Боковен Джорджия. Один в толпе

   – Коул? Это ты? – спросил он, не веря своим глазам.
   Коул расплылся в улыбке:
   – Ага. Не в лучшей, правда, форме.
   – Да я... Знаешь, кого-кого, а тебя я здесь никак не ожидал увидеть.
   – Ты хочешь сказать, что мне лучше уйти?
   – Если я скажу, что совсем не держу на тебя зла, я солгу, – сказал Бадди, выдержав паузу.
   – Да, оснований для этого предостаточно. Бадди стоял в некоторой нерешительности.
   – Да пропади все пропадом, – сказал он наконец. – Что хорошего в том, чтобы зло копить? – Он шагнул к Коулу и крепко его обнял. – Приглашение на завтрак ты, считай, получил. – И он повел его в дом. – А также на ленч и на ужин, если решишь задержаться. Только не думай, что Сьюзен тебя отравит из вредности. Она просто так и не научилась готовить.
   – Я все слышу, – сообщила Сьюзен. Она стояла в дверях кухни, скрестив руки на груди. В кулаке у нее была зажата огромная деревянная ложка.
   – Иди-ка сюда. Ну, догадайся, кто это, – сказал Бадди.
   – Подумаешь, какая тайна, я уже поняла, что это наш знаменитый Коул Вебстер.
   Коул услышал в ее голосе не самые дружелюбные нотки.
   – А как ты поняла? – спросил Бадди.
   – Увидела его машину. Здесь на таких никто не ездит.
   Бадди вопросительно взглянул на Коула.
   – Это «Лотус», – пояснил тот.
   – Боже мой! А ты забыл, как сам же говорил, что для того, чтобы добиться чего-то в музыке, тебе необходим фургон, и больше ничего? Нечего удивляться, что ты до сих пор так ничего и не добился.
   Коул рассмеялся. Иначе он вполне мог расплакаться, выставив себя полным идиотом.
   – Я даже не догадывался, как сильно по тебе соскучился, Бадди!
   – Мог бы и раньше его найти. Это не так уж трудно, – сказала Сьюзи.
   Двухлетнее создание решило, что Коула можно не бояться, подошла к нему, встала на его тапочку и обхватила руками за ногу.
   – Поймала! – заявила она.
   Коул не знал, как себя вести – опыта общения с детьми у него не было никакого. Бадди, заметив его растерянность, пришел на помощь. Он схватил хохочущую девчушку на руки, несколько раз чмокнул и поставил на пол.
   – Топай! – сказал он, и она направилась к Сьюзи.
   – Очень красивая, – сказал Коул. – Как ее зовут?
   – Дарла, – ответила Сьюзи.
   – Я не знал, что у вас есть дочь.
   Сьюзи презрительно фыркнула и удалилась в кухню.
   – Может, ты не знаешь, что у нее есть и старший брат? – спросил Бадди.
   – А младший вот-вот появится, – сообщила Сьюзи из кухни.
   По ее ледяному тону Коул понял, что Сьюзи вряд ли легко простит его.
   – Может, мне лучше зайти попозже?
   – Она злится только потому, что считает, будто меня надо от тебя защищать, – сказал Бадди мягко. – Когда она поймет, что в этом нет необходимости, все будет в полном порядке. – Он обнял Коула за плечи и повел на кухню. – Ну, рассказывай, в чем дело. Ты здесь один, без охраны? – Он усмехнулся. – Думаю, это занятная история.
   И тут Коул окончательно понял, как не хватало ему Бадди. Вполне логично было бы спросить сначала, почему Коул так выглядит. Но, не спросив, как и что случилось с Коулом, Бадди дал понять, что это значения не имеет.
   – История скорее долгая, нежели занятная, – ответил Коул. – И, честно говоря, малоприятная.
   – Времени у меня полно. – У двери Бадди пропустил Коула вперед. – Ясно же, что ты за этим и приехал.
   Он был, конечно, прав, но Коул задумался, имеет ли он право рассчитывать на дружбу и сочувствие, в сущности, брошенного им человека. Не зная, как вести себя дальше, он нерешительно взглянул на Сьюзи. Она, зажав рот ладонью, смотрела на него почти что с ужасом.
