Болотников Сергей. Змеиное проклятье

   – Я не брошу его, с ним творится что-то страшное. НО доктор, есть же какой то шанс, что он выживет.
   – Есть, но он изменится так, что уже нельзя будет считать его человеком. – Уже спокойнее произнес Тимаго. – но мы можем попробовать, тащи его сюда.
   Савичев кинулся обратно и добежав до машины остановился. Савва смотрел на него, затем открыл рот без губ и зашипел. Его началом мелко трясти, он хватался руками за лобовое стекло и оставлял на нем мутные пятна.
   – Ну пошли же! – Сказал Савичев открывая дверцу.
   На секунду ему показалось что Савва не понимает его, но затем тот тяжело кивнул и сам попытался вылезти из автомобиля.
   С жуткими муками дотянули они до второго этажа, где доктор поддержал Савву с другой стороны и вдвоем они повели больного к койке в углу кабинета. Тут Тимаго кинул Савичеву толстый армейский ремень, и резиновый жгут, скомандовал:
   – Вяжи его!
   – Вязать? Как вязать?
   – Прямо вязать, накрепко прикрути его к койке, его сейчас начнет корчить. С теми тремя так было.
   Уложив брата на койку селянин намертво привязал ремнем и жгутом к койке. Стиснул зубы и старался не слышать, как Савва сильно шипит, когда ремни стягивают тело. Теперь получеловек был крепко привязан к твердой койке, а его закрыто – открытые глаза пялились в потолок. Закончив Савичев отступил от кровати:
   – Что дальше?
   – Ничего, – ответил доктор, – будем ждать и смотреть.
   – Как же так. Вы ничего не сделаете, ничего не уколите?
   – А что я могу, посмотри на него, это не похоже ни на какую болезнь. Человек на наших глазах превращается в монстра. С чешуей. Нет будет ждать.
   Впрочем ждать долго не пришлось. Уже минут чрез пять глаза у Саввы обрели выражение, правда какое то не слишком понятое. Он начал извиваться под своей привязью, шипел и дергал ногами, затем неожиданно высунул длинный и тонкий язык с вилкой на конце, сантиметров на тридцать, не меньше. Савичев и Тимаго затаив дыхание смотрели на то с другого конца комнаты.
   Тело привязанного менялось поразительно быстро, его корчили жуткие судороги а лицо кривилось в гримасах. Чешуя на лице стремительно уплотнилась, обрела цвет и заблестела, а само лицо потеряло форму и потекло, словно черепные кости превратились в топленый воск. Он извивался и было видно, что ног у него больше не две, а всего одна, удлиняющаяся с каждой секундой. Тело утончалось и вытягивалось, лицо тоже вытянулось, голова приняла сплюснутую форму. Глаза разошлись по бокам черепа. Из глотки шел жуткий змеиный шип.
   Одновременно стало видно, что ремни, плотно обтянутые вокруг человеческого тела больше не могут удерживать изменившееся туловище Саввы. Он извивался, дергался, а затем стал быстро выкарабкиваться из перевязи, а глаза, темные и без зрачков пялились поочередно на стоящих людей.
   – Стреляй!!! – Заорал вдруг Тимаго. – Стреляй или он доберется до нас!!!
   – Как я могу стрелять, ведь это Савва!
   – Это не Савва, это большая поганая гадина, гадюка!!! Стреляй!
   Савва выкарабкался наконец из-под ремней, все еще оставаясь ростом с человека, но формой уже больше напоминал змею. Он распахнул пасть в мощном шипе – реве и длинный ядовитый клык раскрылся в воздухе, как нож-бабочка. С клыка что-то капнуло. Он стремительно кинулся на нерешительно поднявшего ружье Савичева.
   И тот убил своего брата Савву.
