которая металась вокруг них, кудахтая, как курица, и в отчаянии рыдала, безуспешно стараясь оторвать карлика от его спины. Боль в горле стала невыносимой. В ушах непрерывно грохотало, но от чего, он не мог понять, – от раскатов грома над головой или от взрывов боли в голове. Нужно теперь опрокинуться на спину, соображал он, из последних сил цепляясь за жизнь. Послышались быстрые шаги – или это стучало его сердце? И громкий голос закричал:
– Финни! Немедленно прекрати! Слышишь? Прекрати!..
Найджел, находившийся уже в полубессознательном состоянии, почувствовал, как стальная хватка на горле ослабла; затем пальцы отпустили его шею, и карлик оторвался от его спины. Найджел сел на землю и прислонился к дереву, отдуваясь и откашливаясь.
– Дорогой мой, я страшно сожалею. Что тут такое произошло? – говорил Роберт Ситон; голос его доносился откуда-то из темноты.
Над Найджелом заботливо склонились Роберт и Джанет.
– Сейчас… все будет в порядке, – прохрипел он.
– Пойду принесу бренди, – сказала миссис Ситон.
– И захвати полотенце или еще что-нибудь, смочи в холодной воде, – крикнул ей вслед муж, когда она была уже у самого дома.
– Боюсь, я сам во всем виноват, – прошептал через несколько секунд Найджел, ощупывая горло. – Я испугал вашу жену, и, по-моему, Финни решил, что она в опасности. А где он?
– Убежал. Честное слово, не могу простить себе, что позволил… Это все гроза, на Финни она всегда плохо действует. Наверное, Джанет искала его. Но он не всегда ее слушается, когда приходит в такое состояние.
– Слава Богу, что он слушается вас, а то совсем было бы плохо. Послушайте, вы не могли бы позвонить в полицию, только сразу, не откладывая? Они должны прислать сюда человека.
– Это и в самом деле так необходимо? – Голос Роберта Ситона звучал обеспокоенно и грустно. – Я хочу сказать… может, не будем его трогать… дадим ему еще шанс?
– Я не собираюсь жаловаться на Финни. Об этом не может быть и речи. Но его нужно найти, и как можно скорее.
– Что ж, ладно. Могу я оставить вас здесь одного? А, хорошо, вот и Джанет.
Подошла Джанет в сопровождении Лайонела Ситона. Минутой позже появился Реннел Торренс с дочерью.
– Я уйду на минутку, позвоню по телефону, – сообщил им Роберт Ситон.
– Кто здесь? Что произошло? – севшим со сна голосом спрашивал Реннел Торренс.
– Кто-то кричал? – поинтересовался Лайонел. – Я проснулся от крика.
– Вот бренди, мистер Стрейнджуэйз. Дайте-ка я оберну вам полотенце вокруг шеи… Пожалуйста, пока не двигайтесь. Я вышла посмотреть, где Финни, – объясняла остальным миссис Ситон, – а мистер Стрейнджуэйз, по-видимому, услышал нас и тоже вышел. Я испугалась, потому что не поняла сначала, кто это. А потом Финни бросился на него. Я ужасно…
– Это не Финни вон там? – перебил ее Найджел.
Все повернулись туда, куда он показал, и стали всматриваться в темноту; в это время Найджел незаметно, не привлекая ничьего внимания, вылил бренди в траву: в такой момент он не мог позволить себе рисковать. Особых причин подозревать, что в стакане не только бренди, у него не было, но все же лишняя осторожность не помешает. Он во что бы то ни стало должен был остаться у дерева до прибытия полиции.
– Сколько раз я тебе говорил, что от него нужно избавиться, – брюзгливо ворчал Торренс. – Это же просто опасно!.. Ну ладно, если я ничем помочь не могу, пойду досыпать. Боже! А это что еще такое?!
Повернувшись, чтобы уходить, он споткнулся о валявшуюся в траве глиняную голову. Вспышка молнии осветила место происшествия: миссис Ситон при полном параде, остальных – в халатах, с мертвенно-бледными лицами, какие бывают на групповых фотографиях гостей, приглашенных на званый обед и не совсем еще разобравшихся, куда они попали.
– Боже! Это же голова! – воскликнул Реннел Торренс. – Голова в плетеной сумке! Это…
– Не паникуй, отец! – раздался спокойный, презрительный голос Мары. – Это моя работа. И пожалуйста, не нужно играть ею в футбол! – добавила она, увидев при свете электрического фонарика, как отец старается поддеть голову то левой, то правой ногой.
– «Не паникуй»? Что ты имеешь в виду? И вообще, не смей разговаривать со мной подобным тоном, паразитка ты этакая! – возмущенно завопил ее отец.