   – Боже мой! Да что с тобой?
   – Оставь его в покое, – буркнул Бадди, не дав Коулу ответить. – Захочет, сам расскажет.
   – Все в порядке, – уверил Бадди Коул. Сьюзи подошла к Коулу и легонько коснулась рукой шрама у него над глазом.
   – Я сначала даже не разглядела тебя толком... Думала, ты просто подстригся и отпустил бороду.
   Коул был искренне растроган. Давно никто не был с ним так ласков. Смутившись, Коул улыбнулся и тихонько пожал ее руку.
   – Это случилось несколько месяцев назад. Врачи говорят, что сейчас я лучше прежнего.
   Она смотрела на него с состраданием.
   – Да? Так что же ты тогда делаешь здесь?
   – Ради бога, Сьюзи, – вмешался Бадди. – Дай человеку...
   – Ничего страшного, – прервал его Коул. И, поняв, что сейчас это будет вполне уместно, обнял Сьюзи. И наконец заметил ее изрядно округлившийся животик. Она в ответ обхватила его и притянула к себе. – Всем известно, Сьюзи деликатничать не любит.
   Не отпуская его, она запрокинула голову и взглянула ему в глаза.
   – Можешь не отвечать. Неважно, почему ты приехал, главное – что ты здесь.
   – Эй, смотри, потеряешь репутацию дамы суровой и бескомпромиссной.
   Она положила голову ему на плечо и замерла на несколько секунд.
   – Оладьи тебя устроят?
   Он подумал, что эти оладьи наверняка весь день будут камнем лежать в желудке, но отказаться не посмел. Ему не хотелось обижать Сьюзи.
   – Давай помогу.
   Она недоверчиво на него взглянула.
   – Это похоже скорее на мольбу, нежели на предложение помочь.
   В дверях появился мальчуган в рубашке, спортивных брюках с Бэтменом и в красных носках.
   – Не могу найти ботинки, – сообщил он. Обращался он к матери, но при этом не сводил глаз с Коула.
   – А куда ты их поставил вечером? – спросил Бадди.
   – Не помню, – ответил мальчик, продолжая смотреть на Коула.
   Коул подошел к нему и сказал:
   – Привет, меня зовут Коул. А тебя?
   – И меня тоже, – ответил изумленный ребенок.
   Коул стоял, словно громом пораженный. Он оглянулся на Бадди и Сыози, решив, что ослышался.
   Сыози улыбнулась, Бадди кивнул.
   – Почему? – спросил Коул, не зная, что еще сказать.
   – Мне всегда нравилось это имя, – спокойно пояснил Бадди.
   – Не мели ерунды! – вмешалась Сыози. – Он это сделал потому, что ты был лучшим его другом, во всяком случае, он так считал.
   – А почему вы мне не сообщили? Сьюзи и Бадди смущенно переглянулись.
   – Сообщили, – ответила Сьюзи. – И даже попросили тебя быть его крестным.
   Коул оперся о косяк. Нога снова заныла.
   – Мне ничего не передали.
   – А я что говорил? – Бадди явно торжествовал.
   Сьюзи вынула из буфета пакетик с сухой смесью для оладьев.
   – Я даже пару раз пыталась до тебя дозвониться, но мне отвечали, что ты очень занят и к телефону подойти не можешь.
   А Бадди все-таки пустил его в дом.
   – Я действительно от вас ничего не получал.
   – Это, конечно, ужасно. Но тебе никто не мешал взять трубку и самому позвонить, – сказала Сыози.
   Коула восхищало, а порой и раздражало в Сьюзи именно ее упорное желание говорить правду и только правду. А что тут возразишь, винить он может лишь себя. Фрэнк возвел вокруг него каменную стену, но Коул молчаливо на это согласился. Разве не так?
   – Он был занят, – вступился за Коула Бадди.
   Похоже, ему частенько приходилось оправдывать поведение Коула раньше, а сейчас он просто повторял свои доводы. А Сьюзи опять отказывалась принимать их во внимание.