 
   День разгорался, но не было солнца, и не было покоя в душах селян. С этого утра их ряды быстро редели. Те кто ушел в Черепиховский лес по какой ни будь надобности в основном своем не вернулись. Произошли еще две автокатастрофы, после чего на машине на улицу уже никто не выезжал. Сейчас все сторонились друг друга. Но скоро их останется так мало, что им придется объединится.
   Печально, но этот день оказался последним для тех двадцати трех человек, что имели несчастье выплыть на правый Черепиховский берег. О них никто так и не узнал, и в течении этого третьего дня они один за другим сгинули в мрачной лесной чащобе. Последний каким то чудом выбрался в село и помчался дико вопя по главной улице, а у него из спины на глазах вырастал кто то ушастый и лохматый, но чертами схожий с бегущим. Не дав им разделиться, в конце улицы беглеца встретили трое селян с ружьями и расстреляли несчастного. Отвлеклись не надолго, а когда обернулись, то лохматый вырос таки из спины и с улюлюканьем удирал прочь. Поймать так и не смогли.
 
   Селянин Пересельцев видел в парке на берегу странного зверя. Чудище было большой змеюкой и из длинного тела у нее росли три головы с капюшонами. Головы были человечьи, вращали глазами и просили вытащить их из змеиного тела. Причем одна из этих голов сильно была похожа на него самого.
   Это открытие напугало Пересельцева больше всего и он не помня себя от ужаса кинулся вон из парка и пересекая Моложскую улицу споткнулся о трехглазого волка. Который с визгом метнулся в кусты.
 
   Днем, стадо трехглазых, отрастивших себе длинные чешуйчатые лапы и хвосты, свиней долго и безуспешно атаковало дом семьи Варежкиных. Но Варежкины заперлись внутри и успешно отстреливались через окна, так что щетинистым налетчикам пришлось отойти, оставив на поле боя девятерых собратьев. Еще пятерых он потеряли когда пересекали Сиверскую улицу, где они попали под бешено несущийся трактор тракториста Коли, что в невменяемом состоянии гнал домой. На Черепиховских прудах он случайно наткнулся на огромную летучую мышь на человечьих ногах, что хлопала крыльями пытаясь взлететь, а вместо этого падала в мутные воды пруда, грязно матерясь по-русски. Зрелище это так потрясло Колю, что он бежал без оглядки и очнулся только у своего дома с удивлением найдя на капоте поросячий хвостик.
 
   Во второй половине дня огромная стая летучих мышей пронеслась над селом на мгновение затмив собой солнце и исчезла неизвестно куда. Еще в это же примерно время на человека напал пень. Селянин, который каким то чудом остался в живых утверждал, что пень, пока не шевелился, выглядел достаточно обычно. Просто пень от старого дуба, замшелый весь такой, в трещинах. Но когда Черепиховец проходил мимо у пня вдруг открылся пронзительный оранжевый глаз а корни резво ухватили за ноги человека. Тот все же умудрился как-то отпинаться от взбесившегося обрубка попав ему в глаз, а затем оборвал корни и сбежал. Самое неприятное было то, что во время рассказа ботинок, на котором засохла вязкая смола из глаза неожиданно пророс в пол, пустив стремительно надежные корни. С ботинком пришлось расстаться, а тут выяснилось, что и нога проросла тоже. Пришло обрубить корни, что крепили беднягу к полу. Причем когда рубили селянин дико орал и дергался, а из корней полилась красноватая смола.
   Больше рассказчика никто не видел, но заметили, что у собора неожиданно появилось новое небольшое дерево, что грустно шумело вслед уходящим.
 
   Последний работающий телефон в местной жилищной конторе успел передать, что выехали спасатели и грузовики с материальной помощью, после чего замолк навсегда. Провод кстати обрывался сразу за домом и выглядел так, словно его долго и старательно грызли.
 
   День прошел в мертвой тишине, на улицах было совершенно тихо, и редкие оставшиеся жители сидели по домам и не высовывались. Стаи серых тощих волков по пять десять штук перебегали улицы прятались в тени домов и в конце концов совершили налет на местную бойню, нажравшись там до отвала. По волкам иногда стреляли из окон, но в основном промахивались.