– У нас одни только головы на уме, мне кажется, – вставил Лайонел. – Откуда она тут взялась? Это место и в самом деле превращается в какой-то сумасшедший дом.
– Думаю, сейчас польет дождь. – Джанет Ситон уже полностью овладела собой. – Пойдемте лучше спать. Мистер Стрейнджуэйз, вы сможете добраться до своей комнаты самостоятельно или вам нужна помощь?
Найджел простонал – как ему казалось, достаточно убедительно, – что все в порядке, попытался встать и тут же снова рухнул на землю.
– Простите. Я…
– Лайонел, помоги ему. И ты, Реннел, пожалуйста. Не хватало только, чтобы он еще и промок после такого шока. Мара, отправляйся спать.
– Нет, нет, – вмешался Найджел. – Сначала нужно найти Финни.
– Совершенно верно, – кивнул Роберт Ситон, который уже вернулся из дома. – Суперинтендант будет здесь через несколько минут.
– Суперинтендант? – вспыхнула Джанет. – Но… Я же сказала, Мара, отправляйся в постель. И пожалуйста, застегни халат. Ты ведешь себя совершенно непристойно! – Она буквально прорычала эти слова, хотя явно сдерживалась изо всех сил.
– Ну конечно, тут мистера Стрейнджуэйза чуть не задушили, а Джанет только и думает, как бы кто-нибудь ненароком не увидел мою грудь, – с ехидным смешком огрызнулась Мара.
– В самом деле, мне кажется, вам лучше пойти к себе, мистер Стрейнджуэйз, – сказала Джанет. – Знаете, я положила в бренди немного снотворного. Вам нужно хорошенько выспаться. А обо всем остальном позаботится полиция.
– Но прежде чем я свалюсь, мне нужно сказать пару слов Блаунту.
Что Найджел и сделал через несколько минут, когда они с суперинтендантом остались наедине. Блаунт приехал в Плаш-Мидоу из паба в Хинтон-Лейси, где они с сержантом Бауэром остановились. Сержант прибыл вместе с ним.
– Слушайте, Блаунт, предполагается, что я проглотил снотворное, поэтому мне, наверное, лучше будет заснуть. Тем более что меня только что душили, а это вам не светские беседы вести. Боб Ситон рассказал вам, что тут произошло?
Блаунт кивнул.
– Короче, вы должны сейчас сделать две вещи. Почему и зачем – объясню завтра, когда проснусь. Поставьте сержанта Бауэра под каштаном и прикажите ни на шаг не отходить от дерева, даже если в каштан ударит молния. И чтобы никого близко к дереву не подпускал. Я могу ошибаться, но… И второе – если Финни Блэка найдут, сделайте так, чтобы он не возвращался в дом.
– Думаете, он еще опасен?
– Может быть. Но кроме того, он может сам оказаться в опасности.
Молодчага Блаунт, понявший по слабому голосу Найджела, что тот действительно на пределе, вопросов задавать не стал, а просто обещал сделать все, о чем просил его Найджел.
– И еще одно. Боб Ситон – единственный человек, который имеет власть над Финни в его нынешнем состоянии, – прошептал Найджел. – Если вы намерены его разыскивать, то пусть инспектор Гейтс возьмет с собой Ситона – я бы очень рекомендовал поступить именно таким образом.
– Ситон уже отправился на поиски Финни. И с ним его сын, Лайонел.
Найджел пожал плечами. Теперь уже будь что будет. Он позволил Блаунту помочь ему подняться наверх и раздеться. За суперинтендантом еще не успела затвориться дверь, а Найджел уже крепко спал…
На следующее утро Найджел проснулся от звука открывающейся двери. Открыв глаза, он сразу же увидел перед собой копну соломенных волос Ванессы.
– Джанет просила узнать, что вы будете на завтрак. У вас что, свинка?
Найджел машинально потрогал горло, которое вообще-то немножко побаливало, и обнаружил, что вокруг шеи все еще обернуто полотенце.
– А, это? Нет, – хрипло ответил он. – Я немного тут перестарался… у нас был очень острый разговор, и я порезался.
– Порезали себе горло? – У Ванессы широко раскрылись глаза. – Но так не говорят, говорят: перерезали себе горло. Вы перерезали себе горло?
Найджел понял, что у этой девочки исключительно конкретное мышление.
– Это была метафора, – объяснил он.
– А, понятно, – кивнула Ванесса с видом человека, который привык на каждом шагу находить в этом доме метафоры. – Так вот, есть каша двух видов, яйца, кофе и чай.
– Я бы выпил кофе и съел одно яйцо.
– О’кей. – Ванесса то открывала, то закрывала дверь; вид у нее при этом был самый таинственный. – Я сама принесу вам завтрак. В доме сегодня полный бардак. Угадайте, что случилось!