   – Не может человек быть так занят, чтобы у него не нашлось времени позвонить старому другу, – сказал Коул. Он не желал сейчас пользоваться природным добродушием Бадди.
   И тут снова раздался громкий детский крик.
   – Мне кто-нибудь поможет найти ботинки?!
   – Иди ты, – сказала Сьюзи Бадди.
   Он многозначительно посмотрел на нее:
   – А ты в мое отсутствие веди себя прилично.
   Она рассмеялась:
   – Коул у нас уже взрослый. Он в состоянии за себя постоять.
   Полгода назад Коул бы с ней согласился. Сейчас он был в этом совсем не уверен.

Глава 6

   Бадди Чэпмен сидел на лавочке на заднем дворе. Он никак не мог прийти в себя. Надо же – открыл дверь и увидел на крыльце Коула. Он столько лет мечтал именно об этом, но со временем даже надеяться перестал. И вдруг – вот он, Коул, может, и не такой молодой и прекрасный, как прежде, но все же – Коул.
   Проведя с ним пару часов, Бадди понял, что Коул приехал не ради прошлой дружбы, было ясно, что он чего-то ищет. Бадди вел себя деликатно, задавал вопросы, когда понимал, что Коул впадает в свою обычную задумчивость, слушал внимательно, если Коул начинал что-то рассказывать, однако так и не выяснил, что заставило его так неожиданно появиться здесь. Коул был грустен и потерян, и Бадди чувствовал, что злится на того или на тех, кто лишил Коула радости жизни.
   Бадди был старше братьев Вебстер всего лет на десять с небольшим, но когда-то он был им больше отцом, нежели Фрэнк. Если ребятам нужно было поговорить о чем-то важном, они шли к Бадди. Они знали, что могут доверять ему, что все ненужное он тут же забудет, а будет помнить только главное.
   Бадди не отдавал себе отчета в том, насколько привязался к Коулу и Рэнди, пока обстоятельства не развели их в разные стороны. Он ждал много лет. Сьюзи год от года все больше негодовала на то, что человека, которого она любила, просто забыли. Но в конце концов сначала Рэнди, а теперь и Коул решили восстановить отношения.
   Во двор вышел Коул. Он протянул Бадди банку с пивом и сел с ним рядом.
   – Мне всегда казалось, что Нью-Мексико – это просто пустыня, – сказал он. – Я и представить себе не мог, что ты живешь у подножия горы, у самого леса.
   – Ты что, хочешь сказать, что за столько лет ни разу не играл в Нью-Мексико?
   Коул улыбнулся и покачал головой:
   – Невероятно, правда?
   –Время от времени на меня накатывает, и я начинаю мечтать о том, как снова начну гастролировать, – признался Бадди.
   – И что же? Он усмехнулся:
   – Тогда Сьюзи сажает меня в машину, мы едем куда глаза глядят, проводим ночь в каком-нибудь вонючем мотеле. Пара деньков такой жизни – и я снова рвусь домой.
   Коул некоторое время помолчал, а потом спросил:
   – А если бы условия были получше? Бадди отхлебнул пива.
   – Это ты чтобы разговор поддержать или у тебя что-то на уме?
   Коул отвернулся и стал смотреть на лес. Он боялся услышать ответ Бадди, боялся увидеть выражение его лица.
   – Скажем, у меня что-то есть на уме. Бадди почувствовал себя польщенным. Он всю жизнь посвятил музыке, гонялся за мечтой, которая посещает каждого южного паренька, взявшего в руки инструмент. И сейчас ему было приятно – гораздо приятнее отказать, чем сидеть и дуться на то, что тебя не приглашали.
   – Я тебе не нужен, – сказал Бадди. – Марк Стюарт играет на мандолине так, как мне и не снилось. – Но он не удержался и добавил: – А за то, что подумал обо мне, спасибо.
   Коул обернулся и встретился с Бадди взглядом.
   – Иногда главное не в том, кто лучше играет.
   Бадди не мог больше смотреть на Коула, на его измученное лицо. Он боялся, что примет все слишком близко к сердцу и тогда нарушит обещание, данное Сьюзи.