   В шесть вечера двадцать пять человек собрались в баре, а затем нанесли визит в оружейный магазин, где каждый нагреб себе массу оружия, некоторые сразу по три ствола. Затем они пошли вдоль улиц, громко кликая закопавшихся в домах людей и раздавая ружья людям. На следующее утро было решено собраться в баре всем имеющимся в наличии людям и обсудить, что делать дальше.
   На обратном пути девятеро склизких, покрытых чешуей тварей, похожих на ужасно исхудавших людей, встретили бойцов и яро накинулись. В схватке все монстры были перебиты, а отряд потерял четверых селян. Еще один превратился в змею чуть дальше и его застрелили. В составе двадцати человек вернулись они в бар, а оттуда тройками двинулись по домам. Было решено одним не жить, и дежурить по очереди.
   Сильно ударенный бурей, разум Черепиховских селян легко принимал и следующие ужасы.
 
   Последние искры заката погасли, а вслед за ночью начался первый шабаш. Был он похож и на последующие. То есть на тот что пережил через некоторое время Сергей. Людей пугали стуки в стены, скрежет по потолку, гнилостный запах, льющийся изо всех щелей. Странные твари орали под окнами, летучие мыши прорывались в стекла. Их встречали выстрелами, выкриками. Десятая часть оставшихся жильцов этой ночью съехала с катушек, еще часть превратилась в змей. Где-то в дома прорвались ночные чудища и порвали жильцов. Люди до самого утра пялили усталые глаза в окрестную тьму.
   Тем же, умудрившимся все-таки заснуть, было не легче. Сны вернулись с удесятеренной силой, снова звали и манили в глубины пруда, жутко пугали. Но теперь в этих снах появилась центральная фигура. А именно человекоподобное чудище в цилиндрическом тевтонском шлеме. То у кого вместо рук торчали дергающиеся хвосты черных змей. За невидимое лицо его окрестили големом и теперь он появлялся во всех снах, ходил вокруг черного пруда и что-то втолковывал спавшим селянам. Не было понятно что, ведь язык был чужд. Это был гортанный выговор, который лингвист определил бы как язык одного из Финно – Угорских племен. Но люди лишь больше пугались, вылетали из сна, в жуткую реальность, а за окном нечеловечески орали, пытались прорваться. Двое других людей стояли на страже. Лежащий засыпал снова и видел опять голема и гнилой зеленый свет горел в узкой прорези для глаз.
   Ночь пережили тяжело. Рано утром шабаш закончился и основная масса селян, что не свихнулась и не сгинула, собралась в "Левом береге". Решали долго, пристрелили еще одного обращенца, но в конце пришли только к одному решению. Оставаться в обороне и ждать спасателей, благо они должны были приехать вот – вот.
 
   Спасатели действительно были недалеко. Три грузовика, один со спасательной бригадой и оборудованием, другой с двадцатью солдатиками рабочими, собранными на работу из ближайшей части, и третий с грузом одеял, снедью, словом материальной помощью, уже вязли в густой липкой грязи, которой славилась глинистая Черепиховская дорога.
   Зрелище было безрадостное. Небо застлали тучи и временами начинался слабенький моросящий дождик. Эта погода установилась крепко и не менялась вплоть до Серегиного приезда. Похолодало градусов на пять, а дорогу развезло и теперь если на нее наступали, то из-под ботинка вздувался с хлюпаньем ком жидкой грязи. Грузовики шли тяжело, взревывая и не вытягивали больше пяти километров в час. В силу этого дорога тянулась бесконечно. Спасатели спали в кузове, вповалку на оборудовании а их руководитель дремал мрачно в кабине, рядом с шофером.
   Эта мелкая водяная пыль, что висела с утра угнетала и наводила тоску. В такой день только спать, а не разгребать мертвецов по разрушенным домам.