– Вчера ночью повара ударило молнией.
– Вот и нет. Пропал Финни. И еще под нашим большим каштаном стоит человек. Я отнесла ему чаю с тостами.
– Это хорошо… То есть, конечно, очень жаль, что такое приключилось с Финни.
– А мне вот совсем даже не жаль. Конечно, это создаст кое-какие неудобства, особенно сейчас, когда так трудно с домашней прислугой. Но он такой противный, этот Финни. И кроме того… Вы умеете хранить тайну? – спросила Ванесса; сама она, по всей вероятности, этого не умела. – Ну так вот, он иногда ворует.
– Так вот на что ты намекала вчера вечером? Это он – клептоман?
– Ну да. Папа говорит, что он просто не может не воровать. И вообще-то мы эти вещи обычно находим. У него есть тайники, как у сороки.
– Да что ты говоришь? В доме?
– И в доме, и в саду. Но иногда и подальше. Последний раз мы обнаружили тайник в Фоксхолвуде; Лайонел проследил за Финни. Он взял трех моих фарфоровых собачек, и Лай видел, где он их спрятал, – в кустах, конечно. И знаете, какая смешная штука? Мы все время сравниваем его с сорокой, а ведь это был куст, рядом с которым лесники вешают трупики всяких плохих птиц: сорок, соек, грачей, – чтобы неповадно было грабить лес. Я думаю, что это очень-очень жестоко, а вы как считаете? О Боже! Джанет меня зовет. Значит, кофе и вареное яйцо, правильно?
Вернувшись с подносом, Ванесса провозгласила:
– Суперинтендант Блаунт из Скотленд-Ярда просит у вас аудиенции!
– Проси, проси. У тебя какие планы на сегодняшнее утро, Ванесса?
– Я буду долго кататься на Китти, но только после того, как помогу убрать дом. Оказывается, мне лучше всего думается, когда я скачу на лошади.
– О чем же ты собираешься думать?
– А я никогда этого не знаю, пока не сяду в седло, а вы? Но наш лейтенант говорит, что прекрасные мысли совершенно необходимы, если хочешь, чтобы у тебя была насыщенная, богатая и счастливая, то есть дающая глубокое внутреннее удовлетворение, жизнь. Вот я и стараюсь, чтобы у меня каникулы не пропали даром. Ну пока!
Найджел быстро проглотил яйцо и уже допивал кофе, когда в комнату вошел Блаунт.
– Как чувствуете себя, Стрейнджуэйз?
– Благодарю вас, неплохо. Скажите, Блаунт, у вас бывают когда-нибудь прекрасные мысли?
– Хм… Простите?
– Я так и думал, что не бывает. Возможно, если бы вы поступили на службу в конную полицию, все было бы по-другому.
Суперинтендант вытаращил глаза и стал с любопытством рассматривать Найджела.
– Вы уверены, что хорошо себя чувствуете? Голова не болит?
– Абсолютно уверен. Слышно что-нибудь о Финни Блэке?
– Нет. Этим сейчас занимается Гейтс. Да вы не волнуйтесь, далеко он не убежит. На него же сразу обратят внимание. Теперь скажите мне…
– Как у вас с лазанием по деревьям, Блаунт?
– Ребенком я о-очень хорошо умел лазать по деревьям, – ответил суперинтендант осторожно, как будто разговаривал с умалишенным.
– Дело в том, что кому-то из нас, хочешь не хочешь, придется взбираться на каштан. Кстати, никто не пытался увести вашего сержанта с его поста под деревом?
– Да нет. Все было тихо и спокойно. На дерево может влезть Бауэр – он помоложе нас, к тому же ему полезно поразмяться после долгого стояния под деревом. Что вы такое задумали, а, Стрейнджуэйз?
Найджел сделал еще один глоток кофе, затем стал говорить, загибая пальцы:
– Первое. В грозу Финни нередко впадает в бешенство. В день убийства была сильная гроза. Вчера тоже.
Второе. Когда я был здесь в июне, Роберт Ситон сказал, что Финни иногда повторяет – не обезьянничает, а именно повторяет действия, которые совершают при нем другие.
Третье. Финни – клептоман. У него был тайник в Фоксхолвуде, рядом с деревом, где лесники вешают для устрашения других вредных птиц трупы сорок, ворон и так далее.
Четвертое. Вчера ночью Финни стащил глиняную голову Роберта Ситона работы Мары Торренс, положил ее в плетеную сумку – прошу особо обратить внимание на это обстоятельство – и забрался с ней на каштан.