   – Я ведь не просто так перестал разъезжать. Сьюзи все эти годы моталась за мной, потому что понимала: пока я не буду готов осесть, ничего хорошего не получится. Наконец настал день, когда я сам сказал ей, что больше не вернусь в музыку, во всяком случае, в профессиональную. Она поверила и решила, что пора пускать корни, заводить полноценную семью. Она нашла здесь свое счастье.
   – Пока она с нами ездила, я даже не подозревал, что она рисует, – признался Коул.
   Он действительно был удивлен тем, что на весьма неплохих картинах, висевших в доме, стояла подпись Сыози.
   – Она об этом не распространялась, чтобы я не подумал, будто она принесла себя в жертву. Она говорила, что знает, за кого выходит замуж, и переделывать меня не собиралась. – Бадди поставил пиво на столик. – Теперь, когда она может наконец заниматься тем, чем хочет, живопись для нее значит ровно столько, сколько для меня когда-то значила музыка. Но дело не только в этом. Ей нравится заниматься галереей, нравится общаться с другими художниками.
   – А ты что делаешь?
   – Всего понемногу. У нас есть группа, мы играем по местным клубам, и еще одна – любительская. Я даю в городе уроки.
   – Есть еще и дети, – заметил Коул.
   Бадди улыбнулся:
   – Никогда не думал, что я стану домашним папочкой, но эта роль оказалась по мне.
   – Если ты когда-нибудь передумаешь...
   – Не передумаю, но за предложение спасибо.
   Они немного помолчали. Им было легко и приятно друг с другом.
   – Помнишь то лето, когда мы играли в Мемфисе? – спросил вдруг Коул.
   Бадди улыбнулся:
   – Тебе было семнадцать лет, и ты был влюблен в девушку по имени Пэнси. Кажется, она наплела тебе, что она незаконнорожденная дочь Элвиса.
   – Пару месяцев назад я спросил об этом же у Фрэнка, – сказал Коул. – Знаешь, что вспомнил он?
   Бадди вполне мог догадаться, но зачем портить рассказ?
   – Что? – спросил он.
   – Что у меня тогда были трудности с аккордами, а доходы упали по сравнению с предыдущими выступлениями в тех же залах на пятнадцать процентов. – Коул поправил сползшие на кончик носа очки. – Я для него всегда был только чековой книжкой.
   Бадди удивило не само заявление, а то, каким обреченным тоном это было произнесено.
   – Некоторые люди умеют выказывать свои чувства, некоторые – нет.
   – Почему ты всегда его защищаешь? Вопрос застал Бадди врасплох.
   – Наверное, потому, что я точно знаю, у вас с Рэнди больше никого нет. Важно, чтобы вы думали, что он... не знаю, как сказать, что он...
   – Нас любит?
   – Естественно, он вас любит.
   – Ты опять за старое, Бадди, – тихо сказал Коул. – Мне уже почти тридцать два, а ты по-прежнему пытаешься меня от него защитить. Как ты думаешь, что я буду делать, если ты наконец признаешь, что Фрэнка волновало только одно: как он сможет меня раскрутить?
   Вот оно, вот те проклятые вопросы, которые погнали Коула из дома.
   – Знаешь, думаю, пора мне рассказать тебе о своем отце и о том, какие чувства я к нему питаю. Может, это поможет тебе разобраться в своей жизни.
   Коул насторожился, он не помнил, чтобы Бадди когда-нибудь упоминал о своем отце.
   – Я редко о нем говорю. – Бадди оперся локтями о колени и сидел, держа обеими руками бутылку с пивом. – Даже Сьюзи не знает того, что я тебе расскажу. Мне и думать-то о нем всегда нелегко; а говорить – в сто раз труднее. Но, пожалуй, тебе стоит это выслушать.
   Он поставил бутылку на стол, встал и пересел на ограду.