   Моторы грузовиков тяжело рычали взбираясь на холм, затем машины перевалили его и покатились полегче вниз, пробудив бригадира в переднем грузовике.
   Не напрасно. В том месте, где дорога проходила по краю обрыва грузовик попал в поле влияния Черепихова и шофер рядом с бригадиром обратился в змею.
   Руль был выпущен и машину, по-прежнему катящуюся с холма начало мотать из стороны в сторону и заносить на скользкой грязи. В кузове спасатели проснулись и забеспокоенно огляделись и начало резво трясти, когда грузовик выносило на обочину и он мчался быстро по кочкам.
   В кабине бригадир попытался схватить руль и схватил, но тут его ужалила сидящая на сидении змея, что раньше была шофером, он с криком отдернул руку, на которой мигом проступили две кровавые точки, но затем с ужасом снова ухватился за руль. Змея ужалила снова и тут каблук спасателя расплющил ее по дверце. Грузовик яростно мотало, двигатель брехал на малых оборотах а бригадир спасателей чувствуя как в голове начинает шуметь пытался удержать грузовик.
   Машину трясло мелкой дрожью. С одной стороны был обрыв с речкой Волгой внизу, с другой густой старый лес, а впереди чернело село Черепихово.
   Из леса вразвалку вышел громаднейший щетинистый вепрь. Он был размером с быка, высь покрыт отваливающимися кусками жесткой шкуры, а сзади волочился хвост, похожий скорее на крокодилий, чем на свинячий. Раньше это чудовище было боровом Васей и воспитывалось на местной свиноферме, но теперь тьма, быстро закутывающая все вокруг коснулась и его. Третий глаз слепо пялился в серое дождливое небо, но два других горели вполне ясной решимостью. Из нижней челюсти выпирали два здоровенных желтых клыка, а из верхней проклюнулся ядовитый зуб.
   Боров уставился на приближающийся грузовик и некоторое время рассматривал с тупым удивлением. Затем издал тихий шип резво переросший в трубный рев, совсем не свойственный свиной глотке и вепрь кинулся на грузовик. Он становился змеей, но туп он был по-прежнему и кинувшись по-бычьему на машину ударил ее лоб в лоб.
   Примерно в это же время, бригадир спасателей измученный действием яда выпустил руль. Тяжелый стальной грузовик ударил борова и тяжеленную свинью откинуло в сторону, где она проредила своей тушей немалую просеку. Машина же от удара резко свернула и преодолела те несколько метров, что отделяли грунтовку от обрыва. Пятитонный грузовик, груженный дорогим оборудованием, передвижными лебедками и мобильным телефоном, а также пятнадцатью спасателями полетел вниз в гостеприимные воды великой реки Волги, принявшей в этом месте уже не мало народу. Одни спасатель успел выскочить из падающей машины и повис на крае обрыва, который крошился под его пальцами, затем его лицо исказилось и он превратился в змею. Рук у змеи не было и он полетел в воду, а сверху было видно, как шныряют в реке некие темные многолапые тени.
   В полукилометре отсюда, сидя на крышах домов Черепиховцы наблюдали за творящимся.
   Второй грузовик резко затормозил, его повело, но шофер сумел остановиться, едва не опрокинув машину. Как только грузовик встал, в кузов его кинулось нечто напоминающее полуразложившуюся рысь, подросшую раза в полтора. Чудь эта, распространяя вокруг запах гнили одним прыжком влетела в внутрь и оттуда донеслись испуганные вопли бьющихся с ней солдат. Оружия ни у кого не было и они отбивались голыми руками. Испуганный шофер вскочил из машины и смотрел как из кузова фонтаном вылетают куски сидевших внутри. Следом за ними вылетела и рысь, грохнулась об землю, не удержалась и покатилась к обрыву, а затем рухнула вниз. Далеко внизу раздался плеск.
   В кузове было тихо, затем из него выползло четыре змеи, бросили на шофера тяжелый взгляд и скрылись в лесу. Рядом притормозил второй грузовик и его шофер вышел из машины.