– Плетеная сумка? – переспросил Блаунт, и в глазах у него загорелся огонек. – Ну конечно, так ведь проще всего подвесить что-то на ветку; он видел, как это делает егерь, когда подвешивает вредных птичек и зверюшек.
– Честное слово, Блаунт, вы схватываете буквально на лету, – с улыбкой заметил Найджел.
– И… э… вы предполагаете, что там может быть… э… вы считаете, что этот карлик может повторить и другие действия, особенно когда над ним сверкают молнии и гремит гром?
– Точно. Он может повторить какие-то действия, которые видел или совершал сам при аналогичных обстоятельствах.
– Похоже, чем скорее Бауэр залезет на дерево, тем лучше. Вы согласны, Стрейнджуэйз?
– Подождем, пока Ванесса Ситон уйдет из дома. Она собиралась кататься на лошади. Она нам здесь совершенно не нужна, к тому же это зрелище вряд ли вызовет у нее прекрасные мысли.
– А как насчет других обитателей Плаш-Мидоу?
– Думаю, им всем, включая Торренсов, полезно будет поприсутствовать при физических упражнениях сержанта Бауэра. Вы не можете придумать что-нибудь, чтобы заставить их всех собраться во дворе? Конечно, я не ручаюсь, что все это не окажется ложной тревогой. Шансов на успех маловато, но попробовать стоит. На это есть и еще кое-какие причины, Блаунт, но о них я расскажу вам после того, как сержант Бауэр слазает на каштан.
К тому времени как на колокольне деревенской церквушки пробило одиннадцать, все собрались под каштаном. Выходя из дома вместе с Робертом Ситоном, Найджел заметил Джанет, с пеной у рта спорящую с суперинтендантом. Она посматривала на верхушку дерева, и то, что она говорила, явно очень смущало галантного суперинтенданта Блаунта.
– Надеюсь, надолго он нас не задержит, – проронил Роберт Ситон. – Мне хотелось бы поскорее вернуться к работе.
Но Блаунт, похоже, никуда не торопился. Отведя сержанта Бауэра в сторонку, он о чем-то пошептался с ним, потом попросил принести лестницу. Прошло еще какое-то время, пока Лайонел Ситон разыскал садовника, а садовник нашел лестницу и притащил ее к каштану. Если Блаунт задался целью пощекотать нервы честной компании, то, нужно отдать ему должное, ему это вполне удалось. Обитатели Плаш-Мидоу стояли у основания гигантского дерева и переминались с ноги на ногу, не зная, что сказать друг другу и о чем спросить; это было особенно странно, если учесть, что они столько лет прожили вместе. Скорее они походили на совершенно незнакомых людей, которые встретились впервые и только собираются растопить лед, пока еще разделяющий их. Найджелу, стоявшему несколько в стороне от них, казалось, что он присутствует на домашнем торжестве в момент, когда члены семьи и гости, собравшиеся вместе, чтобы сфотографироваться, неловко мнутся, разговаривают и неостроумно шутят, не слушая друг друга, и стараются при этом встать поближе к центру, чтобы получше смотреться на будущем снимке; а хозяин дома все возится с камерой и никак не может найти нужный ракурс.
Стояло свежее, веселое августовское утро; воздух был прозрачен и чист после прошедшей ночью грозы, двор переливался изумрудной зеленью не высохшей еще травы. Пятеро под деревом замерли, увидев наконец приближающегося садовника. Выделяющаяся своей грузной фигурой Джанет Ситон, со сложенными на груди руками и сурово сдвинутыми бровями, вдруг придвинулась поближе к мужу, словно желая защитить его или, наоборот, ища у него защиты. Поэт, стоявший до этого, заложив руки за спину, с совершенно отрешенным видом, теперь взял жену под руку – совершенно естественный, обыденный жест. Лайонел Ситон и Мара Торренс стояли рядом, яркое солнце освещало золотистые кудри молодого человека и темноволосую головку девушки. Только вот лицо Мары было цвета промокшей под дождем газетной бумаги; утреннее солнце безжалостно подчеркивало ее усталый, даже изможденный вид. Лайонел что-то шепнул ей на ухо, и она подняла глаза к его лицу, мгновенно осветившемуся улыбкой благодарности; и отблеск этой улыбки сделал девушку моложе, мягче и привлекательнее. В нескольких футах от них стоял Реннел Торренс, сосредоточенно набивавший трубку табаком. Казалось, он нарочно избегает смотреть на остальных членов семейной группы, полицейских, садовника и старый каштан. Когда он наконец закурил, стало видно, что руки у него трясутся. Недовольно выпятив толстую нижнюю губу, Реннел посмотрел сквозь трубочный дым на Найджела, потом демонстративно перевел взгляд на часы, передернул плечами и переступил с ноги на ногу.