   – Мой отец был непревзойденным пьяницей, а пьяным он становился одним из самых мерзких людей на земле. Он бил и мать, и нас с завидной регулярностью. Пока я рос, он в основном был без работы, работала мать. Он приводил женщин с улицы и трахал их чуть ли не на глазах у детей. Но это еще что! Пару лет назад я узнал, что старшая дочь моей сестры от нашего собственного отца.
   Он помолчал немного, потом вздохнул, словно на что-то решаясь.
   – И все же, даже зная все это, где-то в глубине души я верю, что он меня любил. – Впервые в жизни Бадди признался вслух в том, что было его самой постыдной тайной. – Я знаю, что это ненормально, но так оно и есть.
   Коул тяжело вздохнул:
   – Выходит, с нами не все в порядке? Я знавал людей, которые отказывались от родителей потому, что одному внуку присылали подарок дороже, чем другому. А мы...
   – Мы ищем любви людей, которые так и не научились ее выказывать. Я не хочу сравнивать Фрэнка со своим отцом. Фрэнк по сравнению с ним святой. Я только хочу, чтобы ты помнил: вас с Рэнди на произвол судьбы не бросали. Многие из нас не могут чего-то простить людям, которые нас растили.
   – Да, это как семейная тайна, которая передается из поколения в поколение.
   – Знаешь, мне всегда казалось, что Фрэнк очень одинокий человек. Я, собственно, даже не знаю, дружил ли он с кем-нибудь. – Зазвонил телефон. Бадди хотел было не подходить, но вспомнил, что Сьюзи уехала с детьми, а их старенький «Форд» в последнее время барахлит.
   – Сейчас вернусь, – сказал он Коулу.
   – Можешь не торопиться. Мне есть о чем подумать. Я пока что пойду прогуляюсь. Нога затекла, хочу ее размять.
   Бадди пошел в дом.
   – Есть отличная тропинка вдоль ручья, – сказал он Коулу. – Она тянется на полмили, не больше, а в конце упирается в водопад.
   – Там я и буду, если понадоблюсь.
   Когда Бадди дошел до телефона, трубку уже повесили. Он отправился в кухню и стал чистить овощи – для тушеного мяса, которое уже томилось в духовке. Закончив с этим, он собрался было присоединиться к Коулу, но тут увидел машину. Приехала Сьюзи, и он вышел помочь ей разгрузить продукты.
   – Я не нашла никого, кто бы подменил меня сегодня вечером в галерее, поэтому забросила детей к Хелен. – Она открыла багажник и протянула Бадди пакет. – Ведь ты, наверное, захочешь взять с собой Коула.
   Он наклонился и поцеловал ее.
   – Ты у меня лучше всех. – Он протянул руку за следующим пакетом. – Но, знаешь, тебе надо постараться быть менее злопамятной.
   Она не смогла сдержать улыбку.
   – Отстань.
   – Подай-ка еще вот это. Не ты ли говорила, что никогда не простишь Коулу Вебстеру того, что он меня отбросил, как пару вонючих носков?
   – Если хочешь меня цитировать, то, пожалуйста, без искажений. Я говорила, что он с тобой обошелся как с грязным бельем.
   – Мне больше нравится моя версия.
   Она вытащила последний пакет и пошла к дому.
   – Кстати, а где сам Коул?
   – У него нога разболелась, и он пошел прогуляться.
   – Ты хоть с ним поговорил? Он действительно так плох?
   – Да не то чтобы хорош, – признался Бадди. – Да одного взгляда на Коула достаточно, чтобы это понять. – Она открыла дверь и посторонилась, чтобы пропустить Бадди. – Он так переменился. Как ты его узнал?
   Бадди представить себе не мог, что должно было случиться с Коулом, чтобы он его не узнал.
   – Как узнал бы наших Коула с Дарлой.
   – Ты слишком молод, чтобы приходиться Коулу Вебстеру папашей, – поддела она его.
   – Иногда отцовство – это состояние души, Сьюзи.
   Коул вернулся с прогулки и вошел в дом через черный ход.
   – Теперь я понял, почему вы обосновались здесь, – сообщил он. – Здесь смыкаются два мира – цивилизованный у парадного входа и дикий за задним двором.
   – Я влюбилась в это место, как только его увидела, – сказала Сьюзи.