   Два оставшихся в живых человека ошеломленно встали возле своих машин. Было видно как селяне на крышах домов требовательно машут руками. Мол уезжайте отсюда, пока сами живы! Но водители стояли, потому что они видели что твориться вокруг.
   Впереди, где уже виднелась черта Черепиховских домов, дорога уходила чуть-чуть вниз. Там в низине было видно скрытое движение и шевеление. Его не было видно если глянуть в упор, но заметно краешком глаза. Некие мелкие твари ползли, тщательно маскируясь, сливаясь с землей. Они прятались в тенях домов и сновали в кронах близких деревьев. Они были маленькие и большие и их движение было упорядоченным. Вместе они незаметно перегораживали дорогу.
   На въезде в Черепихово возник кордон.
   Шоферы обернулись и увидел абсолютно такой же кордон позади грузовика, они были окружены и окружены надежно. И вообще если приглядеться, то окажется что половина деревьев в этом лесу двигаются! А вон те замшелые камни, словно от средневекового замка, вовсе не камни а огромные многолапые черепахи истекающие на ходу слизью. Двигающиеся медленно, но уверенно напролом.
   Первый водитель оглянулся на второго. Тот стоял с тяжелым ломиком в руках и оглядывался.
   – Что же делать?
   – Давай напролом! Авось повезет…
   Они кивнули друг другу и забрались во второй грузовик. В первый не пошли, ведь у него из кузова медленно лилась кровавая каша, что раньше была солдатами. Двигатель взревел. Селяне на крышах увидели, что они собираются делать и отчаянно замахали руками. Сделали даже несколько выстрелов в шевелящуюся массу монстров, но дробь не долетала до дороги. Грузовик тронулся и яростно набирая скорость покатился вниз к Черепиховской черте. Маленький волк метнулся под колеса, был отшвырнут и теперь корчился в грязи в отдалении. Еще пара мелких тварей встала на пути грузовика, а одна даже прыгнула на стекло, но ее откинуло прочь. А на стекле расплылась сеточка мелких трещин. Следом дверь грузовика открылась и из нее выпала змея, которую тут же намотало на колесо. Это был один из водителей, второй все еще сидел за рулем. Скатываясь с холма, массивный грузовик набирал безостановочно скорость давая и отбрасывая попадающихся на пути тварей. А затем вломился в невидимый кордон.
   Дальше ему не дали уйти. Полторы сотни разнообразных мелких чудовищ, большинство который было мутировавшими лесными зверьками встретили тяжелый динозавроподобный грузовик. Сразу штук тридцать тварей, похожих на волков, мелкие белые мыши, две три раздувшиеся до полуметрового размера жабы кинулись на передние колеса, забили колесные ниши своими телами. Их рвало, плющило, раздирало на части, под мощными оборотами они лопались как воздушные шарики, забивая собой рессоры и амортизаторы, лишая колесо возможности крутиться. Еще пара десятков змей накрутилось на коленвал а кто-то атаковал задний мост. Выросшие из под земли белые корни, ухватились цепко за подвеску.
   Грузовик начал останавливаться. Он как кит двигался в море мелких снующих туда сюда тварей, оставлял после себя нечто напоминающее свежий мясной фарш из которого торчали обрывки чешуи, шерсти, бледных дрыгающихся лап и много чего еще.
   Мучительно медленно пропер грузовик еще несколько метров, а затем поток мелочи захлестнул его и он начла падать. Медленно тяжело кренился, и селяне видели, как шофер пытается выбраться изнутри чрез окно. Наконец стреноженная машина рухнула и придавила собой еще сотню мелких чудовищ. Остальные отскочили в стороны и образовали собой ровный круг в центре которого, как мертвый доисторический зверь, лежал опрокинутый грузовик. На кабине машины стоял ее шофер, он махал ломиком, что-то кричал и пытался найти хоть одну щель в сплошном ряде зверей. Две или три неосторожные твари отлетели под ударами ломика в толпу своих собратьев. Лом бил на совесть.