   Бадди поставил в холодильник пакет молока.
   – Да-да, она говорила, что это напоминает ей дом ее бабушки.
   – Только холмы и деревья вокруг. Дом был совсем другой, – уточнила Сьюзи. – Бабушка жила в хижине из шпал. Водопровод у нее появился, когда я школу заканчивала.
   Коул стоял, опершись о косяк. После прогулки затекшие мышцы расслабились, но боль в ноге осталась.
   – Я помню, как однажды летом мы играли в одном клубе в Гатлинбурге. Мне тогда было лет десять-одиинадцать, и я впервые увидел Смоки-Маунтинз. – Много лет Коул не вспоминал те времена. А теперь – как плотину прорвало.
   – Мы с Рэнди каждое утро уходили в горы, а возвращались только перед концертом. – Он улыбнулся. – Я был Дэниелем Буном, а он или Дейвом Крокеттом, или индейским вождем Там-тукетом. – Он рассмеялся вслух. – Как-то раз мы вышли раньше обычного. Собирались обследовать заброшенную хижину, обнаруженную за день до этого. Рэнди заметил медведя и стал тайком кидать на дорожку куски хлеба и сыра, которые мы взяли с кухни.
   – Помню этот случай, – сказал Бадди. – Вы с Рэнди просидели в хижине двое суток, ждали, когда медведь уйдет. Вас искали всем городом.
   – Контракт с нами разорвали, и мы почти два месяца были без работы. По-моему, ни до, ни после я не видел Фрэнка таким взбешенным.
   – Да, Фрэнку пришлось туго. Одному растить двух пацанов – шутка ли? – вставила Сыози.
   Бадди рассмеялся.
   – Особенно таких, как Коул с Рэнди. То, до чего не додумывался один, изобретал второй.
   – Ты ездишь домой? – спросил Коул. Бадди, ставивший банки с консервами в буфет, обернулся и уточнил:
   – В Теннесси?
   Коул имел в виду просто Юг. Когда путешествуешь столько, сколько они с Рэнди, границы стираются. Но он не стал пускаться в объяснения, а просто кивнул:
   – Да.
   – Каждую весну, – ответила Сыози. Бадди наконец выложил все покупки из одного пакета, сложил его и убрал в ящик.
   – Она вбила себе в голову, что, раз мы не можем там жить круглый год, надо отвозить туда детей в самое лучшее время.
   – Всего-то две недели в год. Я хочу, чтобы они полюбили эти места так же сильно, как люблю их я.
   Бадди шутливо потрепал ее по спине.
   – Я все время повторяю: Теннесси – это не просто штат, а земля, которая спасет тебя. Чтобы понять это, надо там жить.
   В Коуле что-то дрогнуло.
   – Однажды я кому-то пытался объяснить, что это за чувство. Кажется, у меня ничего не вышло.
   – Если вы двое не уберетесь отсюда и не дадите мне спокойно накрыть на стол, шоу начнется без вас.
   – Какое шоу? – спросил Коул.
   Сьюзи посмотрела на Коула, а потом на Бадди:
   – Ты что, ему не сказал? Бадди скорчил гримасу:
   – Я как раз собирался.
   – Ну так скажи, – отозвался Коул.
   – У нас есть группа, мы раз в две недели играем в школьном кафетерии. Деньги, которые мы зарабатываем, идут в департамент культуры.
   Сыози пристально посмотрела на Бадди:
   – Не удивляйся, если он попросит тебя к ним присоединиться.
   Коулу стало не по себе при мысли о выступлении, пусть и случайном.
   – Я не взял с собой гитару.
   – Можешь одолжить мою, – предложила Сьюзи. – С нее надо только пыль стряхнуть.
   – Я столько месяцев не играл, – пробормотал Коул.
   – Можешь потренироваться по дороге, – ободрил его Бадди.
   – Не думаю, что это хорошая идея. Сьюзи уперлась руками в бока и пронзила его взглядом.
   – А мне кажется, идея потрясающая! – заявила она. – Может, тебе как раз и надо вечерок поиграть с начинающими. – Она повернулась к Бадди: – Присутствующие из числа начинающих, естественно, исключены.