   В битве с машиной уцелело не так уж и много зверьков, и теперь их оставалось около пятидесяти, причем крупных среди них было не больше десяти, в основном мыши, крысы, змеи, около десятка огромных пауков крестоносцев, что пускали яд из кончиков лап. Все это стадо сидело и молча смотрело на беснующегося наверху кабины человека.
   Затем сразу три, худых до невозможности волка с темя глазами предприняли попытку нападения. Но шофер хотел жить. В своем ужасе он давно перешагнул черту оцепенения и теперь находился в состоянии близком к берсеркеру. Одного волка он в прыжке сбил ногой, второй получил ломиком в морду, а третий попытался вцепиться в левую руку, но промахнулся и с грохотом рухнул на синий металл кабины. Секунду спустя шофер схватил его и приложил он о балку кузова, с такой силой, что крепкая звериная башка лопнула, а глаза вылетели из орбит. Водитель схватил мертвого волка за хвост и икнул в топу чудовищ. Те аккуратно раздвинули окружность, которая теперь охватывала и тела трех волков, лежащих на голой земле.
   В отдалении Черепиховцы затаив дыхание следили за противостояние. Водитель не переставая двигал ломом и похоже не знал усталости, вот что делает страх с человеком.
   Словно договорившись передние ряды сидевших вокруг тварей рванулись к кабине и попытались взять ее штурмом. Но водитель не дался, он давил мелочь под ногами, более крупных охаживал ломиком, отбрасывал вниз, его уже укусили не менее десятка раз, но он словно не замечал этого, орал и яростно дрался, отбиваясь всеми четырьмя. Возможно, что ему помогало то, что он стоял на кабине. А значит возвышался, над старающимися затопить его чудищами.
   В какой то момент он его чуть не опрокинули, но он устоял, весь облепленный лесными порождениями, которые вцепились в кожу и пытались вгрызться дальше. Человек скидывал их с себя, сбивал ломиком. Ногами воевал, с наступающей снизу гадостью. Он не собирался сдаваться, и атака захлебнулась, превратилась в яростную бойню, и когда лесные твари это поняли, то откатились назад, снова образовав круг окружающий грузовик. Шофер наверху орал, что-то грозил, он был весь истерзан и исцарапан. Кровь капала с него на кабину и расплывалась красными кружками на синей краске.
   Окружающие его снова молча сидели и смотрели на беснующегося человека, в то время как управляющая ими сила решала как поступить. Замолчал через некоторое время водитель, молчали селяне, смотря на эту битву титанов. Молчали, но про себя убивались и кляли тяжелую судьбу, из-за которой он оказались в осаде.
   Затем в лесу что-то захрустело, раздвинулись тонкие деревья, а края круга расступились, давая проход выходящим из леса.
   Шофер во все глаза уставился на пришельцев. Это были два человека. Они, пошатываясь, заплетая ногу за ногу двигались к убитому грузовику. Один одет был в яркую оранжевую куртку с броской надписью, бейсболку и джинсы. Вся одежда была порядком истрепанна, изодранна, сильно запачкана грязью. На поясе был поясной кошелек, на ремне из которого в беспорядке торчали денежные купюры. Второй не менее броско, в заляпанных илом шортах. На шее болтался расколотый вдребезги фотоаппарат "Кодак". На обоих, поверх одежды были нацеплены белые, пенопластовые спасательные жилеты с черными завязочками на спине. Лица были бледные, зеленоватого оттенка. Взгляд отсутствующий настолько, что глаза кажутся двумя нарисованным кружками на зеленом плоском лице. Вид у них был настолько несуразный. В этих спасательных жилетах и фотоаппаратом на шее, что водителю стало смешно, и он начал смеяться со своей кабины, истерически, чуть ли не сгибаясь пополам.
   Пришедших никто не знал, но часто плавающий в круизы человек сразу же опознал в них типичных туристов. Собственно это и были туристы с покойного теплохода "Циолковский", которые тремя днями ранее были выброшены на Черепиховский пляж. Они были абсолютно спокойны, как спокойно дерево у дороги, они даже не смотрели в сторону смеющегося на кабине человека. Они были спокойно, потому что погибли уже два дня назад, а сюда пришли уже только их телесные оболочки.
   Мерно прошагали они мимо замерших в круге тварей и когда они приблизились шофер перестал смеяться.
   С яростным воплем он спрыгнул с машины и, подняв лом кинулся на нелепые фигуры туристов. Он двигался так быстро, что туристы не успели ничего предпринять и лом врезался в лоб одного из них. Раздался треск и изо лба бывшего пассажира полетела свежая деревянная щепка, теперь там была выбоина, которая медленно наполнялась вязкой пахучей смолой. Лицо пришедшего не изменилось и он протянул руки к шоферу. Тот вскричал дурным голосом и обрушил на деревянных град ударов ломом. Бил со всей силы. Не щадил рук, лом почти вырывался у него из хватки при ударах.
   Туристы не реагировали на удары, от них густо летела щепка, глаза на проверку оказались тоже деревянными. Они лишь тянули руки к шоферу, и из ладоней у них быстро росли длинные белесые корни, что извивались и дергались. Водитель не обращал внимание на корни, бил в лица. Что просто разваливались от ударов и задергался лишь тогда, когда корни густо обвились вокруг шеи, рук и ног, намертво спеленав беднягу.
   Шофер что-то задушено прохрипел, затих. Туристы бесстрастно (Что им удавалось легко, ведь у них уже не было лиц), повернулись и тяжело пошли, неся между собой неподвижного шофера. Головы у них были размочалены, торчали свежие лохмотья древесины, щепки. Древесина была яркая белая, как у только что срубленного молодого дерева. У одного из того где раньше было ухо, тянулся зеленый молодой побег, зеленели крохотные листочки. Когда они отошли от грузовика метров на десять, корни уже не просто держали шофера, а намертво вросли в кожу, которая на глазах становилась все больше похожей на тонкую кору. Эта странная сросшаяся троица проследовала под деревья и растворилась в серо-зеленой лесной мгле.
   Монстры еще некоторое время сидели кругом, а затем ровно двинулись к машине. Из леса к ним приходили новые и новые подкрепления маленьких, пушистых и не очень тварей. Они заливали поверженную машину волной из сероватых и коричневых тел, кидались под перевернутое днище.
   Селяне в отдалении сидели в полнейшей прострации. Переваривая мысль, что к ним похоже никто не придет, но теперь они снова всмотрелись в происходящее на кордоне.
   Мелкие зверьки, крохотные монстрики уверенно перли под днище машины. Их там скопилось уже столько, что из-под колес высовывалась сплошная масса шевелящихся и дергающихся хвостов лап, челюстей. Эта масса набухала расширялась все больше и больше, из под днищ слышался писк, хрип, летели слюни. Черепиховцы наблюдали за этим обрядом, не в силах понять, что делает эта мелкота.
   Ручейки зверьков стекались к упавшему грузовику и исчезали под ним. Затем по окрестностям пронесся глубокий стон металла и грузовик, все еще лежа на боку…поднялся. Теперь он висел в сантиметрах двадцати на липкой дорожной грязью. Было видно как легион монстров копошится под ним, удерживая на тысячах спинах многотонную массу машины. Верхние ряды зверьков, не выдержав давления лопались, и растекались по нижним собратьям, но им на смену из леса вытекали еще десятки и сотни тварей. Грузовик повисел на единой лесной массе, но затем, не торопясь, поплыл к обрыву, медленно покачиваясь. Цепочка мертвых зверьков оставалась за ним. Смешиваясь с трупами мелочи с которой воевал водитель.