   – Они не так плохи, как она пытается это представить, – возразил Бадди.
   Коул видел, что спорить бесполезно. Сьюзи была убеждена в том, что у каждой проблемы имеется простое решение. Его надо только отыскать, а для этого – действовать энергично. Ее ни в коей мере не останавливало то, что она представления не имела о проблемах Коула.
   – Я поеду, – сдался он. – Но не знаю, буду ли играть.
   Сьюзи повернулась к Бадди:
   – Спорю на десятку, что он выскочит на сцену обязательно.
   Коулу хотелось заключить пари, но он решил не ввязываться. Пусть Сьюзи тешит себя иллюзиями. В мире так мало оптимистов, во всяком случае, в его мире.
   Когда они приехали в школу, Бадди пошел к эстраде, а Коул уселся в дальнем углу кафетерия. Увидев, сколько людей собирается в среду вечером послушать любительскую группу, он искренне удивился. Они играли неплохо, но было очевидно, что времени для настоящих репетиций им не хватает.
   Однако энтузиазма и у музыкантов, и у публики было хоть отбавляй. Они пришли приятно провести время, и фальшивая нота или пропущенный аккорд не были этому помехой.
   Когда Коул шел сюда, он был уверен – он здесь только для того, чтобы доставить удовольствие Бадди. Теперь он неожиданно поймал себя на том, что ему здесь нравится. Он отбивал ногой такт, подпевал себе под нос, в уме исправляя все ошибки, и непрерывно улыбался.
   Бадди объявил, что оркестр сыграет перед перерывом еще одну песню, и спросил, есть ли пожелания. Коул попросил «Дядюшку Пенна», первое, чему научил его когда-то Бадди.
   Несколько человек обернулись. Коул низко опустил голову и уставился в пол, но потом, подняв глаза, понял, что смотрели на него из чистого любопытства. Ему было легче оттого, что его никто не узнавал, но он успел отвыкнуть от такой свободы. Мало того, внутренний голос говорил ему, что это продлится недолго, что вольные денечки сочтены.
   Зал разразился в конце песни аплодисментами, музыканты положили свои инструменты и пошли отдохнуть. Бадди с чашкой кофе и тарелкой печенья направился к Коулу.
   – Ну, что скажешь?
   – Так и надо играть. На моих концертах публика такого удовольствия не получает. – Коул выбрал печенье, похожее на овсяное с изюмом.
   Бадди полыценно улыбнулся:
   – Ты, конечно, врешь, но слушать приятно.
   Коул, давая понять, что теперь он будет говорить совершенно серьезно, заглянул Бадди в глаза.
   – Не понимаю, с чего ты взял, что ты играешь хуже, чем мои музыканты. Ты так же хорош, как Марк Стюарт. Стыдно признаться, но я, оказывается, успел забыть, какой ты талантливый.
   – Да ты всегда плохо разбирался в чужой игре. Вот, помню...
   – Бадди, заткнись! Я вовсе не пытаюсь уговорить тебя бросить свою нынешнюю жизнь с Сьюзи и детьми, а просто говорю что есть.
   – Ты мне не оставляешь простора для маневра! Поэтому я просто говорю «спасибо», и закончим на этом.
   Одно оставалось совершенно неясным: как Бадди с его талантом может довольствоваться игрой раз в неделю с любительской группой и редкими встречами еще с одной. А ведь было время, когда он ездил на гастроли, записывался с лучшими музыкантами. У них был свой, особенный язык, который понимали только посвященные, – язык музыки.
   – А Сьюзи удается когда-нибудь тебя послушать? – спросил Коул. Неужели она не видит, что Бадди зарывает в землю свой талант? Она же всегда понимала, что для него значит музыка.
   – Если она освобождается в галерее пораньше, то заглядывает сюда.
   – А что она думает о вашей группе? Бадди многозначительно посмотрел на Коула:
   – Она говорит только, какой я замечательный. Больше ничего. Но она знает, что я занимаюсь именно тем, чем хочу.